Провожая Свету домой, Гриша спросил:
– Тебе они не понравились, правда?
– Как ты можешь так говорить, – смутилась она.
– Нечего тут стесняться, – продолжал он. – Ты совсем не должна заставлять себя насильно их любить. Мне-то приходится, – он погрустнел. – Куда я от них денусь? Это мой крест. Но ты не обязана. Я пойму.
– Но они твои самые близкие родственники. – Свете по-прежнему было неловко.
– Мои, а не твои.
– Боишься, что из-за них я откажусь от тебя? – она посмотрела ему в глаза.
– Все бывает, – откликнулся он. – Начнутся какие-нибудь скандалы.
– Знаешь что, – решила она поставить точки над «i». – Помогать мы им, разумеется, будем, а жить с ними вместе, по-моему, не обязательно. Это я о нашем с тобой будущем. В ближайший год, насколько я понимаю, ты выполняешь свой долг перед братом, а потом...
Он перебил, просияв:
– То есть ты согласна выйти за меня замуж? Ну через год?
И Света, не позволяя себе ни на секунду задуматься, ответила:
– Да.
Подхватив ее на руки, он закружился по тротуару.
– Осторожнее, молодой человек! – взвизгнула идущая навстречу женщина. – Вы не у себя дома!
Гриша ее не услышал, да и вообще не заметил. Продолжая кружить Светлану, он зашептал ей на ухо:
– А я так боялся, что ты откажешься! Как же я счастлив! Я самый счастливый на свете!
Узнав, что Гриша сделал предложение, Даша радовалась, кажется, гораздо сильнее подруги. Во всяком случае, гораздо громче.
– Это же потрясающе! Наконец-то! Свершилось чудо! Он ее уговорил, она согласилась! Еще одно чудо! Когда свадьба-то?
– Через год. Понимаешь, раньше у Гриши не получается. Из-за брата.
Дашина радость вмиг словно бы испарилась, и она сердито буркнула:
– Ну прямо так и чувствовала, что какая-нибудь подлянка будет. У тебя, Светка, бочка меда никогда не получается без ложки дегтя.
– Какая еще ложка дегтя? – удивилась Светлана.
– Год! – воскликнула Даша. – Слишком долго и опасно.
– Для кого опасно?
– Для всех. Ты, например, передумаешь. Ну дурак мужик! Вместо того, чтобы ловить момент и хватать тебя, пока ты тепленькая...
– Не беспокойся, я не передумаю, – перебила Света.
– А ты дура, что согласилась ждать, – словно не слыша ее, продолжала Даша. – Он тоже ведь может передумать.
– Что ты несешь! Мы с ним знакомы уже больше года, а он меня любит все сильней и сильней.
– Сильнее до бесконечности не бывает, – назидательно произнесла подруга. – В какой-то момент наступает пик, а за ним – спад. Чего ты дожидаешься?
– Ничего. Но что мне делать? У Гриши такая ситуация.
– Ты меня поражаешь. Брат у него. Тоже мне аргумент. Пять лет, что ли, этому брату? Нет ведь, взрослый мужик. Ну заезжал бы твой Гриша к нему время от времени с инспекцией. В конце концов там мамочка есть. Вот и следила бы за своим младшим сокровищем. Все равно ей, насколько я понимаю, больше делать особенно нечего.
– По-моему, она не столько за ним следит, сколько его покрывает, – поделилась своими наблюдениями Светлана.
– Тогда пусть сами и разбираются. Тебе-то какое дело до этого братца? Насколько я понимаю, противный тип. А ты уже готова ради него своим счастьем пожертвовать.
– Нет, он не противный, а скорее неприятный, – уточнила Светлана.
– Часом не наркоман? – встрепенулась Даша.
– Гриша ничего такого не говорил.
– Естественно, он тебе не скажет. Не в его пользу. Знаешь, родственник-наркоман – тот еще подарочек. Подумаешь и откажешься.
– То есть теперь ты хочешь сказать, что мне все же не стоит выходить за Гришу замуж? – с иронией проговорила Света.
