- Очень мило с твоей стороны, - заметил Конан. - Не проявит ли царица еще одну любезность, вернув гостю его одежду?
      На какое-то мгновение Сомрис задумалась, а потом промолвила:
      - Тебе вернут штаны и сапоги. В знак моего особого расположения.
      По ее знаку одна из девушек принесла и подала киммерийцу вышеназванные предметы одежды. Облачаясь, Конан не мог не отметить, что у его хозяек весьма странное понятие о форме выражения благосклонности. Знатный гость, да и просто воин или путешественник, прибывший в Тарантию, мог в первый же день попросить себе одежду из королевских складов. Когда Конан решил ввести эту традицию, многие вельможи кричали, что это ничем не оправданное расточительство. Однако время доказало несомненную пользу этого нововведения. Подчеркнуто ласково относясь к иноземным гостям, Аквилония поднимала свой престиж. Одетые в дармовую одежду иностранцы на каждом углу прославляли щедрость аквилонского короля, многие из них становились его верными слугами.
      Но Конан не собирался входить в чужой монастырь со своим уставом. Крепко утянув кожаный пояс, он подошел к царице.
      - Готов следовать за вашим величеством.
      Высокая по сравнению со своими спутницами, Сомрис была на голову ниже гиганта киммерийца. Она внимательно оглядела покрытый упругими желваками мускулов торс и тихо усмехнулась своим мыслям. Затем хлопнула в ладоши.
      - Подвести ко мне ани.
      Из лесной чащи вышел еще один яфант. На его спине была прикреплена ремнями небольшая, изготовленная из дерева кабинка, перед которой сидел погонщик. Это был первый мужчина, увиденный Конаном в стране амазонок. Худой, словно тростниковый стебель, с небрежно обритой головой, он был облачен лишь в узкую набедренную повязку. Вид у него был весьма жалкий.
      Повинуясь знаку погонщика, яфант преклонил перед царицей колено. Сомрис не сразу залезла на спину животного. Немного подумав, она обернулась к киммерийцу.
      - Я не могу позволить тебе ехать на ани. Это против наших обычаев. Но принимая во внимание, что у себя на родине ты занимал высокое положение, я разрешаю тебе ехать рядом с моим ани на лошади.
      Конан отнюдь не горел желанием карабкаться на спину гиганта. Поэтому он вежливо поблагодарил царицу, запрыгнул на подведенную ему лошадь и пустил ее шагом рядом с неспешно идущим по дороге яфантом.
      Процессия выстроилась согласно строгому церемониалу. Впереди на невысоких быстрых коньках скакала группа девушек, вооруженных луками. Будто опасаясь нападения, они внимательно осматривали местность. Некоторые из всадниц то и дело оборачивались, бросая на Конана любопытные взгляды.
      Следом за авангардом двигался яфант, на котором сидела царица. Конан скакал слева от двухвостого гиганта. Его окружала группа девушек, вооруженных короткими мечами, больше смахивающими на кухонные вертела. Правда, рукоятки этих "вертелов" были украшены яфантовой костью и драгоценными камнями. Далее неспешно двигались еще два ани, но погонщиками на них были девушки. На спине одного из животных была приторочена плетеная корзина. Конан подозревал, что в ней лежат его доспехи и меч. За яфантами скакали на лошадях остальные девушки. Часть их была вооружена луками, мечами или короткими копьями, некоторые вели на тонких медных цепях небольших пардусов.
      Дорога, по которой они двигались, пролегала сквозь густой лес, очень похожий на вендийские джунгли. Но Конан был уже твердо уверен, что он не в Вендии.
      Покачиваясь на лошади под бдительными взглядами охранниц, он вспоминал что ему известно об Амазоне - державе женщин-воительниц. А известно ему было совсем немного. Давным-давно плавая на корсарском судне Белит, он слышал рассказы одного из моряков, которому, если верить его клятвам, удалось побывать в Амазоне. Моряк рассказывал, что этой страной правят жестокие женщины, подвергающий мужчин страшным и унизительным пыткам. Он поведал о ритуальных убийствах захваченных в плен моряков, о жертвоприношениях кровавой богине новорожденных мальчиков, об оргиях, заканчивающихся каннибальскими трапезами. Эти истории были слишком фантастичны, чтобы поверить в них.
