1

Он набулькал себе пятьдесят граммов. Выпил. Завинтил водочную пробку.

– Гулять потом начнем.

– А сейчас чего, совещание? – недовольно пробурчал Витек.

– Типа того. Разбор поведем.

По тому, как сказал, все поняли – Шрам переменился, это не тот Шрам, который их встречал пять минут назад. Притихли шуточки-подколки.

– Когда я завалился к Филипсу, тот уже лежал, остывая, с пикой в груди. – Шрам кинул локти на столешницу, сцепил пальцы в замок. – Не успел я оклематься, и двух минут не протикало, как влетели мусора и повязали.

– Я так и рисовал пацанам картину, что подстава! – Багор стукнул по плечу сидящего рядом Петро. – Менты и подстроили, братва! Верняк. Они, суки, по-другому не умеют.

Багор был зоновским знакомым Шрама. Полтора месяц назад он сам вышел на Серегу, сказал, что прослышал о Шраме от людей во Пскове, про то, что Шрам подмял под себя всю виршевскую братву, круто взлетел. И Багор отправился в Вирши, потому как надоело шастать одиночкой, время нынче не то, по уму прибиться к кому-нибудь. Встретились. Понятно, Багор не просил (просить, не важно что, – западло, роняешь себя), а предложил Шраму свои услуги. Сергей прикинул, что, в общем-то, парень толковый, и согласился. Да и на хрен такому шрамовской анкеты на стороне гулять? Багор легко влился в текучку, без труда сошелся с остальными орлами и как-то плавно за какие-то полтора месяца сделался одним из теплейших Шрамовых помощников.

– Мусоряги слепили. Это их темы!

– Зачем им? – посмотрел на Багра Жуф.

– Чтоб нас сшибить лбами. Мы передеремся друг с дружкой, шмалять друг по другу начнем, поле и очистим. А они хозяйство приберут под свою мусорскую крышу. Обычные дела, я говорю.

– Может, оно и так, Багор, – вновь заговорил Шрам, – может, и мусора за ширмой стоят, да вот, маракую я, Филипса грохнул кто-то из своих.

– Из братвы? – уточнил Петро.

– Из самой что ни на есть. Из знавших, что мы встречаемся с Филипсом. Знали пятеро…

– Мы то есть? – быстрее прочих доковырялся Жуф. Догадку он сопроводил плавным обводом пятерни сидящих за столом, потом отдельно указал на Колобка. Хотя Колобок получался шестой, да никак не мог быть замешан, уже потому, что возвернулся только вчера, неделю проторчав в Таллине.

– Я был у Филипса в доме. Видал, как это выглядело. Как и где он лежал. К нему подобрались вплотную, он никак не ждал подляны. Короче, пику в него воткнул свой,

– Фил часто дверь не запирал, – сказал Жуф.

– Если кого-то ждал, – добавил Ридикюль.

Этот боец один из немногих ворочался в команде Сергея с самого начата. Под чутким руководством Шрама именно он с год тому назад заломал мандат на Виршевский нефтекомбинат, впендюрив барыгам куклу. А дальше уже Шрам разводил раскатавших губу прикупить комбинат америкосов и отпихивался от липнущих к куску хвостов.

– В тот вечер он ждал Шрама. А забраться к нему мог любой. И взять врасплох.

– А чего ты отмазываешься, Жуфа? – вкрадчиво поинтересовался Багор. – К тебе предъяв пока не было, а ты уже отводишь. Шрам всего и сказал, что грешит на кого-то из нас пятерых. Чего ты задергался?

– Ты чего, на меня гонишь?! – привстал с лавки Жуф.

Жуф смотрелся в сторожевой хибаре самым неподходящим к сельской обстановке макаром. В костюме, при галстучке, в лакированных ботиночках, которые, правда, не справились избежать жирных поцелуев местной грязи. Жуф всегда разгуливал таким франтом. Как понимал Сергей, Жуф лепил себя под героев штатовских гангстерских фильмов о тридцатых годах. Любил швыряться деньгами, заставлял себя хавать джаз, смолил сигары, тянул виски, улыбался одними губами и старался говорить отрывистыми, емкими фразами. Ну это его игра, а так-то парнишка башковитый. Когда требуется разгрызть крепкие задачки, Жуф незаменим. Котелок варит исключительно. Идеи его, как правило, чумовые, с сумасшедшинкой, но, как правило, именно его идеи и кладутся рельсами в конкретные планы. И стрелять приладился Жуф хорошо, просто шикарно.

