Монах молчал, погруженный в неприятные ощущения и Версифисаил пренебрежительно сплюнул.
      — Может, вернемся? На богатства поглядим, чародеев погоняем?
      Младший Брат не отвечал, только требовательно смотрел на Шумона.
      — Далеко, — успокоил его тот. — Ему до тебя ни рукой, ни ногой не достать. Идти сможешь?
      Монах ожил, начал вертеть головой не то, осматриваясь, не то, проверяя, вертится она или нет.
      — Смогу, с Божьей помощью…
      Он поднялся, его повело в сторону, но Версифисаил подставил плечо.
      — Если нет желания снова встретиться с желтолицым, то лучше идти отсюда…
      Вряд ли кто из них сейчас мог бы высказать более глубокую и своевременную мысль. Отойдя подальше от болота, беглецы как могли быстро, пошли прочь. Позади них, похоже, что прямо над капищем в небе появился яркий луч света. Он был похож на нож, вспарывающий брюхо темноте.
      — Ищут, — сказал Версифисаил. В голосе гонца звучала тоска. — Связался я с вами…
      — А не связался бы, так и сдох бы в болоте… — зло отозвался брат Така.
      — Хватит вам собачится, — прикрикнул на них Шумон. — Нашли время…
      Несколько шагов они шли молча, но Версифисаил не сдержался.
      — Надо же… Один — двоих! Голыми руками…
      Шумон повернулся, чтобы наорать на обоих, но слова застряли в горле. В небе над капищем кружили уже три огненных лезвия. Монах не став отвечать гонцу, глянул через плечо, обогнал Шумона.
      — Не найдут, — уверенно сказал он. — Карха укроет, отведет беду…
      Шумон пожал плечами. Брат Така мог думать что угодно, но собственный здравый смысл говорил, что прямо сейчас, пожалуй, их и не поймают, однако это может произойти и завтра. Едва встанет солнце, как на них начнется самая настоящая облава. Он не знал хорошо это или плохо, но, во всяком случае, быть чьей-то дичью ему не хотелось.
      Брат Така не смотря на спокойствие в зватрашний день смотрел без особой радости. Обитающим тут приспешникам Дьявола было что скрывать от Братства и от эркмасса Гьёрга и от Императора Мовсия, не напрасно же была построена такая Стена, и с умыслом напал на них желтолицый пособник Дьявола. Поэтому черные силы, царящие здесь, постараются, чтоб никто за стеной не узнал о том, что здесь происходит. Но у них оставалась ночь. Целая ночь!
      Дождь, прятавшийся в сыром воздухе, осмелел и каплями упал на болото.
      Чтобы не идти по трясине, беглецам пришлось выйти почти к самой Стене. В её лиловом свете огни направились прочь от капища. Шумон шел первым. Он рассчитывал найти какое-нибудь подходящее место, чтоб укрыться на несколько дней. Гонец с монахом переругивались за его спиной, вспоминая схватку с желтолицым и это интересовало их больше всего. Никто не спрашивал, куда их ведет монах. Каждому просто хотелось уйти подальше. Шли молча, подталкиваемые в спину ожиданием погони. Дождь уже не капал, а лил, вытянув водяные струи от неба до земли.
      Стена впереди становилась вроде бы ниже. У Шумона радостно застучало сердце, но, приглядевшись, он понял что ошибся. Стена оставалась Стеной, просто в этом месте начинался спуск вниз и она следуя изгибу земли плавно опускалась в сырую темноту. Оттуда, из темноты, слышался приглушенный расстоянием шум. Люди замерли, определяя насколько он опасен.
      — Что там?
      Шумон, вспомнив план Хилкмерина, сказал:
      — Река. А за ней казармы охраны. Это кстати…
      Спускаться под уклон было легко, и они почти бежали на шум воды. На середине склона их ослепила вспышка молнии. В её ярком свете потерялся, растворился смутный свет Стены. За то мгновенье, пока капли дождя вместе с громом не долетели до земли, каждый увидел кусочек расстилавшейся перед ними панорамы.
      — Мост! — крикнул Шумон различивший впереди массивную громаду моста над бурным потоком.
      — Дорога! — крикнул брат Така. В полупоприще от них прямо из Стены выходила широкая, утоптанная дорога, скатывающаяся все ниже и ниже к реке, к мосту. Но самое важное увидел Версифисаил.
      — Болло! Смердящий Болло! — завопил он во весь голос. Страх перед вонючей тварью был так велик, что заслонил собой опасность быть услышанным летающими людьми. Крик его был знаком близкой и серьезной опасности.
