2-я ударная армия до декабря 1941 года носила название 26-й резервной. Сформирована она была согласно Директиве Ставки ВГК № 004097 «О формировании 26-й резервной армии».

Генерал-лейтенанту Соколову Г.Г., командующим войсками Приволжского и Орловского военных округов, начальникам Главного политического управления и Главного управления формирования и укомплектования войск, тыла Красной армии.

24 октября 1941 г. 21 ч 50 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. Сформировать 26-ю резервную армию с непосредственным подчинением ее Ставке Верховного Главнокомандования.

2. В состав 26-й резервной армии включить из состава ПРиВО и ОрВО семь стрелковых дивизий с дислокацией их в следующих пунктах:

338 сд – в Сергаче

354 сд – в Шумерле

344 сд – в Чебоксарах

340 сд – в Канаше

331 сд – в Алатыре

327 сд – в Саранске

329 сд – в Рузаевке.

1. Командующим 26-й армией назначить генерал-лейтенанта Соколова. Начальником штаба 26-й армии назначить генерал-майора Визжилина

2. Начальнику Генерального штаба и начальнику Главного управления формирований к 30.10 сформировать для 26-й армии и передать ей армейское управление и части обслуживания.

3. Штаб армии к 30.10 развернуть в районе Алатыря.

6. О получении и исполнении директивы донести.

Ставка Верховного Главнокомандования И. Сталин, А. Василевский[38]

Первоначально армия формировалась для боев под Москвой. По директиве Ставки ВГК № 494 от 25 ноября 1941 года армия в составе семи стрелковых и двух кавалерийских дивизий начала переброску в район – Ногинск, Воскресенск, Коломна, Орехово-Зуево для прикрытия возможного прорыва противника по коломенскому направлению. Соответственно, к 1 декабря 1941 года от армии оставались уже всего две стрелковые и две кавалерийские дивизии, и встала необходимость доукомплектования. Доукомплектовывалась армия в тех же военных округах.

25 декабря 1941 года армия переименована во 2-ю ударную.

Надо сказать, что мало кто задумывался над довольно интересным национальным составом павших бойцов, оставшихся под Мясным Бором. Там массово находят только русских, татар и башкир. А между тем директива все прекрасно объясняет – Орловский ВО – Черноземье и Приволжский ВО – Казань и прилегающие районы. По этой же причине в «Долине смерти» чаще всего работали и работают поисковики из Казанского университета, поволжских городов, из Воронежа, не считая, конечно, новгородцев, на чьей земле и находится собственно Мясной Бор.

Командный состав

Командующие

– генерал-лейтенант Соколов Г.Г. с 25.12.1941 по 10.01.1942

– генерал-лейтенант Клыков Н.К. с 10.01.1942 по 16.04.1942

– генерал-лейтенант Власов А.А. с 16.04.1942 по 01.07.1942

– генерал-лейтенант Клыков Н.К. с 24.07.1942 по 02.12.1942

Начальники штаба

– генерал-майор Визжилин В.А. с 25.12.1941 по 07.03.1942

– полковник Рождественский С.Е. с 25.12.1941 по 07.03.1942

– полковник Виноградов П.С. с 04.04.1942 по 24.05.1942

– полковник Козачек С.Б. с 15.07.1942 по 11.08.1942

Члены Военного совета

– бригадный комиссар Михайлов А.И. с 25.12.1941 по 11.02.1942

– дивизионный комиссар Зеленков М.Н. с 11.02.1942 по 05.03.1942

– дивизионный комиссар Зуев И.В. с 05.03.1942 по 17.07.1942

Помесячный боевой состав армии

Как мы видим, на всех этапах неудачной Любанской операции 327-я стрелковая дивизия принимала самое активное участие. И в ее судьбе, судьбе бойцов и командиров, как в зеркале отразилась судьба всей 2-й ударной армии.

В августе 1941 г. Воронежским обкомом ВКП(б) по согласованию с Военным советом Орловского военного округа было принято решение о создании из людских и материальных ресурсов области стрелковой дивизии.

