Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тропы Тьмы (№1) - Незримый клинок

ModernLib.Net / Фэнтези / Сальваторе Роберт / Незримый клинок - Чтение (стр. 9)
Автор: Сальваторе Роберт
Жанр: Фэнтези
Серия: Тропы Тьмы

 

 


— Глава моей гильдии, — представил Ла Валль, — Квентин Бодо.

Энтрери уже и сам догадался, кто перед ним.

— Приказ о сетке из водорослей исходит не от какой-то одной гильдии, его отдали три самые влиятельные организации, — пояснил Квентин Бодо. — Нарушить его — значит самим себя уничтожить.

— Даже если бы я попытался связаться с тобой посредством магии, это все равно обнаружили бы, — стал оправдываться Ла Валль. Он хихикнул, пытаясь придать более непринужденный тон разговору: — Но в любом случае я не считал это необходимым, ведь справиться с Псом Перри для тебя — семечки.

— Если так, то почему ему позволили напасть на меня? — спросил Энтрери, обращаясь к Бодо.

Глава гильдии пожал плечами:

— Он никогда особенно не подчинялся мне.

— Что ж, пусть это тебя больше не беспокоит, — мрачно заявил Энтрери.

Бодо слабо улыбнулся.

— Ты должен понимать, в каком мы положении… — начал он.

— Я что, должен доверять словам человека, отдавшего приказ убить меня? — спросил Энтрери, недоуменно подняв брови.

— Я не… — попытался возразить Бодо, но его слова были прерваны еще одним голосом, женским, донесшимся из кабинета мага.

— Если бы мы считали, что Квентин Бодо или кто-то еще из высоких членов его гильдии знал о готовящемся покушении и поддерживал его, в этом дворце сейчас уже не осталось бы в живых никого.

В комнату вошла высокая темноволосая женщина в сопровождении мускулистого мужчины с черными изогнутыми усами и второго, более стройного, лицо этого человека было полностью скрыто под капюшоном темного плаща. За этой троицей показалась пара вооруженных телохранителей, и последний из них закрыл за собой дверь, но Энтрери догадался, что где-то поблизости должен быть еще кто-то, скорее всего маг. Невозможно было представить, чтобы даже от очень невнимательного взора в соседней комнате могло укрыться столько людей без магического вмешательства. К тому же вошедшие были очень уж благодушны. Пусть даже все они блестяще владели оружием, вряд ли они могли рассчитывать легко справиться с Энтрери без чьей-то помощи.

— Я — Шарлотта Веспере, — представилась женщина, и ее колючие глаза вспыхнули. — Познакомься с Кадраном Гордеоном и Лапой, они, как и я, заместители паши Басадони. Да, он по-прежнему жив-здоров и рад был узнать, что ты вернулся.

Энтрери знал, что она лжет. Если бы Басадони был здоров, гильдия вышла бы на него гораздо раньше и при менее опасных обстоятельствах.

— Ты состоишь в гильдии? — спросила Шарлотта.

— Когда я покинул Калимпорт, не состоял ни в одной, а вернулся я совсем недавно, — ответил убийца.

— Теперь состоишь, — промурлыкала Шарлотта, и Энтрери понял, что возражать бесполезно.

Что ж, значит, его не убьют — по крайней мере пока. Ему не надо больше быть настороже ночи напролет, ожидая новых покушений, и иметь дело с наглыми дураками вроде Пса Перри. Гильдия Басадони заявила права на него, и, хотя ему было позволено принимать заказы со стороны, когда он не занят делами гильдии, приходилось подчиняться Кадрану Гордеону, не вызывавшему у него никакого доверия, и Лапе.

Ему бы радоваться такому повороту событий, думал он, сидя поздней ночью на крыше «Медного муравья».

Но почему-то Энтрери был не в восторге. Он мог жить теперь так, как раньше, если бы хотел этого. Обладая непревзойденным мастерством, он мог бы вскоре вновь вознестись на ту вершину славы, которая однажды уже ему покорилась. Но он чувствовал, что такой славой уже не удовлетворится. Он легко мог снова стать лучшим наемным убийцей в Калимпорте, но вряд ли этого хватит, чтобы заполнить пустоту в его душе.

