- Угу. И клиент припер пять коробок пойла, - подсказал Глеб. Несчастных случаев на работе не было?
      - Каких?
      - Белой горячки от халявы, например. Очень русская болезнь.
      Наташа легко и непринужденно рассмеялась. Тряхнула головой, разметав по плечам тугие жгутики дрэдов.
      - Ты - дизайнер, - как диагноз, произнес Глеб.
      - Угадал!
      "Немудрено. Ни одна моделька не станет дырявить рожу и портить волосы. И только офисная шваль говорит о заказе "я делала". Хоть дизайнером зовись, хоть старшим исполнительным лайн-директором по региональным проектам, шваль она и есть - шваль. Шестьсот баксов оклад и добровольно-принудительный секс с шефом по пятницам".
      Он посмотрел на ее припухшие губы. Уловил винный запах, испаряющийся с их горячей упругой поверхности.
      "Нет. Оставить почти два "лимона" без присмотра и пойти с путаной на минет в туалет, это не есть умно. Тащить коробку с собой - сам же первым умру со смеху".
      Она не поняла смысла его улыбки, но тоже растянула губы, показав ряд идеальных зубов.
      Остатки возбуждения, клокотавшие внутри, никак не хотели уняться, требовали выхода. И Глеб решил еще немного подурачиться.
      - Вряд ли ты это знаешь, но есть такая поза, называется "миссионерской". Когда мужчина на женщине, лицом друг к другу, - он вновь перешел на английский.
      - С чего ты взял, что не знаю? - помедлив, ответила она. Интонация была чуть наигранной, как на школьном уроке. - Ее предпочитают депутаты из провинции.
      Глеб не сдержался и хохотнул.
      - Правда, очень скоро они начинают требовать экзотики, - добавила она. - Втроем и больше. Полный кворум, как говорят у них в парламенте.
      - А что предпочитаешь ты?
      - Эскимо с кокаином, - слетело с ее развратных губ.
      Глаза ее ждали ответа.
      - Об этом надо подумать.
      Глеб поднял стакан, отсалютовал соседке и сделал большой глоток.
      Струя холодного огня ударила в желудок. Смесь взорвалась внутри, по венам хлестнул витаминный удар.
      Глеб зажмурился. Задержал дыхание. В желудке, как в топке, загудело пламя, жар хлынул по всему телу, докатился до головы, щеки сразу же загорелись, будто натер их снегом. Вся гадость, что образуется в организме при стрессе, сгорела без следа. Он с удовольствием ощутил, как каждая клеточка тела наполнилась упругой силой.
      Как всегда бывало, прилив бодрости обострил до звериного обоняние и слух. Запахи сейчас только мешали сосредоточиться. Глеб сложил ковшиком ладони и уткнул в них нос. Глаз не отрывал. Весь превратился в слух.
      Сначала какофония звуков залепила уши и тупой болью ударила в мозг. Глеб сфокусировал все внимание на дыхании соседки, и остальные звуки сделались глуше. Послушав мерное, с легкой табачной хрипотцой дыхание, он перевел "фокус внимания" на бармена. Парень, оказывается, думая, что его никто не слышит, считал в кармане купюры. Глеб отчетливо различил двенадцать шелестящих, слоящихся звуков. "Сто сорок пять", - свистящим шепотом закончил подсчет чаевых бармен. Влажно цокнул языком.
      Глеб с брезгливостью оторвал "фокус внимания" от его губ и направил в зал.
      - Прикинь, облом, да? Час как познакомились, а она сразу залепила: "Ой, забыла, мне за мобильник заплатить надо". Ну, типа, телефончик дам, но один хрен не дозвонишься. Прикидываешь? Мне не в падлу двадцать баксов ей на счет кинуть... Но не в первый же час бабло из меня сосать!
      - Ноги-то у телки ничего?
      - Ноги ничего, сиськи тоже нормальные. Мозгов, блин, нету.
      - Ну ты ей хоть вдул?
      - Само собой. Но на душе как-то хреново.
      - Слушай, и как ты его терпишь?
      - А что терпеть, что терпеть-то? У него как... Вот как эта креветка. Я не вру! Ха! Сейчас в сауну поедем, сама убедишься. И всего раз в неделю по две минуты.
      - Дура, я про характер!
      - Бросьте, даже Чернобыль не стоил Горбачеву власти. А вы говорите дефолт! Пока нет реального конкурента, Ельцин всю страну может керосином залить и поджечь, ни одна шавка не тявкнет. Ваше здоровье!
      - Лучше через Брест. У меня там таможенник "на подсосе".
      - Нравится? У меня к ним еще кулон есть. Тоже с сапфирчиками.
      - Ну, значит, вытащили мы того лоха, приложили пару раз об капот, он и потек. Ключи от тачки, барсетку, мобилу - все отдал. Только отъехали, я в барсетку за документами сунулся, гляжу, блин, а мы не того обули! Вернулись назад, а он уже ноги нарисовал. Прикинь, да?
      - У меня принцип, хоть под негром меня застукай, все равно все отрицать буду. Хоть режь!
      - Ага, тебе легко. А мой вместе с негром грохнет и в одной могиле закопает.
      - М-м, кстати, хочешь негра попробовать? Есть хороший мальчик из "Лумумбы".
      - Считайте сами: армия, МВД, ФСБ с МСЧ, лужковские строители, железнодорожники, сантехники, дворники, электрики и прочая срань из ДЭЗов. Кто еще? А - бюрократия вся поголовно. Им как прикажут, так и проголосуют. А сколько их? Минимум половина населения! Так что за выборы можно не опасаться. Хоть меня назначьте - выберут! Еще по одной?
      - Не туда смотришь. Вон у стойки кадр стоит. Класс, да?
      - Да ты чё, заяц беззубый, гонишь? Он мне хлебником был по первой ходке, понял, да!
      - Обожаю "Кюросао"! Котик, я что-то не так сказала?
      - Из бюджета берешь, сколько хочешь, и можешь вообще не отдавать. А из "общака" берешь, сколько надо, и отдаешь до копейки. Мне удобнее работать с бюджетом.
      - Как эта гадость называется? Трепанг.... Мудацкое какое-то название. Но, ничего, вкусно.
      - Жена с детьми в Германии. И им, и мне так спокойнее. Выпьем, девочка моя?
      - Последний раз жирую, завтра на кичу. Папа дал команду всем сесть.
      - Посмотри, она же вся в складках! Как ее Леопольд бросил, так и развезло.
      - Что ты хочешь, нервы. Он ей квартиру, кстати, оставил? Нет?! Так ей, кобыле, и надо.
      - А потому, что так приучены. Раз начальник, лобызай в задницу. Кириенко, кто его знал? Месяц как вытащили, а рейтинг вырос на сорок процентов. С полного нуля - до сорока! Вот вам и Россия, наш дом! Повторим?
      - Вадик, мне скучно! Мы с Людой хотим в сауну.
      - Замерзла? Попрыгай, согреешься.
      - Триста "налом" и дом в Баковке. Считаешь, этого мало?
      - Я что, клюкнутый на всю голову? Против папы не попрешь. Или тут под джипешник положит или на зоне под лесовоз бросят.
      - Убери лапы, люди смотрят.
      - Это менты его заколбасили, бля буду.
      - Мясо жестковато. У вас как?
      - Что мы все о политике, ей-богу! Стриптиз у них тут бывает?
      - Отпад! Сверху вот так. И разрез - до попы. Всего пятьсот "баксов".
      - Евреи устриц не едят. Им Коран запрещает хавать все, что в грязи лежало. Ну не Коран... Как ее? Первая часть Библии, блин. Как она называется, Жижа?
      - Библия и называется.
      - Руку убери. Серж увидит, убьет обоих.
      - Между пятой и седьмой - промежутка нет совсем! Га-га-га!
      Глеб направил "фокус внимания", представив его сияющим шариком, через зал к нише. "Шарик" пропрыгал по ступенькам и вкатился в бильярдную...
      Модный старался говорить уверенным, не терпящим возражений тоном, но в голосе слышалась трещинка.
      - Как, как? Берешь десяток лохов, сажаешь их, на фиг, в гараже, стеклорезы в руки - и вперед! За ночь чтобы все мониторы раскурочили.
      - Ты представляешь, Модный, сколько в фуре тех мониторов? Проще у Глешки номера узнать.
      - Обойдемся! Сказал, резать, значит, резать. Что буркалы выпучил?
      - Модный, Басурман прав, это стрем.
      - А тебя никто не спрашивал!
      - Ты бы хоть с батей перетер, - прогудел голос Басурмана. - Про Глешкину "крышу" только он знает.
      - Вот где я видал твоего Глешку! - Модный задышал нервно, с присвистом. - То же мне, положенец нашелся! Я таких из параши жрать заставлял.
      - Если Глешку без спроса кинем, батя всех в параше перетопит.
      - Что-то ты, Басурман, базарить не по делу начал. Зассал, так и скажи. Вон, Родик вместо тебя поедет.
      - А что, поеду! Ночь туда, день обратно. Три "лимона" - ходка.
      - Губу закатай, родимый! Ты на первом же посту ГАИ спалишься.
      - Не понял?
      - Цыц! Короче, Басурман, ты едешь или нет?
      - Еду. Но только за товаром. Остальное меня не колышет. Хочешь кидать Глеба, твое дело. Я не подписываюсь. При всех заявляю.
      - Мал ты еще заявы объявлять. - Туфли Модного проскрипели к углу, где жарко дышал пес. - Башли на дорогу я дам. Сколько надо?
      Глеб резко, словно выплюнул команду, выдохнул.
      Из ниши вырвался истошный рев. Заглушил шум в зале. В миг сделалось пронзительно тихо, все звуки умерли. Остался только этот крик раненого животного. Потом к нему подключился еще один, сначала низкий, животный, он в секунду взлетел до свербящего поросячьего визга.
      Глухо бабахнул выстрел. Взвыл пес. Второй выстрел - и он затих. Только две человеческие глотки продолжали исторгать боль и ужас.
      Мутный поток страха, тошнотворный и теплый, как из прорвавшейся канализации, хлестал из ниши в зал.
      Крики разом оборвались. Но страх остался. В зале все еще висела плотная тишина.
      Соседка, нервно дрогнув спиной, повернулась к Глебу.
      Он усмехнулся в ее вытянувшееся лицо и тихо произнес:
      - Предмет для игры в шары из трех букв? - Ответа в таком состоянии, само собой, она дать не могла. И он добавил: - Кий. А ты что подумала?
      - Идиот! - выдохнула Наташа.
      Зал ожил и забурлил. Дрелью в бетон засвербил бабский визг, но после звонкой оплеухи заткнулся. Сразу несколько человек сорвались со своих мест и бросились к нише. В бильярдной заметались возбужденные голоса.
      Глеб краем глаза отметил, что пара-тройка солидного вида фигур сквозь полумрак заскользили к выходу.
      Кто-то из обслуги с перепугу врубил динамики на полную мощь и включил цветомузыку. Огненные блестки заплясали на стенах. "Чао, бамбино, синьорита!" - мартовскими кошками затянули "Блестящие".
      - Шапито! - Глеб покачал головой и одним глотком прикончил коктейль.
      Мята, лайм и замороженный спирт, царапнув горло, ухнули в желудок. Взорвались бесцветным огнем.
      За спиной, приближаясь, гулко затопали шаги. Дрогнула стойка, приняв тяжкий удар мощного тела.
      - Слышь, жопник, полотенце и лед дай! - скрипя зубами, прорычал Басурман.
      Бармен, ничуть не обидевшись, сноровисто выложил перед ним все требуемое. Глазами, лицом и всем телом спросил: "Чего еще изволите?" Получив в ответ тяжелый взгляд, испарился.
      Глеб развернулся.
      - Что там за бардак, Басурман?
      Басурман прикручивал к левому запястью полотенце со льдом. Повернул голову. Удивленно уставился на Глеба.
      - Ты еще здесь? - выдохнул он.
      Глеб проигнорировал вопрос. Продолжал требовательным взглядом сверлить округленные глаза Басурмана. Пахло от Басурмана кислой нервной испариной, псиной и свежей пороховой гарью.
      Басурман шмыгнул приплюснутым носом. От этого его глаза приняли обычный вид оплывших щелочек. Пальцы левой руки, торчащие из рулона полотенца, зашевелились, складываясь в распальцовки.
      Глеб ждал, когда Басурман овладеет собой окончательно и с языка глухонемых, понятного только узкому кругу лиц, перейдет на общеупотребительный разговорный.
      - Прикинь, бля... Эта падла на Модного бросилась! Вгрызлась в яйца, аж кость там какая-то треснула.
      - Лобковая, - подсказал Глеб.
      Мысленно представил тяжесть раны.
      Получалось, Бакс Рваный, выражаясь протокольно, нанес хозяину телесные повреждения, не совместимые с жизнью.
      - Родя, шестерка гребаная, сунулся, а Бакс его за ляжку... Полкило оторвал, я говорю! И опять на Модного кинулся. Вцепился в яйца и рвет, аж брызги летят.
      - И ты его...
      - А что делать? Не грызть же его зубами. Впаял между лопаток. Потом под ухо - и хана. - Он показал повязку. - Лягнул, сука. Когтем продавил до кости, прикинь. Хорошо, что кровь не идет.
      - Но не оторвал же. Доехать сможешь.
      Басурман тупо покачал головой.
      - Бате нужно доложить.
      - И что ты ему скажешь? Батя - не хирург, яйца Модному назад не пришьет. Но за товар открутит всем, у кого они еще остались.
      Басурман сделал каменное лицо. В узких щелках затаились по-звериному напряженные зрачки.
      - Не сиди, как приклеенный, Басурман. А то всю жизнь на подхвате будешь. Пока шестерки вокруг Модного кудахчут, сделай дело и доложи бате. Можешь верить, зачтется. - Глеб сполз с табурета. - Пора, а то сейчас менты со "скорой" завалятся.
      - Не мандражируй. Мы Модного с Кикой через заднюю дверь выволокли, сказал Басурман.
      - М-да? Умен ты, Басурман.
      Глеб наклонился, поднял с пола коробку. Взял под мышку.
      - На дорожку дать? - спросил он, пробарабанив пальцами по картону.
      На секунду глаза у Басурмана вновь раздвинули щелки век.
      - Ну ты, блин, Глеб, фартовый! - слетело с его губ.
      - Так дать или нет?
      - Обойдусь.
      - Как скажешь...
      Глеб удобнее подхватил коробку. Свободной рукой достал из кармана две купюры, бросил на стойку.
      Потом положил руку на талию соседки. Как раз туда, где между задравшейся рубашкой и поясом брюк золотилась легким пушком кожа. Ладонь сразу же впитала особенный, острый жар возбужденного тела.
      Наташа рефлекторно выгнулась в пояснице. Оглянулась через плечо. В глазах не было удивления. Они ж д а л и.
      Глеб наклонился и прошептал в пахнущую духами шею.
      - Машина подана. Жду ровно две минуты.
      Он пошел к выходу. На спине чувствовал булавочные уколы от двух взглядов. Сиамской кошки и стаффордшира.
      Глеб ни на секунду не сомневался, все будет, как он захотел. Пес останется на месте, а кошка побежит следом.
      * * *
      Молния прошла по позвоночнику и бесцветным огнем лопнула в голове.
      Глеб зарычал и, выгнувшись дугой, закинул голову на кожаный подголовник сиденья. Сведенные судорогой пальцы запутались в тугих и жестких жгутиках волос.
      - Пусти, больно! - выдохнула Наташа.
      Глеб расслабленно осел в кресле, разжал мертвую хватку. Наташа сразу же оторвала голову от его коленей, резко выпрямилась и забилась в угол кресла, прижавшись спиной к дверце. Дрэды хлестнули по запотевшему стеклу, оставив витые дорожки.
      Над входом в клуб мигала лампочками вывеска - оранжевая обезьяна, забравшаяся на зеленую пальму. Цветной свет отражался в расширенных зрачках Наташи.
      Она, загнанно дыша, вытерла губы.
      - Что улыбаешься? - осипшим голосом спросила она.
      - Кайф.
      Наташа зло фыркнула и отвернулась.
      Глеб закурил.
      - Хочешь сигарету?
      Она не ответила.
      - Денег дать?
      Наташа нервно дернула плечом.
      - Как хочешь. - Глеб выпустил дым. - Извини, ошибся.
      Она резко развернулась. Ноздри, хищно расширившись, резко втянули воздух. Встретившись глазами со взглядом Глеба, она сникла. Выдохнула, помотав головой. Тугие жгутики царапнули по стеклу.
      - Сама не знаю, как получилось...
      - Бывает. И тем не менее спасибо.
      Он повернул ключ зажигания, мотор машины мерно заурчал.
      - Могу подбросить до метро.
      Наташа сузила глаза. Вцепилась в ручку на дверце. Дернула, но дверца не поддалась.
      - Знаешь, кто ты? Ты - животное! - процедила она сквозь перекошенные губы.
      Глеб затянулся, выдохнул дым, стряхнул столбик пепла.
      - Нет. Животное - это ты. А я - зверь, - произнес он ровным голосом.
      Нажал кнопку на панели, громко щелкнул электрозамок.
      Наташа плечом выбила дверь, выпрыгнула наружу. Запахнув на ходу короткую шубку, прыгающей походкой пошла вдоль припаркованных машин.
      Глеб, глядя в зеркальце, проводил ее взглядом.
      - Иди, пожалуйся. Может, пожалеют, - прошептал он.
      Поправил одежду. Загасил сигарету в пепельнице. И осторожно выкатил машину со стоянки.
      Коробка с надписью "Мартини Бланко" покачивалась на заднем сиденье.
      Активные мероприятия
      Наташа купила в ларьке бутылочку "Спрайта", свинтила пробку, жадно глотнула. Прополоскала рот и, согнувшись пополам, выплюнула пенящуюся струю.
      - Что, красотуля, не в то горло пошла? - с глумливым участием поинтересовался кто-то серый, стоявший в тени.
      - Пошел ты на фиг, козел! - вместе с остатками колючей воды выплюнула Наташа.
      - А за "козла" знаешь что бывает?! - сразу же завелся серый.
      Он вышел на свет и оказался мужичонкой с испитой рожей.
      Наташа выпрямилась. Резко взмахнула сумочкой.
      Тугой бок сумочки, усыпанный металлическими клепками, прошелся по испитой роже. Острый мысок сапожка клюнул под колено; мужичок охнул и присел от боли. Твердый кулачок вошел под ребро, смяв печень; серый мужчинка сделался бледным, распахнул рот и стал заваливаться на спину. Последовал финальный удар по дуге локтем в отвалившуюся челюсть. Локоток был прикрыт рукавом шубки, но мужичку от этого легче не стало, удар получился нокаутирующим. Мужичка подбросило вверх, пролетев метр по воздуху, он громко стукнулся головой о стенку ларька и затих.
      Наташа подумала, что такие уникумы существуют только по трое. На всякий случай спросила в темноту:
      - Еще желающие есть?
      Пахнущая мочой и пивом темнота не отозвалась.
      - Ни и хрен с вами!
      Наташа отшвырнула в темноту недопитую бутылку. Развернулась и подошла к обочине.
      Сразу же рядом притормозила "девятка", водитель услужливо распахнул дверцу.
      Наташа, подобрав полы шубки, нырнула в салон.
      Водитель, мужчина, выглядящий молодо, но с седым бобриком волос, покосился на нее и покачал головой.
      - Калечить людей в служебное время не разрешается, - сказал он.
      - Да? А отсасывать в рабочее время разрешается? - почти выкрикнула Наташа. - Я в путаны не нанималась!
      - Мы - не шлюхи. Мы в сто раз хуже. - Глаза у мужчины были холодные и равнодушные, как два стальных шарика. Под его давящим взглядом Наташа сникла. - Уже лучше, девочка. Запомни раз и навсегда, твои эмоции никого не интересуют. Нам платят за информацию. Из какого дерьма ты ее добываешь, там, наверху, никого не интересует. Информация должна быть чистой, без дезы, точной и полной. Что там стряслось?
      - Дай в себя прийти. - Она потерла висок. - Гипноз какой-то.
      - Ты о чем?
      - Эта сволочь словно гипнотизирует.
      - Занятно, - холодно обронил мужчина. - Подробнее, если можно.
      Наташа раскрыла сумочку. Сунула руку внутрь.
      - Черт, сигареты забыла на стойке. У тебя есть, Владислав?
      Владислав достал из нагрудного кармана куртки сигарету, протянул Наташе.
      - "Маячок" ему в салон посадить не забыла?
      Наташа, закуривая, кивнула.
      * * *
      Срочно
      Салину В.Н.
      Объект Агитатор предпринял попытку уйти из-под наблюдения, сменив машину. Сопровождение объекта по "маяку" невозможно.
      В настоящее время объект, используя приемы обнаружения слежки, продолжает движение по направлению к Октябрьской площади. Личность водителя установить не удалось.
      Машина "фольксваген пассат" черного цвета, У 349 МО 77, зарегистрирована на имя гр. Федулова Леонида Тарасовича, 1976 г. р. По данным ЗИЦ ГУВД гр. Федулов Л. Т. находится под следствием по подозрению в незаконном хранении оружия.
      Мною через агента "Белка" получена оперативная информация о контакте объекта Агитатор с ОПГ Малахова, специализирующейся на незаконном обороте наркотиков.
      Подробный отчет агента "Белка" направляется в Ваш адрес с курьером.
      Владислав
      Глава двадцать шестая
      На последнем дыхании
      Создатель образов
      Глеб подхватил соскользнувшую с сиденья коробку.
      - Шеф, я добавлю, только не гони так!
      Валентин захохотал.
      - А как я иначе от "хвоста" оторвусь?
      - Уверен, что он есть? - Глеб оглянулся через плечо.
      Валентин с командой оперов РУБОПа страховал Глеба у бара. Валентину Глеб объяснил, что от результатов встречи зависит депутатское будущее Валентина. А что тот наплел друзьям, не так уж и важно. В конце концов, ребята просто подхалтуривали в свободное от службы время.
      - Хрен его знает! - Валентин пожал плечами, круто обтянутыми кожаной курткой. Ради дела он сменил не только шикарный "гелендваген" на подержанный "фольксваген", но переоделся в "кожу" с китайского рынка. - Лучше думать, что "ведут", чем кусать локти, когда в Бутырку привезут.
      - Клиенты перлом поделились, или сам придумал?
      - Что такое перл?
      - Проехали, - отмахнулся Глеб. - Ты лучше скажи, где тачку надыбал?
      Валентин заржал.
      - Клиент поделился!
      - Я серьезно спрашиваю.
      - А я не прикалываюсь. Клиент поделился. Я его временно на нары за ствол определил, а он мне доверенность на тачку выписал. Чтобы дело, значит, правильно расследовалось. Вот пока его на причастность ко всему на свете пробиваем, катаюсь бесплатно. Потом клиента выпущу, а тачку, скорее всего, за закрытое дело себе оставлю. Дело закрыть, как два пальца обоссать. Пистоль же он якобы нашел, нес сдавать. Почему бы не поверить, если человек правильно себя ведет?
      - Так ствол его или нет, я не понял?
      - Был мой, бесхозный. А стал его. - Валентин глухо хохотнул. - У казино этого лоха загрузил, думал бабок снять по-быстрому, а он, пудель карликовый, тяфкальник раскрыл. Пришлось загрузить по полной программе.
      Глеб с брезгливостью посмотрел в тугой загривок водителя.
      - Ты еще не передумал стать депутатом? - спросил он.
      Водитель покрутил головой.
      - Тогда привыкай не трындеть про свои подвиги в РУБОПе. Мои борзописцы напишут тексты, я их согласую с вашими политруками, а ты все выучишь наизусть. И не слова отсебятины!
      - Хо-хо-хо, Глебыч! До выборов мне еще дожить надо.
      - Останови! - приказал Глеб.
      Водитель оглянулся. Потом ударил по тормозам и прижал машину к обочине. Плотный поток мутно отсвечивающих капотов поплыл мимо.
      Глеб вышел из машины, пересел на место рядом с водителем.
      - Валентин, вбей себе в башку, твоя избирательная кампания уже началась.
      - Спасибо, что предупредил! - Валентин повел мощными плечами. - А я, дурак, подумал, что просто прикрываю тебя, пока ты с Модным рамсы разводишь.
      Глеб осмотрел напряженное лицо Валентина, удовлетворенно кивнул.
      - С Модного и начнем. Этот чухонец уже отбегался. В прямом и переносном смысле слова. То есть помер. Или вот-вот помрет.
      Валентин нервно дернул головой. Подозрительно прищурился.
      - И когда это он успел?
      - А прямо в баре. Бакс его порвал. Отхряпал всю промежность.
      Валентин помял пальцами боксерский подбородок.
      - Не кисло. И ты сам это видел?
      - Слышал. Но ошибиться было трудно. Ты Родика знаешь?
      - Такой с гумозной рожей гнома? Под Модным ходит?
      - Ходил, - поправил Глеб. - Его пес конкретно за ногу цапнул. Узнай, в какую больницу отправили Родика. Скорее всего в Склиф, но выясни точно. Валентин хотел задать вопрос, но Глеб остановил его, подняв руку. - Не перебивай. Сегодня же пошли надежного человека, а лучше всего заявись к Родику лично. Твою морду бандосы всей Москвы знают. Через минуту всем раззвонят, что Валя Смертин навестил Родьку Гнома.
      - Они же ему после этого капельницу со скипидаром засадят! - не удержался и вставил Валентин.
      - А нам какое дело? Родик, сердцем чую, стукач ОБНОНа*, сам бог его велел на ножи поднять. Если бы ты захотел из него информашку вытрясти, ты бы вытряс?
      ##* Отдел борьбы с незаконным оборотом наркотиков.
      - Говно вопрос! Шесть секунд - и все.
      - Значит, будем считать, что Родик сдал тебе партию наркоты на три "лимона".
      Валентин встрепенулся, открыл рот, но Глеб снова остановил его, вскинув руку.
      - Героин. Товар придет в фуре из Рязани. Упакован в мониторы. За фурой отправился Басурман. Личность известна?
      Валентин кивнул.
      - Значит, взять его на контроль в Рязани труда не составит, - продолжил Глеб. - Где ты накроешь фуру, по дороге или в Москве, особой разницы нет. Но в ней твой избирательный фонд, твоя рекламная кампания и твой депутатский мандат.
      - А хозяин груза кто?
      - Не бойся, претензий он не предъявит, - улыбнувшись, ответил Глеб. - А Модному уже все по барабану. Что скажешь?
      Валентин задумался. Помял пальцами подбородок.
      - Контролируемую поставку надо крутить, - неуверенно сказал он. - Брать на перепродаже и давить по всей цепочке разом.
      - Обалдительно! Через три "бэ". Блин! - Глеб в сердцах шлепнул ладонью по колену. - Ты уникальный человек, Валька.
      - Не понял? - Валентин поднял на Глеба тяжелый взгляд.
      - У тебя ума хватает только убитую тачку отобрать. А чуть дороже "штуки" баксов - так мозги клинит! Ну кто три "лимона" в зубах дяде несет? За такую глупость даже в ваших органах не поощряют.
      - Хватит чморить, - зло процедил Валентин. - Если умный, то делай все сам.
      - Что мог, я уже сделал. - Глеб выдержал паузу. - Короче, Спиноза, слушай план и цени мысль. Ведешь Басурмана от Рязани. В дороге накрываешь его. Всю бригаду валишь в канаву при сопротивлении. Торжественно конфискуешь половину груза. Вторую половину везешь в Москву. Ставишь раком остатки команды Модного и заставляешь пахать на себя. Вернее, не на себя, а на твоего генерала.
      - Ага! Тогда получается, я побоку. Со мной Орлик делиться не станет.
      - Не побоку, а в Думе. На захвате фуры я тебе такой пиар организую, что хоть генерала присваивай! А генерал Орлик пусть кого хочет, того на наркоту и ставит. Нам это уже будет без разницы. Пусть только переведет из своего фонда на мой счет бабки за половину груза.
      - А на кой тебе такие бабки в "деревянных", да еще и по безналу?
      - На борьбу с голодом в Бангладеш, елки зеленые!
      Глеб отдышался. Полез в карман плаща. Достал пачку банкнот. Не считая, разделил пополам.
      Сунул часть денег в нагрудный карман куртки Валентина.
      - Это тебе на питание.
      Открыл бардачок, бросил в него вторую часть.
      - Это на мелкие расходы. Бойцам своим поляну накроешь.
      Валентин затолкал деньги глубже. Из другого кармана достал мятую пачку сигарет, губами достал одну. Прикурил от зажигалки "Зиппо". Дунул дымом на язычок огня, захлопнул крышку зажигалки.
      - Зачем я тебе, Глеб? - глухим голосом спросил он.
      - Хороший вопрос.
      - Только не юли.