      Еще раз киммериец слышал о стране амазонок от негра-каннибала из Дарфара. Когда тот рассказывал о своем пребывании в Амазоне, его толстые руки, погубившие не один десяток жизней, мелко дрожали.
      Последний рассказ об этой загадочной стране Конану довелось слушать совсем недавно. Его дворец посетил бежавший с Черного континента жрец-миссионер, возмечтавший обратить дикие племена в приверженцев Митры.
      Жрец не собирался посещать лежащий на самом краю мира Амазон. Его планы не шли дальше Дарфара и Кешана. Но судьбе было угодно распорядиться иначе. Во время путешествия в столицу Кешана Кешию караван, к которому он присоединился, подвергся нападению разбойников из черных королевств. Большинство захваченных в плен путников были тут же умерщвлены, однако жреца оставили в живых, как он понял позднее, из-за белого цвета кожи.
      Разбойники обменяли жреца на мешочек золотого песка. Так он оказался в рабстве у амазонок. Несчастному пришлось претерпеть немало мук, о которых жрец рассказывал не слишком охотно, прежде чем он и еще двое невольников сумели убежать в Зимбабве, а затем через Иранистан, Туран и Котх вернуться в западные королевства.
      Конан со стыдом вспомнил, что посмеялся над рассказом жреца, хотя и приказал одарить его серебряной цепью.
      Теперь легенда, в которую он упорно отказывался поверить, превратилась в реальность.
      Издалека донесся рев труб. Конан поднял голову и прищурил глаза. Из джунглей, словно по волшебству, появились сложенные из белого известняка стены. Это был единственный город Амазона Аржум.
      Город был невелик и грязен. У киммерийца создалось впечатление, что весь он состоит из вытянутых каменных домов, весьма смахивающих на казармы, жалких лачуг и многочисленных конюшен и яфантариев. Конан не заметил ни одного кабака, ни одного дома с красным фонарем. Это было вполне объяснимо. Ведь кабаки и бордели существуют для мужчин, а последние не пользовались в этом городе почетом.
      В Аржуме с высоко поднятой головой ходили лишь женщины. И мужчины, приученные смотреть в землю, с немалым изумлением взирали на голубоглазого великана, гордо восседавшего на стройном рыжеватом жеребце.
      Небольшой дворец царицы Амазона не шел ни в какое сравнение с величественными хоромами аквилонского короля в Тарантии. Стены его были сложены из мягкого розового туфа, крыша выстлана обычной черепицей. Внутренняя отделка покоев также была весьма скромной. Здесь не было ни массивных мраморных колонн, ни серебряных ваз, ни статуй из электрона. Внимание царя привлекли лишь залы, отделанные черным деревом, но оно в этих краях росло в изобилии и не представляло особой ценности, как, скажем, в Аквилонии или Немедии. Кроме того определенный интерес представляли изящные каменные статуи, созданные скорей всего руками невольника из Офира.
      Тотчас по прибытию во дворец Конана отвели в небольшую комнату и объявили, что он должен дожидаться воли царицы. Киммериец не стал протестовать, понимая, что это бессмысленно. Он забрался с сапогами на устланное тигровыми шкурами ложе и стал насвистывать веселый мотивчик, подхваченный им некогда у пиратов черного побережья. При этом он размышлял, что за сила забросила его в лежащее на самом краю земли государство.
      Королю были известны лишь два колдуна, чья магия могла переместить человека в пространстве. Это были Пелиас, который помог Конану одолеть могущественного Тзота-ланти, и Хадрат, овладевший волшебным камнем, известным как сердце Аримана. Но Пелиас был добрым союзником короля Аквилонии, а Хадрат, по слухам, отошел от дел. По крайней мере у него не было причин, чтобы доставить Конану крупные неприятности. Значит, появился еще один маг, владеющий тайным искусством Стигии или Ахерона.
