- Тише, друг мой! - Грачев придавил его коленом к земле. - Я не кошмар, я - только твой добрый ангел. Тише. - Забрав из кармана жетон МСОСБ, он наткнулся на смятую двадцатидолларовую купюру и, усмехнувшись потехе, вложил ее в судорожно сжавшуюся ладонь. - Возьми. Эти деньги когда-нибудь будут в цене. А в этом, - он бросил рядом свой сталисто-синий костюм, - в этом ты станешь здесь первым щеголем. Прости уж, - несильным хлестким ударом он вернул его в забытье и поспешил назад.
      Хронавта на условленном месте не оказалось. Сначала Андрей подумал, что она не узнала его в новом облачении и скрылась дальше в чаще. Но когда он, негромко окликая ее, обошел соседние заросли и снова не получил ответа, его начало пробирать беспокойство. Он поднялся к подножью скал, спугнув птиц, прошел по лощине, заросшей папоротниками, - хронавта не было нигде. То, что она попала в руки поклонников Тиомах, у него не укладывалось в голове. Было невероятно, чтобы Эвис, проворная, как молодая лань, не сумела скрыться от отягощенных дурманом безумцев; также он не мог поверить, чтобы она в испуге бежала слишком далеко. Грачев дважды возвращался к кусту белого олеандра, где она должна была ждать, и все настойчивее ему мерещился ее голос среди хохочущих жриц. Уже почти не таясь, он оглядывал лоно агонизирующей оргии: избитый до полусмерти мемфиец лакал из ручья, оставляя в текущей воде кровавый след; обессиленные тела сгрудились под вонзенными в землю шестами; танцовщицы превратили чашу источника в купальню и сладким хором завлекали пересытившихся солдат. Хронавта здесь не могло быть, только возбужденные возгласы и чей-то стон у развалин святилища заставили Грачева насторожиться. Отстегнув парализатор, он направился прямо к ступеням. На него внимания никто не обращал, и он громогласно призвал:
      - Эвис Русс! Где вы, черт возьми?!
      Ответа не было, только тише стало бормотание старух, сидевших у атрибутов дочери Ины и вперивших в чужака мутные взгляды. Он прошел мимо. Кто-то протянул руки и немощно запел, но большинство было неподвижно, как тени каменных фигур. Косые лучи солнца уже упали на траву и отразились в ручье, но вокруг все по-прежнему походило на мрачное царство Гекаты.
      - Эвис Русс! - повторил он, озираясь по сторонам.
      Приникшая к обломку колонны жрица встала и, покачиваясь, двинулась к нему. Андрей взбежал по ступеням наверх. В святилище он нашел только разомлевших от вина легионеров и обласканных дев. Он свернул к жертвенному камню, желая осмотреть западный склон, где стояла повозка и суетились какие-то люди, и там столкнулся с преследовавшей его жрицей. Отстранившись от нее, он остановился на выступе порфировой плиты и гневно взирал на ненавистных слуг Тиомах.
      Хронавта не было нигде. Он не представлял, как это объяснить: она не могла бесследно исчезнуть, не могла просто так сбежать.
      Подошедшая сзади жрица обвила его гибкими руками, что-то заговорила: в блестящих глазах, вздрагивающих губах было все откровение развратной богини.
      - Не утруждай себя, любезная. - Грачев убрал ее влажную ладонь с груди и тверже сказал: - Уходи. Ступай к своим.
      Он спиной почувствовал опасное оживление среди легионеров, теряя терпение, выкрикнул: - Эвис Русс! Отзовитесь же!
      В наступившей на миг тишине Андрей вдруг ясно услышал ее далекий голос, тут же увидел мелькнувший у придорожных олив синий хитон. Оттолкнув жрицу, сопровождаемый сердитыми возгласами, Грачев бросился вниз по склону холма. Эвис уже бежала навстречу.
      - Что это значит, мисс?! Вам взбрело играть в прятки?! - Дыша, как разъяренный бык, он остановился в двух шагах.