Просто-напросто он не испытывал никакого желания возвращаться к прежней жизни и убивать за деньги. Угрызения совести тут были ни при чем — ничуть не бывало! — просто при мысли о прежней жизни он не ощущал ни малейшего воодушевления.

Однако Энтрери, всегда мысливший трезво, решил, что всему свое время. Он перемахнул через край крыши, приземлился уверенно и беззвучно, немного прошел по улице и толкнул входную дверь.

Все взоры обратились на него, но он, никого не удостоив своим вниманием, прошел через гостиную прямиком к задней комнате. Здесь к нему бросился хафлинг, чтобы преградить дорогу, но Энтрери лишь взглянул на него, и малютка остановился, а убийца прошел за дверь.

Снова вид непомерно раздавшегося Дондона неприятно поразил его.

— Артемис! — радостно вскричал Дондон, но от Энтрери не ускользнули напряженные нотки в его голосе. Впрочем, голос дрожал у любого, если знаменитый наемный убийца появлялся в доме без предупреждения. — Входи, друг мой! Садись и поешь. Составь мне компанию.

Энтрери посмотрел на горы недоеденных сластей и на двух размалеванных девиц по обе стороны раздувшегося хафлинга. Он сел поодаль, не притронувшись ни к одной из тарелок, и предостерегающе взглянул на одну из девушек, когда та попыталась подойти к нему поближе.

— Тебе стоит научиться расслабляться и наслаждаться плодами своей работы, — сказал Дондон. — Говорят, теперь ты снова с Басадони, значит, свободен.

Хафлинг, похоже, не заметил иронии последней фразы, но от Энтрери она не ускользнула.

— Что хорошего в твоей трудной и опасной работе, если ты не умеешь отдыхать и предаваться удовольствиям, которые можешь себе позволить? — спросил Дондон.

— Как это случилось? — без обиняков спросил убийца.

Дондон смотрел на него, и на его обрюзгшем лице было написано непонимание.

Энтрери вместо объяснения обвел глазами комнату, блюда, шлюх и громадное пузо Дондона.

Хафлинг погрустнел.

— Ты же знаешь, почему я здесь, — печально сказал он.

— Я знаю, что ты здесь… скрываешься, и одобряю, это правильное решение, — ответил Энтрери. — Но к чему все это? — И он снова посмотрел на переполненные тарелки и девиц. — К чему?

— Лучше уж наслаждаться… — начал Дондон, но Энтрери не стал его слушать.

— Если бы я предложил тебе вернуться к прежней жизни, ты бы согласился?

Дондон тупо смотрел на него.

— Если я сделаю так, чтобы по улицам разнеслось, что Дондону позволено без помех выходить из «Медного муравья», ты будешь рад? — не отступал Энтрери. — Или же тебе нравится иметь эту отговорку?

— Ты говоришь загадками.

— Я говорю правду, — осадил его Энтрери, стараясь посмотреть прямо в глаза хафлингу, хотя эти заплывшие сонные щелки внушали ему отвращение. Невероятно, что вид хафлинга вызывал в нем такую ярость. Желание выхватить кинжал и вырезать этому несчастному сердце было почти нестерпимым.

Но Артемис Энтрери не убивал в порыве чувств, поэтому он обуздал свою внезапную ярость.

— Ты вернешься? — очень внятно повторил он вопрос.

Дондон не ответил, даже не моргнул, и в его молчании Энтрери прочел то, что боялся услышать.

Дверь в комнату распахнулась, и вошла Двавел.

— Какие-то трудности, господин Энтрери? — любезно поинтересовалась она.

Энтрери поднялся и направился к открытой двери.

— У меня — никаких, — ответил он, проходя мимо нее.

Двавел поймала его за рукав — опасный ход! Но к ее счастью, Энтрери был слишком занят раздумьями о Дондоне, чтобы проучить ее.

— По поводу нашего соглашения, — сказала Двавел. — Мне могут понадобиться ваши услуги.

Энтрери долго стоял молча. И без ее нелепых притязаний у него было о чем подумать.

