Об издании

1

С отчаянными вздохами я энергично двигала бедрами вверх-вниз, изо всех сил, как и учили. Я ждала, когда же все это кончится, ведь поза было до одури неудобной. Вернее нет, не то чтобы неудобной, просто так долго в одной позе я еще не извивалась. «Все! – простонала я. – Я так больше не могу! Баста!». Ко мне наклонилось раскрасневшееся и обескураженное лицо Людки: «Что, подруга? Кончила?». Мы обе прыснули от смеха и завалились на тренировочные коврики. Тренер кружка по интересам, как я его называла, – с нарочитым названием «Раскрой свою сексуальность» кошачьей прытью подскочила к нам с громким «Т-ссс..!!!» и всем своим недовольным видом показывала наше скорое асексуальное будущее. Простите, Эльвира Сексу… Андревна! Мы не нарочно, просто и вправду сил нет. Сдаемся!» – пока я расшаркивалась пред светилой, Людка уже скомкала коврик в бесформенное нечто и направилась к выходу. Глупо улыбаясь и пожимая плечами, я посеменила за подругой. Так досрочно закончился наш остро-сексуальный образовательный курс.

Позднее в кафе мы еще долго смеялись над этим событием. В силу своей оправдательной ущербности я хотела как-то смягчить нашу беспардонность и невежество. Эльвира Сексуаловна (именно так называли мы между собой эту сухонькую жилистую женщину с блаженными ремарками о сексе всемогущем) искренне хотела всех нас превратить в богинь. За деньги, разумеется, и немалые. Но ее, посвященную, всегда раздражали такие дурносмехи, коими мы оказались на нашем последнем занятии. Последнем, потому как после нашего привселюдного надругательства над упражнением, раскрывающим нижнюю чакру, мы не имели ни малейшего шанса быть реабилитированными.

– И все-таки, зря ты так, Людка. Она же так переживала за каждую из нас. Подумать только, 100 баксов впустую! – я, как всегда, успела подсчитать сумму ущерба и с горя сербнула мохито прямо из стакана.

– Да брось ты! – отмахнулась Людка, не выпуская коктейльную трубочку изо рта. – Сексуальность у нас в крови! И потом, как минимум 50 баксов за 2 занятия она отработала. Теперь ты знаешь, где у тебя самая нужная чакра, и что для ее бесперебойной работы ты должна в день подрыгать попой не менее 150 раз! – Людка снова прыснула, видимо, вспоминая мою работу над чакрой, и пустила пузыри.

– Веселитесь девчонки? – Васька подошла как всегда вовремя. – Ну рассказывайте, что там у вас стряслось? Людка так смеялась в трубку, что я уже пожалела, что не согласилась пройти с вами пресловутый курс повышения сексуальной квалификации. Там и правда у вас так весело?

– Не у нас, а у Эльвиры Сексуаловны! – подытожила Людка, дунув на свой огненно-рыжий локон, небрежно соскользнувший не левую бровь. У нас еще 3 занятия осталось, сходи с Дашкой. Вот кому-кому, а ей точно не помешает найти здоровый контакт со своей сексуальностью.

Дашка – маленькая и пухленькая женщинка, как мы называли нашу подругу, была самой сдержанностью, правильностью и тактичностью во плоти. Каждая из нас в ее присутствии чувствовала себя непременно пошлой, безнравственной и безответственной – и это как минимум. Она была словно балласт снисходительности в этом бренном мире. Тургеневская барышня, сошедшая с нетленных страниц и всему происходящему дающая свою единственно верную толерантную трактовку.

– Куда это мне следует непременно пойти? – Дашка казалось соскользнула с летнего зонта на террасе, внезапно и безапелляционно. Мы с Людкой уткнулись в свои коктейли, глупо улыбаясь и нервно дергая руками в приветствии. Васька же, как и много раз до этого, приняла весь удар на себя.

– Да вот, подруга, говорят, нам с тобой нужно сексуально развиваться. Идешь на передовую? Девчонки стратили давеча, и у нас есть шанс показать, наконец, кто тут по-настоящему заслуживает сексуальных регалий.

