Расстояние уменьшается. Уменьшение мрачно.
      - О чем он?
      Дел вздохнула.
      - Думаю, он хочет объяснить, что если мы отойдем далеко, песня будет плохо слышна и сила наговора перестанет действовать, - Дел нахмурилась. Ты совсем его не понимаешь?
      - Я знаю, баска, он поет... Я могу уловить отдельные слова, но для меня песня это шум, и она все заглушает, - я помолчал. - А что слышишь ты, Дел?
      Дел улыбнулась с удивительной безмятежностью.
      - Все. Все его интонации, все модуляции, все переливы. Их песни яснее, чем наша речь, потому что говорят не словами, а чувствами.
      Я был настроен скептически.
      - И этот человечек - то самое существо, которое спасло вас утром?
      - Когда мы выбрались из тоннеля, он ждал. Нависшая над нами угроза смерти заставила его и еще нескольких прийти на помощь. Кантеада презирают смерть.
      - Они не умирают?
      - Следовало сказать, они презирают убийство. Независимо оттого, кто жертва.
      Я вздохнул и пошел к жеребцу, чтобы подобрать брошенный повод.
      - Мне самому убийство не нравится, особенно когда жертва - я. Ну а что будем делать теперь? Он отведет нас к остальным?
      - По-моему, для этого он и пришел.
      - Тогда чего мы ждем?
      Дел вздохнула.
      - Может проявишь немного учтивости?
      - Учтивость это хорошо, - согласился я, - но сейчас важна быстрота. Меня тянет собрать вместе наш клан, взвесить происходящее и убраться отсюда в аиды, пока у нас еще не закончилось время, - я помолчал. - Об этом стоит подумать тебе, Дел. Воки нужна твоя шкура, а не моя.
      - Вока, - поправила она.
      - Воки, локи и все остальные. Нужно идти баска.
      Кантеада прислушивался к нашему разговору и видимо все понял. Не успела Дел сказать и слова, как он повернулся, вскочил на дерево и запрыгал по веткам. Он передвигался с дерева на дерево с проворством обезьяны. Следом за ним тек хрупкий, мелодичный свист.
      - Песня сопровождения, - объяснила Дел. - Ну? Кажется ты торопишься?
      Я прищелкнул языком жеребцу и пошел.
      Не успела погода улучшиться, как стала еще хуже. Одежда на Дел и на мне промокла насквозь. Реки дождя стекали по моей спине, щекотали поясницу, хлюпали в ботинках. Волосы прилипли к голове и при каждом движении с них падали капли. Я был мокрым, замерзшим и несчастным как кошка, пойманная ливнем.
      Так оно и было: и кошка, и пойманная.
      Я тяжело вздохнул, около рта ненадолго повисло облачко пара. Такой же пар обволакивал ноздри жеребца. От дождя гнедой почти почернел, мокрый хвост при каждом шаге прилипал то к правой, то к левой ноге.
      - Аиды, ненавижу сырость. Что бы я не отдал за насколько минут солнца и тепла...
      Дел не улыбнулась.
      - И что бы ты отдал?
      - Что? - я нахмурился, не сразу сообразив, о чем она. - А-а. Аиды, я не знаю. Просто так говорят.
      - Если тебе действительно так нужно солнце, может быть они вызовут его для тебя.
      - Кто? - я проследил за ее жестом. - Он? Ты хочешь сказать, что этот малыш может управлять погодой?
      - Я думаю, Кантеада могут все.
      - Он люди, Дел... или что-то в этом роде. То, что он смог разогнать зверей, не означает, что он может менять погоду.
      - Конечно нет, - объявила Дел необычайно торжественно. - Не больше чем я делаю это яватмой.
      Вот и получил.
      - Я разбираюсь в яватмах не больше, чем в Кантеада, баска, но мне трудно поверить, что даже магия этих человечков может исправить погоду, я посмотрел на огромные темные облака, застрявшие на скале слева от нас и постепенно скатывающиеся к краю, чтобы сорваться с обрыва как куски смятого, отливающего жемчугом шелка. - Если бы они это умели, разве не сделали бы? Зачем жить под дождем и в холоде?
