– Пыльно, – с легким изумлением ответил Артур.

– Я спрашиваю, там опасно или нет? – нетерпеливо объяснил музыкант.

Артур пожал плечами и вышел.

Обнаружив брата сидящим на грязной земле, недовольно проворчал:

– Опять измажешься. Ты как?

– Да ничего, – Альберт повозился, устраиваясь поудобнее, – поспать бы.

– Пойдем. – Оборотень прислушивался к ощущениям. Чувство магии постепенно возвращалось. Или магия возвращалась. Жизнь потихоньку обретала краски. Во всяком случае, он уже мог посмотреть вокруг. Очень яркое, алое с синевой – это Ирма. Слабо мерцающая радужная мешанина вокруг – следы уже погасших заклинаний. Едва заметное зеленоватое свечение собственных ладоней… да, своя сила никуда не делась, просто пользоваться ею не получалось. А сейчас получается. Потихоньку.

Смотреть на Артура не хотелось. Вчерашнего хватило. Но Варг все же кинул на рыцаря мимолетный взгляд.

Лучше бы не смотрел.

Широкой полосы света с небес, вроде той, что была ночью, он, правда, не узрел. Зато разглядел над головой храмовника неяркое, золотистое свечение.

– Трехрогий Аю! – ругнулся Варг. – Ты святой, что ли?

– Сам такой, – отрезал рыцарь, помогая брату подняться с земли. – Сходи за лошадьми, если оклемался.

– Понял, – кивнул Варг. – А чего светишься?

Артур закатил глаза и ответом не удостоил.

Ирма не умела долго держать заклинания. Поэтому, пробежавшись по кнопкам мэджик-бука, она привычно предупредила:

– Сейчас будет больно.

– Да уж знаю, – кивнул Карнай.

Комплекс «хилинг» был самым сложным из всего, что Ирма узнала от Варга. «Анестетики», «сплинты», «клозапы», «скиноверы», «антидоты» и, собственно, «хилинги», каждого больше чем по десятку вариантов, – их сочетания между собой, порядок и последовательность каждый маг определял для себя сам. Удерживать их одновременно не было никакой возможности. Этого и Варг не умел, и, наверное, вообще никто. Попадались иногда мэджик-диски, содержащие сразу весь набор заклятий, но они, во-первых, слишком дорого стоили, во-вторых, с собой все равно ни одного не было.

Обычно, когда требовалось кого-то излечить, Варг призывал на помощь элементалей земли и воды, однако сейчас приходилось справляться самой.

Ирма, закусив губу, плела сложную паутину «хилинга». Карнай терпеливо ждал. Заклинания же, обычно по мере использования исчезающие со страниц книги, оставались гореть каждое в своем окошке. Мэджик-бук ровно гудел. Ирма прислушалась к своим ощущениям: нет, она не перенапрягалась. Значит, работает жемчужина. Значит, сил действительно стало больше, в сто раз или не в сто, но ощутимо.

Царапины и ссадины затянулись на глазах. Кровь смыть – и будет Карнай как новенький. Мечник шевельнул рукой. Глубоко вздохнул.

– Все цело, – сообщил он с несвойственным ему изумлением.

– Я вижу. – Ирма сняла паутину. Погладила жемчужину. – Работает… Зря я на малыша ругалась.

– Ты часто ругаешься зря. – Карнай встал, с удовольствием поводя плечами. – На какого малыша?

– На Альберта.

– Малыш?

– Ну сколько ему лет? – Ирма тоже поднялась, захлопнула мэджик-бук. – Пятнадцать? Даже, наверное, меньше. Как его еще называть?

– По имени.

– Да ну.

– Имя есть имя. – Карнай подошел к змею, провел ладонью по мелким-мелким блестящим чешуйкам. – Я слышал сказки, будто золотого змея не берет никакое оружие.

– А я слышала, из его чешуи можно доспех сделать. – Ирма погладила сияющий бок чудовища. – В Грачах, говорят, даже это умеют.

– Врут, – резонно заметил Карнай. – Если золотой змей – один на всю Единую Землю, в Грачах не могли научиться делать из него доспехи. Скажи мне лучше, что случилось с Безымянным? Он словно бы не в себе.