      - Я ждала. Долго. Потом пошла следом. Опустилась почти…
      - Я же сказал: оставаться на месте! Вы такая же сумасшедшая, как эти! - Он мотнул головой в сторону всполошившегося лагеря. - Я уже думал, что вы плюнули на все и ушли в свой хронокоридор.
      - Они идут сюда.
      - Теперь пусть идут! - Грачев угрюмо наблюдал приближение отвергнутой женщины и троих воинов, за ними следовало еще несколько из числа любопытных.
      - Бежим отсюда! - Эвис потянула его за рукав. - Я бегаю быстро! Пожалуйста!
      - О, нет! Сначала я отобью у них желание охотиться за мной! - Грачев шагнул им навстречу, и аттлийка, протянув руки, что-то запричитала.
      - Что говорит эта ведьма?
      - Идемте! Идемте же скорее! - взмолилась хронавт.
      - Что она говорит?!
      - Она прощает тебя и просит поклониться богине. Вместе с ней, - быстро обобщила Эвис.
      - Скажи тем защитникам чести, пусть оставят оружие и поворачивают назад! Немедленно! Если они перейдут ручей, то увидят молнии бога! - Грачев вскинул парализатор и прицелился.
      - Именем Гарта, остановитесь! Стойте! - вскрикнула Эвис.
      Ее слова подействовали обратным образом: дико взревев, воители Тиомах бросились вперед. Не раздумывая, Грачев встретил их сухим треском разрядника - несколько тел повалились в траву.
      - Ты убил их?! - Эвис с ужасом смотрела на скорчившегося, потом затихшего легионера.
      - Спокойно, мисс. Через час-другой очнутся. - Он по-прежнему держал на прицеле оставшихся на ногах. Все остальные замерли на правом берегу и с изумлением, священным страхом смотрели на сеющий смерть блестящий предмет. Предсказать их дальнейшие действия было невозможно, Грачев опасался, что другие безумцы, засуетившиеся у подножья холма, ринутся сюда, тогда ему придется истратить больше драгоценных зарядов или спасаться бегством.
      - Скажите им, пусть убираются! - раздраженно бросил он. Несколько долгих мгновений хронавт пристально смотрела на аттлийку, потом произнесла:
      - Ступай к своим. Здесь уже день и гнев Гарта в солнечных лучах. Уходи.
      Та поднялась и зашагала по склону, путаясь в траве, что-то уныло напевая.
      Перейдя ручей, Грачев разыскал выроненный легионером меч, отстегнул ножны и скоро нагнал Эвис.
      - Не смотрите так, мисс. Что вас смутило? Эта железяка? Парализатор - вещь не вечная, а с их бесхитростным оружием я буду силен, как местные боги. И идемте, идемте отсюда. - Не дожидаясь ответа, он направился к Иорской дороге.
      - Ты готов был убить их!
      - Повторяю: вот парализатор - ИПС-100, доза на отметке 35%. Такой заряд вряд ли губительнее принятого ими зелья.
      - В твоих глазах не было ни капли жалости! Ты расстреливал их, как бездушные цели!
      - Эвис Русс, когда встает вопрос о безопасности, главным образом вашей, я не буду рассуждать о душевных свойствах угрожающих нам людей. Вы верно заметили: они превратились для меня в цели, из девяти я убрал четыре наиболее опасные, что одновременно стало уроком остальным. Я исключительно миролюбивый человек; всегда я стремился обойти опасность или уже ликвидировать ее с минимальным ущербом.
      - Да о чем речь! За тридцать семь лет хронавтики еще не пострадал ни один сторонний человек. Ни один! Напротив, в мирах, открытых проникновению, мы всегда стремились взвешенно уменьшить сумму страданий, расплачиваясь, порою своими жизнями!
