5

– А ты правда считаешь, что у Людки с этим все отлично? – заинтересованно намазывала я масло на хлеб.

– Кто ее, Людку, знает. Но, кажется, она никогда не жаловалась.

– Тебе может и не жаловалась. А я помню, что с Гибэдэдэ у нее все было не так уж радужно.

– Разумеется, не радужно! Иначе она до сих пор бы была с ним. Давай уже, колись! На что там она жаловалась, интересно ж.

Гибэдэдэ – это «кодовое название» Людкиного бывшего. Она, вечно спешащая прелестная наездница, в час пик три раза нарывалась на одного и того же гаишника. А потом переспала с ним, как и любая приличная девушка после трех полноценных свиданий. Их нашумевший роман продлился месяца два. Именно скорость помешала им быть вместе. Она любила быструю езду на дороге, а он – в сексе. Эти несовпадения в силу нескольких причин – профессиональных и страстных были абсолютно непреодолимы.

– Он что, не контролировал свою… гм… дубинку?

– Фу! Васька! – скривилась я поначалу, но уже через секунду решила откинуть в сторону все эти светские стеснения и продолжила… – Думаю, если бы он имел хоть мало-мальское сходство с дубинкой… Людка бы еще над ней поколдовала… – видимо собрав воедино мой задумчивый образ и смысл произнесенного, Васька не сдержалась и от всей души брызнула чаем на холодильник. Я тоже залилась смехом, прерываясь лишь для взятия клятвенного слова, что Васька ни за что не проболтает Людке то, что я проболтала ей про Людку…

Мы были настоящими подругами. Мы никогда не выдавали своих. Каждая про каждую знала если не все, то практически все. Если кто-то чего не знал, то ей тут же докладывали в задушевных разговорах, вот так, как сейчас, с чаем на холодильнике. Но, пожалуй, самое душевное во всем этом было то, что каждая из нас была в курсе подобных заочных откровений и не обижалась (ведь в противном случае, этот факт мог смазать отношения с собственной совестью в случае возможных будущих обсуждений). И все же мы пытались держать марку друг при друге и тайно добытые факты при своей памяти (кто, когда, при каких обстоятельствах сказал то или иное), дабы избежать неудобных проколов.

– А Дашка? Помнишь ее коротышку? – Васька разошлась. – Людка его лучше всех запомнила! Вот достала бедную. Ну, помнишь?

– Да ну конечно, Вась. Такое забыть невозможно… А еще говорят – размер не имеет значение. Не имеет, если у тебя нет подруг, которые душу наизнанку по сантиметру вывернут!

– Да брось! Девкам, конечно, не повезло. Особенно Дашке. Сдается, она после этого случая ни на одну интимную тему с нами не заговорила.

– Так и есть. Но в принципе Дашка всегда этих тем сторонилась. Знаешь, я быть может еще тогда бы все обсудила с вами, но вот Дашки… постеснялась что-ли… ее осуждения. Мыслимо ли, возвести в идеал порноактрису или, чего гляди, проститутку! Да я бы была осуждена молниеносно и пожизненно!

– Ага, представляю. Слушай, а это идея!

– Что именно?

– Ну, порноактриса. Ты, мать, распереживалась! Учи матчасть! Давно порнуху смотрела?

– Да ну…

– Что ну? Сиди и смотри.

– Да, но… Не думаю, что мне это как-то поможет. В смысле, практично… А что, помогает?

– Нет, ну больше, конечно, поможет хоумвидео с последующей работой над ошибками…

– А у тебя такое есть? – я по-новому взглянула на свою подругу.

– Хоумвидео чтоль? – Васька на секунду задумалась. – Конечно есть, и не одно. Но сама смотреть боюсь. – Васька заулыбалась. – Мой тащится от всей этой чепухи.

– Дашь глянуть? – проговорила я на автомате.