– А он и есть не в себе, – хмыкнула ведьма. – Забыл, что профессор говорил? Он сейчас Зако, а тело – Безымянного. Зако, понятно, хайдук и герой. А Безымянный кто?

– Музыкант… А вон и Варг с лошадьми. Мы остаемся на дневку?

– Думаю, на ночевку. Надо посмотреть, что тут есть, – Ирма пошла к донжону, – зря, что ли, ехали?

Внутри башни было пыльно, темновато и неожиданно просторно. Солнечные лучи, проходя сквозь узкие окна под самым потолком, стрелами рассекали пыльную полутьму. Казалось, их можно потрогать руками. А там, где не было света, царила тьма. Тоже очень плотная, густая. Зайди в тень, сделай несколько шагов и не выйдешь уже.

– Осторожней, – предупредил Артур, когда Ирма слишком близко подошла к одному из темных уголков, – провалитесь.

– Куда? – поинтересовалась ведьма.

– Туда.

Варг вошел и остановился в дверях, оглядываясь.

– Красиво. Артур, я твой вьюк принес. Надо Альберта как следует уложить.

– Нечего меня укладывать, – независимо заявил юноша, – я и сам могу.

– Кто бы спорил? – Рыцарь забрал у Варга вьюк с карематами и спальными мешками: – Ложись. И спи.

– Ты здесь будешь?

– А куда я денусь?

Интересная парочка. Оборотень следом за Ирмой пошел обходить залу, избегая теней. Опеку старшего брата Альберт принимает без возражений, как должное, даже и не пытаясь проявить самостоятельность. А вот чужую заботу считает чуть ли не за обиду. Хотя понять можно. Обидеть его и вправду легко. Не на словах, конечно. На словах этот маленький сам кого хочешь обидит. Как он Ирму в первый же вечер мордочкой в лужу натыкал. И жалко, а все равно весело.

– А где же Безымянный? – спохватился Карнай. – Я видел, как он вошел в башню, но не видел, чтобы он выходил.

– С Флейтистом беседует, – негромко ответил Артур, – Флейтист не любит, когда к нему без спросу приходят.

– Какой еще Флейтист? – тут же подобралась Ирма. С жемчужиной в кармане ведьма, похоже, чувствовала себя всесильной. И неуязвимой. – Мы что, не всех еще перебили?

– А ты думала, Цитадели из-за змея боятся? – сонным голосом поинтересовался Альберт.

– Так, а что же мы… – Карнай цепко огляделся, отступая к центру зала. – Зачем мы сюда сунулись?

– Отдохнуть надо, – объяснил Артур, – здесь переночуем. Завтра поедем.

– Что значит «поедем»? – Ирма кивнула на Варга. – У нас телепорты с собой, хоть прямо сейчас убраться можем.

– В прошлый раз здесь было куда спокойнее. – Альберт зевнул. – Сколько от вас шуму! От всех. Ирма, тебе же ясно было сказано, что артефакты рассыпались. Потому что безмагия. Нам… – он снова зевнул и повернулся на бок, уткнувшись носом в оголовье спального мешка, – нам отсюда пешочком выезжать придется, – проговорил уже едва разборчиво, – хотя бы до Междуречья. Оттуда я до профессора дотянусь.

– Междуречье – это же самый юг медье. Опять через Развалины ехать?

– Угу.

– А здесь-то есть что-нибудь интересное?

– Угу.

– Где?

– У-у, – протянул Альберт. И заснул как выключили.

Будить его Ирма не стала. Не то чтобы побоялась. Сейчас, с жемчужиной, она вообще никого не боялась. Просто рассудила, что Артуру, пожалуй, не понравится, если его любимому братишке не позволят поспать. А Артур – существо непонятное. Вон и Варг на него странно смотрит. И вообще…

– С Безымянным-то что? – спросила она вполголоса.

– Беседует, – повторил Артур. И закурил.

– Он живой?

– Да.

– Этот Флейтист, он его не обидит?

– Нет.

– А…

– Все будет.

– Может, обед пока сготовим? – предложил Варг. – Чего зря бродить?