      - Не надо этой демагогии. Поскольку ваша теория несопредельностей не воспрещает давить бабочек по Бредбери, я спрошу по-другому: а что мучительнее, щадящая доза ИПС, пусть даже тяжкая рана от меча или ломка в умах после подброшенной вами идеи? А может, разбитые сердца? Я имею в виду Рона Гулида, возмутившего в одной милой леди любовь и, затем, преспокойно скрывшегося, так сказать, в иных мирах. Разумеется, вы не знаете истории несчастной Люси Белью, но наверняка знакомы с десятком других слезных драм. Возможно, вы сами станете причиной чьих-нибудь мук. Нет, я вас не упрекаю и уж тем более не спрашиваю, что вы понимаете под пресловутой суммой страданий, слагаемые которой до сих пор никто не определил.
      - Ты всего лишь нескладно оправдываешь жестокие действия.
      - Вынужденные действия. Пусть будет так. Женщины просто обожают чувствовать себя искушенными в смутной области смутных страданий.
 
      Аттлы они достигли после полудня, преодолев остаток пути на повозке. Эвис о чем-то говорила с хозяином, погонявшим престарелую лошадь. Грачев, утомленный жарой и тряской, возлежал на горке плодов, прикрытых ботвой, и безразлично наблюдал спины земледельцев на полях, проплывавшие мимо сады и пальмовые рощи. Лишь когда их обгонял какой-нибудь экипаж или всадники, он настораживался, пальцы сами трогали горячий металл парализатора. Вряд ли стоило опасаться, что злополучные жертвы у истока ручья скоро придут в чувства да поспешат мстить. Но он уже нажил себе врагов, и это нельзя было сбрасывать со счетов при архаичных порядках. Короткий и удобный меч, ставший трофеем, еще раз напоминал о хрупкости местных благих устоев. Андрей со знанием эксперта исследовал сколы, царапины на остром лезвии и не оставил без внимания следы крови, въевшейся в глубокий рельеф эфеса. Он просил хронавта расшифровать несколько знаков, выгравированных на клинке, но она отшатнулась от него, как от чумы.
      Они миновали разлом в Ветхой стене, ставший с некоторых пор удобным проездом к кварталам Нолла. Знаменитое святилище Ины было заметно отсюда, как могучая твердыня на быкогорбом холме. Сиял мрамором правый берег Ланты с великолепными дворцами, новыми храмами. Грачев еще не видел скрытые за возвышенностью древние циклопические постройки у Ступеней и площадь Океана, но уже мог представить, насколько огромен и велик этот город.
      Перед гранитными обелисками, начинавшими аллею, они свернули к овощному рынку. С приближением к торговым площадям, тянувшимся от темных стен Занна до моста Нарда, движение становилось плотнее, скоро тонуло в потоке повозок, людской толчее. Здесь Эвис решилась оставить старика облегчившего их путь, и дальше они следовали пешком. Грачев не успел еще свыкнуться с любопытными, часто надменными взглядами аттлийцев, возможность раствориться в шумящей толпе только радовала его. Расплатившись с хозяином повозки, они отправились к кварталам Нолла, надеясь устроиться на постоялом дворе или подходящем доходном доме. Они долго бродили по путаным переулкам. Помимо приезжих, разного рода торговцев, здесь свили гнезда мошенники, воры и люд прочих неблагородных занятий. Ясная аттлийская речь здесь мешалась с западным говором, нередко слышалось наречие враждебных южан. В этот мирок, сложившийся вокруг малопользуемой внутренней гавани, не имели привычки заглядывать манты закона, и все в нем происходило будто само собой. Обычно сюда стекались будоражащие Аттину вести; отсюда ползли слухи, и вряд ли здесь можно было кого-нибудь чем-то удивить: наверно, если бы в город вошли воины Тубха или разом рухнули высокие аттлийские храмы, и тогда б ничто не изменилось в прочных, запутанных узлом традициях Нолла.
      Грачев очень быстро усвоил это. Исходя из пояснений хронавта или, скорее, безошибочно уловив витавший здесь дух, подобия которому он знал в разных концах земли через тысячи лет, он сообразил, что странным иноземцам выгоднее начинать с многоликого Нолла. По крайней мере, нравы неспокойного места представлялись ему более естественными и предсказуемыми, чем интриги знатных домов и окружающих их святынь.