— А что же ты дала мне взамен тех услуг, которые просишь? — спросил он.

— Сведения, — ответила женщина. — Как мы и договаривались.

— Ты мне сообщила о сетке из водорослей, о чем я и сам уже почти догадался, — ответил Энтрери. — Если не считать этого, Двавел мне ничем не помогла, так что расплатиться за это будет нетрудно.

Женщина открыла рот, намереваясь, очевидно, возразить, но Энтрери отвернулся и вышел в зал.

— Мои двери могут для тебя закрыться! — крикнула Двавел ему вслед.

Собственно говоря, Энтрери это ничуть не тревожило, потому что вряд ли ему захотелось бы еще раз увидеть жалкого Дондона. Но все же, исключительно ради эффекта, он обернулся и вперил в женщину грозный взгляд.

— Это будет неразумно, — только и сказал он и вышел из здания на темную улицу, после чего вновь влез на крышу.

Там, наверху, проведя некоторое время в раздумьях, он понял, почему так возненавидел Дондона. Он увидел самого себя, как в зеркале. Конечно, он никогда не раздулся бы до такой степени, потому что обжорства не было в списке его пороков, но он увидел в хафлинге существо, сломленное гнетом самой жизни, предавшееся отчаянию. Дондона сломил обычный страх, именно из-за него он согласился жить под замком, предаваясь похоти и обжорству.

А он, Энтрери? Может быть, его одолеет безразличие?

Он просидел на крыше всю ночь, но так и не нашел ответов на свои вопросы.

В дверь постучали с точными промежутками: два удара, потом три и снова два; и, выбираясь из постели, он уже понял, что за ним пришли из гильдии Басадони. Энтрери, как правило, принимал меры предосторожности — и, как правило, не спал по полдня, — но сейчас он ничего делать не стал, даже не взял свой знаменитый кинжал. Он просто подошел к двери и, ничего не говоря, открыл ее нараспашку.

Он не знал стоявшего за ней молодого нервного человека с очень коротко стриженными черными волосами и темными бегающими глазами.

— От Кадрана Гордеона, — сказал парень, протягивая свиток.

— Стой! — окликнул Энтрери парня, который сразу собрался уйти.

Молодой человек обернулся, и убийца заметил, что одной рукой он скользнул под полу светлого плаща. Там, очевидно, было спрятано оружие.

— Где Гордеон? — спросил Энтрери. — И почему он не пришел сам?

— Прошу вас, дорогой господин, — сказал молодой человек с сильным калимшанским акцентом, беспрерывно кланяясь. — Мне велено только передать вам это.

— Кадраном Гордеоном? — уточнил убийца.

— Да, — ответил парень, энергично кивая. Энтрери закрыл дверь и услышал топот парня, со всех ног пустившегося бежать по коридору, а потом вниз по лестнице.

Он постоял, разглядывая свиток. Ясно, почему Гордеон не пришел лично. Этим он выказал бы ему слишком много уважения. Лейтенанты гильдии боялись его — но не того, что он их поубивает, а того, что он вознесется выше их. Так что, воспользовавшись услугами какого-то незначительного гонца, Гордеон пытался показать, кто есть кто, дать Энтрери понять, что он лишь чуть повыше обычных исполнителей.

Решительно тряхнув головой, мысленно соглашаясь на эту глупую игру, убийца развязал бечевку и размотал свиток. Указания были довольно просты: имя человека, его последний известный адрес и примечание, что убить его нужно как можно быстрее. Если возможно, этим же вечером, самое позднее — на следующий день.

В самом конце была приписка о том, что этот человек не принадлежит ни к одной гильдии, не имеет в городе заметного положения, не состоит в охране торговцев, а также не имеет влиятельных друзей и родственников.

Энтрери внимательно все прочитал. Одно из двух — или ему дали очень опасного противника, или же, скорее всего, Кадран Гордеон намеренно подобрал для него слишком простое задание, чтобы унизить. В прежние времена Энтрери нанимали для убийства глав гильдий, чародеев, знати и капитанов стражи. Видимо, Гордеон и другие двое лейтенантов считали, что, поставив перед ним такие сложные задачи, с которыми он, конечно, успешно справился бы, они бы способствовали возвышению Энтрери. Может быть, они боялись за собственное высокое положение.