– За Гришу стоит. А вот брат-наркоман, если этот Олег действительно наркоман, большая проблема. От него надо избавляться.
– Еще интереснее, – хмыкнула Света. – Ты что, предлагаешь мне его убить?
– Вообще-то это наиболее кардинальный и лучший выход, – ответила подруга. – Но тут возникает другая проблема: с уголовным кодексом. Знаешь, я передумала. Пожалуй, даже хорошо, что у вас не сразу свадьба. За год ты как следует присмотришься к его родным. Если Гришин брат действительно наркоман, то за год уж точно как-нибудь себя проявит. Тогда и решишь, что делать. Отказаться-то всегда сможешь.
– Даша, но я ведь замуж собираюсь не за Олега, а за Гришу, – сочла своим долгом напомнить Светлана. – А Гриша не наркоман. Это уж мне точно известно.
– Да, он у тебя такой правильный, – каким-то странным тоном проговорила Даша.
– Это что, тоже плохо?
– Нет, нет. Это как раз хорошо, – словно бы спохватилась подруга. – Но от Олега тебе никуда не деться. Потому что у Гриши обостренное чувство долга по отношению к семье. С одной стороны, для тебя замечательно, что он такой ответственный и заботливый. Но если его братец и впрямь наркоман, Гриша станет возиться с ним до самой смерти, и тебе от его порядочности будут одни слезы.
– Дашка, что это мы с тобой, как две умные Эльзы. Может, он еще и не наркоман вовсе, а ты его уже чуть ли не до могилы довела. Я тебя хочу попросить об одном одолжении.
– Насчет Олега? – Даша насторожилась. – Есть у меня один знакомый врач-нарколог.
Света расхохоталась:
– Нет, я о другом. Понимаешь, платье тут свадебное присмотрела – потрясающее. Хочу купить. Можно я потом его у тебя повешу? Чтобы Гриша заранее не увидел.
Даша в полном остолбенении заморгала глазами:
– Ты что, забыла? У меня и так уже одно твое висит. Неиспользованное. Зачем тебе второе покупать?
– То у меня с Артуром связано, – глухо откликнулась Света. – Пусть висит. Не хочу.
– Понятно. Решила начать жизнь с новой страницы. Вернее, с нового свадебного платья. Что ж, может, и правильно. Валяй, конечно, неси. У меня в шкафу места хватит. Только не подождать ли немного? Времени-то у тебя впереди еще полно.
– Нет, – решительно возразила Света. – Мне это платье ужасно понравилось. Если и выйду замуж за Гришу, то только в нем.
Купив на следующий день понравившееся платье и спрятав его у подруги, Света словно окончательно подвела черту под своим решением: «Я выхожу замуж за Гришу. Точка!»
Полусовместная жизнь Светланы и Гриши шла своим чередом. Спокойно, гладко и буднично. Света уже начала думать, что, вероятно, Даша права. Это и есть настоящая любовь. Такой она и бывает у взрослых зрелых людей. А бешеные эмоции – для взбалмошных подростков. На них семью не построишь. Вот на спокойном чувстве – другое дело. Ведь что такое семья? Это тыл, крепкое плечо рядом. Надежный человек, на которого можно положиться в любых обстоятельствах. Так сказать, и в горе и в радости. И Гриша именно такой человек.
Вон он как с братом возится. Другой на его месте давно бы плюнул. Взрослый парень, пусть сам со своими проблемами и справляется как может. А Гриша в лепешку готов расшибиться. Можно считать, второе высшее образование получает. По его словам, он только помогает Олегу писать диплом. Однако Света сильно подозревала, что Гриша пишет его целиком и полностью. Олег подобной заботы не заслуживал и, главное, даже не испытывал к старшему брату никакой благодарности, не скрывая своего презрительного отношения. Он явно воспринимал Гришу как навязчивую няньку, становясь вежливым, только когда ему требовались деньги. А Гриша, несмотря на это, хоть и скрипел зубами, но делал все, что считал своим долгом.
