Надо отдать должное генерал-лейтенанту Ф. Я. Костенко и начальнику штаба группы генерал-майору И. X. Баграмяну за умелую организацию наступления. Конно-механизированной группе было приказано перейти в наступление 6 декабря, но ввиду того, что она не успела сосредоточиться, они добились переноса атаки на сутки позже, доказав целесообразность удара всеми силами группы одновременно. Их расчет полностью оправдался. Удар оказался мощным и неожиданным для врага.
      Вот почему во второй половине дня 7 декабря противник так внезапно прекратил атаки в полосе нашей группы. Мы же немедленно воспользовались этим и сами перешли в наступление. С наступлением темноты 55-я кавалерийская дивизия вновь освободила Тросну, 155-я танковая бригада - Подхорошее, а 307-я стрелковая дивизия - Рогатово и Пищулино.
      К этому времени окончательно выявилась оторванность 132-й стрелковой дивизии от остальных войск 13-й армии. Поэтому утром 8 декабря эта дивизия (командир полковник А. А. Мищенко) была включена в состав нашей подвижной группы и вместе с ней пошла вперед. Полоса наступления группы почти удвоилась, увеличившись на 14 км. Личного же состава и вооружения ввиду малочисленности 132-й стрелковой дивизии прибавилось немного.
      Весь этот день в полосе нашей подвижной группы шли упорные кровопролитные бои. 55-я кавалерийская дивизия окончательно закрепила за собой населенный пункт Тросну, который в эти дни четыре раза переходил из рук в руки. 307-я стрелковая дивизия перерезала шоссе Елец - Ефремов в 1 км юго-западнее Телегино. Своими действиями мы по-прежнему сковывали значительные силы противника и этим содействовали успешному продвижению левофланговых дивизий нашей армии и группы генерала Костенко, где враг начал отходить на запад и северо-запад. Однако самим нам в этот день не удалось прорвать оборону противника на рубеже Чинцово - Дубрачево - Плоское - Становая - Телегино - г. Елец.
      9 декабря в боевых действиях наступил перелом. Мы успешно наступали. Были освобождены Телегино, Хмеленец, Сазыкино, Александровка. Войска группы устремились на Казаки, а частью сил с тыла на Елец, чем способствовали 148-й стрелковой дивизии окончательно очистить этот город от противника и перейти в преследование - тоже в направлении Казаки.
      В наши руки попали богатые трофеи. Среди них было много автомашин, мотоциклов, пулеметов, патронов, мин и артиллерийских снарядов, лошадей. В плен было взято большое число солдат и несколько офицеров 445-го и 486-го пехотных полков. Они сообщили, что полки принадлежат разным дивизиям-134-й, входившей в 35-й армейский корпус, и 262-й - из состава 34-го армейского корпуса.
      Так было установлено, что в районе населенных пунктов Становая, Телегино находился стык не только двух дивизий, но также двух армейских корпусов. Этим, по-видимому, в значительной мере и объяснялось яростное сопротивление, которое противник продолжал оказывать нашей группе. Против нее действовала довольно значительная часть сил двух пехотных дивизий.
      Стремясь любой ценой сдержать наше продвижение, фашисты несли большие потери. Отступая после ожесточенных боев 8-9 декабря, они, по рассказам местных жителей, увезли с собой только из Телегино около 600 трупов своих солдат и офицеров. А сколько их осталось на поле боя! К этому нужно добавить тысячи раненых и обмороженных, сотни пленных...
      Задача противостоявших нам вражеских частей заключалась в том, чтобы прикрыть отвод немецких войск, сосредоточенных в районе населенных пунктов Архангельское, Хитрово, Долгоруково, ибо группа генерала Костенко вышла на фланг и в тыл этих войск и теперь угрожала им окружением. Они же пытались избежать его отходом на северо-запад.
      Командование 13-й армии вовремя разгадало намерения противника. Чтобы помешать их осуществлению, нашей группе войск было приказано наступать не в юго-западном, а в западном направлении - на Измалково. Характер этого изменения можно представить наглядно, если иметь в виду, что раньше, как уже отмечалось, наша полоса наступления слева была ограничена линией Талица-Елецкая, Аргамачи, Александровка, Казаки, а теперь эта линия проходила несколько севернее - по линии Пищулино, Мульчино, Горки, Нижняя Любовша.
