Глава 16

Сара щекой прижала телефонную трубку к плечу. Обеими руками она высоко подняла волосы и посмотрела на свое отражение в зеркале.

– Я собиралась их коротко обрезать, но, может, я и не стану этого делать. Лайаму нравятся длинные волосы.

Мэри Бет простонала на другом конце линии.

– Я просто не могу в это поверить!

– Они хорошо выглядят, если заплести их во французскую косичку, но у меня нет на это времени. Ты можешь представить, что я жила в Нью-Йорке и никогда не делала причесок? Я все еще просто завязываю волосы сзади, как делала, когда мы были первокурсницами. А челка у меня в стиле пятидесятых годов. Я вчера видела такую по телевизору в одном старом фильме.

– Сара, ты говоришь прямо словами телерекламы, где героиня борется со своими волосами. Скучно до слез.

Сара отпустила волосы и взяла трубку в руку.

– Борется с волосами? Что ты имеешь в виду? – спросила она, смеясь.

– Вот я, например. Я не могу просто так взять и завязать волосы сзади. Если я все же это сделаю, то буду выглядеть так, словно у меня на голове сидит скунс. Белокурый, но все же скунс.

– Ну? Мэри Бет...

– Мне приходится по-настоящему сражаться с моими волосами. Требуются значительные усилия, чтобы с ними совладать, чтобы заставить их подчиниться. И даже после этого моя голова выглядит как автокатастрофа. Именно поэтому мне пришлось волосы обстричь так коротко.

– Но, Мэри Бет...

– Так что я просто не желаю слушать жалобы по поводу твоих волос. У тебя прекрасные, шелковые, блестящие волосы. Да тебя только в рекламе шампуня снимать! И даже, если ты вообще наголо побреешься, ты все равно будешь красива, и ты это знаешь!

Наступила пауза.

Потом Сара тихо сказала:

– Скунс? У тебя на голове? Я всегда думала, что это фокстерьер!

Они дружно рассмеялись. Сара подумала, что им хорошо вместе, как в доброе старое время. Мэри Бет всегда жаловалась на свою внешность. Но почему-то именно у нее всегда был какой-нибудь молодой человек, сходивший по ней с ума.

Мэри Бет первой оборвала смех.

– Что ты имеешь б виду, когда говоришь, что Лайаму нравятся длинные волосы? Вы всего два раза вместе куда-то сходили и он уже говорит тебе, какую прическу тебе носить?

– Да нет! Конечно, нет! – запротестовала Сара.

– Этот знаменитый профессор тебя куда-то пригласил и что же? Вы сидели вдвоем и обсуждали твои волосы?

– Да нет! Впрочем, да! Я хочу сказать, что он немного рассказывал мне об ирландских обычаях. Ты же знаешь, что он всегда готов говорить о подобных вещах.

– Да я-то откуда могу об этом знать? – недовольно прервала ее Мэри Бет.

– Есть какое-то древнее суеверие по поводу того, что коротко подстригать волосы – значит укорачивать себе жизнь. А потом он...

– По мне так это звучит слишком мрачно...

– Мэри Бет, если ты будешь все время меня перебивать...

– Прости!

Но она намеренно перебила Сару еще три раза. Каждый раз, когда потом Сара снова начинала говорить, они обе хохотали. Просто умора!

Саре казалась, что ей давно уже не было так весело. Она позвонила Мэри Бет, как только вернулась домой. Вернулась со второго свидания. Они опять ужинали с Лайамом.

Второе свидание!

Вино и ужин уже были в прошлом. Но только не Лайам!

– Так или иначе, но он дотронулся до моих волос и сказал, что они мягкие. Сказал, что они светятся. Лайам очень романтичен. Я бы даже сказала, несколько старомоден. Он говорит то, что большинство мужчин не стали бы говорить. Лайам не отрывал глаз от моих волос. У него поразительные карие глаза. Я действительно...

– Сара, ты так говоришь, словно ты пьяна...