Вот умела Васька сгладить любую даже саму неловкую ситуацию. Она была из тех девушек, которые не теряют лицо ни при каких обстоятельствах. В самом пекле военных действий, эта стройная брюнетка с идеальной осанкой и завидным английским спокойствием могла бы рассуждать о плюсах и минусах алых и белых роз, вводя соперников в интеллектуальный ступор и пожиная победные плоды своего превосходства.

– Ах, вы опять об этих ваших штучках, – Дашка скривилась, всем своим видом показывая, что не желает участвовать в этом срамном обсуждении.

– Ну почему же штучках? – активизировалась Людка. – О штучках мы еще не начинали говорить. До штучек мы не дозанимались, Майка не дотерпела, хотя Эльвира Сексуаловна обещали-с нам подсобить в более глубоких тренировках.

Людка особенно тщательно чеканила слово за словом, радуясь каждому неловкому подрагиванию мышц на лице Даши. До чего же эта прямолинейная дама любила поиздеваться! Казалось, в этот момент в Людке просыпался громадных размеров комплекс непревзойденности и с его помощью она лихо расправлялась с прочими сомнениями и неполноценностями у оппонентов. Дашка еще больше сконфузилась и пролепетала:

– Надеюсь, вы не для этого меня сюда позвали? Могли бы и без меня обсудить все ваши бурные пошлости.

– О! Бурные пошлости. Ох, шалунья! Какие только аллегории вы подбираете, скромница! – Людка никак не могла угомониться, поэтому инициативу перехватила я.

– Да нет, Даш, не переживай. Мы просто так давно не виделись. Я бы сказала, что нас всех бурно захватили любовные отношения, и времени на посиделки совсем не остается. Непорядок. Ведь мы же 14 лет бок о бок. Неужели какие-то там мужичонки в труселях и с разбросанными по квартире носочными недоразумениями могут так запросто расстроить женскую дружбу?

– Ну какие там труселя и носки, Май? Не знаю, как у вас, у меня по этой части все схвачено. – и тут Дашке удалось выйти в белом на передовую идеального ведения хозяйства.

– Ой, и у меня схвачено! – вновь вмешалась Васька. Раз схватила носки – в окно, второй раз схватила – в окно. На третий все холеные комочки под кроватью улетучивались без моего назидания. – Васька, разумеется, разбавила носочную тему своими шутками, но я уверена, что в сознании Дашки я навеки укоренилась засранкой.

– Нет, ну правда, давайте чаще собираться, а? Вот сегодня же смогли все выкроить полчаса на встречу? И это несмотря на, уверена, громадье планов у каждой из сторон!

– И несмотря на носочки! – Людка никак не могла соскочить со своей драйвовой нотки и, подмигивая, пускала пузыри в мою сторону.

– На самом деле, мы-то всегда за, Майка. А вот как раз тебя днем с огнем не сыщешь на наших тусовках, да, девчонки? – Васька даже не пыталась прикрыть обиду в голосе, – Вечно у тебя какие-то неотложные дела и прочие нелепые отговорки. Я вообще удивляюсь, как это ты с Людкой собралась на какие-то курсы. Ведь ты же не отлипаешь от своего мачо вот уже три месяца!

