Юная джиидай упала, ее тело охватили судороги. Виварий наполнился сдавленными криками.
      – Интересно, – сказала Межань Кваад, наблюдая за реакцией. – Видишь ли ты, адепт Йим, что…
      – А вот я не вижу, что вас заинтересовало, мастер Межань Кваад, – произнес голос за спиной.
      Нен Йим обернулась и тут же приняла почтительную позу. В виварий только что вошел еще один мастер – настолько старый, что знаки его домена совершенно стерлись. Волосы его превратились в тонкую, похожую на облачко массу, а обе руки были руками мастера. Оба его глаза были заменены желтыми маа'итами. Сопровождал его адепт-помощник.
      – Мастер Йал Фаат, – сказала Межань Кваад. – Как приятно вас видеть, Старейший.
      – Отвечайте мне, Межань Кваад. Что вас так заинтересовало в агонии этого существа? Она неверная и потому неспособна принимать боль. В этом нет ничего удивительного и ничего интересного.
      – Это интересно, потому что скат-раздражитель, причиняющий ей боль, настроен делать это избирательно, – ответила Межань Кваад. – Один нервный пучок за раз. То, что мы только что видели – это рефлекс, который у йуужань-вонгов не встречается. Мы можем теперь с уверенностью составить карту фрагмента человеческой нервной системы, аналога которому в нашей нет.
      – А это еще с какой целью? – спросил Йал Фаат.
      – Мы не можем формировать то, чего не знаем, – ответила Межань Кваад. – Этот вид для нас нов.
      – Это искажение протокола, – сказал старый мастер. – Как может быть открыто что-то такое, что уже не кодифицировано?
      – Но, мастер, – сказала Нен Йим, почтительно вытянувшись. – Конечно, у новых видов… – она умолкла, когда мастер метнул в нее взгляд своих маа'итов.
      – Неужели все ваши адепты столь дерзки? – сухо спросил Йал Фаат.
      – Надеюсь, что нет, – холодно сказала Межань Кваад.
      Йал Фаат снова повернулся к Нен Йим. Щупальца его парика колыхнулись, приняв бледно-голубой оттенок.
      – Адепт, если информацию не удается найти в архивах и священной памяти, как должен поступить формовщик?
      Страх ударил Нен Йим по нервам. "Что он там видит своими странными глазами?" Маа'иты позволяли наблюдать недоступные области спектра, а также микромир, но могли ли они проникнуть еще глубже, в скопище грехов под ее черепом? В знак глубокочайшего почтения она стянула щупальца своего парика в шар.
      – Мы ходатайствуем перед Верховным владыкой, мастер, чтобы он вопросил богов.
      – Верно. Нет никаких новых видов, адепт. Все живые существа происходят из крови, плоти и кости Йун-Йуужаня. Он знает их всех. Знание не может быть создано; это ересь. Если боги не даровали нам знание, они сделали это по весомой причине, и искать это знание самим – значит пытаться украсть его у них.
      – Да, мастер Йал Фаат.
      – Я подозреваю, что это не твоя ошибка, адепт. Это твоя наставница использует ската-раздражителя таким образом. Ты подвержена ее влиянию.
      Межань Кваад мягко улыбнулась:
      – Протокол Цонг определяет использование раздражителя именно таким образом.
      – Я знаю об этом. Но вы искажаете цель этого протокола. Возможно, не до степени полного нарушения. И тем не менее – кто знает, что бы я увидел, если бы зашел чуть позже?
      – Вы меня в чем-то обвиняете, мастер? – кротко спросила Межань Кваад. – Если нет, можно было бы подумать, что вы просто завидуете, что повелитель Шимрра возвысил домен Кваад, даровав ему честь этой формовки.
      – Я ни в чем вас не обвиняю и ничему не завидую. Но в последние годы всплыли опасные ереси, и большинство из них – в домене Кваад.
      – Меня никогда не обвиняли в ереси, и никого из моих подчиненных тоже, – сказала Межань Кваад. – Если вы попытаетесь искупать меня в грязных испражнениях клеветы в жалкой попытке вернуть благоволение повелителя Шимрры к вашему домену, вы убедитесь, что я могу быть самым неутомимым врагом.
      Старый формовщик чопорно выпрямился.
