Институт физиологии, руководимый Ню, превратился в огромное учреждение. Десятки тысяч сотрудников работали в его многочисленных лабораториях.
      Ню зачислял в штат института только самых престарелых жителей планеты они проходили изобретенную им перестройку клеток организма и постепенно омолаживались.
      Свой институт Ню называл "фабрикой омоложения".
      Хотя Великий Синклит необычайно высоко оценил научные достижения Ню, он все-таки проявлял некоторую осторожность, считая, что требуется длительная проверка временем его открытия, и скупо выдавал так называемые "лицензии на омоложение" жителям планеты, не работающим непосредственно в институте физиологии.
      Эта предусмотрительность Великого Синклита оказалась более чем уместной. Дело в том, что продолжавшийся, и, надо сказать, быстро, процесс омоложения Ню сопровождался и своеобразным изменением его психики, характера. Ню постепенно становился буквально таким, каким он был в прошлом. Вначале в его речи появились давно забытые архаизмы. Правда, говорили, что это своеобразное щегольство Ню своей молодостью. Но постепенно трансформация психики Ню, вернее, его мозговых клеток, зашла настолько далеко, что научные достижения последних лет стали выпадать из его памяти.
      Более того, на одном заседании Синклита, где рассматривался план работы института физиологии на ближайшие годы, сильно помолодевший Ню с большим пафосом и настойчивостью предлагал именно тот план работ, который уже рекомендовался им, как проверил его секретарь по протоколам Синклита, более ста пятидесяти лет назад.
      Синклит был потрясен случившимся. Наступило гробовое молчание. Лишь Ню стоял в горделивой позе на кафедре - он воспринял тишину как знак глубочайшего внимания аудитории к его блестящему докладу, к смелым полетам его мысли. Председатель Синклита скороговоркой привычно поблагодарил докладчика и перенес обсуждение плана работ института на следующее заседание. Когда улыбающийся, довольный своим выступлением Ню покинул зал заседаний Великого Синклита, еще долго в зале царила глубокая тишина.
      Экстренное заседание Великого Синклита продолжалось всю ночь. Отон выступал с резкой критикой деятельности Великого Синклита, напомнил о своих старых подозрениях относительно намерений и целей Крылатых. "Теперь ясно, что коварный замысел Крылатых был направлен на уничтожение населения Планеты. Не бессмертие несли нам Крылатые, - закончил свою речь Отон, - совсем не бессмертие... Они ловко подбросили нам лже-идею, и мы почти попались на эту приманку. Полюбуйтесь, какой памятник мы создали крылатым убийцам!" И Отон указал на большое окно. В красочной световой подсветке стояла вся группа Крылатых, она как бы незваной явилась сюда, чтобы присутствовать на заседании Синклита.
      На следующий же день по приказанию Синклита памятник Крылатым был уничтожен. Но еще многие годы можно было видеть Ин, грустно бродящую по площади с большим букетом розовых гвоздик.
      Надо отдать справедливость одному из старейших членов Синклита - Ону. Он один-единственный, кто поднял голос против обвинительного акта Крылатым. Известный автор последнего свода законов Планеты, тонкий знаток судопроизводства обратил внимание на то, что Крылатые обещали только бессмертие, а отнюдь не омоложение организма. Более того, сам Ню, открывший полтораста лет тому назад экспериментальные возможности изменения кода старения, прекратил дальнейшие исследования из-за боязни безостановочного развития обратного процесса. Он вскользь упоминал об этом в одной из своих первых лекций после инцидента с Крылатыми. Ню только бросил фразу о том, что само существование бессмертных Крылатых экспериментально опровергает эти страхи.
      К этому времени на Планете практически не осталось ни одного квалифицированного физиолога, который в какой-то степени мог оценить значение этих чисто юридических замечаний.
      Сам Ню за короткое время вернулся в свое далекое прошлое, когда был бесшабашным кутилой и волокитой, проводя время в компании таких же, как он, омоложенных.