Какая разница, решил убийца.

Он последний раз взглянул на указанный адрес — этот район Калимпорта ему хорошо был знаком — и пошел собирать нужные для работы вещи.

Слышен был плач детей, потому что в лачуге было всего две комнаты, да и то перегороженные только плотной занавесью. Весьма непривлекательная молодая женщина склонилась над детьми — Энтрери наблюдал за ней из-за занавески. Она упрашивала малышей успокоиться и не шуметь, говоря, что скоро придет папа.

Через секунду она вышла из задней комнаты, даже не подозревая, что убийца притаился за занавеской у бокового окна. Энтрери проковырял в ткани небольшую дырочку и смотрел, как она принялась за работу. Ее движения были резкими и нервными — он понял, что женщина на грани срыва.

Еще одна занавесь, заменявшая дверь, отодвинулась, и внутрь вошел тощий человек с осунувшимся лицом: глаза его глубоко запали, щеки и подбородок заросли многодневной щетиной.

— Ну что, нашел? — резко спросила женщина. Он удрученно покачал головой.

— Я же умоляла тебя не связываться с ними! — воскликнула женщина. — Я же знала, что ничего хорошего…

Она не договорила, увидев, что его глаза расширились от ужаса. Глядя через плечо жены, он увидел, как из-за занавески показался убийца. Мужчина развернулся, словно намереваясь сбежать, но в этот миг женщина тоже оглянулась и закричала.

Мужчина застыл как вкопанный; он не мог ее оставить.

Энтрери совершенно невозмутимо наблюдал за ними. Если бы мужчина не остановился, он просто метнул бы в него кинжал и убил еще прежде, чем жертва ступила бы за порог.

— Только не трогай мою семью, — взмолился несчастный, поворачиваясь и подходя к Энтрери. — И не здесь.

— Ты знаешь, почему я пришел? — спросил убийца.

Женщина заплакала, однако муж нежно, но твердо взял ее за плечи и подтолкнул к той комнате, где были дети.

— Я в этом не виноват, — тихо произнес мужчина, когда она вышла. — Я просил Кадрана Гордеона. Я сказал ему, что как-нибудь сумею раздобыть деньги.

Прежнему Артемису Энтрери это было бы безразлично. Прежний Артемис Энтрери не стал бы тратить время, чтобы выслушать свою жертву. Прежний Артемис Энтрери просто выполнил бы задание и ушел. Но сейчас он почувствовал слабый интерес и поскольку других срочных дел у него не было, не стал спешить.

— Я не причиню тебе неудобств, если ты пообещаешь не причинять вреда моей семье, — сказал мужчина.

— А ты думаешь, что можешь причинить мне неудобства? — спросил Энтрери.

Его убогий противник беспомощно покачал головой.

— Пожалуйста, — взмолился он. — Я только хотел для них лучшей жизни. Я согласился и даже рад был переправлять деньги с улицы Портовиков на место, потому что за эти несложные задания я мог бы получить денег больше, чем за месяц честного труда.

Все это Энтрери не раз слышал и раньше. Частенько глупцы — их называли «верблюдами» — вступали в гильдию, выполняя роль мальчиков на побегушках за плату, казавшуюся им сказочным богатством. Таких «верблюдов» гильдии нанимали лишь для того, чтобы в соперничающих гильдиях не знали, кто будет перевозить деньги. Но обычно соперникам все же становились известны и личности «верблюдов», и маршруты. Груз похищали, а бедняг «верблюдов», если им удавалось ускользнуть живыми, немедленно убирала гильдия-наниматель.

— Но ты же понимал, как опасно иметь с ними дело, — заметил Энтрери.

Тот кивнул:

— Я хотел выполнить только несколько заданий, а потом бросить.