      Одновременно на усиление группы прибыла 57-я бригада войск НКВД под командованием комбрига Соколова. Она была переброшена из-под Харькова и состояла в основном из пограничников.
      V
      Теперь в состав группы входили три стрелковых и два подвижных соединения. Казалось бы, она представляла собой внушительную силу по численности. Но это было далеко не так. Части группы перешли в наступление непосредственно после многодневного отхода с боями под натиском противника. Вполне понятно, что они имели большой некомплект личного состава и вооружения. И это, как мы увидим далее, очень скоро дало себя знать.
      После обстрела советской артиллерией вражеских позиций в районе г. Елец
      Согласно боевому приказу мною были поставлены следующие задачи соединениям группы: развивая наступление, преодолеть к исходу дня рубеж р. Варгол и овладеть населенными пунктами Злобино, Арсепьево, Тетерннка, Мягкая. 132-я стрелковая дивизия наступлением на север должна была обеспечивать фланг и тыл группы. 57-ю бригаду войск НКВД решил перебросить автомашинами и санным транспортом в образовавшийся разрыв между 132-й стрелковой и 55-й кавалерийской дивизиями. Отсюда ей предстояло наступать в направлении Слободка, Плоское, к концу дня овладеть Злобино и разъединить смежные фланги немецко-фашистских дивизий.
      Бои в то время велись в основном за населенные пункты. После того как мы сломили сопротивление врага, он начал предавать огню все вокруг, угонять скот, грабить население. Поэтому в своем приказе я требовал вести наступление как можно энергичнее, отрезать пути отхода противника, срывать его попытки жечь наши села{42}. Особенно успешно выполняла эту задачу наша кавалерия.
      Она оказалась незаменимой на покрытых снегом просторах Среднерусской возвышенности. Быстро передвигаясь по заснеженным полям, кавалерийские части обходили населенные пункты и блокировали пути отхода противника на запад.
      Фашисты вначале не верили в прочность блокировки путей отхода, надеясь легко прорваться на запад. Когда же несколько вражеских гарнизонов поплатились за это, противник растерял всю свою самонадеянность. Теперь стоило гитлеровцам лишь обнаружить какое-либо наше обходное движение, как они поспешно отступали на запад.
      Не могу выразить словами глубину чувств, которые овладели нами, когда мы впервые после долгих месяцев неудач и отступления заставили врага повернуть назад, на запад.
      Он все еще был очень силен, ненавистный враг, принесший нам столько непомерного горя и тяжелых утрат. Он был еще уверен в своей непобедимости. Да и не только он. Так считали тогда и во всей Европе, и в Америке. Там даже многие руководящие деятели сомневались в возможности нанести поражение немецкой армии. Их можно понять, ведь они принимали в расчет только армии западных государств. Что же касается Красной Армии, то они не менее самих гитлеровцев были убеждены в ее неспособности противостоять вермахту.
      Но именно наша Красная Армия и явилась той силой, которая была способна развеять миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Как раз в те дни, о которых я сейчас рассказываю, к нам пришли необыкновенно радостные вести с Западного и Калининского фронтов, где в ходе контрнаступления советских войск были уже достигнуты первые крупные успехи.
      Радуясь этому вместе со всеми воинами группы, я был особенно счастлив и тем, что среди соединений и объединений, громивших врага под Москвой, оказалась и вновь сформированная 5-я армия. Да, родная Пятая, с которой связано столько воспоминаний,- невыносимо тяжких и в то же время вызывающих чувство гордости и благоговения перед беспримерным мужеством и героизмом, перед железной стойкостью и самопожертвованием ее воинов, павших и живых. И я с радостным волнением думал о том, что героическая 5-я армия, сыгравшая столь значительную роль в первые дни и месяцы войны, уже не обороняется, а наступает. Наносит мощные удары по врагу. Заставляет его откатываться на запад.
      Было приятно узнать, что 5-й армией командует генерал-майор артиллерии Леонид Александрович Говоров. Когда-то мы служили в 51-й Перекопской стрелковой дивизии. Позднее встречались в Артиллерийской академии им. Ф. Э. Дзержинского: он был там преподавателем, а я - слушателем. Особенно сблизились мы во время войны с белофиннами в 1939-1940 гг., когда нам довелось опять служить вместе. Помню, он уже тогда, возглавляя штаб артиллерии 7-й армии, показал себя талантливым военачальником.