Разумеется, в чем-то Васька была права. Я действительно пропала из виду на какое-то время. Да что там… Я просто растворилась в нем… Одном… Если в период знакомства и ухаживаний мои девчонки ловили каждый мой вдох и выдох (обсуждали, поддакивали, спорили, советовали и просто по хорошему завидовали), то после фактического начала наших серьезных с ним отношений весь мир остановился. Мой мир. Мои гулянки, секреты, чаевничания до утра и поиски девичьих приключений. Да что там девичьих! Теточных уже! Мы, все вчетвером, были уже давно не теми озорными девчонками, которыми познакомились 14 лет назад на первом серьезном задании под кодовым названием «достаточно ли ты не тупая, чтобы прорваться и поступить таки в эту гимназию?». Мы оказались однозначно не тупыми. Васька оказалась самой главной нетупой, набрав высший бал. Дашка чуть более тормознутой (во втором десятке зачисленных), ну а мы с Людкой, конечно, туповатые, но не безнадежные по мнению комиссии. Я так и вовсе пасла задних, зажевывая обиду подкошенной отличницы (именно таковой я считалась в своей прежней школе). Тут же, в гимназии, на виду у признанных светил умственного отличия, я была даже не середнячок, а нечто хуже, но с периодическими проблесками трезвой мысли (как шепотом поделился главный экзаменующий на ухо своей блондинистой коллеге). Блондинистая потом еще долго гоняла меня по истории, замешанной на химии и приправленной математикой, и в конце моего грандиозного краха (всего 2 верных ответа из 10!), видимо, заметив таки предательскую скупую слезу отличницы в уголке правого глаза, выдохнув, подытожила: «И за что только вам там пятерки ставят?». В последующей своей школьной и уже университетской жизни я не раз слышала подобные риторические вопросы (искусство тупить в самые ответственные моменты моей жизни является моей отличительной особенностью), но тот первый блондинистый выдох как-то мне особенно дорог. Именно после его разрушительного действия и моего последующего рыдания в коридоре ко мне подбежали враз все – Васька, Дашка и Людка – и стали успокаивать наперегонки. Знала бы я тогда, что Васька была самой лучшей нетупой (но тогда об этом даже сама Васька не ведала), ни за что бы не позволила ей присесть рядом. Но я наивно полагала, что все они – такие же лузеры как и я сама, и что им Блондинистая куда жестче плюнула в душу, нежели мне. Я с благодарностью приняла их успокоительные маневры, и мы все по-девчоночьи перезнакомились. В дальнейшем, после обнародования списка зачисленных, было и «разоблачение» Васьки, и ликование Людки, и праздничный ступор Дашки и… снова мои рыдания, когда я увидела свою фамилию, написанную неровным почерком уже от руки (видимо, Блондинистой, ну а кем же еще?) в конце списка. Но на тот момент мы уже настолько сдружились, что всей душой переживали друг за дружку. И после всех испытаний значимое для всех событие мы совершенно откровенно отмечали лимонадом с сухой вермишелью вприкуску в ближайшем парке. Какие были времена… Так вот, с той самой сухой вермишели и до сегодняшнего пьяняще-освежающего мохито мы были абсолютно неразлучны! Я могла заявить это со всей ответственностью! Нас не рассорили ни первые бойфренды, ни разные универы, ни диаметрально противоположные профессии. Васька стала ведущим специалистом в области IT-технологий. В ее этих внутрипроцессорных дебрях я со своими гуманитарными подробностями и рядом не валялась! Дашка зарылась в бухгалтерии, а Людка и вовсе забросила все эти «наумняченные» должности и подалась со своей формальной «вышкой» в собственный бизнес. Даже более серьезные пассии, которые со временем, что разумеется, появились у нетупых смазливых девчонок, не выбили из колеи нашу сбитую женскую коалицию. Мы продолжали любить и обсуждать друг друга с завидным постоянством. Мы были разные как дни недели, как буквы в алфавите, как 4 звезды в разных отелях мира! Но мы были такие же одинаково долгожданные друг для друга, как вдохновенно-приятные слова о недельном отдыхе где-нибудь в теплых краях, разумеется, с all inclusive. И вот ОН поcмел позариться на вот этот all inclusive! Одной лишь фразой «Давай жить вместе» он разрушил нашу девичью идиллию, поселил хаос в моей голове и сделал из меня нимфоманку. Вернее, уверенно стремящуюся стать ею…

– Эй, ты чего? Что за выражение лица? – Васька ткнула меня локтем в бок, не дав мне закончить собственную мысль о своем неопределенном настоящем. – Тебе стыдно стало или ты делаешь вид, что это не про тебя? Что это не ты увиливала от наших встреч? Я столько всех вас собрать пыталась!