      Земля вокруг колыхалась и вздувалась большими пузырями. Пузыри разламывались, выпуская из себя облака необыкновенно вонючего тумана и вздувались снова. Дождь прибивал его к земле, но все равно дышать было невозможно. Смрад душил, разрывал легкие кашлем. Самого Болло видно не было. Он сидел где— то рядом, под землей и пускал оттуда свою отраву на добычу. Один из пузырей лопнул под ногами Шумона. Волна вони окружила его, согнула пополам, потянула к земле.
      — Вперед! — крикнул Версифисаил растерявшемуся монаху. — Пока не сдох — вперед! На дорогу!
      Подхватив бесчувственного безбожника под руки, гонец с монахом ругаясь во весь голос — гром заглушал все звуки— побежали к дороге. Оба знали, что Болло не любил утоптанной почвы.
      На полпути к ней под землю провалился монах. Провалился неглубоко, по колено, однако все обошлось. Опередив вырвавшийся оттуда клуб ядовитого тумана, он выпрыгнул из ямы, оттаскивая от опасного места гонца и безбожника. Выбравшись на дорогу все свалились прямо в грязь, задирая головы вверх и жадно дыша.
      За стеной дождя им было видно, как земля на склоне продолжает вспучиваться и выпускать из себя смертоносный туман. Видя это, брат Така не выдержал и расхохотался. Сегодня это была первая победа. Смеясь, он тыкал пальцем в склон и пытался объяснить гонцу:
      — Он там… ха— ха— ха— дуется— ха— ха— ха!
      Монах надувал щеки, показывая, как дуется Болло. Глядя на него, засмеялся и гонец. В этот момент ветер переменился и погнал на развеселившуюся компанию волну вони. Размытая дождем, растрепанная ветром, она уже не была смертельно опасна, но все равно сидеть и ждать её никто не собирался. Таща волоком Шумона, они побежали к мосту.
      Река, на их глазах вздуваясь, злобно клокотала у опор моста. Вода кипела под каплями дождя, словно невидимки стегали её длинными прутьями. По поверхности неслись сломанные ветки и смытый с берегов мусор. Ветер подхватывал волны и швырял их в берега. Плотная стена воды, в которую превратился дождь, касаясь земли, мутными потоками устремлялись к реке. В этом буйстве стихий мост оставался единственным предметом, на который можно было смотреть без содрогания не ожидая каждое мгновение, что он либо рухнет в воду, либо взовьется в воздух. Мост был срублен из крепких бревен, скреплен железными скобами и выдерживал тяжесть повозки со взрослым драконом. При вспышке молнии люди разглядели на другой стороне реки приземистые казармы охранной полуроты Желтых лучников до недавнего времени охранявших питомник. Ветер, набиравший все большую силу, толкал их к мосту, словно приглашал быстрее перебраться через реку под защиту стен. Пришедший в себя Шумон крикнул:
      — Через мост не пройти. Сбросит. Надо ползком!
      — Ничего! — подбодрил его Версифисаил. — Троих не сдует…. Держись!
      Ухватившись друг за друга, они вползли на мост.
      Ветер навалился на них с новой силой, то прижимая к настилу, то, наоборот, дергая в сторону. Дождь зарядами обрушивался то спереди, то сзади. В тот момент, когда они уже спускались c него, Версифисаил поскользнулся на мокрых бревнах. Пытаясь удержаться, он резко дернулся в сторону, и кожаная сумка с Императорским посланием соскочила с его шеи и упала на край моста. На мгновение мир вокруг Версифисаила застыл. Утих ветер, вспышка молнии растянулась во времени. Вода под мостом остановилась, и сквозь неё проступило видение не то виселицы, не то костоломной машины. Никто, ни Шумон, ни монах не увидели этого, поэтому рывок гонца к краю моста был неожиданностью и для одного и для другого. Все произошло мгновенно. Брат Така пытавшийся удержать его потерял равновесие и подталкиваемый ветром упал в реку, увлекая за собой Версифисаила. Следующая молния осветила пустой мост, и Шумона, лежащего у его подножья. Придавленный ветром безбожник шевелился, пытаясь подняться, но ветер сбивал его с ног.
      Встав, наконец, на ноги Шумон побежал по берегу реки, выкрикивая имена своих спутников, однако через тридцать шагов он наткнулся на что-то и оглушенный упал на землю.
 