      По настоянию Эвис он сменил разорванную тунику на одежду, выбранную ей, отказавшись расстаться лишь с прочным ремнем, удобным для ношения парализатора. Они утолили голод в трактире, обошли еще несколько лавок и участок старой набережной; обрели пристанище, когда на город опустились густые сумерки.
      Две комнаты с видом на Ланту были достаточно чисты и уютны, чтобы, как выразился Грачев, закрывшись в них, не чувствовать себя костью для собак. За оставшиеся до Рождения Ины многие дни Эвис заплатила не торгуясь, что вызвало доброе расположение хозяина и, наверняка, избавило от лишних вопросов. По ее внешности, изысканным манерам ее вполне могли принять за знатную особу, скрывавшуюся под защитой раба, а может, уединившуюся, чтобы самой стать рабой на ночь. Эвис не задумывалась, какие толки пойдут после того, как она, в свете факелов похожая на ослепительную Гекру, прошествовала через нижний зал в обществе человека, вооруженного мечом и жестким взглядом, по происхождению, конечно, варвара.
      Когда Абах - владелец дома, убедившись, что новым постояльцам больше ничего не требуется, удалился, Грачев задвинул засов и, устало расположившись на покрытом овчиной ложе, сказал:
      - Большую часть жизни я провел в подобных передрягах. Но эта, пожалуй, самая крупная. Я все еще задаю себе глупый вопрос: а реальны ли эти стены, город за окном, реальна ли сама Эвис Русс. Еще при знакомстве с Гулидом я впервые ощутил, как меня покидает здравый смысл. Знаете, необъяснимое, волнующее чувство. Оказывается, чтобы с ним расстаться, всего-то нужно взять смелость поставить жирные точки на многих тезисах прошлого. Всего-то! Но я - осторожный человек, и мне непривычно делать это так быстро.
      - Я реальна, Андрей Грачев. Сейчас - больше, чем твоя прошлая жизнь, - Эвис улыбнулась и, взяв светильник, удалилась в другую комнату. Распустив волосы, она хотела снять хитон, но тут же подумала, что Грачев, впитавший противоречивую мораль прошлых веков, осудит ее вольность. Вдыхая душный воздух, она подошла к окну. Ночной город, таинственный и волнующий, был перед ней. В садах Лои горели огни; медным отблеском светился портал далекого храма; топот коней стражей у черных пилонов моста и плеск волн о гранитные плиты ясно слышались в густом воздухе. И все это, недавно смутное и чужое, идущее от воли древних богов, становилось тем ближе, чем глубже она осознавала непреодолимую пропасть между собой и родившим ее временем.
      Грачев почти уснул, когда она вернулась в его комнату, неся тусклый бронзовый светильник. Чувствуя ее близость, он не открывал глаз, пока она, наклонившись, не коснулась его плеча.
      - Я не сплю, мисс. Стало трудно проводить эту грань: сон - явь.
      - Я долго размышляла. Это безумие на рассвете… - Эвис тронула фитиль, свет стал ярче. - Я испугалась за тебя.
      - А что, собственно, случилось на рассвете?
      - Андрей! Я должна была исправить ошибку "БЕЛАКСИКИ"! Это ты понимаешь?! Но тогда все зря! Я не знаю, какое решение примет Эспр Хик. Не совсем согласный с моими расчетами, он может вообще закрыть программу по Аттине.
      - Иными словами, теперь в расчет попадаю и я.
      - Если ты действительно готов помочь мне.
      - Милая, я на 300 лет старше ваших мыслей. Неужели сей почетный возраст позволяет сомневаться в моей искренности?! Здесь я сделаю все возможное, а доказывать справедливость фактов по Голубой Саламандре перед Эспр Хиком, увы, придется вам самой. Стоит обсуждать еще это?!
      - Я не имею права сомневаться. К тому же Андрей Грачев на удивление сильный человек. - Эвис с чувством сжала его ладонь.