Карнай идею поддержал. Ирма еще побродила по зале, но игра солнца и тьмы, став привычной, перестала быть интересной, а кроме этого, любоваться в башне было совершенно нечем. И захотелось снова опробовать жемчужину… Варгу наверняка нужно будет разводить огонь. Вот и повод.

Ирма направилась к выходу. Бросила взгляд на золотоволосого рыцаря.

Нет. Он не проявлял к ней интереса.

Ну и не больно-то хотелось!

Постукивая каблучками, ведьма вышла из жаркой тени на жаркое солнышко.

– Давно вас не было, – заметил Флейтист, присаживаясь рядом с Артуром и, так же как рыцарь, опираясь спиной на гладкую стену. – Где бродили?

– Нигде.

– Что это?

– Не бродили, – уточнил Артур.

– А-а, – протянул Флейтист, – тогда ясно. Что ему ясно и почему он считал, что братья непременно должны были «бродить», осталось непонятным.

– Умаялся братик твой.

Это сообщение Артур оставил без комментариев. Пустые слова. Сотрясение воздуха…

– Ты мне скажи, зачем вы снова убили змея? Я ведь не напасусь, если так пойдет и дальше.

– Мешал.

– Дитя мое, – в приветливом голосе Флейтиста послышалась чуть издевательская ирония, – светлый мой рыцарь, тебе не кажется, что вы увлеклись?

– Я не твой рыцарь.

– Сто лет назад, насколько я помню, золотой змей вам с братом не мешал. Вы его элементарно боялись и убили исключительно для спасения собственной жизни. А в этот раз?

– Ты многословен.

– А ты непомерно нахален. И все-таки, зачем? Ну пришли. Ну душу забрали. Зачем было рубить?

– Тебе его жалко? – поинтересовался Артур.

– Нет, – честно ответил Флейтист. – Жемчужину вы забрали, значит, скоро появится новый змееныш. Меня возмущает легкость, с которой вы это проделываете.

– Ты и в прошлый раз возмущался.

– То было в прошлый раз, да. Нынче же мне это убийство не кажется просто счастливым стечением обстоятельств. Уж не знаю почему. Потому, наверное, что два золотых змея подряд, забитые одними и теми же мальчиками, да еще и одним и тем же способом, – это ну никак не совпадение. Тенденция, не находишь?

– Не нахожу. В этот раз нас пятеро. И убили мы его быстрее.

– Ты, светлый рыцарь, издеваешься, – печально произнес Флейтист. – За что? Надо мной-то за что?

– Ерничаешь ты много.

– А что прикажешь делать? Плакать? Или, может, на флейте сыграть?

– Нет уж, спасибо.

– Как мой подарок? Пригодился?

Артур машинально коснулся пальцами своего золотого пояса:

– Даже странно.

– Кожу со змея снимите. В Грачах из нее сделают доспех. Есть там человечек, не в самой деревне, а на окраине, за мельницей. Скажешь ему, что от меня. Как мальчик? – Флейтист склонился над спящим Альбертом с вполне искренней заботой. – Все силы отдал. Ты, конечно, не пустишь меня помочь ему.

– Попробую не пустить.

– Уже лучше. – В изящных пальцах мелькнула и исчезла флейта. – А я решил было, что ты совсем зазнался. Что, Устав по-прежнему разрешает иметь дело с нечистыми?

– Устав не запрещает.

– В прошлый раз ты так и не объяснил мне, как дух может быть нечистым. Плоть – понятно, а если плоти нет?

– Чистые – на Небе.

– Летают?

– На темечко плюют, – рыкнул Артур.

Флейтист не был нечистым. Непонятным – да, но непонятный – еще не значит враг. Флейтист не боялся святых символов, вполне уютно чувствовал себя в храмах и вреда, надо сказать, особого не творил. Тем, кто приходил в Цитадель, играл на флейте да отпускал с богом. Безмозглых, бессмысленных, легкую добычу для любой голодной твари.