Дурбанский лес.

Воздушное пространство.

      После вчерашней грозы небо над лесом еще заволакивали опоздавшие к ней тучи. Их клочья проплывали то выше, то ниже, то накрывали их, обдавая сырым холодом, и от этого казалось, что воздух вокруг свежий и бодрящий. Так оно, наверное, и было, только при той скорости, с которой они летели, Эвин ощущал не свежесть, а самый настоящий холод.
      Воздух вокруг казался плотным и холодным, как горная вода.
      Распластавшись на шкуре шельха, Эвин чувствовал, что поток холода обтекает коченеющее тело. Воздушные струи скользили по бокам, словно живые змеи, забираясь в рукава, за воротник и куда только можно. От холода не спасала даже колдовская одежда. Холод и неудобство — вот два чувства, которые он испытывал в этот миг. Холод и неудобство.
      Немного повернув голову, он разглядел Аттага. Тот невозмутимо сидел на драконьих плечах и правил летающим зверем. Ему было куда как легче. Как человек привычный к такому передвижению он сидел закутанный в кожу. На нем была кожаная куртка и плащ, и даже лицо его скрывала кожаная маска с прорезями для глаз.
      Эвин вспомнил, сколько разговоров ходило об этой маске.
      Придворные фантазировали, как могли, стараясь объяснить, для чего она нужна седоку. Говорили, что Аттаг хочет остаться не узнанным драконом, ибо правя благородным зверем, причиняет ему боль, другие говорили, что вовсе наоборот, маска нужна для того, чтобы дракон не мог отличить одного погонщика от другого и повиноваться любому из них… Третьи искали сходство маски с изображениями древних Богов….
      Ошибались, как оказалось все. Все оказалось проще.
      Ветер и холод, которые Эвин сейчас чувствовал на своем лице, не касались Аттага.
      Там, на земле, в Эмиргергере она казалась лишней, но тут… Тут эта одежда вызывала не смех, а зависть..
      Ветер, бьющий прямо в лицо, выжимал слезы из глаз и Эвин, повернувшись боком, стал разглядывать то, что проносилось справа от него. Можно, конечно, одеть хитрый колдовской капюшон, но это значило бы показать Аттагу то, что ему видеть не полагалось. Приходилось терпеть.
      Мерные взмахи драконьих крыльев раз в несколько мгновений заслоняли от него мир, но в промежутках между ними он успевал увидеть уже надоевшую зелень Дурбанского леса.
      — Долго еще?
      Ветер затолкал слова назад, в грудь, но Аттаг не зря был самым опытным из драконьих погонщиков. Ему положено было услышать, что говорит Эвин и он услышал.
      — Нет.
      Его свистящий шепот проскользнул меж холодных струй и коснулся уха.
      — Уже видно… Совсем рядом.
      Ему положено было говорить так, чтобы его услышали, и Эвин услышал его. Приободренный голосом Императорский шпион попытался встать, но возничий жестом остановил его. Упираясь ногами в шею, Аттаг потянул на себя цепь, и дракон стал поворачивать влево. Эвин не успел ничего спросить, как возничий показал рукой вниз, на то, что увидел первым.
      Эвин послушно опустил голову.
      По всему лесу плавно загибаясь в обе стороны через зелень деревьев тянулась яркая полоса. Он сразу подумал, что это просека или дорога, но светло-фиолетовое сияние над ней сразу поставило на этой мысли крест. Императорский шпион попытался сообразить, что же это такое, или хотя бы на что это похоже, но весь прошлый опыт не дал ответа.
      — Что это? — прокричал он.
      Аттаг пожал плечами. Орать в ответ не было смысла — он не знал, что сказать, но глаза спутника были такими требовательными, что он все же ответил:
      — Раньше этого не было…
      В утреннем воздухе хорошо было видно, что линия изгибаясь, охватывает огромный участок леса.
      — Где питомник? — прокричал Эвин.
      Свист воздуха, пронзительный шепот.
      — Дальше. Сейчас начнутся болота, а в них уже…
      — Лети вдоль….
      Он не знал, как назвать то, что лежало под ним.
      — Вдоль этого.
      В очередной раз он поразился легкости драконьего полета. Тяжеленная туша, неуклюже передвигавшаяся по земле, в воздухе стала легкой, быстрой. Аттаг прокричал команду и дракон, немного снизившись, заскользил над линией. Теперь стало видно, что это такое. Стена. Эвин Лоэр смотрел на нее и мысли о неопределенном «неведомом», что вертелись у него в голове после разговора с Мовсием, стали оформляться во что-то конкретное — в планы, намерения, действия. Он махнул рукой, показывая, что нужно сделать.
      — Садись!