– Да нет, ты права. Но не очень. – да, я умела заниматься словоблудием… – Если не могла, значит, действительно было что-то серьезное. Ну, вы же понимаете? Вон, я Дашку тоже не могла на сегодня выцепить. То одно, то другое. – я также прекрасно научилась уходить от темы… – Но в результате ведь, сейчас мы все вместе? Ура! Да здравствуют последние дни уходящего лета! Давайте чокнемся.

Чокнулись мы в тот день изрядно. Но хвастать решительно нечем. Васька пообещала сходить на курсы повышения сексуальности, забракованные нами (она подумала, что апгрейд в этой области даже самым продвинутым пользователям не помешает, тем более, что этот апгрейд проплачен). Дашка, казалось, осталась при своем пуританском мнении, но после второго коктейля стала более откровенно подхихикивать. А Людка так «напузырилась», что ее, веселящуюся и радостно восклицающую о «чакроментальной» (и как она тогда выговаривала это слово?) осознанности каждого, мы еле дотащили до дома. Я же, придя домой позже обычного, с хмельной улыбкой на лице, получила дозу такого сексуального внеурочного заряда, который по силе позитивных эмоций мог сравниться разве что… с первым в твоей жизни all inclusive?

2

С Гением я познакомилась в самый тривиальный период своей жизни. Я как раз порвала с типичными отношениями, которые бывают у многих девушек в этом возрасте, и неистово «зализывала раны». Типичные – это когда мужчина в твоей жизни как бы есть, но фактически его как бы все-таки нет. То есть, зубная щетка, пара рубашек и дежурный рюкзак в прихожей – имеются, но их законный правообладатель чаще отсутствует. Рубашки я себе оставила…

Плакала недолго, но громко. Я всегда так плачу. Чтобы всем-всем было горько от того, что так горько мне. Чтобы кто-нибудь обязательно подошел, сгреб в охапку и прошептал: «Успокойся, дурочка, я – рядом». А я бы отмахнулась от объятий, смахнула бы крокодильи слезы и выставила бы из ванной… до следующего акта сгребания. Но в этот раз рыдала я безутешно и успокоилась сама. Мне даже понравилась такая самостоятельность. Еще больше она понравилась соседке-барабанщице, которая полчаса молотила по трубам в такт моим всхлипываниям. Дело было поздно ночью…

На следующий день, невыспавшаяся и припухшая, в заношенных джинсах и растянутой майке, я вышла за ведром мороженого. Опять типично, но все же. Путь был недолгий и я решила проскочить мимо всех любопытствующих – лицезреющих мою «бессонность». Хотя, чего я вру, мне было абсолютно плевать, кто и что обо мне тогда подумает. Я шла уверенной походкой женщины, пославшей все «к…», «на…» и «в…»! И я упала. Я растянулась прямо перед магазином – нога вправо, нога влево, пузо вперед – на чьем-то долбанном недожеванном мороженом! Очки, надежно прикрывающие мою «синячность» вдребезги крякнули под тяжестью моей же собственной груди выдающегося первого размера (да! В положении пузо наземь, она таки была выдающаяся!). Толпа ублюдков, употребляющих «не отходя от кассы», взорвалась диким хохотом, а я, мысленно пожелавшая гореть всем в аду, неуклюже поднялась и робко зафутболила сломанную линзу ближе к урне. Похрамывая, я продолжала вытирать грязные саднящие руки о джинсы и ступать по ступенькам навстречу укрытию. Укрытию от хохота и ублюдочных комментариев: я сделала их день! Еще бы! Они даже знали, как это произносится на английском, интеллектуалы… В магазине я надеялась перевести дух, осмыслить ситуацию и перекрутить раз 300 в мозгу этот фееричный позор. Ну как меня угораздило? Ка-ак?! К тому же это не только очень стыдно (когда девушка под 30-ть раненым мешком валится на землю), это еще и очень больно! Старенькая уборщица магазина, которой также как и прочим посчастливилось стать свидетельницей грандиозного падения, даже ойкнула от досады. Она же потом по-родственному пару раз махнула мокрой тряпкой по «замороженной» напрочь штанине. «Спасибо – промямлила я, уворачиваясь от наводящей на меня ужас засаленной тряпки. – Все нормально, я справлюсь!» – в тот момент, я подумала, что непременно справлюсь не только с тряпкой, но и со всем, что навалилось на меня в последние сутки. «Эх, ну зачем же так пить, а, детка? Ну ведь молодая еще, все впереди, ну возьми ж себя в руки!» – за последнюю фразу, сказанную сердобольной работницей, я даже готова была простить ей первую. Бабушка настолько вовремя сказала свои напутствия, что я разрыдалась как последняя пьяница. «Ну, будет, будет. Все наладится. Ты только не пей больше». Наобнимавшись вдоволь со старушкой и пообещав завязать, я на полном серьезе решила вступить в трезвую жизнь. Никаких сожалений и жалений себя или кого бы то ни было. Я молодая, привлекательная (не считая осечки с пьяницей) и стройная! Постараюсь быть такой и дальше. Объявив мороженому бойкот в силу нескольких обстоятельств, я купила пучок салата и креветки (поговаривают, они в ответе за женскую стабильность и привлекательность) и вышмыгнула из магазина навстречу новой жизни.

