Ну в целом да, ни княгиня, ни топлята, ни Бульбулис с Брызгалисом, ни Демьян с шайкой со мной не шутили.

– Ты пойми, Даромир, ничего не проходит бесследно, именно так к человеку приходит опыт. Во время прошлых твоих приключений ты, еще не достигший вершин колдовства и лишенный возможности колдовать, справился со всеми врагами. Хотя наверняка считал, что будь у тебя возможность применить уже известные заклинания, то разметал бы всю нечисть одной левой.

– Да, – кивнул я, – считал.

– Но ведь сейчас ты мог колдовать и без наличия рук? И что, твое новое приключение оказалось менее опасным?

– Нет, – покачал я головой. – Но мне помешала Золотуха со своим ангельским характером.

– Золотуха тут ни при чем, – отмахнулся Серогор. – Просто ты, достигший в «Кедровом скиту» пятой ступени посвящения, был слишком уверен в своих силах. Не спорю, если бы на твоем пути встретился черный колдун вроде Гордобора, ты наверняка одержал бы победу. Но у тебя на пути встал совсем другой враг, хитрый, коварный и опытный. И перед ним твоя сила уже не имела того значения.

Что мне оставалось? Только вздохнуть. Я и вправду оказался не готов к этим женским хитростям.

– Да ладно, не расстраивайся, – похлопал меня по плечу Серогор. – Тебе не в чем себя упрекнуть. По части интриг и ловушек Сантана достигла небывалых высот. Так что уже то, что вы все живы, вполне можешь записать себе в заслуги.

– Не все, – вздохнул я. – Они Шарика убили.

Серогор удивленно выгнул бровь и кинул быстрый взгляд на Серафиму.

– Что-то мы в горнице засиделись, пойдем-ка воздухом подышим, – ни с того ни с сего заявила кормилица и первая пошла воплощать предложенное в жизнь. Ну а мы все последовали за ней.

Я выскочил на крыльцо и вдруг застыл в оцепенении. Но длилось это не больше мгновения, по прошествии которого я уже несся со всех лап навстречу врагу.

И мне было абсолютно наплевать, что я колдун и могу крушить всё на безопасном расстоянии. На этот раз я хотел не мудрствуя лукаво вцепиться врагу в горло. Ведь это был не простой враг – это был предатель. Точнее, два предателя, Фрол и Федор. Именно они стояли в сторонке опустив руки и, судя по всему, не собирались сопротивляться. Что ж, тем хуже для них, предательства я им прощать не собираюсь.

Я приготовился к своему роковому прыжку, но тут краем глаза заметил черную тень, и в последний момент кто-то весьма солидного размера отбросил меня в сторону. Очутившись на земле, я резко оттолкнулся лапами и столкнулся нос к носу… с Шариком. Причем в буквальном смысле этого слова. Носы у собак наиболее уязвимые части тела, так что наше столкновение не осталось не замеченным ни для него, ни для меня.

– Ты чего под лапы лезешь?! – потирая разбитый нос, поинтересовался я. – И потом, с какой это стати ты жив?

Ошарашенный моим вопросом, Шарик пожал плечами.

– Ну в смысле я же слышал, как ты визжал. Мы все подумали, что тебя братья-предатели зарезали.

– Они не предатели, – раздался за моей спиной голос Симы. – Во всяком случае, делали это не по своей воле.

Я мельком взглянул на Фрола и Федора и отметил, что вид у ратников очень уж несчастный. Видеть такое выражение лица у шутников и балагуров было, мягко говоря, непривычно.

– Даромир, ты того… – начал Федор.

– Этого… – внес свой вклад в разговор Фрол.

– Если хочешь нас покарать…

– Так мы сопротивляться не будем…

– Поделом нам…

– Сами не понимаем, что это было…

– Но готовы, по всей строгости закона…

Всё, они меня окончательно запутали.

– Сима, ты-то мне можешь объяснить, что произошло?