      – Я не клевещу. Но я наблюдаю, Межань Кваад. Будьте уверены, я наблюдаю. И сейчас…
      Он вдруг замолчал и пошатнулся. Помощник подхватил его. Нен Йим все еще недоумевала, что происходит, когда внезапно почувствовала, как что-то сдавило все ее тело, словно она оказалась глубоко под водой. Легкие работали, втягивая сиропообразный воздух, в голове шумело.
      Сквозь сине-черные всполохи она увидела, что Межань Кваад и помощник Йала Фаата тоже задыхаются.
      Боль быстро нарастала. Скоро лопнут глазные яблоки, затем сердце…
      Пытаясь успокоится, Нен Йим обвела помутившимся взглядом комнату.
      Юная джиидай стояла у стенки вивария, прижав ладони к прозрачной мембране. Ее зеленые глаза сверкали, зубы были ощерены в гримасе ярости. Нен Йим прочла в ее взгляде смерть, и вдруг она поняла.
      Пошатываясь, она подошла к мастеру. Межань Кваад лежала на полу. Ол-виллип, контролировавший раздражителя, выпал у нее из рук. Нен Йим подняла его и прикоснулась к различным участкам живтоного, ко всем одновременно.
      Джиидай взвизгнула и замолотила кулаками по мембране. На короткий миг давление возросло еще больше, сжав формовщицу так сильно, что она вообще не могла дышать. Затем, еще более неожиданно, чем появилось, жуткое давление ослабло, и легкие Нен Йим судорожно вдохнули долгожданный воздух.
      Джиидай корчилась на полу камеры. Нен Йим стояла и смотрела на нее. Начиналась реакция.
      На плечо Нен Йим легла восьмипалая рука.
      – Адепт, – сказала наставница сдавленным голосом. – Ол-виллип, пожалуйста. Пока экземпляр не умер.
      Нен Йим молча кивнула и вручила Межань Кваад организм. Межань Кваад настраивала его до тех пор, пока джиидай не перестала дергаться и не потеряла сознание.
      – Ты хорошо сориентировалась, адепт, – сказала Межань Кваад.
      – Что случилось? Скажите мне, – нетерпеливо потребовал Йал Фаат.
      – Это сделала джиидай, – ответила Межань Кваад. – Вы, конечно, слыхали об их способностях.
      – Не оскорбляйте меня. Конечно, я знаком со всей информацией, касающейся джиидаев. Они могут перемещать предметы, связываться друг с другом, как виллипы, даже влиять на мозги более слабых существ. Но до сих пор не было ни одного свидетельства того, что они могут воздействовать на йуужань-вонгов. Это факт доказывает обратное.
      – Я прошу у мастера позволения сказать, – сказала Нен Йим.
      Ял Фаат смерил ее неодобрительным взглядом:
      – Говори.
      – Джиидай не воздействовала на нас – точнее, не напрямую. Она воздействовала на молекулы атмосферы, сжимая ее.
      – Она пыталась раздавить нас нашим собственным воздухом?
      – И ей бы это удалось, если бы не мой адепт, – заметила Межань Кваад.
      – Поразительно. И эти способности – они не порождаются никакими имплантатами?
      – Она не имеет имплантатов, ни биологических, ни… – голос наставницы упал до шепота, -…механических. Судя по ранее проведенному допросу, она считает, что манипулирует определенным видом энергии, которая вырабатывается жизнью.
      – Нелепо, – сказал Йал Фаат. – Если такая энергия существует, почему тогда боги отказали в ней йуужань-вонгам?
      Межань Кваад плотоядно ухмыльнулась.
      – Боги не отказали нам, они просто отложили ее на время. И вот теперь они послали ее нам.
      Формовщица подошла к мембране вивария и вскрыла ее щелчком четвертого пальца. Затем опустилась на колени рядом с лежавшей в беспамятстве джиидай и погладила ее по щеке.
      – Она молода, ее тело и разум еще поддаются формированию. Скоро воины доставят нам еще таких, как она.
      Межань Кваад встала, еще немного посмотрела на подопытное существо, потом отошла назад и снова запечатала мембрану.
      Старый мастер пожал плечами:
      – Ради вящей славы формовщиков и народа йуужань-вонгов я желаю вам успеха. – В его голосе прозвучало сомнение.
      – Вы можете приходить и наблюдать, когда пожелаете, – сказала Межань Кваад. Нен Йим показалось, что ее наставница дразнит Йала Фаата.