– Ну-ка, погодите! – прервал нарастающую схлестку Шатл и, чтобы вернее «погодили», хлопнул ладонями по коленям. – Я вот чего не пойму, Шрам. Найдутся же еще люди, к которым Филипс мог повернуться спиной. Кроме пятерых. А узнать, что вы встречаетесь… Ну, кто-то сболтнул по дури, тот же Фил, кстати. Пасти могли. Телефончики прослушивать.

– А ведь правда, Шрам… – подхватил Ридикюль.

На Сергея обратились глаза всех пятерых.

– Правда, да не вся. – Сергей до поры не разбивал перепалку бойцов, ему любопытно было послушать, но раз опять вспомнили об отце родном. – Правда в том, что яма была вырыта под меня. Фил занадобился только для того, чтобы повесить на меня мокруху. Кстати, на месте Фильки мог оказаться любой из вас, доведись мне встречаться с глазу на глаз в месте, подходящем для мизерных распасов, не с ним, а с другим…

При этих словах кто-то поерзал, кто-то дернул башней, кто-то нервно проскрипел мизинцем по щетине. Проняло. Представили маслину, что просвистела у виска.

– Причем знать надо было не только, что мы с Филипсом забили стрелку, а точное место. И откуда я намылюсь канать, чтоб отследить выезд. Причем надо было быть уверенным, что мы не перепишемся на другой день. Что у меня или у Филипса не сыщутся дела посрочнее. Ну, да мало ли чего могло вмешаться. Короче, для такой уверенности требовалось быть в курсе, что наш с Филипсом базар никак не переносится на завтра. То есть врубаться в неотложность наших дел. Так что не катит тема, будто кто-то проболтался ненароком бабе или за столиком в кабаке. Слишком о многом надо было проболтаться. Также и с прослушкой, которую кто-то там поминал. Долгонько ж нас тогда слушают, что так, до косточек, изучили. Потом, все эти прослушки и проболтки – очень мудрено. К чему накручивать виражи, когда имеется простое, все сразу ставящее по местам объяснение. Среди нас гнида. И только пятеро были в курсе всего того, что я перечислял…

– И ты не разделяешь стукача и убийцу на двух человек? – Жуф еще раз показал, что соображает проворно.

– Тогда у нас уже получается два внутренних врага. Натуральная бригада чужих в бригаде своих. Один, который стучал, другой, который Филипса запырял. А прирезал, падлой буду, свой. Никогда я не поверю, что Филипс дал чужому подобраться вплотную. Не до бана ли гнид для нашей дружной компании? Даже верить не хочется, что их может быть цельных две штуки. Да к тому ж зачем кому-то заморочилось вербовать двух, когда один может управиться со всей работенкой…

Сергей замолчал. Дотянувшись, позаимствовал из газетного кулька, что держал в руках Петро, горсть жареных семечек.

Петро вечно грыз семечки. Подсевши на них конкретно. На Петро был возложен порядок в Виршах: собирать оброк, разбираться с залетными, улаживать непонятки с барыгами, гасить отморозков… ну и в том же духе. Шрам называл его про себя городским «черным полицмейстером». Петро справлялся с проблемами одной своей афишей. Он выглядел так, как фраера вдут от работников его профессии: поперек себя шире, кулачище с кирпич, короткая стрижка, стеклянный взгляд исподлобья. И не для пущей убедительности, а потому что нравилось, Петро расхаживал везде и всюду в «адидасовском» костюме. Интеллектуалом Петро вряд ли бы кто прикололся поименовать, даже чтоб польстить. Но интеллект от него и не заказывался.

– Я не понял, – произнес хозяин семечек, – почему только из пятерых-то?

