Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Легенда о Стиве и Джинни - Оковы страсти

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Роджерс Розмари / Оковы страсти - Чтение (стр. 11)
Автор: Роджерс Розмари
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Легенда о Стиве и Джинни

 

 


«Будут только члены семьи и несколько самых близких друзей. Так захотел папа». Тетя Хэриет организовывала все, как всегда, четко и энергично, хотя весь их маленький уютный мирок рушился вокруг них. Отец выглядел так, как будто он на самом деле был не с ними. Когда Алекса приехала вчера из Коломбо, он заперся в своей комнате, и ей до сих пор не удалось увидеть его. Хэриет сказала, что так даже лучше. В черном костюме, с опущенными плечами и потухшим взглядом, он, казалось, совсем не узнавал Алексу. Это был какой-то незнакомец, занявший место всегда уверенного в себе, веселого и обаятельного отца.

Епископ прочистил горло, дав тем самым понять, что церемония начинается, и Хэриет всунула маленький молитвенник в кожаном переплете в руки Алексы, которая ничего не могла с собой поделать и все время смотрела по сторонам. Интересно, отдает ли папа себе отчет в том, что происходит? Видит ли он что-нибудь в книге, которую держит в руках? Или он думает так же, как и она, что все произнесенные сейчас фразы не могут уменьшить боль и страдание, не могут утешить в горе, так же как и соболезнования, сколь бы искренними они ни были, не уменьшают тяжести утраты. Так называемые варварские обычаи, принятые в других странах, в других частях света, наверное, более естественны. Потому что самое естественное в такой ситуации — это рыдать и выть, рвать на себе волосы и одежду, пока не утихнут в тебе боль и злость на смерть. А у буддистов и индуистов смерть вообще не является концом, а новым началом, как будто ты просто переходишь из одной комнаты в другую.

В унисон монотонному чтению где-то жужжала муха. Здесь, на Цейлоне, отпевают уже после похорон, поскольку жаркий климат не позволяет на несколько дней оставлять гробы открытыми, чтобы друзья и родственники могли попрощаться с покойными. Похороны были закончены, когда почтовая карета привезла ошеломленную Алексу домой. Тогда уже на кладбище в Гамполе появились две свежие могилы, и только Мартин Ховард и его сестра Хэриет были свидетелями того, как мокрая земля засыпает гробы с останками умерших Викторию и Фредерика Ховард.

«Корь, — сказала Хэриет. — Корь! Сначала легкая простуда, а потом… Мама не говорила ни слова о том, что сама плохо себя чувствует, и день и ночь ухаживала за Фреди. Мы с Мартином считали, что это детская болезнь, и даже не думали, что взрослые тоже могут болеть корью. Я думаю, она ослабла от бессонных ночей и от того, что почти ничего не ела, и уже не могла сопротивляться болезни, и она не вызывала врача до тех пор, пока они оба не разболелись так сильно, что мне пришлось все взять в свои руки. Но к тому времени было уже поздно что-либо делать. Воспаление мозга. Кто из нас мог подумать? Я не видела смысла посылать за тобой, поскольку ты сама не болела корью и нам, конечно же, не был здесь нужен третий больной».

Пальцы Алексы занемели, а шея и плечи тоже затекли и теперь болели. Физическая, внешняя боль даже помогала сейчас. Но она чувствовала, что внутри сердце ее покрылось льдом. Возможно, папа сейчас чувствует то же самое, невидящими глазами глядя в молитвенник и машинально произнося слова молитвы. Алекса заметила, какие воспаленные у него глаза и как дрожат его руки. Алексе вдруг захотелось крепко обнять отца, уткнувшись лицом в плечо, которое всегда было таким сильным и надежным, и дать волю слезам, которые бы растопили лед, лежащий у нее на сердце. Но он, казалось, не видел ее и даже не понимал, что она стоит рядом; и Алекса вдруг с болью поняла, что ему необходимо уйти в себя хотя бы ненадолго, чтобы отгородиться от непереносимой реальности.