Света ничего не говорила жениху, хотя его возня с Олегом порой казалась ей чрезмерной. Она молчала до тех самых пор, пока в один из майских дней Гриша не явился на работу бледный, с мешками под глазами.
– Ты заболел? – забеспокоилась Света.
– Олег исчез, – загробным голосом откликнулся он. – Не знаю, что и делать. У него сегодня госэкзамен.
Даже Света не предполагала подобного исхода, хотя Олег не внушал ей никакого доверия и она постоянно ждала, что он что-нибудь выкинет.
– Как исчез? Что случилось? – принялась расспрашивать она.
– Обыкновенно, – развел руками Гриша. – Взял у матери деньги, сложил в сумку кое-какие вещи и отбыл а неизвестном направлении.
– Ну хоть ясно, что жив-здоров, – сказала Светлана. – Но почему твоя мать его не остановила? И деньги зачем дала? Не знала, что ли, про экзамен?
Гриша беспомощно заморгал глазами.
– Он из нее веревки вьет. А после я оказываюсь во всем виноват.
– В таком случае плюнь на Олега, – жестко проговорила Светлана. – Пусть выкручивается как знает.
– Не могу. Ему же всего ничего осталось. Сдать этот экзамен и диплом защитить. Если сейчас все провалится, Олега немедленно в армию заберут. Мать этого не переживет.
– Если тебе так важно, проплати госэкзамен, – посоветовала Светлана.
– Уже, – буркнул Гриша. – Но явиться-то ему надо. Вопросы дали заранее. Все обговорено и договорено. Диплом написан. Ты даже не представляешь, сколько мне унижаться пришлось. А эта сволочь...
Не договорив, Гриша скрипнул зубами.
– Раз он такая сволочь, пускай гуляет, а потом гремит в армию, – сказала Света. – Тебе винить себя не в чем. Сделал для своего братца все, что мог и что не мог. Когда-нибудь надо остановиться. В конце концов это его жизнь. А у нас стобой, между прочем, есть своя. Мы и так из-за него очень многим пожертвовали.
– Все понимаю, и перед тобой виноват, и хочу, чтобы мы поскорее поженились, но пока не доведу дело с его институтом до конца, не успокоюсь. – Гриша виновато потупился. – Ты уж прости меня. Но если я сейчас Олега не додавлю, мы с тобой еще год потеряем. К тому же мне тогда придется изобретать новые способы, как открутить его от армии. Так что иду к Леониду Петровичу, прошу у него неделю отпуска за свой счет и еду на поиски блудного брата.
– Дело твое, но я бы не стала. – Света уже не на шутку злилась. Гришкино благородство, по ее мнению, переходило все разумные границы и смахивало на патологию. – Тебе, дорогой, не кажется, что твоего родственника пора наконец как следует проучить? Может, хоть это заставит его отвечать за свои поступки.
– Прости, но ты не понимаешь, о чем говоришь.
Ответ ее ошарашил. Гриша еще ни разу не возражал ей в столь резкой форме.
– У тебя ведь никого нет. Я имею в виду братьев и сестер, – в том же тоне продолжал он. – Тебя, можно сказать, и родители-то давно бросили, и тебе это кажется нормальным. А у нас в семье другие принципы, и я не могу бросить на произвол судьбы родного брата.
Света вспыхнула:
– Во-первых, меня никто не бросал. Даже когда родители развелись, обе стороны продолжали обо мне заботиться. И до сих пор, между прочим, продолжают. И брат у меня есть, единокровный, по отцу, но никто не считает, что я за него обязана учиться. Кстати, он и так отличник. А в вашей семье принципы какие-то странные и однобокие. Почему-то именно ты, который всех содержит и обустраивает, вечно им должен и к тому же всегда виноват. А твои родственнички, выделывающие все, что приходит им в голову, никому ничего не должны и не несут никакой ответственности. Где же их чувство долга по отношению к тебе?
Гриша подавленно молчал.