– Я не пьяна, Мэри Бет. Я вообще почти не пила. Просто, мне кажется, что он удивительный человек.

Новая пауза. На этот раз более длительная.

– Сара, я знаю, что ты подумаешь. Что я говорю это из ревности или еще что-нибудь подобное.

– Что? Что ты хочешь этим сказать? – заинтересованно спросила Сара.

Пожалуй, ее интерес был несколько преувеличен.

Она сказала себе, что Мэри Бет права. Девушка глубоко вдохнула и задержала дыхание. Закрыла глаза и медленно выдохнула. Успокойтесь, мисс Морган!

– Мне кажется, что тебе надо быть осторожнее!

– Прости, не поняла?

– Ты меня понимаешь. Я просто не хочу, чтобы тебя обидели. Мне кажется, что сейчас ты очень ранима. Я права?

– Возможно.

– Послушай, снимая видео, я наблюдала за Лайамом. Он флиртует со всеми подряд.

– Наши отношения – совсем другое дело! – Сара постаралась сказать это небрежно, но ей это не вполне удалось.

– Сара, он флиртовал даже с ирландским сеттером, который носился вокруг нас!

Они обе рассмеялись.

– Это не просто флирт, Мэри Бет. Мы действительно очень нравимся друг другу. Я хочу сказать, что мы оба попали в точку. Ты же сама знаешь, как это бывает, когда ты с кем-то настроена на одну волну. Ну...

– Именно это я и пытаюсь тебе сказать, Сара! – нетерпеливо сказала Мэри Бет. – Ты не можешь знать этого наверняка. Признайся, что это так. Ты слишком плохо понимаешь мужчин!

– Ну, дай мне время! Признаю, несколько раз я сделала неудачный выбор, но...

– Несколько раз? Могу поспорить, что ты каждый раз делаешь неудачный выбор! Последний раз это был Чип. А до него Стив. А тот парень, забыла, как его звали... На втором курсе, когда мы переехали на квартиру...

– Борис?

– Верно, Борис!

– Мэри Бет, четыре года назад ты обещала мне никогда больше не упоминать этого подлеца!

– Господь с тобой, Сара, я годами не вспоминала о Борисе! Ну что за мерзкий тип! Он был не просто самым скучным проходимцем во всем колледже! Он ведь украл твой стереомагнитофон! Он украл его, когда ты поехала домой на Рождество! Украл и продал его!

Сара простонала.

– Спасибо, что напомнила, подружка!

– Я просто пытаюсь тебе помочь! Сара, ты из тех, о ком пишут книги!

– Книги? Какие книги?

– Ну, ты знаешь! «Плохие мужчины для хороших девушек». Все эти книги о том, какими непроходимыми идиотками бывают женщины, выбирая мужчин.

– Что? Ты назвала меня непроходимой идиоткой?

Мэри Бет рассмеялась.

– Не принимай это так близко к сердцу. Я не только тебя имею в виду. Я просто пытаюсь тебе объяснить. Я тебя знаю уже долгие годы, и ни разу – ни разу – ты не нашла себе парня, который бы тебя стоил!

– Ну ладно, ты высказала слою точку зрения, – проворчала Сара.

Нет, Мэри Бет временами просто занудна!

– Лайам – это другое дело, – сказал она и добавила. – Знаешь, из того, что ты спасла меня, вытащив из Нью-Йорка, а потом пристроила в колледж, еще не следует, что ты за меня отвечаешь!

– Ладно, ладно! – резкий тон Сары заставил Мэри Бет немного пойти на попятный. – Ты и раньше никогда меня не слушала. Ну что ж, не слушай и теперь. В конце концов, что я понимаю!

Просто сижу и даю советы, словно знаю истину в последней инстанций! А сама развлекаюсь с восемнадцатилетним парнишкой!

И добавила:

– И получаю кучу удовольствия!

Более сердечный смех.