      Это ему принадлежала идея поставить на прямую паводку для стрельбы по дотам как можно больше орудий, в том числе и крупного калибра. Его деятельность способствовала успешному прорыву линии Маннергейма. Хотя Леонид Александрович внешне мог показаться несколько замкнутым и угрюмым, в действительности это был человек большой души, верный товарищ.
      Вспомнилась и последняя встреча. Она произошла уже осенью 1941 г. в штабе Юго-Западного фронта, который тогда находился в Харькове. По упоминавшемуся выше приказанию маршала Тимошенко я в ожидании назначения в войска выполнял отдельные его задания. Обстановка у нас в то время продолжала ухудшаться: враг рвался к Харькову и Донбассу. Тогда-то и послал Верховный Главнокомандующий генерала Л. А. Говорова в Харьков для организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно - фашистские танки успели прорваться в Донбасс. Леониду Александровичу оставалось лишь одно - возвратиться в Москву. Однако оказалось, что к тому времени противник перерезал шоссейную дорогу, ведущую из Харькова в столицу. Говорову потребовалось выяснить маршрут, по которому еще можно было добраться до Москвы. Для этого он и зашел в штаб фронта.
      Мы оба обрадовались неожиданной встрече. Леонид Александрович рассказал о цели своего приезда в Харьков, о постигшей его здесь неудаче. Спросил, известно ли что-нибудь о судьбе моих родственников. Ведь он знал, что я родом из той части Донбасса, которая была уже оккупирована немецко-фашистскими войсками и где фашисты свирепствовали вовсю...
      Мы расстались, чтобы увидеться вновь лишь после войны. Но мне часто приходилось слышать об успехах войск, которыми он руководил при разгроме гитлеровцев под Москвой, а затем при обороне блокированного Ленинграда.
      Первой такой весточкой и было сообщение, из которого я узнал, что он командует 5-й армией. Невольно вспомнился генерал Потапов. Я считал его погибшим и потому с грустью подумал: "Нет тебя с нами, Михаил Иванович, и не можешь ты порадоваться тому, как хорошо воюет твоя 5-я армия. И притом не отступает, а идет вперед, на запад, громя врага".
      Шла вперед и группа войск 13-й армии.
      10 декабря мы вели наступление по всему фронту. Никакие попытки врага остановить наше наступление успеха не имели. К исходу дня был достигнут рубеж Кабачек - Григоровка - Климентьево - Плоское - Становая. Группировку врага, отходившую на Казаки, мы обошли, разгромив ее левый фланг. То же самое произошло и с другим ее флангом. Там действовала фронтовая конно-механизированная группа генерала Костенко. Она вышла на тылы всей елецкой группировки противника и перерезала ее коммуникации, проходившие по шоссейной дороге Ливны - Елец.
      Гитлеровцы вынуждены были отступать в северо-западном направлении, вдоль железной дороги Елец - Верховье.
      Этими действиями войска правого крыла Юго-Западного фронта создали в своей полосе благоприятные условия для окружения и завершения разгрома врага. Таким образом, прошло всего лишь несколько дней с начала нашего наступления, а уже была поставлена в тяжелое положение ударная группировка 2-й немецкой армии, обеспечивавшая правый фланг войск, устремившихся на Москву. Выполнявшую такую же роль в отношении их левого фланга 9-ю немецкую армию постигла не лучшая судьба. Она была тогда же разгромлена войсками Калининского фронта под командованием генерала И. С. Конева, перешедшими в контрнаступление. Потерпев поражение в районе Калинина, части этой армии начали отступать в южном направлении.
      То, что произошло с самой ударной группировкой, наступавшей на Москву, хорошо известно. Поэтому лишь отмечу, что войска Западного фронта под командованием генерала Г. К. Жукова, перейдя в контрнаступление против фланговых подвижных ударных клиньев врага, стремившегося обойти нашу столицу с востока, сначала остановили их движение вперед. Нанеся противнику крупный урон, соединения Западного фронта сломили его сопротивление и начали отбрасывать фашистов от подступов к Москве.
      Так начался на московском стратегическом направлении разгром немецко-фашистских войск, впервые встретивших такой сокрушительный ответный удар.