— Ты ему нужна сейчас больше, чем когда-нибудь, Алекса, — сказала ей Хэриет. — Особенно когда он выйдет из оцепенения, в котором сейчас находится. Но до тех пор нам со всеми делами придется справляться самим. Слава Богу, ты достаточно сильная и у тебя есть мозги!

Тетя Хэриет назвала ее сильной. Но была ли это действительно сила или просто внутреннее оцепенение, не дававшее ей расслабиться и сломаться? Возможно, истинная сила заключается в умении отделять себя от всех неприятностей, в умении казаться удачливой и преуспевающей.

Как того и хотела тетя Хэриет, Алекса все время, пока длилось отпевание, и даже во время небольшого ужина, последовавшего за церемонией, старалась казаться сильной и сдержанной. Никто не обращал на нее внимания, и даже Хэриет не приставала к ней из-за того, что она ничего не ела, а просто бездумно возила еду по тарелке. Алекса, как в полусне, отвечала на вопросы, благодарила друзей за соболезнования и даже отдавала необходимые приказания слугам, когда Хэриет выходила из комнаты, чтобы проводить кого-либо из гостей. Как странно, что рядом нет мамы! Она всегда так любила гостей! И из соседней комнаты не раздавались знакомые звуки пианино, на котором Фреди постоянно играл свои гаммы и пьесы, которые порой так раздражали ее. Нет, это только страшный сон, и стоит лишь закрыть глаза, а потом вновь открыть их, как все снова будет по-прежнему.

— Моя дорогая, я уеду, как только подадут карету. Может, тебе лучше пойти наверх и прилечь?

Алекса даже не поняла, что едва держится на ногах и стоит, пошатываясь, пока не услышала голос сэра Джона, который крепко держал ее за локоть. Он приехал вместе с ней из Коломбо, взяв на себя все хлопоты, связанные с отъездом, сразу после того, как они получили коротенькую записку Хэриет. Всю дорогу домой он старался не докучать ей разговорами, впрочем, он всегда внимательно слушал, когда ей хотелось выговориться, а сам ограничивался лишь короткими ответами на ее вопросы. Ее дорогой, чудесный, всепонимающий дядя Джон, ее лучший друг!

— Да нет, мне не нужно ложиться, во всяком случае, сейчас. Вы уезжаете, и я хочу проводить вас.

Алекса попыталась сказать это бодрым голосом, но по его взгляду поняла, что ничего у нее не вышло. Действительно ли они обручатся? В это так же невозможно было поверить, как и во все, что случилось в последнее время. Теперь, конечно же, обо всем этом не может быть и речи, во всяком случае, не будут устраиваться официальные, торжественные церемонии. Он просто хотел спасти ее от последствий ее же собственной глупости и непростительной слабости, и еще он хотел обеспечить ее на будущее, чтобы ей не пришлось выходить замуж из меркантильных интересов. Но теперь все по-другому, и бедному дядюшке Джону незачем идти на такую жертву. Даже тетя Хэриет сказала, что теперь она нужна здесь и папа в ней нуждается больше, чем когда-либо.

Провожая сэра Джона, Алекса крепко обняла его и поцеловала в щеку, как делала всегда, когда он уходил, и, как обычно, сказала:

— Вы ведь совсем скоро опять приедете, правда? Пообещайте мне!

— Конечно, я обещаю. Я хочу, чтобы ты тоже дала мне обещание.

Алекса нахмурилась, удивленная его очень серьезным тоном. Заметив это, он быстро продолжил, стараясь, чтобы его голос звучал бодро и легко:

— Тебе не из-за чего хмуриться, уверяю тебя, дорогая. Пообещай мне, как твоему самому лучшему другу, если ты все еще меня таковым считаешь, что, не задумываясь, пошлешь за мной, если тебе потребуется какая-нибудь помощь. Ты поняла? Я думаю, это обещание не так трудно сдержать?

Вернувшись в прохладный каменный дом с обитыми деревом стенами и полом, которые всегда пахли лимонным воском, Алекса ненадолго остановилась, чтобы дать глазам привыкнуть к мраку. Все ушли, и каким тихим вдруг стал дом!