Проходя мимо остановки, я замешкалась. Достав из закромов эко-сумки свои очки, вернее то, что от них осталось, я еще раз взглянула на них и задумчиво бросила в рядом стоящую урну. Это мгновение я мысленно восприняла в рапиде. Я представила, что в урну медленно, но верно летят не просто мои очки, а мои розовые очки. Что с ними, сломанными надеждами, я навеки выбрасываю всю ту притворную мишуру, которая окружала меня доныне. Что с этой самой замедленной секунды я буду предана трезвому взгляду на мир и на его мужчин, на свою перспективность и самобытность. С последними я, конечно, загнула, но мне всегда нравились сложные слова, не лишенные смысла, к тому же, мне казалось, качественный рапид должен сопровождать именно такой философский смысл.

– У вас что-то случилось? Вы что-то уронили? – вопрос вернул меня в быстротечную реальность, и я дернулась как придурошная.

– Я… я… Я тут просто… – переминаясь с ноги на ногу и понимая, что у урны в таком «упадочном» виде я, должно быть, выгляжу не то чтобы нелепо, а очень даже гармонично, я боялась поднять глаза на заговорившего ко мне. Эх, бабка с тряпкой была права! И я даже не могу прикрыться очками, я их выбросила! Поборовшись еще с секунду с совершенством внутри себя, я решила – была-не была: во-первых, я никого не трогала, стояла себе тихо спокойно над своими розовыми мечтами; во-вторых, заклейменная позорным хохотом у магазина и обласканная сердобольной бабулькой-психологом, я не боялась более никаких укоров и поучений. Я подняла глаза и выпалила: – Да ничего я не уронила, с чего это вы взяли?

– Просто спросил, простите, мне показалось, что я могу вам чем-нибудь помочь, – незнакомец улыбнулся той максимально обезоруживающей улыбкой, которая приводит в замешательство даже серийного убийцу, а не всего лишь убийцу розовых очков. – И потом, может быть, вы мне сможете помочь? Я тут совсем запутался в этих переулках, подскажете? Я ищу переулок Н., уже прошел вдоль и поперек три квартала, а его не нашел. Мне сказали, что от остановки, вот этой, идти три минуты, вот, я и вернулся снова в пункт отсчета. Может, вы знаете, где это?

«Ну конечно! – подумала, я. – Запутавшись в трех соснах, он решил поинтересоваться у местного бомжа, знающего все закоулки!» – уже ненавидя собеседника, я мысленно прокручивала маршрут до искомого переулка Н. Во время айфонов и GPS-навигаторов, вмонтированных в каждую пуговицу, этот тип ищет злосчастный переулок Н. на остановке! Бред.

– Вы, наверное, думаете, почему я не пользуюсь нужными гаджетами? – продолжая улыбаться, добродушно сказал приставучий незнакомец. – Да, у меня нет, как это называется? GPS? И сейчас, по всей видимости, это первый момент, когда я пожалел об этом. Все-таки три квартала оббегал.