Энтрери только рассмеялся, услыхав такую бессмыслицу. «Верблюд» не мог просто прекратить доставлять посылки. Любой, кто соглашался на это дело, сразу узнавал так много, что гильдия просто не могла отпустить его. Оставалось только два пути: либо «верблюду» улыбалась удача и он проявлял себя настолько хорошо, что добивался более высокого положения внутри цеха, либо его (или ее, потому что женщин тоже нанимали) убивали во время ограбления или позже.

— Умоляю тебя, только не здесь, — снова попросил мужчина. — Не надо, чтобы жена слышала мои предсмертные крики, а сыновья видели мой труп.

Энтрери почувствовал горечь во рту. Никогда еще он не испытывал такого омерзения, никогда, казалось, не видел более убогого человеческого существа. Он вновь обвел взглядом жалкое жилище, где занавеси заменяли двери и стены. В лачуге была единственная тарелка, из которой ело, наверное, все семейство, сидя на единственной старой скамье.

— Сколько ты должен? — спросил он, вдруг почувствовав, хотя сам с трудом в это верил, что не сможет убить этого несчастного.

Мужчина удивленно посмотрел на него.

— Целое состояние, — сказал он. — Почти тридцать золотых.

Энтрери фыркнул и сорвал с пояса кошелек, спрятанный за спиной. Взвесив его на ладони, он решил, что там, по меньшей мере, пятьдесят монет, но все равно бросил кошелек мужчине.

Бедняга, совершенно ошеломленный, поймал его и так долго глядел на него, выпучив глаза, что Энтрери стал опасаться, как бы они у него не вылезли из орбит. Потом он взглянул на наемного убийцу, но его раздирали настолько противоречивые чувства, что на лице отражалось только смятение.

— Дай слово, что ты больше не будешь связываться ни с одной гильдией после того, как выплатишь долг, — сказал Энтрери. — Твои жена и дети достойны лучшего.

Мужчина открыл рот, чтобы ответить, но потом просто бухнулся на колени и стал кланяться своему спасителю. Энтрери повернулся и вышел из лачуги на грязную улицу.

Он слышал, как спасенный выкрикивает бесконечные благодарности за его милосердие. На самом деле никакого милосердия в поступке Энтрери не было. Его совершенно не волновала судьба ни этого несчастного, ни его уродливой жены, ни наверняка уродливых детей. Но все же он не мог убить беднягу, хотя и понимал, что оказал бы ему дружескую услугу, навсегда избавив его от столь жалкого существования. Нет, Энтрери не хотел тешить Кадрана Гордеона тем, что по его приказу совершил такое позорное убийство. Такими «верблюдами» должны заниматься мальчишки лет двенадцати, первый год состоящие в гильдии. Со стороны Кадрана дать такой заказ мастеру вроде Энтрери было величайшим оскорблением.

И он не собирается с этим мириться.

Энтрери быстро шел по улице к гостинице, где снимал комнату. Там он собрал свои вещи и немедленно съехал, после чего оказался перед входом в «Медный муравей». Он хотел силой вломиться туда просто ради того, чтобы доказать Двавел, насколько нелепа была ее угроза закрыть для него двери заведения. Но после передумал и пошел прочь. У него не было настроения иметь дело ни с Двавел, ни с кем бы то ни было еще.

В другом конце города он обнаружил маленькую таверну без вывески и снял комнату. Вероятно, он оказался на территории другой гильдии, и если они узнают, кто он такой и с кем связан договором, неприятности не замедлят себя ждать.

Но ему было все равно.

День не принес с собой никаких событий, но Энтрери не почувствовал себя спокойнее. Он понимал — что-то готовится. У него было достаточно и средств, и искушенности в тайных делах, чтобы выйти на улицу и все вызнать, но не было к тому никакого желания. Он решил пустить все на самотек.

Вечером второго дня он спустился в обеденный зал маленькой таверны, заказал ужин и сел в дальнем углу, решив поесть в одиночестве. Он не прислушивался к разговорам, ведшимся за столами, однако заметил, как в таверну вошел необычный гость — хафлинг, которых редко можно было встретить в этой части города. Вскоре хафлинг пробрался к нему и сел на длинную скамью по другую сторону стола.