— Алекса? А, вот ты где! Надеюсь, ты уже всех проводила? У нас много дел, и мне нужна твоя помощь.

Резкий голос Хэриет поставил все на свои места, вернув Алексу к реальности.

— На улице так ярко светит солнце, что я… Но где папа? Даже не верится, что со дня моего возвращения я не обмолвилась с ним ни единым словом. Я вообще увидела его только сегодня.

Хэриет нетерпеливо вздохнула:

— Я знаю, моя девочка. Знаю. Об этом мы с тобой обязательно поговорим. Но сейчас нам нужно переделать массу дел и отдать бесчисленное количество распоряжений. Я старалась справиться со всем сама, но с каждым днем это становится все труднее и труднее и дела накапливаются.

Но Алекса упрямо настаивала:

— Но что с папой? Ему, наверное, надо чем-то занять себя… Могу представить, как одиноко ему сейчас, я сама чувствую себя точно так же. Если бы мы могли с ним поговорить… Тетя Хэриет, как ты думаешь, ему поможет, если я поговорю с ним? Если он поймет, что по крайней мере у него есть я, а у меня есть он?

— Алекса, пожалуйста. Я знаю, что ты хочешь сделать как лучше. Но мы все сейчас находимся в таком напряжении, что мало похожи на самих себя. Постарайся понять, что некоторые раны бывают очень глубокими и каждый переживает свое горе по-своему. Твоему отцу будет лучше, если мы на какое-то время оставим его в покое. Ты должна послушаться меня, я знаю его с детства, я хорошо понимаю его чувства и настроения. Как ты сама заметила, он предпочитает прятаться от страшной реальности до тех пор, пока не сможет принять ее и смириться с ней. А мы с тобой должны быть терпеливыми и постараться сами справиться со всеми делами.

Немного поколебавшись, Алекса кивнула:

— Извини, тетя. Я, как всегда, слишком тороплюсь. Но я действительно хочу быть полезной и помочь тебе и папе, конечно же, — Она с усилием выдавила бодрую улыбку. — Вот уж папа удивится и обрадуется, когда увидит, что все его дела улажены и что мы со всем справились! Скажи, что нужно сделать прежде всего?

Глава 15

Скоро Алекса поняла, что дел накопилось действительно много. Она была занята весь день, и, к счастью, у нее совсем не оставалось времени для грустных размышлений. Все началось с той самой минуты, как Хэриет молча открыла дверь папиного кабинета, давая Алексе возможность увидеть все собственными глазами.

Письменный стол, на котором всегда царил идеальный порядок и где каждая бумага имела свое место, теперь был полностью завален бухгалтерскими книгами, счетами и бумагами. Деревянные ящички, в которых отец хранил свою картотеку, были открыты, а часть карточек раскидана по полу.

— Теперь ты сама видишь, как обстоят дела. — Мрачный голос Хэриет вывел Алексу из оцепенения, — Я не в ладах с бухгалтерией, как ты знаешь, а твой отец не занимался этим с тех пор, как заболела мама. Подходит время уборки урожая, и не знаю, как бы мы управились с этим в последние две недели, если бы не Летти Дизборн, которая прислала нам своего управляющего! Но Летти должна позаботиться и о своем урожае, так что мы не можем бесконечно пользоваться ее любезностью. Думаю, если мы разделим все дела пополам, то как-нибудь управимся, во всяком случае, сейчас, пока Мартин не придет в себя.

Станет ли папа когда-нибудь прежним? А она сама? Или Хэриет? Вообще будет ли хоть что-нибудь таким же, как прежде?

— Конечно же, Мартин скоро выйдет из депрессии, разве можно думать иначе. Но пойми меня и прости мне мою прямоту, он любил твою маму почти одержимо, до самозабвения. Именно поэтому он так долго… Мартин всегда был очень чувствительным! Когда наши родители умерли, мне показалось, что он никогда не сможет оправиться от этого удара. Но жизнь идет вперед, невозможно вернуться и исправить то, что случилось. Запомни это, Алекса. Твоя жизнь только начинается, и ты вскоре поймешь, что на ошибках нужно учиться, а не повторять их. Алекса, посмотри на меня!

