Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Потерянный бог - Потерянный бог.

ModernLib.Net / Линова Карина / Потерянный бог. - Чтение (стр. 1)
Автор: Линова Карина
Жанр:
Серия: Потерянный бог

 

 


Карина Линова.
Потерянный бог.

Пролог-интерлюдия.

      Исход. Далекое прошлое.
      Память.
      Анита Ярош помнила: э т о произошло на закате. В Алирии закаты были прекрасны, куда лучше, чем в этом, новом мире…
      Да, в тот день до захода солнца оставалось совсем немного времени, светило уже коснулось нижним краем гор Кхаламы, когда пришли о н и.
      Сперва юная элрави услышала музыку, далекий звук флейты, словно из ниоткуда, и женский голос, поющий мелодию без слов. А потом раскололись небеса. Синий купол, на западе уже окрасившийся алым, разрезали черные, быстро расширяющиеся трещины. Музыка стала громче, торжествующая, победная. А затем сквозь щели в небесах полился жидкий огонь…
      Анита помнила: незадолго до т о г о ей исполнилось семнадцать. Как любая дочь клана Ярош, она с раннего детства училась магии. Но ни отец, сам могущественный маг, ни кто иной не объяснил ей, как защититься от небесного огня. Никто не сказал, что делать, когда сад твоей семьи, где ты с радостью предавалась безделью, пылает. И не только деревья, что за мгновения осыпаются трухой, но и сама земля плавится под белым огнем, обращается в черное зеркало. И только ты стоишь на крохотном островке зеленой травы и не понимаешь, что происходит и что тебе нужно делать…
      Анита помнила: это был отец, кто спас ей жизнь. Это он, выбежавший из дома и пытавшийся поставить над ним магический щит, чтобы защитить остальных, крикнул ей: «Беги! Открой Врата и беги!» И она послушалась, как всегда это делала. Выговорила непослушными губами формулу, неуклюже взмахнула руками…
      Анита помнила: мама всегда говорила, что у каждого есть свой собственный дар, и его нужно понимать и любить, пусть даже такой странный, как у нее. Не защитная магия, не семейное владение водяной стихией - всего лишь дар Врат. Умение открыть их всегда и отовсюду… Иным элрави требовались часы подготовки, ей - мгновения. Анита не ценила того, что дала ей магия - до т о г о дня. Она открыла Врата - два судорожных удара сердца - и отвела от них взгляд, повернулась к отцу. Позвать его, и маму, и братьев. От этого огненного дождя они убегут вместе…
      Элрави отвела взгляд, но там, где только что стоял отец, и где скалистой громадой высился их дом, их маленький замок - там уже опадало белое пламя. Камень стен стал раскаленным озером лавы. Кто из плоти и крови мог выжить в этом?
      Тихий мяв был ответом, и что-то маленькое и дрожащее пушистым комочком вскочило ей на руки. Тий.
      Анита помнила, что вот, с котенком на руках, осиротевшая, потерянная, ничего не понимающая, она шагнула к Вратам. Обернулась - на один последний миг - и увидела там, у общей могилы своей семьи, одного из н и х.
      Сына Бездны.
      Как и все ее порождения, он казался созданным изо льда, беловолосый и светлоглазый, с прозрачной кожей и струящимися движениями. Холодный, насмешливый и жестокий, как их погибший бог, Повелитель Бездны…
      Нет, не совсем так. Отец говорил - бог, которого именно они, элрави, отправили в вечную ссылку, потому что невозможно убить бога. Отец гордился, что участвовал в великой битве и, один из немногих, выжил…
      Анита помнила, как она в ужасе смотрела на Сына Бездны, а он не отрывал взгляда от нее, пока девушка, очнувшись, не метнулась ко Вратам и не прыгнула в пустоту за ними…
      Знание.
      Саэр Хиос знал, что так будет. Знал еще до того, как его народ ввязался в самоубийственную войну с Детьми Бездны, до того, как цвет нации, самые могущественные маги погибли, пытаясь уничтожить Бога. Он знал это, но правители элрави смеялись над словами пророка… Пусть. Теперь все они мертвы…
      Сколько раз он просыпался от кошмарных видений, где с небес лился огонь, земля тряслась в смертной лихорадке, и цветущие города падали в ее бездонное чрево…
      И вот: все, что он видел, свершилось…
      Теперь их ждало то будущее, что тоже являлось ему в вещих снах.
      Сейчас они были в оазисе - маленьком осколке некогда обитаемой, но теперь пустынной земли. Путь сквозь Бездну был долог, но они шли, открывая все новые и новые Врата, стремясь как можно дальше от погибшей Алирии и от вероятной погони.
      Хиос знал, что сумеет уберечь сыновей и любимую, ждущую третьего ребенка, что проведет их сквозь владения врагов, и все они вступят в безопасность нового мира. Знал, потому что в последнем видении на его коленях играла маленькая девочка с зелеными глазами, а в открытое окно доносились глупые шутки сыновей-подростков…
      Он ведал, что проведет и остальных…
      Саэр Хиос видел, как прекрасен тот мир, что станет им новым домом. Во снах элрави были и бескрайние степные просторы, и цветущие холмы, и девственные леса, и чистейшие озера. Он видел цивилизованных земледельцев, которые будут смотреть на пришельцев с благоговейным страхом, и разрозненные племена диких кочевников, чьи шаманы объявят элрави демонами.
      Он видел короткие победоносные войны, в которых примитивное человеческое оружие не сможет остановить магию Стихий и магию Крови его народа. Он видел, как потомки изгнанников с благоговением назовут своих предков Первыми, как бережно будут хранить каждое зернышко знания с погибшей Алирии. Он видел, как вырастут белокаменные города, как родится великая Империя, как жалкий осколок почти погибшей расы элрави вновь станет великим народом, и возглавят этот народ дети его детей…
      Саэр Хиос, Видящий расы магов-элрави, вдохнул полной грудью, прогоняя из памяти образы уничтоженной родины. Не в его власти было изменить прошлое, но в его - построить будущее.
      Несколько тысячелетий спустя…
      Настоящее.