В областном архиве КПСС сохранилась докладная записка облвоенкома полковника И. Рябухина секретарю Воронежского обкома ВКП(б) В.Д. Никитину от 8 сентября 1941 г. «О ходе формирования Воронежской стрелковой дивизии».

1. На основании директивы ВС Орловского ВО № 005954… 327-ю стрелковую дивизию сформировать к 15 декабря 1941 г.

2. Директивой округа № 006321 от 2 сентября 1941 г. укомплектование людским и конским составом приказано произвести за счет ресурсов Воронежской области с включением в эту дивизию полка народного ополчения.

3. По состоянию на 8 сентября 1941 г. укомплектованность дивизии составляет: Начальствующий состав – 812 человек Младший начальствующий состав – 633 человека Рядовой состав – 4967 человек

4. Личный состав, лошади и повозки снаряжены полностью, до 11.09.1941 г.

Размещением и довольствием дивизия удовлетворена.

Местом формирования 327-й стрелковой дивизии были определены поселки Сомово, Сосновка и Дубовка, где и начали сосредотачиваться части и подразделения формируемого соединения. Т. е. командование Орловского военного округа 327-ю стрелковую дивизию решило формировать не в Саранске, как первоначально планировалось Директивой Ставки ВГК, а в Воронеже, видимо исходя из позиции большего количества людских и материальных ресурсов края.

В докладной записке командира 1-й Воронежской дивизии народного ополчения В.Н. Ситникова в обком ВКП(б) указывается: «…за время существования дивизии непосредственно передал с вооружением и снаряжением в 327-ю дивизию неполный полк».

327-я стрелковая дивизия начала свой путь в сентябре 1941 года.

В ее состав вошли:

– стрелковые полки: 1098-й 1100-й, 1102-й

– 894-й артиллерийский полк

– 379-й отдельный истребительный противотанковый дивизион

– 611-й отдельный саперный батальон

– 782-й отдельный батальон связи

– 416-й дивизионный медсанбат

– 393-я отдельная разведывательная рота

– 376-я отдельная зенитная батарея

– 409-я отдельная рота химзащиты

– 396-я отдельная автотранспортная рота

– 754-й дивизионный ветеринарный лазарет

– 185-я полевая хлебопекарня

– 722-я (668) полевая касса Госбанка

– 1410-я полевая почтовая станция[39]

К началу боев на Волхове дивизия насчитывала 11 832 человека личного состава.

В суровых условиях начала войны формирование дивизии шло непросто. В сентябре 1941 года командиром дивизии был назначен И.М. Антюфеев[40]. Штаб дивизии располагался в п. Сомово. По его воспоминаниям, формирование 327-й дивизии проходило фактически в два этапа:

«327-я стрелковая дивизия формировалась в сентябре – ноябре 1941 года. Я прибыл в дивизию в первой декаде сентября.

Соединение укомплектовывалось по штатам военного времени в основном рабочими г. Воронежа. Так, к примеру, один стрелковый полк почти целиком состоял из воронежских коммунистов и комсомольцев. Его назвали Коммунистическим полком. Другие части были укомплектованы также хорошим личным составом. Но нашим планам не дано было осуществиться. Во второй половине сентября 1941 года в Воронеж прибыла с фронта на отдых и доукомплектование 100-я стрелковая дивизия, которая вскоре была преобразована в 1-ю гвардейскую. Она должна была спешно принять пополнение и вернуться на фронт. Этого требовала обстановка.

В двадцатых числах сентября наша дивизия передала в 1-ю Гвардейскую Коммунистический полк, а также 50 процентов бойцов и командно-политического состава из других частей, весь конский состав и вооружение. Словом, с октября дивизия приступила к повторному формированию»[41].

«Наш дивизион 122-миллиметровых гаубиц образца 1938 г. на конной тяге был сформирован на станции Сомово под Воронежем»[42].