      Думы киммерийца прервал легкий стук в дверь. Вошел слуга - невысокий человечек с восточными чертами лица и обритой головой. Он поставил перед королем поднос с едой и собрался было уйти.
      - Эй! - окликнул его Конан, хватая за тощий локоть. - В этом королевстве мода на убогую одежду?
      Слуга, как и другие мужчины, виденные киммерийцем, был облачен лишь в узкую набедренную повязку.
      Человечек затрясся. Он покорно стоял на месте, понимая, что не в силах вырваться из могучих рук гиганта, но не говорил ни слова.
      - Ты глухой?
      Понял или не понял слуга суть вопроса, но он отрицательно покачал головой. В этот миг в комнату заглянула одна из охранниц, обеспокоенная слишком долгим отсутствием посыльного. Не говоря ни слова она подошла к человечку и наградила его могучим подзатыльником. Тот не удержался на ногах и со всего маха ударился в стену. Женщина занесла руку для нового удара, но Конан перехватил ее за кисть.
      - Ты что, ополоумела?
      Стражница попыталась освободиться, но с таким же успехом можно было попробовать вырвать вековой дуб, выросший на камнях Асгарда. Тогда она позвала на помощь. На ее крик прибежали пять или шесть воинственно настроенных девиц, тут же направивших на киммерийца луки. Тот неохотно отпустил пленницу.
      - Запомни! - веско произнесла она, обретя свободу. - Ферул никогда не должен прикасаться к госпоже без ее разрешения. За ослушание смерть!
      Киммериец пожал могучими плечами и послал девиц в путешествие за море Вилайет. В его стране относились к женщинам с должным почтением, но никогда не переступали в нем разумных границ. Охранницы заметно оскорбились, но препираться не стали. Награждая слугу тычками, они вышли из комнаты, оставив варвара в одиночестве.
      Теперь Конан мог уделить внимание трапезе, которая оказалась сносной, хотя и не столь обильной, как у него дома. Здесь были здоровенный кусок мяса, сыр, плоская лепешка и кувшин вполне приличного пива. Конан проглотил все это в считанные мгновения. Затем он вновь устроился на ложе и приготовился продолжить изучение паутин на потолке.
      Однако не успел он досчитать до трех, как в комнату вошла молодая девушка. Она отличалась от прочих нежными чертами лица и стройной девственной фигуркой. В ее серых глазах проскальзывала беззащитность, что так привлекает сильных мужчин. Рассматривая чуть зардевшееся от смущения лицо, Конан подумал, что не прочь потолковать с ней о звездах где-нибудь в укромном уголке.
      - Меня зовут Опонта, - тоненьким голоском произнесла гостья. - Я спутница царицы Сомрис. Я пришла передать тебе приглашение царицы явиться на пир.
      - Лучше бы ты передала мне свое приглашение, - заявил киммериец, чувствуя как молодой огонь заиграл в его жилах. - А вообще-то у вашей царицы довольно странные манеры - сначала накормить гостя, а уж потом звать его на пир. Хорошо, что мой желудок рассчитан по крайней мере на пять трапез, подобных той, которую я съел только что.
      Девушка отрицательно покачала очаровательной головкой.
      - Ты приглашен на пир не для того, чтобы есть. Это противоречит нашим обычаям. Царица и так нарушила их, позвав тебя. Ты не сможешь попробовать ни одного блюда.
      - Что же я в таком случае буду делать? - изумился Конан.
      - Сидеть и беседовать с царицей.
      - И смотреть на то, как вы набиваете свои животы! Ну и гостеприимство! Не пойду!
      Амазонка подошла к Конану и положила руку на его плечо. Она рассчитывала, что жест получится властным, но он вышел скорее ласковым.
      - Тогда тебя поведут силой.
      Киммериец представил как толпа красоток тщится сдвинуть его с места и расхохотался.
      - Ты что? - подозрительно спросила девушка.