      Аттаг отрицательно качнул головой.
      — Нет. Мовсий приказал тебя до места доставить. Кто я такой, чтобы противится его воле?
      Эвин мог бы поклясться, что тот улыбается под своей проклятой маской, но ничего поделать не мог — не бежать же к нему и не стращать своим гневом, когда несешься под облаками. Да и как тут побежишь? Он только крепче вцепился в веревку. Настороженность уже не покидала его. Императорский шпион почувствовал новую тайну. Это уже не беспочвенные подозрения, не рассказы полусумасшедших солдат и монахов, это то, что можно потрогать руками. Повернувшись спиной к Аттагу, он смотрел, как хвост дракона при каждом взмахе крыльев пересекает фиолетовую линию.
      — Спустись пониже!
      На мгновение он замешкался с ответом.
      — Ну! — прикрикнул Эвин. Сейчас он чувствовал себя посланцем всесильного Императора, облеченный властью карать и миловать, подниматься в небеса и спускаться к земле. Аттаг снял перчатку, пошевелил пальцами, словно растирал в ладонях воздух.
      — Не сейчас, — наконец ответил возничий. — Дальше…
      Он что-то сделал с упряжью и шельх повернул к Солнцу. Быстрые взмахи крыльев погнали его по кругу. Эвин вцепился в веревки, забыв о своем высоком предназначении, и думая о том, как удержаться на неудобной спине. С каждым взмахом огромных крыльев они поднимались к облакам. Странную линию, разделившую лес надвое стало постепенно затягивать дымкой. Ее еще было видно, когда Эвин, прижавшись животом к драконьей спине, попытался разглядеть, куда она тянется. В разрывах облаков он проследил ее движение. Ему показалось, что она поворачивает, что все это — часть большого кольца, обруча или петли — удавки, наброшенной кем-то на лес. Облака замелькали чаще и он в бешенстве, что у него отняли разгадку, заорал.
      — Зачем?
      — Увидишь! — отозвался Аттаг. — Сам просил….
      — Зачем? — повторил Эвин.
      — Сейчас спустимся и пролетим над стеной. Держись крепче… Учти, когда вниз нырнем, ты станешь легче. Держаться не будешь — может воздухом снести…
      Эвин выслушал его ложь с каменным лицом.
      — Я худею только от неприятностей, — прокричал он Аттагу, давая понять, что оценил шутку, — а такая прогулка мне только в удовольствие…
      Но тот не обратил на его слова внимания
      — А когда начнем подниматься — станешь тяжелее. Учти это….
      Он дал знак, чтоб Эвин покрепче ухватился за свою сбрую и бросил шельха вниз, к земле…. То, что Лоэр испытал за этот полет, ни в какое сравнение не шло с тем, что началось мгновение спустя. Воздух, бивший в лицо, в одно мгновение превратился в поток плотного как полотно ветра. Эвин почувствовал, что его толкает назад. Носками сапог он нащупал какой-то заусенец на шкуре и уперся в него, сопротивляясь силе потока. В брюхе возникла холодная сосущая пустота, рванувшаяся к горлу, и он почувствовал, как воздух отрывает его от гостеприимной спины с такой легкостью, словно он и впрямь потерял вес. Из горла выскользнул крик, заставивший его вцепился в веревки.
      Когда у него хватило сил открыть глаза и скосить их на сторону, он увидел, что шельх несется вниз. Его движение, не смотря на стремительность, было плавным, словно он съезжал с огромной невидимой горы. Страх утонул в чувстве восторга, которое вошло в него вместе с ветром. Он стиснул зубы, чтобы не закричать.
      Обрывки облаков уже были позади, и теперь с каждым мгновением увеличиваясь, на него надвигались деревья. Разумом он понимал, что Аттаг не хочет ничьей смерти, но сердце требовало молитвы. Перед самой землей шельх шевельнул крыльями и понесся над фиолетовой стеной, словно метательный нож. Тяжесть тела вновь стала реальностью.
      Аттаг все рассчитал верно. Шельх теперь летел над стеной. Деревьев по обе ее стороны видно не было — движение смазывало их, но саму Стену Эвин прекрасно видел. То, что он осознал сразу — так это её высоту. Она была, по крайней мере, не ниже стены замка.
      «Все вранье, на счет нечистой силы, — сразу подумал Эвин, вспомнив о Шумоне и монахе. — Небыли они тут. Через такую стену человеку с голыми руками не перебраться…»
      — Держись!
      Скольжение кончилось, воздух больно ударил по ушам, и его прижало к грубой шкуре. Земля теперь стремительно удалялась. Вниз тянуло с такой силой, что показалось, что пока летел, зацепился за что-то там ногой и теперь это «что-то» не пускает его, тянет назад.