– Наверное, я не права, да? – продолжала Светлана. – Ну, скажи, что у меня недостаточно тонкая душевная организация, чтобы понять ваши высокие отношения. Давай еще к этому добавим, что я мелочная глупая эгоистка, которая не способна подняться над своими личными интересами и пожертвовать личным счастьем ради счастья твоего младшего брата. Говори! Не стесняйся!
– Этого я и боялся, – обреченно произнес Григорий. – Теперь ты, наверное, не захочешь выйти за меня замуж.
– Да хочу я! Очень хочу! – воскликнула Света. – Я даже платье купила. И всю нашу свадьбу придумала. Но я не желаю ждать еще год, пока ты будешь делать из этого ублюдка человека с высшим образованием! На фиг оно ему нужно! Думаешь, этим все закончится? Держи карман шире! То есть как раз к этому тебе придется всерьез подготовиться. Работать-то ваш Олежек наверняка не станет. Что он умеет и что ему интересно? Уверена: ровно ничего. А необходимости никакой. Зачем напрягаться и зарабатывать, когда есть брат-дурак с деньгами и чувством долга? Ну, говори скорее, что я не права!
Взгляд у Григория сделался затравленный.
– Прости, но спорить с тобой у меня сейчас нет ни времени, ни сил. Мне надо его искать. Вернусь – позвоню, тогда все и обсудим.
И он уехал, а Света, оставшись одна, отправилась искать утешения у подружек.
Лика была возмущена:
– Разумеется, муж должен в первую очередь исходить из интересов жены, а не какого-то жуткого брата.
– Он мне еще не муж, – напомнила Света.
– Так не муж-то именно из-за брата, – ничуть не смутилась та. – Тем более у него перед тобой обязательства.
Даша вообще кипела:
– Гад! Удавила бы собственными руками!
– Гришу? – удивленно спросила Лика.
– Олега, – внесла ясность Даша. – Гришу давить, по меньшей мере, рано. От него еще может быть какая-то польза, если, конечно, брата рядом не будет. Ну и Олежек, прямо Божье наказание.
– Одна надежда, что с ним что-нибудь случится, – сказала Лика, – и он освободит вас от своего существования.
– Типун тебе на язык! – испугалась Света. – Тогда Гриша изведется от чувства вины.
– Поизводится и перестанет, – отмахнулась Лика.
– Только не Гриша, он всю оставшуюся жизнь будет мучиться своей виной, – не сомневалась Светлана.
– Где же выход? – растерялась Даша.
– Честно говоря, девчонки, у меня руки опускаются, – призналась Света.
– Передумала замуж выходить? – встревожилась Даша.
– Да нет, просто не знаю, что делать. Еще год ожидания я не выдержу.
– Тем более, еще неизвестно, что тебе придется выдерживать потом, – подлила масла в огонь Лика. – Братец от халявы добровольно не откажется.
– Я тоже об этом думала, – призналась Света.
Глава VI
Подружки словно накаркали. Гриша довольно скоро установил местонахождение братца, который с компанией таких же великовозрастных бездельников укатил в Крым. Там они, изрядно напившись, решили посостязаться в нырянии в Черное море с высокой скалы. Для других импровизированный турнир завершился вполне благополучно, а вот Олег нырнул неудачно, обо что-то ударился и сломал позвоночник.
Каким-то чудом он не утонул, друзья его вытащили. Травма однако оказалась серьезной и без операции грозила полным параличом. Об операции в Крыму и речи быть не могло. С трудом переправив брата в Москву, Григорий заметался по врачам. Никто из столичных светил не давал стопроцентной гарантии на успех. Даже в пятидесяти и то сомневались.
Гриша не опускал руки. Ему удалось найти клинику в Германии, которая специализировалась на таких операциях. Стоили они очень дорого, самому Грише не потянуть. На помощь пришел Леонид Петрович. Он все равно обещал ему кредит на квартиру, вот и выдал требуемую сумму. О квартире на ближайшие годы Григорий мог забыть, но он еще и не тем готов был пожертвовать ради здоровья брата.