Часть 1.

      “Разделение прежде единого народа на магов Света и магов Крови, иногда называемых Темными, произошло в начале эпохи Войн. Случилось это после смерти бездетного императора Тиарна XI, на котором прервалась династия Хиосов, и Империя осталась таковой только по названию. Официально причиной разрыва послужили разногласия по этичности использования Магии Крови, однако древние источники доносят до нас, что и до того, на протяжении жизни уже двух поколений между магами существовали серьезные трения”.
      Шин Кроранд «Создание и расцвет Великой Империи элрави», год 3675 от Исхода.
      “Договор о Перемирии - первый и пока единственный договор подобного рода, заключен в 3620 году от Исхода. Его подписание позволило прекратить междуусобную войну, длившуюся с перерывами уже пять веков.
      Договор включает в себя 15 основных пунктов, регулирующих жизнь и взаимоотношения магов, ограничения по употреблению магии и некоторых видов артефактов.
      «Императорская энциклопедия Акайи»
      “Ствур(а) - оскорбительное прозвище человека, имеющего магический дар, но не являющегося потомком Первых магов. Письменные источники указывают на первое появление подобных людей в долине Шуин на северо-востоке континента Акайи в 2050-х годах от Исхода”.
      «Толковый словарь Акайи»

Глава 1.