– Ты что?! С дуба рухнула? Свое снимай! А вот общедоступное – пожалуйста. Сейчас найду.

Я до сих пор находилась под впечатлением от услышанного. И не могла отделаться от навязчивых картинок стонущей и технично работающей в кадре Васьки. Нет, я, конечно, знала, что такое порнуха и чем она отличается от хоумвидео. Я даже смотрела пару раз то и другое. Но всякий раз зажмуривалась на самом интересном месте. Видимо, это был рефлекс, выработанный с детства. Просто всякий раз, когда по телевизору крутили «любовь» (а в советское время – это максимум обнимашки-целовашки секунд на 30), наш папа-моралист с инженерным образованием коршуном нападал на телевизор и ловким движением руки затемнял экран. Какое-то время мы с сестрами могли слышать причмокивания и вздохи, если повезет, а потом папа снова дарил телевизору свет и цвет, и фильм продолжался (но уже с каким-то осадком недосказанности, что-ли). Я однажды решила проверить, где же в телевизоре находится та предательская кнопка. Думала, что истребив ее, мне удастся наконец открыть для себя что-то новое и неизведанное. Облазив ящик со всех сторон, в пыли и бешенстве, я крутонула со всех сил какой-то рычажок. Не тот, видимо. Так я узнала, что инженер – это уважаемая профессия, и смотреть телевизор с «темными пятнами» все же лучше, нежели не смотреть его вовсе. Пока я вспоминала все это, Васька напряженно кликала по клавиатуре и спустя какое-то время, довольная, поднесла под мои очи яркий монитор, который сегодня был призван стать светочем, обеляющим все темные углы в моей пуританской биографии.

6

Среднестатистический мужчина думает о сексе минимум два часа в сутки. Я была целой армией мужчин. После увиденного. Я думала о сексе 24 часа в сутки. И все эти мысли были невеселыми…

Нас с Васькой хватило тогда на 15 минут. Потом мы переглянулись и закрыли комп. Не то нашла Васька. Решительно не то. Она начала было оправдываться, что ей это видео в шутку посоветовал друг бойфренда. Но потом коротко подытожила, что больше тот юморист их семье не друг. Спустя еще пару минут неморгающего взгляда в противоположную от нас стену, Васька, сипя, добавила:

– Представляешь, а я то думала, что после 40 секс сходит на нет…

– Ага – просипела и я в ответ. – А после 70-ти, вишь, снова буйно расцветает…

– Ага – согласилась Васька… Или после 80-ти…

И мы дружно расхохотались. Стресс был пережит.

– А представляешь, запостить это видео на Дашкину совесть? – все еще прыская от смеха выдала Васька.

– Думаю, оно там не приживется, это во-первых, а во-вторых, мы рискуем навсегда испортить Дашкино представление о светлой безропотной старости.

– Так а кто ропщет то? По той секси-бабульке не скажешь, что она чем-то недовольна. Да и мОлодцы… – Васька снова расхохоталась, забрасывая голову назад и откидываясь на спинку дивана. – Они… добрые… отдали всю силушку богатырскую! – Ваську понесло…

С Васькой мы вечно попадали в неловкие несексуальные ситуации. Как и десять лет назад, когда нам впервые попал в руки зарубежный порно-журнал. Встречая рассвет после выпускного вечера, утомленные и трезвые (!!! Да, да, именно так и было в мою постсоветскую юность), мы добрели до дома одной из своих одноклассниц. У той был старший брат со вс-ми вытекающими. Ожидая бодрящего чая, мы с Васькой узрели компрометирующий журнал в тумбочке у кровати. Ну и, разумеется, без тени стеснения начали его изучать (а чего? Пора! Гимназию-то уже закончили!). Ни тебе интернета, ни смартфонов в то время даже не подразумевалось. Только жалкие видюшки (один на весь подъезд!) и жестко контролируемый папой телевизор. Жизнь в то время была полна общения и наивности. То, что мы с Васькой увидели на страницах диковинного журнала, впечатлило нас до глубины девственной души. Я, например, впервые увидела мужской член (Васька была поопытнее, у нее был младший брат). Всякие там эротические взгляды, жесты и белье кружевное. Вау! Но, пожалуй, самое чудное, что мы увидели тогда, так это томно обнимающихся девушек в откровенных нарядах. Они лукаво улыбались читателю и неестественно выгибались, касаясь друг дружку. Рассматривая какое-то время их эротический тандем, я недоумевала:

– А они то что делают? – это были мысли вслух, которые мигом отозвались Васькиными рассуждениями:

– Что-что? Трутся! – вывод был сделан не столько со знанием дела, сколько с убежденностью, что более им то и нечем заняться в силу природных несовпадений. Васькино «трутся» можно было сравнить с «эврика!», во всяком случае прокричала она это слово с таким же энтузиазмом. А в ответ на наши глубокомысленные размышления о познанном послышался сдавленный смех из прихожей. Это был брат подруги, который про «трутся» знал все наверняка. Не знаю, сколько он нас подслушивал, но под звук триумфального хихиканья, так и не попив бодрящего чая, мы спешно простились с одноклассницей и больше в тот дом были ни ногой.

Зато на правах уже наделенных теоретическим опытом старших подруг постарались в красках передать все подробности своим девчонкам. Людка, процеловавшаяся с по уши влюбленным в нее пацаненком из параллельного класса всю ночь после выпускного, нельзя сказать, что была очень удивлена, но под впечатлением осталась точно. В последствии, как она потом не раз сознавалась, именно наш рассказ вдохновил ее на печальный опыт лесбийского рандеву на пляжах Крымского побережья. Дашка же, которую родители чинно забрали с выпускного едва ли не после отзвучавшего последнего звонка, и вовсе была пришиблена новой информацией. Она долго переваривала услышанное, но в итоге сделала непоколебимый вывод о том, что ночь после выпускного в действительности таит в себе множество непростительных опасностей, и как правы были ее родители, что не допустили ни первого… ни последствий.

Васька предвкушала, что спустя десять лет она наконец снова нашла тот рычажок, который сможет вывести ее правильную подругу из равновесия и хоть на секунду поселит разврат в ее ясной голове. Но я, разумеется, не дала пустить в ход информационную сексуальную волну, всерьез переживая о цунами на том конце дружественного интернет-побережья.

Но цунами было не избежать, и резвая бабулька в кадре была тут ни при чем.

7

Дашка вот уже битый час мучилась внезапно добытыми знаниями. О Гении, и его жалкой душонке! Дашка всегда думала о людях хорошо, но только не тогда, когда они явно делали плохо. Нет, разумеется, и тогда настоящее великодушие может снизойти до оступившегося, но не в вопросах, касающихся ее родных и близких. Гений сделал плохо ее близкой подруге. И он должен был умереть. Нет! Он уже умер в Дашкином сознании. Как приличный нравственный человек, заслуживающий одну из ее лучших подруг. Но как сказать о безапелляционной кончине Дашка не знала.

Прогуливаясь в поисках идеального подарка для своей мамы (Дашка была помешана на идеальных подарках, да и на маме тоже), она забрела перекусить в миленькую кафешку на углу. Дашка любила все миленькое и няшное (но не чересчур, конечно, в меру). Она любила себя баловать, в особенности, когда этого никто не видел и не мог упрекнуть ее в чем-то нехорошем. Эгоизме, например. Даже, усевшись за столик и изучая меню, первые пару минут она между строк читала себе оправдание. Сошлась на том, что она подыскивает тихое уютное место для встречи с той же мамой, скажем, для вручения еще не выбранного подарка. Мама Дашки жила в пригороде, очень боялась и в тоже время восхищалась городской жизнью. Именно такой жизни, красивой и широкой, она желала своему чаду. И поэтому все силы и забитых кабанов положила на лучших репетиторов для своей дочери. Дашка до гимназии была не то чтобы в ежовых рукавицах, она спала на ежовом покрывале! С рассветом с него спрыгивала как ошпаренная, бежала полоть-окучивать огороды (это если весной, летом – овощи-ягоды, осенью – консервация), затем вприпрыжку к преподавателям, затем пасти гуси-лебеди или какая там живность была в наличии, книжки, братики-сестрички и круглосуточные наставления мамы. Поступив в гимназию, Дашка не верила своему счастью. Здесь нет огородов! Здесь только вороны да голуби! Здесь можно спать до 8-ми! Мама тоже не верила, что Дашка поступила, но потом, проверив, плакала… тоже от счастья.