      Ню и его друзья жили в каком-то фантастическом, нереальном мире. Иногда поздней ночью с гитарой в руках Ню становился перед балконом замка, где несколько сот лет назад жила одна из его возлюбленных, и в звуках не лишенного красоты баритона воскрешались старинные песни любви. Но, увы, многие замки были пусты. Лишь однажды на балкон вышло старое сморщенное существо - в прошлом первая красавица Вечного города - Ли. Ли внимательно ловила забытые звуки. Сбегавшая временами по морщинистым щекам слеза свидетельствовала о глубокой взволнованности. Муж Ли грубо попытался вмешаться в странную идиллию, бросив фразу: "Сейчас же останови этот неприличный балаган сумасшедшего забулдыги!", но Ли только грустно, почти шепотом просительно сказала сквозь слезы: "Не мешай мне хоть немножко насладиться прошлым".
      Когда молодеющие вступили в детский возраст, специальным решением Синклита в одном райском месте Планеты было организовано нечто вроде заповедника с квалифицированным обслуживающим персоналом. В народе этот заповедник получил название "Нюатника". Посторонним вход в заповедник был строго запрещен.
      Как-то на заседании Великого Синклита было высказано пожелание взглянуть на то, что осталось от "Ню Величайшего".
      На заседании Великого Синклита была доставлена колыбель, в которой, улыбаясь, лежал ребенок. Он смотрел на присутствующих большими васильковыми глазами и лепетал что-то невнятное. Но тут же его тельце стало быстро уменьшаться. Присутствующие невольно отвели взгляды от колыбели, а вскоре колыбель оказалась слегка влажной, пустой...
      Все эти события воспроизводились настолько реалистично, что Петр Николаевич и его спутники как бы принимали в них непосредственное участие. Давно не было видно сказочного Марсианина в черном плаще и цилиндре. Но, невидимый, он без слов делал понятными не только все происходящее, но и всплывавшие в сознании воспоминания о прошлом, а также различные необходимые комментарии к событиям.
      Идя по улице какого-то древнего города, существовавшего сотни тысяч лет тому назад, земляне понимали, что в одном здании находится... "Банк человеческих конечностей", а в другом, напротив, - "Банк печени". Петр Николаевич непроизвольно подумал, что хорошо бы зайти в "Банк печени" и сменить свою не очень здоровую "печенку". Во время этих прогулок одно воспоминание часто беспокоило Петра Николаевича.
      Зачем только он дал обещание декану биофака университета выступить в ближайшую среду с большим факультетским докладом, открывающим зимнюю учебу студентов?! Особенно острое беспокойство Петр Николаевич почувствовал, когда очутился перед зданием "Клиники Искусственного Сердца". И доклад-то должен был быть на тему: "Проблемы искусственного сердца".
      Потом, конечно, Петр Николаевич не мог понять, как и каким образом в этот момент он оказался в кабинете своей московской квартиры.
      Всю неделю происходили какие-то необъяснимые события, и Петр Николаевич уже отвык чему-либо удивляться.
      На покрытом пылью письменном столе лежала повестка, извещавшая о его докладе. Звонил обеспокоенный Накедов, декан биофака. Он выразил большое удовольствие, застав Петра Николаевича дома. Без конца повторял, что звонил многократно, а телефон молчал... По слухам, он, Петр Николаевич, уехал к себе на родину, в Тарасовку, где-то в Центральночерноземном районе, - в общем, черт знает куда, а лекция очень нужна. С началом учебного года и так многое не ладится. В университетской многотиражке помещено стихотворение, которое кончается обидными стихами: "Деканат, деканат, деканатушка, эх, зачем родила тебя матушка!"
      Вообще-то студенты с юмором критиковали работу деканата. Благодушное отношение к декану поддерживалось тем обстоятельством, что, читая его фамилию по буквам справа налево, студенты значительно поднимали большой палец правой руки, говоря: "Во декан!"
      Назойливо тренькал электрический звонок входной двери. Петр Николаевич вспомнил, что Матвеевны нет и надо идти самому открывать дверь.
      Кучер ректора университета Григорий почтительно доложил, что лошади поданы. Дорогой Григорий поведал Петру Николаевичу свою обиду на кучера Михаила, "Мишку", который, по его убеждению, надул его: взял два червонца и исчез.
      Лекцию Петра Николаевича ждали с нетерпением. Ходили слухи, что ученый близок к созданию искусственного сердца. Ничего подобного в ту пору в мире не замышлялось. Аудитория была плотно заполнена студентами, аспирантами и научными работниками. Но, увы, лекция не оправдала ожиданий слушателей.