      - Весьма лестно. - Он приподнялся и оперся на стену. Ее глаза были близки. В их глубинах, словно в чистых изумрудах, согретых свечой, таилось магическое сияние. - Хорошо, что мы начинаем нравиться друг другу. Мне до сих пор не доводилось собирать колючие факты с женщиной. Романтично и опасно. Опасно, Эвис Русс, но выбора для меня нет.
      - Что же смущает? Берлз и я были подготовлены для визита сюда лучше других.
      - О, недалекие заседатели! Ведь я сказал сразу: вы слишком прекрасны для такой миссии. Разумеется, я смогу заменить исчезнувшего Берлза, но мне потребуется очень много усилий, чтобы красота не стала проклятием для нас обоих. Не обижайтесь, Эвис Русс, вы еще не знаете, что это значит. Все же я рад остаться без какого-либо выбора.
      - Оказывается, Андрей Грачев - странный человек, - Эвис тихо рассмеялась и, скрестив ноги, пересела напротив. - Если мы решили быть вместе, - я хочу кое-что сделать с тобой. Отбрось сейчас свою осторожность. Это необходимо.
      - Отбросить осторожность?
      - Да. Я хочу кое-что сделать с твоей памятью. Просто передать часть знаний. Систематизированных знаний об Аттине. Историю, слой культуры. И еще обучить языку.
      - Меня, уставшего, одуревшего, ожидает лекторий?
      - Лекторий во сне. Это древний метод, с новой техникой, очень эффективный. Уже завтра ты отчасти будешь понимать, о чем говорят вокруг, а через несколько дней сможешь сносно объясняться. Не упрямься. - Эвис легко толкнула его в грудь. Когда он устроился удобнее, ее голос стал тихим и повелительным: - Если ты целиком доверишься мне, то скоро не будешь чувствовать себя здесь чужим. Сними напряжение мышц. Слушай не сопротивляясь, спокойно и безучастно. Между нами возникнет мост образов, понятий, иногда ощущений. Твой мозг сам будет контролировать и распределять информационный поток. Звуки и образы войдут и останутся в памяти стройной живой системой, всегда готовой помочь. Я не скажу ничего, что может повредить. Я начинаю.
      Андрей повиновался. Дальше ему снился шепот и теплый внимательный взгляд.
      Эвис просидела далеко за полночь, пока усталость совсем не одолела ее. С мыслью, что в содружестве с этим человеком ей предстоит многое пережить, она легла на самый край и в тусклом свете лампады разглядывала спящего Грачева. Несмотря на все беды, случившиеся с его вторжением, он становился приятен ей. Если бы она осталась совсем одна, в ней бы ожили иные силы: она смогла бы быть непреклонной в диком ветре, сумела бы ярко светить в ночи другим или, отвергнув человеческие радости, крепя волю, слыть дочерью Гекры. Но все это было бы путем отчаянья, участью бессмысленной жертвы. Сейчас в ее сердце снова вернулась надежда, которая, возможно, никуда и не уходила. Рядом с Грачевым ей стало спокойно. Глядя на него, она с удовольствием ощущала его силу и воображала, будто его хищническая настороженность скоро расплавится в ее мягком огне.
 
      Первоначальный план, детально разработанный Берлзом Райн, теперь был неосуществим даже в самом жалком подобии. После некоторых размышлений Эвис пришла к выводу, что поиск лучше начинать со святилища Асты. Этот храм не входил в круг древнейших аттлийских святынь, связанных прочными узами и неизменных в своих традициях тысячи лет. В Доме Асты она надеялась получить иную оценку событий при Хатри. Воззрения жрецов Звездного Огня, их, будто бы выросший на пустом месте, космополитизм, совершенно не свойственный истинным последователям Атта, наталкивали на мысль, что именно они имели в прошлом тайные связи с соарянами, и у них нужно было искать сведения о Голубой Саламандре. По расчетам Эвис, катастрофы у далекой звезды еще не случилось, как не сложили еще легенд либо волновавших ее пророчеств, но это время было близко, и, возможно, она станет его свидетелем.