«Он что, мысли мои читает?» – я старалась сдержать ехидно-глуповатую улыбку, но, наверное, это у меня плохо получалось.

– Вы находите это смешным, быть может, каюсь. Так вы поможете мне или нет? – незнакомец не сдавался и мне даже стало на секундочку жаль этого заблудшего мужчину.

– Впервые слышу. А вы позвоните. Ведь вас там ждут? По адресу? Вот они и направят, куда нужно. – я ликовала. Надо же, такая светлая мысль мне первой пришла в голову!

– Да я бы с радостью, но телефон сел. Приходится все делать по старинке. – сказал он и улыбнулся. – А можно воспользоваться вашим телефоном на секундочку? Я оплачу.

– Нет! – выпалила я. Еще чего! А если это такой изощренный способ воровать мобильники у слабых, плохо одетых девушек? Но через секунду, подумав и пожалев о своем решительном отпоре, я соврала. – Я… забыла я телефон дома. Простите.

– Вот, что значит, не везет! – незнакомец развел руками и снова улыбнулся. – Что ж, простите за беспокойство! Как говорится, будем искать!

Я притворно развела руками и уже готова была откланяться, но тут, словно по дешевому сценарию, зазвонил мой мобильный. Черт! Ну как он мог?! Ну почему я не оставила его без звука? Ну что ж за день такой сегодня? Пока все эти вопросы пробегали у меня в голове, на моем лице расплывалась поистине идиотская улыбка. Первые две секунды моим желанием было сорваться и бежать, что есть мочи. Ну какая разница? Еще один человек в этом мире будет глумиться над моим глупым положением. Потом я на полном серьезе решила притвориться тихопомешанной (это бы перекликалось с моей действующей улыбкой) и с несуразными фразами и смешками скрыться за углом. Мелькнула, конечно, мысль упасть в обморок, но с падениями я на сегодня завязала. Все это время звенел мобильный. Словом, тупейшая ситуация…

– Простите, сегодня просто не мой день, ну вот правда. Я соврала вам потому что подумала, что вы можете меня… ограбить? – я почувствовала облегчение, которое всегда бывает, когда говоришь правду. Пожав плечами, я виновато посмотрела на незнакомца, стараясь всем своим видом показать, что мне действительно очень жаль, что все так вышло.

– Ура! Значит, мобильный у вас все-таки есть? Позвольте дать за него очень весомый залог, на время, разумеется. – незнакомец всучил мне огромную папку, которую я только теперь заметила и ощутила, насколько она тяжелая. – Там эскизы, поверьте, они очень дорого стоят.

Я, разумеется, не поверила, но все же молча протянула телефон. Он все еще звонил (ну это же надо быть таким настойчивым!!! Ну, если не берут трубу, значит – не могут?!). Незнакомец поднял трубку и вежливо сказал: «Простите, Майка перезвонит вам буквально через минуту». И отключил. «Откуда он знает мое имя? – я начала паниковать. – Может быть я сильно шмякнулась не только пузом, но и головой? О, Боже! Я в каком-то параллельном мире? Нет? А может… После удара я научилась передавать мысли? Так почему же тогда я их не читаю у других?». Мои напуганные округленные глаза смотрели на незнакомца не моргая. Тем временем он уже дозвонился по адресу и мило беседовал с новым путеводителем. Увидев мой уже почти ужас на лице, он улыбнулся и скромно указал пальцем на мою левую грудь. «Что-о? Я уже готова была вцепиться в этого подозрительного гиперулыбчивого извращенца (вцепиться – лишь для того, чтобы ловко выцепить телефон!). И бежать! Бежать!». Пока я размышляла, извращенец все продолжал тыкать в грудь и в завершение своего пошлого беспредела той же рукой изобразил жест «Во!». Ну, капец! Это уже выходило за всякие рамки. Пока я мысленно наполнялась пеной, разговор был окончен и извращенец тупо начал ржать. Громко, раскатисто и, я готова была поклясться, пошло.

– Простите, у вас такое выражение лица, будто вы лимоном подавились.

– По вашему, подавиться – это смешно? – съязвила я. – Что вы себе позволяете?

