37

Неожиданная встреча

Мужчина приглушенно вскрикнул от ужаса. Он не мог говорить, потому что лежал на животе и рот был забит грязью.

Затем заговорила женщина, и в голосе ее звучал смех.

– Оставь его, Карана. Мы теперь по одну сторону.

Карана вздрогнула. Голос был знакомый, но она не могла вспомнить, кому он принадлежит. Опознав в своей жертве Мендарка, она спрятала нож и слезла с его спины. Она даже протянула руку и помогла Магистру подняться, хотя и с явной неприязнью, а потом демонстративно вытерла руку о свои штаны. К ней вернулись старые воспоминания об ужасном времени перед Тайным Советом.

– Ты дурак, Оссейон! – бушевал Мендарк, сплевывая грязь. – Ты что, и мозгов, и глаз лишился вместе с пальцем?

Обе стороны были так изумлены при виде друг друга, что долго не находили слов. Наконец Таллия пожала руку Шанду.

– Какая приятная встреча! – сказала она. – Правда, ты кошмарно выглядишь.

Шанд очень похудел, а загорелая кожа была желтоватого оттенка.

– Я болел, – ответил он слабым голосом и, выронив нож, опустился на землю.

– Шанд! – воскликнула Карана, падая возле него на колени. Таллия тоже склонилась над ним.

– Все в порядке, – сказал он, не в силах поднять голову с травы. – У меня несколько недель колики. Думал, я здесь умру.

– У меня есть хорошее лекарство, – заявила Таллия и начала рыться в рюкзаке. – К утру будешь готов карабкаться по горам.

Таллия смешала в кружке разные порошки и, долив водой, дала выпить Шанду. Он выпил содержимое одним глотком.

– Ну и гадость – почти как моя вода!

– Так и должно быть. Зато так хорошо тебя «запечатает», что будешь по нужде со штопором ходить. – Она весело засмеялась. – Значит, вот что ты замышлял, Шанд, в ту ночь в Туллине, когда познакомил меня с Пендером. А я-то гадала!

– Я и не думал тогда, что в конце концов попаду сюда, – ответил Шанд. – От Туллина до Катадзы долгий путь, но я рад, что по крайней мере встретил тебя. Однако мы расскажем друг другу наши истории позже, а сейчас хорошая еда – это то, что нам нужно, да побольше.

Таллия подошла к Каране, стоявшей в одиночестве. Та протянула руку, и, пожав ее, Таллия обняла девушку, к удивлению последней.

– Я оставила тебя в Тайном Совете, – сказала Таллия. – Нужно было позаботиться о многих, и я не могла тебя унести. А когда вернулась, ты уже исчезла. У меня все время было чувство вины.

– Твоя задача заключалась в том, чтобы доставить живых в безопасное место, а тебе не удалось даже это. Не понимаю, почему ты должна чувствовать себя виноватой из-за мертвых, – подал голос Мендарк, все еще сердитый.

– И тем не менее мне стыдно, – продолжала Таллия, отмахнувшись от Мендарка.

– Я тебя не виню, – ответила Карана. – Все вышло наилучшим для меня образом. А теперь я положительно умираю от голода.

– У нас есть еда, – сообщил Мендарк, все еще смотревший на Шанда с изумлением, а на Карану – с враждебностью.

– Так давайте же ее! – вскричала она. – Последние два дня мы ели только ящериц.

– А вот мой друг Оссейон, – представила Таллия. Оссейон радостно улыбнулся Каране.

– Я много раз слышал твою историю, Карана. Я очень рад.

Она робко протянула руку, которая тут же исчезла в огромной четырехпалой лапе. Однако, к удивлению Караны, пожатие было очень осторожным.

– Я капитан стражи Мендарка, – сказал Оссейон. – Я защищаю его от тех, кто прячется с ножами за камнями. Сегодня я потерял свою работу. – И он тихо, от души рассмеялся. – А ты очень быстрая. Думаю, мы подружимся с тобой.