      К святилищу Асты они отправились до полудня, однако у школы Шахи Эвис свернула в хранилище книг. Грачеву, бродя в сумрачных залах среди свитков, тяжелых кожаных переплетов и унылого скрипа перьев, пришлось запасаться терпением. Потом им предстоял долгий путь от Нарда, мимо древних гробниц с длинными стенами, блестящими изразцами и колоссами толстотелых колонн, где якобы покоились сыновья Хифа. Хотя солнце давно миновало зенит, и ветер поднимал пыль на пустынных улицах, было невыносимо жарко. Грачев с завистью поглядывал на осевший в тени люд и при каждой возможности поливал себя мутной водой из разогретых чанов. Вдобавок к этому испытанию они заблудились в лабиринте одинаковых улиц, а когда, по указке злоумышленника, дорога снова вывела к колоссам старых гробниц, Грачев начал откровенно злиться и обвинять во всей маете свою спутницу.
      Храм Асты предстал неожиданно, едва они поднялись от владений скромного Дома Кфии. Бледно-голубые колонны в свете низкого солнца казались столбами фонтана, верхние ярусы розового камня были островами изящных и строгих геометрий. У входа уже собралось большое число паломников, но к площади прибывали экипажи еще: низкие повозки на тяжелых колесах, сверкающие бронзой, серебром колесницы. Под портиком у пальмовой рощи рабы разносили горькие померанцы и кувшины с водой, подкисленной вином. Все были полны ожидания, даже чопорные манты, обмениваясь сонливыми фразами, не покидали своих паланкинов. Наступил седьмой шаг Солнца - известное время бездействия. Время, когда змея кусает свой хвост, а небесные энергии жизни пронизывают холодный ток смерти. В этот миг Всегда и Никогда соединены в одном слове, и переступить порог святого Дома означало опасное непочтение перед Матерью Первых Чисел. Эвис этого канона не знала или не успела вспомнить. Она первая поднялась к порталу и вошла в просторный зал.
      Свет лился в широкие окна, рассыпаясь с грани колонн. Золотистые, голубые отблески лежали мозаикой на полу. Вокруг была тишина с какой-то синей, небесной нотой. Только стены жили рельефом мифических образов: старик на вершине горы, девушки с гибкими, как у ящериц, телами во вдохновенном танце и плывущие в пенных волнах дельфины. Дальше ряд колонн прерывался, там стоял угольно-черный куб, из углубления в нем бил язык белого пламени. В таинстве Асты, названном Звездным Огнем, присутствовало нечто необъяснимое. Взгляд искал его снова и снова. Пламя пленило внимание, притягивало мысли. Но та странность не имела свойства магического воровства: скорее, там душа, опускаясь в покой, питалась силами вечных звезд. Еще казалось, что сей огонь не есть клочок обжигающей вечно текущей стихии, а природу его исполняет стойкий кристалл. Он светил неизменно ровно, не вздрагивая, не мерцая, хотя из глубины святилища немного сквозило.
      Изучая знаки на пьедестале, Эвис не сразу ощутила на себе взгляд. Жрец появился из темной анфилады и в свою очередь изучал нежданных пришельцев. Его темное морщинистое лицо в обрамлении седых волос было маской старости, только ровная осанка да взгляд оставались памятью прежних лет.
      - Я - Норн, стерегущий Огонь, - сказал он и подступил ближе. - На исходе седьмой шаг Солнца. Вы не покорны мигу покоя? Числа управляют случаем: еще не рожденные в этом круге, они завистливы и злы на дерзнувших выйти вперед. Зачем вы здесь сейчас?
      После его слов хронавт поняла: ей нарушен древний закон круга дня.
      - Прости. Я не думала, будто вы так же подчинены циклам времени, обозначенных Прародителем. Мы можем ждать сколько потребуется. - Она раскрыла сафьяновый сверток и достала диадему.
      - Сумасшедшая, - не сдержался Грачев, он видел смятение, все же проявившееся под внешним безразличием аттлийца. Несомненно, он был знаком с украшением, и эта удача из-за поспешности Эвис могла обернуться непредсказуемыми осложнениями.