— Добрый вечер, господин хороший, — сказал коротышка. — Что, вкусный у вас ужин?

Энтрери внимательно оглядел хафлинга, понимая, что его еда того вовсе не волнует. Он посмотрел, нет ли у него оружия, хотя и подумал, что вряд ли Двавел набралась бы достаточно смелости, чтобы подослать кого-нибудь к нему.

— Можно ли мне попробовать? — довольно громко спросил хафлинг, обходя стол.

Энтрери, поняв намек, зачерпнул полную ложку размазни из своей тарелки, но не стал протягивать ее хафлингу, дав ему возможность подойти поближе, не вызывая подозрений.

— Меня послала Двавел, — негромко сказал малыш. — Тебя разыскивает гильдия Басадони, они просто в бешенстве. Они знают, где ты, и получили разрешение от Рейкерсов прийти и схватить тебя. Жди их сегодня ночью. — Договорив, хафлинг съел немного и снова сел за стол, потирая животик.

— Передай Двавел, что теперь я у нее в долгу, — сказал Энтрери.

Коротышка, едва заметно кивнув, пошел к стойке и заказал тарелку размазни. Ожидая заказ, он затеял разговор с трактирщиком, а потом съел свою размазню, не отходя от стойки, предоставив Энтрери обдумать сказанное.

Убийца прикинул, что мог бы сбежать, но ему не хотелось. Нет, решил он, пусть приходят, и будь что будет. Он рассчитывал, что они все равно не собираются убивать его. Закончив есть, Энтрери вернулся в свою комнату, чтобы все как следует подготовить. Сначала он отодрал одну из досок внутренней обшивки стены, выходившей на улицу, опустил руку в пространство между ней и наружной обшивкой, дотянулся до балки, державшей пол его комнаты, и положил на нее свой знаменитый кинжал и кошелек. Потом он аккуратно вставил доску на место, а на пояс вместо кинжала повесил другой клинок из своего арсенала, немного на него похожий, но не обладавший никакой магической силой. Затем, скорее не ради безопасности, а для того, чтобы не вызвать подозрений, он сделал простейшую ловушку и сел на единственный в комнате стул. Он достал кости и стал бросать их на маленький ночной столик, убивая за игрой время.

Была уже поздняя ночь, когда послышались первые шаги по лестнице наверх — человек, судя по всему, пытался идти крадучись, но создавал больше шума, чем если бы Энтрери шел нормальным шагом. Звук шагов стих, убийца стал напряженно вслушиваться и уловил тихий скрежет металлической пластинки, вставленной между дверью и косяком. Опытный вор одолеет эту ловушку за пару минут, поэтому он скрестил руки на затылке, откинулся спиной к стене и стал ждать.

Шум прекратился, и повисла долгая напряженная тишина.

Энтрери принюхался: где-то что-то горело. На какой-то миг он решил, что они могли подпалить все здание, но пахло горелой кожей. Он перевел взор вниз и тут почувствовал жгучую боль в области ключицы. Цепь ожерелья на его шее — в котором были хитро замаскированы несколько отмычек — соскользнула с рубашки на голое тело.

И только тогда убийца понял, что все металлические предметы на нем раскалились докрасна.

Энтрери вскочил и сорвал цепь с шеи, потом одним движением сбросил на пол пояс с раскаленным кинжалом.

В тот же миг дверь распахнулась, к нему подскочили два солдата Басадони, а следом влетел третий, нацелив на него арбалет.

Однако стрелять он не стал, как не бросились на него и остальные, хоть и держали мечи наготове.

Следом за стрелком вошел Кадран Гордеон.

— Можно было бы и просто постучать, — зло сказал Энтрери, глядя на свои полыхавшие жаром вещи. От раскаленного кинжала доски пола уже начали дымиться.

В ответ Гордеон швырнул к ногам Энтрери странную золотую монету с изображением головы единорога.

Энтрери взглянул на Гордеона и только повел плечом.

— «Верблюда» нужно было убить, — сказал Кадран.

— Слишком большая честь для него.

— Разве тебе это решать?