К братьям он сразу проникся какой-то странной симпатией. С самой первой встречи. Тогда они схлестнулись не на шутку, и Флейтист даже взялся за флейту… А потом ничего. Дух Цитадели Павших – то ли хозяин ее, то ли постоялец, – он оказался интересным собеседником и бесценным кладезем самых разных историй. Частью правдивых, частью невероятных, частью, надо заметить, полезных. Двойственное чувство… Артура это слегка раздражало. Вроде его задача – таких, как этот, с флейтой, давить. Чем меньше их останется, тем людям легче. С другой стороны, в Цитадели Флейтист был явно на своем месте. Потому что если люди получат доступ в здешние сокровищницы, и у них, и у ордена Храма прибавится головной боли. А заботы хватает и так, без толпы придурков с волшебным оружием.

– Повадились, – в тон размышлениям Артура сообщил собеседник, – сначала заявилась эта тронутая воительница, потом приходили эльфы. Много. Штук тридцать. Еще какие-то были, я им и названий-то не знаю. Все меч хотят. Тебе не нужен?

– Нет. А что за меч?

– Вот тебе бы я его отдал, – сказал Флейтист задумчиво. – Интересно, что из этого выйдет?

– У меня Миротворец есть.

– В том-то и прелесть.

Странное создание. Казалось бы, все, что нужно ему, это тишина и покой. Чтобы никаких гостей, чтобы уединение Цитадели не нарушалось ни любопытными магами, ни хайдуками, жадными до сокровищ. Так нет же, неймется. Сколько он народу погубил из-за меча этого? И вдруг – извольте видеть – сам предлагает.

Слушая ровное сопение спящего Альберта, Артур разглядывал хозяина Цитадели. Тот сегодня был молодым и веселым. Слюдяные крылья аккуратно сложены, зато во все стороны торчат вихрастые патлы, не скрывая острых длинных ушей. Брови от переносицы к вискам выгнулись стрижиным изломом. Блестят разноцветные глаза.

– Как тебе? – поймав изучающий взгляд, Флейтист вытянул левую ногу. Продемонстрировал полированное копыто, покрутил им, любуясь, как бликует на гладкой кости солнечный свет. – Правда, ходить неудобно. Думается, врут ваши сказки.

– Вроде умный ты, – вздохнул Артур, – а дурной.

– Это от ума, – согласился Флейтист. – Ты скажи, похож получился?

– На рогатого?

– Да.

– Не знаю. Я его не видел.

– А Бог твой действительно существует, – будничным тоном сообщил хозяин Цитадели, – теперь я это чувствую. Раньше – нет. Даже в храмы заходил, и ничего. А сейчас от гор до болот – повсюду чужой взгляд, – он задумчиво поглядел на Артура сначала черным глазом, потом зеленым, – не уверен, что мне это нравится.

– Еще бы.

– Врешь зачем-то. – Белая костяная флейта вновь появилась в руках. Флейтист на мгновение поднес ее к губам, дунул легонько. – Врешь, светлый рыцарь. Ты меня нечистью не считаешь. Знаешь, над чем подумай. – Снова чуть слышно вздыхает флейта. – Мне этот ваш Бог говорит: будь со мной. Верь в меня. Раньше не говорил, а теперь вдруг начал. С чего бы?

– Ты – Его творение и можешь быть спасен.

– От чего?!

– От ада. – Артур сжал губы и в упор уставился на Флейтиста.

– Ага, – тот безмятежно кивнул патлатой башкой… Придумываешь. Хороша флейточка?

– Да уж.

Спасать Флейтиста было незачем. И не от чего. Ад ему не грозил, а Небеса не были доступны. Может быть, после Страшного суда?.. Тонкие материи, в них даже сэр Герман не слишком силен. Артур одно знал, или чувствовал… понимал, в общем, совершенно четко: Флейтист и такие, как он, не нуждаются в спасении. Не люди они, и подход к ним иной. Флейта хороша, разобраться в собственных чувствах она помогает, но вот знаний не добавляет, увы. А где еще Флейтисту искать ответы на вопросы? Не к митрополиту же идти, в самом деле. Ежели он в Михайловский собор явится, неприятности могут получиться.

– Этих-то, – рука с флейтой ткнула в сторону выхода, – наверх пропустить?

– Дело твое.