Света, конечно, ему сочувствовала. Несчастье в семье есть несчастье. Однако Олег, можно сказать, сам приложил все усилия, чтобы с ним случилась такая беда. Да и Гриша, по мнению Светы, тоже изо всех сил этому способствовал. Естественно, ей хотелось, чтобы Олег поскорее выздоровел. Она даже думать боялась, во что превратится их с Гришей жизнь, если его младший брат останется парализованным, однако уже не питала иллюзий, что и в случае успешной операции случившееся несчастье заставит Олега измениться. Наверняка встанет на ноги и опять примется за свое. А мамочка станет еще сильнее его любить и еще больше ему потакать. Впрочем, с Гришей Светлана подобными соображениями не делилась, решила отложить серьезный разговор до его возвращения после операции.
В Германию уехали все трое: Олег, мама и Гриша.
– Тебе-то зачем туда, если мама едет специально за ним ухаживать? – не понимала Света.
– Олег с трудом говорит по-английски. Мама вообще ни одного языка не знает. Да к тому же она такая непрактичная, паникерша... А у меня свободный немецкий. Конечно, очень не хочется оставлять тебя тут одну, но ситуация тяжелая, сама понимаешь. Я бы с радостью и тебя взял, но, увы, денег в обрез, и неизвестно, сколько нам в Германии придется проторчать.
– Знаешь, если честно, я предпочитаю тебя в Москве подождать.
Она никогда не призналась бы в этом Григорию, но заставить себя ухаживать за Олегом было выше ее сил.
Он вызывал у нее брезгливость и отвращение. Искреннее сочувствие в сложившейся ситуации Света испытывала только к Грише, однако и к нему жалость простиралась не до такой степени, чтобы принести себя в жертву. Будь по-другому, деньги на поездку в Германию Света нашла бы.
Гриша ей регулярно звонил, подробно докладывал, так сказать, вести с поля боя. Операция прошла удачно, но предстоял долгий восстановительный период. Сперва в Германии, а затем в Москве. Когда страсти немного улеглись, и здоровье младшего брата пошло на лад, Гриша начал уговаривать Светлану приехать.
– Я так соскучился! Сперва-то рассчитывал обустроить их тут и вернуться. Но, к сожалению, не могу. Мать захандрила, видимо, переволновалась. А как страшное позади осталось, немного расслабилась, и сердце у нее стало прихватывать. Света, давай ко мне, а?
«Конечно, еще одной сиделки не хватает», – пронеслось у нее в голове. Нет, она решительно не хотела ухаживать за этими людьми. Все ее существо восставало против. И она не собиралась себя ломать, даже ради Гриши.
Даша полностью ее поддерживала:
– Ты часто делаешь глупости, но на сей раз права. Если сейчас характер не выдержишь и кинешься в Германию им помогать, то, считай, подпишешь себе приговор на всю оставшуюся жизнь. Такие один раз сядут кому-нибудь на шею и уже никогда с нее не слезут.
– Понимаешь, с одной стороны мне немножко стыдно, – Света пыталась объяснить подруге свое состояние. – Ведь получается, у любимого человека несчастье, а я не хочу помочь.
– Никакой острой необходимости в твоей помощи нет. Мама-то его не в лежку лежит, ведь ходит, даже гуляет. А сердце в ее возрасте у всех прихватывает, ничего удивительного. И за братом в больнице ухаживают за деньги. Да он уже и на ноги встает. Ну и зачем тебе, скажи на милость, ехать? Вдвоем с Гришей эти милые родственники толком побыть не дадут, а тебе они неприятны. Так на фига тебе такой мазохизм?
– Вот и я думаю, что незачем. Но все равно как-то неловко.
– Выкини из головы и отдыхай. Набирайся сил перед собственной свадьбой. Если она, конечно, вообще когда-нибудь состоится – с такими родственниками.
– Ой, и не знаю теперь, – с тоской проговорила Света. – Мы это сейчас даже не обсуждали. Но боюсь, в скором времени и рассчитывать нечего.