327-я стрелковая дивизия же начала формироваться фактически заново из преимущественно сельской молодежи Воронежской области. Они были слабее подготовлены в военном отношении, времени и средств было в обрез, не хватало оружия. Это дало впоследствии возможность К.А. Мерецкову[43] отметить слабость соединения.

И.М. Антюфеев не без юмора вспоминает о методах «обеспечения» своей дивизии: «С разрешения соответствующих начальников пришлось заняться самоукомплектованием. В ту пору тыловые части, отступавшие на восток, нередко, чего греха таить, бросали машины с незначительными поломками, завалившиеся в кюветы или оставшиеся без горючего. Мы создали три специальные команды, послали их по маршрутам. Машины подбирали порой прямо с шоферами, приводили их в порядок и распределяли по частям. Таким способом мы почти полностью укомплектовались автомобилями. Приобрели даже дивизионную подвижную хлебопекарню с личным составом и с начальником во главе. По докладу начальника, пекарня около месяца блуждала по тылам армии, не имея связи со своей дивизией»[44].

К 4 ноября 1941 года дивизия была сформирована. Она должна была грузиться в вагоны для отправки на фронт, но поскольку в г. Воронеже 7 ноября должен был пройти парад, который принимали маршал С.К. Тимошенко, член Военного совета фронта Н.С. Хрущев, секретарь Воронежского обкома партии В.Д. Ситников и другие руководители обкома и исполкома г. Воронежа, 327-я дивизия прошла перед ними во главе войск гарнизона и прямо с парада начала грузиться в эшелоны.

Как пишут мемуаристы: «Вечером 6 ноября Военный совет направления подписал обращение к войскам, поздравляя воинов с наступающим праздником, выражая убежденность в полном и неизбежном уничтожении фашизма. А утром следующего дня в Воронеже, старинном русском городе, первое упоминание о котором встречается в летописях 1177 года, а ныне ставшим прифронтовым, состоялся парад войск. В 11 часов – спустя час после начала исторического парада на Красной площади в Москве, на центральную площадь столицы Черноземья выехал заместитель наркома обороны, главнокомандующий войсками Юго-Западного направления Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко. Поздоровавшись с войсками, он поднялся на трибуну, где уже находились руководители областных партийных и советских организаций. Семен Константинович обратился к воинам с речью, завершив ее призывом:

– Дорогие товарищи! Враг коварен и силен. Но силы нашего народа, героизм наших славных бойцов велики и неисчерпаемы. Наш народ непобедим! Клич: «Смерть за смерть, кровь за кровь» – стал боевым призывом всех советских патриотов к полному и окончательному разгрому кровавого фашизма. Товарищи! Победа будет за нами! Порукой этому является героизм советского народа, правое дело, за которое мы боремся!

Торжественный марш открыла стрелковая дивизия под командованием полковника И.М. Антюфеева. Красноармейцы шли в новеньких полушубках, подтянутые, рослые. Вслед за пехотой на площадь вступила артиллерия. Противотанковые орудия, полевые пушки и гаубицы, батарея за батареей проходили мимо трибун. Их сменили отряды мотоциклистов и броневых машин. Завершили парад танки. Затем началась демонстрация трудящихся, в которой приняло участие около ста тысяч жителей города, представителей всех районов области.

Военный парад и народная демонстрация, проведенные в непосредственной близости от фронта, имели большое морально-психологическое значение, вызвали у бойцов, командиров, местного населения подъем духа, патриотических чувств, укрепили веру в победу над врагом»[45].

Надо отметить, что практически никто не знает о том, что таких торжественных парадов, посвященных 7 ноября 1941 г., было проведено в нашей стране всего три: первый – знаменитый парад на Красной площади в Москве, второй – в Куйбышеве, для эвакуированного из Москвы дипкорпуса, и третий – в Воронеже. И так же, как в Москве, в Воронеже войска прямо с парада отправлялись на фронт.