– Могу, – улыбнулась кормилица. – Сантанина работа. Княгиня большой мастак на такие штучки, она на ребят особое заклинание наложила. И даже несмотря на это, они умудрились сопротивляться. Когда я во дворе появилась, они стояли рядом с Шариком и решали, как бы и выполнить указания Сантаны, и Шарика не погубить. Я мигом сняла действие заклинания, и ребята наконец осознали, что с ними было в последнее время.

– А Шарик почему визжал? – не унимался я.

– Я ему на лапу случайно наступил, – потупившись, признался Фрол, – но у пса прощения я уже попросил.

– Я тоже, – поддакнул Федор, – на всякий случай.

Услышав, что в этой дурнопахнущей истории виновато колдовство, а не банальный подкуп, я испытал огромное облегчение. Слишком уж не хотелось верить, что ребят прельстила звонкая монета и под воздействием золота они забыли и о дружбе, и о долге, и о чести. А коли так, то прямо гора с плеч.

– Ну так что? – уставился на меня Федор.

– Что? – не понял я.

– Когда карать нас будешь? – обреченно пояснил мысль брата Фрол.

Я хотел было просто рассмеяться, но тут заметил, что на меня внимательно смотрят все присутствующие, причем с самыми что ни на есть серьезными лицами. Интересно, они что, и вправду думают, что примусь карать направо-налево? Ну нет, во-первых, Сима мне всё объяснила, а во-вторых… Где я еще возьму таких классных собутыльников? Да и песнь о подвигах Даромира они исполняют лучше всех. Решено, выношу оправдательный приговор. Но огласить его надо с серьезным выражением на моей лохматой, рыжей физиономии.

– Не буду я вас карать. Лучшим судьей для вас будет ваша собственная совесть. Если вы не виноваты, то и суд будет несуровым, а если виноваты – суд будет строгим.

Хорошо сказал? Сам знаю, что хорошо. Вон как вытянулось лицо у Серогора. Да и Сима, похоже, оценила мое высказывание по достоинству. Братья же, наоборот, стояли в некотором недоумении, так и не поняв, простили их или нет. Что ж, это ничего. Мозги тоже тренировки требуют, не только мышцы.

– Что дальше делать собираешься? – поинтересовался Серогор, меняя тему.

– Что и раньше собирались: найдем Бодуна и честно расскажем обо всём, – не задумываясь, ответил я.

– Теперь, когда Сантана сбежала и заклятие спало, думаю, что разговор пройдет значительно легче, чем предполагалось вначале, – подключилась Селистенка.

– Конечно, если Бодун еще не в курсе, что мы угнали, а потом еще и утопили его ладью, – сказала свое слово Едрена-Матрена.

– Да ну, ерунда, – отмахнулся я. – Откуда ему знать? И потом, у нас всегда остается возможность свалить всё на Сантану. Это ведь подосланные ею Лабос с Ритосом постарались.

– Умеешь ты перекладывать с больной головы на здоровую, – буркнула Сима.

– А зачем моей здоровой голове лишние проблемы? – парировал я. – Кстати, может, перстенек великого Сивила вернете?

Последний вопрос я отнес сразу и Симе и Серогору. Реакция у них была одинаковая.

– Нет!

– Пока рано.

– Да и зачем тебе перстень?

– Ты же теперь в городе жить будешь!

Всё ясно, не видать мне перстня как своих ушей. Судя по всему, моим старичкам молодость в голову ударила, да и, как оказалось, не такие уж они и старички. Вон какие страсти пылают, того и гляди искры полетят, причем после стольких лет. Что ж, не буду становиться на пути любви, тем более это небезопасно. Вон Сантана встала, и где она теперь?

– Ладно, вернемся к этой теме попозже. Но, надеюсь, нас подбросите?

– Без проблем, – очень уж быстро согласился Серогор. – Прямо сейчас и отправимся?

– Минутку, – остановил я наставника, который явно хотел от меня избавиться. – Надо с моими летописцами пообщаться.

– С луговыми, что ли? – уточнила Серафима.