      Шельх летел вверх и горизонт задвигался во всю ширь.
      — Разглядел?
      Эвин кивнул.
      — Теперь куда?
      Оберегая дыхание, он показал рукой за Стену. Аттаг кивнул.
      Время текло, словно река, но Эвин не замечал ни его бега, ни холода. Теперь он смотрел вниз, отыскивая там приметы силы, сумевший поставить Стену, но ничего больше не находил.
      До места, где стояли казармы охраны, они добрались, когда светило уже вылезло из-за края земли почти наполовину. Аттаг ткнул пальцем вниз и ладонью показал, что собирается посадить шельха. Эвин кивнул, в который уж раз вцепляясь в веревку.
      Земля под ним неслась все быстрее и быстрее. Несколько мгновений назад, когда они были лишь немного выше, он видел под собой и стволы деревьев, и кусты, и проплешины чистой воды, и моховые подушки, а теперь трава, кусты и вода слились в однообразную поверхность, на которой уже вообще ничего нельзя было различить. Эвин оторвал взгляд от нее и посмотрел на Аттага, ожидая увидеть какую-то суету, предшествующую неприятностям, но тот сидел на своем месте и спокойно подергивал ремни и цепи, управляя полетом. Эвин почувствовал его уверенность, смешанную с презрением, понял на кого это презрение направлено и стиснул зубы.
      «Себя он убивать не собирается, а значит, и я уцелею», — подумал он. — «Что для меня в диковинку — для него не в первый раз». Крылья шельха сейчас спокойно лежали на воздухе, словно каким-то чудом тот стал плотным, как камень. Только дальние края крыльев, по которым стремительно бежали далекие деревья, трепетали прозрачной дрожью, как будто зверь на его глазах превращался в стрекозу.
      — Готовься! — просвистел Аттаг. Для Эвина это могло означать только одно — «Держись!».
      Два раза просить его нужды не было. Он вцепился в веревку, ожидая удара о землю и рывка, который сдернет его со ставшей такой маленькой и уютной шельховой спины, но все вышло иначе. Аттаг громко крикнул, и в одно мгновение мир вокруг сузился, оказавшись заключенным между огромных крыльев. Перепонка крыла вздулась, принимая на себя напор воздуха и гася движение, по бокам вспыхнули коротко радуги водяных струй, воздух упруго ударил в спину и полет превратился в плавание. Волна грязи поднялась перед грудью шельха и перекатилась через них.
      Эвин смахнул с лица ошметки. Он смотрел на расходящиеся вокруг круги и чувствовал, как расслабляются мышцы. Разжав кулак, посмотрел на ладонь. Только что белая, она розовела, на глазах наливаясь кровью.
      — Доставил.
      Аттаг стянул с себя маску и стряхнул плащ. Только сейчас Эвин ощутил, что через него только что прокатилась волна грязи. «До чего все-таки глупы все эти дворцовые пересуды», — еще раз подумал Эвин..
      — До берега-то доберешься? — деловито спросил возничий.
      Эвин не спеша вытер лицо, проморгался. До берега тут было шагов пятьдесят.
      — Торопишься?
      — Каждому свое… Тебе прогулки, а мне еще назад возвращаться…
      Эвин поднялся, отряхнул грязь. Ему не понравилось слово «прогулки».
      — А то остался бы. Вместе погуляли бы….
      — У меня своя служба.
      — Понятно…. Мовсию скажи, что Стену видел, а нечистую силу — нет. Да. И скажи, чтоб не верил письму эркмасса.
      Аттаг поднял бровь.
      — Он поймет, — сказал Эвин. — Просто передай «Эвин Лоэр говорит, что не было тут никого, мы с ним первые…» — и все…
      Где-то вдали заорали драконы, то ли подравшись, то ли приветствуя взошедшее солнце. Ездовой шельх встрепенулся, поднял голову, завертел ею, прислушиваясь. Аттаг подобрал ремни и быстро спросил:
      — Когда за тобой-то прилетать?
      Эвин посмотрел на небо, запоминая расположение солнца.
      — Еды у меня на два дня…. — задумчиво сказал он.
      — Ну так через два дня? — торопясь предложил Аттаг. — Тоже на рассвете?
      — Значит через день… — сказал Эвин. — Именно на рассвете. Завтра.
      — А хватит ли одного-то дня?
      — Если не убьют, то хватит….
      Эвин спрыгнул с драконьего бока и провалился вниз почти до подмышек. После воздуха болото казалось теплым и ласковым и это было приятно, хоть и не было в нем чистоты и свежести горного потока. Кое-как выбравшись на место помельче он развернулся и пошел, одолевая болото. Лоэр сделал десяток шагов, когда Аттаг позвал его:
      — Эй, Эвин…
      Императорский шпион обернулся. Возничий блестел зубами.
      — Живой приходи… Мне мертвецы ни к чему… Я их боюсь.
 