— Не бог весть какое решение, сравнительно с тем, что я когда-то…

— Ах, вон что! — перебил его Кадран театральным восклицанием. — В этом и заключается ваше заблуждение, господин Энтрери. Понимаете ли, то, что вы когда-то знали, делали или же должны были сделать, совершенно не важно. Ты не глава гильдии, не лейтенант и даже пока не полноправный солдат, и я сомневаюсь, что когда-нибудь им станешь! — продолжал он другим тоном. — Ты потерял самоконтроль — этого я и ожидал. Все, что тебе надо было, — заслужить одобрение, и если бы ты заслужил его в тот раз, то, возможно — только возможно, — снова мог бы вступить в гильдию.

— Заслужил одобрение? — со смехом переспросил Энтрери. — Уж не твое ли?

— Взять его! — скомандовал Гордеон двум солдатам, ворвавшимся в комнату первыми. Они с опаской двинулись к убийце, а он добавил: — Человек, которого ты пытался спасти, казнен, равно как его жена и дети.

Энтрери слушал вполуха, да его и не слишком волновала судьба тех несчастных, хоть он и понимал, что Гордеон отдал приказ об уничтожении всей семьи лишь затем, чтобы уязвить его. Теперь перед ним стояли гораздо более важные вопросы. Следует ли ему сдаться Гордеону и позволить вернуть себя в гильдию, где ему, вне всякого сомнения, назначат физическое наказание, а затем отпустят.

Нет, он не потерпит такого обращения ни от этого человека, ни от какого-либо другого. Он напряг мускулы великолепно тренированных ног, хотя двум подходившим солдатам казалось, что он стоит опустив руки с раскрытыми ладонями, словно в доказательство того, что не представляет для них никакой угрозы, и совершенно расслабился.

Они хотели ухватить его за руки, зайдя сбоку с обнаженными мечами, а третий тем временем держал под прицелом грудь наемного убийцы.

Мощным прыжком Энтрери взлетел в воздух, подобрал ноги под себя, а потом, раскинув их, нанес ошеломленным солдатам по сокрушительному удару, и они разлетелись в разные стороны. Приземлившись, он схватил того, что справа, и мигом притянул к себе, чтобы заслониться от стрелка. И как раз вовремя. Потом толкнул застонавшего солдата на пол.

— Первая ошибка, — сказал он Гордеону, вытаскивавшему устрашающего вида саблю.

Другой солдат уже поднимался на ноги, но тот, в чьей спине глубоко засел дротик из самострела, лежал не шевелясь. Стрелок спешно перезаряжал оружие, но Энтрери больше тревожился о том, что где-то поблизости должен быть маг.

— Не приближайся, — велел Гордеон солдату. — Я сам его прикончу.

— Чтобы заработать себе имя? — спросил Энтрери — Но я же безоружен. Представь, как к этому отнесутся в городе?

— После того как ты умрешь, мы вложим тебе в руку оружие, — заверил его Гордеон со злорадной ухмылкой. — А мои люди подтвердят, что это была честная схватка.

— Вторая ошибка, — почти неслышно вымолвил Энтрери, потому что схватка действительно была даже честнее, чем лейтенант мог себе вообразить. Подчиненный Басадони сделал прямой выпад, и Энтрери выставил вперед локоть, чтобы упредить удар, намеренно промахнулся, зато в то же время чуть отступил назад, вне пределов досягаемости Кадрана Лейтенант стал кружить, Энтрери повторял его движения. Потом убийца ринулся вперед, но взмахом сабли Кадран Гордеон заставил его отступить, хорошо удерживая защиту.

Однако Энтрери не собирался принимать его игру. Он сделал это обманное движение лишь затем, чтобы передвинуться относительно противника и подготовиться для следующего удара.

Гордеон стал наступать, и Энтрери отскочил. Кадран еще приблизился, и убийца сделал резкий шаг вперед, вовлекая его в хитрый и опасный ответный маневр. Но тут же остановился, потому что наконец встал на нужное место и, к удивлению всех присутствовавших, с силой топнул ногой.

— Что такое? — спросил Гордеон, мотая головой и оглядываясь, потому что посмотреть вниз он не додумался и не видел, что от сотрясения раскаленная цепь чуть подскочила в воздух, и Энтрери сумел подцепить ее носком.