      Тем временем и на правом фланге Юго-Западного фронта события развивались стремительно. Командующий войсками фронта Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко поставил войскам дополнительные задачи, которые сводились к следующему: усилить темпы наступления, перейти в преследование, замкнуть кольцо окружения в районе Измалково и завершить разгром елецкой группировки противника. Это был второй этап Елецкой наступательной операции, начавшийся 11 декабря.
      VI
      Частям нашей подвижной группы были поставлены задачи на решительное преследование отходящих войск противника. Я обратил особое внимание командного состава группы на увеличение темпов преследования и использование для передвижения войск всего наличного автомобильного и конно-санного транспорта, в том числе транспорта местного населения. Командиры соединений и частей обязаны были лично руководить преследованием, отрезая противнику пути отхода и не позволяя ему уйти безнаказанно.
      Хочу подчеркнуть, что весь личный состав понимал, какого огромного напряжения сил требовала задача успешного окружения и разгрома отступающего врага. Поэтому красноармейцы, командиры и политработники утроили свои усилия, направленные на уничтожение ненавистных оккупантов.
      И вот началось преследование врага. Все соединения и части стремились достичь высоких темпов преследования еще и потому, что фашисты, отступая, по-прежнему уничтожали все, что могли. Во многих случаях нам удавалось этому помешать, но, к сожалению, не всегда. Вот что сообщалось, например, в оперативной сводке 57-й бригады войск НКВД 12 декабря 1941 г.: "262 пд поспешно отступает во всей полосе бригады на запад и северо-запад, сжигая на своем пути села и грабя местное население. Сожжены Озерки, Каменка, Каменка-Ремера и Лаухино. Горят: Круглое, Новоселки, Колодец и др. села"{43}.
      Должен, кстати, заметить, что при преследовании противника наступающие войска стремились быстрее овладеть населенными пунктами и освободить советских людей из немецко-фашистского плена, но при этом нередко в своих действиях допускали существенную ошибку: вместо обхода значительными силами (а это действительно было весьма нелегким делом в условиях глубокого снежного покрова) чаще наступали вдоль дорог и атаковали населенные пункты в лоб. Это приводило к тому, что враг, превращая села в опорные пункты, организовывал сопротивление на их окраинах, а при отступлении - все разрушал и сжигал. Там же, где крупными силами применялись глубокие обходные движения, враг уничтожался или бежал без оглядки на запад, бросая обозы, технику и вооружение. К сожалению, так действовали не все подразделения и части. Не так получилось, например, в районе Измалково в результате плохо продуманного решения командующего 13-й армией.
      В боевом приказе 13-й армии от 10 декабря 1941 г., в частности, говорилось: "... 4. Группе генерала Москаленко (132 сд, 307 сд, 55 кд, 150 тбр, 57 бригада войск НКВД) решительно и энергично преследовать противника, обходя его опорные пункты сопротивления и выходя на пути его отхода. 132 сд и 57 бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и тылу 262 пд, отбрасывая ее под удары частей ЗА. 55 кд, 150 тбр и 307 сд наступать в направлении Сергеевка, Измалково и к исходу дня 11.12.41 г. овладеть рубежом Мокрые Семенки, Измалково, став на пути отхода противника"{44}.
      На местности это выглядело так: первые два соединения должны были наносить удар в северо-западном направлении, а три остальные - строго в западном. Между ними образовывался разрыв, который постепенно все более расширялся. Сила ударов подвижной группы ослаблялась тем, что они наносились в расходящихся направлениях.
      Мои возражения против распыления сил не были учтены при принятии этого решения. Я также высказался за то, чтобы, учитывая обозначившийся в полосе наступления группы успех, усилить ее резервами армии. Это, на мой взгляд, позволило бы ускорить темп обходного маневра, быстрее окружить и разгромить главные силы противника. Однако и данное предложение не было принято командованием армии. В то же время находившаяся в его резерве 143-я стрелковая дивизия получила приказ двигаться за 148-й стрелковой дивизией, выполнявшей задачу, которая отнюдь не содействовала общему замыслу операции. Эта дивизия наступала южнее Измалково в западном направлении и таким образом выталкивала группировку противника на запад, в то время как остальные войска 13-й армии, а также группа Костенко стремились ее окружить.
      Нет необходимости доказывать, насколько целесообразно было использовать резервную дивизию на заходящем правом фланге армии, которым она вклинилась в стык двух немецко-фашистских армейских корпусов. Можно лишь с уверенностью сказать, что это способствовало бы более надежному окружению и разгрому группировки врага.