      - Чтобы не нарушить равновесие, - сообщила Дел пригибаясь, чтобы пройти пол низко нависшей веткой. - Здесь, на Севере, мы считаем, что должно соблюдаться равновесие между теплом и холодом, хорошим и плохим, мужчиной и женщиной. Все это противоположности, но они взаимно важны. Они могут погибнуть друг без друга.
      - Ну, не знаю. Иногда я думаю, что мужчинам было бы лучше без женщин.
      Губы Дел слегка изогнулись.
      - Какое-то время возможно. Но мужчины не живут вечно. Они слишком упрямы, слишком яростны, - она смотрела на меня с наигранной невинностью. - Что останется после того, как вы поубиваете друг друга? Мир без мужчин и женщин?
      - Он останавливается, - вдруг заметил я.
      Дел огляделась и кивнула.
      - Мы совсем рядом с их каньоном. Сюда, Тигр.
      Стволы деревьев стали совсем тонкими, а ветки так перепутались, что я не мог отличить одну от другой. Кору деревьев разукрашивали дождевые потеки, влага собиралась в развилинах и дуплах, пока не начинала переливаться через край. Грязь и листья прилипали к подошвам ботинок. Я шел в полной тишине, сжимая повод жеребца, и надеялся, что дом Кантеада окажется достаточно большим для такого крупного мужчины как я.
      И вдруг мы оказались на краю мира. Из деревьев в ничто - полоска земли перед нами была не шире клинка меча, и я балансировал у кромки почти падая, пока Дел не поймала меня за руку и не оттащила назад.
      - Я забыла, - сказала она.
      - Забыла что? - закричал я, невольно отступив в деревья. - Забыла, что здесь мир кончается, хотя я стоял уже на краю?
      Дел вздохнула.
      - Не преувеличивай, Тигр.
      - Аиды, женщина... если бы я тебя не знал, я бы решил, что ты собираешься от меня избавиться, - я помолчал. - А может я в тебе ошибался. Ты хотела меня убить?
      - Вряд ли, - сухо сообщила она, не глядя на меня, а потом добавила с тоскливым восхищением. - Тигр, разве это не прекрасно?
      Для нее, несомненно. Дел росла в высокогорьях, предгорьях, высотах и остро изрезанных каньонах. Ее вскормили ветры и дожди.
      Но я-то здесь не при чем. Совершенно. Я смотрел в ничто и видел только пустоту, наполненную облаками.
      Мир действительно закончился. То, что лежало перед нами, оказалось каньоном, заполненным до краев облаками. Сквозь тяжелые пласты я смутно различал другой край каньона и где-то далеко внизу дно.
      Прекрасно ли это? Может быть. Но меня бы больше порадовали несколько солнечных лучей.
      - Как, в аиды, мы спустимся?
      - Иди за ним, Тигр. Мастер песни ждет нас.
      Дел, как всегда, оказалась права. На фоне облаков, на фоне дождя, Кантеада был почти невидим. Он слегка махнул рукой и исчез, но я уловил нить свиста.
      - Снова песня следования?
      - А ты быстро схватываешь, Южанин.
      Я пошел за человечком, сторожась невидимого каньона. Оступиться труда не составило бы - облака наплывали на края, коварно ползли по земле, сливаясь с почвой и небом. Они цеплялись за стволы и землю, заполняли мир и застревали в вершинах деревьев.
      - О боги, - прошептала Дел за моей спиной. - Я и забыла, как это прекрасно.
      - Баска, он снова пропал.
      - Тебя ведет песня следования.
      - Мне это не нравится, Дел.
      - Тебе ничего не нравится.
      Аиды, нет смысла с ней разговаривать. У нее песчаная болезнь. Или нет, облачная болезнь. Диагноз изменился.
      Я продолжал идти, ведя жеребца и стараясь не смотреть на хранилище облаков, а они перекатывались, струились, ласкались, тянулись, чтобы потрогать мое лицо. От этого мне хотелось поежиться, но я сдерживался, вспоминая о Дел.
      Хотя она бы этого и не увидела, пласты облаков вклинивались между нами.
      Мне пришлось признать, что песня следования прекрасно управляла моими движениями. Я шагал по узкому краю каньона как по широкой дороге, словно я знал путь так же хорошо, как знал самого себя. Эта мысль заставила меня задуматься: а знает ли кто-нибудь самого себя? В любом случае, я шел не сам, меня вели. Что может было и к лучшему - когда земля без предупреждения вдруг ушла вниз, я не запаниковал, я даже не задержался. Я спокойно продолжал идти.
      - Магия? Так, Дел? - земля продолжала уходить вниз.
      - Он ведет нас в каньон.
      - Ты этой дорогой выбиралась?
      - Да, но тогда не было облаков. Я хорошо видела дорогу.
      Я оглянулся. Дел терялась в облаках за жеребцом, но я видел как спокойно она пробиралась сквозь висящие в воздухе лоскутки. На расстоянии лоскутки сливались и казались ровным туманом.
      Дел улыбнулась. Влажные волосы растрепались и облепили ее плечи. Дел промокла как и я, но сил у нее оставалось побольше. Она шла уверенно и твердо, не напрягаясь при каждом шаге. Она даже тихонько напевала что-то веселое. Лицо Дел светилось от удовлетворения.
      Аиды, кажется я потеряю ее.
      26
      Я не видел почти ничего кроме своих ботинок и фута пространства перед ними, все остальное заполнял туман, облака или какое-то другое вещество.
      - Веселая получается ситуация, - пробормотал я. - Я шляюсь там, где мне совершенно нечего делать в сопровождении человека цвета мороси с голубыми ногтями, который поет, чтобы показать нам дорогу, - я минутку помолчал, проникаясь фразой. Если я надеялся найти в ней больше смысла, произнеся ее вслух, я ошибся.
      - Аиды, у меня должно быть песчаная болезнь.
      Словно вняв моим мольбам, облака поднялись наверх и мы завершили сползание с кручи, добравшись наконец до дна.
      Я остановился так резко, что жеребец налетел на меня и ткнулся носом мне в плечо, но я не обратил на него внимания, я даже не покачнулся только повернул голову, дожидаясь, пока Дел догонит меня и встанет рядом.
      - Что это за место? - спросил я.
      - Дом Кантеада.
      Она повернулась, чтобы полюбоваться моим изумлением. Дел пыталась скрыть улыбку, но я заметил, как довольна она моей реакцией.
      Ну, реакция была искренней. Теперь, когда облака поднялись, я смог разглядеть каньон, и то, что я увидел, изумляло.
      Скалы поднимались ровно вверх. Серый камень покрывали черные и белые вкрапления и чем выше уходили стены, тем ярче становились цвета. Стены пересекали ряды массивных полок, как часто бывает в каньонах. Обычно такие полки зарастают мхом и травой, но здесь по ним рассыпались цветы, с них свисали спутанные виноградные лозы, и он этого скалы становились красными, голубыми, пурпурными с желтыми, медными и белыми вкраплениями.
      Я посмотрел на небо. Облака (или туман) все еще закрывали солнце, но они поднимались все выше и выше над каньоном, хотя я еще не видел край, с которого чуть не упал в небытие мира.
      - Хорошее местечко для жизни, - отметил я. - Неудивительно, что никто не верит в их существование, если они прячутся здесь.
      - У них на то есть причина, - сказала Дел. - Если бы они не скрывались, люди попытались бы украсть их магию или заставляли бы Кантеада использовать магию в корыстных целях.
      Весь каньон был ненамного больше чем ловушка, в которую мы попали, с такими же щелями в стенах.
      Я снова посмотрел наверх, разыскивая тропинку, по которой мы спускались, и порадовался, что не увидел ее, покрытую туманом и облаками. У самого дна я заметил крутой спуск, ширины которого едва хватало для лошади.
      Песня следования растаяла. Мастер песни, или кем бы он там ни был, исчез, но в воздухе по-прежнему висел тихий напев, нить ненавязчивой, но все же очевидной мелодии, как гудение пчелы летним днем, хотя напев был гораздо мелодичнее.
      - Что это за звук? - спросил я.
      - Песня стражи, - объяснила Дел. - Она не подпускает гончих.
      Кто-то прокричал мое имя. Нахмурившись, я повернулся и увидел Киприану, выскочившую из дыры в стене каньона как пробка из бутылки. Следом дыра извергла Массоу, Адару и в конце концов Гаррода.
      Киприана неслась со всех ног, не скрывая своего намерения повиснуть на мне. Я отчасти избавился от этого удовольствия, притворившись, что жеребец занервничал и ненавязчиво придержав девочку.
      Дел смотрела на нас улыбаясь. Она уже примирилась с чувствами Киприаны, а сама сцена ее повеселила. Дел не сделала и шага чтобы помочь мне и ограничилась ролью наблюдателя.
      К счастью, жеребец выбрал именно этот момент чтобы показать свой вздорный характер и мое заставь-ее-поверить обернулось чистой правдой. Мне пришлось заняться гнедым всерьез, чтобы он опять не натворил беды.
      Массоу пробормотал что-то грубое, потирая плечо, за которое его укусил жеребец.
      - Лучше не подходи, - рявкнул я. Меня злил гнедой и раздражало вечно плохое настроение мальчика. - По-моему, всем уже ясно, что ты ему не нравишься. Пора бы тебе тоже принять этот факт и оставить жеребца в покое. Не стоит его подстрекать.
      Гаррод стоял за левым плечом Адары и напряженно рассматривал нас с жеребцом. Только тут я вспомнил, что он потерял всех лошадей. В глубине души Гаррод был обижен за то, что я оставил на растерзание его пятерку и спас гнедого. Винить за это Северянина я не мог.
      Жеребец оскалил зубы, угрожающе поднял правую переднюю ногу и заложил уши. Выкатив карие глаза, он смотрел на Адару.
      Я вздохнул и отпихнул губы гнедого от моего уха.
      - Слушайте, давайте я разберусь с лошадью, а потом мы поговорим. Нужно решить, что делать дальше.
      - Мы пойдем на Север, - с готовностью ответила Киприана. - Ты ведь доведешь нас до Кисири?
      Я кинул быстрый взгляд на Дел. При словах девочки она сделала равнодушное лицо, но я заметил, как сжались ее губы, и подумал, что еще одна отсрочка совсем не к месту.
      - Я уже сказал, мне нужно заняться лошадью. Где здесь держат лошадей?
      Массоу пожал плечами.
      - У Кантеада нет лошадей.
      - Тогда я его хотя бы привяжу, а травой здесь все заросло, - я побоялся просить Массоу поискать подходящее место. Жеребец разнервничался и мог снова укусить мальчика.
      - Давай я его устрою, - предложил Гаррод. - Он расстроен, а ты добавляешь ему проблемы.
      - Я? Я думал, что знаю собственную лошадь.
      - Иногда да, иногда нет, - Гаррод протянул руку.
      Я задумался. Мог ли Гаррод принадлежать к тому типу людей, которые потеряв свое хотят лишить этого и остальных. Он был в банде Аджани и мог оказаться мстительным человеком.
      - Ну вот что, - решился я, - пойдем вместе.
      Дел показала на глубокую трещину в скале.
      - Мы будем там.
      Я кивнул и повел жеребца по каньону. Гаррод пошел за мной, не отрывая от гнедого подозрительно заинтересованного взгляда. Я услышал как он прищелкнул языком, заметив следы когтей и зубов на крупе и боках, кровь на плечах и животе.
      - Туго ему пришлось, - пробормотал Северянин.
      - У меня не было выбора, - спокойно ответил я. - Если бы я остановился, они бы его прикончили.
      - Как прикончили моих лошадей, - резко добавил Гаррод. - Всех, кроме той, которую убила она.
      Я остановился, вытащил колышек и веревку, наклонившись, воткнул колышек в землю и наступил на него, вдавливая поглубже.
      - Она сделала это, пытаясь спасти наши жизни, - ровно заметил я, не сводя глаз с измученной лошади, - и это их остановило. Может быть ровно настолько, чтобы Дел успела подняться наверх... Но я думаю, ты бы предпочел, чтобы она умерла.
      - Она обвинила меня в убийстве, - с горечью сообщил Гаррод. - В убийстве многих людей.
      - Ты был в банде Аджани.
      - Я продавал ему лошадей! Кто скажет, что это преступление? Я живу этим.
      - Так и Дел, - сказал я, - живет тем, что осталось от ее жизни.
      В напряженной тишине Гаррод смотрел, как я наклонился, поднял переднюю ногу гнедого и осторожно выковырял грязь, набившуюся между краем подковы и копытом. Бусинки в растрепавшихся косах Северянина зазвенели.
      - Она говорит, что Аджани убил всю ее родню.
      - Так оно и было. Он и его люди.
      - Меня там не было.
      - Но ты знаком с Аджани, - я опустил ногу и занялся другой передней.
      - Я продавал ему лошадей и иногда покупал. Я не убиваю людей.
      - Ты снабжаешь лошадьми тех, кто этим занимается, - я вытащил камень из подковы, - и покупаешь у Аджани животных, которых он забирает у тех, кого убил.
      Гаррод не нашел, что ответить.
      Я опустил ногу, выпрямился и посмотрел на него поверх спины жеребца.
      - Я думаю, у нее есть законное право не доверять тебе и не любить тебя. Если бы не ты и такие как ты, Аджани не смог бы заниматься своим делом.
      - А ты? - обвиняющим тоном заговорил Гаррод. - Разве кто-то из вас лучше? Продаете свои мечи любому, у кого хватит денег, чтобы нанять вас? он сплюнул. - Сколько человек ты убил в круге? Сколько людей отдали тебе свои жизни в ритуале танца? Разве в круге смерть красивее? Разве такая смерть справедлива? Ты от этого чувствуешь себя могущественнее? - бледные глаза стали яростными, жесткими и холодными как лед. - Несколько раз мне приходилось убивать людей. Людей, которые пытались обмануть меня, украсть у меня что-то или принуждали к драке. Я не Аджани, я не убиваю и не обкрадываю мирные семьи. Но я и не ты: я не вхожу в круг и не ставлю себя выше других людей только потому что в моих руках яватма.
      Я давно не задумывался о своей жизни, я просто жил и занимался своим делом. Я - танцор меча, которого можно нанять. Размышления о том, что ты делаешь или зачем это делаешь, до добра не доводят. Постепенно тебя начинают одолевать мысли, а стоит ли вообще стараться выжить, что для человека моей профессии просто смертельно.
      Я покачал головой.
      - Мне очень жаль твоих лошадей, но провоцируя меня, ты их не вернешь.
      Гаррод не сводил с меня глаз.
      - Я - Говорящий с лошадьми, и мне тяжело пережить такую потерю, но все, что я говорю сейчас, я говорю не из-за погибших животных. Меня обвинили в совершении того, чем я никогда не занимался и заниматься не желаю. Я не убийца.
      - У Дел есть причина, - настаивал я.
      - С ее точки зрения, несомненно. Ее можно понять. Но как мне кажется, она многое искажает. Изнутри она искорежена, изувечена, изуродована, а все потому что жажда мести пожирает ее душу как язва.
      - Только из-за того, что вы не сошлись...
      Он помотал головой так яростно, что косы застучали по груди.
      - Я о другом. Я - Говорящий с лошадьми, я чувствую суть эмоций. А человеческие переживания не слишком отличаются от переживаний животных когда человек подчиняет себя потребностям вроде той, что ведет ее, - он помолчал, перевел дыхание, протянул руку и коснулся жеребца. - Я с первого взгляда понял, что за человек Аджани. Он безжалостный, холоднокровный подонок. Но Дел бы следовало взглянуть на собственные поступки. Большая ли между ними разница?
      Во мне вспыхнул гнев.
      - Если бы ты выжил в тех аидах, где побывала она... если бы ты прошел через тоже, что она...
      - ...без сомнения, я был бы так же изувечен, как она, - кивнул Гаррод. - Но она выжила. Она пережила издевательства Аджани. Почему он должен теперь торжествовать, превратив ее в женщину, не знающую ни жалости, ни пощады? В клинок без имени?
      Я нахмурился.
      - Во что?
      - Клинок без имени, - повторил Гаррод. - Так говорят в Стаал-Уста, его губы едва заметно изогнулись. - Спроси ее, можно ли ее назвать клинком без имени. Спроси ее, есть ли конец у ее песни.
      Я покачал головой.
      - Ты несешь какую-то бессмыслицу.
      - Разве? Спроси ее. Задай ей мои вопросы. И скажи ей... - он помолчал. - Скажи ей, что даже Говорящий с лошадьми с Высокогорий слышал о Стаал-Уста и почитает законы чести вока.
      Я вздохнул.
      - Гаррод...
      Он прервал меня, мотнув головой.
      - Хватит об этом, танцор меча. Иди к своей женщине, а мне позволь заняться твоей лошадью. С этим я справлюсь.
      В конце концов я позволил и пошел к своей женщине.
      Нет, не к своей. Я пошел к Делиле.
      27
      На Юге мне приходилось пригибаться, чтобы пройти в низкие двери поскольку я выше, чем большинство Южан. На Севере, где мужчины такие же высокие как я, мне не приходилось этим заниматься. Но влезая в пещеру Кантеада, я вспомнил о Юге. Проход был таким низким, что приходилось почти ползти.
      В стенах каньона, как я обнаружил, было столько дыр, что скалы напоминали соты. Самые большие дыры были у самого дна, полускрытые в земле, со входами-арками. Каждая дыра была началом тоннеля, который вел в пещеру - уникальные жилища, но обитателям их я не завидовал.
      Я наклонился у входа в тоннель.
      - Дел? - из темноты отозвалось только эхо.
      Я подождал, но ответа так и не услышал. Пришлось, вздыхая, низко пригнуться и забраться в отверстие.
      Радости мне это не доставило - выпрямиться я не мог.
      - Аиды, чувствуешь себя стариком.
      Конец тоннеля скрывался в темноте. Я полез вперед, ударяясь головой, царапая плечи, цепляясь одеждой, освобождаясь, пока не обнаружил, что потолок поднялся. В ширину тоннель по-прежнему равнялся ширине моих плеч.
      И тут меня как будто ударило. Выступил пот, я задрожал и почувствовал металлический привкус страха во рту.
      Стены наступали и я снова оказался в шахте Аладара. Цепей на мне не было, но я согнулся под тяжестью воспоминаний. Я припомнил каждую мелочь. Танзир украл у меня несколько месяцев. Месяцев которые лишили меня самого себя. Аиды, когда же я это забуду?
      Я заставил себя отвлечься и посмотрел вперед, в тоннель, повторяя, что Дел недалеко. Я пошел дальше.
      - Человечки, - бормотал я. - Маленькие человечки строят маленькие домики.
      Приглушенный свет, льющийся в тоннель из каньона, освещал мой путь. Пещера оказалась гораздо ближе чем я думал, чему я несказанно обрадовался. Передо мной появилась другая арка, через которую я разглядел свечи. Под аркой лежали тени. Я был уже почти в пещере, когда появилась голова Дел.
      - Сюда, - позвала она. - Не стукнись головой.
      Я хмыкнул, наклонился и пролез. И замер с глупым видом. Пещера больше напоминала зал.
      Огоньки свечей, фонари, яркие кусочки стекла и полированного металла. Вдоль стен стояли кубки, амфоры, чашки, миски, блюда, все из полированного металла. Не было ни серебра, ни меди, и золота. Ничего подобного я не видел.
      Я прищурился. От моего движения пламя свечей затрепетало и вся пещера заблестела.
      - Неплохой домик, баска.
      - Это дом мастера песни, - объяснила Дел. - Он приютит нас на ночь.
      Я осмотрелся. Помимо посуды в пещере были пледы и одеяла, деревянные флейты и свирели и много всякой всячины, сделанной из тростника или вырезанной из тыквы. Было несколько глиняных вещей со следами пальцев.
      - Ну а где он сам? - заинтересовался я. - Я не видел ни одного из этих Кантеада с тех пор, как мы спустились на дно.
      - У них круг песни, - объяснила Дел. - Все собираются, чтобы обсудить какое-то событие. Думаю, сейчас они обсуждают нас.
      - И конечно посторонним там делать нечего.
      - Совершенно нечего.