Карана тоже так думала. Про себя она решила, что Оссейон ей нравится больше всех. Они последовали за Шандом в лагерь, разбитый под деревьями, которые защищали его от ветра. Карана мешала угли в очаге, сложенном из камней, пока Таллия доставала из сумки остатки съестного. Женщины нарезали еду в горшок, а Оссейон наполнил два сосуда поменьше водой из ручья.

Мендарк все еще не мог оправиться от нападения Караны. Когда она приставила нож к его горлу, он познал такой страх, какой ему не доводилось ощущать целые столетия. И, что еще хуже, его видели в таком состоянии. Он не мог оставить это безнаказанным.

– Сразу видно, что Карана из Готрима, – громко сказал он, когда девушка, подцепив кусочек сырого лука, ела его с ножа. – У нее манеры как у конюха.

Воцарилась мертвая тишина. Взгляды Мендарка и Караны скрестились над костром, и она швырнула горшок со всем содержимым ему в лицо. Если бы он не увернулся, она бы вышибла ему зубы. Карана бросилась в темноту ночи. Мендарк слишком поздно вспомнил их первую встречу, когда попытался отнять у Караны Зеркало. В тот раз девушка почувствовала, что он собирается сделать, даже раньше, чем он сам это понял, и мгновенно среагировала.

Таллия, выхватив из костра ветку, при свете ее собирала разбросанную пищу. Она так разозлилась, что этот факел дрожал у нее в руке.

Шанд крепко схватил Мендарка за руку.

– Ты дурак! Ты покинул Карану, хотя она была тебе очень нужна, когда у нее было Зеркало. А потом она прошла весь долгий путь от Туркада и добралась до Катадзы через Сухое Море, рассчитывая только на себя, не то что ты, сытый и устилающий свою дорогу золотом Магистра! – Шанд побледнел. – Она самая мужественная и верная из всех, кого я знаю, и стоит сотни таких, как ты. Клянусь, что сброшу тебя со скалы, Мендарк, если увижу, что ее обижают! А теперь прочь с дороги!

Шанд поискал Карану в темноте. Она не ушла далеко, так как идти было некуда. Она сидела, свесив ноги, на краю утеса и тихо плакала. Устроившись рядом, Шанд обнял ее за плечи.

– Мендарк! – Ее передернуло. – Как я его ненавижу. Когда-то он притворялся другом, этот вонючий, жадный лицемер!

– Ты ошибаешься в его мотивах, Карана. Им движет не жадность, а долг. Магистр вынужден подчинять этому всю свою жизнь.

– Он оказался несостоятелен как Магистр, но кошелек у него не становится тоньше! Жадный, злобный, плохой человек!

– И все-таки долг есть долг. Мендарк остался верен своим обязанностям. У него много слабостей – как у меня и даже у тебя, Карана. Он слишком любит свое положение и власть. Гордый человек не любит, когда его суют носом в грязь. К тому же он нам нужен: он еще сыграет свою роль в истории с Зеркалом.

– И ты, которого я люблю и уважаю, на его стороне.

– Я не на его стороне. Я представляю обе стороны. Я буду тебя защищать, если до этого дойдет. Но нам нужно идти в Катадзу по нашему делу вместе с Таллией и Мендарком.

– Я не смогу с ним разговаривать, – прошептала Карана. – Однако я дала тебе клятву, и если ты потребуешь, я буду его терпеть.

– Я тебя прошу,– ответил Шанд. – А теперь давай вернемся – у меня еще болит живот.

Шанд встал, и Карана последовала за ним к костру. В котелке весело булькала похлебка. Карана была так голодна, что еле удерживалась, чтобы не лезть своей ложкой в котелок. Однако она заставила себя сидеть спокойно, памятуя о замечании Мендарка. Потом она поймала на себе взгляд Шанда и вспомнила о своем долге.