Никто ему не ответил. Зато с жаром заговорил Багор:

– Менты, суки! Люди, они это! Чую! – Багор стукнул себя кулаком в грудину. – Не наши уроды, ясен хрен. Питерские. Из тех, что крышеванием промышляют. Прижали кого-то, они ж умельцы материал на людей нарывать. Типа, «посадим», а кто-то стух, наложил в штаны и продал, шакал.

– И на кого, по-твоему, нарыли? – спросил у Багра Ридикюль, гоняя по столу хлебный шарик.

– Ты на меня не косись! Я зону топтал, от мусоров меня блевать тянет, я лучше в петлю, чем с мусором даже просто заговорю. Понятно?

– При чем тут менты? – скривился Жуф. – Они б на жмурки не пошли.

Багор взмахнул рукой:

– Ха! Ну, ты сказанул!

– Так кто же нас предает, Шрам? – тихо и отчетливо сказал Шатл. Это был второй и с конца Фила последний бригадир из тех, кто под флагом Сереги прижимали Вирши к ногтю. За минувший год из дебелого рохли он обратился в дебелого умника, умевшего и тормозить, и обходиться без тормозов.

Все примолкли. Опять десять пар глаз сошлись в торце стола. В наступившем молчании громко скрипнул стул под откинувшимся на спинку Шрамом.

Сергей учел: очевидно – четверо из пяти всерьез пока не впоролись, что сидят рядом со сволочью, который порешил их кореша и сдал с потрохами всех остальных. Может быть, каждый надеется, что Шрам понагнетает и вывернет базар наизнанку, типа «все указывало на вас, все очень умело подстроили, на самом же деле, пацаны, вы ни при чем, а было так…» Пятый же… Кто знает, что творится на душе у пятого. Но внешне он ничем себя не выдает. Наверное, извилинами прядет – Шрам мазурит его на понт, как раз и добивается, чтоб нервишки не выдержали и он бросился, разоблачая себя, в окно. Посмотришь, приятель, так ли это…

– Сперва я прикинул, – Шрам шелушил позаимствованные у Петро семечки пальцами и по одной отправлял в пасть, – что можно будет вычеркнуть лишних, кто тем вечером от семи до восьми тридцати болтался на виду и никак не мог оказаться у Филипса. Или, как говорят мусора, у кого имелось алиби.

На слове «мусора» Багор презрительно хмыкнул.

– Вроде бы железные отмазки имелись у троих. А у двоих их не было. – Шрам пригладил накладные усы.

– У кого же; у двоих? – не выдержал Шатл. Умел он тормозить и отпускать тормоза, а вот выдержке питоньей пока не научился.

– Жуф собирался в Питер, в казино…

– Туда и ездил, – вставил Жуф, возившийся с галстучным узлом, ослабляя его.

– Один?

– Сначала один, потом уже в кабаке, ну, после казино, бабу зацепил, поехали с ней на жилплощадь, что я в Питере снимаю.

– Вот первый человек без алиби. Второй – Багор, который катался в Колпино.

– Я к Угрю ездил! Ты ж его знаешь! – Багор привстал.

– Знаю. Угорь – твой кент. Не меси тесто впустую, Багор. У меня к тебе без гнилых подъездов. И вообще я прописываю, как разбирался, не более.

– Ты так серьезно всех нас просматривал? – опять сбил разговор на себя Шатл. – Как же ты из крытки вызнавал? Или не в первый раз так выбираешься?

– Тебе не все равно «как»? Ты к ответу меня призываешь? – Шрама начинали злить дерганья Шатла. – А ты считаешь убийство кореша – не серьезный повод для серьезного разбора? Гниду вычислять не надо, оставить его в колоде?

– Это я… просто так… – Шатл стушевался и заткнулся со своими полупредъявами.

Шатл и Ридикюль официально и по жизни возглавляли возникшую при нефтеперерабатывающем комбинате посредническую фирму «Вирнефть», куда первоначально и заходили представители деловых партнеров комбината, а потом уже оттуда направлялись в дирекцию. Ридикюль – по рождению Игорь Гречкин – занимался финансовыми вопросами; Шатл – всеми остальными. Гречкин был нетороплив в движениях и мыслях, даже несколько тугодумен, но не во вред итогам размышлений, Шатл – энергичен, неугомонен, непоседлив и незаменим при работе с питерскими чиновниками. Ридикюль похаживал в бассейн и тренажерные залы; Шатл считал спорт пустой тратой времени и выбрасыванием жизненных соков на ветер. У них хорошо получалось работать на пару, и Шрам не мог припомнить, когда в последний раз возникали серьезные проблемы по комбинату.

– Троих, казалось, можно сбрасывать, – вернулся Шрам к разговору. – Витек с семи обретался в семье. Фикса задержался в офисе, до десяти часов помогал Светке с делами. Петро со своими орлами ужинал в «Черном капитане».

Парней заметно удивляла его осведомленность. Но пахан должен все про всех вызнать, если внутри завелась сука, и это грозит бедой людям и делу.

– «Черный капитан» от Филипсова дома в десяти минутах ходьбы, достаточно было отлучиться в туалет. Ридикюль дома завалился спать, заперев дверь, чтоб дети не мешали, а этаж у них первый, и дрых до позднего вечера. Светка для Шатла тоже не алиби. Короче, ни чего путевого с алиби не выходило. Я решил никого не скидывать…

– Ты прям как тот ментяра-частник из телевизора, – не выдержал долгого молчания Багор, – который коротышка при усах и капитана за собой таскал. Буржуев тот классно разводил.

– Короче, как было вычислить иуду? – Сергей в очередной раз обвел взглядом сидящих за столом. – Я подумал зайти с другого конца. У иуды есть хозяин. Который и заварил этот чифирь. Который давал инструкции. Который наобещал своему пристебаю наградные бабки и теплое, как очко с подогревом, место в новой команде. Короче, надо было замайстрячить так, чтоб иуда связался с хозяином. Хотя бы по телефону.

Оставив печку, к столу подошел Колобок. Встал за спинами Петра и Багра.

– Ждать, свяжется или не свяжется сам, можно было бы долго. Пес их знает, как они там договаривались. А время дорого. Короче, надо было подтолкнуть.

Потрескивали дрова, нет-нет, как бывает во всех деревянных домах, где-то что-то само собой скрипнет или проскрежещет, иногда с трассы доносит рев проносящихся мимо тяжелых машин.

– Вчера я позвонил каждому из вас и зазвал на сегодняшнюю встречу. И сделал не большую прибавочку для каждого. Так, легкий намек, чтобы сложилась мысль, будто я срываю с кичи в бега. Иуда должен был задрыгаться, ведь хозяин убедил его, что Шрам из крытки живьем не вылузгается. А Шрам собирается на скок. Знает ли хозяин? Может и не знать, поэтому иуда обязательно должен был отсемафорить ему. Во-первых, предупредить, во-вторых, спросить, что же ему теперь строить.

Колобок переместился к Шраму. Взял пачку, что лежала перед Сергеем, выбил сигарету. Закурив, остался возле Шрама.

– Сработало.

И так в хибаре стояла тишина, теперь она застыла, как вода застывает в морозилке. Керосиновый огонь шалил тенями по стенам, пробегал по напряженным суровым лицам.

– Ридикюль, куда ты звонил сразу после нашего разговора?

– Падло! – вскочил Багор. – Урою!

Рука зоновского знакомого Шрама рефлекторно метнулась к пустому сейчас карману брюк, в котором Багор обычно таскал финку.

– Сядь! – Шрам обошелся без крика, но его голос стоп-краном притормозил разгон зоновского знакомца. – Сядь, Багор, и сиди, не прыгая.

Ридикюль, попавший в пересечение взглядов, опустил голову к клеенке.

– Ну чего, Ридикюль?

– Ты же и так в курсе, Шрам.

– Ты ребятам объясни.

– В «аэрофлотовскую» кассу. – Ридикюль оторвал голову от цветков на клеенке, чтобы пройтись глазами по глазам своих товарищей. Напарываясь в лучшем случае на недоуменный взгляд. Багор отвернулся и что-то прошептал, слышное одному ему.

– Слинять намылился, – выдавил сквозь зубы Петро.

– Нет, – спокойно ответил Витек. – Я хотел отправить семью. Когда Шрама взяли, я раздумывал над ситуацией. И пришел к выводу, что Шрама подставили, чтобы в тюрьме убрать, а нас собираются разбомбить и прибрать наше дело. Я еще надеялся, что Шрам выйдет на волю и все образуется. Когда Шрам позвонил мне, и я понял, что он уходит в бега, то есть мы, скорее всего, останемся одни, мне стало ясно – не избежать войны…

«А иуда неплохо держится, – отметил Сергей, – глазом не моргнет. Верит, что выкрутится?»

– Вот я и надумал отослать домашних из города на месяц-другой. Все. Чего еще сказать?

– Чего ж ты нам ничего не говорил? – выстрелил вопросом Жуф. А если бы оставался на кармане ствол, то, может быть, и в натуре шмальнул бы.

Ридикюль только пожал плечами.

– Семья – дело святое, – произнес Шрам. – А ты, Шатл, тоже к семье сорвался после нашего разговора?

– Я?! – вскинулся Шатл.

– За тобой проехали до Питера, а там ты оторвался. Умело, надо сказать.

– Кто это за мной ехал?

– Что поменяет, если ты узнаешь, кто?

Обескураженные пацаны переводили взгляды с Ридикюля на Шатла.

– Я не сразу сорвался. Почему сразу? – Шатл занервничал, заелозил по лавке. – Не срывался вообще. Вышел себе не спеша, сел, поехал. Не уходил… Ну, оторвался, да! Сидят на хвосте… Мало ли, менты…

– Куда, тебя спрашивают? К кому помчался? – грозно надавил Багор. – Колись, паскуда!

– За паскуду с тебя спрос будет! – Шатл попытался встать, но на его плечи, придавливая, упали руки Колобка, переместившегося ему за спину.

– Чего ты юлишь? – сказал Сергей, крутя кончик фальшивого уса. – Вываливай правду, деваться тебе некуда.

– Шрам, – Шатл приложил ладонь к груди, – бля буду, личные дела! Никакой подляны, свои заморочки. Разве ты их не знаешь?

– Ничего я не знаю, – покачал головой Сергей. – Говори. С кем и зачем встречался после нашего разговора?

Говорить Шатлу не хотелось. Но деваться действительно было некуда. И он начал выдавливать из себя слова:

– Недавно я подсел. На кокаин. Ну, вот вышла такая запара! Бля буду, соскочить хотел. Пробовал не раз, но срывался. В тот день тоже дома не было. А разобрало после твоего звонка, невтерпеж. Ну, и поехал за дозой. Затариваюсь в Питере.

– За марафетом гонял? – Багру захотелось уточнений. – У кого берешь?

Шатл не отреагировал на слова Багра.

– Марафет, значит, – задумчиво проговорил Шрам. – Ты не рядовой бычара, ты на должности… Ладно, с этим после разберемся. Жуф!

Жуф сидел между Шатлом и Ридикюлем. Он вырвал ноги из-под стола и попытался опрокинуться на спину. Наверное, задумывал прорываться к окну – а куда еще? – вышибать стекло подвернувшимся под руку тараном, хоть той же керосинкой, и драпать к машинам. Но упал он прямо в объятия Колобка. Колобок, чтоб забылись глупости, вывернул Жуфу руку и положил головой, как на плаху, на лавку.

Что ж, Жуф держался до последнего. Но, как собака распознает малейшие интонации голоса хозяина, он безошибочно распознал смертельную угрозу в голосе Шрама, и не выдержали натянутые до предела нервы…

2

Жуф поглаживал вывихнутую руку и слушал сам себя. Слушал вместе со всеми.

К еде и недопитой бутылке на клеенке добавился теперь магнитофон. Магнитофонная головка снимала звук с кассеты, которую в условленном месте оставили люди Андрея. Шорохи электронного происхождения, попискивания и шум, похожий на прибой, не мешали разбирать голоса говорящих:

«– …Он так сказал. Уходит.