      День примирения, или
      Самый ненужный день в году.
      Элрави, собравшиеся в Храме Скорбящих, в большинстве своем терпеливо ожидали выхода жреца и начала церемонии, но Дарену Тартису до их выдержки было далеко.
      Семнадцатилетний юноша вновь страдальчески вздохнул и, закрыв глаза, прислонился к черной мраморной колонне. Стоящий рядом отец не шевельнулся, безучастно глядя в пространство перед собой и не обращая внимания на ерзанье сына.
      Дарен бывал в этом глупом месте уже семь раз, посещая храм, как и положено для высших нобилей Империи, в годовщину заключения мира. И это давно уже превратилось для него в неприятную работу, а Тартисы не выполняют работ! Особенно неприятных.
      Он предпочел бы остаться дома или навестить кого-нибудь из друзей, а вместо себя они отправили бы пару вассалов - но нет! "Тартисы не уклоняются от выполнения своего долга! Наш Повелитель будет недоволен". Ха! Тартисы делают то, что им хочется. А Повелитель… как будто ему есть дело, кто будет стоять сегодня в темном углу этой развалюхи с покрытым плесенью каменным сводом - сам-то он, в который раз, и не подумал придти.
      Хотя Высший магистр Белого ордена, - вон он, как обычно в белом, явился, стоит на противоположной стороне в окружении орденских рыцарей. Не зная, можно подумать: добрейшей души человек, этакий всеобщий дедушка: ясные, несмотря на возраст, синие глаза, аккуратно подстриженная седая бородка и невероятно доброе выражение лица… Это если забыть про Лесскую Резню 10617 года, и осаду домена Файкад, и…
      Проклятые Светлые!
      Краем глаза Дарен уловил движение и слегка повернул голову: Филиппе Лодерт, гость его отца, замер, ритуально склонив голову, прижав в молитвенном жесте перекрещенные ладони к груди. Дарен моргнул и торопливо скопировал его позу: церемония началась, а он и не заметил.
      Маленькая дверь, совсем незаметная с того места, где стоял Дарен, уже открылась, и к алтарю торжественно шествовал жрец в алом одеянии. Встав перед чашей, наполненной вечно горящим огнем (магическим, естественно, Орден расстарался) он благословляющим жестом вскинул руки - правая для Темных и левая для Светлых - и начал говорить…
      Дарен снова страдальчески вздохнул и так же привычно отключился от монотонно бубнящего жреца. Долгие отцовские нотации позволили Дарену мастерски освоить искусство притворяться внимательно слушающим, в то время как его мысли блуждали совсем в других сферах. К слову о которых…
      Юноша скосил взгляд на Филиппе, вновь мысленно поражаясь абсурдности выбранной им ритуальной маски: сделанная из белых перьев, она закрывала всю верхнюю половину лица элрави, давая странное сочетание с его коротко подстриженными светлыми волосами. Сквозь миндалевидные прорезы блестели по-тигриному желтые глаза.
      Ношение подобных масок в храме - древний обычай, почти вымерший даже в самых традиционных семьях. Дарен представить не мог, зачем Филиппе это понадобилось. С другой стороны, безумцам не нужны причины…
      Нет, Филиппе никогда не заговаривался, как обычные сумасшедшие, не совершал глупых поступков. Этот элрави был умен, хитер и коварен, как истинный Темный, но что-то в нем внушало безотчетный страх, было слишком неправильно.
      Последние месяцы Филиппе и его жена Маретт по приказу Повелителя жили в имении Тартисов. Дарен предпочел не вникать в подробности: когда дело касалось Повелителя, спокойный сон был для него дороже утоленного любопытства. Тем более что особой опасности для себя от этой пары он пока не ощущал.
      Жизнь в замке Тартисов не особенно изменилась с добавлением еще двух обитателей. Но Дарена выбивало из колеи, когда он, зачем-либо выходя из своих покоев после полуночи, встречал Филиппе, молчаливым призраком бродящего по пустым залам.
      Маретт Лодерт казалась не менее странной. Все время эта женщина проводила либо в тихих разговорах с самой собой, либо готовила яды, о которых Дарен никогда прежде не слышал. С юношей она была холодной и резкой, так что младший Тартис предпочитал не попадаться на ее пути.
      Иногда с Филиппе что-то происходило, мрачная молчаливость сменялась доброжелательной словоохотливостью, и он с удовольствием рассказывал Дарену о своих, полных приключений, странствиях по юго-востоку их континента. По обмолвкам юноша понял, что целью путешествий были некие предметы, нужные Повелителю.
      Рассказывая, Филиппе очень любил произносить слова "убить" и "уничтожить", они скатывались с его языка, как тяжелые капли ядовитого меда, а в желтых глазах вспыхивали алые проблески одержимости. Чаще всего это случалось, когда, смакуя детали, Лодерт описывал смерть ствур. В такие моменты даже у Дарена, которого никто никогда еще не обвинял в излишней чувствительности, пробегал по спине неприятный холодок, а в памяти всплывали абсурдные слухи, будто Лодерт одержим демоном Бездны.
      Чушь, конечно: ни один демон не проникнет сквозь ограждающие их мир щиты и, уж тем более, не сумеет овладеть разумом мага. Дарен прекрасно понимал, что Филиппе просто маньяк, помешенный на убийствах и крови: мало ли их было таких, и Темных элрави, и Светлых, за те почти одиннадцать тысячелетия, что раса магов обитает в этом мире…
      Рука Дарена скрытно скользнула к поясу и нащупала сквозь одежду рукоять кинжала, безопасно сидящего в ножнах. Амадей Тартис был бы очень недоволен, узнай он об исчезновении одной из его самых ценных вещей. Сохраняя на лице маску постного благочиния, Дарен мысленно улыбнулся: то, чего отец не знает, Дарену не повредит…

*****

      …За несколько дней до праздника Примирения в замке Тартисов появился маленький человечек неопределенного возраста. Его черные сальные волосы были зачесаны вперед в тщетной попытке скрыть растущую лысину, а серая, пропыленная насквозь, одежда говорила о долгом путешествии. Младший Тартис, одним из пороков которого являлось неисправимое любопытство ко всему, его не касающемуся, не мог пропустить столь странного гостя.
      Этот карлик был одет слишком бедно, чтобы оказаться эмиссаром от одного из союзников-Темных, не говоря уж о Повелителе. Тем более он не походил на гонца из Ордена. Единственное, что точно мог сказать про незнакомца юноша: элрави тот не являлся. Ни один маг не позволил бы себе выглядеть столь убого!
      Так с кем еще мог вести дела старший Тартис?
      Дарен проскользнул в отцовский кабинет вслед за гостем, и Амадей, что удивительно, позволил ему остаться.
      Посетитель, представившийся Торгесом, достал из мешка длинную узкую коробку и осторожно положил на стол. Дарену показалось, что коробка при этом издала странный жужжащий звук.
      - Вот он, - тихо произнес гость, - сделан точно по заказу, и ни чьи руки еще не касались его.
      Амадей наклонился вперед, поднял крышку. Внутри, на черном бархате, лежало два предмета: кожаные ножны и сияющий серебряный кинжал. Кинжал сам по себе был яркий, новый и ничем не примечательный. Его рукоять - гладкая, без украшений, а лезвие - простое и прямое, ни насечек, ни рун. Единственно, клинок казался очень острым.
      Однако в целом младший Тартис был разочарован:
      - Выглядит, как кухонный нож, - пробормотал он себе под нос.
      Амадей зло взглянул на сына и хотел что-то сказать, но Торгес опередил его:
      - Нет, нет, мой дорогой мальчик, это редкий клинок, который очень трудно изготовить. Сейчас он всего лишь Основа, поскольку лишен каких-либо магических качеств. Но стоит начать его использовать, как клинок примется впитывать энергию из всего окружающего. И чем больше энергии он потребит, тем могущественнее станет. Со временем, при правильном обращении, клинок станет Лучом.
      - Ого! - в глазах Дарена зажегся интерес, - я слышал об одном таком оружии, но только его использовали против нас, Темных. Кажется, Очищающее Пламя?
      - О да, Очищающее Пламя был одним из самых известных Лучей, - согласился Торгес, - но пропал почти тысячу лет назад.
      Амадей напоминающе прочистил горло, и Торгес тут же повернулся к коробке с кинжалом:
      - Чтобы активировать Основу, господин, вам нужно всего лишь взяться за рукоять. Поглощение энергии начнется сразу же, но будьте осторожны с лезвием: клинку потребуется время, чтобы привыкнуть к вам, а до тех пор он будет весьма опасен. Ножны предназначены исключительно для этого клинка, они смогут удержать его при любом изменении. Однако я должен предупредить вас, что даже при самом искусном обращением Основа имеет очень высокий шанс неудачи…
      - Я знаю, как эта проклятая вещь работает, - буркнул нетерпеливо Амадей, - поторопись!
      - Да, господин, мои извинения.
      Торгес взял ножны, положил их, продолжая придерживать, напротив кончика кинжала. Осторожно просунул другую руку под бархат и под клинок, так, чтобы пальцы не коснулись металла рукояти. Подталкивая и кинжал, и ножны, он сумел, наконец, соединить их, после чего вздохнул с видимым облегчением и защелкнул верх.
      - Вот, все готово! - проговорил он довольно и опустил ножны назад в коробку. Амадей, нахмурившись, тут же достал их и начал вертеть в руках, тщательно, словно в поисках дефекта, разглядывая, однако расстегнуть не пытался. Наконец нехотя кивнул и вытащил из ящика стола матерчатый мешок. И там было явно не золото.
      - Как договаривались.
      Торгес развязал завязки и вперился внутрь, после чего поклонился Тартисам, торопливо пробормотал традиционное пожелание удачи и исчез за дверьми.
      Отец разрешил Дарену взять ножны с клинком в руки, и юноша вновь услышал странный жужжащий звук. Он быстро взглянул в сторону Амадея, но тот, похоже, не заметил ничего необычного.
      Два дня спустя, вечером, отца вызвал к себе Повелитель. Дарен, не утерпев, тайком от охраны пробрался в кабинет Амадея и несколько минут вертел в руках ножны с Основой. Несоответствие между простоватым внешним видом и потенциальным могуществом лезвия искушало Дарена, которому очень редко приходилось отказывать себе в каких бы то ни было желаниях. Только мысль о неприятных последствиях отцовского гнева не позволила вытащить кинжал из ножен: если он испортит клинок, его не защитит даже статус единственного наследника. Однако эта мысль не остановила его руку, прицепившую ножны с Основой к поясу под церемониальными одеждами.
      Дарен решил тогда взять клинок с собой в Храм Всех Скорбящих, в вотчину Светлых, на праздник Примирения. И никто из Светлых даже не заподозрил такого святотатства! Дарен чувствовал себя почти счастливым - жаль, нельзя было ни с кем поделиться…

*****

      При этом воспоминании Дарен позволил себе ехидную мысленную усмешку, потом встрепенулся - жрец перешел к третьей и последней части своей речи, посвященной прощению и примирению - как будто это когда-нибудь может случиться! Да прежде Повелитель вступит в Белый Орден, чем они простят и забудут Светлым все обиды!
      Наконец, спустя вечность, жрец замолчал. Увы, это еще не означало свободы, впереди оставалась последняя, но самая унизительная часть церемонии. Дарен уже в который уже подумал, что Повелитель, подписывая договор о Перемирии, был не в себе.
      Спрятанный от людских глаз хор затянул нудную благодарственную молитву, присоединяясь к которой все присутствующие опустились на колени. Дарен скривился, надеясь, что никто не разглядит выражение его лица в этом дальнем пыльном углу. Отец, к счастью, не обернулся, иначе дома Дарена ожидала бы очередная лекция по отсутствию внутренней дисциплины.
      И вот, о счастье, они свободны!

* * *

      Узкая улица, на которой стоял храм, была почти пуста, однако центральная кишела народом. Дарен стиснул зубы: он ненавидел толпы, толкающийся люд и удушающий жар летних лучей на своих и так слишком теплых церемониальных одеждах. Он продержался с вымученным достоинством пару минут, но потом тоже начал отпихивать людей с дороги.
      По условиям Перемирия Амадей не мог брать достойный их статуса эскорт в этот провонявший Белым Орденом город, и теперь нобилям пришлось смешаться с толпой простолюдинов, бродивших вокруг, как стадо коров, без всякого уважения к тем, кто пытался куда-то добраться.
      И что за странная жара для конца лета, раздраженно подумал Дарен, со злостью покосившись на праздничное синее небо и смахивая со лба пот.
      Юноша шел следом за отцом, глядя по сторонам в поисках знакомых лиц, кивая сыновьям отцовских вассалов и хмурясь при виде Светлых.
      Кларисса ждала их рядом с экипажем, оживленно беседуя с парочкой женщин, чья внешность показалась Дарену смутно знакомой. Женщин никто не обязывал присутствовать на ритуале Благодарения, так что почти весь день нобилесса была вольна делать, что пожелает. Юноша не сомневался, что мать потратила это время с пользой.
      Сейчас она возобновляла нужные знакомства.
      Собеседницы Клариссы были одеты с той же вызывающей роскошью, что и его мать, и у каждой, как и у нее, на шее висели золотые кулоны в форме трехконечной звезды - знак их благородного статуса. Кларисса заметила подходящих Тартисов и подарила сыну крохотную улыбку, смягчившую на мгновение алебастровое совершенство ее лица.
      - А вот и он! - воскликнула одна из женщин, - Дарен, мой дорогой мальчик, как давно я тебя не видела!
      Госпожа Селенна Амиш - с невольной дрожью вспомнил ее имя Дарен. Похоже, этот день мог стать еще хуже. Амадей обернулся и одарил сына насмешливой ухмылкой, явно предвкушая ожидающее того унижение. Увы, по непонятной причине все знакомые Клариссы предпочитали забывать, что юному Тартису давно уже не семь лет. А присутствие матери не позволяло ему ответить им с заслуженной грубостью.
      - Какой он у тебя красавчик, Кларисса, - приторно-сладко произнесла другая дама, госпожа Эния Сетьян. - Прямо как его отец, - добавила она, протягивая Амадею унизанную кольцами руку для поцелуя.
      - Мое почтение, нобилессы, - проговорил старший Тартис своим самым медовым голосом.