Первоначально планировалось, что дивизия войдет в состав 26-й резервной армии, формировавшейся в Мордовии. Однако события под Москвой внесли свои коррективы. В районе Пензы эшелоны с воронежцами были отправлены под Москву, в район Коломны. Но ее участие в обороне Москвы не понадобилось, из района Каширы и Коломны 327-ю перебросили в район Сонково. Оттуда 1102-му стрелковому полку, дивизиону артиллерии и некоторым другим спецподразделениям было приказано прибыть на ст. Тальцы. Остальные части дивизии направились на Бологое для выгрузки на ст. Малая и Большая Вишеры.

Таким образом, 327-я стрелковая дивизия оказалась на Волховском фронте, а 26-я резервная армия была преобразована во 2-ю ударную армию Волховского фронта, задачей которой в его составе, во взаимодействии с частями и подразделениями Ленинградского фронта являлся прорыв блокады Ленинграда.

Первый состав 2-й ударной армии полностью погиб в начале войны в Киевском котле. Как мы уже знаем, не лучше оказалась судьба и второго состава этой армии. Досадное совпадение или злой рок?

Хотелось бы подробнее остановиться на личности и судьбе командира 327-й стрелковой дивизии И.М. Антюфеева. Человек он был, безусловно, яркий и необычайно талантливый, судьба его была трагична. Волей случая он, против своего желания, до сих пор служит фигурой, противоположной фигуре генерала Власова.

Родился И.М. Антюфеев 20 января 1897 года в селе Нестеровка Оренбургской области в семье крестьянина. С восьмилетнего возраста шесть лет работал пастухом, затем окончил сельскую школу, батрачил. С 1916 г. – два года прослужил солдатом в царской армии.

В 1918 году он вступил в Красную Армию. Участвовал в Гражданской войне в 1919–20 годах на Южном фронте рядовым, а затем командиром взвода пешей разведки против войск Врангеля. Окончил Симферопольские пехотные курсы и в 1922 году высшие командные курсы «Выстрел». Так сын крестьянина стал командиром. Он командовал стрелковыми и разведывательными подразделениями. В 1925 году окончил разведывательные курсы. Был начальником разведки стрелковой дивизии, а в 1932 году вновь окончил командные курсы «Выстрел». Два года был помощником и еще два года начальником штаба стрелкового полка, а затем два года командиром полка. В 1938 году получил звание полковника. С 1939 года до сентября 1941 года командовал стрелковой дивизией в Уральском военном округе. При этом с июня по август 1939 года принимал с нею участие в боях с японцами на реке Халхин-Гол.

Как вспоминал маршал Г.К. Жуков, сам участник боев на Халхин-Голе: «Нарком обороны К.Е. Ворошилов в приказе 7 ноября 1939 года писал: «Подлинной славой покрыли себя бойцы и командиры – участники боев в районе реки Халхин-Гол. За доблесть и геройство, за блестящее выполнение приказов войска, участвовавшие в боях в районе реки Халхин-Гол, заслужили великую благодарность»[46].

С сентября 1941 г., как уже отмечалось ранее, полковник И.М. Антюфеев командовал 327-й стрелковой дивизией.

21 мая 1942 года Антюфееву было присвоено звание генерал-майор. Жаль только, что сам Антюфеев об этом не знал – он со своей дивизией находился в «Волховском котле» без связи с Большой землей.

Когда от командующего армией генерала Власова был получен приказ выходить из окружения отдельными группами, 25 июня 1942 года И.М. Антюфеев во главе группы в 100 человек организовал штыковую атаку в районе Мясного Бора, но она был отбита. Антюфеев был контужен, но повел свою группу, в которой осталось 70 человек, в тыл противника, чтобы обойти его. Шли по лесам и болотам 10 дней, группа таяла. 5 июля 1942 года подошли к линии фронта на пять километров. Вместе с комиссаром дивизии Гладышко Василием Семеновичем (попал в плен и из плена не вышел) и еще несколькими командирами и солдатами рванулись через лес вперед, но кто-то задел мину. Взрывом Антюфеев был вторично контужен. Товарищи пытались его нести, но тут группу захватили немцы.