      Но через щупальца прически старого мастера прошла волна отрицания:
      – Кроме всего прочего, я пришел, чтобы проститься. Новый проект ожидает меня -формовка, что покончит с этими опасными джиидаями навсегда.
      Межань Кваад слегка выпрямилась.
      – О? – вежливо сказала она.
      – Поистине. На допросе неверные, что служат нам, признались, что они были обмануты теми, кто в настоящее время создает неприятности нашим кораблям в космосе. Из этой информации возник интереснейший вопрос, это касается определенного зверя, который может чуять этих джиидаев и охотиться на них.
      – Неверные знают, где можно найти этих зверей?
      – Нет, – сказал Йал Фаат. – По крайней мере, те, что на этой луне. Но у нас есть источники в их сенате, и один из них сумел разыскать и предоставить нам информацию. Как выяснилось, эти звери живут на планете, которой уже владеет наш повелитель Шимрра -неверные называют ее Миркр. Мне предстоит заняться формовкой этих зверей.
      – Интересно, насчет этих зверей, если только это правда, – признала Межань Кваад. – Ради вящей славы народа йуужань-вонгов я желаю вам удачи. Также я желаю вам успешно выбраться из этой системы. Похоже, неверным удалось перекрыть всякое сообщение.
      – Во мне нет страха, – ответил престарелый мастер. – Если Йун-Йуужань захочет взять мою жизнь, она и так принадлежит ему. Но я подозреваю, что у него есть еще для меня много работы.
 

***

 
      – Капитан, один из йуужань-вонгских кораблей сошел с орбиты, – сказала Х'сиши. – У него солидный эскорт.
      Каррд пригладил усы.
      – Позовите сюда Солусара. Пока сокращайте дистанцию, и пусть “Эфирный Путь” и “Расклад Идиота” организуют заградительный огонь. Будем удерживать этот корабль в тени массы газового гиганта столько, сколько сможем.
      – Да, сэр, – отозвался пилот Данкин.
      – И позовите сюда Солусара, – повторил Каррд. – Он нам пригодится.
      – Я уже здесь, капитан Каррд.
      И действительно, Солусар уже стоял у него за спиной.
      – А, отлично. Йуужань-вонги пытаются протолкнуть корабль через наш защитный строй, предположительно с целью покинуть систему. Вопрос вот какой: могу ли я их пропустить?
      – До сих пор вы не пропускали никого, – заметил Солусар.
      – Это так. Но никто из них еще не прорывался с такими силами. Если мы вступим в сражение, я потеряю корабли – больше, чем мы можем себе позволить. Будь я уверен, что помощь уже в пути, я бы рискнул. А так мне надо знать: есть ли на этом корабле джедаи?
      На мгновение Каррд увидел в глазах Солусара проблеск чего-то похожего на страх.
      – Я не могу сказать с уверенностью, – сухо сказал джедай.
      – Почему?
      – Я не чувствую йуужань-вонгов с помощью Силы. Для меня их корабли все равно что безжизненные астероиды.
      – В таком случае, думаю, дети должны весьма ярко выделяться на этом фоне.
      – Должны, но этого нет. Не будь это так важно, я бы сказал, что ни на одном из этих кораблей нет ни одного не-йуужань-вонга. Но это важно. Если я ошибусь, если мы позволим их увезти – тогда мы будем сражаться здесь ни за что.
      – Как вы можете ошибиться? Я не понимаю.
      – Йуужань-вонги не просто не существуют в Силе – они заставляют меня усомниться в моих ощущениях. Они делают все пространство… темным, что ли. Я не могу это объяснить лучше.
      Каррд снова посмотрел на экран. Йуужань-вонги выпустили истребители.
      – Я не могу больше ждать, Солусар. Я должен принять решение. Забудьте о кораблях; попытайтесь найти их на луне. Если они все еще там, значит, они не могут быть на этом корабле.
      – Я попытаюсь, – сказал джедай. Он закрыл глаза.
      Каррд смотрел на стремительно приближавшиеся вражеские истребители. До сих пор ему удавалось проводить операции типа “ударь-и-беги” с минимальным риском для своих экипажей. Он неплохо пользовался минами, астероидами и прочим классическим оружием внутрисистемной партизанской войны.
      Но если придется останавливать этот корабль, он вынужден будет ввязаться в настоящее сражение типа “стой-на-месте-и-раздолбай-их” – сражение, которое он сможет выиграть… расплатившись, как за целую войну.