      - Теперь бессмысленно ждать. Идемте. - Жрец жестом пригласил за собой.
      На верхней террасе было просторно и отчего-то неуютно: призмы стены и линии колонн с их гранями, глубокими тенями коннелюров утверждали ошеломляющее чувство геометрической непогрешимости. Но стоило выйти из круга стекловидных плит, все становилось на свои места: косые лучи солнца золотили крыши внизу, теплый ветер перебирал жесткие листья пальм.
      Норн остановился в конце террасы и молча ожидал гостей. Голубая Саламандра будто не интересовала его, он слушал щебет птиц и пропускал сквозь пальцы нить с кусочками гематита.
      - Слава вашего храма далеко за пределами Аттлы, - начала Эвис. - Верно, Норн? Даже с северных областей сюда стремятся многие, получить совет или расположить выгодно незримые силы. Мы тоже пришли просителями.
      - Почему же не в Верхний храм? Власть Дома Атта неоспорима. И твои похвалы сообразней направить туда.
      - В Дом Атта спешит те, кто желает власти и привилегий. Те, кто слишком верен старым догмам. Мы же, мудрый жрец, ищем только знаний, которые вы не скрываете. И зачем же иноземцам идти на поклон к слугам Прародителя?! Они презирают не родную им кровь, а за желание знать запретное карают смертью. Я надеюсь, храм Асты будет благосклонен к нам. Ведь перед Звездным Огнем все равны: и рожденные на этой земле, и за пределами, пусть даже в Леуме.
      - Это так. Но вы, конечно, не можете знать земли черных людей, ни их древних городов. Зачем ты упомянула о них? - Норн улыбнулся и перевел взгляд на диадему, сверкавшую в ее руке.
      - Многие в городе говорят теперь о плаванье великого аргура и о его открытиях. И все знают, что Дом Асты указал путь тем кораблям. Я хотела поговорить об этом. Еще, если ты уделишь в достатке время, о Ланатоне… Ты смотришь на эту вещь, будто она давно тебе знакома.
      - А ты будто случайно выставила ее передо мной и не желаешь сказать ничего! - Норн с трудом поборол вскипевшее возмущение. Взгляд этой странной иноземки, явившейся, как Вторая Луна, выражал лишь неподдельное изумление. Похоже, она не собиралась испытывать его; не была посланницей Верхнего храма, ни Аорга и действительно многого не знала. - Эта драгоценная вещь принадлежит дочери правителя. Имя ее Ардея. Неужели ты этого не знаешь?! - Не сдержавшись, он отвел глаза и воскликнул: - Зачем же вы пришли в час нерожденных Чисел?! Откуда у вас Голубая Саламандра?!
      - Принадлежит Ардее…, - повторила Эвис. - Тогда попробую объяснить, - она вдруг подумала, что жрец может обвинить ее в воровстве или еще каких-то низких способах присвоения. От такой мысли ее бросило в жар. Она даже не представляла, как доказать, что в руках ее всего-то структурная копия. Оставалось надеяться на доверие жреца к словам.
      - Эта вещь, Норн, совершенная копия, сделанная нашими мастерами в другое время, ведь только неразумный явился бы сюда с дорогим украшением, принадлежащим дочери Тимора. Мы пришли только вчера и очень мало знаем об этом венке, названном Голубая Саламандра. Мало, если не считать, что диадема могла быть изготовлена людьми со звезд и, вместе с красотой, сочетать в себе некоторые опасные свойства. Я буду откровенна во всем и надеюсь, ты не усомнишься в моей искренности.
      - Теперь ты похожа на жрицу неведомых богов. То будто не знаешь всем известного, то посвящена в удивительно многое. Хорошо, незнакомка, пока я не вижу причин не доверять тебе. Я выслушаю внимательно. Ответ Асты будет так же ясен, как твои вопросы. Почему молчит твой спутник? Даже аоттам не чужда аттлийская речь.
      - Там, где он родился, аттлийскую речь никто не слышал.
      После лингвистической прививки, полученной накануне, Грачев различал отдельные слова, однако ему скоро надоело разгадывать смысл затянувшейся беседы. Он отошел к балюстраде, повернувшись на запад.