– Не смешно, разумеется, но в вашем случае – смешно. Я ведь знаю, что вы не подавились на самом деле. – извращенец мило улыбался. – Что вас так разозлило?

– И вы еще спрашиваете? – я запыхтела как чайник. – Почему вы пялились на мою грудь? И откуда вы знаете мое и… – и тут до меня дошло. Дошло то предательское осознание, что прозрение наступило, блин, очень поздно! Ну конечно! Надпись на моей майке – «Майка Майке!». Забытая, она с былым остроумием красовалась в аккурат на левой груди. Васька подарила авторское диво на мое двадцатипятилетие. Отличилась, подруга. И я отличилась. Своей неоправданной истеричностью.

Я так густо покраснела, как могла только я. Неловко прикрываясь папкой с дорогущими эскизами, я тихо пропищала «простите». Возвращая залог владельцу и продолжая краснеть, я взяла свой телефон, скомкано попрощалась и посеменила прочь. Если бы не мое обещание над урной и не толпа хохочущих придурков у магазина, я бы вернулась за ведром мороженого… Точно бы вернулась!

Вот так я познакомилась с Гением. Конечно же он списал мой телефон у своего найденного адресата, конечно же позвонил мне и пригласил на встречу, конечно же я согласилась. Майка с первого свидания заняла свое почетное место среди шмоточных реликвий, и я навсегда усвоила, что креветки «работают» даже в замороженном виде…

3

Он был на голову выше и на 10 лет старше меня. Гений не был похож ни на одного из моих мужчин… начиная с Лехи в детском саду. Хотя, нет, вру. Как раз на Леху он походил больше всего. Своей детской непосредственностью и прямолинейностью. Как и в пять лет мне сходу заявили, что жить без меня не могут и будут защищать от всех детей в группе, что его игрушки – это мои игрушки, и вместе нам будет очень-очень весело… всю жизнь. Это если кратко. На самом деле, Гений был гениален во всем. Он мог приготовить вкуснющее блюдо «из ничего» и просто шедевр из большего набора ингредиентов, он мог разложить по полочкам любую мою проблему и вынести меня на пьедестале, воздвигнутом на противоречиях и непоколебимых истинах, он мог, наконец, писать неповторимые, прекрасные в каждом своем штрихе картины, в которых я ничегошеньки не понимала, но искренне считала настоящим чудом. Он не был из тех художников, которые умеют продавать «любую свою мазню» за большие деньги. Скорее даже не так. Он вообще не стремился ничего продать из своего. Мог отдать, подарить, порвать… Но продать – нет. Поэтому зарабатывал на жизнь эскизами. Вольный архитектор, как он сам себя часто называл, мог спроектировать все, начиная от небольшой частной террасы-пристройки, заканчивая масштабным городским торгово-развлекательным комплексом. На последние вольных, разумеется, никто не звал и не жаловал, но среди частных заказчиков у Гения был внушительный благодарный список, который сарафанным радио распространял слухи о качестве и красоте его работ. Но все же страстью Гения были картины. Он мог часами пропадать в мастерской, работая над нужным цветом или мазком. Но я не видела ни первое, ни второе. Я всегда допускалась лицезреть уже законченную работу. Каждый раз я искала новые слова для восторга и похвалы, потому как моего природного багажа мнений о совершенном искусстве хватало на пол предложения. Шутка ли! Филолог не находит слов! Но Гению не нужны были просто слова. Или тем более – похвала. Ему нужна была конструктивная критика, которую я дать никак не могла. Часто мои охи-вздохи над холстами его раздражали, и тогда у нас случался по обыкновению гениальный скандал. На самом деле мы могли раздуть его из ничего. Скандал, в смысле. Из «нетакого» слова, жеста, кривого взгляда. Битье посуды, летающие сковородки и разрезанные холсты – это лишь маленькая зарисовка к этой бьющей через край гениальности. Но, нужно признаться, в этой стихии я всегда ощущала себя не менее талантливой нежели сам Гений. Всякий раз моя эмоциональность выписывала изощренные эскизы, по которым едва ли было реально заново собрать наши противоречивые отношения. И вот тут вступала в игру еще одна его гениальная способность – залюбить до безоговорочного примирения. Причем не только в переносном смысле, но и в самом, что ни есть прямом. Он не только мог найти нужные слова для примирения и испепеления всех сказанных гневных слов, он мог подарить такое неземное блаженство, после которого напрочь отнимает любую речь. Да, секс после ссоры – лучшее из того, что может предложить нам ее величество страсть. И даже без ссор секс с Гением был прекрасен. Но было одно большое НО, вернее – я. Я – было это НО. Ну вы поняли… В постели с Гением я чувствовала себя аматором. Причем не самым лучшим аматором. Даже не так. Аниматором! Вот! Я показывала все, что умела, но чувствовала себя девственницей в костюме Чиччолины. Казалось, все, что я умела до сих пор, было жалким подобием той высшей постели, которую исповедовал сам Гений. Я была верена, что все делаю не так, не там и вообще угловато и сумбурно. Нет, жалоб не было, ни одной. Но разве нам, женщинам, нужны жалобы, чтобы сделать свой единственно правильный неутешительный вывод? Вот и мне не нужны были. Я поставила на себе клеймо неумехи и лихорадочно пыталась его прикрыть простынями. Параллельно я стала методично долбить мозг себе и своим подругам, в надежде, что это действие вознесет меня на Олимп гейш. Почему? Да потому что у моего Гения должна быть именно гейша – то есть гениально отлаженная любовница на все случаи жизни. Иначе… он будет искать ее в другой постели?

