Глава 2

Снова эта боль!

Туман в голове немного рассеялся, и Малькольм понял, что лучше не двигаться и не дышать глубоко. Вот так… Это как будто помогло. Но боль в ноге… Он кряхтя перевернулся на другой бок. Правая рука оказалась прижатой к земле, и Малькольма пронзила такая боль, что он застонал.

— Вставай, Малькольм. Пора в путь. Он приоткрыл глаза:

— Куда еще? — Язык у него едва ворочался.

Проследив за взглядом Гэвина, Малькольм увидел, что Маккендрики уже сидят на лошадях и смотрят на него с явным нетерпением.

— Боже правый! — Малькольм снова закрыл глаза.

— Когда мы поедем, тебе полегчает, — заверил его Гэвин. — Те трое поднялись еще до рассвета и, судя по всему, давно хотят тронуться в путь.

«Вот и пусть едут», — подумал Малькольм, но все же встал, стараясь не корчиться и не морщиться, хотя его истерзанное тело ныло. Подойдя на негнущихся ногах к своей лошади, он стиснул зубы и кое-как взобрался на нее. Чувствуя, что за ним наблюдают, Малькольм не хотел показывать, какое страдание причиняет ему каждое движение, особенно утром. В былые времена Черный Волк вскакивал ни свет ни заря, чтобы потренироваться на рассвете в стрельбе из лука и фехтовании, пока его люди досматривают сны. Как он любил тогда ясность утра, светлую радость пробуждения, с каким нетерпением готовился к предстоящему дню! Сейчас Малькольм не соблюдал никакой дисциплины, и это смущало его. Ему предложили стать предводителем этих людей, а он продолжал дрыхнуть, когда они уже собрались в дорогу.

— Едем! — хрипло бросил он таким тоном, словно они заставили его ждать. Ударив пятками лошадь, Малькольм устремился на север и дал себе слово, что завтра постарается встать пораньше.

До полудня Малькольм еще держался, но еще через пару часов усталость взяла свое. Маккендрики тут же раскрыли свои седельные сумки и извлекли хлеб и сыр.

— Забудьте про еду. Пора начинать военную подготовку.

Все трое удивленно посмотрели на него.

— Подготовку?

— А как же! — Он отдал меч и кинжал Гэвину. — Начнем с тебя. — Малькольм указал на Эндрю. — Сними меч и кинжал и напади на меня.

Эндрю разинул рот.

— Напасть?!

— Я не привык повторять приказания, — заметил Малькольм.

— Извини, — смутился Эндрю. — Просто мне не хочется причинять тебе боль.

— Рад это слышать, но все равно приказываю тебе напасть на меня.

— Ты же не вооружен!

— Ты тоже будешь безоружным. Кстати, вчера вечером все вы сидели у костра без оружия.

Эндрю вопросительно взглянул на своих спутников. Дункан пожал плечами, а Роб кивнул. Эндрю нехотя положил на землю оружие и, раскинув руки, двинулся на Малькольма.

— Ты идешь как кавалер, мечтающий о взаимности. Это нападение или приглашение на танец?

Услышав этот оскорбительный выпад, Эндрю, забыв об осторожности, бросился на обидчика. Малькольм схватил его за руку, развернул, прижал к себе и сдавил ему горло.

— Один хороший рывок — и я сломаю тебе шею. Твои движения слишком медленны, а нападение предсказуемо. Я принял решение, как отразить его, еще до того как ты приблизился. — Он ослабил хватку и выпустил Эндрю. — Теперь ты. — Малькольм подозвал Дункана.

Тот, отбросив оружие, устремился к нему. Поджидая его, Малькольм сделал шаг назад. Дункан получил подножку и растянулся на земле. Малькольм наступил на него.

— Будь на моем месте враг, он проткнул бы тебя мечом. Ты напал быстро, но слишком бесхитростно. — Он убрал ногу со спины Дункана и позвал Роба. — Теперь твоя очередь!

— Нет! — в ужасе крикнул Дункан, но, смекнув, что его возражение может показаться странным, поспешно объяснил: — Роб еще мальчик. Ему недавно исполнилось тринадцать. Он слишком молод, чтобы сражаться.