– С ними.

Последний раз я видел Тинки и Винки, когда мы добрались до охотничьего домика. Опасаясь дворовых людей (кстати, они после налета Демьяна так и не вернулись), зверята предпочли расположиться в окружающем терем лесу. Но я готов отдать хвост на отсечение, что любопытство и на этот раз пересилило страх и они прячутся где-то совсем рядом.

– Тинки, Винки, выходите! – заорал я, спугнув небольшую стаю ворон на дереве.

Нестандартные появились очень даже быстро, практически мгновенно. Мне вообще показалось, что они слышали весь наш разговор.

– Познакомьтесь, это Тинки и Винки, – представил я Серогору и Симе луговых.

– Очень приятно, – начал Винки.

– Мы очень гордимся, что познакомились с великим белым колдуном и несравненной Серафимой, – продолжил Тинки.

Гляди-ка, узнали старичков по моим рассказам.

– Да ладно, чего там, – отмахнулся Серогор.

– «О великий Даромир, победитель черных сил» – ваша работа? – ехидно прищурилась Сима.

– Вам что, не понравилось? – чуть не плача, дрожащим голосом пролепетали спиногрызы.

Конечно, Сима была вся в меня и уже открыла рот, чтобы что-то съязвить, но удержалась. Нетрадиционная нечисть слишком близко к сердцу воспринимает свое произведение, чтобы спокойно перенести шуточки моей бабаньки. Что с них взять, это же луговые спиногрызы, некондиционные со всех сторон.

– Да, в общем, ничего, – снисходительно заметила Серафима. – Только уж очень этот обалдуй хорошим получается.

Интересно, а я что, не хорош?

– Что вы, что вы! – затараторил Тинки.

– Наоборот, нам даже пришлось немного умерить пыл, чтобы не получилось слишком пафосно, – поддержал коллегу Винки.

– А в жизни Даромир еще лучше!

Вот это абсолютная правда – от первого до последнего слова! Да я еще и не такое способен отчебучить.

– Ладно, – поспешила согласиться Сима. – Я в вопросах искусства не сильно разбираюсь. Будем считать, что вы правы.

Как бы моя бабанька ни бухтела, а ей всё равно приятно услышать такие слова про своего воспитанника. Вон опять разрумянилась. Как-никак на всем белом свете я у нее единственный родной человек. Ну разве еще только Серогор.

– Скажите: а где вы прятались всё это время? – сменила тему Селистена.

Прежде чем ответить, зверушки по традиции смутились и, пошелестев бантиками и ленточками, ответили:

– Конечно, нам было очень страшно.

– Но мы не могли оставаться в стороне от происходящего.

– Нам надо было видеть всё своими глазами…

– Прятались где? – остановил я луговых, зная, сколько эти вежливые болтуны могут расшаркиваться.

– На дереве, – признался Тинки.

– На каком?

– Прямо перед раскрытым окном, – пояснил Винки.

– Так это что, Сантана мимо вас прошмыгнула?

– Да. Она нас чуть с дерева не сшибла.

– Хорошо еще, что мы держались крепко.

– Хорошо, что я вовремя разобрал, кто вы есть, – вмешался Серогор. – А то поначалу думал, очередные Сантанины прихвостни, и чуть было серебро не применил.

– Не надо серебро! – взмолился Винки.

– Мы же хорошие! – поддержал собрата Тинки.

– Да знаю, знаю, – отмахнулся белый колдун. – И вообще, вас бантики спасли.

– В смысле? – удивился я.

– Просто сложно представить горного спиногрыза или другую нечисть в таких вот рюшечках, – пояснил Серогор.

Нестандартные расплылись в блаженных улыбках и на радостях поправили друг у друга бантики на шее.

– Я же говорил, что это не только красиво, но и полезно, – важным голосом заметил один из луговых.

Лично я мог бы поспорить с этим высказыванием, но, пожалуй, на сегодня хватит.