Она направилась к Мендарку. Он сделал к ней полшага навстречу, потом замер в нерешительности. Приблизившись, она протянула руку. Мендарк взял ее и подержал минуту, потом слегка поклонился Каране, и они разошлись. Мир был восстановлен. Они взяли свои тарелки и принялись за еду.

К утру у Шанда прошли колики, но он все еще был слаб, поэтому они все вместе задержались на один день. Когда они отправились в путь, утреннее солнце начало заливать долины, окрашивая белое в розовый цвет. Морское дно особенно отсюда, со склона горы, за который не попадали солнечные лучи, казалось прекрасным, прохладным, мирным.

Карана поднималась уверенно, перепрыгивая с выступа на выступ, как горная козочка, хотя сапоги у нее разваливались и подошва одного была подвязана веревкой.

Они с Таллией сделали передышку и беседовали, когда наконец появились Шанд с Мендарком, отставшие от них. Оба запыхались, лица раскраснелись. Увидев посеревшие губы Шанда, Карана сразу же вскочила с места, за ней – Таллия.

– С тобой все в порядке, Шанд? – озабоченно спросила Таллия.

– Не беспокойся, я немного передохну здесь с Караной. Мои ноги отвыкли подниматься в гору, к тому же все еще болит.

Мендарк, Таллия и Оссейон двинулись вверх по склону.

– Шанд, ты ужасно выглядишь!

– Я чувствую себя лучше. Таллия была права насчет штопора! Однако хватит о моих печалях. Мы скоро будем в Катадзе.

– Да, и Лиан там.

– Может быть, – осторожно произнес он. – Не забегай вперед! А теперь послушай меня. Я часто размышлял о твоей роли в этой истории. Ты совсем особенная, и ты здесь для какой-то цели. В Катадзе произойдет развязка, и, что бы ни случилось, ты рискуешь, будь осторожна.

– Да, конечно, – с рассеянным видом ответила Карана. Шанд умолк. «Она не может ни о чем думать, кроме объятий своего возлюбленного. Ну что же, я тоже помню, как это было у меня. Надеюсь, она получит то, чего заслуживает. И лучше бы Лиану оценить ее должным образом».

Прошел день, затем еще один, и наконец они взобрались на последний утес, самый крутой, и стояли на древнем берегу, созерцая башни Катадзы, возвышавшиеся над ними. Однако их поджидал сюрприз.

Прямо на пути отряда неподвижно стояли шесть аркимов. Таллия и Оссейон, двигавшиеся впереди, резко остановились.

– Стойте смирно и поднимите руки, – сказал Мендарк пришедшим с ним.

Аркимы в ответ тоже подняли руки, продемонстрировав добрую волю.

– Осторожно идем к ним, – скомандовал Мендарк.

Когда они оказались поближе, Карана узнала двух аркимов: Селиалу, судившую ее в Шазмаке, и Малиену, мать Раэля, которую не видела много лет. Она подбежала к ней.

– Малиена! – заплакала девушка. – О, прости меня, Малиена. Это я виновата. – Она опустилась к ногам женщины.

– Карана, – сказала Малиена, поднимая девушку и обнимая ее. Аркимка роняла слезы на огненные кудри Караны. – Ах, мой Раэль! Я возлагала на него такие надежды. Но он был истинным сыном Элиноры. – Довольно долго женщины стояли, прижавшись друг к другу. Их обступили остальные.

– Я Селиала, – представилась седая женщина, – и я выступаю от лица Аркимского Совета. Какая встреча, Карана. – Она представила своих спутников, а Карана – своих.

– Не спрашивая вас, по какому вы здесь делу, расскажу о нашем. Мы должны поведать печальную историю. Тензор взял Зеркало и заперся с ним в Великой Башне, отвергнув Аркимский Совет. Мы полагаем, что он нашел секрет изготовления врат и в данный момент создает их. Мы не сумели ни остановить его, ни пробраться к нему в кабинет. Боюсь, что близится наша погибель. Если ты в состоянии помочь нам, Мендарк, это может спасти положение.