      По словам сотрудников Петра Николаевича, готовилась демонстрация модели искусственного сердца. Когда же, подготавливая лекцию, лаборант Виталий Морозов смонтировал демонстрационную установку и с гордостью показал ее Петру Николаевичу, тот небрежно сбросил в ящик все ее детали. "Не то... не то... совсем не то!" - непонятым бормотанием сопровождал профессор свои разрушения.
      А ведь только три недели назад профессор предупреждал о необходимости подготовки модели искусственного сердца и даже досрочно вызвал лаборанта из отпуска.
      Неожиданно для аудитории профессор почти совсем не коснулся в лекции проблем искусственного сердца. Только одной фразой он подчеркнул, что эти проблемы трудны не только технически. Здесь в его лекции возникла какая-то пауза. Профессор, видимо, хотел пояснить последнюю мысль, но передумал. Потом он долго и в отличие от своих обычных лекций не очень понятно говорил о биологических, физиологических возможностях продления жизни человека. И кончил лекцию фразой, прозвучавшей не очень убедительно: "Если есть где-то во Вселенной, - сказал Петр Николаевич, - более высокая цивилизация, чем земная, то я убежден, что проблемы геронтологии решаются ею не на пути механизации человеческого организма, а на его глубокой, чисто биологической перестройке. Но работы по механизации человеческого организма, - продолжал профессор, конечно, будут вестись, человек будет согласен на любую механизацию своего организма, если она обещает продлить его существование, дает ему надежду еще какое-то время не исчезнуть совсем физически..." Но фраза эта звучала совсем не в той тональности, в которой профессор, бывало, заканчивал свои лекции о перспективах замены внутренних органов человеческого организма, выполняющих жизненно важные функции, может быть, сложной, но искусственной аппаратурой.
      Сотрудники Петра Николаевича, глубоко разочарованные лекцией, долго обсуждали дальнейшую судьбу лаборатории. По-видимому, рухнули надежды на магистерскую диссертацию у Морозова. Под вопросом могли оказаться начатые работы и других сотрудников. Обсуждалась даже возможность перехода на работу в другие лаборатории, например к Александру Васильевичу Игнатову.
      Володя Туманов, хорошо знавший состояние дел в лаборатории Игнатова, сказал кратко: "Александр Васильевич сильно постарел за последние годы..." - и заключил: "А. В. уже мышей не ловит!"
      Тем временем в деканат явился кучер Григорий и сообщил странную новость, будто Петр Николаевич по дороге домой исчез из коляски.
      Действительно, правя лошадью, Григорий продолжал свой монолог о двух червонцах. Профессор молчал.
      Когда же Григорий случайно оглянулся, профессора в коляске не было...
      Особенно активно это происшествие обсуждалось в машинописном бюро. Старшая машинистка Лидия Николаевна громогласно заявила: "Ищите женщину!". Другие сотрудники стали активно возражать, указывая на более чем почтенный возраст профессора. Лидия Николаевна яростно защищала свое предположение. Она говорила, что профессор давно вдов, одинок и она его ничуть не порицает.
      Потом накал дискуссии значительно возрос, и почти все машинописное бюро ополчилось на Лидию Николаевну. Тут она сама перешла в активное наступление на бунтующую аудиторию. В заключение она с высокомерным видом презрительным тоном бросила фразу: "Что, я не вижу, слепая, что ли, как вы все вокруг него крутитесь? Не вышло!" И, обидно покачивая бедрами, вышла из комнаты.
      Как-то марсианин по имени Он собрал всю группу Петра Николаевича, воссоздав для этого очень удобный уголок чудесного парка Великого Синклита.
      "Я хотел бы рассказать вам, - начал беседу марсианин, - о событиях последних тысячелетий истории Марса.
      Еще задолго до эры Ле-Ко из памяти марсиан исчезли события, связанные с посещением Крылатыми нашей планеты.
      В библиотеках можно было найти объемистые труды историков, в которых убедительно доказывалось, что ничего подобного никогда не было. Только в древнем фольклоре существовали легенды о Крылатых, но принято было рассматривать их как чисто художественное творчество. К тому же эти легенды неузнаваемо деформировали реальные события давних лет.