      Солнце тонуло в малиновой дымке гор. Редкие облака вобрали тона горячей гаммы, их вершины сверкали в золотых лучах. Грачеву захотелось отречься от суеты и просто внимать краскам заката. Он позволил себе забыть диадему старого жреца, вещавшего о людях со звезд, и видел только гаснущее в последнем шаге солнце. Вдруг откуда-то из глубины родился звук. Он ширился, рос подобно водяному валу, мчащемуся на утес, на миг спал, и все святилище под ногами Грачева вздохнуло единым множеством голосов. В обращенном окнами на запад зале пели. Словно зов неба или песнь моря перед грозой звучал могучий хор. Проникнувшись им, Андрей был очарован, будто сам вознесен стройными голосами. Он видел торжественно гибнущий солнечный диск, медные, багряные всполохи над ним, остывающие облака и явление звезд. Лишь с последним аккордом, с последним колдовским отблеском за горами, он очнулся и услышал голос Эвис:
      - Змея не станет поедать свой хвост. Круг бытия повторится.
      - Эффектное пение. Несомненно, его слышали вечные. Им ничего не остается, как дозволить приход ночи и нового дня. - Оглядев террасу, он убедился, что они одни. - Ты весела, будто тебя мог порадовать жрец. Не верь священникам. Они лживы и до бессовестного практичны. Ваш разговор был пустым.
      - Здесь счет иной. Оставь свои сентенции. Он сказал все, что знал.
      - Так много?! Милая, ты до инфантильности доверчива. Люди во все времена не любили прямых вопросов. Если за Голубой Саламандрой кроется тайна, - а, похоже, это так, - очень глупо добиваться ее твоими методами. Меня прямо покоробило, когда ты выставила перед ним диадему. Хотя я не в ладах с местным диалектом, хватило видеть его физиономию.
      - Да, он был удивлен. Диадема принадлежит дочери правителя Аттлы, и я не совсем поняла, чего он ждал от меня сначала.
      - Поздравляю! Это очень похоже на наш первый провал! - В голове Грачева пронеслись самые неприятные из возможных последствий.
      - Уходим отсюда! - Не дожидаясь согласия, он направился к тускло освещенной лестнице.
      - Ты еще ничего не знаешь! - запротестовала Эвис. - Я должна продолжить разговор с ним.
      - Нет, Эвис Русс! Я не собираюсь вступать ни в какие отношения с семьей местного цезаря и вам желаю проснуться в своем теле! Идемте! Все, что имеет смысл, вы расскажете по дороге!
      Эвис пришлось последовать за ним. Беспрепятственно они спустились в зал, и вышли на улицу. В чашах у портала горели огни, там еще толпились некоторые из паломников. Колесницы покидали площадь, а рабы в белых одеждах мыли ступени и скамьи.
      Когда они свернули на пустынную аллею, Эвис решительно остановилась и сказала:
      - Теперь послушай меня! В святилище Асты нам ничего не угрожает, и я могу поручиться. Скажу даже наоборот: не нарушая всеми чтимых законов, мы можем здесь получить убежище, если по каким-то причинам нас станут преследовать сателлиты других храмов! Твои опасения напрасны! Что ты такого подумал?! Да! Он сначала опешил, увидев известную диадему! Но, клянусь, мне удалось убедить его, что эта вещь и украшение Ардеи совсем не одно и то же! Самое глупое, что мы можем сделать, - пуститься в беспричинное бегство. Вот тогда у Норна будет повод усомниться в моей искренности!
      - Да ты сумасшедшая! Исповедалась ему как отцу родному, а теперь заявляешь, мол, извини, все пути к отступлению отрезаны! - Грачев вернулся к скамье, и устало опустился на теплый камень. - Ну-ка, расскажи, о чем вы там беседовали.
      - Наконец к тебе возвращается твой неизменный здравый смысл! - Она села рядом и изложила разговор с Норном.

Глава шестая
Танец меча и начало талии