– Ах, надо же, какие мы деликатные! – хихикнул хозяин. – Ладно, пусть берут, сколько унести смогут. Может, Зако этому меч отдать, как думаешь?

– Отдай, – равнодушно обронил Артур. – Ты так и не сказал, что за меч?

– И не скажу. Потом загляните в библиотеку, я там книжек отложил для братишки твоего. Да, и еще, если вы с Альбертом по-прежнему хотите действовать вместе, ему нельзя принимать жертвы.

– Что? – не понял Артур. – Какие жертвы?

– Никакие. Вообще. Твой Бог, как я понимаю, ревнив и не любит, когда обряды творятся во имя кого-то другого.

– О чем ты?

– Альберт принял кровавый откуп. Потому вы и не смогли сразу разделаться с мертвым. Противоречие. – Флейтист сложил лодочкой и развел узкие ладони. – Были вместе, стали – порознь. Не прими твой брат жертву, все получилось бы, как обычно. А так, твоя вера и его сила, замешенная на крови… конфликт.

– Я не…

– Вот даже как, – с веселым интересом перебил Флейтист, – не понимаешь? Так ты не знал, что твоему братику предложили кровавый откупной?

– Кто предложил? Когда?

– Ты, светлый рыцарь, слишком многого хочешь. Откуда же мне знать, кто приносит твоему брату жертвы? Когда? Ну, наверное, недавно. Во всяком случае, растратить силу он до боя с мертвяком не успел. Интересные дела творятся. – Флейтист легко поднялся на ноги, пристукнул об пол блестящим копытом: – Нет, все-таки неудобно. Ты поговори с младшим. Потом. Когда проснется. А я пойду, пожалуй.

Он отступил на шаг и растворился, растаял в мельтешении золотистых пылинок.

Варг снял с углей котелок с шурпой, посмотрел на Ирму. Та кивнула на Карная:

– Все думает.

– Крепко его о Безымянного приложило. – Оборотень достал ложки. – Ладно хоть, не спрашивает, как это я поля не удержал. Хвалился-хвалился…

– Ва-арг, – протянула Ирма, наморщив нос, – мы дрались против демона. Тут никто бы не удержал.

– А Альберт?

– Ты не заметил? Его магия совсем не такая, как наша. Карнай, ты все еще о змее думаешь? Варг же объяснил тебе, что такое файт-поле.

– Нет. – Мечник принюхался и пересел поближе к котелку, достал из-за голенища ложку. – Я больше не думаю про змея. Я думаю о Безымянном.

– Понравилось ему думать, – беззлобно фыркнул Варг, – не Безымянный теперь, а доблестный хайдук Зако.

– Да-а, – Карнай кивнул и принялся за еду. – Он решительный человек. Багатур.

Зако действительно сразу, как только вышел из башни, расставил все по своим местам.

– Как вы там называли этого заморыша, – заявил он, брезгливо встряхивая пальцами, – я знать не знаю, а меня зовут Зако. Иногда Золотой Витязь. И чтоб никаких больше Безымянных.

– Решительный, – согласился Варг, – как он Артура за лошадьми отправил – любо-дорого поглядеть… А Артур – меня. Туда же.

– Кто-то должен был, – вступилась Ирма, – у него же Альберт с ног валился.

Обедали молча. Только ведьма шипела иногда, обжигаясь, и принималась дуть на ложку. Варг поглядывал на Карная. А тот, похоже, все думал о Зако.

– Обо мне не скажешь, что я горяч и несдержан, – заметил он, облизав ложку и снимая с пояса костяную пиалу, – я никому не делаю зла, пока меня не задевают, верно, Варг?

– Ну. А Зако тебя чем задел?

– Он держится так, как будто мы все должны ему по два барана. Это странно. Не хочу сказать, что я ожидал от багатура благодарности – ведь ему предначертано спасти Единую Землю и все мы обязаны оказывать ему в том содействие, но… Все-таки я ожидал услышать хотя бы «спасибо».

– Он тебя спас, – напомнила Ирма, – вынес из-под стены.