– Я обратила внимание, что ты не привела с собой Эрика на вечеринку к Мильтону, – поддразнила ее Сара.

– Ну, мне пришлось перепеленать его и уложить спать.

– Знаешь, шесть лет разницы все-таки очень много.

– Если иметь в виду Эрика и меня, то да. Знаешь, он все еще считает, что Бивис и Батхэд – это клево!

Сара хихикнула.

– Мэри Бет, ты никогда не думала о том, чтобы сыграть роль в комедии?

Подруга изобразила притворную ярость.

– Ты и в самом деле думаешь, что моя жизнь – это комедия?

Сара бросила взгляд на часы, стоявшие на ночном столике.

– Ну да! А моя жизнь – это комедия положений. Комедия о работающей девушке, которая снова пошла учиться. Пожалуй, нам с тобой пора заканчивать. У меня завтра занятия, а к ним нужно еще подготовиться. Я должна выбрать тему для курсовой работы, которую буду писать в этом семестре.

– О чем же ты собираешься писать? Может, напишешь «Психологию отбора профессоров фольклора»?

– Мэри Бет, тебе что, больше нечего сказать? Ты не можешь далее на минуту забыть о Лайаме! Я могу подумать, что ты и в самом деле ревнуешь!

– Да, я прямо позеленела от зависти! Так все же, о чем же ты будешь писать? О фрейдизме?

Сара колебалась.

– Я подумала... Может быть, я напишу что-нибудь о горе...

– Прости, не поняла?

– Ну, я давно об этом думала. После того как в позапрошлом году умер мой отец... Я пережила тяжелое время... Я хочу сказать, что меня удивила моя собственная реакция. Мы ведь знали, что он умрет. И мне казалось, что я подготовлена... А потом БАЦ! На меня словно тонна кирпича свалилась. Я была совершенно выбита из колеи. Его смерть очень сильно на меня подействовала, – Сара вздохнула.

– Извини, – пробормотала Мэри Бет. – Я послала тебе письмо, когда узнала о твоем несчастье... Потом от тебя долго не было вестей... Я думала...

– Мама настаивала, чтобы мы с ней сходили к психиатру, который знает, как справиться с постигшим нас горем, – продолжала Сара. – Тогда эта идея показалась мне совершенно дурацкой. Я пошла только ради матери. Но женщина-психиатр оказалась по-настоящему толковой. Она говорила с нами о пяти стадиях горя, через которые проходят люди. Обрисовала картину в целом – неверие, гнев, чувство вины и так далее. Все это соответствовало действительности. Психиатр изложила это очень ясно и понятно.

– Поэтому, когда я узнала, что мне придется писать работу для доктора Нудинга, я вспомнила о женщине, которая помогает людям пережить горе. Я подумала, не написать ли мне о различных стадиях горя.

– Сара, ты не боишься, что это может всколыхнуть тяжелые воспоминания? Воспоминания о том, что ты пережила?

– Ну нет, не думаю... Ха, да ты опять обо мне беспокоишься! В чем дело, Мэри Бет? У тебя развивается материнский комплекс? Ты всегда была...

Сара услышал в трубке гудки.

– Ой, подожди-ка! Кажется, у меня еще один звонок на очереди! Кто-то еще звонит!

«Может, это Лайам!» – подумала она и сердце ее неожиданно застучало.

– У тебя звонок на очереди?

– Ну да! Это такая бесплатная услуга. Телефонная компания предоставила ее для пробы, когда мне ставили телефон. Так что попрощаемся. Я тебе завтра позвоню, ладно?

И снова характерные гудки.

– Ладно. До свидания!

Сара нажала кнопку. Ей не терпелось узнать, кто еще ей звонит.

– Алло?

В трубке раздался хриплый голос. Он был чуть громче шепота.

– Это Сара?

– Да, да!

– Ты хочешь жить, Сара? Да? Тогда держись подальше от Лайама!

Глава 17

Гаррета замутило. Он изо всех сил старался удержать в себе свой ужин.