      - Да нет, ничего. - Конан вытер загорелой рукой выступившие от смеха слезы. Затем он с откровенным вожделением посмотрел на Опонту. - Пожалуй, я пойду на ваш пир, но только в том случае, если получу приглашение от тебя.
      Явно польщенная подобным вниманием, девушка улыбнулась.
      - Это невозможно. Я никто. Я не имею права пригласить на пир даже подругу, не говоря уже о мужчине.
      - А я и не требую от тебя официального приглашения. Достаточно, если ты скажешь, что будешь рада видеть меня на этом пиру.
      - И все? - Девушка улыбнулась. - Извольте. Я буду очень рада видеть тебя на нашем пиру. Ты удовлетворен?
      - Вполне. - Конан спрыгнул с ложа. - Идем, моя королева!
      Для начала он попытался слегка обнять девушку, но та стремительно, словно испугавшись, отшатнулась. Недовольно ворча на местные порядки, король двинулся вслед за провожатой.
      Они прошли через несколько покоев, поднялись по резной лестнице на следующий этаж и оказались в большом помещении, подготовленном для пира.
      За окнами была уже ночь, поэтому трапезную залу освещали факелы, во множестве укрепленные на каменных стенах. Царица сидела во главе подковообразного стола. На ней было роскошное синее платье, руки украшали массивные золотые браслеты, голова была увенчана драгоценной диадемой. Конан с удивлением отметил, что рядом с ней сидит мужчина. Темный плащ, чисто выскобленное умное лицо свидетельствовали о том, что он, скорее всего, из жреческого сословия. При появлении Конана царица чуть приподнялась с кресла и указала гостю на место рядом с собой. Опонта встала за спиной повелительницы.
      Конан занял отведенное ему кресло, жалобно пискнувшее под его могучим телом. Сомрис с любопытством посмотрела на короля и хлопнула в ладоши. Пир начался.
      У входа в залу появился облаченный в некое подобие стигийского фартука распорядитель. По его знаку слуги-мужчины, среди которых были и белые, и даже несколько кхитайцев, внесли большие медные подносы с яствами. Здесь были мясные и рыбные блюда, диковинные плоды, сладости. Гвоздем программы было неведомое киммерийцу животное, смахивающее на небольшого свинообразного быка. Искусные повара приготовили его целиком, нафаршировав освобожденное от внутренностей чрево тушками мелких грызунов и тропическими фруктами.
      Царица подняла наполненный вином кубок и предложила тост за здоровье гостя, короля Аквилонии. Опонта не обманула. Ни Ковану, ни сидевшему по другую руку от царицы жрецу вина не налили. Подобный прием не понравился киммерийцу, но он промолчал.
      Амазонки тем временем разгулялись вовсю. В умении пить они мало уступали аквилонскому или немедийскому рыцарству, явно превосходя слабых в этом отношении жителей Котха и Стигии. Они вливали в свои глотки полные кубки вина, заедая выпитое здоровенными кусками мяса и рыбы. Сомрис ела и пила умереннее, время от времени бросая взгляды на Конана. Киммериец выглядел невозмутимым. Скрестив на груди могучие руки, он бесстрастно глядел на разгорающуюся вакханалию.
      Как он и ожидал, вскоре пирующие были поголовно пьяны. Две плотного телосложения девицы пытались выяснить между собой отношения, третья намеревалась разнять их с помощью ножа, остальные громко требовали музыки и развлечений. Сомрис обернулась к Опонте и что-то шепотом приказала ей. Кивнув, девушке вышла за дверь.
      Вскоре она привела группу мужчин, тащивших с собой барабаны, различные трубы и дудки, а также странные инструменты, подобных которым киммериец никогда не видел. Основу их составляла полая изнутри деревянная емкость с отверстием посередине. Сбоку к емкости была приделана выструганная из дерева планка с натянутыми жилами. Когда пальцы касались этих жил, инструмент издавал своеобразный, очень мелодичный звук.