— Ничего подобного! — отмахнулся Малькольм. — Вчерашние негодяи не сделали ему скидки на молодость, не сделаю ее и я. Раз он подвергается опасностям, значит, должен уметь обороняться. Поди сюда, паренек, — поманил он. — Ну, напади на меня!

Паренек прикусил губу — наверное, от страха.

— Не думаю, что…

— Клан Маккендриков хочет научиться самообороне, или это пустые слова?

— Да, но…

— Вот и нападай! — крикнул Малькольм. — Не то я пошлю вас всех к чертям и поверну домой.

Серые глаза юноши холодно блеснули, и он с пронзительным воплем налетел на Малькольма, сжав кулаки. Учитель обхватил его здоровой рукой поперек туловища и без труда оторвал от земли, как тот ни лягался. У юноши оказался слишком тонкий стан, что свидетельствовало об отсутствии тренировки. Малькольм с презрительной гримасой бросил его на землю.

— Встань и повтори нападение. Попробуй застать меня врасплох.

Дункан и Эндрю с тревогой наблюдали, как Роб поднимается.

— Всем понятно, что ты и весь твой клан только и знаете, что есть да отдыхать. Придется от этого отказаться. Ну, нападай!

Роб колебался.

— Нападай же! — нетерпеливо приказал Малькольм.

Паренек посмотрел на него с мольбой, но так и не двинулся с места.

— Не могу… — пролепетал он и смущенно потупился.

— Боже, дай мне терпения! — простонал Малькольм и повернулся к Гэвину: — Полагаю, сегодня от них больше ничего не добьешься. Подай мне мое оружие. Раз так, давайте перекусим.

Внезапно почувствовав сильный удар в спину, Малькольм согнулся от боли, сделал несколько шагов вперед и упал лицом в грязь.

— Ура! — восторженно крикнул Роб, отряхивая грязную накидку. — Я застал тебя врасплох!

Малькольм смотрел на негодника зверем, пытаясь совладать с гневом.

— Посмей только еще раз так сделать, — грозно проговорил он, — и я позабочусь о том, чтобы ты месяц не мог сидеть! — Оттолкнув услужливо протянутую руку Гэвина, Малькольм с трудом поднялся и обратился к ученикам: — Пока мы не достигнем ваших земель, вам придется тренироваться дважды в день — утром и вечером, перед едой. Вы не успеете стать воинами за это время, но хотя бы начнете понимать, что такое бой. Если в пути мы подвергнемся нападению, от вас все же будет больше проку, чем вчера. А теперь ешьте. — Он отошел в сторонку, в тень огромной сосны.

Ариэлла достала из седельной сумки хлеб и сыр. Она не раскаивалась, что сбила Малькольма с ног. Он старался унизить их, и девушка испытала удовлетворение, унизив его.

— Что же делать? — шепотом спросил у нее Дункан. — Ты же не мужчина.

— А я буду тренироваться как мальчик, — спокойно ответила она, садясь рядом с ним.

— Он швырнул тебя на землю! — Эндрю еще не оправился от потрясения.

— Малькольм не причинил мне боли, — заверила их девушка. — К тому же он поступил правильно. Мы наняли его для того, чтобы он учил нас сражаться. Когда же начинать, если не сейчас? Дома нам потребуется каждый, кто способен тренироваться, в том числе и тринадцатилетние мальчишки. Поэтому лучше не твердите, что Роб слишком юный.

— А если ты покалечишься?

— Вряд ли он это допустит.

Эндрю с любопытством взглянул на нее:

— Почему, хотелось бы знать?

Вообще-то девушке было больно сидеть после того, как Малькольм швырнул ее на землю. Она устремила взгляд на учителя. Тот жадно припал к бурдюку, поданному Гэвином. Как бы он ни был ловок во время тренировки, долгие часы в седле явно утомили его.

«Потому, — подумала Ариэлла, — что Малькольм сам страдает от боли».

Малькольм устремил взгляд в ночную тьму.