– Ладно, потом проблемы моды обсудим. Вы как, с нами или по домам?

Зверята переглянулись и синхронно вздохнули.

– Всё самое интересное уже позади, так что, наверное, домой.

– Просто не терпится изложить в стихотворной форме всё то, что мы пережили и увидели.

Жалко, конечно, расставаться. Привык я к этим нестандартным, да уж, видно, ничего не поделаешь.

Как ни крути, но на встречу с Бодуном со спиногрызами не пойдешь – не поймет.

Прощание было недолгам, просто все присутствующие пожали луговым лапу. Отверженные и нечистью и людьми, луговые спиногрызы настолько расчувствовались, что даже прослезились. Соленые капельки текли из огромных васильковых глаз, и луговые стряхивали их лохматыми лапками с устрашающими когтями, которые никогда не применялись по назначению и служили только для расчесывания их шерсти.

Но всё-таки выглядели они счастливыми. Как оказалось, этим зверятам для счастья нужно было совсем немного: крепкое рукопожатие и чуточку душевного тепла.

– Благодаря всем вам мы наверняка станем самыми известными среди нашей братии, – сообщили мне по секрету Тинки и Винки, перед тем как покинуть нас.

– Да ладно, – отмахнулся я, – это всё благодаря вашему таланту.

– Мы сложим прекрасную песню, – мурлыкнул Тинки и буквально растворился в кустах.

– Это будет наш подарок к свадьбе, – поддакнул Винки и последовал за своей парой. Ведь все знают, что спиногрызы, они парами ходят.

Кстати, зря луговые спиногрызы считали, что ничего интересного нас уже не ждет. Но лучше всё по порядку.

Как и обещал, Серогор перенес нас на небольшую полянку недалеко от лагеря Бодуна и испарился в мерцающем синем сиянии перстня великого Сивила. Уж не знаю, откуда ему было ведомо, где расположился князь, но факт остается фактом.

– Только предоставь мне говорить с князем, – принялась меня обрабатывать Селистена, пока мы шли к лагерю. – У меня это лучше получится, тем более что Бодун меня с малолетства знает, и даже на своих коленях качал.

С моей точки зрения, этот факт к нынешнему делу никакого отношения не имеет, но спорить я с мелкой не стал. Чем бы дитя ни тешилась, лишь бы не плакало. Посмотрим, какие у нее получатся переговоры.

А переговоры моя мелкая начала просто уникально. У нее вообще одни крайности. То до сути не доберешься, а то с первого слова – и в самую точку.

– Здравствуй, дядя Бодун! – сказала Селистена, когда мы появились в лагере и несколько удивленная стража проводила нас в княжеский шатер. – Ты только не волнуйся, но у тебя жена ведьма, а батюшка ни в чем не виноват.

Ну разве можно так людей пугать? Мало ли у кого жена в ведьмах значится, так к этому факту надо подходить постепенно, осторожно, а не вот так, с налету.

Однако на этом рыжая останавливаться не собиралась. И пока ошарашенный Бодун пытался сообразить, что к чему, продолжила в своем неповторимом стиле:

– Но ты не волнуйся, мы вывели ее на чистую воду, так что можешь считать себя опять вдовцом.

– Ага, – поддакнула Матрена. – А ладью твою мы случайно утопили. Но тут уж донные водяные Лабос с Ритосом постарались.

После услышанного мне оставалось только простонать.

– И беспорядки на базаре мы спровоцировали исключительно из лучших побуждений.

– Да, просто хотели, чтобы бабы с базара твоей страже перья пощипали, – не осталась в стороне хозяйка трактира.

– Со стражей на пристани это, конечно, мы переборщили, – продолжала гнуть свою линию боярышня. – Но они первые начали, хотели нас в темницу засадить.

– А Даромир из твоей темницы сбежал, так это фактически случайно получилось, ты уж на него не сердись.

– И на то, что Демьяна с его шайкой разогнал, тоже не сердись.

– И уж особенно не сердись, что он разоблачил, вывел на чистую воду и поприжал хвост твоей женушке.