      Повинуясь жесту царицы, музыканты начали играть. Мелодия напоминала вендийскую. Под тихие звуки флейт на середину залы выскользнули два смуглолицых юноши. Они были совершенно наги, если не считать браслетов и серебряного обруча на поясе. Извиваясь гибкими телами, они начали страстный, граничащий с непристойностью танец, подобный тем, что танцевали в Хоршемиже бесстыжие котхийки. Амазонки смотрели на юношей с плохо скрываемым вожделением. Конан яростно сплюнул и тут же поймал на себе насмешливый взгляд царицы.
      Киммериец рассвирепел. Эта женщина явно испытывала его терпение. Но достаточно. Хватит терпеть издевательства и унижения, которым в лице аквилонского короля подвергается весь род мужской. Взяв бокал царицы, варвар демонстративно медленно поднес его к губам. Он еще пил, а музыка уже затихла. Амазонки точно по команде повернули головы к Конану. Глаза их налились бешеной кровью.
      - Смерть ему! Смерть святотатцу! - завизжали сразу несколько девиц. Пирующие повскакали со своих мест и бросились к киммерийцу. Началась суматоха. Слуги и музыканты, опасаясь как бы пьяные валькирии не разделались заодно и с ними, разбегались во все стороны. Жрец пискнул и юркнул под стол. Туда последовала и царица Сомрис, решившая не искушать судьбу.
      Конана все это лишь развеселило. Он не собирался всерьез драться с полупьяными девицами, подступавшими к нему с ножами. Слегка охнув от натуги, киммериец поднял массивный, обитый бронзой стол и бросил его в гущу амазонок. Количество нападавших сократилось по крайней мере вдвое. Не менее десяти женщин оказались на полу с переломанными конечностями и пробитыми черепами, многие другие при проявлении столь невероятной силы мгновенно протрезвели и отступились от варвара. Но около двадцати озверелых вакханок продолжали лезть на него, намереваясь проткнуть гиганта ножами.
      Тогда Конан взялся за кресло, на котором прежде сидела царица. Покрытое золотом и драгоценными камнями, оно весило немногим меньше, чем стол, однако варвар орудовал им с поразительной легкостью. Движение влево и три амазонки повалились на пол с разбитыми черепами, затем кресло полетело направо, повергнув еще двух. Смеясь, Конан вертел импровизированным оружием перед собою, прорубая целые просеки в рядах нападавших.
      Наконец до амазонок дошло, что своими короткими мечами они не в состоянии причинить вред гиганту-киммерийцу. Несколько девушек бросились из залы с намерением принести луки, но в этот момент на сцене появилось новое лицо.
      То была женщина. Но женщина, каких Конан еще никогда не видел. Она была невероятно огромна, превосходя ростом даже киммерийца. Ее руки и ноги походили на столбообразные конечности яфантов, отвратительное жирное лицо было похоже на жестокую маску. Всем своим обличьем она напоминала гориллообразного душегуба-шемита, с которым Конану пришлось однажды вступить в смертельный бой в Замбуле. Лишь огромная, словно половинка гигантского арбуза грудь свидетельствовала о том, что перед киммерийцем все же женщина.
      Растолкав спешащих за помощью девушек, она подошла к столу. Глубокие жутковато-черные глаза обежали хаос свалки, затем ощупали Конана. Зычный, подобный львиному рыку голос всколыхнул воздух.
      - Что здесь происходит?
      Сомрис поспешно поднялась с пола, оправила одежду и попыталась принять величественный вид.
      - Все в порядке, Горгия.
      Чудовище бросило на царицу тяжелый взгляд.
      - Я вижу, какой тут порядок. Кто этот человек?
      - Конан, король Аквилонии, - ответила Сомрис.
      - Как он очутился здесь?
      - Он мой гость.
      - Разве тебе не известно, Сомрис, что мужчинам запрещено появляться на терсиях!
      Сомрис так и взвилась.
      - Ты не имеешь права указывать мне, Горгия!
      В гневе царица потеряла былое величие и стала похожа на разъяренную кошку. Женщина-чудовище осталась спокойна.
