Освещенной дождем и лицами людей,
      Я попрощался со своей любовью,
      Затерявшейся среди опустевших холмов
      И яростных ссор,
      Подожженной с обеих концов...
      Зрители уже были на ногах, по-собачьи подвывая, хлопая и топая в такт музыке. Взглянув в зал. Дайна увидела множество зажженных бенгальских огней.
      Я исчез словно пуля,
      Выпущенная из пистолета,
      Исчез в красном зареве рассвета.
      В красном, красном зареве,
      Как первобытный ящер, Крадущийся ящер,
      Я найду свое
      И буду ждать.
      Теперь, когда наконец зажглись все огни. Дайна смогла разглядеть лица подростков, заполнявших первые ряды. В расплывчатых пятнах зеленого, красного, желтого, голубого света они выглядели волшебно преобразившимися. Поднимая руки вверх, раскрывали объятия навстречу ревущему потоку, обрушивавшемуся на них из динамиков.
      Как первобытный ящер,
      Крадущийся ящер,
      Я найду свое
      Я буду ждать.
      Музыка, дикая, жестокая, острая, как лезвие бритвы, срывала последние остатки цивилизованности слушателей, пока не обнажила слой древней, первобытной ярости, прежде дремавшей в глубинах подсознания каждого из них, а теперь вырвавшейся на свободу. Подобно искусному заклинателю змей, внушающая благоговейный ужас своей грубой силой, музыка околдовала публику.
      Юноши и девушки - вполне добропорядочные и законопослушные граждане страны, стоящей во главе прогресса человечества, - они внезапно превратились в племя дикарей с острова Новая Гвинея, никогда не встречавших белого человека, не носивших одежду и не слышавших ровным счетом ничего об "атомном" или "космическом" веке. Безумие движения, чувственной энергии и оглушительного звука объединило их, заставило трястись, как при электрошоке, подбрасывало ввысь над черной пропастью, разверзшейся перед ними.
      Группа заиграла вступление к "Танцующим в небе". Вновь засверкали игольчатые лучи лазеров, достигавшие самых отдаленных уголков под сводами зала. Высоко над сценой засветилась новая голограмма: двое влюбленных перемещались и покачивались в такт музыки в танце, рожденном могуществом чудо-технологии. Они исчезли в тот миг, когда замерли звуки последнего глиссендо, сыгранного Найджелом на органе.
      Восторженный рев и топанье многих тысяч пар ног потрясли здание до самого основания. Подняв гитару над головой, Крис помахал ей, точно знаменем, приветствуя публику. Найджел встал рядом с ним с переносным синтезатором в руках: наступил черед последнего номера программы - "Огни города". В зале зажегся свет.
      Когда песня закончилась - слишком быстро по мнению ненасытной аудитории "Хартбитс" покинули сцену. Огни в зале потускнели. Аплодисменты, волнами прокатившиеся вдоль рядов, становились все громче. Многие зрители покинули свои места и, не обращая внимания на требование полицейских и телохранителей остановиться, старались протиснуться в проходы, и без того забитые сверх всякой меры.
      Дайна огляделась по сторонам. В зале то тут, то там вспыхивали крошечные дрожащие огоньки: поклонники "Хартбитс" в вытянутых вверх руках держали зажженные спички. Этих огоньков становилось все больше, пока наконец зал не стал походить на внутреннее помещение собора.
      Возвращение группы на сцену было встречено истерическими воплями. Неоновые огни забегали по периметру платформы, на которой стояла ударная установка. Лимонно-желтые лучи лазеров вновь заметались высоко над головами зрителей. Задние ряды опустели, зато все пространство перед сценой оказалось забитым, так что яблоку некуда было упасть. Стражи порядка, даже несмотря на свежее подкрепление, были не в состоянии сдержать могучий напор человеческой массы.
      Первая волна этого натиска обрушилась на барьер, отгораживавший оркестровую яму от зала. Находившиеся в яме фотокорреспонденты бросились врассыпную, держа камеры высоко над головой.
      Даже не думая успокаивать публику, Найджел носился по краю сцены, одной рукой нажимая на клавиши, а другой делая призывные жесты обезумевшей толпе.