– Наши интересы совпадают, – ответил Мендарк. – Я сделаю все, что в моих силах.

Карана горела от нетерпения. И вдруг Селиала подняла руку.

– Прежде всего, у нас есть незавершенное дело, касающееся Караны, вернее, суда над ней в Шазмаке. Карана, подойди ко мне.

Карана встревожилась, но подчинилась. У Селиалы был суровый вид.

– Я должна сообщить тебе, что в твое отсутствие, три дня тому назад, Аркимский Совет продолжил судебное разбирательство. Мы решили, что ты виновна в одном из трех преступлений, а именно: ты принесла Зеркало в Шазмак и не отдала его нам. Как ты знаешь, это преступление карается смертью. К тому же мы выяснили, что каким-то необъяснимым образом тебе удалось обмануть Совет.

Карана упала на колени. Из всего, что могло случиться в Катадзе, она меньше всего ожидала этого. Селиала сделала ей знак подняться.

– Однако что касается первого преступления, мы оправдали тебя в свете дальнейших событий, касающихся Зеркала, поскольку ты действовала в наших интересах. Что до второго преступления, то, хотя ты в нем виновна, мы не назначаем никакого наказания, поскольку ничего подобного не происходило прежде. Мы только требуем, чтобы ты рассказала для наших Преданий, каким образом тебе удалось нас обмануть.

Карана склонила голову. Селиала улыбнулась:

– А теперь ты можешь задать вопрос, который так тебя волнует.

– Где Лиан? – воскликнула Карана. – Он здесь?

– Прости, – вмешалась Малиена. Лицо Караны стало белым как полотно. – Нет, он жив, – поспешно добавила она, дотронувшись до щеки Караны. – Он в Катадзе и в добром здравии, хотя мне и пришлось много раз лечить его во время путешествия. Боюсь, что он с Тензором, и они заперлись вместе. Но, боже мой!

– Что такое? – воскликнула Карана, снова встревожившись.

Малиена улыбнулась во весь рот:

– У него есть обаяние, у этого твоего Лиана. Но, боже мой, Карана, какой же он дурак!

Отряду еще предстоял долгий и тяжелый путь до Катадзы; склоны круто поднимались, земля была бесплодная, и кругом валялись круглые черные камни. Только в глубоких долинах была растительность: тут оливковые деревья, там – высохшие черные плоды, рассыпанные по земле, или колючие кустарники и каменные деревья.

Карана шла как во сне, не замечая странного пейзажа. Она способна была думать лишь об одном, и даже когда в сумерках они добрались до вершины горы и стояли перед удивительными, словно бы плетеными башнями, нигде больше не встречавшимися на Сантенаре, она почти не заметила их.

– Где он? – закричала она у западной двери крепости. Малиена улыбнулась и показала:

– Там, в Великой Башне. Иди через эту дверь, поднимись до перехода через мост, ведущий в башню, затем ступай по лестнице до пятого уровня. Ты увидишь на двери отметины. Но внутрь тебе не попасть.

Карана уже умчалась. Она неслась по холлам мимо аркимов, смотревших на нее в изумлении, вверх по лестнице и через мост и остановилась лишь, чтобы снять развалившиеся сапоги. Ее сердце бешено билось и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Добравшись до пятого уровня, она подбежала к массивной двери, за которой был кабинет Тензора, лестница и доступ в верхнюю часть башни.

Дверь была из стали, поцарапанной во время атак аркимов. Карана начала стучать в нее кулаками, но удары были беззвучными.

Погодите-ка! Высоко наверху, у двери, были большие щели между кирпичами. Пролезть сквозь них было невозможно даже маленькому ребенку, но зато ими можно было воспользоваться, чтобы позвать Лиана.

Карана понеслась на тот этаж, где видела скамейку и доски. Разбежавшись, она с размаху ударила тяжелой доской в дверь, вогнав себе в руку занозу. Она долго колотила в стальную дверь, чтобы привлечь внимание. Положив доски на скамью, она взобралась на это шаткое сооружение и, приподнявшись на цыпочки, приложила лицо к щели.