– Я поблагодарил его за этот поступок, но он даже не дослушал меня. Нет, не понимаю. – Карнай нацедил в пиалу черного, крепкого чаю, сдобрил жиром и начал пить маленькими глотками.

– Ладно тебе, – весело сказал Варг, – ты же сам сказал: багатур. Великий воин. Они часто брезгуют простым людом…

– Простым? – Спокойное лицо мечника дернулось в гримасе. – Ты брезгуешь?

– Н-нет, но.. э-э…

– Я?

– Нет, Карнай…

– Даже рыцарь, – наставительно произнес Карнай, – высокомерный с виду и надменный, как подобает сыну Неба, даже он не позволяет себе «брезгливости». Нет, Варг, я не гневаюсь на багатура Зако, я не сомневаюсь в его доблести, но мне хотелось бы понять, в чем причина его столь неуважительного к нам отношения. Ведь она есть. А, имея дело с багатурами, особенно такими легендарными, как Золотой Витязь, лучше узнать о них как можно больше, чтобы ничего из их поступков не стало потом неожиданностью.

– Ну ты, Карнай… – Ирма тоже налила себе чаю, – что-то ты уж совсем. Варг, все действительно так серьезно?

– Да где там, – отмахнулся оборотень, – не думай даже. Карнай, он на то и есть, чтоб пугать. Правда, темник?

– Да, мой принц.

Длинным темным силуэтом Варг появился на пороге донжона.

– Артур, – позвал негромко, – обед… ой.

Шагнул внутрь и завертел головой, оглядываясь по сторонам.

Отвлекшись от молитвы, Артур молча смотрел на оборотня и думал, что сам, наверное, в первый раз выглядел не лучше. Мудрено ли озадачиться, если ожидал увидеть все ту же пыльную тьму, узор из ярких лучей и непроглядной тени, где очертания людей теряются, а стен и вовсе не разглядеть, а вместо этого…

Зала. С высокими стрельчатыми сводами. Белые, в прожилках, мраморные колонны устремляются вверх, к кружевному дрожанию солнечных лучиков. Белым мрамором выложен пол. Белые-белые, с голубоватыми проблесками стены. Там, где в прошлый раз густели особо черные тени, воздух чуть подрагивает, словно жар идет от пола. Шагни в это марево – и окажешься на верхних этажах башни или, наоборот, в подвале. Наверху – оружейные, библиотека, сокровищницы. Внизу обычно пусто и страшно. Там живет Флейтист. Промахнешься – и не выберешься уже из темных подземелий. Не отпустит добрый хозяин, пока не высосет твой разум, не выжмет мозг, как губку.

Потом – гуляй. Сколько сможешь. От стены к стене, через бесконечные коридоры, шаря руками по гладким камням…

– Это как так получилось? – прошептал Варг, осторожно касаясь ладонью ближайшей колонны. – Настоящая…

– Флейтист разрешил в сокровищницы заглянуть, – объяснил Артур. – Ирме скажи. Порадуется.

– Скажу, – кивнул Варг. – Это порталы, да?

– Да. Те, что слева, – наверх.

– А справа – вниз?

– Да. Туда нельзя.

– Почему?

– Опасно.

– Пойдем, уже готово все.

– Нет, спасибо.

– Ты через день, что ли, ешь? – удивился оборотень. – У профессора вон тоже отказывался. Или просто нами брезгуешь?

– Брезгую?

– Ну, мы маги вроде как. А ты рыцарь… а, ладно! – Варг, засмущавшись под удивленным взглядом Артура, махнул рукой. – Это я из-за Зако.

– И что Зако?

– Да ничего. Обедает. Пойду я.

Артур кивнул молча.

Оборотень убрался на двор, и оттуда еле слышно донесся его возбужденный голос. Что-то ответила Ирма. Вот уж кому радости выше головы. И жемчужина, и к сокровищам пустили… Чего она жадная такая?

«Не жадная, – укоризненно поправил себя Артур, – просто красивая».

Красивой женщине вообще положено быть жадной. До всего. Красивая женщина, сколько бы она ни получила, всегда заслуживает большего. Ирма же не просто красива, она еще и непонятна. Если бы Артур не был уверен, что именно ее встретил в Шопроне, именно ей подарил яркий желтый цветок, недостающую, но обязательную деталь ее мрачного туалета, он усомнился бы в том, что здешняя, «походная» Ирма хоть сколько-нибудь имеет представление о самом слове «туалет».