– Кстати, в последний момент он ее пощадил и не стал убивать.

– Но всё это он делал исключительно ради твоего блага, – закончила свою дивную речь Селистена.

Нет слов, душат слезы. Теперь, чтобы не мучиться, мне проше самому утопиться. А самое главное, что обижаться на мелкую нет смысла, она и вправду искренне считает, что делает всё как надо. Но как же Матрена умудрилась такое наплести?

– Но вообще-то тебе надо быстрее возвращаться в город, – не остановилась на достигнутом Селистена. – А то мой батюшка в темнице сидит, Сантана в бегах, а на твоего сыночка, Феликлиста, не больно-то много надежды. Ты чего молчишь-то, дядя Бодун?

И она еще спрашивает! Как же ему не замолчать? Теперь надо попробовать переварить всё, что тут наплели, и уж после этого послать всех нас на плаху. На всякий случай я снял остатки заклятия Сантаны. Не очень хотелось, чтобы меня в очередной раз отправили на плаху под действием наложенных чар.

Наконец Бодун переварил услышанное. Его реакция оказалась примерно такой, как я и рассчитывал.

– Стража, взять их!

– За что? – даже обиделась Селистена. – Может, я просто что-то непонятно рассказала? Тогда пойдем с самого начала…

С этими словами Селистена по-деловому расположилась в шатре у Бодуна и начала свой рассказ заново. Едрена-Матрена не растерялась и последовала ее примеру. Мне, Шарику и братьям ничего не оставалось, как расположиться тут же.

Оцепенев от такого самоуправства, князь после некоторого колебания отослал подоспевшую стражу. Однако по мере продвижения к финалу нашей истории он возвращал ее бессчетно. И каждый раз, каким-то чудом, Селистене с Матреной удавалось продолжить свой рассказ.

Хотя, может быть, большого чуда в этом и не было. Просто в эти моменты, посредством моего любимого заклинания, я наполнял стоящий на столе кубок медовухой, и Бодун, осушив его залпом, на некоторое время успокаивался.

Как ни странно, участвовать в этом представлении мне не хотелось. Я вообще что-то устал сегодня. Так, пришлось только подтвердить свое превращение в Золотуху и уточнить некоторые эпизоды в повествовании. А в остальном, как ни странно, дамочки справились без меня. И наконец по завершении повествования, окосев от обрушившейся на него информации и огромного количества выпитой медовухи, князь вскочил на ноги:

– Если хоть одно слово в этом рассказе ложь, вы все окажетесь на плахе!

Фразу про ложь я пропустил мимо ушей. Откуда ей взяться, коли рассказ вел не я? Вот если бы такое ответственное дело доверили мне, то, конечно, можно было бы опасаться незапланированной встречи с палачом. А так Селистена с Матреной рассказали чистую правду. Эх, представляю, как бы этот самый рассказ заиграл в моих устах.

– Срочно возвращаемся в Кипеж-град!

Конечно, против самого возвращения я не был, однако отправление прямо сейчас в мои планы не входило. У меня, знаете ли, был трудный день, и я намерен сегодня выспаться, а уж завтра поутру и пустимся в путь.

Именно эту мысль я и озвучил Бодуну, подтвердив свои слова очередным кубком медовухи. Надо ли говорить, что такие убойные аргументы были восприняты самодержцем правильно, и наше отбытие было отложено до утра.

В город прибыли скромненько, без положенной пышной встречи. Никто в городе нас не ждал. Ранним утром, когда все жители Кипеж-града еще спали, мы пронеслись по улицам и на полном скаку (это они на скаку, а я на бегу) ворвались во двор княжеского дворца.

– Где Феликлист? – грозно бросил Бодун, спрыгнув с лошади, первому попавшемуся ратнику.

– В темнице, – вытянувшись в струнку, отрапортовал тот.

– Где? – чуть ли не хором переспросили все, кроме меня. Ведь говорящих собак на свете не бывает, а если бывает, то очень редко.