– Лиан, Лиан, ты там?

38

Кривое зеркало

В дверь снова начали колотить, и в комнате все задрожало.

– Дураки, – сказал Тензор, но шум все не утихал, и он разозлился. – Я больше не арким! – заорал он. – У вас нет на меня прав.

Дрожь пробежала по спине Лиана. Этот шум был другой.

– Заткнись, – прошептал он себе под нос, почесывая ухо. У него за спиной Тензор сжал свой могучий кулак, потом опустил.

Прижавшись к двери, Лиан уловил тончайший аромат лимонной воды. Мороз пробежал у него по коже, из глаз потекли слезы. Тензор пристально смотрел на него.

Внезапно через щель над дверью донесся голос. Чистый молодой голос, который Лиан слышал много месяцев тому назад в Туркаде. Он считал, что потерял ее. В тот ужасный день, когда состоялся Тайный Совет, она, храбрая, безумная, спокойно шла на смерть. Комок стоял у него в горле, мешая дышать.

– Лиан, Лиан, ты там?

– Карана! – крикнул он. – Карана, неужели это ты?

– Лиан, – сказал голос, – говорят, ты здесь. Выходи!

– Я не могу, – заплакал Лиан. – Тензор никогда мне не разрешит.

Карана ругалась отчетливо, мастерски и яростно.

– Тензор! Освободи его. Он тут ни при чем. – Тензор смотрел вверх, на щель, и глаза его сверкали, – правда, Лиан не понял, какие эмоции овладели аркимом. Казалось, Тензор хочет поверить в то, что Карана жива. Возможно, он все еще ее любил, но не мог простить ей падение Шазмака, независимо от того, была в этом ее вина или нет.

– Уходи, предательница! – И, отвернувшись к своим вратам, занялся ими.

– Тензор! – крикнула Карана в щель. – Это твоих рук дело, а не моих. Посмотри! Там люди, от которых ты заперся и которые пытаются спасти тебя от твоего же безумия. Лиан, Лиан, разве ты ему не говорил?

– Говорил, – прошептал пристыженный Лиан. – Но он не слушает.

Последовало долгое молчание. Что думает Карана? Лиан знал, что она ничего не может сделать. Подтащив к стене скамью и поставив на нее стул, он вскарабкался наверх. Заглянув в щель, он увидел лишь освещенный прямоугольник.

– Карана, – тихо позвал он.

Сразу же появилась тень и показались рыжие волосы.

– Карана, покажи мне свое лицо.

Девушка подвинулась, и свет упал на копну рыжих волос и знакомое красивое лицо.

– Карана, – сказал он, не трудясь вытирать слезы, – я думал, ты умерла. Как ты сюда попала?

– Пешком! Шанд вынес меня из зала Тайного Совета и выходил. Мы сбежали из Туркада, странствовали, а когда добрались до Сухого Моря, я почувствовала, что ты где-то здесь. Я пришла, чтобы забрать тебя домой.

Ее самоуверенность пробудила у Лиана воспоминания и вызвала улыбку. Однако эту тюрьму ей не взломать.

– Дай мне руку, – попросил он.

Она потянулась – их руки встретились. Лиан гладил кончиками пальцев маленькую теплую ручку Караны.

– Карана, ты чудо.

В ту первую ночь Карана провела с Лианом целый час, вглядываясь в лицо любимого, беседуя через щель в стене и держа его руку. Но она была слишком нетерпелива, чтобы долго этим довольствоваться, и на следующий день лишь ненадолго подходила к стене утром и вечером. «Интересно, что она делает в остальное время», – думал Лиан. Сам он мог бы провести вот так с ней бесконечные часы. Тем временем в отсутствие Караны он вернулся к изучению письменности аркимов, которой начал его обучать Тензор, и к переводу свитков Тензора. Вскоре к нему вернулся его энтузиазм, хотя и не в той мере, что прежде.