      - Насколько я понимаю, все это сотворил твой гость, Сомрис?
      Горгия повела рукой, указывая на беспорядочные груды тел и исковерканной мебели. Отовсюду неслись приглушенные стоны. Некоторые из пострадавших амазонок пытались подняться и тут же с криком падали на пол.
      - Чужеземец перебил половину кларин, - продолжала гигантская женщина. - Он заслуживает смерти.
      Одна из раненых амазонок пожаловалась:
      - Он осмелился осквернить священное вино.
      - Смерть ему! - воскликнула Горгия.
      - Смерть! Смерть! - поддержали сразу несколько голосов. Некоторые амазонки, словно забыв о колоссальной силе гостя, стали вновь приближаться к нему, угрожая ножами. Конан казался совершенно спокойным. Лишь слегка побелевшие пальцы, крепко вцепившиеся в ножку кресла, выдавали его напряжение.
      - Нет! - истерически закричала Сомрис. - Если ему и суждено умереть, то это произойдет по моей воле. Я сама решу какую казнь ему уготовить. И не смей, Горгия, лезть в мои дела! Возвращайся в лес. Там твое место!
      Гигантша ничего не ответила. Она лишь взглянула на Сомрис, затем на Конана. И было в ее глазах нечто такое, что Конан понял - их пути еще пересекутся.
      Как и следовало ожидать, Конану пришлось сменить свою комнату на менее просторную и менее светлую. И с крепкими запорами. Он не пытался сопротивляться, когда царица приказала взять его под стражу, так как чувствовал, что Сомрис на его стороне.
      Стражницы отвели киммерийца в расположенную в подвалах дворца тюрьму. Перед тем как захлопнулась медная дверь, чья-то заботливая рука вбросила под его ноги теплый меховой плащ. Конан поблагодарил неведомого друга и улегся на узкую деревянную скамью, подложив под себя одну половинку плаща и укрывшись другой.
      Однако пробыть в одиночестве ему пришлось недолго. Вскоре загрохотали засовы и в камеру втолкнули жреца, что присутствовал вместе с Конаном на пиру. На этот раз он был без греческого плаща. Всю его одежду составляла крохотная набедренная повязка, совершенно не прикрывавшая сытую задницу. Жрец был явно оскорблен тем как с ним обращаются. Погрозив захлопнувшейся двери кулаком, он пробормотал:
      - Кастрированные свиньи!
      После этого он нерешительно осмотрелся. Ложе в камере было лишь одно. Жрец не слишком понравился Конану, но повинуясь чувству мужской солидарности киммериец освободил часть скамьи и жестом указал товарищу по несчастью, что он может присесть.
      - Благодарю, - пробормотал жрец, бесцеремонно накидывая на плечи край конанова плаща. - Меня зовут Кхар Уба. Я жрец Черного Ормазда и состою на службе у этих идиоток.
      - Черный Ормазд? - удивился Конан.
      Сколько он помнил могущественный бог туранцев и иранистанцев Ормазд неизменно изображался на настенных росписях в белых одеждах. Черным был цвет Аримана.
      - Да, Черный Ормазд, - подтвердил жрец. - Его мало знают в западных странах, но это чрезвычайно могучий бог.
      В душу Конана закралось легкое подозрение.
      - А скажи, он может сотворить огонь?
      - Раз плюнуть! - Жрец действительно плюнул на ладонь и его слюна занялась розоватым пламенем.
      - А вызвать демона?
      - Можно. Но демон нам не поможет. Эти длинноволосые твари отобрали у меня перстень. Без него демон не будет выполнять моих приказаний.
      - А перенести нас в другое место? - продолжил допрос киммериец.
      - Проще простого. Но...
      Конан не стал слушать до конца, что же мешает им очутиться в королевском дворце в Тарантии. Вместо этого он смачно стукнул жреца ладонью в ухо. Тот отлетел в противоположный угол камеры и впечатался в стену.
      - Так это ты, скотина, перенес меня в Амазон!