Он был пьян, но не мертвецки, как ему хотелось. Гэвин не учел, что им предстоит длительное путешествие, и взял в дорогу вина всего на один день. Малькольм выпил почти все еще накануне, а днем снова принялся за него, чтобы выдержать тряску в седле. К вечеру остался лишь один бурдюк, который он тоже успел осушить. Это чуть притупило боль, но спина, нога и рука продолжали ныть. Страдания не давали Малькольму уснуть, поэтому он лежал с открытыми глазами, сражаясь с отчаянием, которое всегда охватывало его по ночам, если рассудок был не помутнен.

Лучше бы Гэвин дал ему умереть!

Малькольм не предполагал, что его ждет подобный ужас. Он вообще не чаял выжить, а уж тем более не знал, что подстерегает его в будущем. После последней, решающей битвы, лежа со сломанной ногой и несколькими ранами от ударов мечом на теле, Малькольм жаждал смерти. Ее приближение вызывало у него не страх, а удивление. Прослужив шесть лет в армии короля Уильяма, он свыкся с мыслью о смерти. Скольких постигал при нем мучительный конец! Разве можно рассчитывать, что он сам избежит этого? После той битвы земля пропиталась его кровью, а в голове проносились образы один другого приятнее. Малькольм вспоминал свой клан, Мэриан. Боль не слишком терзала его.

Но так продолжалось до тех пор, пока кто-то не поднял Малькольма, не положил на коня и не увез с поля брани. Вот когда его пронзила боль, какой он никогда прежде не испытывал!

С тех пор она не отпускала его.

Гэвин сделал все, чтобы вылечить друга: сунул сломанную ногу в деревянный лубок, зашил раны у него на груди и на боку, кое-как справился даже с рваной раной на правой руке, а потом повез домой. Малькольм мучился от боли и жара, но все же понял, что его отец мертв, а клан ждет, когда он займет место вождя. Того же ждала и Мэриан.

При виде раненого Малькольма ее глаза выразили такой ужас, которого ему не забыть до конца жизни.

Вдруг Малькольму стало не по себе. Воспоминания исчезли. Он оглядел лагерь, стараясь понять, что его встревожило. Гэвин, Дункан и Роб спали у костра. Эндрю, получивший распоряжение стоять на карауле, мирно похрапывал, расположившись под деревом. Малькольм напряг слух, но не услышал ничего необычного.

Вытащив из ножен меч, он осторожно продирался сквозь чащобу и вглядывался в темноту. Опавшие листья и иглы шуршали у него под ногами. Хромота не позволяла ему ступать легче. Лесную тишину нарушали лишь редкие крики ночных птиц и его шаги. Наконец Малькольм остановился и прислушался. Чего только не почудится спьяну! Он не очень-то доверял сейчас себе, однако продолжил разведку, полагаясь на чутье. Прошла минута-другая — и Малькольм вздрогнул: ему показалось, будто за ним наблюдают. Он быстро обернулся и поднял меч, но не увидел ничего, кроме стволов деревьев и непроницаемой тьмы.

Выругавшись, Малькольм опустил ноющую руку. Что с ним творится, черт возьми?

И тут он услышал громкое рычание. Прямо на него мчался волк, оскалив страшную пасть. Малькольм хотел взмахнуть мечом, чтобы сразить зверя на лету, но тот, взвыв от боли, распластался на земле. Малькольм в недоумении уставился на него.

Обернувшись, он вдруг заметил Роба, который, натянув тетиву, держал зверя под прицелом.

— Напрасно ты пошел в лес один, — укоризненно проговорил юноша, опуская лук.

— Кто научил тебя так метко стрелять?

— Отец. Он хотел, чтобы я побольше тренировался и охотился вместе с ним.

— Но сейчас ночь! — Малькольм не скрывал удивления. — В такую темень даже самые хорошие лучники не сделали бы столь меткого выстрела.

Роб пожал плечами:

— Я умею стрелять из лука.

— Видно, отец научил тебя и искусству следопыта. — Малькольм понял, что Роб следовал за ним по ночному лесу, и еще раз взглянул на поверженного хищника. — Буду рад познакомиться с твоим отцом, когда доберемся до ваших земель.

— Его нет в живых. — Юноша убрал стрелу в колчан. — Он погиб во время нападения на клан.