Занятая разборкой бумаг, Алекса даже не заметила, что высказывала свои мысли вслух, когда Хэриет вошла в комнату, чтобы предложить ей чашку чая. И теперь, с трудом оторвавшись от бумаг, она посмотрела в глаза тетушки:

— Ты считаешь, что я все еще слишком наивна и непрактична потому, что я иногда предаюсь мечтам? Что в этом плохого?

— Чему я тебя всегда учила? Как ты думаешь, почему я всегда старалась научить тебя мыслить?

Хэриет вдруг подошла и взяла ее за руку. Алексу это поразило, потому что тетя очень редко прикасалась к ней: она старалась никогда не показывать своих чувств и переживаний.

— Научить тебя мыслить… — повторила Хэриет каким-то странным голосом. — Да, именно этому я тебя и научила, несмотря на то, что все они были против! Твоя мама и даже мой собственный брат. И Бог знает, почему я чувствовала себя обязанной сделать это, возможно, потому, что я видела в тебе что-то такое, что напоминало мне саму себя в молодости. В свое время во мне тоже пылал мятежный дух, как бы странно это теперь ни казалось, но я слишком поздно сделала выводы из своих ошибок, поздно для того, чтобы можно было что-нибудь изменить. Такое не повторится с тобой, если, конечно, ты усвоила хоть что-нибудь из того, чему я тебя учила. Самое главное — уметь отделять эмоции от разума, уметь сдерживать и анализировать свои чувства. Это единственный способ, моя дорогая Алекса, всегда держать под контролем свою жизнь и свою судьбу, какой бы она ни была. — С коротким смешком Хэриет отпустила руку племянницы так же внезапно, как и взяла ее. — Ты когда-нибудь поймешь, что судьба человека готовит ему много сюрпризов, о чем бы он ни мечтал, к чему бы ни стремился, на что бы ни надеялся! Но если у тебя достаточно здравого смысла, то ты всегда найдешь способ управлять своей жизнью и твоя судьба не будет состоять только из сюрпризов.

Посчитав, что сказала достаточно, Хэриет замолчала, но вдруг заметила, что Алекса сидит все в той же задумчивой позе.

— Я тут говорю речи, а у нас столько дел! Я зашла, только чтобы напомнить тебе, что сегодня к ужину у нас могут быть гости. Летти Дизборн и ее управляющий, молодой человек, который так помог нам. Он португалец или что-то в этом роде, Летти рассказывала мне в прошлый раз. В любом случае сегодня ее черед ужинать у нас, и я уже напомнила слугам приготовить две комнаты для гостей.

Бесстрастное выражение лица тети Хэриет и ее намеренно спокойный голос напомнили Алексе о слухах, ходивших о миссис Дизборн и ее молодом симпатичном управляющем, которого она наняла после гибели мужа. Муж миссис Дизборн погиб во время охоты, его затоптал взбесившийся от раны слон-отшельник. Когда Алекса услышала об этом, она еще подумала, что только очень искусный стрелок может позволить себе охотиться на слонов, а всем остальным лучше близко к ним не подходить. Теперь миссис Дизборн являлась постоянным объектом для сплетен и зависти, и не только потому, что ей удавалось прибыльно и эффективно управлять большой кофейной плантацией, но и потому, что она демонстрировала полное безразличие к тому, что о ней говорят. Миссис Дизборн была высокой женщиной, носила короткие стрижки, хотя мода на них прошла лет десять тому назад, и покуривала манильские сигары. И хотя ее считали эксцентричной особой, все знали, что у нее доброе сердце и она сделает все, чтобы помочь своим соседям, если они ей нравятся. Алекса хорошо помнила миссис Дизборн: она не раз приезжала к ним обедать и очень нравилась Алексе.

Тетя Хэриет ждала ответа, и Алекса постаралась сказать как можно безмятежнее:

— Думаю, нам будет полезно немного отвлечься от дел, правда? Я помню, что миссис Дизборн довольно мила. А ее управляющий симпатичный молодой человек?