      Командование армии поступило наоборот. Оно не только не усилило, по еще и ослабило подвижную группу, так как тогда же изъяло из ее подчинения 307-ю стрелковую дивизию.
      Здесь я и подхожу к тому, что произошло в районе Измалково.
      Выведя из состава подвижной группы 307-ю стрелковую дивизию, командование армии использовало ее для овладения Измалково. Нецелесообразность принятого решения показал дальнейший ход событий: 307-я стрелковая дивизия и вместе с ней 150-я танковая бригада увязли в боях за Измалково. Вследствие этого ослабленная подвижная группа оказалась не в состоянии окружить в этом районе противника достаточно плотным кольцом, и он успел вывести войска из образовавшегося "мешка". Между тем следовало сначала окружить группировку врага, а затем, в ходе ее разгрома, освобождать Измалково. И это было вполне осуществимо. Для этого нужно было, чтобы командование армии оставило хотя бы 307-ю стрелковую дивизию в составе подвижной группы. Я уже не говорю об усилении группы резервной дивизией, что могло способствовать дальнейшему развитию наметившегося успеха в преследовании противника.
      Но и при таких условиях враг был обречен. И то, что мы не смогли осуществить в районе Измалково, вскоре произошло к северо-западу от него. Причем теперь наряду с нашей группой в окружении и уничтожении группировки противника участвовали и более крупные силы.
      В связи с успешным продвижением фронтовой конно-механизированной группы, которая к исходу 12 декабря наступала на г. Верховье, расположенный на железнодорожной линии Елец - Орел, маршал С. К. Тимошенко поставил войскам, участвовавшим в операции, ряд дополнительных задач.
      Наша подвижная группа непосредственно перед этим в течение двух дней - 11 и 12 декабря продолжала преследование, обойдя Измалково с севера. За это время мы преодолели рубеж р. Варгол и достигли берега другой реки - Семенек. Теперь, согласно приказу командующего фронтом, группа должна была силами 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД ускорить темп наступления на рубеж Хомутово - Верховье. Ей ставилась задача во взаимодействии с 5-м кавалерийским корпусом под командованием генерал-майора В. Д. Крюченкина и 1-й гвардейской стрелковой дивизией, входившими в состав фронтовой группы, участвовать в окружении и разгроме группировки врага. На войска 13-й армии возлагалась задача образовать внешний фронт окружения, внутренний же должна была создать группа генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.
      К моменту подхода 5-го кавалерийского корпуса и нашей группы к району окружения (Измалково - Успенское - Россошное) у противника оставались два пути отхода - на запад и северо-запад. Первый из них отрезал 5-й кавкорпус, занявший Шатилово, Россошное, Орево, второй - наша группа, вышедшая на рубеж Лесные Локотцы - Шараповка - Малиновка.
      Таким образом, к утру 14 декабря кольцо окружения замкнулось. Деморализованные и дезорганизованные вражеские войска заметались в огненном "мешке".
      Они предпринимали отчаянные попытки вырваться из него. Одна из атак неожиданно принесла им некоторый успех. Направив свои усилия против 5-го кавалерийского корпуса, окруженные отбросили его на рубеж Верхняя Любовша Горки и овладели населенными пунктами Россошное и Шатилово.
      Части кавалерийского корпуса оказались в тяжелом положении, тем более, что на их коммуникации вышли отдельные группы отступавшего противника. Несмотря на все это, кавалеристы стойко удерживали занимаемые рубежи, в конном и пешем строю отбивая контратаки фашистов.
      В этот момент на помощь корпусу была направлена наша подвижная группа. Исключительно успешно действовала 55-я кавалерийская дивизия. К исходу 14 декабря она совместно с 57-й бригадой войск НКВД овладела населенным пунктом Шатилово и во взаимодействии с частями 1-й гвардейской стрелковой дивизии Россошным.
      Здесь я впервые встретился с командиром этой дивизии генерал-майором И. П. Руссияновым, с которым впоследствии неоднократно сталкивался в боевой обстановке. Он произвел на меня впечатление храброго, мужественного военачальника, обаятельного человека. Это он уже в самом начале войны так умело организовал боевые действия дивизии, что она одной из первых в Красной Армии была удостоена почетного наименования гвардейской.