      Может, это им и было нужно. Инстинкты уверенно говорили Каррду, что это какая-то приманка, а вовсе не то, за что он сражается. Солусар, похоже, был того же мнения.
      Но раз они могли ошибаться…
      – Первая волна истребителей атакует через тридцать секунд, – сказала Х'сиши без всякого выражения.
      – Всем приготовиться.
      Хорошая команда. Они умрут за него, если он попросит.
      – Тахири, – выдохнул Солусар. Его лицо усеивали капельки пота.
      – Что такое?
      – Тахири. И Вэлин. Санна. Энакин. Они все внизу. – Его голос упал до страдальческого шепота. – Тахири пытают.
      – Но они внизу.
      – Да. Я в этом уверен.
      – Спасибо, джедай Солусар. Данкин, прекратить атаку. Мы пропускаем его. Открыть минимальный огонь для прикрытия, и передайте на остальные корабли, пусть заводят двигатели. Мы будем биться в другой раз, господа – когда это будет действительно необходимо. – Каррд сделал глубокий вдох, пытаясь сбросить напряжение, что накопилось в шее и плечах. – И будем надеяться, что детишки Соло разыщут этого бродягу Террика, прежде чем нам придется вступить в драку. После этого я определенно займусь поисками своего собственного звездного разрушителя.

      Энакин выгнулся дугой, стараясь не кричать; неизвестно, что йуужань-вонг вложил в его рану, но оно вызвало жуткую вспышку боли во всем теле.
      – Ты ненавидишь боль, – сказал Вуа Рапуунг с нескрываемым отвращением.
      Энакин не мог и не стал отрицать. Он просто стиснул зубы и дождался, пока боль не прошла. Он знал, что йуужань-вонги поклонялись боли в себе и в других. Это был один из отличительных догматов их нездоровой религии.
      – Чем в меня попали? – вместо ответа спросил Энакин.
      – Нанг халом, – буркнул воин. – Жуком-пулей.
      – Он ядовитый?
      – Нет.
      Они сидели в сырой пещере за водопадом. Стены ее были покрыты плесенью и мхом. Очевидно, йуужань-вонг прятался в пещере день или два, потому что здесь было много его вещей, включая пластырь, который он только что приложил к плечу Энакина. Воин оторвал его от бледно-зеленого, имевшего грубо прямоугольную форму блока толщиной в несколько сантиметров. Блок состоял из множества тонких слоев и напоминал склеенные флимсипластовые листы. Рапуунг отделил один такой кусок кожи и накрыл им рану Энакина. Как и все используемое йуужань-вонгами, лист был живой. Энакин чувствовал, как он извивается, забираясь в рану. Ему пришло в голову, что воин хочет отравить его чем-то еще более ужасным.
      Но если бы Вуа Рапуунг хотел его убить, он мог сделать это в любой момент. В конце концов, ему не составило труда справиться с двумя йуужань-вонгскими воинами, а у Энакина сейчас не хватило бы сил даже на то, чтобы побороть маленького эвочёнка.
      – Ты спас мне жизнь, – неохотно сказал Энакин.
      – Жизнь – ничто, – произнес Вуа Рапуунг.
      – Да? Тогда чего было напрягаться?
      Темные глаза Вуа Рапуунга угрюмо блеснули:
      – Ты, джиидай. Ты пробиваешься к посёлку формовщиков. Зачем?
      – Моя подруга в плену у твоих сородичей. Я намерен ее вызволить.
      – А, женщина-джиидай. Ты хочешь спасти ее жизнь. Как жалко. Какая жалкая цель.
      – Да? Ладно, я не просил тебя о помощи, ты сам ее предложил. Так что объяснись или убей меня. У меня нет лишнего времени.
      – Чтобы отомстить, – прорычал Вуа Рапуунг. Глаза его превратились в щелочки. – Отомстить и доказать, что боги…
      Глаза его вдруг сурово сверкнули.
      – Я ничего не обязан тебе говорить, человек. Я ничего не обязан тебе объяснять, незаконное отродье машин. – Последнее слово он выплюнул, точно яд, который вдруг обнаружил у себя во рту.
      – Тебе надо знать лишь вот что, – продолжал Рапуунг. – Я буду стоять рядом с тобой или у тебя за спиной. Твои враги – мои враги. Мы будем убивать вместе, принимать боль вместе и вместе примем смерть, если такова воля Йун-Йуужаня.
