Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Письма 1886-1917

ModernLib.Net / Биографии и мемуары / Станиславский Константин / Письма 1886-1917 - Чтение (стр. 45)
Автор: Станиславский Константин
Жанр: Биографии и мемуары

 

 


 

439*. А. А. Блоку

 
       19 апреля 1913
       Петербург
 

Глубокоуважаемый и дорогой Александр Александрович!

 

Как я рад Вашему письму!

 

Спасибо за память, за честь и доверие. Смогу ли я оправдать его?…

 

Хочу ли я слушать Вашу пьесу? 1

 

Хочу ли видеть Алексея Михайловича 2и говорить с Вами? Конечно, очень хочу.

 

Беда в том, что на этой неделе я уезжаю во вторник в Москву и вернусь лишь в субботу.

 

Другая беда, что в воскресенье вечером с 7 час. я занят, а завтра вечером – играю. Таким образом, в моем распоряжении:

 

1) 21 апреля воскресенье с 2 час. до 5-6.

 

2) 22-го понедельник – весь день и до 11 час. вечера (с часу дня).

 

Буду беречь воскресенье с часу дня и приеду к Вам, если не получу извещения об отмене.

 

Очень бы хотел видеть Вас у себя, но беда в том, что в меблированных комнатах мне не дают покоя, и нам не удастся скрыться от людей и сохранить в секрете цель нашего свидания.

 

Мой адрес: Михайловская, 2, "Английский пансион" г-жи Шперк (телеф. 420-73).

 

Дома я бываю или в 12 1/2 ч. дня или в 5 час. вечера.

 

Сердечно и искренно преданный Вам

 
       К. Алексеев (Станиславский)
 

1913-19 апр. СПб.

 

440*. О. В. Гзовской

 
       25 мая 1913
       Одесса
 

Здравствуйте, моя милая, дорогая и добрая Ольга Владимировна! Спасибо Вам за телеграмму, за милое письмо и за ласковые, добрые чувства. Очень дорожу Вашим добрым отношением и искренно люблю Вас. Если не писал долго, то потому, что одно нагромождалось на другое. К концу сезона становится трудно, теряешь энергию, но главное – мое неумение распределять время. С сегодняшнего дня стало полегче, так как вчера сдали последний экзамен (Тургенев) и теперь по утрам стало свободнее. Хотел написать утром, но приехали дети (Кира и Игорь, который выдержал экзамен и перешел в восьмой класс), и я их возил на Малый Фонтан. Сейчас играю в 4-й раз здесь "Вишневый сад". Идет третий акт, и я наскоро пишу Вам эти несколько строк только для того, чтобы успокоить Вас по всем вопросам. Начну по порядку письма. Радуюсь за здоровье, но тем не менее умоляю быть осторожной, так как все доктора – Пургоны 1, и особенно курортные. Не проверивши себя как следует, не переводите себя на совсем здоровое самочувствие. Дайте окрепнуть и – что делать! – до конца лета повозитесь со здоровьем. И на будущее время в каждом письме пишите о лейкоцитах.

 

И я скучаю о Вас, и мне хочется заниматься с Вами. Никакой у меня ученицы нет и, вероятно, не будет. Коонен – изменила и предала. Коренева – не слушается и не работает. Муся 2– не пришла в себя (у нее, бедной, на ее глазах застрелился ее родной брат в Петербурге, 21 года, студент. Она вынесла удар хорошо, пожалуй, даже слишком спокойно). Она все еще толстая, с хриплым голосом.

 

Жена не хочет меня слушаться и не занимается. Одна надежда на Вас.

 

Отлично – ставьте, работайте в студии, играйте самостоятельно, я буду смотреть и следить только за тем, чтобы Вы не сходили с рельс.

 

Напишите, кто нужен для Шоу 3. Надо распределить всех действующих лиц по всем репетирующимся пьесам. "Коварство" идет (Немирович хотел, чтобы Вы играли Луизу, но помните – Вы сами поручили мне устроить так, чтоб Вам не играть) 4.

 

"Трактирщица" идет. Бенуа уже готовит. С нею пойдет или пантомима (быть может, Вам придется играть и в ней!), или пойдет "Слуга двух господ" Гольдони. (Перевода настоящего нет. Хорошо бы, если бы Вл. Ал. приготовил на всякий случай.) И в этой пьесе надо было бы Вам играть. Как заговорим с Бенуа о распределении ролей, так непременно говорим о Вас.