Его голос звучал бесстрастно, но Малькольму почудился упрек в этих словах. Юный охотник направился в лагерь.

— Роб!

Паренек остановился, но не обернулся. Должно быть, он считал Черного Волка неспособным даже на учтивость. Что ж, виной тому поведение Малькольма. Оба смущенно помолчали.

— Мы щедро оплачиваем твои услуги, Макфейн, — вымолвил наконец Роб. — Постарайся остаться в живых, иначе некому будет получить золото.

Сказав это, Роб удалился, оставив Малькольма наедине с мертвым волком.

— Сегодня я научу вас поражать человека в самые уязвимые места. Знаете их?

Дункан, Эндрю и Ариэлла обменялись растерянными взглядами.

— Сердце? — предположил Эндрю.

— Да, сердце уязвимо, если его пронзить, — согласился Малькольм. — Но я говорю о тех местах, которые уязвимы независимо от оружия. Поразив их, вы делаете человека беспомощным.

— Глаза! — догадался Дункан.

— Верно. — Малькольм демонстрировал свои познания на Гэвине. — Надо схватить противника за голову — вот так — и вцепиться ему в глаза большими пальцами, чтобы он заорал. Пока он ослеплен, нанесите ему удар в нос, сломайте его, потом двиньте коленом в пах, и он тут же рухнет на землю. Вся штука в том, чтобы удары следовали стремительно один за другим. Не давайте ему опомниться. Пока он лежит, пните его как следует в голову или в ребра. Лучше в голову. Потом завладейте его оружием и перережьте ему глотку или проткните грудь. Главное — убить, а не ранить. Вопросы есть?

Подняв глаза, Малькольм увидел, что ученики взирают на него в немом ужасе.

— Что-то неясно?

— Какая жестокость… — пробормотал Эндрю.

— Потому это и зовется боем.

— Уверен, что такая жестокость необязательна, — заметил Дункан. — Неужели нет других способов победить противника?

— Есть. Например, можно просто попросить его уйти подобру-поздорову, — съязвил Малькольм. — Правда, как правило, это бесполезно.

Эндрю покачал головой:

— Не надейся, что Роб усвоит столь отвратительные приемы. Он ведь еще ребенок!

— Именно Робу я их и предлагаю, — ошеломил учеников Малькольм. — Он невысок и худ, поэтому ему не победить крупного мужчину обычным применением силы. Зато он вполне способен выдавить ему глаза, укусить, ударить коленом в пах, дернуть за волосы. Так Роб отвлечет внимание противника и завладеет инициативой. А теперь деритесь вы! — приказал он Эндрю и Дункану. — Только не до смерти. А твоим противником, Роб, будет Гэвин.

Эндрю и Дункан с тревогой посмотрели на Ариэллу. Она не осуждала их за это. Лэрд Маккендрик души в ней не чаял и баловал, готовя к легкой и роскошной жизни. Он не желал, чтобы дочь слышала бранные слова и видела дурные манеры. Лэрд ни за что не позволил бы ей схватиться в рукопашную с мужчиной. «Но все это было до появления Родерика, — мрачно подумала девушка. — До того, как убили отца, ограбили наш дом и замучили до смерти моих соплеменников».

Теперь она стала совсем другой.

— Отлично! — сказала Ариэлла и, расправив плечи, шагнула к Гэвину. — Начнем.

В ходе тренировки он столько раз опрокидывал ее на спину, что она потеряла счет своим неудачам. Гэвин не причинял девушке особой боли, но обращался с ней как с тринадцатилетним пареньком. К счастью, небольшая грудь Ариэллы была плотно затянута, поэтому, даже прижимая девушку к себе, Гэвин не замечал ничего необычного. Тренируясь, было вовсе не обязательно доставлять сопернику неприятные ощущения, однако, действуя непродуманно и беспорядочно, Ариэлла дважды наносила Гэвину более сильные удары, чем намеревалась. Он твердил, что ему не больно, но она все же стала действовать осторожнее и сдержаннее. Дункан и Эндрю проявляли себя точно так же, поэтому то и дело прерывали борьбу и извинялись друг перед другом, потирая ушибленное колено или помятый бок.