Лиан постоянно думал о Каране и видел ее в своих снах, но и тогда он видел лишь часть ее лица, обрамленную темным прямоугольником.

Теперь, когда в жизни Лиана воскресла надежда, он стал беспокоиться по поводу того, для чего он нужен Тензору. Как арким собирается использовать дар Рулька? Какими образом намерения Тензора связаны с Рульком?

В занятиях Тензора наступила пауза. Врата были готовы, но именно сейчас он вдруг утратил уверенность. Оттого ли, что он не знал, как с ними обращаться, или же появление Караны напомнило ему обо всех его страхах, безумствах и о чувстве вины? Ему хотелось попросить у нее прощения, но гордость не позволяла это сделать. К тому же, если бы она не оказалась в Шазмаке, ничего бы не произошло. Еще больше сомнений вызывал у Тензора Лиан. А что если Карана обратит против него и это оружие? К тому же он, Тензор, отрекся от своего народа – а для аркима это гибель.

Тензор чувствовал себя очень одиноким и напуганным. У него не было ни друзей, ни братьев, ни своего народа. То, чем он сейчас занимался, он делал для себя одного, делал из ненависти. Его мечты рухнули: аркимам никогда не подняться. Больше ему терять было нечего. Не осталось ничего, кроме ненависти и мщения. Ничто не сможет отнять у него их, кроме смерти, и он будет рад ее объятиям, когда долг будет выполнен.

Поддерживаемый этими мыслями, он возобновил свои эксперименты с вратами. Тензор пытался понять, как они приводятся в действие, открываются, перемещаются в пространстве к месту назначения и обратно.

Лиан с ужасом наблюдал, как Тензор прилаживает Зеркало к пластине, закрепленной на одной из колонн врат. Оно сразу же встало на место. Прикоснувшись к Зеркалу, Тензор произнес какое-то слово. Замелькали картинки – незнакомые пейзажи. Они мелькали все быстрее, сливались, исчезали.

Тензор напряженно всматривался в Зеркало, крепко сжимая в руке металлический футляр. Затем арким поднял руку. Мелькание неожиданно прекратилось, и теперь осталась одна неподвижная картинка: тускло освещенная комната. Это был зал для аудиенций в каком-то дворце с очень высокими потолками. В комнате в тени сидела мрачная фигура.

Тензор вскрикнул и подтолкнул Лиана, так что тот упал, оказавшись внутри врат. Рука Тензора была высоко поднята, и с минуту он оставался в полной неподвижности. Лиан увидел, как фигура в Зеркале вздрогнула и стала озираться, и тогда Тензор, вскрикнув, взмахнул поднятой рукой.

Пол задрожал у них под ногами. В ушах у Лиана гремело, было трудно дышать. Свет в комнате погас. Голову тянуло в одном направлении, ноги – в другом. Он ощутил вкус крови во рту. Потом у Лиана начались галлюцинации: в небе мелькали цвета, свет то гас, то снова вспыхивал, извивались ленты пламени, оглушительно гремел гром. Что-то сильно ударило юношу в спину, и он потерял сознание.

Лиан очнулся и увидел, что лежит на полу возле врат Тензора. Лампы по-прежнему мерцали на стене на кронштейнах. Эксперимент казался не более реальным, чем ночной кошмар при пробуждении. Врата стояли на прежнем месте. Ничего не изменилось – лишь появилась небольшая трещина в каменном основании врат. В конце концов, ничего не случилось.

У него текло из носа, попадало на губы и подбородок – что-то густое, липкое, соленое. Поднявшись на ноги, Лиан поплелся к Зеркалу и увидел свое лицо. Рот и борода были в крови, из носа шла кровь. Он прикусил губу и язык. Глаза были в красных прожилках, волосы растрепались.

До него донесся через стену испуганный голос Караны:

– Лиан, Лиан, у тебя все в порядке? Что ты делаешь? – он осознал, что Тензора не видно.