4

– Ну ты, Майка, даешь… – Васька с порога начала кипиш. – Такое выдумать! С чего ты взяла, что ты какая-то не такая?

– Т-ссс… Ну чего так кричать, да еще и на весь подъезд! Проходи! – я поскорее завела Ваську в квартиру и закрыла дверь. – Это вообще-то секрет, если ты не поняла. Я что часто с тобой делюсь подобными мыслями?

– Да? Так мне радоваться чтоль, что моя подруга считает себя замухрышкой? – Васька прошла прямиком на кухню, уверенным движением открыла холодильник и начала поиски вкусняшек. Она так всегда делала и очень расстраивалась, если не находила нужного. К счастью, Васька прытко извлекла шоколадный батончик, и, довольная, принялась его уплетать, жестом показывая мне, чтобы я ставила чайник. – Ну, валяй! – с полным ртом продолжила подруга. – Когда ты впервые заметила за собой этот глюк?

– Да причем тут, Вась… Понимаешь, я ж не выдумываю. Я правда вижу, что я какая-то… неуклюжая что-ли. А он такой… Такой…

– Какой? – перебила меня Васька. – Такой, который до сих пор не знает, что взрослые люди GPS-навигатором пользуются? Или может быть такой, который адрес нужный ищет на своих двух в преклонном возрасте, да еще и к чумазым девчонкам пристает на улице!

– Ну зачем ты так? Я ж тебе уже объясняла, что у него не было надобности в навигаторе особо, но уже его заимел, не переживай. А автомобиль его был в ремонте. Да даже если б и не был, если б и вовсе у него машины не было, – я с досады перешла почти на писк. – Разве это в жизни главное? Ты же никогда не была меркантильной, Васька! Я тут тебе про любовь-морковь, а ты мне все о материальном.

– Да чего ты распищалась? – Васька затолкала за щеку недожеванный батончик, чтобы иметь возможность говорить и угомонить меня наконец. – Ну ладно, ладно… В ремонте? Тоже ниче, главное, что он у него есть – автомобиль! – но увидев, что у меня начал дергаться левый глаз, быстро добавила. – Я ж не просто так волнуюсь за средство передвижения, которое…эээ… в наличии, я ж конструктивно и по теме мыслю, Майка! Вот, ты, например, рассматривала когда-то секс в автомобиле? – по моим округленным глазам Васька уловила ответ. – Во-от! А в нем и твой Гений чувствовал бы себя неуклюжим, и вы были бы на равных условиях! Сечешь?