      Что касается событий 14 и 15 декабря 1941 г. в районе окружения группировки противника, то они впоследствии завершились полным ее разгромом.
      Вот как впоследствии описывал эти события бывший командир 445-го полка 134-й пехотной дивизии генерал-майор Вильгельм Кунце: "14 декабря 134 пд двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где генерал Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша... 446 и 445 гш должны были прорываться в районе Верх. Любовша, а 439 пп - в 6 км севернее. В 18 часов в полной темноте при 20° мороза и снежном покрове в 40 см начался прорыв
      Несмотря на двухкратную атаку, прорваться через р. Любовша не смогли, и командир 134 пд приказал прекратить бой, а на следующее утро повторить атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился командир дивизии генерал-лейтенант фон Кохенгаузен{44}. Командир 445 пп принял временное командование дивизией и приказал тремя батальонами 446 пн начать на узком фронте атаку, чтобы прорвать кольцо хотя бы в одном месте.
      При первых проблесках зари советские пулеметы открыли огонь по немецким батальонам, предназначенным для прорыва. Моральное впечатление от разрывов мин нового оружия, "катюши" - реактивные минометы, которые также открыли огонь по голодным, замерзшим и переутомленным немецким частям,- было очень велико в результате шума, воя и сплошных попаданий...
      Обрывистая, глубоко прорезанная долина р. Любовша стала роковой для многочисленных автомашин и повозок дивизии. Голодные и истощенные лошади просто не могли больше вытянуть орудия и остальную технику, которые были оставлены. Материальные потери были очень тяжелые: дивизия потеряла почти все машины, противотанковые орудия и аппаратуру связи..."{45}
      Кольцо вокруг группировки противника неумолимо сжималось. Немецко-фашистское командование разбрасывало с самолетов над районом окружения листовки с призывом держаться до последнего и с обещаниями "помощи"{46}. Но действия они не возымели, так как безнадежность положения окруженных была очевидна и для них самих.
      Тот же Кунце писал: "...Положение с подвозом ежедневно ухудшалось... Сбрасываемое с отдельных самолетов количество продуктов питания и бензина было незначительно. Вследствие этого 445 ни при отступлении из Измалково вынужден был бросить 10 моторизованных противотанковых орудий и большое количество грузовых машин. С каждым днем ухудшалась связь и затруднялось руководство войсками... 13 декабря моторизованная часть Советов напала на штаб 134 пд в Шатилово и разгромила продовольственную и почтовую службы дивизии"{47}.
      Вдобавок ко всему командир 35-го армейского корпуса генерал Метц бросил свои войска на произвол судьбы и вылетел из района окружения на самолете. Паника охватила ряды "непобедимых" гитлеровских вояк. Они бросали машины, оружие, боеприпасы. Каждый стремился спасти свою шкуру.
      Но тщетно.
      В четырехдневных боях в районе Россошное, Верхняя Любовша, Зыбино были разгромлены основные силы 45-й и 134-й пехотных дивизий. Лишь небольшим группам, в общей сложности до полка, удалось прорваться в районе Верх. Любовша. В результате Елецкой операции противник потерял только убитыми 8700 солдат и офицеров. Было захвачено в плен 557 человек и освобождено более 500 населенных пунктов. В качестве трофеев нам досталось свыше 100 орудий, около 200 пулеметов, 700 автомашин, 500 лошадей, 325 повозок и много вооружения, боеприпасов и различного имущества, в том числе и награбленного фашистами у населения.
      Только частями 55-й кавалерийской дивизии и 57-й бригады войск НКВД, как отмечалось в оперативной сводке штаба армии от 16 декабря, "во время боев в районе Россошное - Мартыновка уничтожено до 1000 фашистов. Захвачено 20 орудий и большое количество автомашин и обозы"{48}.
      Всего же соединениями нашей подвижной группы за время наступления с 4 по 14 декабря было "убито до 2500 солдат и офицеров. Захвачено 36 орудий, 40 пулеметов, до 30 минометов, 180 автомашин, 270 повозок и другое имущество... Освобождено 170 населенных пунктов"{49}.