      – Ты поможешь мне спасти Тахири, – недоверчиво произнес Энакин.
      – Это глупая цель, но если мы найдем ее, это будет на руку и мне.
      Энакин вглядывался в эти глаза, похожие на черные бриллианты, и пытался понять. Он не мог прочесть в этих глазах ничего. Совершенно. Йуужань-вонг скорее был похож не на человека, а на голограмму, на образ, на видение. Разве может такое существо иметь чувства, которые можно было бы понять? Как можно надеяться постичь столь чуждое существо, невидимое в Силе?
      – Я не понимаю, – сказал Энакин. – Что тебе сделали твои сородичи? Почему ты их так ненавидишь?
      Вуа Рапуунг грубо ударил его и вскочил на ноги. Грудь его вздымалась.
      – Не издевайся надо мной! – завизжал он. – У тебя есть глаза! Ты видишь сам! Не издевайся надо мной! Это не боги сделали со мной такое, не боги!
      Когда йуужань-вонг снова пошел на него, Энакин поднял с помощью Силы большой камень и швырнул его в грудь воина. Это застало Рапуунга совершенно врасплох, и он отлетел к стенке пещеры. Воин осел на землю с несколько удивленным видом.
      Энакин снова поднял камень и занес его над головой Рапуунга.
      Йуужань-вонг посмотрел на камень и вдруг отрывисто закашлялся, словно в приступе дагобахской болотной простуды.
      Только через пол-минуты Энакин понял, что он смеется.
      Успокоившись, Вуа Рапуунг устремил на юного джедая любопытный взгляд:
      – Я видел, что ты сделал с охотниками, но испытать это на себе… – Его лицо снова посуровело. – Скажи мне правду, как воин воину, если можешь. В касте воинов ходят слухи. Говорят, что ваши джиидайские способности порождаются машинными имплантатами. Это правда? Неужели ваш народ настолько слаб?
      Энакин вернул ему вызывающий взгляд:
      – Наши способности не порождаются машинами. Некоторые из твоих сородичей должны бы это знать, потому что у них было достаточно возможностей вскрывать тела наших. Твои слухи врут.
      – Да? Значит, у предводителя джиидаев нет машинной руки?
      – У мастера Скайуокера? Есть, но… – Энакин запнулся. – Откуда ты это знаешь?
      – Мы слышим много историй от перебежчиков и шпионов. Значит, это правда. Глава джиидаев – частично машина. – Наверное, лицо Рапуунга могло бы выразить большее отвращение, лишь будучи изменено хирургически.
      – Одно к другому не имеет никакого отношения. Мастер Люк лишился руки в великой битве. Ему заменили ее. Но его способности, как и мои, порождаются Силой.
      – У тебя есть имплантаты, как у твоего предводителя?
      – Нет.
      – Ты получишь их, когда тебя повысят в звании?
      Энакин коротко засмеялся:
      – Нет.
      Вуа Рапуунг кивнул:
      – Тогда будет, как я сказал. Мы будем сражаться вместе.
      – Но только если ты больше не будешь сбиваться с курса, как минуту назад, – ответил Энакин. – Может, я и ранен, но, как ты видел, я не беспомощен.
      – Вижу, – проворчал Рапуунг. – Но не провоцируй меня. Я этого не люблю.
      – Ты тоже имей это в виду, приятель. Итак. Ты говоришь, что мы будем сражаться вместе, но не хочешь сказать мне, почему. Можешь тогда хотя бы сказать, как?
      – Формовщики вырастили на этой луне пять дамютеков. Именно там держат твою подругу-джиидаи.
      Энакин решил пока отложить точное определение дамютека.
      – Для чего? Что они с ней будут делать?
      Снова в глазах Рапуунга мелькнуло желание убить, но на этот раз он сдержал себя.
      – Кто может знать намерения формовщика? – сказал он тихо. – Но не сомневайся: они будут формировать.
      – Я не понимаю. Что такое формовщик?
      – Твое невежество… – Рапуунг остановился, медленно закрыл глаза, открыл, закрыл и начал снова:
      – Формовщики – это каста. Каста, ближайшая к великому богу Йун-Йуужаню, который вылепил Вселенную из своего тела. Они – те, кто знает пути жизни, кто приспосабливает ее к нашим потребностям.
      – Биоинженеры? Ученые?
      Рапуунг секунду пялился на джедая.