      Жрец и не подумал отпираться.
      - Допустим, я. Только зачем драться? Я ведь могу и ответить.
      - Попробуй! - предложил Конан, складывая пальцы в здоровенный кулак.
      Если у жреца и были планы наградить Конана оплеухой, рожденной из воздуха, то он тут же от них отказался. Поднявшись на ноги Кхар Уба как ни в чем не бывало подсел к киммерийцу.
      - Ну извини. - Безволосое лицо жреца состроилось в гримаску, которая должна была выражать сожаление. - Ты сам виноват. Слава о твоих подвигах дошла до Сомрис. Проклятая баба пристала ко мне: подай ей аквилонского короля. Я не мог ей отказать.
      - Как это у тебя получилось?
      Жрец махнул рукой.
      - Это несложно. Я использовал перекосы в гиперпространстве. Специальное молекулярное облако, настроенное на твой генетический код, локализовало тебя магнитными сенсорами и доставило в Амазон. Ты должен был попасть прямо во дворец Сомрис, но что-то замкнуло нескольких магнитных контактов и из-за изменения траекторий ты перенесся чуть дальше на юг.
      - Это верно был меч моего гвардейца Вентейма, - сказал Конан, который не понял и десятой части того, о чем говорил маг.
      - Может быть. Хорошо, что я следил за тобой по энергокомпасу. Мы обнаружили тебя находящимся в весьма занятной ситуации. - Жрец оживился. Ты лежал без сознания под здоровенным баобабом, а сидевшие на нем павианы собирались нагадить тебе на голову. Кларины отогнали обезьян и заключили тебя в клетку, намереваясь торжественно ввезти в город. Но ты оказался молодцом. Честно говоря, не ожидал. Какая силища! А ведь тебе уже шестьдесят.
      - Так много? - Конан усмехнулся. - А я и не знал. Чертов маг! Киммериец вновь рассвирепел и схватил Кхар Убу за жилистую шею. - Ты должен отправить меня обратно!
      - В данный момент это невозможно! - заверещал жрец. - У меня нет перстня Черного Ормазда, а лишь один он может создать перекосы в гиперпространстве.
      - Где же он? - грозно спросил киммериец. Меховая накидка сползла с его плеч, обнажив огромный, покрытый множеством шрамов, торс. Кхар Уба со страхом смотрел на разъяренного великана.
      - Я же тебе сказал: у меня его отняли. Полагаю, он попал в руки Сомрис или Горгии.
      Конан чуть ослабил хватку.
      - Ты имеешь в виду ту симпатичную дамочку, что появилась на пиру в столь неподходящий момент? Не хотел бы повстречаться с такой на узенькой дорожке. И как бесцеремонно она обошлась с царицей!
      - Это вполне естественно. Ведь они родные сестры.
      - Сестры? - В голосе Конана прозвучало крайнее удивление. - Что же в таком случае у них были за матери?
      - Мать была вполне нормальной. Царица Юлла. Я ее знал. А вот отцы... Отцы в Амазоне - особое дело. Как правило, ни одна амазонка не знает имени своего отца. Случай с Сомрис - исключение. Ее зачал знаменитый пират-кушит Мандас, чью галеру занесло течениями к этим берегам. Большую часть обессиленной от долгого блуждания по морю команды амазонки перебили, а тех, что были покрепче, оставили, чтобы использовать для продолжения рода. Среди них был и Мандас. Рассказывают, он был крупным и сильным мужчиной. Именно такие нужны царицам. С его помощью Юлла зачала Сомрис. А Мандасу повезло. Вскоре после этого он был убит разбойничавшими в окрестностях Аржума дарфарскими каннибалами.
      С точки зрения Конана в словах Кхар У бы было мало логики, да еще скорей всего съеденному, и вдруг повезло! Но он не стал перебивать мага, рассчитывая узнать от него как можно больше.