      - И не собираюсь. - Глеб развернулся, чтобы не смотреть в лицо Валентина. - Мы в одном дворе росли, только из двора разными дорогами пошли. Ты, Валька, обычный парень с банальнейшей судьбой. Школа, армия, школа милиции. Незаконченное заочное юридическое, на каждую сессию отпрашиваться надо. На экзаменах со стыда каждый раз сгораешь, и ставят тебе два балла за знания плюс два за звание. Три командировки в Чечню. Пара цацек на мундире. Ни кола ни двора. Живешь между сумой и тюрьмой. К Орлику прибился. Вроде бы повезло, а радости от этого не испытываешь. По ночам вздрагиваешь.
      - Вообще не сплю. - Валентин поморщился и прикусил фильтр сигареты.
      - Вот-вот, - кивнул Глеб. - Только орлики скоро, как накипь, сойдут. Кончается их время. А такие, как ты, были, есть и будут. Я из таких козлодоевых народных избранников делал, что ты на их фоне просто Спиноза. А уж про порядочность я вообще молчу. Там пробы ставить негде. По сравнению с ними, ты - дитя невинное. У нас, Валя, весь народ невиновен. Воруют от нищеты и в нищете всю жизнь мыкаются. Не со зла, а от безысходности на дорогу выходят. Девки - на Тверскую. А пацаны с обрезами вдоль трассы.
      - Складно излагаешь, - криво усмехнулся Валентин.
      - Нет, Валя, это ты им излагать будешь. Мне они не поверят, а тебе обязательно. Валентин Смертин, рубоповец по прозвищу Смерть Врагам, скажет то, что люди давно хотят услышать: закон и власть народа. Когда Орлик блеет про закон и народовластие, блевать тянет от одного вида его рожи. А с тобой любой мужик с радостью и бутылку уговорит, и в бой пойдет. Внешность у тебя такая. Доверие вызывает. Харизма это называется по науке. Важнейшая в политике вещь.
      - Важнее, чем голова?
      - У Гайдара голова больше и умнее твоей. Разницу чувствуешь?
      Валентин презрительно фыркнул.
      - Вот то-то! И простые люди ее нутром чувствуют.
      За стеклом со стороны Глеба выросла тень. Приблизилась вплотную. Палец пробил дробь по дверце.
      - Командир, не спать! - раздался голос облеченного властью человека.
      - По башке себе постучи, мерин парнокопытный! - ответил Валентин.
      Его рука слетела с руля и нырнула под куртку. Глаза стрельнули по очереди в оба зеркальца заднего вида, обшарили окрестности через лобовое стекло.
      Согнутый палец настойчиво забарабанил по стеклу. Глеб отстранился.
      - Открой этому дятлу, - попросил Валентин.
      Глеб опустил стекло.
      Внутрь просунулось невыразительное лицо со стертыми, плохо запоминающимися чертами.
      - Мужики, разве не знаете, вам давно пора ехать отсюда?
      - На мужиках бревна возят, - ответил Валентин. - Сам вали отсюда. А то дам в рог, на заднице до метро доедешь!
      Он вытащил удостоверение, показал золотое тиснение мужчине.
      - А если развернуть? - осклабился тот.
      - А если - в лоб?
      - А если не в бровь, а сразу в глаз? - не сдался мужчина.
      Просунул в окошко руку, развернул на ладони удостоверение.
      - Капитан Погодин. Федеральная служба охраны. Прошу представиться.
      Валентин закатил в угол рта сигарету, задрал ее тлеющий кончик кверху.
      Распахнул книжечку.
      - Старший опер ГУБОПа Смертин.
      Мужчина чиркнул взглядом по фотографии и строчкам в удостоверении. Удовлетворенно кивнул.
      - Ребята, без шуток, не надо здесь стоять. Просто не надо - и все.
      Он вытащил голову из салона, но от машины не отошел.
      - Закрой окно, - угрюмо бросил Валентин и снял машину с ручного тормоза.
      Глеб поднял стекло. Пригладил взбитые сквозняком волосы.
      - Испугался, Глебыч?
      - Нет. Я людей не боюсь.
      Валентин покачал головой.
      - Счастливчик. А я волков меньше боюсь, чем этих тварей двуногих. Валентин втиснул машину в поток. - Куда теперь?