      Я, конечно, и не надеялся, что удастся побыть наедине с Дел, так что пришлось просто порадоваться отсутствию в пещере кого-то из Кантеада, а Адара и Киприана были уже на полпути ко мне.
      Потолок пещеры куполом уходил вверх. Стены были окрашены приглушенными тонами и разрисованы узорами, похожими на руны с меча Дел линия перетекала в линию, узел переплетался с узлом. Рисунок настолько сложный, что ни начала, ни конца не найти.
      Дел заметила мое недоумение.
      - Это музыка, - улыбнулась она. - Я объясню тебе позже. Сейчас нам нужно обсудить, что делать дальше.
      Киприана почти прижималась ко мне.
      - Продолжим путешествие, что же еще? - удивилась она. - В Кисири.
      - Без лошадей, - добавил закутанный в одеяло Массоу.
      Его сестра пожала плечами и откинула назад распущенные светлые волосы.
      - Гаррод может достать нам лошадей.
      - Может быть, - сказал я, - а может и нет. Все не так просто.
      В свете свечей волосы Адары стали бронзовыми.
      - Что не просто? - спросила она. - Вы собираетесь нас бросить?
      Аиды. Мы их еще и бросаем.
      - У нас с Тигром мало времени. Мы должны ехать, - напомнила Дел.
      - Нет! - закричал Массоу выкручиваясь из одеял, и налетев на Дел, уцепился за ее запястье. - Вы не можете нас оставить!
      Она не пыталась вырваться, но я чувствовал, как ей тяжело.
      - Нам нужно идти, - повторила Дел. - Время истекает. Мы должны пробраться самой короткой дорогой через Высоты. Кисири нам не по пути, пещера искажала голоса и от этого слова Дел прозвучали резче, чем хотелось бы.
      - Ты просто ревнуешь, - объявила Киприана. - Ты боишься, что он захочет меня и забудет про тебя.
      Дел собрала остатки терпения.
      - Женщина не может принадлежать мужчине и мужчина не может принадлежать женщине. Тигр поступает так, как он хочет.
      Киприана была непреклонна.
      - А если он захочет меня?
      Аиды! Да хранят меня боги от ревнивых женщин!
      Но где-то в глубине души я почувствовал удовлетворение. Дел, Киприана, Адара: три женщины, жаждущие получить одного мужчину.
      Нет, вернее жаждущих получить только двое. Дел никак не могла забыть локи.
      А меня это выводило из себя.
      - Хватит, - рявкнул я. - Сядьте и давайте разберемся, - они сели (даже Дел) на шкуры и пледы. Я остался стоять, намеренно держась в стороне. - На эту ночь мы гости Кантеада. Утром мы уйдем из каньона, - на секунду я представил гончих, теснящихся в ожидании за облаками на краю мира. - У нас одна лошадь: моя. И на ней поедем мы с Дел.
      - А как же мы? - спросил Массоу, не сводя глаз с Дел.
      Она, в свою очередь, смотрела на Адару.
      - Твоей матери следовало бы поговорить с тобой... Твоей матери следовало бы все объяснить тебе. Вы трое направляетесь в Кисири. Нам с Тигром с вами не по пути.
      - Вы не можете оставить нас! - вмешалась в разговор Киприана. - Как вы можете уйти? Как вы можете бросить нас? Что нам делать?
      Передо мной стояла не та девочка, которая отважно бросилась мне на выручку в битве с локи. Она была совсем другая. И она мне не нравилась.
      - Делать то, что делали даже после того, как похоронили своего отца, - твердо сказал я. - Вы пойдете дальше.
      - Одни! - слезы блестели в голубых глазах. - Две женщины и мальчик, без повозки, без лошади... даже без продуктов!
      - Мы с Дел поговорим с Кантеада, может они придумают что-нибудь, - я махнул рукой и повернулся к тоннелю. - Мы пойдем к ним. Вы останетесь здесь.
      Я нагнулся, прежде чем Киприана успела открыть рот, чтобы снова возразить. Спиной я чувствовал, что Дел идет за мной. Только когда мы выбрались из тоннеля я поверил, что я снова на свободе и набрал полные легкие холодного влажного воздуха. Солнце не баловало каньон светом, но по наличию теней можно было отличить день от ночи.
      - Она боится, - сказала Дел.
      Я хмыкнул.
      - Она как заноза в заднице.
      - Они все боятся, Тигр. Даже маленький Массоу.
      - "Маленький Массоу", как ты говоришь, не лучше своей сестры. И в своем роде, он такая же Адара, - я потер заросшие щетиной шрамы. - Буду только рад избавиться от них.
      - Для тебя это так легко, верно? Повернуться спиной к ответственности?
      Я посмотрел на нее.
      - Аиды, баска, мы ведь оставляем их ради тебя. Время истекает.
      Дел отвернулась, махнув рукой.
      - Ладно, все. Мне не следовало этого говорить. Я просто... аиды, я не знаю. Я совсем запуталась, - она прислонилась к стене каньона рядом со входом в пещеру.
      Я чуть не усмехнулся, когда услышал от нее мое любимое Южное слово, но вдруг вспомнил, что говорил мне Гаррод. Искорежена, сказал он, изуродована. И язва пожирает ее душу.
      - Дел...
      - Тихо, - прошептала она. - Слышишь?
      Я насторожился, прикусив язык на полуслове. Закрыл рот и прислушался, а потом рассмеялся.
      - Это Гаррод, - сказал я. - Он бормочет что-то жеребцу.
      - Нет... не Гаррод. Послушай песню.
      Песню. Я слышал все ту же занудную мелодию, которую Дел называла песней охраны, державшей гончих на расстоянии.
      - Я не слышу...
      - Внимательнее, Тигр! Неужели ничего не слышишь?
      Я вздохнул.
      - Я уже говорил тебе, что музыка для меня это просто шум. Да, я что-то слышу. Кто-то наигрывает на свирели. Или на двух. Или на десяти. Какая разница, Дел?
      Дел подняла обе руки и прижала ладони к глазам, запустив негнущиеся пальцы в волосы.
      - Я в отчаянии из-за тебя, Тигр. Одни боги знают, в каком я отчаянии. Что мне делать? Как ты можешь стать тем, кем должен стать? Разве могу я предстать перед вока без уверенности, что они примут мой кровный дар? она не то вздохнула, не то застонала. - Что мне делать?
      Аиды. Такого я от нее еще не слышал.
      - Дел, баска, - я потянулся, чтобы отвести ее руки от лица, - о чем ты?
      Ее руки безвольно подчинились моим. От волнения на бледном лице появились морщины.
      - Я не могу тебе сказать.
      - Если ты не...
      - Не могу.
      - Дел...
      - Не могу.
      У меня хватило выдержки не настаивать и сменить тему.
      - Мы могли бы удрать отсюда на жеребце и вернуться обратно на Юг. Мы могли бы просто забыть обо всех этих воках и кровном долге, и кровном даре, и обо всех этих штуках, которые доводят тебя почти до безумия локи, - я улыбнулся, оценив красоту фразы, но Дел только нахмурилась. - Мы могли бы снова стать танцорами мечей, живущими свободой круга.
      Дел высвободила свои ладони.
      - У меня нет свободы. У меня есть долг.
      Что-то переполнило меня, что-то вроде осознания и разочарования, и вырвалось наружу.
      - Знаешь, я думаю, что Гаррод прав! Гаррод прекрасно в тебе разобрался, гораздо лучше чем я, - я смотрел на нее с яростью. - Аиды, Дел... ты когда-нибудь думала о чем-нибудь другом? О чем-нибудь? Тебе когда-нибудь приходило в голову, что в мире есть еще что-то кроме необходимости преследовать и мстить? - лицо Дел не изменилось. - Ты когда-нибудь задумывалась, что будешь делать, когда закончится история с этим вока? Ты задумывалась, что будешь делать после суда? - я покачал головой. - Нет. Ты идешь прямо по своей дороге и тебе даже в голову не приходит посмотреть по сторонам. Ты как лошадь, которая прожила всю жизнь с затянутым поводом, а когда повод отпустили, не смогла повернуть голову. Частично из-за боязни, но это не главное. Она не может заставить себя расслабиться и снова стать лошадью.