      Имя физиолога Ню не упоминалось. Его нельзя было найти ни в каких справочниках, тем более в официальных документах. Под многовековым запретом находилось развитие и той ветви в физиологии, о которой говорилось в секретной папке, посвященной визиту Крылатых. Такова оказалась реакция на научные неудачи Ню.
      Из материалов этой папки Он узнал, что вожди лагеря чревоугодников выдвигали своими идеалами взятые из старых легенд идеалы Крылатых, которые в их изложении кратко формулировались как "стремление к гармоническому развитию духа и тела". Отсутствие какой-либо конкретной программы этого, как они называли, "второго пути усовершенствования организмов мыслящих существ", дало основание сторонникам Ле-Ко квалифицировать эти выступления как неприкрытую демагогию, обман.
      Причины враждебного отношения планеты Икс к Марсу были марсианами полностью забыты, хотя время от времени на Марсе ощущались попытки иксян какими-то сильными электромагнитными возмущениями уничтожить марсианскую цивилизацию. Со временем эти попытки сильно интенсифицировались.
      Совершенствовались и защитные устройства марсиан. В конце концов поиски новых возможностей для защиты планеты от возрастающих враждебных действий иксян стали основной задачей, подчинившей себе всю цивилизацию Марса.
      Выдающиеся историки марсианской цивилизации, философы, психологи оказались не в состоянии описать древнейшие эпохи истории Марса.
      При описании эпохи "Телячьего Восторга" ученые так и не могли договориться о смысле термина "восторг".
      Одни утверждали, что термин "восторг" означает ряд психических заболеваний. Другие выдвигали гипотезы, согласно которым речь идет о некотором своеобразном поведении индивидуумов, регламентированном строгими, возможно, секретными указами.
      Некоторых ученых ставило в тупик слово "телячьего". Синтаксически, по построению фразы, оно как будто бы играет роль какого-то пояснения. Но какого? Ряд блестящих диссертаций, посвященных этому вопросу, не внес в проблему желаемой ясности.
      Непреодолимые трудности возникли также при описании эпохи "Всеобщего Пирования".
      Когда марсиане поддерживали свою жизнедеятельность с помощью превращения любой массы вещества в энергетическое состояние, понятие "вкуса" лишилось своего смысла, и лозунг "Пирую - значит существую" оказался недоступным для научного толкования.
      Правда, в одном из нашумевших исследований автор утверждал, что есть какое-то тонкое вкусовое различие между энергией, получаемой из куска гранита и из банана. Но параллельные исследовательские работы показали ошибочность упомянутого утверждения.
      Эра Ле-Ко была очень длительной. Она характеризовалась колоссальными успехами в точных науках. Наши возможности использования энергии, заключенной в веществе, стали фантастическими.
      В одной из ваших сказок, кажется, синица хвасталась, что может море зажечь. Мы научились зажигать и сжигать полностью вещество в любом его виде, превращать полностью любую массу в активное энергетическое состояние. При этом в согласии с известной вам формулой Эйнштейна освобождается энергия в сотни раз больше той, которая может возникнуть в ядерных реакциях.
      Были найдены такие простые пути для получения энергии за счет полного превращения массы вещества, такие элементарные преобразователи энергии, что наша индустрия, которая до эры Ле-Ко была нагромождением гигантских сооружений, бесконечно упростилась. Освобождение от чрева повело за собой, если можно так сказать, деиндустриализацию. Исчезла необходимость в большом числе различных сельскохозяйственных и промышленных отраслей. Ушли в прошлое некогда сложные экологические проблемы. Резко сократилась и, в сущности, исчезла потребность в металлах.
      С другой стороны, освобожденные от промышленных задач огромные творческие силы народа, используя новые достижения, так упростили процессы и основы оставшихся индустрии, что они становились все надежнее и - я хотел бы употребить это слово, - "миниатюрнее".
      Я не могу входить в детали изумительных открытий, которые постепенно привели к такому своеобразному расцвету энергетически мощной и в то же время миниатюрной индустрии.
      Моя попытка изложить суть теорий и используемых физических эффектов не нашла бы соответствующих слов и понятий на земном языке.