– Это Тензор! – закричал он, взобравшись на скамью. – Он сделал врата, прошел сквозь них, и он не вернулся.

Карана выругалась.

– Не ходи с ним. Держись от него подальше. Никогда не помогай ему. Поклянись, что не будешь.

– У него надо мной власть – как у Эмманта, но только гораздо сильнее. Вот как я оказался здесь.

Она ударила кулаком в стену, потом воцарилась тишина. Очевидно, она размышляла.

– Трогательный дурачок со слабой волей! – воскликнула она. – Дай мне руку. Она у тебя холодная. О, что с твоим лицом! Он сумасшедший! А теперь поклянись, что не станешь ему помогать. – Лиан как раз собирался это сделать, как вдруг задрожала башня. – Иди и спрячься, пока он не вернулся! – закричала Карана. Жди меня. – Она отняла свою теплую руку, и лицо ее исчезло.

Лиан сел на ступеньку павильона врат. О чем говорила Карана? У нее ничего не получится. Аркимы уже все перепробовали.

А что если Тензор никогда не вернется? Что если его поглотило пространство или он открыл путь врагу? Лиан уже провел больше недели, забаррикадировавшись с Тензором. Он может тут умереть от голода.

Вдруг у него за спиной раздался треск, и Лиана сбросило со ступеньки. Обернувшись, он увидел, что во вратах появился Тензор. На самом же деле Лиан увидел Тензора в копии врат, слегка смещенной по отношению к оригиналу. Затем оригинал и копия слились. Тензор зашатался и приземлился на четвереньки. Одежда его была порвана, на щеке и на плече – отметины когтей. Кровь капала с пальцев на землю. Он смотрел прямо на Лиана невидящим взглядом. Потом глаза его прояснились.

– Какую боль причиняют эти врата! – сказал он. Очевидно, Карана недалеко ушла, так как она почти сразу же оказалась у щели.

– Лиан? – позвала она.

– Рульк? – одновременно с ней заговорил Лиан.

– Не Рульк, – хрипло ответил Тензор. Глаза аркима смотрели сквозь Лиана. – Ничего похожего. Это был ужас, кошмар. Зеркало солгало! —Он отвернулся, тяжело опустился на свою скамью, уже страдая от последствий: у него началась дурнота. – В старых преданиях оно называется Кривым Зеркалом, или Зеркалом Обманов. Но я решил, что овладел им. Какой я дурак! Обман внутри Зеркала, и обман вне его.

– Тогда почему же ты все еще надеешься на него? Только непроходимый дурак совершает одну и ту же глупость дважды.

Тензор дернулся, и Лиан инстинктивно отпрянул.

– Вся моя долгая жизнь была прожита ради этой минуты, – сказал он. – Мог бы ты, когда все остальное разрушено и погибло, отказаться от Преданий, в которых смысл твоего существования?

– Нет, но...

– Лиан? Лиан? – повторял взволнованный голос Караны.

Тензор так сильно ударил по колоннам врат своим большим кулаком, что купол закачался, и волосы его осыпала каменная крошка.

– Если тебе нечего предложить, лучше молчи. – Затем он подпрыгнул к щели в стене и заорал на Карану: – Прекрати свое нытье, если не хочешь, чтобы я использовал его в своем следующем эксперименте. – Казалось, эта идея поразила его. – Тут есть над чем подумать. Врата следует испытать, а кто же лучше него подходит для этой цели?

По другую сторону стены замолчали, потом Карана закричала:

– Лиан, беги, прячься! Я приду за тобой. Если ты причинишь ему вред, Тензор, я прокляну тебя и твоих потомков до сотого колена.

– Делай что хочешь, – ответил он равнодушно. – Я уже и так проклят. Лиан, иди сюда. Вижу, у тебя есть идея. И лучше бы ей быть разумной, потому что тебе первому испытывать врата.