– Опять, – сонно пробормотал Альберт, делая попытку с головой залезть в спальный мешок, – ты опять о бабах?

– Извини, – прошептал Артур и начал думать о лошадях и Безымянном. О Безымянном, а не о Зако. Зако ему был неинтересен.

Отобедав, вся честная компания отправилась бродить по башне. Артур оставался с Альбертом, устремленный мыслями к делам мирским, а душой – в Небо. Такая глубокая, спокойная молитва, в основном о том, чтоб никакие злые сны не потревожили младшего. Демоны вились вокруг: Артур чуял их, иногда даже видел, но демоны эти были неопасны – опасную нечисть Флейтист в Цитадель не впускал. А на мелкоту, какая кишмя кишит в каждой капле воды, в каждом глотке воздуха, проще всего было не обращать внимания. Достаточно следить за тем, чтоб не подбирались близко.

Артур как раз собирался закурить, когда Ирма, а за ней и остальные вывалились из крайнего левого портала.

Ведьма, возбужденно сияя глазами, пробежала через зал и уселась рядом с рыцарем.

– Посмотри, ты только посмотри! – Она высыпала из сумки на мраморный пол целую груду безделушек. Цепочек, браслетов, перстней, сережек, медальонов, ожерелий и брошек. – И все работает!

Работает. Это Артур почуял сразу. Такой дикой смеси заклинаний не доводилось видеть даже во время экспериментов младшего. А Альберт был мастер по перемешиванию неизвестно чего неизвестно с чем. К сожалению, он далеко не всегда отчетливо представлял себе результаты… Вот, конус холода, например.

– Правда, красиво? – Ирма светилась от радости и желания поделиться ею. Смотреть на нее такую было одно удовольствие. Вот сейчас уж точно не притворяется, не корчит из себя ни дворянку, ни разбойницу, простодушно и искренне хвалится добычей, как хвалится подарками ребенок.

– Красиво, – согласился Артур. – Только если вы хотите это носить, придется надеть платье.

– Почему?

– Ну как же. – Он невольно улыбнулся: кто из них над кем сейчас смеется? – Например, вот это ожерелье, и это, и гривна, и… да, вот эти три кулона хороши только с низким треугольным вырезом. А вот это – наоборот, будет смотреться поверх строгого лифа с высоким, под горло, воротником. Эта мелочевка, – Артур отобрал несколько тонких, витых вещиц, – гарнитур. Он предполагает открытые руки и декольте чуть не до пояса.

– Да уж прям, – неуверенно произнесла Ирма, – а на рубашку нельзя, что ли?

– Можно, если вам все равно, как это будет выглядеть.

– А мне все равно. Главное, чтобы работало.

– Дело ваше, – Артур пожал плечами, – но красивое должно быть красивым. Ух ты! – Под спутавшимися в одну тяжелую золотую массу цепочками он отыскал диадему из платиновых кружев и алмазной пыли. – А вот это, драгоценная моя госпожа, вы сможете надеть, только сделав соответствующую прическу. Волосы ваши, конечно, восхищают своей пышностью, но подобные драгоценности просто настаивают на некотором к себе почтении, вы согласны?

– Как это?

– Нельзя надевать такую диадему поверх косы или просто распущенных волос.

– А что делать?

– Укладывать волосы иначе.

– Да вот еще!

– Вы так красивы, – задумчиво и тихо произнес Артур, и Ирма затаила дыхание, то ли от голоса его, вдруг изменившегося, то ли от теплой… жаркой синевы ясного взгляда, – зачем вы уродуете себя, если можно… нет, нужно подчеркивать эту красоту? Каждым взглядом, каждым жестом, поворотом головы, осанкой, голосом. Эта диадема слишком прекрасна, она не потерпит пренебрежения. А почему вы терпите?

– От кого это?

– Да от себя же.

– Так ты что, серьезно, про платья?

– Да.