В следующее мгновение Кадран ринулся вперед, рассчитывая, что уж теперь он точно убьет соперника. Энтрери сделал взмах ногой, и цепь полетела лейтенанту в лицо. К чести Гордеона, он успел перехватить летящее нечто рукой — как и рассчитывал наемный убийца — и тут же взвыл. Цепь намоталась ему на руку, прожигая на коже алые полосы.

Энтрери в мгновение ока очутился рядом с ним. Он выбил меч из руки лейтенанта, и оружие отлетело далеко в сторону. Сжав кулаки и чуть выпятив средние костяшки, он ударил противника одновременно в оба виска. В глазах у Гордеона потемнело, он безвольно уронил руки, а Энтрери с силой ударил его лбом в лицо. Гордеон стал заваливаться назад, но убийца поймал его и повернул спиной к себе, потом пропустил руку у него между ног и ухватил за запястье. Чуть повернув его так, чтобы он оказался вровень со стрелком, Энтрери изо всех сил толкнул лейтенанта прямо на перепуганного солдата с самострелом. Гордеон так тяжело ударился об оружие, что разрядил арбалет.

Оставшийся в живых солдат бросился на Энтрери сбоку, но он был не особенно умелым воином, даже по меркам Кадрана Гордеона. Наемный убийца без труда уклонился от его неуклюжего выпада, а потом сделал быстрый шаг вперед, даже не дав солдату возможности отдернуть клинок назад. Ухватив его за запястье руки, державшей меч, он высоко поднял ее, шагнул вперед и вывернул солдату запястье так, что тот от боли уже не мог ничего сделать.

Солдат начал отбиваться свободной рукой. Энтрери взялся ладонью за лезвие меча и, пока парень не сообразил, что он делает, отклонил его назад через запястье, отчего невыносимая боль волной прошла по всему телу солдата. Чуть передвинув руку, Энтрери легко вынул меч из пальцев противника и быстро повернул его.

Потом убийца отдернул назад руку и всадил меч снизу вверх в брюшину солдата, пропоров ему и живот, и легкие.

Молниеносным движением, не озаботившись даже вытащить меч, он развернул умиравшего, намереваясь и его толкнуть на стрелка. И в самом деле, упорный стрелок уже прилаживал новый дротик. Но в дверях появился куда более опасный враг — чародей в развевающихся одеждах. Энтрери заметил, что он поднял какой-то тонкий прутик — очевидно, волшебную палочку, — но в следующий миг можно было различить только мелькание рук и ног, потому что он толкнул на мага убитого солдата, и оба отлетели прочь.

— Разве я еще не заслужил твоего одобрения? — прокричал Энтрери оглушенному Кадрану Гордеону, при этом стремительно перемещаясь, потому что стрелок не спускал его с прицела, а магу почти удалось подняться на ноги. Убийца почувствовал жгучую боль в боку — туда угодил дротик, но стиснул зубы и с ревом, заслонив руками лицо и подтянув под себя ноги, выпрыгнул в окно, проломив переплет, и пролетел десять футов до тротуара. Едва коснувшись земли, он оттолкнулся и сделал боковой кувырок, а потом еще один, чтобы погасить силу удара. Потом вскочил и бросился бежать, а в стену совсем рядом с ним вонзился дротик, пущенный из самострела вслепую.

Все вдруг пришло в движение, потому что отовсюду, из всех мыслимых укромных уголков стали появляться солдаты Басадони.

Энтрери пустился бежать по какому-то переулку, перескочил через верзилу, наклонившегося, чтобы ухватить его поперек туловища, и резко свернул за угол. Быстро, как кошка, он полез на крышу, пробежал по ней, перепрыгнул через другой переулок на крышу противоположного дома и помчался дальше.

Он спустился на широкую улицу, потому что понимал: преследователи будут поджидать его в переулках. Он стремительно взобрался на стену какого-то здания, руками и ногами уцепившись за едва заметные шероховатости, и замер, распластавшись так, что совершенно слился со стеной.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20