Снаружи что-то грохнуло – похоже было, что Карана упала со своего насеста.

Лиан колебался. У него действительно появилась одна мысль, но он не был уверен, что лучше – сказать Тензору или молчать. Теперь врата наводили на него ужас. «Зеркало солгало!» Конечно, солгало,и он знал почему. Куда оно его пошлет в своей злобе?

– Скажи мне! – ревел Тензор, тряся Лиана и используя свою власть над ним, и Лиана одолела неудержимая жажда заговорить.

– Когда ты впервые начал использовать Зеркало, – промямлил Лиан, – казалось, тебе нужен от него лишь секрет изготовления врат.

– Изготовления врат и их применения. Это так.

– Но ты положил Зеркало внутрь врат.

– Я же должен видеть место назначения.

– Если ты помещаешь Кривое Зеркало внутрь врат, как же ты можешь знать, правду ли оно показывает? Как ты можешь ожидать от него этого?

Тензор так яростно хлопнул Лиана по плечу, что сшиб его с ног, но сразу же поднял юношу с земли и отряхнул одежду на нем.

– Клянусь оранжевой луной Аркана, летописец, – пророкотал он, – если бы ты не был жалким дзаинянином, предателем, негодяем и дураком, я бы снял перед тобой шляпу.

Он направился к лестнице и стал подниматься, а затем исчез из виду. Тензор пошел искать в других доступных ему помещениях башни металл, пригодный для изготовления второго зеркала.

Для Лиана Зеркало и врата теперь начисто утратили свое очарование. Карана не отвечала на его зов, так что юноша вернулся в свое «орлиное гнездо» под куполом башни и попытался систематизировать свои знания о каронах, Рульке и Зеркале. И он вспоминал все загадочные события – такие, как первая встреча с Шандом – стариком, который, по-видимому, знал больше, чем казалось, и был не тем, за кого себя выдавал. Теперь Шанд тоже был здесь. Лиану припомнились сны Караны после того, как они сбежали из Сета, – у них даже был один общий сон. Это был кошмар о Рульке, заточенном в Ночной Стране. Тюрьме, созданной для того, чтобы ослабить и иссушить его. Так сказал на Тайном Совете Тензор, да и Тиллан тоже. Но так ли это было?

Он вспомнил свои дурные предчувствия, появившиеся чуть ли не с первой встречи с Караной. Даже обычные путники на дороге ощущали, что надвигается катаклизм: мир медленно, но верно двигался к ужасному концу.

Лиан не находил объяснения этим странностям, и в конце концов жажда погнала его обратно вниз. Когда он спускался по лестнице, башня вдруг содрогнулась. Интересно, это опять аркимы ломятся в дверь или это землетрясение? Врата стояли в центре комнаты, как и прежде, но рамка для зеркала была переделана. На скамье Тензор работал над своим новым зеркалом, придавая ему окончательный блеск. Оно было больше, чем Арканское Зеркало, и Тензор даже нашел время, чтобы сделать по краям узор из завитков. Лиан смотрел, как арким последний раз протирает Зеркало и вставляет в рамку. Отступив назад, Тензор посмотрел на собственное творение, склонив голову набок. Затем он с загадочной улыбкой повернулся к Лиану:

– Что у вас там за дело с Малиеной?

Лиан не был уверен, что именно Тензор имеет в виду.

– Письмо, которое ты сюда принес, – нетерпеливо пояснил Тензор.

– О! – Лиан не был уверен, что об этом следует говорить. «Дал бы ты младенцу поиграть с бритвой?» – предупреждала его Малиена. Но ведь это Тензор посоветовал Лиану поискать записи Кандора. – Я украл письмо из архива крепости в Туркаде, – сказал Лиан. – Оно от Кандора к Рульку, и там поднимаются вопросы времен возникновения Непреодолимой Преграды. Но Малиена отобрала у меня письмо и заперла дверь комнаты, где хранятся записи Кандора, чтобы я не смог попасть внутрь.