      - Давай, вперед! - орал он. - Вперед!
      Смеясь и отдуваясь, он манил их к себе. Его расширенные, лихорадочно бегающие глаза рыскали по первым шеренгам в поисках самых преданных поклонников.
      Между тем толпа уже заполонила нишу оркестровой ямы, и теперь подростки наваливались на охрану и друг на друга, чтобы подобраться еще ближе к своим кумирам. Они задирали вверх головы, тянули руки к сцене, вопили и визжали изо всех сил. Какой-то парень посадил к себе на плечи девушку. Она подняла руки, судорожно хватая пальцами воздух. Все барьеры рухнули, но общая ситуация, как она виделась Дайне, изменилась на сто восемьдесят градусов. Теперь музыканты, стоявшие на полутемной сцене, превратились в зрителей, а беснующаяся толпа - в вырвавшегося на свободу зверя. Девушка с соломенными волосами прыгнула вперед и сумела зацепиться за край сцены. Она успела подтащить одно колено, как вдруг кто-то сильно толкнул ее в спину, и она упала лицом к ногам Найджела. Он отступил назад. Девушка начала подниматься. В это время Найджел ткнул ее синтезатором, и она, потеряв равновесие и широко раскинув руки, рухнула назад в завывающую толпу. Один из телохранителей бросился к Найджелу и оттащил его от края сцены, подальше от многочисленных рук. Однако тот, злобно оттолкнув стражника, стал вновь заигрывать с обезумевшей публикой.
      Кто-то бросил на сцену букет белых роз, и Найджел, ухмыльнувшись, поддал их носком ботинка так, что они взмыли высоко в воздух.
      Дайна смотрела на вспотевшие, озверелые лица, тела, дергающиеся и прыгающие в такт настойчивому ритму. Повсюду она видела безумные глаза, дико вращающиеся как у коров, захваченных пожаром в стойле, оттопыренные губы, обнажавшие в дикой ухмылке зубы.
      Крис и Найджел стояли рядом в центре сцены. Крис неистово терзал гитару, пальцы Найджела бегали вдоль клавиш.
      Внезапная яркая вспышка сверкнула совсем близко от места, где стояла Дайна, и на несколько мгновений ее левый глаз ослеп. Тут же раздался оглушительный грохот.
      Дайна, пошатнувшись, попятилась и почувствовала, что задыхается в едком дыму. Она закашлялась: слезы хлынули у нее из глаз. Ослепшая и оглохшая, она инстинктивно отскочила назад, ощутив обжигающий жар. Ее легкие горели; сердце страшно колотилось в груди. У нее перехватило дыхание. Покачнувшись, она упала и увидела то ли настоящую, то ли созданную ее собственным воображением черную гору, готовую вот-вот обрушиться на нее. Как только первый шок улегся, она принялась лихорадочно соображать. Гора? Усилители и динамики! Они становились все больше, пока она, наконец, не перестала видеть что-либо другое, кроме них. Она попыталась закричать, но не смогла.
      Потом кто-то подхватил ее на руки. Все вокруг стремительно пронеслось мимо нее. Она повернула голову и увидела спокойное лицо Силки так близко от своего, что черты его слегка расплывались. Она заморгала и вновь почувствовала резь в глазах. Открыв рот, она закашлялась и бессильно уронила голову на грудь телохранителя "Хартбитс".
      Словно сквозь сон до нее доносились крики и шум. Навстречу бежали люди из обслуживающего персонала группы. Несколько полицейских торопливо шагали, стараясь не запутаться в переплетениях кабелей. Сильный грохот, донесшийся откуда-то сзади, на мгновение заглушил неприятный звон, стоявший у нее в ушах.
      И за всем этим, в то время как Силка уносил ее со сцены, она ясно различила чьи-то крики и плач.
      - М-80? Боже милостивый!
      Дайна лежала на кушетке; ее голова покоилась на коленях у Криса.
      - Они наверное посходили с ума. Это же надо: бросить М-80 прямо на сцену. Кто-нибудь видел, кто это сделал?
      Это был вполне естественный вопрос, но, разумеется, бессмысленный.
      - У этих ублюдков явно не все дома, - произнес Крис. - Что с ними творится в последнее время? - Пот ручьями стекал по его обнаженной груди. Вокруг шеи у него было обернуто толстое, мохнатое полотенце.
      Дайна уже приходила в себя и стала различать вокруг знакомые лица: Ролли, Ян, Найджел... пухленькая блондинка и...
      - Как ты себя чувствуешь?
      Блестящее, шоколадное лицо Найла склонилось над ней. Дайна увидела близко от себя его расширенные зрачки: в огромных глазах Найла застыла тревога и беспокойство. - Она - в порядке, - ответил за нее Крис. - Посторонись слегка, чтобы она могла дышать посвободней. - Он поднял руку. - Эй, Бенно! Где врач?
      - Он занимается девушкой. Скорая помощь уже на месте. Как только девушку уложат в машину, он появится здесь.
      - Что случилось? - спросила Дайна. Крис взглянул на нее.
      - Кто-то бросил М-80 на тот край сцены, где ты стояла.
      - М-80?
      - Связку из восьми динамитных шашек. Для фейерверка на Четвертое июля это именно то, что нужно. Но в зале, во время концерта... Господи!
      - Кого-нибудь ранило?
      - Прежде всего, очаровательная леди, ранило вас, - ответил Крис. - Если бы этот мерзавец попался мне в руки...
      - Со мной все нормально. Я слышала, что вы говорили о какой-то девушке...
      - Да. Бедная дурочка оказалась в самом неподходящем месте. Слава богу, ты находилась за динамиками, как в укрытии.
      - Надеюсь, ее вылечат?
      - Не знаю. - Он поднял голову. - А вот и доктор.
      - День-два ваше левое ухо будет хуже слышать, - заявил врач, осмотрев Дайну. - Вы не теряли сознания до конца, но налицо следы небольшой контузии. Он улыбнулся. - Вам очень повезло, мисс Уитней. - Он вытащил блокнот с бланками рецептов.
      - Я не хочу никаких лекарств, - возразила она.
      - Что? - он рассмеялся, затем чуть покраснел. - Нет, нет. Я просто... гм... собирался попросить ваш автограф.
      Она засмеялась, но тут же схватилась за голову.
      - Болит?
      Она кивнула.
      - Ничего страшного. - Он вытряхнул из пластмассовой коробочки две таблетки. - Тимнол 500. Принимайте по две штуки через четыре часа.
      Дайна взяла ручку из его пальцев и расписалась в блокноте.
      - Спасибо.
      - Доктор, а что с той девушкой?
      - Пока еще рано утверждать что-либо наверняка. Надо выполнить ряд анализов.
      - Она была в сознании?
      - Нет.
      - Господи! - сказал Крис.
      - Сколько ей лет?
      - Судя по документам, семнадцать, - ответил врач, поднимаясь с кушетки.
      - Я помню себя в этом возрасте, - сострил Найджел, но никто не прореагировал на его шутку.
      - Не забудьте про лекарство, мисс Уитней. Лучше всего примите его прямо сейчас. - Кивком попрощавшись с присутствовавшими, он вышел из комнаты.
      - Не забуду, - сказала ему вслед Дайна, разглядывая таблетки, лежавшие у нее на ладони. Крис протянул ей бокал шампанского, и она проглотила пилюли, запив их шипучей жидкостью. - Мне повезло, что Силка очутился рядом, заметила она, возвращая бокал Крису.
      - Везение тут вовсе не при чем, - возразил тот. - Он должен был присматривать за тобой во время концерта. Ты полагаешь, что я оставил бы тебя без охраны?
      - Крис... - Она услышала голос Бенно. Крис даже не шелохнулся, продолжая неотрывно смотреть на Дайну.
      - Крайслер и его команда фотографов ждут снаружи. Нам надо сделать снимки сейчас.
      - Черт возьми, разуй глаза, Бенно! Ты что, не видишь, что тут происходит? Та девушка...
      - Либо мы покончим с этим сейчас, либо они будут околачиваться вокруг всю ночь. Одно из двух. Может вы с Найджелом сами это уладите, а?
      Крис глубоко вздохнул и закрыл глаза.
      - Пошли, - сказал Найджел.
      - Я должен уйти на пару минут, - обратился Крис к Дайне. - Силка останется здесь с тобой...
      - Они хотят, чтобы она тоже была с вами, - просительно, почти нежно произнес Бенно.
      - Мне плевать, чего они хотят! - взорвался Крис, обрушиваясь на менеджера. - Ты знаешь, как нужно обращаться с этими пиявками, бесчувственная скотина! Они так и норовят сунуть рыло куда их никто не просит. Скажи им нет!
      - Крис...
      - В любом случае, леди сама решит... Дайна улыбнулась.
      - Шоу должно продолжаться, не так ли? - Она увидела выражение, появившееся на лице Криса. - Все в порядке. - Она положила ладонь ему на щеку. - Со мной все в порядке.
      - Готовы отчаливать, - сказал Силка. - Почти. - Он сидел на своем месте рядом с водителем, повернувшись к ним. - Поехали?
      Крис, расположившийся возле Дайны, держал ее за руку. Они оба успели принять душ, и пока Крис переодевался, Дайна восстановила отчасти свой макияж.
      Огромная дверь, загораживавшая выход, начала подниматься, и Силка, пробежав взглядом по электронным замкам, убедился, что все двери лимузина надежно заперты.
      - Порядок, - сказал он, отворачиваясь от пассажиров на заднем сидении. Автомобиль тронулся с места.
      Съехав вниз, машина выкатила наружу, навстречу бушующей ночи. Впереди можно было различить нечто вроде баррикад и многочисленных полицейских, охранявших узкую полоску свободного пространства. Бурлящее море подростков, забивших тротуар, угрожало прорваться сквозь дамбы кордонов и затопить проезжую часть.
      Едва лимузин, в котором сидела Дайна, миновал последние серые барьеры, как его тут же поглотила масса корчащихся и извивающихся тел. Девушки прыгали на вытянутый капот автомобиля, не обращая внимания на полицейских, тщетно старавшихся помешать им. Крепко сжатые кулаки угрожающие барабанили по всем стеклам сразу. Внимание Дайны привлекла какая-то девушка с резко подведенными тушью глазами и вплетенными в волосы нитками бусинок. Открыв рот, она самозабвенно облизывала матовое стекло машины, точно тело мужчины. Чьи-то невидимые руки оттащили ее назад, но она уже успела перемазать слюной все стекло.
      Оглушительный рев толпы казался сидевшим в салоне "Континенталя", снабженного противошумной защитой, завыванием ветра вдалеке. Еще одна девушка, вскарабкавшись на капот, расчистила себе место и, широко разведя ноги, плотно обтянутые узкими джинсами, легла на спину. Она тут же принялась дергать застежку на молнии длинными пальцами, заканчивавшимися ярко накрашенными ногтями.
      Найджел, забыв про Тай, подался вперед всем телом и ухватился за верхний край стеклянной перегородки между передними и задними сидениями.
      - Давай, детка, - повторял он точно заведенный. - Ну же, снимай их!
      - Она и впрямь собирается это сделать, - заметил водитель.
      - А ты подбодри ее, черт возьми! - возбужденно ответил Найджел.
      Все пассажиры лимузина, не отрываясь, следили за действием девушки. Той наконец удалось расстегнуть молнию и джинсы стали медленно сползать вниз, открывая бедра. Между тем вокруг уже разгорелась настоящая рукопашная схватка. Машина раскачивалась из стороны в сторону, подаваясь то вперед, то назад, а град ударов, сыпавшихся на крышу и борта, звучал как необузданный, первобытный ритм, сопровождающий воинственные пляски дикарей.
      - Господи!.. - едва вымолвил шофер.
      - Взгляни-ка, - ухмыляющийся Найджел походил на кота. - У нее под штанами ничего нет.
      Спустив джинсы настолько, что стали видны волосы на лобке, девушка продолжала иступленно тереться о стекло, а затем, растопырив два пальца в виде буквы V, принялась мастурбировать.
      - Эй! - Найджел толкнул Силку в плечо. - Затащи ее сюда, дружище! Ха-ха! Тай молча отвернулась. Водитель надавил на гудок.
      - Что ты делаешь? - Найджел беспокойно ерзал на сидении, чуть не прыгая от возбуждения. - Не мешай ей. Посмотри, как она тащится.
      - Ей сейчас ничего не может помешать, - прокряхтел водитель в ответ, продолжая сигналить.
      Пронзительные гудки утопали в невероятном реве: толпа продолжала штурмовать машину. Энергия, высвобожденная на концерте, была еще далеко не исчерпана. Чудовище, выпустившее ее на волю, защищенное сталью и небьющимся стеклом, пребывало в безопасности, хотя и весьма относительной, ибо кто знал, сколько этой энергии еще осталось.
      Стекла задрожали. Сидевшие в салоне автомобиля скорее увидели, нежели услышали вопли толпы, получив тем самым отдаленное впечатление о кошмаре снаружи.
      Девушка, развлекавшая себя перед лобовым стеклом, куда-то исчезла, уступив место сразу четырем другим: время индивидуальностей кончилось. Теперь власть находилась в руках у стада, и Дайна подумала о Вудстоке и о другой, ушедшей в прошлое, эпохе, когда само понятие войны между поколениями было неизвестно.
      Мельтешащие руки и ноги, выпученные глаза, вихрь одежды, тяжелое живое покрывало из тел... Они оказались погребенными в объятиях толпы. Все, что им оставалось делать - сидеть и завороженно наблюдать за разворачивающимся у них на глазах действом, как за неизбежным, хотя и непредсказуемым, происшествием. Они впитывали его в себя, но сами даже не пытались предпринять что-либо.
      - Знаете что? - Найджел поочередно оглядел всех своих спутников. - Знаете что? - Подняв руки, он уперся неуклюжими вспотевшими ладонями в упругую ткань, которой был обтянут потолок лимузина. - Это все сотворили мы. - Его глаза округлились. - Да! Да, да, да!
      Он запрыгал от восторга вверх-вниз, как резиновый шарик. Потом, все еще прыгая, он надавил одним пальцем на рычажок. Боковое стекло опустилось, и Найджел высунулся наружу, скорчив ужасную, свирепую физиономия. Он издал леденящий вопль, и ошеломленная толпа, отпрянув назад от машины, рассыпалась и стала в страхе разбегаться.
      Считанные мгновения спустя раздался вой полицейской сирены.
      Вся задняя часть "Лав-из-э-ликвид" была отгорожена фиолетовыми шелковыми лентами, закрепленными на латунных столбиках. Она представляла собой, вознесенный на высоту двадцать пятого этажа, балкон, с одной стороны которого располагался невероятных размеров бар, отделанный светлым деревом. Сквозь противоположную стену, являвшуюся, по сути, гигантским окном из небьющегося стекла, открывался великолепный вид на город. На переднем плане вздымались вверх "Койт Тауэр" и пирамида "Трансамерика", а вдалеке справа был виден залитый светом парк Голден Гэйт.
      Трубки зеленых и голубых неоновых ламп тянулись вдоль стен зала на уровне пола и потолка. Высокие папоротники колыхались, издавая легкое шуршание всякий раз, когда кто-то проходил мимо них. В воздухе был разлит пряный аромат можжевельника.
      - Такие мероприятия всегда начинаются спокойно, - прошептал Крис на ухо Дайне. Взгляды всех присутствующих, даже тех, кто обычно считал себя выше подобных вещей, были прикованы к ним. - Разумеется, они устраиваются вообще из самых лучших побуждений. - Они проталкивались к лестнице сквозь толпу людей, наводнивших зал. - Однако, уединенность - это роскошь, но мы не хотим, чтобы нам мешали. - Он беззаботно рассмеялся. - Пусть это будет нашим оправданием.
      - Крис Керр! Эй, прочь с дороги!
      Они услышали чей-то крик, несмотря на громкую музыку и на многоголосый хор толпы. Слегка повернув голову, Дайна заметила темную фигуру, выступавшую из плотной людской массы, заполнившей все пространство вокруг бара.
      - Эй, Крис!
      Толпа расступилась, как стадо овец под ударами пастушьего кнута, и Дайна увидела широкое, плоское лицо, обрамленное длинными космами тускло поблескивающих волос и черной бородой. Человек приближался к ним.
      - Привет, Крис! - Он улыбнулся, протягивая руки вперед. Люди, словно мухи, разлетались в стороны под напором его широких плечей.
      - Ты знаешь этого парня? - тихо спросил Силка. Крис отрицательно покачал головой, и телохранитель так же тихо сказал ему что-то.
      Крис отступил назад, увлекая за собой Дайну, и массивная фигура Силки мгновенно очутилась между ним и незнакомцем.
      Тот, размахивая кулаками, с разгону врезался в Силку, который, даже не шелохнувшись, предплечьем правой руки заблокировал кисть бородатого. Теперь стало видно, что тот сжимает в руке пистолет.
      - Пропусти меня к нему, - потребовал незнакомец. Он казался совершенно спокойным. - Я хочу убить его. - Сказав это, он попытался поднять руку.
      Развернувшись правым боком к нападающему, Силка с молниеносной быстротой выбросил вперед обе кисти рук. Их ребра, точно лезвия мечей, обрушились на запястье противника, и тот выронил оружие. Мгновенно нагнувшись, Силка поднял пистолет с пола.
      - Ну-ка, - сказал он тихо, - пойдем отсюда, сопляк. Тебе здесь совершенно нечего делать.
      - Что ты можешь знать об этом, - возразил бородатый. - Ты - простой наемник. - Его губы скривились в странной усмешке. - Тебе платят за это, и ты послушно выполняешь приказы. Вот и все. - Он ухмыльнулся пошире и прыгнул вперед, пытаясь прорваться мимо Силки к Крису и Дайне. При этом он развернул корпус и высоко поднял кулаки и локти, как поступил бы на его месте умелый и хитрый уличный боец.
      По-видимому, он ожидал, что Силка займет традиционную оборонительную стойку, но тот поступил иначе. Сгорбившись, как боксер, он отвел назад левую ногу и перенес на нее всю тяжесть своего могучего тела.
      Дайна увидела бугры мышц, вздувшиеся под пиджаком Силки. Едва оторвав от пола правую ногу, он нанес ею страшный удар в то место, где голень противника соединялась со стопой.
      Громко вскрикнув от боли и удивления, тот попытался выпрямиться, но потерял равновесие. Силка поднял руку на уровень груди, и его жесткая, словно вырезанная из дерева ладонь врезалась в солнечное сплетение бородатого. У того перехватило дыхание, и, согнувшись пополам, он рухнул на пол.
      Силка подхватил его обмякшее тело и скрылся вместе с ним в толпе, гудящей точно растревоженный улей. На все это у него ушло не более двух-трех секунд.
      Убедившись, что опасность миновала, Крис отвернулся и судорожно ухватился за Дайну. Та почувствовала, какая холодная и мокрая его ладонь.
      - Господи, - прошептал он. - После убийства Леннона это происходит вновь и вновь! - Он весь дрожал, и Дайна обняла его за плечи. - Что им нужно от нас? сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно. - Почему они хотят уничтожить нас?
      Дайна помогла ему взойти наверх по винтовой лестнице, обрамленной перилами темно-розового цвета, ступеньки которой вибрировали от оглушительно ревущей музыки. Их дрожь отдавалась подошвам Криса и его спутницы.
      Здесь слишком много народу, - пробормотал он. - Дело всегда кончается тем, что мы приглашаем целый свет.
      Они уселись в углу возле окна и принялись потягивать "Периньон", урожая 1979 года. Фоторепортеры, похожие на хищных рыбешек, повсюду сопровожающих акул, рыскали по залу и выискивали среди гостей Бьянку Джаггер и Дэвида Боуи, Нормана Мэйлора, приехавшего на западное побережье за материалом для новой книги, и Била Грэма, некогда одного из самых известных импресарио в мире рок-музыки. И все-таки проворные люди с фотокамерами вновь и вновь возвращались туда, где сидела Дайна, пока наконец Крис, смеясь, не прожужжал ей на ухо: "Тай будет зла на тебя. Как впрочем, и Бьянка. Очень зла. Но ты..."
      Найл, сидевший слева от Дайны, молчал, уставясь в тарелку, на которой, словно произведение какого-то странного искусства, лежала горка спагетти в окружении дымящихся устриц, находящихся в своих раковинах.
      - Найл, - обратилась к нему Дайна. - С тобой все в порядке?
      - Гм. - Он откинул голову на прохладную кожаную спинку кресла и закрыл глаза. Только сейчас Дайна обратила внимание на необычную длину его пушистых ресниц. - У меня пусто внутри, словно там все онемело, - сказал он наконец. Слишком много вечеров, похожих один на другой, сливаются в поток, устремляющийся к бескрайнему морю. Гм-м.
      - Зачем ты делаешь это с собой?
      - Что?
      - Я говорю о кокаине и... прочей дряни.
      - О, малышка, если б ты только знала. - Он распахнул глаза и взглянул в упор на Дайну. - Хотя, впрочем, так оно и лучше. Ты еще не зависла, и постарайся не допустить этого. Хм-м-м. Зачем я делаю это? Да за тем, что не осталось ничего другого, что давало бы мне силы выдерживать эту гонку. Моя кровь безнадежно отравлена наркотиками. - Он пожал плечами и улыбнулся. - Ну и что, верно? Теперь на это всем плевать. Да и когда было иначе?
      Найл задумчиво вертел перед собой тарелку, осторожно держа ее двумя пальцами, длинными и тонкими, как у хирурга. Он походил на коллекционера, размышляющего, как лучше разместить на полке только что приобретенную статуэтку.
      - Это бывает опасно, - продолжал он, - только когда ситуация выходит из-под контроля, и ночь кричит у тебя в голове на тысячу ладов, раздирая тебя на части. А до тех пор, пока этого не произошло, наркотики помогают двигаться дальше. Дальше...
      - В таких случаях ситуацию невозможно контролировать, - мягко возразила Дайна. - Никогда. Разве ты сам, Найл, не знаешь этого?
      Найл предостерегающе оскалил большие ослепительно белые зубы.
      - Перестань учить меня. Жизнь, которой я живу... я выбрал сам. Я выбрал сам все. И музыку, и... жизнь. Все. Все, что у меня есть и когда-либо было.
      - Но теперь, когда у тебя есть все, чего ты хочешь...
      - А! Все это - дерьмо! Ты разве не знаешь сама? Ха! Верно. Жить - значит быть несчастным. Это и делает мою музыку... тем, чем она является. - Он бросил взгляд на темное, беззвездное небо за окном. - Жизнь похожа на это небо... на то, что там... невидимое. Некоторые вещи всегда остаются непознаваемыми. Всегда. И музыка среди них на первом месте... Это единственное, что придает смысл нашему существованию...
      Дайна хотела было ответить, но в этот момент Крис отвлек ее, потянув за руку.
      - Вон там Фонда. Теперь твоя очередь представить меня твоим знакомым.
      Дайна много пила и почти ничего не ела. Она говорила без остановки, и чем больше она трепалась, тем сильней становилась жажда, мучившая ее. И всякий раз, когда ее бокал с шампанским пустел, рядом оказывался кто-нибудь, кто услужливо наполнял его.
      Немного погодя, раздвинув завесу шума, музыки, бесконечной болтовни и глубокомысленных монологов, к Дайне приблизилась Тай.
      - Ну как, милочка, - произнесла она хриплым, слегка пугающим голосом, тебе весело? - Тай явно стремилась продемонстрировать, кто является хозяйкой на этом балу. Она увлекла Дайну к окну, обняв ее за талию. - Ион, помнится, ненавидел вечеринки, вроде этой, - продолжала Тай. - Мне часами приходилось упрашивать, даже умолять его показаться. - Неморгающий взгляд ее черных глаз, полускрытых тяжелыми веками, казался непроницаемым в свете неоновых ламп. - И знаешь, чем все обычно заканчивалось? - Дайна чувствовала себя загипнотизированной этим странным пристальным взглядом. - Стоило ему переступить порог переполненной комнаты, как в нем тут же загоралась какая-то искра. Его тело, словно одеревенев, ничего не чувствовало, но душа отзывалась на бурлящее вокруг веселье. Я смотрела ему в глаза и видела там странное, темное пламя, которое не угасало долго даже после того, как такие заядлые любители развлечений, как Ян и Ролли, отрубались, и лишь мы вдвоем оставались на ногах.