      – Тизовирм, который переводит для меня, не знает значения этих слов. Я подозреваю, что они непристойные.
      – Не обращай внимания. Был когда-то один джедай, его звали Мико Реглиа. Твои сородичи пытались сломать его волю с помощью йаммоска. Они пытались сделать то же самое с другим джедаем по имени Вурт Скиддер. Ты думаешь, они будут делать то же самое с Тахири?
      – Меня не волнует, что они сделают с твоей джиидай. Но то, что ты описал… – Рапуунг скривился. – Я когда-то знал формовщицу, которая говорила о чем-то подобном – о воинах, которые думали, будто они могут выполнять работу формовщиков, как ты сказал. Но ломка – это не формовка. Это детская пародия. Пойми, формовщики делают наши корабли-миры. Они делают йаммосков. Они не будут пытаться сломать твою джиидай – они ее переделают.
      По спине Энакина пробежал холодок. Он вспомнил привидевшуюся ему взрослую Тахири.
      Он знал, во что они ее превратят. И они добьются успеха, если его постигнет неудача.
      Предложение Рапуунга могло быть жестоким обманом, частью долговременного плана; но Энакин все равно пошел бы на этот риск. Без Силы, что вела бы его, он никогда не будет знать с уверенностью, что йуужань-вонг не говорит правду. Сейчас было не до раздумий. Любой курс, который приведет его к Тахири, стоило прокладывать, даже если нужно доверить некоторые расчеты подозрительному постороннему.
      – Ладно, – сказал Энакин. – Вернемся к предыдущему вектору. Ты что-то говорил о дамютеках…
      – Священные пределы, в которых живут и работают формовщики.
      – Сколько их там? Сколько формовщиков?
      – Точно не знаю. Около двенадцати, если учитывать инициатов.
      – И это все? Это все вонги в этом мире?
      Рапуунг буркнул что-то невразумительное. Он не выглядел настолько разгневанным, как при неподдельном потрясении.
      – Не… Никогда нас так не называй, – прошипел он. – Как ты можешь быть таким невеждой? Или ты хотел нанести оскорбление?
      – На этот раз нет, – сказал Энакин.
      – Использовать одно лишь слово “вонг” без приставки – это оскорбление. Тем самым подразумевается, что лицо, о котором идет речь, не имеет покровительства богов и семьи и родства с ними.
      – Извини.
      Вместо ответа Рапуунг стал всматриваться в лес.
      – Нам надо идти, – сказал он. – Я скрыл наш запах от охотников, но они нас отыщут довольно скоро, если мы здесь задержимся.
      – Согласен, – сказал Энакин. – Но сначала – сколько всего йуужань-вонгов на этой луне, как ты думаешь?
      Вуа Рапуунг на миг задумался.
      – С тысячу, наверное. Остальные в космосе.
      – И мы будем пробиваться через всю эту толпу?
      – Разве не это был твой план? – спросил Рапуунг. – Разве число врагов что-то для тебя значит?
      Энакин покачал головой:
      – Только в смысле тактики. Тахири там. Я найду ее и заберу оттуда, независимо от того, сколько йуужань-вонгов мне придется положить по пути.
      – Очень хорошо. Ты уже можешь идти?
      – Я могу идти. Скоро я смогу бежать. Наверное, будет больно, но идти я смогу.
      – Жизнь есть страдание, – изрек Вуа Рапуунг. – Мы идем.

      Вуа Рапуунг скрежетнул зубами.
      – Нет, невежда! – рявкнул он. – Не туда!
      Энакин не обернулся, его блуждающий взгляд был направлен вдаль, за шелестящие деревья массасси – он высматривая тени, что двигались против ветра.
      Они стояли на разделе горной гряды; один каменный хребет змеился вниз и влево от Энакина, другой шел вверх и вправо. Энакин вознамерился лезть дальше по крутой тропе.
      – Почему? – спросил он. – Ведь поисковые аппараты вон там. – Он показал рукой на низину за левым отрогом.
      – Они не “аппараты”, – прошипел Рапуунг.
      – Ты знаешь, о чем я.
      – Откуда ты знаешь, что они там, если ты не чувствуешь йуужань-вонгов и жизнь, сформированную для нас?
      – Потому что я чувствую все, что для этого леса родное, – ответил Энакин. – Каждую птичку-пушинку и каждого ранйипа, каждого стинтарила и вуламандру. И те существа, что в той стороне – они чем-то взбудоражены. Я улавливаю вспышки паники.