— Довольно симпатичный, нужно признать. Во всяком случае, он знает, о чем говорит. — Хэриет презрительно фыркнула и, уже повернувшись, чтобы уйти, добавила: — Пожалуй, я все-таки пришлю тебе чашку чая и несколько лепешек с маслом. Не сиди над книгами так долго, как вчера, если, конечно, не хочешь надеть очки к двадцати годам.

После того как за спиной тетушки тяжело захлопнулась дверь, Алекса вздохнула и вновь принялась за бумаги и бухгалтерские книги. Это было не так трудно, потому что она хорошо разбиралась в бухгалтерии и не раз помогала отцу в делах на плантации. Впрочем, сейчас она могла заниматься чем угодно, лишь бы это отвлекало ее от мрачных мыслей. Но ничто не требовало такой сосредоточенности и внимательности, ничто не было таким безличностным, как бухгалтерские книги, испещренные рядами красных и черных цифр. Приходы и расходы. Числа на бумаге всегда кажутся нереальными. Банковские счета. Деньги из трастового фонда или ежеквартальная рента, которую папа получал из Англии, — довольно внушительная сумма. Ежемесячно откладывались деньги на «большое путешествие» Фреди. «Конечно, теперь ты унаследуешь все», — прямо сказала ей Хэриет вчера вечером. Плантацию, дом, мебель, деньги. Она теперь действительно стала богатой наследницей и могла не искать обеспеченного мужа. Она может остаться дома и поддерживать папу, и все будет почти как прежде.

Мама ушла, и бедный маленький Фреди, который еще так и не успел понять, что же такое жизнь; и именно из-за этой двойной трагедии она…

Глаза Алексы наполнились слезами, когда она на миг позволила себе поддаться чувствам, которые Хэриет называла «болезненными». Но ее грустные размышления были прерваны приходом слуги, который по приказу Хэриет принес поднос с чаем и пшеничными лепешками. За ним следовал второй слуга с двумя керосиновыми лампами, которые ярко светили даже днем. Сама Хэриет через некоторое время опять заглянула к Алексе и удовлетворенно кивнула, заметив, что Алекса съела две лепешки и выпила полчашки чая.

— Хорошо! И не забудь, что тебе нужно принять ванну и переодеться к обеду. У нас сегодня суп из бычьих хвостов, бифштекс, пирог с почками и цыпленок под соусом карри. А на десерт бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками. Это любимое блюдо Летти Дизборн.

— Я рада, что она приедет. Она мне нравится, и я о многом хочу расспросить ее. Я хочу завтра утром покататься верхом и заодно провожу ее домой. Ты предупредишь Муту, чтобы он оседлал лошадь?

Алекса лишь мельком взглянула на Хэриет и вновь углубилась в работу, но уверенный тон, которым она говорила, заставил Хэриет удивленно поднять брови. Закрыв за собой дверь, Хэриет в задумчивости остановилась. Итак! Она не ожидала, что это произойдет так быстро, несмотря на все ее лекции и проповеди. Но сознательно или нет, Алекса уже начала принимать самостоятельные решения и отдавать распоряжения, ничуть не сомневаясь, что они будут исполнены. Власть. Девочка, конечно же, еще не до конца ее поняла и прочувствовала. Она еще не осознает, что не ее болезненный, избалованный братец, а именно она стала полновластной хозяйкой этого дома. Бедненький, слабенький, маленький Фреди был ребенком Виктории, он унаследовал от матери не только внешность, но и характер. Хорошенькая, глупенькая Виктория, с ее единственным талантом притягивать к себе мужчин своими огромными глазами и абсолютной беспомощностью, Виктория, которая вызывала у мужчин желание защитить ее и уберечь от неприятностей. В свою очередь, Виктория именно такие чувства испытывала к Фреди, своему любимому, желанному сыну. Она воспитывала и поощряла в нем слабость. Но, слава Богу, подумала Хэриет, Алекса скорее ее собственный ребенок, чем ребенок Виктория. Сильная, волевая, умная. Именно она, Хэриет, научила девочку думать. Алекса была дочерью своего отца и дочерью Хэриет. И то, что все получилось именно так, было даже не отмщением, потому что месть мелочна, это было торжеством справедливости!

Как раз напротив двери в кабинет на стене в резной рамке висело небольшое зеркало. Виктория распорядилась повесить его туда, чтобы каждый раз, прежде чем войти к мужу, можно было удостовериться, что она выглядит достаточно привлекательно. А зайдя в кабинет, она садилась на колени к Мартину и бесконечно болтала о всяких глупых пустяках, мешая ему работать. В результате Хэриет, а в последнее время и Алексе приходилось заканчивать его работу.

Сейчас Хэриет остановилась перед зеркалом Виктории и внимательно оглядела себя с ног до головы, чего не делала уже давно. Когда-то ее называли симпатичной женщиной (тогда слово «хорошенькая» вышло из моды). Синий чулок — это она уже слышала потом. А еще позже ее стали называть старой девой. Что ж, в конце концов, она сама выбрала такую судьбу. В свое время у нее был выбор. Но она, Хэриет Ховард, у ног которой были самые богатые и благородные женихи Лондона, не смогла найти такого, кто был бы лучше ее первой любви! На какое-то мгновение ей показалось, что из зеркала на нее смотрит улыбающаяся девушка с копной каштановых кудрей, полным улыбчивым ртом и глазами, которые умеют смеяться. Во всяком случае, так описывал ее он, когда они были вместе. Что, если бы она сказала ему «да», перестала бы дразнить его и разыгрывать неприступность? Сказала бы «да», когда он еще хотел и добивался ее, пока он еще не был знаком с ее лучшей подругой, маленькой эмигранткой из Франции?

Досадуя на себя за то, что поддалась этим неприятным воспоминаниям, Хэриет нахмурилась и сурово поглядела на свое отражение. Что было, то прошло! Она уже не та глупенькая молоденькая женщина, и прошлое не исправишь. Теперь она женщина средних лет, и гладко зачесанные на прямой пробор седеющие волосы, стальной корсет и многочисленные накрахмаленные юбки заменили непослушные локоны и нежный муслин ее юности.

Хэриет не смогла удержаться от горестного вздоха. Когда она была такой, как Алекса, мир был совершенно другим! Война или постоянная угроза войны… Мужчины в военной форме, знающие, что они могут никогда не вернуться с поля боя, и поэтому живущие в полную силу… И эта прекрасная простота и элегантность женской одежды! Тонкие, почти прозрачные материи, которые буквально льнули к телу. Платья, затянутые под грудью и мягко струящиеся по ногам, иногда можно было себе позволить сделать сбоку разрез, чтобы показать ножки, если они, конечно же, были достаточно хороши. Муслин, тюль, газ и чудесные тончайшие шелка и тафта. В то время у женщины должна была быть фигура, если она хотела следовать последней моде. А теперь кто может знать, какая фигура скрывается под многочисленными юбками?

Встряхнув свои ненавистные юбки, Хэриет поправила их, прежде чем спуститься вниз и посмотреть, поел ли хоть что-нибудь Мартин. После этого ей надо выбрать на сегодняшний вечер какой-нибудь подходящий наряд для Алексы, а затем проследить, чтобы его отгладили и разложили на кровати к тому времени, как девушка будет переодеваться к обеду.

Хэриет пришлось напомнить племяннице, что уже довольно поздно и гости придут с минуты на минуту.

— Господи! Неужели уже пора обедать? — Алекса расправила затекшие плечи. — Наверное, мне надо пойти наверх и привести себя в порядок.

— Ванна уже готова, и я велела няне приготовить для тебя подходящее платье, так что поторопись, моя девочка.

— Подходящее? — Алекса состроила гримасу, заставившую Хэриет хмыкнуть.

— Да! Подходящее! Или ты забыла, что даже провинциалы переодеваются к обеду, когда ждут гостей? Последнее время, я заметила, ты мало внимания уделяешь внешности и одежде, пора бы заняться собой. Думаю, темно-зеленое бархатное платье вполне подойдет тебе сейчас, при свете ламп оно будет казаться почти черным. К тому же оно идет тебе. По-моему, с тех пор как ты перестала нормально есть, ты выглядишь какой-то изможденной.

Неужели она выглядит изможденной? Алекса подосадовала на себя за то, что так внимательно стала изучать свое отражение в зеркале, пока няня затягивала на ней корсет. Глупости! Конечно, она немного похудела, но это никак не отразилось на ее лице. Во всяком случае, сейчас это зеленое бархатное платье прекрасно сидит на ней, а раньше оно было немного узко. Тетя Хэриет была совершенно права: зеленый хорошо гармонирует с цветом ее волос.

Алекса старалась сделать вид, что внешность нисколько не волнует ее, но, прежде чем спуститься к гостям, внимательно оглядела себя в зеркале. Она надеялась, что опоздала не настолько, чтобы показаться невежливой. Тетя Хэриет предупредила Алексу, что Летти Дизборн в последнее время стала довольно чувствительной по отношению к подобным мелочам.

Неужели сплетники опять принялись за свое? Интересно, что же они в конце концов скажут о ней? Жестокие, глупые женщины, типа миссис Лэнгфорд, которые проливают крокодиловы слезы, а сами готовы растерзать тебя на куски. Лицемеры! К счастью, печальные размышления Алексы не отразились на ее лице.

— А вот, наконец, и Александра! Вы видите, как сильно она изменилась с тех пор, когда вы видели ее в последний раз.

Алекса присела в вежливом реверансе, а миссис Дизборн крепко пожала ей руку.

— Моя дорогая, — сказала она резким, почти мужским голосом, — ты превратилась в настоящую красавицу! С прекрасными манерами. Ты согласен со мной, Поль?

Молодой человек, вежливо поклонившись Алексе, утвердительно улыбнулся. В его глубоком, приятном голосе лишь слегка слышался акцент.

— Я польщен знакомством с вами, мисс Ховард.

— Вот так. Я знала, что вы понравитесь друг другу. — Летти Дизборн громко и хрипло рассмеялась, многозначительно подмигнув Алексе. — А что я говорила? Он просто чудо! Не знаю, что бы я делала без него.

Позже, когда подали херес и разговор стал общим, у Алексы появилась возможность внимательно рассмотреть из-под опущенных ресниц управляющего миссис Дизборн. Он был довольно симпатичным молодым человеком, хорошо сложенным и сильным. У него были каштановые, слегка вьющиеся волосы и карие глаза, которые иногда вдруг становились совсем зелеными. Когда Алекса только зашла в комнату, его глаза и смуглая кожа неприятно поразили ее, напомнив о недавнем прошлом. Но сеньор де Роча, который родился в Бразилии в семье португальцев, имел не только прекрасные манеры, но и был настоящим джентльменом. Его отец был владельцем огромной кофейной плантации в Южной Америке, поэтому, как вскоре убедилась Алекса, он знал абсолютно все о выращивании кофе.

Тетя Хэриет намеренно ушла вниз вскоре после прихода Алексы, тем самым предоставив ей роль хозяйки. Выпив два бокала хереса, Алекса почувствовала, что вполне может справиться с этой ролью. К тому времени, когда был подан обед, и они перешли в большую столовую, они так непринужденно беседовали друг с другом, как будто дружили уже много лет подряд.

До сегодняшнего вечера Алекса никогда не обращала внимания на то, какой огромной была их столовая, даже обеденный стол красного дерева показался ей сейчас каким-то слишком большим. По привычке она села на свое обычное место и повернулась к миссис Дизборн:

— Может быть, нам стоило пообедать в более неофициальной обстановке — в гостиной, как мы обычно делаем с тетей Хэриет. Здесь, кажется, нам придется друг другу кричать, чтобы что-то услышать.

— Моя дорогая, мне нравится обедать в официальной обстановке, когда все специально одеты к обеду, к тому же я и так все время кричу, ты уже, наверное, заметила. Боюсь, что у меня самый громкий голос в округе! — Летти Дизборн громко засмеялась. — Зато теперь я имею возможность заглушить вас всех!

Благодаря усилиям тети Хэриет все было сервировано на должном уровне, начиная от серебряных табличек с именами гостей и заканчивая хрустальными бокалами и столовым серебром. Алекса не сомневалась, что повар и слуги получили подробные инструкции, как приготовить и как подать каждое блюдо. Ей придется еще многому научиться, чтобы самой исполнять роль хозяйки дома.

— А где Мартин? Только не говорите мне, что вы все еще позволяете ему хандрить и как отшельнику сидеть в своей комнате. Ради Бога, Хэриет. Я была уверена, что уж вам-то удастся встряхнуть его и вывести из этого состояния. Жизнь продолжается, несмотря ни на что, ведь правда? А смерть мы должны научиться принимать прежде, чем настанет наш черед, разве я не права?

«Леди Дизборн всегда говорит с шокирующей прямотой, о чем бы ни заходила речь», — подумала Алекса, не зная, как прервать молчание, нависшее над столом после этих слов. Даже тетя Хэриет, казалось, не могла найти подходящий ответ, и Алекса почувствовала себя почти обязанной сказать хоть что-нибудь.

— Боюсь, что папа еще не скоро… — Стараясь найти подходящее слово, Алекса на секунду замолчала и вдруг почувствовала, что по телу ее пробежали мурашки и дыхание перехватило.

— Ты боишься, что папа еще что?.. Ну, Летти, вот и ты. Слава Богу, на тебя всегда можно рассчитывать. Я ни за что на свете не упущу возможности пообедать вместе с тобой, моя дорогая. Приношу извинения за то, что опоздал немного. Мой глупый слуга не подготовил мне вовремя одежду.

Папа? Алекса с трудом повернула голову. Это был действительно папа, но выглядел он совсем не так, как обычно, он был другим. Его сюртук был измят, а сам он выглядел так, будто собрался отращивать бороду, как это делали в последнее время многие мужчины, отдавая дань моде. Как же он похудел! Его вечерний костюм, всегда так хорошо сидевший на нем, сейчас висел как на вешалке. Глаза все еще были красными и опухшими, но… Ох! Алекса вдруг с радостью подумала, что сейчас все это не имеет никакого значения, главное, что папа спустился к гостям, сумел преодолеть свое горе.

— Мартин! Я не думала…

Алекса никогда раньше не слышала, чтобы тетя Хэриет когда-нибудь запиналась. И она была очень благодарна Летти Дизборн, которая бодро заговорила своим громовым голосом, давая всем присутствующим возможность прийти в себя и оправиться от шока.

— Ну, вот и ты наконец, Мартин! Я только что спрашивала о тебе! Приближается время урожая, ты же знаешь, как нам недостает тебя, нам столько надо обсудить с тобой.

Краем глаза Алекса заметила, как смущенные слуги стали быстро ставить прибор для главы дома. Она заметила, как папа нахмурился, увидев, что место для него не готово, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы устраивать разнос слугам при гостях, хотя и пробормотал недовольным тоном:

— Не могу понять, что случилось со слугами! Такое впечатление, что они забыли все, чему их учили. — И, повернувшись к одному из них, добавил раздраженно: — Да, да! Вы подаете вино, а мне нужно принести бренди, если, конечно, дамы позволят мне. Бренди согревает, не так ли, мистер… Мы встречались раньше? Летти, ты опять забыла о хороших манерах. Ты нас до сих пор еще не представила друг другу.

— Извини, Мартин. Ты же знаешь, какая я иногда рассеянная. Это Поль де Роча, мой новый управляющий. Он из Бразилии, его отец — владелец большой кофейной плантации.

— Рад познакомиться, сэр.

И тут Алекса вдруг поняла, что отец пьян. Совсем пьян. Сидя рядом с ним, она чувствовала, что от него пахнет алкоголем. Алекса не смотрела сейчас на Хэриет, но была уверена, что тетя тоже знает об этом. Она все время знала, что он сидит, закрывшись в своем кабинете, и пьет для того, чтобы забыться. Бедный папа!


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34