15. ПЛОХАЯ КАРМА

В то самое время, когда Дифин пыталась постичь тонкости английского языка, Коди Локетт в ремонтной зоне бензозаправочной станции Ксавье Мендосы работал на гидравлическом подъемнике, заводя форд, которому нужны были новые тормозные цилиндры. Коди был в старых линялых джинсах и оливково-зеленой рабочей рубахе, на которой под звездочкой «Тексако» красовалось его имя. Его руки были грязными и масляными, лицо — полосатым от смазки, и парнишка знал, что весьма отдаленно напоминает на совесть отдраенных бензозаправщиков из коммерческих телепрограмм, но, оставаясь чистеньким, работу не сделаешь. За последний час он сменил в двух машинах масло, а в третьей — свечи зажигания. Гараж был территорией Коди: на стенах аккуратными рядами висел, сияя не хуже хирургического, инструмент, от стеллажа с покрышками и целым набором кабелей шел запах свежей резины, с металлических балок под потолком свисали ремни и шланги. Дверь гаража была поднята, большой вентилятор гонял воздух по кругу, но везде, где солнце отражалось от хрома, все равно было не продохнуть, так что двигатели приходилось постоянно переворачивать.

Коди застопорил подъемник на необходимой с его точки зрения высоте, подключил пневматический гаечный ключ и начал снимать покрышки. Работа помогала забыть про папашу. На сегодня дел у Коди было предостаточно (ему еще предстояло вытащить мотор из стоящего в соседней ремонтной зоне зеленовато-голубого пикапа), а после обеда парнишке хотелось выкроить время, чтобы повозиться с карбюратором мотоцикла и заделать вмятины.

Зазвонил звонок — снаружи к насосам подъехала машина, но Коди знал, что мистер Мендоса займется покупателями бензина сам. Санни Кроуфилд пошабашил перед самым приходом Коди. Это тоже было неплохо, поскольку Коди его не переваривал, считая полоумным полукровкой и Гремучкой до мозга костей. Санни всегда распинался, как в один прекрасный день задавит Хурадо и станет президентом. Насколько слышал Коди, даже Гремучки не особенно общались с Кроуфилдом, который жил на окраине автодвора один-одинешенек, если не считать коллекции скелетов животных — но где и как он добывал эти кости, никто не знал.

Загудел клаксон. Коди оторвался от работы и поднял глаза.

У насосов, лоснясь и сияя, стоял серебристо-голубой мерседес с откидным верхом. За рулем сидел мужчина в темных очках и соломенной панаме. Он поднял руку в коричневой кожаной автомобильной перчатке и сделал Коди знак подойти. Рядом с ним восседал крупный доберман, на заднем сиденье лежал второй пес. Мендоса вышел из конторы и пошел поговорить с водителем. Коди вернулся к работе, но мерседес несколько раз коротко нетерпеливо просигналил.

Мэк Кейд был настырным, как клещ. Коди знал, чего мужику надо. Клаксон рявкнул снова, хотя Мендоса уже стоял у машины, пытаясь втолковать Кейду, что у Коди еще полно работы. Мэк Кейд не обращал на него никакого внимания. Чертыхнувшись себе под нос, Коди отложил пневматический гаечный ключ и, чтобы потянуть время, вытер руки ветошью. Потом вышел на ослепительное солнце.

— Ну-ка, Коди, заливай! — сказал Мэк Кейд. — Ты знаешь, что он пьет.

— У тебя есть работа в гараже, Коди! — Мистер Мендоса пытался по возможности выгородить парнишку, поскольку тоже понимал, к чему клонит Кейд. — Нечего выходить на заправку! — Глаза мистера Мендосы были черными и грозными, а из-за седых волос и пышных седых усов он напоминал готового к последней схватке старого гризли. Если б не проклятые псы, он выдернул бы Кейда из этой расфуфыренной машины и сделал из него бифштекс с кровью.

— Ну-ну, мне вовсе не все равно, кто трогает мою машину, — протянул Кейд шелковым голосом. Он привык, чтобы ему подчинялись. Он улыбнулся Мендосе, на очень гладком лице сверкнули мелкие белые зубы. — Скверные тут флюиды, дядя. Ей-богу, у тебя плохая карма.

— Свои дела обделывай в другом месте! И хватит пороть чушь! — От крика Мендосы Сыпняк — пес, занимавший переднее сиденье — напрягся и заворчал. Второй пес по кличке Столбняк неподвижно лежал на заднем сиденье, не спуская со старика глаз и прижав к голове единственное ухо. Обе зверюги только тем и отличались, что Столбняк был карнаухим, а Сыпняк — пошире в плечах.

— Ну уж? Хочешь, могу пригнать сюда собственные бензовозы.

— Ага, может, оно и не ху…

— Хватит, — перебил Коди. — Не надо за мной бдить, — сказал он Мендосе. — Я уже самостоятельный. — Он подошел к насосу с дизельным топливом, вытащил шланг и сбросил показания счетчика на нули.

— Давай дадим миру шанс, Мендоса, — сказал Кейд, когда Коди начал заливать горючее. — Идет?

Мендоса сердито фыркнул и глянул на Коди. Мальчик кивнул: все под контролем. Мендоса сказал: «Я буду в конторе. Никакой дряни у него не брать, ясно?», повернулся на каблуках и широким шагом пошел прочь. Кейд повернул регулятор громкости встроенного в приборный щиток магнитофона, и хрипловатый голос Тины Тернер загремел: «Лучше будь со мной хорошим!»

Как только Мендоса вошел в контору, Кейд сказал Коди:

— Еще можно почистить ветровое стекло.

Коди заработал скребком с резиновой пластинкой, поглядывая на свое искаженное отражение в зеркальных стеклах очков Кейда. Мэк был в красной, как сангрия2, шелковой рубахе с коротким рукавом, вареных джинсах, а шляпу удерживал кожаный ремешок под подбородком. На шее болталось несколько золотых цепочек. С одной свисал старый знак мира, с другой — маленький золотой слиток с надписью на иностранном языке. Левое запястье украшали часы «Ролекс» с бриллиантиками на циферблате, а правое — золотой браслет с выгравированным на нем «Мэк». Оба добермана с живым интересом наблюдали, как губка Коди ходит по стеклу из стороны в сторону.

Кейд приглушил музыку.

— Ты наверняка слыхал про метеорит. Обалдеть, а?

Коди не отвечал. Конечно, он видел вертолет в Престон-парке, но не знал, что происходит, пока мистер Мендоса не рассказал ему. Прознай мистер Хэммонд, что в грузовичок его жены угодил метеорит, раздумывал Коди, не стал бы он так долго околачиваться в школе после звонка, как пить дать.

— А я еще слышал, что метеорит этот горячий, ага. И радиоактивный. Предполагается, что это тайна, но мне проболталась в «Клейме» Китовая Задница, а ей — помощник шерифа. По-моему, чуток радиации нам не повредит — хоть немного расшевелит этот окаянный город, верно?

Коди сосредоточенно отскребал с ветрового стекла разбившегося о него мотылька.

— Что-то опять пошли нехорошие флюиды, Коди. Ей-богу, мужик, вы все тут сегодня обожрались ЛСД.

— Ты платишь за бензин, а не за разговоры.

— Фью! Каменная морда вещает! — Кейд почесал Сыпняку голову и посмотрел, как мальчик работает. Лицо этого тридцатитрехлетнего мужчины было ангельски-тихим, но за темными очками прятались холодные, хитрые голубые глаза. Коди уже видел их — они наводили на мысли о безжалостной стали кроличьего капкана. Светлые, редеющие волосы, зачесанные с гладкого лба назад, прикрывала панама. В левой мочке поблескивали две бриллиантовых сережки-запонки. — Завтра ты учишься последний день, — издевка из голоса Мэка исчезла. — Большой день для тебя, мужик. Важный день. — Он почесал Сыпняку шею. — Ты наверняка задумывался о своем будущем. И о денежках.

«Молчи! — подумал Коди. — Не купись на это!»

— Как отец? В прошлый раз, когда я заезжал за пончиками, его не было.

Коди закончил протирать ветровое стекло и взглянул на насос с дизельным топливом. Цифры еще щелкали.

— Надеюсь, с ним все в порядке. Понимаешь, город-то сворачивается, так, наверное, скоро и пекарне конец. Что он тогда собирается делать, Коди?

Коди отошел и встал возле насоса. Мэк Кейд повернул голову, проводив его глазами. Улыбка белела, как шрам.

— У меня есть свободное место для механика, — сказал он. — Для хорошего постоянного механика. Но самое позднее через неделю его займут. Платить буду от шестисот в месяц и больше. Нет у тебя человечка, который сумел бы распорядиться этими деньгами?

Коди молчал, наблюдая за сменой цифр. Но в голове раз за разом звучало «шестьсот в месяц», с каждым повтором набирая силу. «Боже Всемогущий! — подумал он. — Чего бы я только не сделал с такими деньжищами!»

— Да дело-то не только в деньгах, — давил на него Кейд, почуяв в молчании Коди поживу. — Это выгодно, мужик. Я могу сделать тебе точно такую машину. Или, если хочешь, порше. Любого цвета. Как насчет пятиместного красного порше, чтоб выжимал до ста двадцати? Говори, чего надо — получишь.

Счетчик остановился. Бак Кейда был полон. Коди отцепил пистолет, перекрыл бензин и вернул шланг на место. Шестьсот в месяц, крутилось у мальчика в голове. Красный порш… выжимает до ста двадцати…

— Работа ночная, — сказал Кейд. — С каких до каких — зависит от того, что на дворе, и если случится аврал, я потребую работать по шестнадцать часов. За качественную работу мои толкачи платят классными колесами, Коди… думаю, тебе это может подойти.

Коди прищурился, глядя в сторону Инферно. Солнце начало долгий путь к закату, и, хотя темнело лишь в девятом часу, парнишка ощутил, как из-за спины подкрадываются тени.

— Может, так, может, нет.

— Я видел твою здешнюю работу. Туго. Ты прирожденный механик. Нельзя растрачивать Богом данный талант на починку драндулетов, которые дышат на ладан. Ведь так?

— Не знаю.

— А чего тут знать? — Кейд достал из кармана рубашки массивную золотую зубочистку и поковырял нижний коренной зуб. — Ежели ты из-за закона кобенишься… ну, тут-то все схвачено. Бизнес, Коди. Такой язык все понимают.

Парнишка не отвечал. Он думал, что можно купить на шестьсот долларов в месяц и как далеко от Инферно можно уехать на красном порше. К черту папашу, пусть сгниет и превратится в червятник — плевать. Конечно, Коди знал, что за бизнес делает Мэк Кейд — видел же он, как посреди ночи с шоссе N 67 съезжают, заворачивая к Кейду на автодвор, трейлеры. Подвозили они, ясное дело, краденые машины. Так же хорошо Коди понимал, что, когда здоровенные грузовики опять брали курс на север, они увозили машины без прошлого. После того, как рабочие Кейда заканчивали работу, моторы, радиаторы, выхлопные системы, большая часть деталей корпуса, даже колпаки и краска оказывались замененными, отчего машины выглядели так, словно только что съехали с помоста в автосалоне. Куда отправлялись эти шедевры подделки, Коди не знал, но догадывался, что их либо перепродают нечистые на руку дельцы, либо используют в качестве общественных машин организованные банды. Кто бы ни пользовался ими, Кейду, который считал Инферно идеальным местом для негласного проведения таких операций, он платил кучу денег.

— Ты же не хочешь кончить, как твой старик, Коди. — Мальчик увидел в темных очках Кейда свое отражение. — Ты хочешь чего-то добиться в жизни, так?

Коди замялся. Он не знал, чего хочет. На закон ему было насрать, но ничего по-настоящему криминального он пока не совершал. Ну да, может, он и побил несколько окон и устроил заварушку-другую, но Кейд предлагал нечто совсем иное. Совершенно иное. Решиться было все равно, что сделать шаг за линию, на которой долго балансировал… то есть отрезать себе пути назад. Навсегда.

— Предложение остается в силе неделю. Где меня найти, знаешь. — Кейд снова включил улыбку на полную мощность. — Сколько я тебе должен?

Коди сверился со счетчиком.

— Двенадцать семьдесят три.

Кейд открыл бардачок. Сыпняк лизнул его в руку. В бардачке лежал автоматический пистолет сорок пятого калибра с запасной обоймой. Кейд извлек скатанную в шарик двадцатку. Бардачок захлопнулся.

— Держи, мужик. Сдачу оставь себе. Там, внутри, еще кое-что для тебя. — Он включил мотор. Мерседес ровно, утробно заурчал. Столбняк заволновался, поднялся на прямых лапах с заднего сиденья и гавкнул Коди в лицо. Он учуял сырое мясо. — Подумай, — сказал Кейд и, визжа сдираемой резиной, умчался.

Коди проводил глазами уносящегося на юг Кейда и развернул двадцатку. Внутри оказался заткнутый пробкой крохотный флакончик, а в нем — три желтоватых кристалла. Коди знал, как выглядит крэк, хотя ни разу не накачивался этой дрянью.

— Все нормально?

Испуганный Коди кинул флакончик в нагрудный карман, приютив кристаллы кокаина под звездочкой «Тексако». Примерно в шести футах позади него стоял Мендоса.

— Ага. — Коди вручил двадцатку хозяину. — Сдачу он велел оставить себе.

— И еще что?

— Да просто язык чесал. — Коди прошел мимо Мендосы к гаражу, пытаясь про себя разобраться, что к чему. Шесть сотен в месяц казались притягательными, как ледяная рука посреди домны. В чем проблема? спросил он себя. Несколько часов ночной работы, фараонам уже уплачено, есть шанс при желании примкнуть к делам Кейда. Почему я не сказал «да» сразу, здесь, сейчас?

— А знаешь, куда отправляются его машины? — Мендоса пришел следом за Коди и теперь опирался о блочную стену.

— Не-а.

— Знаешь, знаешь. Года два или три назад в Форт-Уорте в багажнике машины нашли наркаша с перерезанным горлом и пулей между глаз. Машина стояла перед Сити-Холл. Само собой, без номеров. Как ты думаешь, откуда она взялась?

Коди пожал плечами. Но он знал.

— А до того, — продолжал Мендоса, сложив на груди крупные смуглые руки, — в Хаустоне подложили бомбу в пикап. Фараоны считают, что она должна была отправить на тот свет юриста, который работал на отдел по борьбе с наркотиками… но вместо него на кусочки разнесло женщину с ребенком. Как ты думаешь, откуда взялся тот грузовичок?

Коди взял пневматический гаечный ключ.

— Не надо читать мне мораль.

— Да я не к тому. Просто не вздумай хоть на минуту поверить, будто Кейд не знает, как используют его машины. Это только в Техасе — а он рассылает их по всей стране!

— Я просто перекинулся с ним парой слов. Закон этого не запрещает.

— Я знаю, чего ему от тебя надо, — твердо сказал Мендоса. — Теперь ты мужчина и можешь поступать, как вздумается. Но вот что я должен тебе сказать: мужчина отвечает за свои поступки. Это давным-давно внушил мне мой отец.

— Вы мне не отец.

— Нет, не отец. Но ты рос у меня на глазах, Коди. Знаю-знаю — Отщепенцы и все такое прочее… но это ерунда по сравнению с тем, во что тебя может втравить Кейд…

Коди нажал на курок пневматического ключа, и между стенами эхом пошел гулять пронзительный визг. Повернувшись спиной к Мендосе, парнишка принялся за работу. Мендоса хмыкнул. Черные глаза стали мрачно задумчивыми. Коди ему нравился — Мендоса знал, что он умный парень и, помозговав, может стать не последним человеком. Но Коди изуродовал его сволочной папаша, парень позволил отраве старика просочиться в свои жилы. Мендоса не знал, что ждет Коди впереди, но боялся за юношу — слишком много жизней было у него на глазах растрачено впустую ради легкого золота Кейда.

Он вернулся в офис, включил радио и поймал испанскую музыкальную станцию из Эль Пасо. Около девяти мимо будет проезжать рейсовый автобус, направляющийся из Одессы в Чихаухау. Шофер всегда останавливался возле бензоколонки Мендосы, чтобы пассажиры могли купить в автоматах лимонад и конфеты. Потом шоссе N 67 опустеет (разве что проедет случайный грузовик), асфальт под звездным простором начнет остывать. Тогда, закрыв бензоколонку на ночь, Мендоса вернется домой и как раз успеет к позднему обеду и партии-другой в шашки со своим дядей Лазаро, который живет с супругами Мендоса на Первой улице Окраины, пока тикающие на стене часы в конце концов не подгонят время к ночи. Возможно, сегодня ему приснится, будто он гонщик, который с ревом носится вокруг грязных следов своей юности. Но, скорее всего, снов он не увидит.

Так минует очередная ночь, настанет очередной день. Мендоса понимал: так проходит жизнь человеческая.

Он прибавил громкость, слушая резкое пение труб музыкантов-марьячи и изо всех сил старался не думать о возившемся в гараже парнишке, который стоял на перепутье, и никто на свете не мог помочь ему осилить эти дороги.

16. ПУЛЬС ИНФЕРНО

Тени росли.

На скамейках перед «Ледяным Домом» сидели с сигарами и трубками старики, беседуя о метеорите. Слыхал от Джимми Райса, сказал один. А Джимми узнал от самого шерифа. Вот что я вам скажу — мне семьдесят четыре сравнялось не для того, чтоб меня пришибла какая-то каменюка из этого ихнего космоса, будь ей пусто! Еще немного — и свалилась бы она, окаянная, прямо нам на голову!