      - Ну же, ты не должна флиртовать, Эния, - слегка укорила подругу госпожа Селенна, в то время, как Амадей не менее куртуазно подносил к губам и ее ладонь. Дарен и Кларисса насмешливо переглянулись.
      - Было невероятно приятно общаться с вами, - сказала Кларисса, - но, боюсь, Амадей и я должны откланяться.
      - Конечно, дорогая, - промурлыкала Эния Сетьян, - однако я жду тебя в гости на этой неделе.
      Они расцеловались - дань уважения еще одному старому обычаю - и дамы исчезли. Дарен позволил себе облегченно вздохнуть.
      - Глупые перечницы, - передернула плечами Кларисса. Дарен улыбнулся - он любил холодный ум своей матери и ее презрение ко всем прочим. А особенно то, что она, заметив недовольство сына, так быстро спровадила старых куриц.
      Ярмарка, ради которой Кларисса и соизволила на время покинуть приятную прохладу поместья, была в самом разгаре. Они прошли в южный конец креста рынка, где продавались самые изысканные и дорогие вещи, и госпожа Тартис начала с огромным энтузиастом тратить деньги мужа. Дарен вновь затосковал.
      Проклятье! Не только первая половина сегодняшнего дня была унизительно скучной и просто унизительной, но и его продолжение обещало стать ничуть ни лучше. Конечно, он мог бы выбрать кое-что и для себя, только вот юноша уже не помнил и половины принадлежавших ему вещей. Кроме того, к их маленькой группе приближался Филиппе, пропавший было после церемонии.
      Дарен почти примирился с судьбой выносить неотрывный взгляд Лодерта, у которого начался очередной период мрачной молчаливости, в то время как мать будет совершать свои бесконечные покупки, но тут глаза юноши уловили нечто необычное. Младший Тартис удивленно моргнул, а потом медленная жестокая улыбка скривила его губы.
      Там, на краю ярмарочной суеты, у входа в Восточную Зону, стояла Иласэ Аллеманд, Светлый подмастерье, верная подруга Ролана Кэйроса. Дарен узнал бы ее уродливую гриву волос где угодно.
      Девушка смотрела внутрь прохода с нескрываемым любопытством, но время от времени беспокойно оглядывалась по сторонам, чувствуя неуместность своего поведения. Дарен осмотрелся вокруг в поисках Ролана или Ильмара, но Иласэ оказалась одна. Юноше просто необходимо было ее поприветствовать.
      - Отец!
      - В чем дело? - недовольно нахмурился Амадей, повернувшись к сыну.
      - Отец, могу я поздороваться со старой подругой? - зло улыбаясь, проговорил Тартис, мотнув головой в сторону Иласэ.
      Амадей увидел девушку и на мгновение застыл, потом усмехнулся:
      - Полагаю, да.
      - Отлично! - Дарен начал двигаться в ее сторону, однако ладонь отца тяжело легла на его плечо:
      - Не торопись, парень. Вокруг слишком много свидетелей.
      - Я не собираюсь убивать ее среди толпы! - раздраженно буркнул юноша.
      - Значит, мы друг друга поняли, - отпустил его Амадей. Дарен фыркнул и оскорблено поправил сбившийся воротник.
      - Будь хорошим мальчиком, - напутствовал его старший Тартис, а Филиппе процедил, заговорив в первый раз за сегодня:
      - Передай ей привет из Бездны!
      Юноша подошел и остановился за спиной у ничего не подозревающей девушки, бросил быстрый взгляд по сторонам, после чего обеими руками толкнул ее, издавшую испуганный крик, прямо на центральную аллею Восточной Зоны. Наблюдающий за ними Амадей усмехнулся, а Филиппе по-змеиному зашипел.