Какие у него глаза! Разве бывают такие у людей? Как небо, ясные-ясные, яркие, смотреть больно… И солнечный свет в золоте волос. Даже здесь, даже сейчас, когда солнца нет, свет все равно остается.

– Да куда мне, платья-то, – пробормотала Ирма, пытаясь стряхнуть наваждение, остаться в образе, – платья для баб. В нем же ни драться, ни верхом.

– Вот это, – словно не услышав ее, Артур поднял тонкие перчатки, свитые из золотых нитей, – нужно надевать на обнаженные руки.

Кончиками пальцев он провел по ее запястью, выше, выше, до середины плеча… какие сладкие мурашки пробежали по коже… да что же она, как девица…

– А к перчаткам, – продолжил рыцарь, не желая замечать ее смущения, – вот эта сетка на волосы. Черные, густые, блестящие… она для них и была сплетена. Вы можете оставить такую же гладкую прическу, – уверенным движением он стянул ленту с кончика ее косы и распустил волосы. – Ирма таяла от сладостного тепла, – и собрать их внизу, – как ни в чем не бывало продолжал Артур. Поднялся на колени, чтобы было удобнее, и свернул роскошное буйство Ирминых волос в свободную петлю. Скрепил ее низко-низко на затылке. – Вот так.

Легкие, случайные касания его рук обжигали сильнее, чем самые смелые ласки Варга. Ирма молчала. Боялась говорить, боялась, что голос выдаст ее. А чего тут бояться-то, ну?

Молчала.

– Вот это ожерелье, – ответил Артур на невысказанный вопрос, – видите, те же золотые нити и тоже сплетенные в сеть. Оно ляжет на плечи, как воротник из золотых кружев. Разумеется, здесь необходимо низкое декольте. – Совершенно спокойно, словно только так и было нужно, он расстегнул ворот ее рубашки. Слишком плотной рубашки, через нее совершенно невозможно почувствовать жаркие прикосновения чутких пальцев. И Ирма сама подалась вперед, шевельнула плечами, помогая Артуру стянуть с них тонкую замшу… сердце билось так, словно в груди стало пусто и легко-легко…

– Тебе, парень, лет-то сколько?! – насмешливо поинтересовались сверху.

Грубо. Резко. Как будто ледяной водой окатили.

Ахнув, Ирма подалась назад, запахивая воротник. Посмотрела вверх… на Безымянного? На Зако. На доблестного хайдука Зако. Почему он здесь? Почему не ушел во двор вместе с Карнаем и Варгом? Он что, все время торчал там?

– Семнадцать, – ровным голосом ответил храмовник и – не поднялся – перелился, сразу став на голову выше Зако. – Что тебе нужно, хайдук?

– Не рановато баб лапать?

А он и вправду смельчак, Золотой Витязь. Ирма знала мужчин, и знала, что далеко не у каждого достало бы наглости продолжать разговор, когда воздвигается рядом эдакая башня.

– Нет, – все так же спокойно ответил Артур, – уходи.

– Соплюх имей, пацан, – Зако смерил его взглядом, – а Ирму не замай, понял…

… Альберт успел.

Чудом успел взвиться из положения лежа и повиснуть у брата на руке. Всем телом повиснуть, всей своей невеликой тяжестью:

– Нельзя!

– Твою мать, – с сердцем высказался Артур, – тебя еще не хватало!

А от входа уже набежали Карнай с Варгом, и мечник тут же влез между Артуром и Зако, втолковывая доблестному хайдуку что-то про «вежливость» и «достоинство», а Варг взялся вместе с Ирмой собирать рассыпанные драгоценности. Ее замешательство прошло, сменившись раздражением. Низость какая, низость и бесстыдство. Ведь до драки могло дойти. До драки, а может, даже и до боя. До поединка.

Из-за нее. Как из-за простой селянки на осенних выбираньях!

– Ты совсем дурак? – сердито выговаривал брату Альберт. – Из-за какой-то, каких на дюжину двенадцать… А если б убил?

– Стоило бы.

– Не той головой думаешь, братец.

– Да не убил бы, – Артур поморщился с досадой, – а в зубы ему сунуть стоило.