 

"Бесы" не решены, но о них мечтают 5. И здесь говорят – Лиза, конечно, Гзовская. Вероятно, возобновят "Горе от ума"; и там говорят: Софья или Лиза – Гзовская.

 

Кроме того, Туанет 6. Словом, как по нотам – происходит то, что я Вам предсказывал. У нас кризис на женские роли, и я боюсь, как бы Вам не пришлось слишком много играть. Это совершенно испортит мой педагогический план.

 

Теперь, когда увидимся? Сейчас я очень сильно устал и должен отдохнуть… В Одессе очаровательно. Я дышу морским воздухом и не могу даже думать о том, что есть город. После спектаклей я посижу здесь. Боюсь, что не оторвусь от моря и очутюсь на Кавказе. После Кавказа едва ли решусь садиться в вагон. (Берлин!!! Гостиницы!! Ой!) Как мне хочется повидаться с Вами, но боюсь, не удастся. Вернее всего, что после Кавказа поеду в Крым.

 

Успех здесь большой. Публика хорошая, а пресса дурацкая, хотя отчаянно хвалят. Жена добросовестно играет Ваши роли и бережет их для Вас. Напишите ей ласковое письмо, она его заслужила. Пока объявлен съезд на 15 августа, но я справлюсь официально еще и тогда напишу Вам еще. Сегодня или завтра напишу Вл. Ал. Жму его руку. Привет. Перевод, в общем, хорош. Кое-где Бенуа нашел отступление от итальянского текста 7.

 

441*. Н. А. Попову

 
       Май (после 27-го) 1913
       Одесса
 

Милый Николай Александрович!

 

Пять минут назад распечатал Ваше письмо и тотчас же сажусь ответить хотя несколько строк, так как большого письма не успею написать в эти два, три последних дня кончающегося сезона. Начинаются разъезд, прощания и наставления.

 

Я лично от души приветствую Ваше намерение 1. Не знаю, как отнесутся к нему пайщики (я не пайщик), как бюджет, будет ли режиссерская работа.

 

Все это подлежит обсуждению правления Художественного театра. Будут спрашивать моего мнения, оно будет благоприятное. Но решать будет администрация, в которой я не состою теперь. Поэтому пишу Вам от имени студии. Мы все к Вашим услугам и приветствуем Вас. Не забывайте, что мы с Вами расстались более 15 лет. В это горячее рабочее время сделано очень, очень много из той области, которую, быть может, Вам не приходилось разрабатывать. Очень советую внимательно просмотреть и догнать нас в этой работе.

 

Без этого Вам ничего не удастся сделать в Художественном театре.

 

Пока я могу сделать определенно только это предложение. Об остальном буду хлопотать.

 
      Пока обнимаю.
      Ваш К. Алексеев
 

442. Л. Я. Гуревич

 

Севастополь, 1913-13-VI

 
       13 июня 1913
 

Дорогая Любовь Яковлевна!

 

Где Вы? Я по Вас соскучился, так как в Петербурге мы не видались совсем, а в Одессу Вы не приехали.

 

Сообщаю Вам, на всякий случай, свои планы. Я сейчас в Севастополе, так как не могу оторваться от моря. К 25 июня я буду в Ессентуках (санаторий "Азау"). Пробуду там три недели – месяц. Оттуда поеду на одну, две недели в Кисловодск. Из Кисловодска – на берег Черного моря и опять через Севастополь вернусь в Москву к 25 августа.

 

Свидимся мы или нет за это время? Следовало бы Вам для сердца пожить в Кисловодске. Ведь это почти тот же Наугейм, и для девочки Вашей – благодать.

 

Я так измотался за зимний сезон и в Петербурге и так работал в Одессе, что только теперь в силах разобраться в своей корреспонденции. Начинаю эту работу с этого письма к Вам и с большой благодарности за адрес, поднесенный при отъезде. Я начинаю только теперь по-настоящему ценить внимание и поощрения, оказанные мне за студию 1.

 

Мне очень дорого, что мое детище, которым я так увлекаюсь, принято Петербургом.

 

Я начинаю свою благодарность с Вас. Знаю, что Вы главная инициаторша. Научите, кого мне благодарить еще. Знаю, что я опоздал, но что же делать? Тогда я был в дурмане и едва сознавал, что мне нужно делать; тогда я не поспевал делать все, что нужно, и только теперь, придя в норму, я могу исполнить приятный долг. Мне хочется поблагодарить тех, кто думал обо мне и хлопотал с адресом. Научите же, кого благодарить. Не забудьте имен, фамилий и адресов. Заранее благодарю.