Однажды вечером в ее дверь трижды настойчиво позвонили. Сердце у Светы екнуло. Так когда-то звонил Артур. Она никого не ждала и на всякий случай поглядела в глазок. Там стоял он! Она обомлела, отказываясь верить своим глазам. Звонки повторились. Снова три раза. Она рванула дверь на себя.
– Ты?
– Я, – широко улыбнулся он. – Пустишь или прогонишь?
– Заходи уж, коли пришел.
Голос едва ее слушался. Артур, решительно шагнув в переднюю, протянул ей огромный букет ромашек.
Он помнит. Он не забыл, что ей нравятся полевые цветы, которые она всегда любила куда больше всех этих полуискусственных роз и гвоздик. Неужели он все еще... Дальше Светлана даже боялась и думать, лишь непослушным голосом проговорила:
– Спасибо. Ты проходи в большую комнату. Я сейчас, только их поставлю. Жалко, если завянут.
Света со всех кинулась ног на кухню. Сказать, что она о чем-то думала, было трудно. В голове билось только одно: «Вернулся! Вернулся!» Щеки пылали. Поставив цветы в большую вазу, в обнимку с ней Света поспешила обратно. В прихожей, проходя мимо зеркала, она вдруг застыла: «Кошмар! Как я выгляжу!»
На ней были застиранная майка и видавшие виды лосины, давно потерявшие форму и цвет, в которые она облачалась, приходя с работы. Надо бы срочно переодеться. Хотя нет, немедленно передумала Света, иначе он чего доброго возомнит, будто ее волнует, что он подумает про ее вид. Пусть принимает ее такой, какая есть. Это он от нее ушел, а не она от него, и он к ней сейчас вернулся, а не она к нему. И вообще, может, он явился сюда только затем, чтобы рассказать, как теперь замечательно живет, что у него жена, трое детей, дом, собака... А она будет тут для него красоту наводить. Ни за что! И она решительно шагнула в комнату.
Он вскочил ей навстречу и, выхватив у нее из рук тяжелую вазу, водрузил на стол. Светлана старательно отводила взгляд. Смотреть на Артура было невыносимо больно, как на солнце.
– Ну, рассказывай, где был и как жил эти три года, – тихо произнесла она. – Или сколько там прошло с...
Договорить она не смогла. Боялась, что голос дрогнет.
– Именно столько и прошло, – ответил он. – И я, конечно, все-все тебе расскажу, но потом. А сначала... Можно тебя поцеловать?
Он приблизился к ней вплотную. Надо бы его оттолкнуть. Оттолкнуть и велеть убираться вон и никогда-никогда больше не показываться ей на глаза, потому что с нее достаточно, и она не позволит ему опять себя мучить. Тем более сейчас, когда рана, наконец, затянулась, и она вполне счастлива с другим человеком. Однако руки, предательницы-руки, вместо того, чтобы оттолкнуть Артура, крепко обняли его, а губы потянулись к его губам, и они слились в долгом и жадном поцелуе.
Артур оторвался от нее лишь на мгновение, чтобы прошептать:
– Ты все такая же! Совсем не изменилась. Как я мечтал о тебе все это время!
У нее помутнело в глазах. Он снова принялся целовать ее. А потом подхватил на руки, и когда она в следующий раз очнулась, они уже были в постели, и одежда с их тел уже подевалась неизвестно куда, и время словно повернулось вспять. Черная бездна сомкнулась, и не было больше трех лет разлуки, а были она и он, Артур, и больше никого и ничего на свете не существовало. И никого и ничего Светлане было не нужно. Все, что она хотела и о чем тосковала целых три невыносимо долгих года, теперь снова было с ней.
Она проснулась рано утром. Счастливая-счастливая. Рядом сном праведника спал Артур. Ощущение счастья тут же исчезло, на смену ему пришло чувство вины. Что она скажет Грише? Как объяснит свое предательство? А надо ли вообще что-то объяснять? С Артуром они еще даже толком не поговорили. Света понятия не имела, надолго ли он появился в ее жизни? Вдруг он сейчас проснется, оденется и, нежно чмокнув ее в щеку, снова уедет в свою Америку? Тогда можно вообще ничего не говорить Грише, потому что это не предательство, а просто последнее прощание с прошлым.