Такие же реки слез были и при вступлении в институт, и после первого его курса. Дашка стала самостоятельной, пошла на первую свою подработку, встретилась с первым своим мальчиком и… тут же стали готовить свадьбу. Мальчик сбежал, сверкая пятками, и мама снова плакала, орошая Дашкину девственность и неверное воспитание дочери. Но все перемололось, родители Дашки, наконец, поверили, что за окном 21-ый век, и что в нем есть место даже для их падшей дочери. Спустя еще пару мальчиков мама стала и вовсе продвинутой, но не отчаявшейся. Она все еще хотела для своей дочери большого и трепетного счастья в размере совестливого мужа и троих как минимум детей. С детьми Дашка пока не торопилась, но мужа для них с мамой нашла. Егор был скромным и тихим парнем. Он любил Дашку и не смел сказать ни слова плохого о ее маме. Это всех устраивало. Свадьбу сыграли шумную и бескомпромиссную.

И вот теперь, сидя в этом прекрасном кафе с белыми скатертями, Дашка умиленно вспоминала это все, и тихо радовалась, как же в жизни у нее все хорошо, и как здорово будет собрать за этой скатертью всех своих родных. Хотя со всеми, это она, конечно, погорячилась. Папа в жизни не оставит село и рыбалку, братья-сестры со своими пассиями тут не поместятся. Остаются мама и Егор. Хотя нет. Егор тоже не ходок по таким заведениям, и потом, он так любит ее стряпню, а вся эта роскошь его угнетает. Пожалуй, именно с мамой нужно сюда обязательно заглянуть. В ближайшие же выходные. Здесь будет о чем поболтать среди этих блестящих подносов и мило воркующих посетителей.

Предвкушая идеально спланированную встречу, Дашка с интересом разглядывала упомянутых воркующих посетителей. Жесты одной девушки за соседним столиком показались ей очень знакомы. Она сидела спиной и кроме прически, прыгающей воздушным облаком вокруг ее головы, Дашка ничего не могла разглядеть. Но тут девушка повернулась и наклонилась к сумочке, висевшей на спинке стула. Порывшись в ней, девушка с облаком на голове извлекла телефон и достаточно громко сказала «я вас слушаю». Дашка не могла ошибиться. Это была Лариса. Лариса Демина, подающий больше надежды для всего неграмотного люда сексолог. С ней свела судьба Дашку еще на первом курсе. В аккурат после первого мальчика с пятками. Разбитая горем и осужденная родителями за поспешность и неразборчивые сексуальные отношения с несостоявшимся мужем, Дашка с позором съехала с семейного общежития и стала искать компаньонку по съему квартиры. Лариса нашла ее первой. Она как раз приехала покорять столицу из провинции и в победе была абсолютно уверена. Профессию ведь выбрала для себя незаурядную и многообещающую в рамках незакомплексованного большого города. В лице Дашки Лариса нашла себе не только соседку по комнате, но и свою первую клиентку. С азартом начинающего отличника, она стала «лечить» Дашку от несчастной любви, оставившую зияющую рану в душе и теле девушки. Нужно отдать ей должное, Лариса промывала Дашке мозги всей этой продвинутой сексуальной чепухой день и ночь, все три месяца пока они жили вместе. Потом Дашка в сердцах съехала к молчаливой некрасивой бухгалтерше со своего вуза, и все последующие курсы прожила в сравнительной идиллии. Более того, в некоторых вопросах, она чувствовала себя настоящим гуру в области секса и, бывало, таранила услышанной от Ларисы информацией неподготовленный девственный мозг некрасивой бухгалтерши.