      - Так вот, Мандас был отцом Сомрис. Об отце Горгии предпочитают не говорить. Это случилось через несколько лет после рождения Сомрис. Однажды во время охоты царица Юлла заблудилась в лесу. Нашли ее лишь через три дня. Царица была без сознания. Тело ее было в синяках и ссадинах. А через какое-то время выяснилось, что она беременна.
      Юлла так никому и не рассказала, что случилось с ней в тот день. Бедняжка слегка помешалась в уме. Прошел целый год, прежде чем она почувствовала предродовые схватки. После долгих мучений царица разрешилась от бремени девочкой и тут же умерла. Ребенок был ужасен. Почти два фута в длину он весил впятеро больше, чем обычный младенец. Тело его было покрыто густыми волосами, а на голове... Об этом лучше не вспоминать. Но это была девочка, а законы мазона запрещают предавать девочек смерти. Поэтому она осталась жить. А благодаря ей остался жить и я, так как амазонки не знали более искусного. лекаря, чем Кхар Уба. С помощью заклинаний я удалил с ее тела волосы, выпрямил звероподобные конечности. Безграничное терпение помогло мне развить ее интеллект. Но я не смог замедлить ее роста. Что из этого вышло, ты видел. Ее громадные размеры и нечеловеческая сила пугали амазонок, особенно ставшую царицей Сомрис. В конце концов она приказала сестре удалиться из Аржума и жить в роще за городом. Так и повелось. С тех пор Горгия живет в пещере среди вековых деревьев и лишь изредка появляется в городе. Она пользуется известной популярностью среди значительной части кларин.
      - Кларины. Ты уже дважды употребил это слово. Кто они такие? спросил Конан.
      - Так называют приближенных Сомрис, которые бок о бок сопровождают ее на охоте, а на войне командуют отрядами. Их отличает от прочих зеленая полоса на подоле туники. Всего кларин насчитывается около семидесяти, но сегодня ты поубавил их число. Пятерым уже шьют саваны, еще шесть вряд ли когда сядут в седло.
      - Сами напросились, - пробурчал Конан, чувствуя определенную неловкость оттого, что поднял руку на женщин. - С чего это вдруг они набросились на человека, решившего выпить стакан вина?
      Жрец всплеснул руками и зачастил:
      - Разве тебя не предупреждали? Согласно традициям Амазона ни один мужчина не может присутствовать на терсии - священной трапезе амазонок. Но здесь еще допускаются исключения. А вот другое правило соблюдается неукоснительно. Ни один мужчина, если он все же допущен на терсию, не может прикоснуться к пище или вину.
      - И что же произойдет, если он нарушит этот обычай?
      - Его оскопят, а затем заживо сожгут на костре.
      Конан невольно поперхнулся.
      - Ну со мной этот номер не пройдет. Я все-таки король!
      - То, что ты король, не играет никакой роли. Но в остальном ты прав. Тебе вряд ли грозит опасность быть оскопленным. По крайней мере сейчас. Царица Сомрис имеет на тебя определенные виды. Ведь у нее еще нет детей...
      На лице киммерийца появилась широкая ухмылка.
      - Хотя мне еще не приходилось выступать в роли племенного быка, но эту просьбу царицы, если она, конечно, последует, я, пожалуй, не откажусь выполнить. Тем более, что сын Конана вполне достоин занять престол Амазона...
      В этот миг заскрипела дверь и появились четыре вооруженные стражницы. Одна из них быстро произнесла:
      - Конан-киммериец, следуй за нами.
      Варвар направился к двери, а маг пробормотал ему вслед:
      - Не сын. Дочь. Мальчиков в этой стране сжигают!
      С лязгом задвинулись запоры.
      Конан не слышал последних слов Кхар Убы. В сопровождении отряда охранниц он шел по подземной галерее, которая вела, как предполагал киммериец, прямо в покои царицы. У него в королевском дворце в Тарантии была точно такая же. Построенная еще при короле Нумедидесе, она позволяла попасть из спальни прямо в застенок.
      Он не ошибся. Стражницы остановились у окованной позеленевшей медью двери. Командовавшая ими кларина предупредила киммерийца: