– Разве я не должен присутствовать как новый владелец конюшни?

– Хостетлер никогда не присутствовал.

– До того как он сдул свою ёбаную голову, Хостетлер был чёрномазым, а я до сих пор белый!

– Ликёр, который я чую, ты когда-либо употреблял?

– Я пил его иногда раньше, сэр.

– До того, как стал дьяконом Третьих Баптистов Монровии, или после?

– Я думаю, что и до, и после.

За десять долларов я куплю постановление, которое докажет, что в твоей жопе есть чистая руда, Оделл.

– Я хотел бы, чтобы ты не курила здесь.

– А я хотела бы, чтобы ты во время сна не храпел, и, блять, не пердел.

– Я не могу контролировать эти поступки

– Если я и погашу эту ёбаную сигарету, то только об твой сраный лоб!

Я показал ему надёжный, сраный подход с намёком на то, что нужно этой женщине, и я был похож на дерьмо, на которое летят мухи.

Золото – это перспектива для каждого человека. Почему я привожу такой аргумент? Потому что каждый изъян в человеке, имеет место быть и в других, наш аргумент, что золото превыше всего, даёт нам силу подняться выше.

Я ненавижу это место, Оделл, потому что правда, которую я знаю, обещание, которое я даю, потребности, которые я готов принять, делают меня изгоем.

Будучи свободными людьми, которые столкнулись с серьёзными проблемами, мы хотим быть оптимистичными.

Это конец, Джек, и он так близок. Я чувствую её ледяное дыхание, я слышу её шёпот в ухе: "Забудь своё имя, мы идём во тьму".

– Могу я разбудить её своей бородой?

– Она будет очень рада, если ты сделаешь это.

– Меня это несколько озадачило, ведь я одобрил это

– Озадачило, Эл, объявить по закону вне закона человека, который сам по себе творит закон?

Каждую ёбаную ночь я могу резать глотки, но я всего лишь сплю, а потом встаю с шестой сраной попытки, и пытаюсь выдавить из себя хоть каплю мочи в горшок, и спрашиваю себя, когда же я успел настолько состариться?

– Я не могу понять, если меня в общем-то это не волнует, почему должно волновать тебя?

– Потому что я беспокоюсь по иной причине, нежели ты.

– Тогда извини, что верю в то, что только тебе это дано.

– Я бы хотел угостить вас обоих сраной выпивкой.

– Скажу "да", чёрт возьми, за нас обоих.

– Это я, Джейн. Можешь прилечь на кровать, я ухожу.

– Не надо беспокоится насчёт меня. Я, блять, всё-равно сплю на полу.

Если ты только что услышала, как я пёрнула, то извини меня.

Вероятно, ты спустился вниз, потому что подумал, что можешь быть партнёром в сраном бизнесе, дать имя фирме, как человеку, но Бог создал человека повелевать ебанными тварями!

– Бандиты, так исторически сложилось, не работают в этих холмах, кроме как с моего разрешения.

– Если твои слова – правда, то это объясняет, почему я, блять, заинтересован тем, что ты говоришь.

Уши прижались к затылку, не фыркнул нос, сраная скромность.

– Я применяю к себе менее высокое требоавние: я журналист, который держит своё мнение при себе.

– Вы менее истинный нейтрал, потому что прячете свою трусость за моральные нормы?

– Почему ты им сам не скажешь?

– Потому что я ниггер, Док, которого не волнует постоянство или перемены.

Торговля. Каждый выскочка выше хозяина.

Я снял с себя однажды значок, но не потерял желание бороться с мразью.

Словно моральный закон, мы находим то, что мы ищем, но с опозданием.

– Ладно, разве ты слышал, чтобы он предлагал нам работу?

– Хорошо, давай убьём его, и заберём его работу себе.

Безо всякого медицинского образования, или чего иного, я констатирую следующую сраную истину: тот, кто не может есть, не в состоянии выжить.

– Он страдает болями в спине, хитрое трепло вроде меня может использовать это как манёвр, чтобы отвлечь его.

– Как?

– Курс лечения, длительный, акцентированный на пентикостальных возгласах, и физической энергии, во время призыва тайных сил. Совокупность душевных недугов должно усилить его симптомы.

– Ты молодец, что поймал этого мудака в сеть, Джек, в такой печальный день.

Оттащи этих озабоченных от сраного сосания титек.

Шесть поделить на три, будет два. Такова комбинация сейфа в скобяной лавке. Ты должна её запомнить, наступает опасное время.

– Лагерь должен понять, что это мои люди.

– Если такое понимание произойдёт из-за каких-нибудь беспорядков на главной улице, я вовсе не буду возражать.

– Медноголовый мудозвон Хёрст, привёл сраных Пинкертонцев.

– Не очень большой разбег, Дэн, между кровавым аппетитом и верностью политическому осуждению.

Ты не перепутаешь журналиста. Он похож на… большую черепаху.

– Я думаю, он приехал верхом.

– Конечно не пешком, учитываю его грубую виртуозность.

– Как поживаешь, Триксти?

– Жалоб нет. Также насрать на всё, как и другим.

На расстоянии вы выглядите в последнее время лучше, чем раньше вблизи.

Жизнь театра на одном месте кратковременна, кочевая без стержня, так скажем, в подобном месте особенно моя многословная деятельность может ослабить недоверие к моим людям, особенно в таком месте, как этот лагерь.

О, я думаю эти каракули столь же понятные, как для тебя дождевая вода, Джонни. Вот кто бы сразу всосал те сраные иксы и чёртовую прямую линию. Подмигивай, улыбайся, подари Ву большое "окей".

Благословенная мисс Стабс, чей бюст настолько удался, что каждый в лагере узрит.

Ваше содействие может быть весьма полезным. Если можете кувыркаться или раздувать щёки словно рыба…

Очевидно, моя кончина не неизбежна. Всё же, я ошибаюсь также часто, как и не ошибаюсь.

– Это пришло для мудилы, мистер Сверенджен.

– Отнеси это ему.

В нашем договоре на рубку древесины, не только членообразные брёвна.

– Ты, блять, арестован.

– За что?

– За заёбывание стража порядка. Пошли со мной на допрос.

Скажи ему, что если бы мой темперамент решил бы завледеть моими лучшими способностями, то мозги этого мудака оказались бы на полу.

– Хлеб насущный, я бы всё равно взял, мистер Хёрст, словно новорождённый птенчик, подошёл бы, в надежде поесть из вашего рта.

– Не подходи слишком близко, блин.

Этот охуенный дом с деревом в драгоценных сраных ветвях, специально, чтобы засранцы-дети играли там в безудержном веселье?

Я буду держать твоё сердце в правой руке, чтобы ты рассмотрел его своими маленькими крысиными глазками, прежде, чем я запихаю его в твоё сраное горло!

– Почему ты об этом спросил?

– Потому что меня не волнует концентрация дебилизма и жалости к себе, которые накопились в вас.

– Кое-что удивляет, сэр, если прошлым вечером в вашем общежитии поселилась женщина экзотической наружности, не может быть, что это не циганка.

– Какое ваше дело до этого, даже если это она?

– Узнать своё будущее.

Разве это не абсурдно, добиваться своих интересов с помощью секса?

– Приведи блядского Эллсуорта. Никто из её жизни не должен быть мишенью.

– Чё мне ему сказать, когда найду его?

– Просто вломи ему, и тащи сюда.

– Она попрыгала и поела, и говорит, что вся её ебаная диета изменилась.

– Из какой тарекли она ела?

– Она, бля, из обоих пожрала.

– Вы сами-то верите в то, во что говорите?

– Я выдвигаю гипотезу.

– А есть ли у вас какая-нибудь отдельная гипотеза, относительно моей возможной роли?

– Насчёт стрельбы в миссис Эллсуорт?

– Насчёт восхода солнца.

Нам не хватает его безмятежного времяпровождения, занятого беспорядком и недовольством. Нам не хватает его усидчивости, дуемся, словно трёхлетние, будто бы наши игрушки не подходят ему.

Если это закончится отверстием промеж хёрстовых глаз, позволь мне сыграть по его правилам и одобрению.

Я скажу тебе вот что: мне не нравится то, что случилось с Джо Тёрнером. Мистер Хёрст пришёл к нему, и сказал: “Продолжай, даже если ты победил его, и можешь убить”.

Хорошо. Но я скажу тебе вот что: ты и наполовину не похож на половину злоёбной личности.

– Ты кто нахуй такая?

– Жанин, подруга Сары из Цинциннати.

– Хмм. Это глупое имя для шлюхи. Заставляет лохов чувствовать, что они заики. "Жа-ни-ни-ииии-ииии-иин", словно они находятся в ёбаных Альпах.

– Вы можете называть меня по-другому, если хотите.

– Хорошо, давай будем звать тебя тупицей, пока не придумаем что-нибудь получше.

Ещё раз отмечу, тупица: каждый из нас вдыхает и выдыхает.

Столкнувшись со всеобщим падением, мы на пороге катастрофы, не говоря о ёбаных интригах.

“С определёнными опасностями сталкиваются только приличные и благопристойные” – или дибилизм таких долбоёбов – является тем, что заставляет его задуматься, вот же заебанец.

Ты знаешь, мне нравится твоя полнота, но это вовсе не означает, что тебе будет вредно сбросить на хуй несколько киллограмм.

Разобрал не только во что он был одет, но и как это смотрелось на нём непосредственно, до самой нитки его существования.

Этот сквошный долбаёб – доказал в восьми словах, что он кретин и пиздабол.

– А ты знаешь, что означает "все уже в пути", а?

– Нет.

– "Все уже в пути" означает, что они бухают и швыряются в каком-нибуть салуне в Шайенне, и вовсю трезвонят об этой большой блядскопиратской экспедиции под командованием знаменитого Хокайя.

Почему я не вытер его харчки с моей щеки, это понятно. Меня убьют, если я это сделаю. То, что я стою неподвижно все эти часы, говорит о том, что я слабоволен. Всё-таки, это унижение не достигает высшей точки. Остаётся только, к примеру, получить его блювотину или проглотить его испражнения!

Собрание, я полагаю, только для возвышенных уебанцев. Всякое быдло не допускается.

Моё почтение! Голые груди. Я удивлён. Кто разрешил такое поведение? Кто ещё обладает властью реализовать такое желание?

И, блять, притворяетесь, что есть различие между куском жирной жопы и куском жирной жопы в ёбанной юбке!

Твою мать, Ричардсон! Ты слишком уродливый, чтобы подкрадываться на хуй к людям.

Ты похож на свинью, с которой сбежал мой кузен.

Мы обеспечим их оружием, таким образом каждый косоглазый ублюдок узнает чего он стоит, или, что маловероятно, поймёт чего он стоит в одиночку.