(Небольшая пауза.)

– Тогда придется зачищать самим. Он хотя бы намекнул, где стрела?

– Нет. Но должен же объяснить. Наверное, позже скажет.

– Хорошо. Как только узнаешь, сразу звони. Бригада будет готова к выезду.

– Ая?

– Тебя не заденут. Будут предупреждены.

– Может, мне тогда вовсе не поехать?

– Нет, можешь вспугнуть. Поезжай. Не бойся, сработают чисто. Ну, желаю удачи.

– До свидания…»

Палец Колобка вдавил кнопку «stop».

– Потому я и не сказал сразу, где именно мы встречаемся, – сказал Сергей. – А устроил эти таинственные сотовые игры. Кстати, Жуф, тебя б убрали вместе со всеми. Не понимаю, на что ты надеялся? Жуф промолчал.

– Голос твоего нанимателя я отгадал. Кому ты продался, мне ясно. Давай колись, как и когда тебя подписали.

– Кому он стелит, Шрам? – Багор с момента разоблачения суки ходил кругами по комнате, ни разу не присел, курил одну за другой.

– Потом. Я его хочу послушать. Интересно мне, понимаешь, как становятся иудами.

– Да просто, – глядя в сгустки темноты под потолком, до которого не доставал керосиновый огонь, усмехнулся Жуф. В его поникших плечах и голосе поселились обреченность и безразличие. Даже костюм, казалось, потерялшик, – Играл как-то в казино. Уж под утро дело шло, башка совсем не варила, даже не мог сообразить, в наваре я или в минусе. Направился в бар. Подстаканить мозги под расклад…

– Чего? – вырвалось у Багра.

– Одним словом, засел в баре. Не помню уж, как завязался с одним типом. За рулетку, за «блэк-джек», то-се, вообще о том, во что и как надо играть. Понятно, добавлялись какими-то коктейлями. Знаете, братва, – Жуф неожиданно заговорил горячее, – он мне что-то подмешал. Это просто было сделать, я ж не ждал от него…

– Короче давай, – перебил Шрам.

– Ты не оправданку нам выкатывай, амнуху не получишь, катай по теме, сучонок, – добавил Багор.

– Я б с простой балды так не завелся, вот я к чему. – Жуф смотрел на Шрама. – Склинило конкретно. Я слушал его лабуду, верил. Он мне начал развивать, что настоящая игра – эта та, где результат зависит от тебя, а не от шарика, расклада или…

– Короче! – потребовал Шрам.

– Поехали, говорит, покажу, где ведут настоящую игру. Поехали. На какую-то малину. Люди там сидят… не помню сколько, много. Разные люди. Резались в коробок. Знаете? – Жуф вытер выступивший пот. – Я подсел к игре, попробовал по маленькой и завелся…

– Значит, ты проигрался? – ускорил процесс Шрам, перескакивая через лирику. – Типа, «он выбивает шестьдесят, думаю, перебью легко, стучу и выкидываю прогар…»

– Да.

– Чего ж ты к нам не пришел! – подскочил к ему Багор, сбоку заглянул в глаза. – Выкупили бы тебя, урода. Но без падлы бы обошлось!

– Я не деньги просрал.

– А что?

– Нет, вернее, сначала продул все шиши до донышка. Потом зашел на отыгрыш всего…

– Не тяни, что ты ставил?! – не выдержал Багор.

– Американку.

– Ну ты дебил! – выдохнул Багор.

– Я же говорю, подмешали, сыпанули.

– Казиношному подпевале прохерился? – спросил Шрам.

– Нет, другому. Павлом зовут.

– На большом пальце правой клешни не хватает фаланги, – то ли спросил, то ли констатировал Шрам, постучав себя указательным левой по ногтю того самого пальца.

– Точно. – Жуф понял как вопрос. – Ему.

– Шестерка того папика, на которого ты стал ишачить. Что потребовали от тебя за американку, ясно.

– А что мне было делать, братва?

– В петлю, – серьезно ответил ему Ридикюль.