      – Вот как? И сколько флайеров? Пять, да?
      Энакин сконцентрировался.
      – Думаю, да.
      – Значит, они разделятся по схеме лав пек. Сначала в низине, потом по дугам, сходящимся к вершине. Если они обнаружат нас, то слетятся сюда и выпустят жуков-прядильщиков.
      – Что такое жуки-прядильщики?
      – Если мы не дадим себя запереть на этом холме, ты не узнаешь. Это не воздушный бой, джиидай. Если ты не собираешься окопаться на этой горе и драться со всеми воинами на луне, высота тебе ни к чему.
      – Я хочу посмотреть сверху.
      – Зачем?
      – Затем, что из-за тебя мы заблудились, вот зачем. Ты не больше знаешь, где база во… йуужань-вонгов, чем майнок умеет играть в сабакк.
      – Я могу найти дамютек формовщиков. Но если мы будем ломиться туда напрямую, то нас схватят.
      – Я знаю эту луну, – сказал Энакин. – А ты – нет. – Он умолк и с подозрением уставился на воина. – А вообще, как ты меня нашел?
      – Я следовал за поисковыми партиями, неверный. Ты ведь пер напролом, так? Да. Не будь меня, тебя уже схватили бы раз десять.
      – Не будь тебя, я бы уже был на базе формовщиков.
      – Да. Я это и сказал, – молвил Рапуунг. Он закрыл глаза, словно к чему-то прислушиваясь. – Что теперь тебе говорят твои джиидайские ощущения?
      Энакин свел брови, концентрируясь.
      – Я думаю, они разделились, – нехотя сказал он.
      – Я их слышу, – сказал Вуа Рапуунг. – Не так, как раньше. Когда-то мои уши были… – он легонько прикоснулся к гноящейся ране у себя на голове, зарычал и уронил руку.
      – Мы идем вниз, – сказал йуужань-вонг.
      – Я иду наверх, – отозвался Энакин и начал подниматься по тропе. Он шел, не оборачиваясь, но где-то шаге на тридцатом послышалось нечто похожее на йуужань-вонгское проклятие и звуки шагов, догоняющие его.
 

***

 
      – Ну и ну, – выдохнул Энакин. На глаза его навернулись слезы.
      Юный джедай стоял на вершине горы, откуда было видно знакомый изгиб реки Унн. Он видел эту местность с воздуха, наверное, раз пятьдесят, и знал ее не хуже, чем другие места.
      Вот только теперь все переменилось. Великий Храм – простоявший неисчислимые тысячи лет, видевший, как пришли и ушли те, что его построили, видевший джедаев темных и светлых, и уничтожение Звезды Смерти – исчез бесследно.
      На его месте у реки стояло пять объемистых строений в форме многолучевых звезд. Стены их были толстыми, высотой примерно в два этажа; вероятно, в них располагались комнаты. Внутренние дворики были без крыш. Два из этих строений, похоже, были заполнены водой, третий – бледно-желтой жидкостью, на воду не похожей. В центральном пространстве четвертого виднелись какие-то сооружения – купола и многогранники различных форм, все того же цвета, что и большое строение. Пятый заполняли кораллы-прыгуны и более крупные космические корабли. Множество кораблей…
      По-видимому, для связи между строениями от реки были проведены каналы.
      – Мы должны спуститься, прежде чем они нас почуют, – настойчиво повторил Вуа Рапуунг.
      – Я думал, та дрянь, которой ты нас натер, задурит нюхачей, или как их там.
      – Она собьет их с толку. Это даст нам время спрятаться. Здесь прятаться негде, и они нас увидят. Тогда их уже ничем не задуришь. “Обычно для этого используются джедаи”, подумал Энакин. Но он мог затуманить разум йуужань-вонга не более, чем сплясать на поверхности черной дыры.
      – Здесь можно укрыться, – сказал он. Холм порос кустарником и был лишен шатра высоких деревьев, что росли почти на всей поверхности суши, но заросли были в основном выше человеческого роста.
      – Не от тепловых сенсоров, – возразил Рапуунг. – Не от жуков-прядильщиков. Здесь нет воды.
      Энакин задумчиво кивнул, но на самом деле он продолжал изучать базу формовщиков, почти не обращая внимания на стоявшего за спиной йуужань-вонга.