Она немедленно поймала себя на мысли, что не хочет прощаться с Артуром. Все ее существо противилось новому расставанию. Ведь она только обрела его снова и жаждала, чтобы их любовь продолжилась. То, что она чувствовала к Артуру, не шло ни в какое сравнение со «спокойной зрелой любовью» к Грише. Теперь, после вчерашней ночи, ей стало до конца ясно: она просто врала себе. Не любит она Гришу. Может, привыкла, привязалась, наконец, была благодарна ему за его любовь и за то, что скрасил ее одиночество. Но разве это ей нужно? Ей нужен Артур, он один, и никто другой. Лишь с ним она ощущает себя живым человеком, настоящей женщиной.
– Тебе уже нужно вставать? – вторгся в ее мысли его голос.
Артур, улыбаясь, смотрел на нее.
– Увы, на работу пора.
– А может, отменим? – Он потянулся к ней. – У меня сегодня свободный день.
И она решилась спросить напрямую:
– Ты вообще-то надолго? Ведь я ничего о тебе не знаю.
– Я навсегда. Решил окончательно вернуться.
– Не сложилось в Америке?
– Не то чтобы совсем нет, но дома становится интереснее. Там-то мы все равно чужие.
– А что с тем сериалом, ради которого ты уехал?
– Да начали снимать, а потом спонсор куда-то слинял, в общем, остались мы на бобах. Но я, уж коли туда попал, решил попробовать зацепиться, даже женился. На гримерше. Ребенок у нас родился. Дочка. Но семья не сложилась. И вообще куча проблем. Развелись в результате, и я из Штатов перебрался в Европу. В Польше в театре играл. Даже вроде звездой стал. Правда, очень-очень маленькой.
– Ты ведь польского не знаешь, – удивилась Светлана.
– Приспичило – выучил. Потом в паре совместных проектов снялся. Роли, конечно, не главные, но даже пресса была. У нас, правда, эти фильмы почему-то не показывали. А теперь вот здесь появились кое-какие зацепки. В кино понемногу деньги начинают идти. Словом, вернулся я.
– Мамина квартира-то у тебя сохранилась? Ты там живешь?
– Квартиру пришлось продать. Деньги потребовались. Я себе вместо нее маленькую комнатку в коммуналке купил. Не фонтан, но жить можно. Я за эти годы ко всему привык.
Он говорил, а Светлана внимательно его рассматривала. Он изменился. Уезжал совсем юный мальчик, а теперь – взрослый мужчина. Гораздо шире в плечах. Шея налилась силой. Черты лица приобрели четкость и некоторую жесткость, отчего он сделался еще красивее. Прежней шапки волос уже не было, однако короткая стрижка шла Артуру даже больше, придавала мужественность. И жесткие складки у губ – тоже. Света глядела на него, и сердце ее таяло.
– Я все время о тебе думал, – тем временем говорил он. – Глупо, конечно, тогда у нас вышло. Но я нисколько не жалею, что уехал. Жалею только, что с тобой расстались. Каждый день о тебе вспоминал. Пытался забыть, но не мог. А уехал-то правильно. Гигантская школа жизни. Теперь я скользкий стал, как уж: из любой ситуации вывернусь. Везде выживу.
Так что все верно. Да и мы с тобой в то время слишком юные были. Не смогли бы по-настоящему оценить друг друга.
Свете казалось, что он не ее, а сам себя уговаривает.
– И ты даже не спрашиваешь, не вышла ли я замуж?
– Недооцениваешь, – усмехнулся он. – Я сперва справки навел, и мне сказали, что ты до сих пор одна. Иначе бы не пришел. Зачем понапрасну людей смущать?
«Похоже, про Гришу он ничего не знает», – отметила про себя Светлана, не зная, радоваться ей или нет.