Антюфеев отказался сотрудничать с немцами, которые предлагали ему возглавить одно из подразделений РОА, и попал в лагерь для военнопленных вблизи эстонского г. Выру, затем в лагерь у Каунаса, где пробыл до марта 1943 года.

В феврале 1988 года на адрес воронежского поискового клуба «РИФ» пришло письмо от офицера в отставке Н.В. Дебеева, который также находился в плену в Каунасе. Никита Владимирович рассказал, что не раз видел И.М. Антюфеева. За отказ к сотрудничеству Антюфеев был обязан чистить уборные и возить зловонную бочку по всему городу, т. е. работать золотарем. Но это его не сломило.

Отсюда его вывезли в Германию в лагерь Фаленбосталь, где он работал на шахте. За подготовку к побегу Антюфеева и еще четырех полковников заключили в крепость-тюрьму Вайсенбург. С приближением англо-американских войск пленных эвакуировали за Дунай в лагерь «7а» у г. Моссбург. 29 апреля 1945 года их освободили войска 3-й американской армии. Антюфеев был доставлен в Париж в советскую военную миссию по репатриации, а в мае – в Москву, где до декабря 1945 года проходил спецпроверку в органах НКВД.

За мужество и героизм, проявленные им в плену, 28 декабря 1945 г. восстановлен в кадрах Советской армии и направлен в санаторий «Архангельское» с выплатой денежной компенсации. В 1946 г. награжден орденом Ленина, в 1947 – орденом боевого Красного Знамени. После окончания курсов усовершенствования при Военной акадении им. Фрунзе служил начальником кафедры Томского госуниверситета. В 1955 г. уволен в отставку по болезни. Умер генерал И.М. Антюфеев 14 сентября 1980 года в г. Паневежис Литовской ССР[47].

Судьба И.М. Антюфеева, генерала 2-й ударной армии, не согнувшегося под лишениями и ужасами плена и концлагерей, стала невольной противоположностью судьбе генерала Власова, а сам Антюфеев – его невольным судьей. Товарищи, с которыми он пробивался из окружения и попал в плен, тоже служили в 327-й стрелковой дивизии, значит, подвиг Антюфеева – также и их подвиг.

О судьбах многих из них мы еще будем писать, обращаясь к воспоминаниям и самого И.М. Антюфеева.

Как уже отмечалось, перед вновь образованным Волховским фронтом были поставлены следующие задачи: силами четырех армий (4-я, 59-я, 2-я ударная, 52-я) прорвать немецкую оборону на западном берегу р. Волхов и выйти на фронт ст. Любань – ст. Чолово и, развивая наступление, окружить и уничтожить немцев под Ленинградом во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта.

В соответствии с Директивой Ставки № 005822 от 17.12.1941 г. Волховский фронт переходит в общее наступление на Северо-Западном направлении, имея целью разбить противника, оборонявшегося на р. Волхов. В дальнейшем окружить и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта пленить или истребить его.

По воспоминаниям Мерецкова, на упомянутом выше совещании в Ставке 12 декабря 1941 года, «говоря о задачах Волховского фронта, Б.М. Шапошников отметил, что этому фронту будет принадлежать решающая роль в ликвидации блокады Ленинграда и разгроме главных вражеских сил группы армий «Север». Войска фронта должны были очистить от противника всю территорию восточнее реки Волхов, с ходу форсировать ее и разгромить гитлеровские дивизии, оборонявшиеся по западному берегу. Затем в ходе наступления в Северо-Западном направлении им совместно с войсками Ленинградского фронта предстояло окружить и уничтожить противника, действовавшего под Ленинградом»[48].

Задача была поставлена, но, возможно ли это, никто не хотел думать. Мерецков понимал, что задача поставлена практически невыполнимая, но спорить в открытую не осмелился. Позже он писал о своих сомнениях так:

«Могли ли войска Волховского фронта справиться с задачей преодолеть волховский водный рубеж?