      В целом в результате наступления на правом крыле Юго-Западного фронта было нанесено серьезное поражение 2-й немецкой армии в районе Ельца. Наши войска с 6 по 16 декабря продвинулись здесь на запад на 80-100 км, освободили от немецко-фашистских захватчиков большое число населенных пунктов, сорвали планы противника прорваться к р. Дон и отвлекли на себя часть сил 2-й танковой армии, чем способствовали выполнению общего плана контрнаступления под Москвой. Именно это имел в виду начальник генерального штаба немецких сухопутных войск Гальдер, когда он уже 12 декабря 1941 г. записал: "Командование войсками (немецко-фашистскими.- К.М.) на участке фронта между Тулой и Курском потерпело банкротство"{50}.
      16 декабря была полностью завершена операция по разгрому елецкой группировки противника. Наша подвижная группа совместно с левофланговыми дивизиями 13-й армии и войсками генерала Костенко выполнила поставленную задачу и потому на следующий день была расформирована. Ее соединения влились в состав 13-й армии, которая готовилась к новой операции - на орловском направлении.
      VII
      Говоря об особенностях контрнаступления против 2-й немецкой армии в районе Ельца, нужно прежде всего отметить, что оно началось с тех рубежей, на которые отошли наши войска только накануне вечером в ходе оборонительных боев. Иначе говоря, началось без предварительной подготовки и сосредоточения сил, прямо с ходу: вчера оборонялись, отступали, а сегодня перешли в наступление.
      Трудности при этом были не только организационные, но и, пожалуй, психологические. Мы все были твердо убеждены в том, что в конечном итоге разгромим фашистов, но каждый боец, командир, политработник представлял себе это не так, как получилось на самом деле. Думали так: сначала остановим противника, затем подтянем необходимые силы, подготовимся и, наконец, всей силой оружия и накопленной нами жгучей ненависти обрушимся на врагов. Действительность оказалась иной, более суровой и требовательной: нам было некогда ждать прибытия свежих сил и у нас не нашлось времени для предварительной подготовки. Обстановка сложилась так, что потребовалось, фигурально выражаясь, лишь повернуться через левое плечо и разить противника, под натиском которого мы еще вчера отступали.
      Уже по одному этому можно судить о величии подвига, совершенного воинами в те дни. А ведь боевые действия, о которых я рассказываю, были лишь частичкой грандиозного сражения, развернувшегося тогда под Москвой и закончившегося сокрушительным разгромом отборных немецко-фашистских армий.
      Пример подвижной группы, которой мне довелось в те дни командовать, убеждает в том, что исключительно важную роль в моральной подготовке к этому контрнаступлению сыграли политработники и партийные организации войск. Как же им удалось буквально в считанные часы произвести такой глубокий перелом в сознании личного состава частей?
      До сих пор отчетливо помню тот день. Я только что принял командование подвижной группой. Читатель, должно быть, помнит, что в ее составе тогда были три соединения - 307-я стрелковая, 55-я кавалерийская дивизии и 150-я танковая бригада. Все они перед тем длительное время вели оборонительные бои и прошли долгий и тяжелый путь отступлений. Сколько сел и городов были вынужденно оставлены врагу! А сколько раз казалось, что вот этот покидаемый нами населенный пункт - последний, и больше не придется отступать, что отсюда повернем обратно, на запад, и вышвырнем захватчиков с родной земли. Но проходили дни и недели, и в ходе новых боев приходилось опять отступать.
      Постепенно угрюмая тень ложилась на наши лица, а в душу закрадывалось какое-то неясное чувство. В нем переплелись и тягостное недовольство собой, и нетерпеливое ожидание прихода других сил, которые смогут лучше сражаться и сделать то, чего не сумели сделать мы.
      Обо всем этом я крепко задумался в тот день. Наутро предстояло наступать, и нужно было во что бы то ни стало рассеять неверие в свои силы, распространившееся среди некоторых бойцов, особенно тех, кто сражался с первых дней войны. К такому выводу мы и пришли. Но вывод выводом, думал я, а на деле не легко будет превратить одно лишь чувство ненависти к врагу, владевшее каждым бойцом и командиром, в могучий наступательный порыв. Не так просто это я знал по себе - тому, кто сам побывал во вражеском кольце, по первому приказу пойти в наступление с целью окружения и разгрома противника. Ему нужно было прежде умом и сердцем поверить в то, что он способен выполнить такой приказ и что враг безусловно будет уничтожен именно им, а не кем-то иным, обладающим большими силами.