 

В Одессе успех был огромный. Он напомнил нам наш первый приезд в Петербург и закончился грандиозными проводами, сначала овациями в театре, а потом и уличной демонстрацией с протоколами, полицией и переписью демонстрантов, которые из театра провожали нас по всему Приморскому бульвару до гостиницы. Эта огромная процессия в несколько тысяч была встречена полицией и кончилась маленькой свалкой и участком. Это высшая форма успеха у нас в России.

 

Так я и не поговорил с Вами о моих записках. А надо бы выслушать Вашу критику.

 

Целую ручку. Братьям и сестрам – низкий поклон и благодарность.

 
      Сердечно преданный
       К. Алексеев
 

443*. H. E. Эфросу

 
       13 июня 1913
 

Дорогой Николай Ефимович!

 

В Одессе был большой успех, который можно сравнить с первыми годами деятельности театра. Этот успех важен потому, что он относится к самой важной стороне наших артистических достижений, которые больше всего дороги мне.

 

Одесская публика почувствовала именно эту сторону сценического творчества, и это очень важно. Это случилось в большой мере благодаря Вашим прекрасным статьям, предшествовавшим гастролям и указавшим верный путь критике и публике.

 

За эту большую и важную помощь, которую Вы не в первый раз оказываете театру и мне, хочется искренно и сердечно поблагодарить Вас 1.

 

Жму Вашу руку и целую ручку Надежде Александровне.

 

Сильно надеюсь на то, что остаток лета мы проведем, как всегда, вместе. Опасно нарушать традиции. Вы хотели это сделать, и бог наказал Вас. Ваша дача сгорела именно для того, чтоб Вы вернулись к прежним добрым традициям: проводить лето – вместе.

 

Сердечно преданный и благодарный

 
       К. Алексеев
 

Севастополь. 13-VI-913

 

К 25 июня буду в Ессентуках. "Азау".

 

444*. A. H. Бенуа

 

Ессентуки (гостиница "Азау")

 

Кисловодск, д. Ганешина (с 25 июля)

 
       26 июня 1913
 

Дорогой Александр Николаевич!

 

Я опоздал с приездом в Ессентуки. Скитался из Одессы по берегу Черного моря, устал очень от сезона, и не хотелось приниматься за лечение. По правде говоря, я мог бы написать Вам неделей раньше, но это требовало насилия, так как я залаживал леченье и еще не мог с охотой и любовью говорить о театре. Теперь начинаю мочь.Простите за задержку. И за дело. Нелидова перевод я получил в исправности 1. Еще не просматривал. Вам легче с ним списаться, так как Нелидов с Гзовской находятся сейчас на Lago Maggiore, Stresa, Hotel "Regina" (до 10 августа нов. стиля).

 

Итак, "Трактирщица" налаживается, а по ней ничего нет… Знаете что? Когда мы в театре идем слишком уж осторожно, бывает хорошо, но скучновато. Когда делаем смелые шаги и даже проваливаемся – всегда хорошо. Давайте – махнем! Решим пантомиму с экспромтом commedia dell'arte. Решить и баста, что выйдет – то и выйдет. Но сюжет? Вот тут нужна Ваша помощь и помощь Ваших друзей. Пусть вы, итальянцы, столь ученые, разносторонние и сведущие, решите, какая тема наиболее типична для Италии и для ее театра. Наберите и музыку. Если будете столь милостивы, напишите в самых общих чертах тему и действующих лиц, с приблизительной их характеристикой. Я буду думать.

 

Играть commedia dell'arte гораздо легче, чем кажется, и я нисколько не боюсь за наших актеров, если только мы сами не отнимем у них радость и свободу чрезмерными требованиями (бросаю камень в свой собственный огород). Я даже предлагаю так. Заготовить несколько тем и играть их по выбору публики. Ведь срепетировать одну или три темы – почти одно и то же. Только бы найти образы и задачи.

 

Abgemacht {решено (нем.).}?!…

 

Увы, в Швейцарию я не попаду, так как хочу быть здоровым и лечусь. Это Вы – неблагоразумны и не думаете о своей печени. Очень сильно подумываю о том, чтобы в будущем году устроить так: вместе с Вами лечиться, а потом – в Montagnola, если только там не очень душно.