– В темнице, – невозмутимым голосом подтвердил ратник. – Вместе с премьер-боярином.

Погодите-погодите… Может, я что-то упустил? Но по моим расчетам, репрессии Сантаны до Феликлиста докатиться никоим образом не должны были.

Судя по тому, как побагровел князь, сейчас он использует все прелести абсолютной власти направо и налево. Интересно, обойдемся кулачным внушением или придется воспользоваться услугами палача?

На этот раз сработала женская смекалка, и Селистена успела задать простой, но очень важный вопрос:

– А что он там делает?

– Так премьер-боярин его учит, как государством управлять.

– Что? – опять не понял князь.

– Ну так вы отбыли, княгиня тоже, Антип в темнице сидит и выходить оттуда не соглашается. Вот и пришлось Феликлисту за государственные дела взяться. Так он, почитай, раз по десять надень в холодную бегает за советом к премьер-боярину.

– А не проще было бы временно выпустить премьер-боярина на волю? – ворчливо сказал уже немного успокоившийся Бодун.

– Так пробовали, а он ни в какую не хочет из темницы выходить, мы и дверь перестали закрывать. Говорит, что только князь его может либо помиловать, либо казнить, и заслуженного приговора он будет дожидаться в темнице.

Н-да, крепкий орешек мой будущий тесть, это надо же быть таким упертым. Принципиальным вполне можно быть не только в темнице, но и в своих собственных палатах, так сказать, под домашним арестом.

– Скажи, а Даромир тоже не выходит из своей камеры? – съязвила Селистена и игриво отдавила мне лапу. Я так же игриво хлопнул ее хвостом по мягкому месту и с удовольствием послушал ответ ратного человека.

– Да, не выходит, – подтвердил он. – Молчит всё время, слушает Антипа и ест.

Это что еще за новости, что значит – молчит и ест? Да я так форму могу потерять, а у меня свадьба на носу!

Бодун закончил расспрашивать своего ратника, и вся наша компания решительным шагом отправилась проведать принципиального премьер-боярина и странного белого колдуна с прекрасным аппетитом. Однако тут на нашем пути появилось небольшое препятствие. Хотя если быть точным, то препятствий было штук шесть, и все они с радостным визгом бросились ко мне.

– О боги! – застонал я. – Только не это!

Ну, как же я мог забыть про щенков Золотухи и Шарика? Надо было через черный ход, на мягких лапах к их мамаше пробраться, а теперь куда там! Я в момент оказался облеплен визжащими от радости лохматыми друзьями человека. Детишки за время моего отсутствия подросли, вытянулись и, к моему счастью, уже отказались от грудного молока. Теперь, когда посредством ежедневного укуса Шарика (уже живого места на теле не осталось!) я смог избавиться от тлетворного влияния на меня сущности Золотухи, кормление грудью этих симпатяг в мои планы никак не входило.

– Так, слушай мою команду! – строгим по возможности голосом призвал я щенят к вниманию. – Вашей мамочке срочно надо по одному очень важному делу, а вместо меня вы вполне сможете высказать свою радость вашему папаше, то есть Шарику.

Услышав такое мое выступление, лохматые с недоверием посмотрели на меня, а потом на Шарика.

– Да-да, иногда, в исключительном случае, отец вполне может временно заменить мать и взять на себя заботы о семействе лично.

Тут я заметил, что Шарик как-то подозрительно попятился, но чуткая Селистена немедленно пресекла его попытку улизнуть.

– Предлагаю новую игру – охота на папу! Ну, ребята, чего стоите? Вперед!

Оценив подобную перспективу, с грозным и почти страшным рычанием щенки бросились на Шарика. Сам папаша очень выразительно посмотрел мне в глаза и со всех лап припустился от грозной маленькой своры. Ничего, ничего. Иногда полезно отвлечься от героических похождений и уделить время семье.

– Ловко, – заметила солнечная.