Увидев Ларису, Дашка с улыбкой вспомнила их импровизированные «тренинги» за чашкой чая и уже готова была подойти поздороваться, но тут Лариса первая вскочила, прижимая телефон к уху и, видимо, прося прощения у собеседника, отлучилась для уединенного разговора. Когда она отошла, Дашке во всей красе предстал этот собеседник, неспешно попивающий белое вино и тоже вникая в свой телефон по случаю выдавшейся свободной минуты. Это был Гений. В своем величественном спокойствии он сидел здесь, на свидании с другой, совсем не подозревая, что вся его пошлая натура стала вмиг понятна девушке напротив. Дашка по-киношному прикрылась меню и долго «выбирала» свой заказ, поглядывая через край. Она лицезрела вернувшуюся Ларису, их милые улыбашки, их «чоканье» бокалами с вином, раскатистых смех беспардонного сексолога и сдержанную томную улыбку Гения. Так и не выбрав ничего вкусного, но убедившись в предательском меню этой богодельни, Дашка все презрение вылила на ни в чем не повинного официанта. Процедив сквозь зубы, что из перечисленного, к сожалению, ей ничего сегодня не подходит, Дашка поднялась и с чувством преисполненного абсолютным достоинством прокурора, разоблачившего виновных, вышла из кафе, решив четко и безоговорочно, что в это заведение она с мамой – ни ногой!

8

Придя домой, Дашка напала на благоверного. Тот, оказывается, не достаточно убедительно был рад ее скорому возвращению и вообще, всем мужчинам только одно и надо – ярко растиражированная в миру полигамность! Отдуваться за всех мужчин сразу Егору не хотелось (тут хоть бы за себя выгрести), поэтому он психанул и, осторожно хлопнув дверями, чтобы Дашка пуще прежнего не разошлась, выбежал «по делам». Убедившись в своей правоте, Дашка написала полную язвительной обиды смс-ку и, удовлетворенная первым пройденным этапом, перешла ко второму и основному – как ей поступить с Гением? Рассказать? И как? Кому? Ваське? Людке? А чем они помогут? Дашка мучилась. Первые несколько минут Дашка была полна решимости высказать все в лицо самому Гению и потребовать, чтобы он пришел с покаянием. Но потом Дашка сдрейфила. Она вообще боялась чужих мужчин, а тут еще нужно было наехать. И потом – какие у нее есть доказательства? Ее слова против его? Дашка с досадой подумала о том, как это она зря не сделала фото сладкой парочки на мобильный. Подумав еще немного, Дашка стала более критично подходить к своему детективному открытию. А может она все навыдумывала? Может ничего порочного в их встречи и не было? Ну, сидели, выпивали, улыбались… А может они родственники дальние? Дашка ухмыльнулась. Гляди, родственнички! Эту версию Дашка сразу отмела. Коллеги? Ну да, по сексу… Дашка старалась не думать о пульсирующей тревожной нотке в сознании, которая вопила о том, что это она, Дашка, настолько развратная, что постоянно всем приписывает секс на стороне. Этого не может быть! Она абсолютная ходячая верность, антипохоть и целомудренность! Она – за институт семьи и безграничное доверие! Тогда почему она переживает, что без нее не обойдутся? А может у них там доверие вообще похлеще, чем у кого бы то ни было? А может они на пару с сексологами встречаются в разных точках города. Дашка выдохнула со свистом:

– А может, у них проблемы? Как это я сразу не догадалась?.. – девушка заговорила сама с собой в полный голос. – Ну, конечно, Майка мне еще на встрече показалась какой-то невменяхой, все время хихикала, и еще эти их курсы сексуальности с Людкой… Она что-то не договаривает! А он пытается помочь и консультируется у сексолога! Точно! Фу-ух…

Дашка с облегчением вздохнула. Какая же она замечательная подруга! Никакой паники, только конструктив! Дашка была довольна собой по нескольким причинам. Во-первых, она терпеть не могла всякого рода интриги и недосказанности, и своими рассуждениями она избежала повода принимать участие во всем этом. Во-вторых, только такая благоразумная девушка как она может дать второй шанс такому заблудшему Гению. И в-третьих… А в третьих еще нужно подумать, как избежать ответственности за весь этот конструктив. Дашка ответственности боялась и не умела принимать решения. Она была прекрасным наблюдателем и пересказчиком, но никак не действующим лицом. Она могла выслушать, даже подбодрить, но никак не действовать во имя или вопреки. Во всей этой непростой ситуации ее угнетал тот факт, что она одна была ее свидетелем. Если бы рядом была Людка или Васька, она бы ушла в тень и позволила подругам стать у руля корабля спасения. Но сейчас Дашка была сама себе капитан. Конечно, она могла войти в тихую гавань под названием «ничего не видела, ничего не знаю», но тогда бы пришлось держать спаринг с собственной совестью. А это бы ни к чему хорошему все равно не привело. Совесть бы в три счета уложила Дашку на лопатки и тогда бы пришлось выплывать из гавани пришибленной трусихой-лгунихой. Конечно, Дашка могла бы с легкостью перебросить груз новостей на Людку и Ваську по телефону, и пусть разбирают, что по чем. Но так, по мнению Дашки, тоже было не верно. Во-первых, не факт, что подруги найдут более блестящее решение, а во-вторых… ну, конечно же где-то глубоко внутри Дашка чувствовала, что такая возможность ей выпала неспроста – доказать свою значимость и правоту, разумеется. Но тут Дашка себя одернула. Нельзя быть настолько тщеславной. И потом, Майке ведь наверное непросто раз в ее проблемах уже сексолог на стороне разбирается?

«Что же у них там не складывается? – думала Дашка и перед глазами ее поплыли картинки, на которых Гений с Майкой обнимаются, целуются. Он гладит ее… Потом гладит сексолога… Стоп! Дашка тряхнула головой. – Да что ж такое?!».

Промучившись в противоречивых рассуждениях, Дашка дождалась отвергнутого давеча мужа. Но, сменив гнев на милость в силу огромной мысленной работы, проделанной на совесть, жена виновато попросила не принимать гневную смс-ку близко к сердцу. Спустя примирение, Дашке и вовсе стало все ясно и не так печально. Она решила много на себя не брать, а позволить Майке самой наладить свою сексуальную жизнь. И она – Дашка – ей в этом поможет! Нет, не своими советами, разумеется, хотя в этом деле у нее все прекрасно, а… «Секундочку – подумала Дашка и, чмокнув удовлетворенного спящего мужа, резвой ланью перескочила через него и зарылась в компьютер. Она открыла поисковик и улыбнулась. – Ну, конечно! Лариса Демина… Если «хромает» ваша сексуальная жизнь… Ты то мне и нужна, длинноногая!».

9

После фееричного просмотра «взрослого» видео с Васькой, я стала гораздо взрослее в этих вопросах. Во всяком случае, именно так мне казалось. Я уже говорила, что мысли о сексе занимали все мое свободное и несвободное время. Хорошо еще, что работа филолога-фрилансера не требовала нечеловеческих усилий, дабы справиться со своей навязчивой задумчивостью. Скажем, на уроках в младших классах, где я работала еще пару лет назад, мне было бы куда сложнее собраться, нежели просто правя текст за домашним компьютером.