      Тай крепко сжала запястье Дайны длинными пальцами, и та на мгновение почувствовала нервную дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника. Однако ее испуг тут же прошел.
      - Впрочем, ты ведь знаешь все это сама, не так ли?
      - Нет, - Дайна покачала головой.
      Тай вплотную приблизила к ней свое лицо. Дайна ощутила исходящий от нее смешанный запах марихуаны, мускуса, пота и аромата тяжелых духов, резкий и отчетливый, но не неприятный. Скорей, напротив, он походил на запах какого-то животного. Дайна опустила веки и шумно вздохнула.
      - Не ври, милочка, - шепнула Тай. - Я знаю, что ты знаешь.
      Дайна открыла глаза и, натолкнувшись на проницательный взгляд Тай, разглядывавшей ее в упор, вздрогнула.
      - Знаю, что?
      - О Ионе. Не надо быть такой застенчивой, милочка. - Тай укоризненно помахала пальцем. - Это не грех знать что-либо. Просто недоразумение. Кто-то совершил ошибку, вот и все.
      - О чем ты гово...
      - Если бы ты входила в наш круг, все было бы по-другому. - Не дождавшись ответа, Тай продолжала. - Но ты - посторонняя среди нас. Здесь власть и сила принадлежат другим, понимаешь?
      - Я не понимаю ровным счетом ни...
      - Видишь ли, все началось с Мэгги. - Улыбка словно приросла к губам Тай, а ее пальцы еще больней сдавили запястье Дайны. - Она хотела заполучить власть; она пыталась прорваться к ней... делать больше, чем... от нее ожидали. Она забила себе голову всяким вздором и не желала прислушиваться к предостережениям, - последние слова она произнесла чуть хрипловатым голосом, наполненным злобой и ненавистью. - Но она была чужой здесь, так же как и ты. Она нарушила закон и была за это уничтожена.
      - Господи! - Дайна вырвала руку из цепких пальцев Тай. - Что ты несешь? Ее глаза расширились. Она почувствовала, что кровь стынет у нее в жилах. Ее пробирала неудержимая дрожь.
      - Тебе не следует знать ничего об этом. Это тебя не касается.
      - Не касается? Она была моим лучшим другом! - воскликнула Дайна, не обращая внимания на лица, повернутые в их сторону, скопление народу вокруг и сверкание фотовспышек.
      Кровь прихлынула к щекам Тай, и они приобрели явно розовый оттенок. Легкая таинственная улыбка заиграла на ее припухлых губах; зубы ослепительно сверкнули в ярком свете неоновых ламп. Внезапно Тай отвернулась от собеседницы и скрылась в толпе.
      Какое-то мгновение Дайна стояла неподвижно, словно пригвожденная к месту. Потом она вдруг встрепенулась и, повинуясь бессознательному импульсу, кинулась вслед за Тай, пробираясь сквозь беспорядочную толчею, не замечая ни Мэйлора, ни Джерри Брауна, ни Тома Хайдена, ни других знаменитостей. Однако расчистить себе дорогу в плотной толпе оказалось ей не под силу. Она натолкнулась на глухую стену из человеческих тел. У нее закружилась голова; ей показалось, что стены зала покачнулись перед ее взором. Она оступилась и едва не упала, но никто не обратил на это внимания.
      Все звуки вокруг смешались в ушах Дайны в монотонный, бесформенный гул, безжалостно терзавший ее барабанные перепонки. Ее сердце колотилось в такт неистовой пульсации музыки. С трудом протискиваясь в толпе, Дайна устремилась к женской уборной. Она думала, что никогда не доберется до нее, но вдруг, сама не зная как, очутилась там, и, надавив трясущимися пальцами на медную ручку, открыла дверь. Захлопнув ее за собой. Дайна, шатаясь, зашла в ближайшую кабинку и в изнеможении опустилась на унитаз. Уронив голову на руки, она почувствовала, что ее лоб покрылся горячей испариной.
      Возможно, она на некоторое время потеряла сознание или, что более вероятно, ухватившись за край обрыва, не позволила себе рухнуть в пропасть обморока, и ее рассудок пребывал в каком-то промежуточном, сумеречном состоянии.