Дурбанский лес.

Замская трясина.

Мост через Свирлу.

      Когда он пришел в себя, было уже довольно светло. У земли ветер почти не чувствовался, но в небе над ним он еще играл облаками, то скручивая их в длинные жгуты, то собирая в большие рыхлые комья. Дождь прекратился, и успокоившаяся река вошла в прежнее русло.
      Ночь не прошла для Шумона даром. То ли от отравы Смердящего Болло, то ли от проведенной под дождем ночи, он чувствовал себя совершенно разбитым. Поднявшись на ноги, он первым делом огляделся, отыскивая своих спутников. Надежда на то, что они лежат где-то рядом, быстро угасла. Берега реки оказались пусты. Прижав сложенные рупором ладони, он крикнул:
      — Така! Версифисаил!
      — Жив! — донесся до него радостный возглас. — Он жив!
      — Где вы? — крикнул он в ответ, радуясь, что спутники отыскались.
      — На берегу, — крикнул Версифисаил. — Иди к нам!
      Шумон оглядел пустой берег и переспросил, уже зная, каков будет ответ:
      — Где вы? За Стеной?
      — Да… А ты?
      — Я у моста…
      Безбожник посмотрел на воду, уходящую в Стену, словно на её пути ничего не было.
      «Все же она преодолима, — подумал он. — Вот он и выход. Как все просто».
      — Иди к нам, Шумон, не медли, — позвал его монах. — Это промысел Божий. Вода привела нас в дьявольское место, вода и вывела!
      Он замолчал, вслушиваясь в ответ Шумона, но тот молчал.
      — Иди к нам, — вновь позвал он его, — подумай… Вместе мы туча, застилающая солнце, а порознь — капли дождя.
      Шумон еще помолчал и ответил:
      — Нет, брат Така. Не сейчас. Ты для себя все решил, а я нет. Если ты боишься, что уйду, лучше сам иди ко мне. Я подожду.
      — Нет, — с досадой сказал брат Така, — так нельзя!
      — Почему?
      — Не знаю. Вода течет только в одну сторону, — из-за стены к нам.
      — Ты пробовал?
      — Да. Мы тебя уже давно ищем.
      Они долго молчали. Шумон размышляя над новой загадкой, а брат Така с надеждой вслушиваясь в тишину.
      — Ну что же, — сказал экс-библиотекарь. — Значит, так хочет Карха. Через два дня ждите меня в часовне.
      — Нет, — твердо сказал монах. — Мы будем ждать тебя здесь.
      — Хорошо, — согласился Шумон. — Но если я не вернусь завтра до полудня — уходите! Прощайте.
      Он постоял, словно вспоминая, чем ещё может быть полезен своим спутникам и, не вспомнив ничего более, пошел к мосту. Перебравшись на другой берег, он обошел ловушку Смердящего Болло, а затем вдоль Стены зашагал за тайнами.
 

Замские болота.

Заповедник «Усадьба».

Кабинет Главного Администратора.