 

Имею сведения, что Свободный театр усиленно работает. Настроение бодрое, приподнятое. Словом, повторится то, что десятки раз повторялось. Начнут с помпой, как Незлобии, а на второй год сядут, если только они не перейдут определенно на оперетку и комическую оперу. Тем более в этом году надо что-нибудь не ординарное. Давайте же пантомиму и commedia dell'arte! Помещение студии все еще не устраивается, но, бог даст, устроится. Я живу здесь жизнью Аргана и часто вспоминаю о "Мнимом больном", так как целые дни занят желудком. У Вишн[евского] родился сын. У Самаровой был легкий паралич.

 

Обнимаю Вас от всего сердца, кланяюсь и целую ручку Анне Карловне. Очень мы все полюбили Вас и скучаем о Вас обоих. Детям низкий поклон и душевный привет.

 
      Ваш К. Алексеев
 

О Добужинском ничего не знаю.

 

445*. О. В. Гзовской

 

1913, Ессентуки

 

13/VII

 
       13 июля 1913
 

Милая и дорогая Ольга Владимировна!

 

Спасибо, спасибо за Ваши письма. Я искренно тронут, благодарен и, право же, люблю Вас искренно, предан Вам сердечно и не думаю ни о какой другой ученице, кроме как о Вас. Не писал же я это время потому, что не знал Вашего адреса, и даже в знаменательный день 11 июля должен был послать поздравление в Москву, чтобы Вы не подумали, что мы Вас забыли. Я приехал сюда с большим опозданием. Пока устроился, пока разобрался, сходил к доктору, наладил лечение, поговорил с женой, с Кирой, дал отчет об Игоре, который теперь у Сулера (Киевской губ. город Канев, Княжа гора, хутор Беляшевского, Сулержицкому для Игоря) набирается самостоятельности, – прошло некоторое время, а в письме, которое застало меня здесь, было сказано, что Вы уезжаете. Я ждал адреса. Сейчас получил и между водами и ванной пишу Вам коротенькую записочку. На будущее время напишите заблаговременно – куда писать. Здесь Вы до 10 августа, а после куда? Имейте в виду, что являться в Москву всем сказано – к 15 августа. Я буду к 25 августа. Если хотите – можете приехать к этому дню, а с 26-го начнем большую работу: Туанет, Мирандолина и "Горе от ума". Не отвертеться Вам от него. Но вот в чем дело: хотите, я устрою вам Лизу вместо Софьи, если она Вам так противна? Кроме того, Вы хотели играть в студии Нору. Я сказал об этом. Массалитинов, кажется, мечтает о Ранке, а Берсенев – о муже. А Саломею 1? Кроме того, Ваш спектакль. А Вы жалуетесь, что в Художественном театре Вам нечего будет делать!

 

Относительно сквозных действий 2забудьте и думать – никаких новостей нет. Вы уже все знаете. Главное, ищите себя "в халате". Приучитесь поскорей быть простой, совсем простой на сцене, такой, какая Вы были во время болезни. Это камертон Вашего самочувствия. На днях буду писать. Сейчас бегу в ванну и целую Вашу ручку.

 
      Сердечно преданный
       К. Алексеев
 

Поздравляем с прошедшим ангелом, дай бог здоровья и много ролей. Вл. Ал. [с] именинницей. Жму руку Вл. Ал. Хорошо бы, если б он прислал сюда, в "Азау", остальные акты "Трактирщицы".

 

446*. А. Н. Бенуа

 
       19 июля 1913
       Ессентуки
 

Дорогой Александр Николаевич!

 

Сейчас пишу всего несколько строчек, так как завтра переезжаем в Кисловодск – продолжать или заключать лечение.

 

И меня взволновало -!! Как, Вы не получали моего письма? В нем я благодарил и извещал, что "Хозяйка гостиницы" I акт получен. Предлагал Вам решать: идет пантомима и commedia dell'arte? 1Попробуем. Молодежь это сделает. Только бы сюжет. Взывал к Вашим необычайным и многочисленным познаниям, чтобы найти сюжет и музыку. Предлагал еще больше сдружиться с итальянскими друзьями, чтобы побудить и их искать на всех полках архивов какой-нибудь завалявшейся темы.

 

Вот это будет проба, может быть, начало нового искусства.