– А ты не думал, что я не захочу тебя видеть? – спросила она.
– Думал и очень боялся, но ты ведь захотела, так о чем говорить, – и лицо его озарилось такой обезоруживающей улыбкой, что Света окончательно растаяла. – Только пойми меня правильно, – скороговоркой добавил он. – Я действительно рад, что ты меня простила. Не знаю, что бы я делал, если бы ты меня выгнала. Конечно, я понимаю: ты на меня злилась. Ведь не дурак. Но не мог я тогда поступить иначе. Потом бы до смерти считал, будто упустил свой шанс. Наверное, каждый мужик, прежде чем стать взрослым, должен пройти свое испытание. Ну как раньше было, «обряд инициации».
– И полагаешь, ты его достойно прошел? – на Свету накатывала обида.
– Думаю, да. – Он кивнул. – Знаешь, если я тебя и обидел, то заплатил за это в полной мере. Без скидок. Поэтому предлагаю: давай не будем оглядываться на прошлое и начнем заново, с чистого листа.
– А тебе не кажется, что мы с тобой уже начали? – Света усмехнулась. – Или сегодняшняя ночь тоже относится к прошлому?
– Это уж тебе решать. Весь вопрос, насколько ты хочешь, чтобы такие ночи продолжались.
– Я хочу, – сказала она.
– Аналогичный случай. Ну-ка давай, звони на свою работу, отпрашивайся. Хочу превратить этот день в еще одну ночь!
Однако отпроситься Светлане не удалось. Леонид Петрович категорически настаивал, чтобы она вышла на работу.
– Очень много дел, и я без вас как без рук.
– Ничего не поделаешь, – с сожалением объяснила она Артуру. – Не получается.
– Просто неправильно построила разговор, – покачал он головой. – Сказала бы, что заболела и у тебя высокая температура.
– Уже не сказала, и теперь мне надо бежать.
– Ладно, – смирился он с неизбежным. – Тогда попробую на сегодня перекинуть завтрашние дела, а завтра освободиться.
– Завтра суббота, – напомнила Света.
– Это для тебя суббота выходной, а я вольная птица. Мне что суббота, что понедельник.
Светлана протянула ему ключи.
– Уйдешь, как следует запри дверь. Ты вечером-то...
Он не дал ей договорить:
– Вечером я вернусь. Непременно вернусь. Даже не рассчитывай от меня отделаться. Поэтому не слишком уставай на работе. А уйдем мы сейчас с тобой вместе. Только побреюсь по-быстрому.
– Артур, мне некогда.
– А я на машине. Подвезу тебя.
В тот день Светлана постаралась прийти домой пораньше. Прежде, чем вернется Артур, ей хотелось уничтожить следы пребывания Гриши. Вчера он, к счастью, вроде бы их не заметил. Во всяком случае, никаких вопросов не задавал. Поэтому лучше она уберет его вещи подальше, чтобы не пришлось ничего объяснять. А потом видно будет. Предлог для Гриши, чтобы он сегодня вечером не позвонил, она уже придумала. Наврала, будто в гости уходит. Вчера, в последний момент спохватившись, она просто-напросто выключила телефон, но каждый вечер ведь этого делать не станешь. Впрочем, и тут она уже нашла выход. Сегодня якобы в гостях. Завтра опять телефон придется выключить. А в понедельник Гриша наверняка позвонит ей на работу, и она предупредит его, что в квартире на неделю отключили телефон. А пройдет неделя, там еще что-нибудь придумает.
Придумывать оказалось не нужно. Артур пришел вечером, сияя от радости.
– Светка, ты можешь со следующей среды попросить на недельку отпуск?
– Попробую, а что случилось? – забеспокоилась она.
– Уверяю, ничего плохого. Наоборот, очень хорошее. – Он продолжал сиять. – Меня на фестиваль пригласили. В Сочи. Называется «Солнце любви». Конкурс фильмов про любовь.
– И какой-нибудь фильм с тобой будет? – Беспокойство сменилось радостью.