      — Ушел старичок-то? — спокойно спросил Игорь Григорьевич. — Убежал?
      Сергей опустил голову. Рассказывать шефу все то, что он и так знал, из его рапорта он считал бессмысленным.
      — Так значит, дело обернулось…. А товарищи его?
      — Их вынесло за пределы заповедника. Сейчас..
      — Сейчас? — поднял бровь директор.
      — Десять минут назад, — поправился Сергей. — Они сидели на берегу и совещались о том, как быть дальше.
      — Собираются уходить?
      — Не думаю, — признался Сергей. — Пока сидят… Видимо ждут кого-то…
      — Понятно, кого ждут… Кстати… Хороша служба режима. У нас, оказывается тут, с самого начала болтается местный, а мы и не знаем ничего об этом…
      — Кто мог подумать… — попытался защититься Сергей. Игорь Григорьевич не дал ему сделать этого.
      — Не знаю кто мог, а ты обязан был подумать… А если б он с ножичком или с кистенем? Знаешь что такое «кистень»?
      Начальник отдела режима замотал головой. Игорь Григорьевич улыбнулся, и Сергей сам понял, что и сам Главный Администратор не очень то верит в свое предположение.
      — Ничего страшного… На жилую территорию ему не попасть, а в поиск меньше чем по трое не ходят. Да и с ножичком против разрядника…
      Игорь Григорьевич пожал плечами.
      — А то он знает об этом… Да и будет ли он тебя спрашивать, сможет ли что его ножичек против твоего разрядника?
      Он явно хотел что-то добавить, но сдержался. Постукивая костяшками пальцев по столешнице, он смотрел в окно. Над болотом собирался туман и Сергей, едва увидев его, ощутил, как холодные коготки царапают спину. Тут же заныло простреленное плечо. Шеф словно почувствовав это, поинтересовался:
      — Как плечо? Болит?
      — Нет, — соврал Сергей, — не болит…
      Игорь Григорьевич постучал по привычке пальцами по столешнице и уточнил.
      — Значит здоров. Работать можешь?
      — Могу, — отозвался егерь.
      — В таком случае слушай боевой приказ. Шумона нужно найти.
      Сергей мрачно кивнул. Шеф понял, что его подчиненный понял приказ не до конца.
      — Нам надо найти его своими силами.
      Шеф сел в кресло. Он был расстроен и не скрывал этого.
      — Сам понимаешь, не спецназ же мне сюда вызывать… Ты только представь, что о нас говорить будут на Базе-1, если я обращусь к ним за помощью. Они же со смеху полопаются, если узнают, что мы старика-книжника поймать не можем.
      — Найти, — автоматически поправил его Сергей.
      — Найти, поймать… — отмахнулся от него шеф. — Какая разница? Мне важнее, чтобы он целым и невредимым оказался по ту сторону Стены. А еще лучше — сразу в городе.
      Под взглядом шефа Сергей слегка замялся, и вдруг мысль о предстоящей работе предстала перед ним совсем в другом свете.
      — Это что же будет? Охота на человека?
      Он произнес эти слова, и остановился, не зная улыбаться ему или нет. Столь чудовищно они звучали.
      — Охота? — переспросил шеф. — Скорее экспедиция по спасению одного из самых выдающихся умов Империи. Ты представляешь, что он может тут попросту погибнуть?