 

Кажется, приблизительно все, что я писал Вам.

 

Теперь отвечаю на последнее письмо (первое с благодарностью и низким поклоном получил, но поздно, и не по вине почты, а по собственной, так как сам задержался в Крыму).

 

Интересно поговорить о Вашей поездке по северу Италии. Это до личного свидания.

 

"Трактирщица" в Венеции? 2Что ж – преображусь в венецианца, мне все равно, так как я ни тех, ни этих не знаю.

 

Два возражения или предупреждения по этому поводу.

 

Не надо забывать, что рано или поздно у нас пойдет "Шейлок".

 

Не знаю, может быть, там как раз и не потребуются гондолы?!…

 

Видел какую-то картину постановки у Незлобина пьесы Амфитеатрова "Дон-Жуан". Там тоже лодки на первом плане. Впрочем, все это пустяки, и делайте так, как Вас зажигает.

 

Поцелуйте ручку милой Анне Карловне. Мы здесь с Боткиными часто говорим о всех вас. Детям низкий поклон. Вас обнимаю. Сейчас приехал в Ессентуки Д. В. Философов. Где Добужинский – не знаю.

 
      Сердечно преданный
       К. Алексеев
 

447*. И. К. Алексееву

 

1912 – 20/VI, суббота

 

Ессентуки

 
       20 июля 1913
 

Здравствуй, моя душка, мой дорогой

 

друг Игоречек!

 

Спасибо за твои очаровательные письма, которыми и я попользовался. Они интересны, искренни, сердечны и правдивы. Ты писал их с доверчиво распахнутой душой, а это, ты знаешь, больше всего радует папашу и мамашу, которые особенно дорожат и гордятся детской дружбой и откровенностью. Не скрою от тебя, что без привычки – все время испытываешь волнение, тревогу благодаря твоему отсутствию. Точно присел на кончик стула и ждешь: когда же начнется настоящий отдых, все вместе… Но тот настоящий отдых уж кончился. Я душевно рад, если самостоятельная жизнь даст тебе бодрость и здоровье и научит тебя управлять твоей природой. Душевно этого хочу и искренно благодарен милому Льву Антоновичу за его добрые чувства к нам и к тебе 1. Я понимаю, что сами мы никогда не решились бы на то, что так просто и ясно кажется менее заинтересованному человеку. Постарайся отблагодарить тех, кто тебе дал кусочек своего сердца и устроил тот отдых, который нельзя было бы получить здесь, на Кавказе. А чем ты можешь отблагодарить? Прежде всего тем, что выскажешь свои чувства и не будешь из глупой застенчивости и деликатности прятаться и скрывать то, что надо учиться показывать и возвращать по принадлежности.

 

Нет горше обиды, как доброе чувство попадает на холодную, каменистую почву человеческого сердца. Кроме того: если можно, чем можно – постарайся оказать услугу тем, кто тебе ее оказывал.

 

Итак, не уезжай, не расплатившись со всеми не только деньгами, но и чувствами. Кстати, о деньгах. Хватит ли их? Будет скандал, если тебе придется занимать у Сулера, который и без того едва сводит концы. Рассчитай же хорошенько. И не стыдись свести счеты толком. Меня волнует, что мы не сумели внушить тебе и Кире большую аккуратность в деньгах, особенно – чужих. Между тем, что может быть вульгарнее, грубее, неделикатнее и хамоватее, когда люди относятся к чужим деньгам, как к своим собственным. Молодежь обыкновенно не понимает этого. Она не умеет поклоняться деньгам, и это, конечно, очень хорошо, но тотчас же от этой крайности бросается в другую, в презрение к деньгам и не только к своим, а и к чужим. Презрение к чужим деньгам равносильно любви к ним, скаредности, нечистоплотности. Беда быть нечистоплотным в деньгах. Чтоб этого не случилось, лучше быть чрезмерно аккуратным.

 

Поэтому и на этот раз – со всем вниманием вспомни, догадайся, что и где и кому ты должен за все это время. Ведь обязанность лежит на том, кто должен платить, а не на том, кому должны платить. Последний не обязан напоминать и помнить.

 

Я, точно Полоний, читаю тебе наставление: как жить. Это потому, что мне очень хочется, чтобы ты воспринял свободу и самостоятельность не с внешней – глупой и эгоистичной стороны (что так часто бывает в молодых годах), а с другой – важной, внутренней, альтруистической стороны. Чтобы быть свободным, надо заботиться о свободе другого. Итак: уезжай джентльменом не только по фасону платья a la […], но и по складу души a la Чехов Антон Павлович. Когда же и как ты поедешь? Мы (о ужас!) благодаря слепоте бабушки остаемся на Кавказе, т. е. в Кисловодске.

 

Тебе комнаты не снимали, сами переезжаем туда 28 июля (Кира раньше). Напиши, во-первых, к какому числу записать тебе комнату, а во-вторых, запиши заранее место из Киева на Минеральные воды. Сюда идет один вагон-микст I и II кл. Это очень мало, и надо заблаговременно послать письмо. О себе ничего не пишу. Ты так все хорошо знаешь. Я целый день пишу, но на этот раз не записки, а письма, – сколько их!! боже мой, и все неотложные. Часа по три сижу за столом ежедневно. Половина времени уходит на переписку о студии, по вопросам квартиры. Это такая сложная переписка, в которой надо и чертить планы и предвидеть то, что было, что есть, что может случиться.

 

Ужаснее всего то, что квартиры нет, что со старой нас гонят, что некуда свалить имущество, и я ломаю голову, как вывернуться из положения, сидя здесь, вдали. Скоро все съезжаются, и о квартире – нет помина. Вот это темная сторона жизни. Другое облако – это Кирин романтизм. Она по-детски понимает самостоятельность и хочет ради нее ездить вдвоем с каким-то сукиным сыном проводником, гулять одна в степи по ночам. Не только я, но и все здешние дивятся, зачем надо ходить в стаю волков без пистолета. И тут сижу точно на кончике стула…

 

Погода у нас дивная. Хотя бывают и холодки с дождями. В Кисловодске Бравичи, Третьяковы, Качалов (видел Вострякову, она спрашивала о тебе), Балиев, Ракитин; здесь Книппер, Муся Жданова и т. д. Все та же компания, все то же ресторанное настроение.

 

Получил письмо от Володи Сергеева 2. Прежде всего, его задержали в Москве и хотели судить по-военному за то, что он обругал частного пристава. Это его испугало и взволновало. Он прислал телеграмму, и я должен был писать письма всем знакомым властям. Удалось затушить дело.

 

Вторая беда: именно потому, что он кончил в этом новом педагогическом институте, – его никуда не принимают в Москве и предлагают ехать в провинцию. Он и отказаться не может, так как обязан за ученье служить 3 года, где прикажут.

 

Очень волнуюсь и за него и за тебя. Как же ты останешься без него в последние годы?! Опять надо писать и думать, как выкручиваться.

 

Ну, пока кончаю. Обнимаю тебя нежно, любовно. Скучаю, но терпеть могу. Мама начала сильно волноваться и просыпается по ночам. Ей все что-то представляется. Думаю часто и много о тебе. Обними крепко Сулера и поцелуй обе ручки Ольге Ивановне. Я им обоим бесконечно обязан и буду писать на днях. Вахтангову поклон и объятья. И в другом доме – обнимаю Москвина (очень он меня беспокоит), Массалитинова.

 
      Нежно любящий
       папа
 

Митю и Алешу поцелуй. Не перечитываю – скучно – прости. С наступающей именинницей Кирой, завтра, в воскресенье!

 

448*. Вл. И. Немировичу-Данченко

 

1913 -20 -VI. Ессентуки.

 
       20 июля 1913
 

Дорогой Владимир Иванович!

 

Помнится, что при составлении условий с Бенуа был разговор о том, что он должен заведовать какой-то мастерской, макеточной, где будут происходить постоянные искания. Помнится, что эту мастерскую хотели устроить в студии, когда мы еще надеялись получить ту замечательную квартиру, которую, увы, теперь окончательно запретили попы 1.

 

Меня взяла тревога: быть может, театр рассчитывает на эту мастерскую – в студии, а у нас все дело меняется. Квартиры нет. То, что есть, мне не по средствам. Если ничего не будет к 1 августа, мы остаемся на прежней квартире, где и в прошлом году нельзя было двигаться при разгаре работы. Как и где будут происходить студийные спектакли – не знаю пока.

 

Вспомнив о Бенуа, я счел долгом Вам написать, чтобы не сломать неожиданно Ваших планов. Это единственная цель письма, и очень прошу не объяснять его иначе.