      Представьте себе, что вы попытались бы как-нибудь вашему доисторическому предку, сидя у пещерного костра, изложить основы квантовой теории или, допустим даже, техники говорящего кино. Вы меня извините за сравнение, но если вы вспомните темпы развития вашей науки за сто последних лет и учтете, что эпоха Ле-Ко длилась сотни тысяч лет и что еще в начале этой эпохи наша цивилизация была на несколько тысячелетий старше вашей, то поймете мои затруднения. В сущности, я буду сообщать очень поверхностные факты и результативные эффекты научных достижений в эпоху Ле-Ко. С точки зрения ваших представлений, они часто нелепы. Ваши ученые легко могут доказать, что они просто невозможны. Кажется, Форд когда-то писал, что если бы он хотел сделать самую большую пакость своим конкурентам, то посоветовал бы им набрать на работу в своих предприятиях много очень знающих специалистов: им с самого начала была бы очевидна невозможность любого нового предложения. Излагая современную физику в древнегреческой аудитории, наибольшие возражения вы скорее всего встретили бы со стороны великого Аристотеля. Что касается миниатюризации индустрии, то некоторый слабый намек вы можете получить, вспомнив новые возможности, открывшиеся в вашей технике с применением полупроводников вместо ламп.
      В эпоху Ле-Ко подвергся дальнейшему изменению организм самого марсианина.
      Программная речь Ле-Ко оказалась поистине вещей. От тысячелетия к тысячелетию огромная сеть научно-исследовательских институтов Усовершенствования организма шаг за шагом осуществляла, казалось, фантастические прогнозы.
      Даже ваши очень несовершенные устройства позволяют во время сложных операций заменять приборами работу сердца, легких и почек. Наши врачи, физиологи и инженеры вывели сердце наружу. Оно стало помещаться в специальной, хорошо защищенной камере, где совершенными устройствами очищалась и обогащалась кислородом кровь.
      Исчезли легкие, почки. Когда был расшифрован электромагнитный характер сигналов, идущих от нервных центров к мышцам сердца, и сконструирован простой прибор, реагирующий на эти сигналы, марсиане получили механические сердца. У каждого марсианина про запас имелось несколько сердечных систем различных конструкций, и заменить дефектную систему новой стало процедурой не более сложной, чем вставить в розетку вилку электроприбора. По всей планете были густо разбросаны сердечно-ремонтные станции с запасами деталей сердечных систем. Основной проблемой марсианской науки стала замена мозга.
      При всем том миниатюризация механизма привела к тому, что внешний вид человека оставался без изменений.
      Приходившие в негодность главным образом в результате травм различные конечности человека легко заменялись в так называемых "банках", где хранились их запасы. Однако со временем по многим причинам содержимое банков постепенно беднело, так как сильно увеличилась продолжительность жизни, а число различных аварий и травм с летальным исходом, за счет чего пополнялись запасы, становилось все более незначительным.
      Поскольку механические системы внутренних органов уже давно управлялись нервными импульсами головного и спинного мозга, возникли и были реализованы идеи замены конечностей соответствующими металлическими конструкциями. Мой сегодняшний вид не маскарад с целью как-то походить на землян. Перед вами просто типичный представитель жителей Марса в одну из позднейших эпох его цивилизации.
      Но главное направление наших дальнейших изысканий было связано с исследованием функций головного мозга, его структуры, процессов, сопровождающих мышление и электромагнитную речь.
      История многих открытий потеряна, но память марсиан свято хранит тот день, когда гениальный невропатолог Ме-Ко демонстрировал в широкой аудитории жизнь головного мозга, отделенного от тела. Это был мозг марсианина, погибшего при какой-то катастрофе.
      Ме-Ко отделил мозг от остатков тела, включил искусственное питание, и мозг после короткого шока возобновил свою деятельность. Он явно принадлежал замкнутому, неразговорчивому и ревнивому субъекту, очень скупо отвечал на вопросы и время от времени задумчиво спрашивал:
      "А все же где была жена вчера поздно вечером, и что все это значит?"
      Нам стали удаваться операции по замене головного мозга. Создавались нетривиальные ситуации. Убежденный представигель какого-либо научного течения мог, например, получить мозг своего неистового оппонента, и странно было видеть, как знакомыми жестами, которыми обычно сопровождались критические выступления, теперь подкреплялось изложение прямо противоположных концепций.
      Вскоре подобные операции вошли в широкую практику.