      Сергей долго молчал, а потом выдохнул.
      — Это какое-то средневековье!
      Он не хотел обижать шефа, но затея ему явно не нравилась.
      — А мы и живем в средневековье, — усмехнулся шеф, ничуть не смутившись.
      Сергей закрутил головой.
      — Нет. Средневековье осталось по ту сторону стены. Тут заповедник.
      — Заповедник говоришь? Ну, так обеспечь порядок на его территории… Ты знаешь, что вчера кто-то с той стороны прилетел к нам и вернулся назад?
      Сергей смотрел на него несколько секунд, потом неуверенно начал улыбаться.
      — Ничего смешного, — осадил его Игорь Григорьевич.
      — На чем прилетел?
      Главный Администратор откинулся в кресле и внимательно посмотрел на Сергея.
      — Ты меня пугаешь…. На чем тут можно летать? На драконе, естественно…
      Сергей хотел удивиться еще больше, но тут он решил, что его разыгрывают.
      — И что, видели, и никто не пугнул любопытного? Не нашлось доброго человека?
      Игорь Григорьевич нахмурился.
      — Если б видели — пуганули бы.
      — Так откуда же…
      — Александр Алексеевич предупредил. Два человека на драконе. Не иначе как разведчики….
      Сергей молчал, не зная, что сказать.
      — Не заповедник, а проходной двор…. — с чувством сказал Главный Администратор. — Что делать будем?
      Егерь думал не больше секунды. С неожиданным для Игоря Григорьевича энтузиазмом он произнес:
      — Я придумаю что-нибудь… Я такое «что-нибудь» придумаю!
      Когда Сергей ушел, Игорь Григорьевич запоздало понял, что придумал для егеря новую игрушку.
 

Дурбанский лес.

Замская трясина.

Окрестности драконария.

      Шумон чувствовал себя веревкой, которую тянули в разные стороны.
      Любопытство тянуло его к Городу, а осторожность, повиснув на ногах тяжеленной гирей, твердила, что глупо очертя голову незваным соваться к новым обитателям болота. Во всяком случае, оба чувства были согласны в том, что особенно рады ему там не будут… Особенно после вчерашнего.
      От этой заботы путь его, неизвестно куда лежащий, походил на полуокружность, центром которой был Город. Он не видел его, но помнил, где тот расположился. Тот тянул его словно терпейский камень птичье перо — незримо, но настойчиво.
      Так, раздираемый противоречиями, Шумон добрел до деревьев.
      Земля тут была настоящей землей, а не жидкой грязью и деревья вымахали в полный рост. Он смотрел на них, и в беспокойной душе проклюнулось решение. Придерживая шляпу, Шумон оглядел каждое, выбирая которое повыше.
      Он увидит Город. Обязательно увидит, но не вблизи, а издалека. Пока издалека… Наверняка эти люди постараются защититься от незваных гостей…. Конечно второй стены там он не видел, но кто сказал, что они не придумают что-нибудь похитрее? Император, когда отправлялся в походы, всегда окружал лагерь секретами и постами. Вряд ли они глупее. Так что….
      Шумон вспомнил оранжевые кольца на лиловой Стене.