 

Впрочем, есть и другое дело, которое я сообщаю Вам потому, что обещал, а совсем не для иных, коварных целей.

 

Будучи в Севастополе, я бывал в театре. Никулин за мной очень ухаживал и специально для меня поставил какую-то пьесу, в которой его пасынок, молодой актер Шейн (сын покойного знаменитого Шейна, провинциального актера, а потом Александрийского) играл главную роль. Об этом Шейне мне много говорили, тоже в Севастополе, Грибунин и Пашенная. Шейн играл jeune premier'a, несмотря на свою фигуру и лицо русопетистое, очень напоминающее Москвина, каким он пришел в театр. Это было удивительно хорошо по необычайной простоте и разговорности, которыми известен Шейн.

 

Это было холоднее, чем нужно. Это было обаятельно, и я не заметил ни русопетистости, ни его вульгарности, несмотря на довольно бедный гардероб. Потом Никулин просил, чтоб я с ним занялся и поговорил. И он был у меня в гостинице Киста и читал (по своей инициативе) Треплева.

 

Он может его играть, и, кроме того, он мне показался очень милым и порядочным молодым человеком.

 

Может быть, он не нужен сейчас, но в будущем это один из немногих, которых надо бы принять 2.

 

Говорят, за ним охотился Свободный театр. Может быть, было бы полезно, чтобы Вы ему пока написали строчку, чтобы он знал, что с ним готовы разговаривать, и он приехал бы постом и не заключил бы долгих контрактов с другими театрами.

 

Сейчас его можно взять дешево (я думаю, 1200-1500). Скоро он очень сильно подымется в цене. Право, пишу не для того, чтоб его брали сейчас, а потому, что болит душа: актеров много, а играть некому.

 

Еще к сведению. Здесь и в Кисловодске много актеров. Странно, в этом году, как никогда, кричат о Тарханове 3(брат Москвина). Говорят, что он исключительно талантлив, второй Москвин. Сейчас он без места?! Тоже пишу по тем же резонам, из трусости и без всякой задней цели.

 

По аффективным воспоминаниям мне кажется, что мое последнее письмо могло носить неправильный характер: желание свалить вину перерасхода на воров и нежелание признать виновным себя, нежелание сознаться, что и нас, режиссеров, надо обуздывать 4. Если это могло показаться, то это ошибка. И нас надо обуздать, но только не за счет воров.

 

А третьей пьесы нет! И вот что бы я сказал. Не сделаем новой ошибки. Если нет хорошей пьесы русской, не надо ее выдумывать. Все равно ничего не выйдет, а надо ставить хорошую иностранную. Иначе опять будет компромисс, ерунда.

 

Жму Вашу руку и целую ручку Екатерине Николаевне.

 
      Ваш К. Алексеев
 

Адрес Константина Сергеевича Шейна – Воронеж, Городской театр. С 15 сентября – Новочеркасск, Городской театр.

 

449*. О. В. Гзовской

 

22/VI – 913

 

Ессентуки

 
       22 июля 1913
 

Дорогая Ольга Владимировна!

 

Еще раз благодарю за Ваши письма. Я очень их ценю, очень прошу не забывать меня; и если не пишу Вам чаще, то только потому, что, с одной стороны, завален перепиской, особенно по делам квартиры студии (с планами, размещениями, предупреждениями, догадками; знаете, как трудно заочно нанимать квартиру!); а с другой стороны, каюсь, – записками. Вы с мужем, кажется, одни поощряете эту мою мучительную работу, и потому я и решаюсь Вам одним выставить эту незаконную для других причину – своим оправданием. За это молчание я постараюсь поскорее дать Вам то, что написал, так как теперь уже, впервые, книга принимает какой-то настоящий вид 1. Только не показывайте ее Константинам Константиновичам. Он прекрасный гран дюк, но какое же он имеет отношение к нашему искусству 2.

 

Сегодня я забеспокоился о Вас в том смысле, что боюсь, как бы Вы не приехали к 1 августа, когда Вам можно быть и гораздо позже. Участвующих в "Коварстве" вызывают к 15 августа. Я приеду к 25-му и начну к этому времени репетиции. Таким образом, Вы нужны к 25-му. Если принять во внимание всякие приготовления перед началом по домашним делам,- самое раннее надо приехать к 15 августа. Постараюсь составить телеграмму, боясь, что Вы не знаете этого, хотя, кажется, я Вам писал.

 

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66