      Как я уже сказал ранее, мы не очень нуждались в воспроизводстве себе подобных; практически мы уже были бессмертны. Более того, создались специфические трудности с интеллектуальным развитием молодого поколения.
      У вас в земных условиях при быстром старении человеческого организма зачастую ослабляется и его мыслительная деятельность. Создаются естественные ситуации, когда молодой талантливый ученик вскоре превосходит своего учителя. В середине эры Ле-Ко мозг марсианина в любом возрасте сохранял свою полную эффективность. В конце концов стало ясно, что молодой мозг не в состоянии не только опередить по своему развитию старшего (допустим, на тысячу лет) собрата, но даже не в силах преодолеть интеллектуальный разрыв между ними. Появилась угроза возникновения интеллектуально отсталой прослойки нашего общества.
      В конце эры Ле-Ко искусства достигли вершины своего развития. Электромагнитная речь давала изумительные возможности для разнообразного, многокрасочного художественного творчества.
      С некоторых пор член Великого Синклита по имени Саво-На-Рола избрал темой своих речей нападки на далеко не пуританскую жизнь населения, фанатик, не знавший других увлечений, кроме науки, аскет - причиной его аскетизма была, очевидно, давняя травма, полученная во время опытов над фотонной ракетой, желчный по характеру, Саво-На-Рола напомнил марсианам давнее выступление Ле-Ко.
      Тогда речь шла практически о скромных операциях желудочно-кишечного тракта, но, развивая свою программу совершенствования организма, великий хирург фантазировал. Он пророчески говорил, что когда-нибудь удастся заменить механизмом легкие, почки, сердце, научиться делать смелые операции по пересадке мозга. "В отдаленном будущем необходимость в органах размножения исчезнет". Примерно этими словами заканчивалась речь Ле-Ко. Эти слова сейчас повторял Саво-На-Рола и, драматически потрясая поднятой рукой, возвестил: "Настало время осуществить последнее пророчество Ле-Ко".
      Воодушевленный одобрением аудитории, оратор продолжал говорить об архаическом придатке организма, лишенном биологического смысла, так как марсиане уже не нуждались в воспроизведении населения планеты. Тут оратор перешел к своей излюбленной теме о развращенности, громил искусство как нечто атавистическое, антирассудочное. Он выдвинул концепцию, согласно которой искусство порождается не разумом, а органами внутренней секреции.
      Саво-На-Рола говорил, что он защищает лишь программу развития общества, выкованную в жестокой борьбе с чревоугодниками, что он видит еретические тенденции в личной жизни, в искусстве, наконец, в увлечении театром, идеализирующим жизнь первобытных народов и зарождающим сомнение в правильности пути Ле-Ко. Саво-На-Рола ярко живописал, как "еретики" собираются группами, чертят красками какие-то фигуры, обмениваются восклицаниями, словами, не идущими от разума. Призывая к операциям, которые должны привести, как он выражался, к "освобождению от страстей", он утверждал, что выступает лишь как последовательный сторонник идей Ле-Ко.
      Сам Ле-Ко как-то вяло соглашался с мнениями Саво-На-Ролы, но как Председатель не принимал слишком решительных мер к реализации его крайних предложений.
      Медлительность Ле-Ко стала раздражать нетерпеливых последователей, и однажды на собрании Синклита один из фанатических сторонников Саво-На-Ролы непроизвольно испустил убийственный электромагнитный импульс в голову Ле-Ко. Так совершилось первое убийство за истекшие сотни тысяч лет. Это было началом длительной междоусобицы и колоссальных взаимных истреблений.
      Неистовый Саво-На-Рола метался по планете с потрясающими по силе речами против еретиков и развратников. Сила его выступлений была так велика, что породила массовую истерию. Население Марса стало бесполым.
      Синклит избрал своим председателем Са-во-На-Ролу.
      Этот день был объявлен днем праздника "Освобождения от страстей".
      "Я предлагаю, - сказал Саво-На-Рола, - провести этот праздник под лозунгом "Радость через размышления".
      Но праздник не удался: этот день был самым скучным днем за всю историю нашей планеты. Наступила новая эра в нашей цивилизации. Эра Саво-На-Ролы, которая длилась тысячи лет.