Глава 2.

      Вся моя ненависть для тебя.
      С раннего детства Иласэ была самим воплощением любопытства. Худенькая большеглазая девочка, а потом девушка, которая хотела знать все. Неразгаданные тайны и загадки манили ее, как блеск золота - авантюристов, а Восточная Зона столицы слыла не только опасным, но и странным местом. Однако, до поры до времени, врожденное благоразумие сдерживало Иласэ, поскольку хорошие девочки не заходят в Восточную Зону, или так, по крайней мере, ей говорили. Прежде она всегда торопилась мимо, не осмеливаясь даже заглянуть в проход главной аллеи, но этим летом ей исполнилось семнадцать, через год она получит статус мастера и… и ее любопытство выросло вместе с ней.
      Иласэ была уверена, что сегодня, в День Примирения, ничто не помешает ей собственными глазами увидеть скрываемые Восточной Зоной тайны. Она ведь почти взрослая магичка и может справиться с любыми неприятностями; а потом расскажет о своих находках лучшим друзьям, Ролану и Ильмару Кэйросам. Они, конечно, отругают ее за безрассудство, но в глубине души будут завидовать, и позднее она уговорит их придти сюда всем вместе…
      Иласэ окончательно решилась шагнуть в тенистый проход, когда что-то сильно толкнуло ее в спину. С возмущенным вскриком девушка полетела вперед и приземлилась на все четыре конечности, таким образом впервые познакомившись с запретной частью города. Неровные края булыжников наждаком содрали кожу с ладоней. Плотный материал длинной юбки защитил колени, но пара синяков была обеспечена.
      - Смотри, куда идешь! - этот сердитый голос за спиной был ей слишком знаком. О, нет! Из всех людей, с кем она могла столкнуться, это обязательно должен был быть…
      - Тартис! - завопила она, с некоторым трудом поднявшись на ноги и поворачиваясь к обидчику лицом, - ты придурок!
      Почему, ну почему именно он встретился Иласэ сегодня, этот мерзкий, изворотливый, высокомерный сноб! Один из худших людей, которых она знала, даже среди Темных магов. И, к огромному сожалению, ее ровесник, что заставляло их уже третий год бок о бок учиться в Ордене!
      Мрачное выражение лица Дарена Тартиса на мгновение сменилось удивленным, потом тонкие губы юноши растянулись в злую и холодную усмешку:
      - Ну и ну, неужели передо мной любимая ствура старого Ташара, самого Великого Магистра? - его лицо вновь потемнело от злости, - почему ты не смотришь, куда идешь, идиотка?
      - Это ты толкнул меня, а не наоборот! - воскликнула Иласэ, яростно сжав кулаки.
      Тартис презрительно усмехнулся, скрестил на груди руки:
      - Не важно. Я - из благородного рода, и ты, простолюдинка, не должна стоять на моей дороге.
      - Обойдешься! - ее щеки вспыхнули: теперь магичка действительно кипела от злости.
      - Неужели? - Темный зло прищурился. Она что, бросила ему вызов? И Тартис со стремительностью готовой ужалить змеи двинулся к ней. Испуганно вскрикнув, Иласэ отбежала от него, далеко вглубь бокового ответвления аллеи. Юноша остановился и рассмеялся:
      - Все же ты умеешь уступать тем, кто лучше тебя.
      Иласэ замерла, покраснев от унижения:
      - Ты просто жалок, Тартис! Конечно, со мной ты храбрый, но если бы здесь были Ролан и Ильмар, ты бы сбежал, поджав хвост!
      Темный, казалось, проигнорировал ее слова. Он встал, касаясь плечом обветшалой каменной стены, загораживая собой выход, посмотрел на нее почти по-доброму:
      - И что же маленькая ствура Кэйросов делает в Восточной Зоне, совсем одна?
      Иласэ испуганно вздрогнула, осознав, что он заставил ее пройти слишком глубоко в Зону. Отсюда она больше не видела выхода к перекрестку рынка, до нее не доносился привычный гул ярмарки. Сам воздух в Восточной Зоне был пропитан странной магией, глушившей звуки - даже закричи во все горло, никто не услышит.
      По спине девушки пробежал неприятный холодок, однако показывать свой страх Темному Иласэ не собиралась.
      - О, я понял! - весело продолжил Тартис и махнул рукой в сторону маленького магазинчика, притулившегося у стены. Там, у перекошенной двери, провисшей на ржавеющих петлях, лежала куча мусора, в основном деревянные палки и обрубки веток.
      - Ты собралась построить из этого хлама домик для родителей? Чтобы им больше не пришлось жить в той земляной норе, из которой ты вылезла? А может, у тебя ностальгия по детству, когда по весне твоя жалкая семейка, как зайцы, грызла древесную кору? - он рассмеялся и швырнул в девушку подобранной с земли палкой.
      Иласэ отступила в сторону, деревяшка пролетела мимо, но в глазах девушки запылала ярость. Она не виновата, что ее родители - сервы! У нее великолепные способности к магии! Она будет одним из самых молодых мастеров в истории Ордена!
      Однако издевки Тартиса все равно били в цель, потому что таким, как он, кичащимся своей родословной нобилям, это неважно. Им все равно, каких высот она достигнет. Они всегда будут помнить о ее происхождении и не дадут забыть о нем никому другому.
      Да какое он имеет право! Как будто он чем-то лучше ее! О, как Иласэ захотелось заставить его тоже страдать, ударить как можно больнее.
      - Кто бы говорил, крысеныш! - девушка язвительно усмехнулась, - все знают, что ты просто завидуешь Ролану. Все любят его, а тебя… тебя едва терпят! Даже твоих драгоценных родителей тошнит от твоей кислой рожи. О! - продолжила она, с таким видом, словно ее только что осенило, - ведь дело не в этом, Да-арен, - девушка постаралась растянуть его имя, произнося звуки с аристократической ленцой, - Ты просто ревнуешь Ролана ко мне. Но, бедняжка, - она издевательски засмеялась, - Ролана не интересуют мальчики.
      Во время ее речи Тартис лишь чуть поднял брови, на обычно бледном лице появилось немного краски, но, кроме этого, он никак не прореагировал. Иласэ не понравилось его спокойствие: Дарен Тартис, которого девушка знала, очень легко приходил в ярость. Он уже должен был кричать и плеваться оскорблениями в ответ, а не смотреть на нее ледяным взглядом.
      - Я полагал, что у кое-кого в твоем положении манеры должны быть получше, - произнес Темный мягко, - видишь ли, плохие вещи случаются с маленькими ствурами здесь, в Восточной Зоне. - И рассчитанным жестом он отодвинул полу церемониального плаща.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23