— Как вы научитесь борьбе, если прерываетесь всякий раз из-за сущих пустяков? — не выдержал Малькольм. — Смелее!

— Я двинул его сильнее, чем хотел, — оправдывался Эндрю, смущенно глядя на Дункана. — Прости, друг!

— Извиняться будешь потом. Продолжайте! А ты? — обрушился Малькольм на Ариэллу. — Я видел четырехлетних малышей, которые дерутся с большим напором, чем ты. Борись с Гэвином так, словно от этого зависит твоя жизнь!

— Я не хочу причинить ему боль, — упрямилась Ариэлла.

— Ты не сделаешь мне больно, дружок, — заверил ее Гэвин. — Не бойся, покажи, на что ты способен.

Ариэлла все еще колебалась.

— Делай что говорят! — велел Малькольм. — Иначе твоим противником буду я и, клянусь, не стану тебя щадить в отличие от мягкосердечного Гэвина.

Девушка бросила на него затравленный взгляд.

— Представь себе, что Гэвин угрожает твоему родному дому, — хрипло продолжал Малькольм. — Он уже зарезал у тебя на глазах двоих твоих соплеменников и того и гляди расправится с тобой. А потом ограбит твой дом, замучает женщин и детей твоего клана и подожжет все. Ты стоишь перед ним безоружный. Что ты предпри…

В Ариэлле вспыхнула ярость. В памяти ее всплыли страшные картины, и она накинулась на Гэвина. Как ни страшен был меч, которым он размахивал, девушка уже знала, что противопоставить этому оружию. Молниеносно зачерпнув из-под ног горсть песка, она швырнула его в глаза противнику. Гзвин зажмурился, затряс головой и опустил меч. Воспользовавшись этим, Ариэлла двинула его коленом в пах. Гэвин разинул рот от боли и неожиданности и упал на колени. Девушка гордо взглянула на Малькольма, с трудом переводя дух.

— Отлично, — одобрил тот, стараясь скрыть удовольствие. — Только следовало бы отнять у противника меч и проткнуть его насквозь.

— Может, хватит на сегодня? — взмолился Гэвин. — Оставим протыкание мечом на завтра.

Еще немного — и Малькольм не сдержал бы улыбки.

— Роб, помоги Гэвину встать. Полагаю, бедняга уже убедился, что ты более серьезный противник, чем можно предположить по твоему росточку. — Сказав это, он, хромая, отошел в сторону.

Ариэлла протянула Гэвину руку.

— Не держи на меня зла, — искренне проговорила она. — Я не хотел причинить тебе боль.

— Ничего, парень, — отозвался тот поднимаясь. — Я пострадал не зря.

— Как это? — хмуро спросила Ариэлла.

— Ни разу за три года мне не случалось видеть, чтобы Малькольм сдерживал улыбку! — Казалось, от радости Гэвин забыл про боль. — Ради этого я готов снова выдержать твой натиск.

Теплый солнечный луч упал на лицо Малькольма и разбудил его. Вечный враг проснулся вместе с ним, пронзив болью все тело. Но необычайно ясная голова помогла ему быстро преодолеть дремоту. Открыв глаза, Малькольм увидел солнце, пробивающееся сквозь густые кроны деревьев, и удивился, почему его не мутит, как обычно. Потом припомнил, что накануне не пил. Вот она, причина усталости! Малькольм несколько часов промаялся без сна на жесткой земле, борясь с болью и пытаясь забыться.

Скорее бы пополнить запас горячительного! В лагере не оказалось никого, кроме юного Роба, занятого приготовлением завтрака. Малькольм наблюдал, как аккуратно он стелет на землю скатерть, как расправляет на ней все складки, натягивает уголки. На скатерть он положил буханку хлеба, кусок сыра, вяленую рыбу, поставил кувшин и несколько деревянных чашек. Окинув взглядом результаты своих трудов, паренек нарезал хлеб и попытался расположить еду более привлекательно. Потом, достав платок, Роб протер чашки. До чего же педантичны эти Маккендрики! Малькольм засопел от возмущения. Лучше бы тратили время на обучение молодежи воинскому искусству!