      Саво-На-Рола направил главные усилия на дальнейшее совершенствование нашего организма, в особенности мозга. В кардинально новом аспекте была разрешена проблема питания мозга. Уже давно она была сепаративной, то есть отключенной от питания тела. Это обстоятельство создавало большую свободу и легкость в заменительных операциях.
      Глубокое проникновение в природу мозговых клеток дало возможность изменить механизм их питания, создать принципиально новый механизм снабжения клеток необходимой энергией непосредственно, без помощи системы кровеносных сосудов, Со временем мозг был полностью очищен от кровеносных сосудов и стал представлять собой чисто мыслящее вещество. Здесь я не могу входить в детали и даже принципы, на которых основаны такие возможности. Я только сообщу результат. Мозг в физическом отношении стал совершенным прибором, преобразующим энергию, заключенную в веществе, в энергию мышления и электромагнитное излучение. К сожалению, даже эти общие слова очень далеки от того, что я хотел бы вам передать, они могут создать у вас неправильные образы и концепции, которые легко бы раскритиковывались с точки зрения земной науки. Не говорите скептически "не может быть", а примите как факт то, что наш мозг стал питаться за счет энергии, заключенной в веществе его оболочки, которая непрерывно пополнялась различными элементами из атмосферы и вещества поверхности планеты.
      В ту же эпоху благодаря физическим исследованиям Саво-На-Ролы мы научились одним напряжением мысли превращать вещества в излучение - в любых ситуациях и в любой точке пространства.
      Это несколько образное выражение на самом деле значит, что, умело используя электромагнитные импульсы, излучаемые нашим организмом, мы научились как бы включать соответствующие мощные реакции в окружающем нас веществе, которые и приводят к превращениям вещества в состояние излучения. Говоря техническим языком, мы нашли в природе естественные и неограниченные возможности для усиления электромагнитного импульса, испускаемого нашим мозгом. В частности, отдача от излучения давала возможность нашему телу двигаться в любом направлении, с любыми скоростями, меньшими скорости света. В этом смысле уже в эру Саво-На-Ролы мы представляли собой как бы естественные фотонные ракеты.
      На одном заседании Синклита Саво-На-Рола задал характерный для его стиля риторический вопрос: "Бессмертные, задумаемся: к чему нам конечности?"
      Действительно, мы уже давно передвигались с помощью электромагнитного импульса. Наше умение в любой точке пространства создать электромагнитный импульс любого направления намного превосходило возможности наших конечностей. Постепенно вся мышечная система как-то незаметно подменилась этим своеобразным механизмом. Соответствующей последовательностью электромагнитных импульсов могло осуществляться любое движение наших конечностей и без каких-либо мускульных усилий.
      Возникновение, если так можно сказать, электромагнитной мускулатуры привело к быстро прогрессирующей атрофии наших мышц. В результате недолгих обсуждений предложение Саво-На-Ролы было принято и тут же намечена сеть пунктов для сдачи конечностей.
      И вот друг за другом марсиане подлетали к пунктам, которые получили краткое название Пункты разгрузки, отделялись от туловища и в виде совершенного шара улетали в пространство. Наше общество стало обществом шаров. Некогда мы были простейшими клетками, заключенными в твердые оболочки, микроскопическими шариками миллиардами роились в болотах, озерах, морях, гибли, нарождались. Настал момент, и мы снова как простейшие носимся шарами. Мы вышли из болот и ручейков во Вселенную. Мы плаваем, кружимся вихрем в мировом эфире, мы летим к созвездиям вместе с солнечными лучами. Мы могущественны! Мы могущественнее всех ваших гипотетических богов всех времен, вместе взятых. Мы высшая форма организованной материи, мыслящая материя в ее чистом виде.
      Легко понять, что мы давно перестали нуждаться в каких-либо жилищах, наши города давно превратились в песок. Продолжали функционировать только ставшие очень компактными вычислительные центры и обслуживающая их сравнительно небольшая индустрия.
      Как музей содержалось историческое здание Дворца Судеб. К эксперименту, некогда захватившему все помыслы вашего общества, погас всякий интерес. Лишь я по старой привычке бродил по пустым залам. Время от времени включал для просмотра участки микрофильмов. Наблюдал за событиями на Земле, регистрировал привычное совпадение предсказаний с действительностью...