Я хорошо знал возможности 52-й и тем более 4-й армии, которой ранее командовал. Обе они в результате тяжелых боев за Тихвин были ослаблены и утомлены. К тому же, хотя отступавший противник и понес серьезные потери, он не был разгромлен полностью. Гитлеровцы могли занять новые оборонительные позиции по западному берегу Волхова. Эти позиции готовились ими еще с сентября. Все это давало основание полагать, что на Волховском рубеже противник окажет серьезное сопротивление. Следовательно, для успешного преследования врага и своевременного преодоления Волхова требовалось срочное усиление 4-й и 52-й армий свежими дивизиями. А 59-я и 2-я ударная армии, учитывая низкую пропускную способность северных железных дорог и участившиеся удары бомбардировочной авиации противника, едва ли за те десять дней, которые оставались до начала операции, могли прибыть и подготовиться к наступлению.

В ответ на наши просьбы относительно усиления фронта Б.М. Шапошников сказал, что положение Ленинграда исключительно тяжелое и поэтому ждать полного сосредоточения войск, возможно, и не придется, так как это наверняка оттянет сроки перехода фронта в наступление. Особенно настаивали на немедленном переходе войск Волховского фронта в наступление ленинградские товарищи»[49].

Ленинградские товарищи – это А.А. Жданов и М.С. Хозин. Если рассказ о Жданове будет здесь излишен, он не сыграл большой роли в судьбе 2-й ударной армии, то на Михаиле Семеновиче Хозине стоит остановиться подробнее. Как ни странно, но и о нем, и о Николае Кузьмиче Клыкове – по существу, бессменном командующем 2-й ударной армией, сведений очень мало, они сухи и официальны.

Хозин Михаил Семенович (10(22)10.1896, с. Скачиха ныне Тамбовской обл. – 27.02.1979 г. Москва). Участник 1-й мировой войны в звании прапорщика. В Красной Армии с 1918 г. Окончил курсы усовершенствования комсостава при Военной академии им. Фрунзе (1925 г.), курсы партполитподготовки командиров-единоначальников при Военно-политической академии (1930). В годы Гражданской войны командовал батальоном, полком, бригадой, в 1925–1939 гг. – дивизиями, корпусом, был заместителем командующего, командующим войсками Ленинградского военного округа. С 1939 г. – начальник Военной академии им. Фрунзе. Во время Великой Отечественной войны руководил тылом фронта резервных армий, был заместителем начальника генштаба, начальником штаба Ленинградского фронта, командующим армиями, заместителем командующего Западным фронтом, командующим группой войск, войсками Приволжского военного округа. После войны в 1946–1956 гг. возглавлял Военно-педагогический и Военный институты, в 1956–1963 гг. руководил высшими академическими курсами и факультетом Военной академии Генштаба. С ноября 1963 г. – в отставке. Генерал-полковник (1943). Награжден 10 орденами, медалями[50].

Что может сказать о человеке сухая официальная справка? Прапорщик царской армии – образован, так сказать, из «старых» военспецов. Скорее кабинетный, штабной работник, нежели практик, в отличие от тех же Мерецкова и Жукова. На совещании высшего военного руководства 1940 г. мы встречаем его в должности начальника высшего военного учебного заведения – Военной академии им. Фрунзе. Да и после войны его должности скорее свидетельствуют об академизме его знаний. Кстати, именно он впервые после войны, в 1966 г., напечатал статью «Об одной малоисследованной операции»[51], которая имеет очень большое значение. Впервые, пусть и в узкоспециализированной литературе, прозвучало признание в том, что эта операция все же была, до Хозина ее вообще не принято было упоминать, а тем более делать какие-то анализы и выводы. И именно Хозину же в значительной мере мы обязаны таким бесславным завершением Любанской операции – по сути – провалом выхода 2-й ударной армии из Волховского котла. Устранив путем довольно несложной интриги Мерецкова с поста командующего Волховским фронтом, Хозин ненадолго становится во главе Волховской группы войск. И все случилось так, как случилось. Но об этом в свое время.

Пока же результатом совещания в верхах явилась следующая директива, приведшая в действие огромную массу людей и техники.