– Ну так я у тебя вообще сообразительный! – охотно согласился я и, чуть поразмыслив, добавил: – Знаешь, говорят, что когда начинает тянуть к чужим детям, то пора задуматься о своих. Ну так что, может, подумаем?

Селистена покосилась на стоящего рядом Бодуна, на лукаво улыбающуюся Матрену и раскраснелась словно маков цвет.

– Ты прямо в таком виде собираешься думать?

– Ах да, – спохватился я. – Так чего мы медлим?

Никогда я еще так не торопился попасть в темницу.

Мы уверенно прошли мимо озадаченной стражи и вошли в тюремный коридор. Как и говорил ратник, дверь в камеру Антипа и Золотухи оказалась незаперта, и мы не отказали себе в удовольствии, тихонечко притаившись за нею.

А изнутри раздавались до глубины души знакомые голоса.

– Дядя Антип, да я в жизни не запомню всю эту речь!! – голосил Феликлист.

– Запомнишь, никуда не денешься, – пробасил Антип.

– А может, вы ненадолго покинете свою темницу, примете иностранных послов, подпишете пару указов, разберете жалобы и спокойненько вернетесь назад?

– Нет, – решительно отрезал премьер-боярин.

– А я в это время посижу за вас, – не унимался наследничек.

Судя по тону, государственные заботы доконали его окончательно. Что поделаешь, не создан Феликлист для государственных дел. Я, кстати, тоже.

– Нет, – продолжал гнуть свое Антип. – Сказал же, что выпустить меня из темницы может только твой отец, князь Бодун. И давай больше не возвращаться к этой теме.

– Ну так все уже знают, что бывшая княгиня, – тут Бодун поморщился, – была ведьмой и заманила тебя в ловушку посредством хитроумного заклинания!

– Не важно, – пробасил будущий родственник, – я всё равно виноват. Виноват, что поддался чарам, виноват, что не вывел ее на чистую воду, виноват… В общем, кругом виноват.

Да, такой самокритики я не слышал никогда. Так вот, оказывается, кто у нас корень зла, вот кто во всем виноват! А я и не знал…

На месте Бодуна я бы еще немного послушал. Но князь был на этот счет другого мнения и решительно вышел из укрытия.

– Нет, это не ты во всем виноват, а я!

У-у-у… А это помешательство, оказывается, еще и заразное. Хорошо еще, что ко мне такая зараза не пристает, а то бы пришлось посыпать голову пеплом и бредить так же, как эти два деятеля.

– Бодун?! – не веря своим глазам, зачем-то спросил Антип.

– Папа?! – не остался в стороне Феликлист. – Ура, батюшка вернулся, теперь я наконец-то смогу отдохнуть от всех этих забот!

Кто о чем, а вшивый о бане, хмыкнул я про себя. но оказалось, что Феликлисту еще было что сказать.

– Вы чего так долго?! – завопил он, глядя на нас с Селистеной. – Вы там на свежем воздухе прохлаждались, а я тут извелся весь. Нельзя так поступать со старыми друзьями!

Интересно, как это я мог пропустить момент, когда мы стали друзьями? Надо будет Селистенку порасспросить.

Наследник хотел еще что-то сказать, но Бодун нетерпеливым жестом остановил его. Этим воспользовался Антип и тут же взял слово:

– Князь, я виноват перед тобой и перед государством. Готов искупить свою ошибку на плахе.

Всё, у меня сейчас от скуки уши вянуть начнут. И умеет же старшее поколение любой, даже самый радостный, момент испортить своим занудством. Ясно же, что наши победили и пора приступить к отмечанию этого знаменательного события, ан нет. Они будут расшаркиваться друг перед другом до посинения.

– Можешь ничего не говорить, – важно кивнул князь. – Твоя дочь и будущий зять всё мне рассказали.

– Кхе, кхе, – скромно напомнила о себе Матрена.

– Да, конечно, вместе с ними рассказывала и несравненная Матрена, – поправился Бодун. – Так что я в курсе всех событий.

Да уж, нашу Матрешку и сравнивать не с кем, она у нас одна такая.

– Наверняка они утаили от тебя, как именно я угодил в темницу…

Так, всё, я этого больше не выдержу.

– Прошу прощения, что вклиниваюсь в разговор таких многоуважаемых государственных мужей, но нельзя ли продолжить эту душераздирающую беседу в другом месте. Ведь, насколько я понимаю, настаивать на продолжении тюремного заключения князь не собирается?

– Нет, – пожал плечами Бодун.

– Тогда позвольте мне объявить небольшой перерыв, воспользоваться полученной паузой в личных целях и вернуть себе свое истинное обличье.

Судя по молчанию, возражений не имелось. Получив тем самым одобрение старшего поколения, я вошел в камеру и оторопел при виде самого себя.

Люди добрые, да что же это делается?! На меня смотрел румяный, располневший, холеный Даромир. О боги, разве можно столько есть, к тому же находясь без движения?! Конечно, я понимаю, что те разносолы, которые Золотуха стала получать в заточении, собаке даже и не снились. Но всему же есть предел! Я ношусь по полям и весям, блюду себя в прекрасной форме, а она что вытворяет?

Золотуха, чувствующая свою вину, только и могла, что пожать плечами в свое оправдание.

– Ладно, с тобой у меня будет особый и весьма длинный разговор, – пригрозил я рыжей псине. – Претензий у меня к тебе накопилось много.

Золотуха, полная раскаяния на моем лице, активно закивала головой.

– Давай выходи из камеры, будем расколдовываться, – махнул я рукой псине и, виляя хвостом, выбрался наружу.

– А почему не здесь? – удивился Антип. – Насколько я понимаю, с исчезновением Сантаны ее чары больше не действуют.

Вот я лезу в процесс управления государством? Не лезу, потому что не имею на этот счет ни желания, ни должных знаний. Так чего он лезет в мое колдовство? Я мысленно досчитал до десяти. Успокоился и ангельским тоном ответил:

– На эту камеру заклятие наложено с помощью магических рун. А рунам всё равно, есть тут Сантана или бродит где-то, вынашивая очередной план мести.

Услышав такой ответ, всезнающий премьер-боярин стушевался и замолчал. Оно и к лучшему, не будет под руку лезть, когда я расколдовываться начну. Кстати, я от него до сих пор не получил элементарной благодарности за спасение, так что это и для него безопаснее будет. Мало ли какая мыслишка в голове проскочит, а вдруг с соблазном не совладаю?

Когда мне не мешают и не лезут в тонкий процесс колдовства, у меня всё получается просто великолепно. Одно мгновение – и я вернул себе свое тело. О боги, как же я по себе скучал!

Золотуха также с явным удовольствием осматривала себя на предмет наличия хвоста. Наверняка ее родное тело ей нравилось значительно больше, чем мое. А вот не будет в следующий раз лезть под руку великому колдуну!

Судя по всему, осмотром рыжая осталась довольна, с благодарностью лизнула мне руку и с радостным лаем бросилась наружу. Надеюсь, Шарик не очень пострадал в процессе безобидной игры их детишек и предстанет перед супругой в целости и сохранности. Наконец-то, а то его томные взгляды меня сильно раздражали.

Но это дела собачьи, а меня больше интересуют человеческие. Причем не всего человечества сразу, а только двух отдельных его представителей. Еще одно мгновение – и на моей шее повисла моя рыжая судьба. Наконец-то я смог обнять мою избранницу нормальными, человеческими руками и прижать к груди, практически лишенной шерстяного покрова.

И в этот момент нам было абсолютно наплевать на то, что уже в десятый раз настойчиво напоминает о своем присутствии Антип, что рядом находится князь со своим сыночком, а Матрена умиленно смахивает со щеки слезы и пятится к выходу (голову даю на отсечение, что сейчас понесется к своему Проше). Мы слишком друг по дружке соскучились, чтобы отвлекаться на такие мелочи.