Тяжело дыша, он закрыл глаза.

Еще одно убийство и опять на редкость отвратительное.

Я должен посмотреть. У меня нет другого выхода. Это моя работа.

Открой глаза, Гаррет! Делай свое дело!

– Гаррет, я могу тебе чем-нибудь помочь? – раздался озабоченный голос Вальтера откуда-то сзади.

У Гаррета дрожали колени. Он тяжело сглотнул, ощущая во рту неприятный кислый привкус. У него сдавило горло.

Ну как ты собираешься мне помочь, ты, жирный идиот? Эту женщину собирают по кускам, разбросанным рядом с тротуаром.

Мне хочется только одного – закрыть глаза. Или удрать. Так как ты собираешься мне помочь?

Он глубоко вдохнул. Задержал дыхание. Подождал, пока его перестанет мутить.

И как это знаменитого Коломбо никогда не рвало?

Открыв глаза, Гаррет покосился в сторону мигающих красных фонарей. Вдали выли сирены. «Скорая помощь» резко затормозила, выскочив передними колесами на тротуар. Свет и двигатель тут же выключили.

Гаррет с горечью подумал о том, что «скорая» здесь не нужна. Тут больше бы пригодился пылесос, чтобы собрать все куски с земли.

Из тени показались зеваки. Они молча сгрудились у кирпичной стены многоквартирного дома, недалеко от тротуара. Лица людей искажены от ужаса. Губы сжаты. Глаза широко раскрыты.

Они что, смотрят, как Гаррет оцепенел от ужаса и бессилия?

– Вальтер! Гони их отсюда! Поставь ограждение! Давай хоть вид сделаем, что мы полицейские! убери их отсюда! Эй, вы, я к вам обращаюсь! Вы стоите на месте преступления! Убирайтесь отсюда!

У него до боли сдавило горло.

Вальтер рванулся к толпе, неловко размахивая руками.

– Отойдите! Ну же, шевелитесь! Нечего здесь смотреть! Идите по домам! Нечего здесь смотреть!

Нечего смотреть?

Гаррет заморгал. Медики в белых халатах суетились на месте происшествия, подбирая щипцами куски кожи и бросая их в стерильные банки для образцов. Гаррет не решился доверить эту работу своим сотрудникам и настоял, чтобы это сделали медики.

Некоторые кусочки кожи были маленькие, как перышки. Другие были побольше и напоминали пропитанные кровью куски пористой резины. На концах они подсохли и закручивались.

Гаррет прибыл на место преступления через две минуты после звонка. Он разговаривал с Энджел, препираясь с ней по поводу того, что нужно принять предложение брата и переехать, когда их прервали. Визжащий женский голос по телефону. Истеричный, бессвязный, выкрикивавший названия улиц. Так близко от студенческого городка. Почти рядом с тем местом, где было совершено другое кошмарное убийство.

Глаза Гаррета сначала задержались на пропитанном кровью остове. В лунном свете белели ребра, проступавшие сквозь разорванную плоть. Обнаженные ноги, неестественно вытянутые в виде буквы "V". Разорванная одежда. С одной ноги сорвана мякоть и видна коленная чашечка.

Отводя глаза, Гаррет скользнул взглядом по лицу убитой. Ее широко раскрытые глаза укоризненно смотрели на него.

Сколько она еще жила? Была ли она жива, когда убийца рвал на части ее тело?

Может, убийца все же смилостивился и сначала убил ее? Или она видела, как с нее сдирают кожу, словно оберточную бумагу?

От этой мысли Гаррета замутило и вывернуло на обочину. Глаза его были крепко закрыты.

Теперь желудок успокоился, но Гаррету все еще казалось, что его несет пылающий красный поток, и он старается удержать голову над поверхностью. Гаррет все еще чувствовал в горле неприятный привкус и каждый вдох был сознательным усилием.

Он был выпотрошен, как рыба. Казалось, из него вывалились все кишки и теперь они катятся по тротуару в сторону Хай-стрит. Гаррет заставил себя сосредоточиться на медиках, прочесывавших землю и собиравших блестящими щипцами кусочки кожи.

– Как ты думаешь, этот убийца, он что, вроде каннибала? – Вальтер выскочил перед ним, как дельфин в водном шоу.

А Гаррету казалось, что его по-прежнему куда-то несет в красном потоке.

Ему хотелось рявкнуть на Вальтера. Да делай же что-нибудь полезное! Но сердился он вовсе не на Вальтера.

Его раздражала собственная беспомощность.

И он это понимал.

– Что-то вроде каннибала, – повторил Вальтер, качая головой.

Как будто это что-то объясняло!

До Гаррета донесся сдавленный стон. Кого-то рвало недалеко от дома. Кого-то из медиков.

"Как вообще кого-то может не вывернуть?!" – подумал он, с трудом глотая слюну.

Было бы кому задавать вопросы! Была бы хоть какая-нибудь зацепка! Пистолет с отпечатками пальцев, например.

Но этот убийца не пользовался оружием.

Чем же он пользовался? Каким-нибудь ножом? Он что, полоску за полоской снимал с жертвы мясо и кожу?

Сколько на это потребовалось времени? Не проходил ли кто-нибудь мимо? Может быть, кто-нибудь проезжал? Может, кто-нибудь видел?

Очевидец.

Гаррет поднял глаза на толпу зевак. Вальтеру удалось оттеснить ее к соседнему зданию.

Преступник всегда возвращается на место преступления.

Может быть, это бывает только в кино?

Не стоит ли сейчас убийца в мрачной толпе этих любопытных? Может быть, наслаждается зрелищем? А на руках у него все еще кровь жертвы?

– Вальтер, пойди проверь толпу! – Гаррет кивнул головой в сторону собравшихся.

– Что?

– Да зевак! Пойди проверь их. Посмотри, нет ли пятен крови. Или чего-нибудь подозрительного.

У Вальтера отвалилась челюсть. Он заволновался.

– Ты думаешь?...

– Нет, я ничего не думаю. Просто пойди и проверь.

Вальтер послушно направился к толпе, опустив руку на рукоятку револьвера.

«Как я мог разрешить Вальтеру носить пистолет? – прервал Гаррет вопросом свои мрачные размышления. – Я что, совсем из ума выжил?»

– Есть удостоверение личности, шеф!

Это Итан. Бледный, с мрачным, нахмуренным лицом, с крепко сжатыми зубами.

Гаррет прищурился. Лысая голова Итана блестела в мерцающем свете красных фонарей патрульной машины. Где же его форменная фуражка? Он что, потерял ее?

– Удостоверение личности?

– Да, из сумочки убитой.

– Кошелек на месте?

Итан кивнул.

– Мы с Харви пришли к выводу, что все цело. Это не ограбление.

Нет. С убитой просто сняли кожу.

Гаррет вздохнул.

– Кто она такая, Итан? Я хотел сказать, кто была эта женщина?

– Де Хевен. Андpea Де Хевен. Жила на другом конце студенческого городка. На Форрест-стрит.

– Вы положили сумочку в вещественные доказательства?

– Угу. Я был осторожен, шеф. Чтобы не стереть отпечатки. Но Боже... – лицо его перекосилось. – Мне же теперь это будет сниться долгие годы.

Его узенькие плечи дернулись как от невыносимого страдания.

– Мне тоже, Итан.

Гаррет увидел, что к нему направляется доктор. Он попытался вспомнить имя врача. Он видел его, наверное, миллион раз. Не смог вспомнить. Мрачно кивнул, приветствуя.

– Что скажете, док?

– С этой женщины заживо сняли кожу. Потом выпотрошили.

«Он абсолютно прав», – подумал Гаррет и тяжело вздохнул.

Попытался ответить, но слова застряли в горле.

Когда он снова обрел способность говорить, у него вырвался совершенно непрофессиональный вопрос:

– Доктор, что за человек мог совершить подобное преступление?

Доктор поднял на Гаррета покрасневшие глаза и ответил сквозь зубы.

– Очень сильный человек.

Глава 18

Сильный стук в дверь вывел Сару из задумчивости, заставив вздрогнуть. Она уже полчаса смотрела на одну и ту же страницу книги, лежавшей у нее на коленях. Это был трактат Камиллы Пэглиа, который Саре полагалось прочитать по программе. Она смотрела в книгу, а думала о странном голосе, свистящим шепотом угрожавшим ей по телефону.

Ясно, что это чья-то дурацкая шутка. Но чья?

«Скорей всего, одного из тех, кто был вчера на вечеринке у Мильтона», – решила Сара. Кто-то видел, что они с Лайамом провели вместе много времени и вместе ушли. А может, кто-то видел их сегодня вечером в «Спинакере».

Кто-нибудь из ревнивых женщин-коллег?

Лайам работал в Мур-колледже менее месяца. Неужели за столь короткое время одна из дам настолько увлеклась им, что ей показалось, что она имеет на него больше прав, чем другие? Неужели эта женщина питает к Лайаму такое сильное чувство, что решилась позвонить Саре и угрожать ей?

Да и была ли это женщина?

Трудно сказать. Слышимость была очень плохой. В трубке трещало. Слова были произнесены хриплым шепотом.

Сара почувствовала озноб. Она переоделась. Надела старую пижаму Чипа, шерстяные носки и теплый фланелевый халат. И поставила чайник, собираясь выпить чаю.

Снаружи завывал ветер, стучавший в окна – один из недостатков угловой квартиры. Сара растерла руки и плечи поверх халата и принялась шагать из крошечной кухни в гостиную и обратно, ожидая, когда закипит чайник. Она думала о странном звонке и старалась припомнить лица гостей.

Тех, что были на вечеринке у Мильтона.

С Лайамом здоровалось немало народу. Он со всеми был дружелюбен и сердечен. Было незаметно, чтобы он к кому-то проявлял особое радушие или неприязнь. Девушка постаралась вспомнить, кто из студенток-старшекурсниц или из преподавателей задерживался возле них. Она старалась припомнить малейший намек на особую близость или особое расположение. Может быть, кто-нибудь наблюдал за ними из другого конца комнаты?

Нет. Не было таких.

Сара ходила взад-вперед. Поскрипывали половицы. Засвистел чайник. У Сары появилось искушение позвонить Лайаму. Спросить, что он думает по поводу этого странного звонка. Это хороший предлог поговорить с ним.

Девушка налила в кружку кипящую воду. Теплым паром пахнуло ей в лицо. Она начала понемногу успокаиваться. Положила в кружку меду и смотрела, как он растворяется. Это успокаивает. Сара согрела о кружку руки, потом прошла с ней и села в мягкое низкое кресло у кровати, открыла на нужной главе книгу Пэглиа.

Что-то насчет смены сексуального аппетита. Это должно быть интересно. Но слова расплывались, а мысли снова возвращались к Лайаму.

Может он и правда просто флиртует? Если это так, то почему именно с ней? В тот вечер, когда они впервые встретились в ресторане, Сара вдруг почувствовала, что ее влечет к этому человеку. Но она и не надеялась, что он ее запомнит.

А сегодня за ужином Лайам был просто очарователен с этими своими забавными суевериями. Он, кажется, знает их бессчетное множество. О многих из них Сара даже никогда и не слышала.

Что там приключилось с салфеткой, когда они уже собирались уходить? Ах, да! Она убрала салфетку с колен и начала складывать. Но Лайам остановил ее:

– Сложить салфетку после еды – значит, прекратить дружбу. Я никогда больше вас не увижу, – и он шутливо надул губы.

Такие печальные глаза.

Сара быстро смяла и бросила салфетку. Они оба рассмеялись.