ДИРЕКТИВА

Ставки ВГК № 005826 командующему войсками Волховского фронта о переходе в общее наступление

17 декабря 1941 г. 20 ч 00 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Войскам Волховского фронта в составе 4, 59, 2-й ударной и 52-й армий перейти в общее наступление, имея целью разбить противника, обороняющегося по зап. берегу р. Волхов, и к исходу… главными силами армий выйти на фронт Любань, ст. Чолово.

В дальнейшем, наступая в северо-западном направлении, окружить противника, обороняющегося под Ленинградом, и во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта окружить и пленить его, а в случае отказа противника сдаться в плен истребить его.

……..

5. 2-й ударной армии в составе 327 сд, 22, 24, 25, 3, 57, 53, 58, 59-й стрелковых бригад, шести лыжных батальонов, двух отд. танковых батальонов, одного ап армейского типа, трех минометных дивизионов наступать в направлении ст. Чаща, раз. Низовский с дальнейшим ударом на Лугу.

Разгранлиния слева: Засоболье, ст. Бурга, Русса (на р. Волхов), ст. Чолово, Ташино (12 км южнее Луги).

7. Указания по материальному обеспечению операции фронта даются отдельно. И. Сталин, Б. Шапошников[52]

327-я стрелковая дивизия входила в состав 2-й ударной армии, действовавшей на острие главного удара. По воспоминаниям И.М. Антюфеева, 327-я дивизия была рассредоточена. Артиллерия и спецподразделения и 1102-й полк были оставлены на ст. Тальцы и платформе Мордвиново, остальным частям дивизии было предписано выгрузиться на ст. Малая и Большая Вишеры. И.М. Антюфеев вспоминает, что он доложил Военному Совету армии о состоянии дивизии: «Сведения были малоутешительными. Еще не завершено сколачивание подразделений, слаба стрелковая выучка бойцов, нет положенных по штату ротных минометов, патронов к противотанковым ружьям, и вообще с боеприпасами весьма скудно, нет маскировочных халатов даже для разведчиков и т. д.»[53]. Командующий обещал передать все недостающее в Рыбинске, однако своего обещания не выполнил. Таким образом, в первые бои дивизия втянулась недостаточно подготовленной.

На этот момент командующим 2-й ударной армией был генерал-лейтенант Г.Г. Соколов. До этого назначения его послужной список включал в себя службу в войсках НКВД и погранчастях. Опыта руководства войсками такого масштаба, и тем более в такой сложной оперативной обстановке, он не имел. Прославился Соколов своими приказами в лапидарном «суворовском духе».

Например, приказ № 14 от 19.11.1941 г.:

«1. Хождение, как ползание мух осенью, отменяю и приказываю впредь в армии ходить так: военный шаг – аршин, им и ходить. Ускоренный – полтора. Так и нажимать.

1. С едой неладен порядок. Среди боя обедают и марш прерывают на завтрак. На войне порядок такой: завтрак – затемно, перед рассветом, а обед – затемно, вечером. Днем удастся хлеба или сухарь с чаем пожевать – хорошо, а нет – и на том спасибо, благо день не особенно длинен.

2. Запомнить всем – и начальникам, и рядовым, и старым, и молодым, что днем колоннами больше роты ходить нельзя, а вообще на войне для похода – ночь, вот тогда и маршируй.

3. Холода не бояться, бабами рязанскими не обряжаться, быть молодцами и морозу не поддаваться. Уши и руки растирай снегом!»

И.М. Антюфеев пишет: «Числа 23–25 декабря, когда первый эшелон, в котором ехал я, подходил к одной из станций перед Ярославлем, ко мне явился офицер вышестоящего штаба с приказанием отправиться с ним в автомашине в штаб армии, размещавшейся в Ярославле. По прибытии туда я был немедленно принят командующим 26-й резервной армией генерал-лейтенантом Соколовым Г.Г. и членом Военного Совета армии бригадным комиссаром А.И. Михайловым. Командующий объявил, что 26-я резервная армия преобразована во 2-ю ударную и поступает в распоряжение командующего войсками Волховского фронта»[54].