Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Трилогия - Опасный поцелуй (Самозванка)

ModernLib.Net / Исторические любовные романы / Торнтон Элизабет / Опасный поцелуй (Самозванка) - Чтение (Весь текст)
Автор: Торнтон Элизабет
Жанр: Исторические любовные романы
Серия: Трилогия

 

 


Элизабет Торнтон

Опасный поцелуй

(Самозванка)

Пролог

Ее разбудил крик ужаса. Проснувшись, она не сразу поняла, где находится. Нескольких мгновений ей было достаточно, чтобы прийти в себя, остановить бешено колотящееся сердце и убедиться, что она в безопасности. Никто не ведет охоту за ней. Никто не знает, куда она спряталась.

Дождь, хлеставший за окнами, изредка прерывался молниями и раскатами грома. Обеспокоенная тем, как бы не испугался маленький Квентин такого шумного натиска грозы, она вскочила с постели.

Буря, казалось, достигла наивысшей точки. Дебора ждала, что маленькая фигурка ее восьмилетнего воспитанника со свечой в руках появится в дверях и мальчик придет разделить с ней свои страхи. Но Квентин почему-то не появлялся. Дебора после нескольких неудачных попыток зажгла свечку на столике у изголовья, накинула халат, сунула ноги в мягкие ночные туфли и поспешила в детскую комнату. Постель мальчика была пуста.

Некоторое время она пребывала в нерешительности. Может быть, ее хозяин, лорд Баррингтон, взял сына в свою спальню, или мальчик устроил розыгрыш своей гувернантке, решив сыграть с ней в прятки в такой неподходящей ситуации.

В кромешной тьме Дебора начала спускаться вниз по лестнице в холл. Полоска света падала на покрытый ковром пол сквозь неплотно прикрытую дверь библиотеки. Она вспомнила, что встреча ее нанимателя — британского посла в Париже лорда Барринггона с лордом Кендалом, назначенная на весьма поздний час, была отмечена в служебном календаре. Но куда девался мальчик? Не мог же он пробраться в библиотеку, где два дипломата встретились для серьезной беседы. Если он прячется где-нибудь за портьерами или мебелью — то вина за его поведение целиком лежит на ней, его гувернантке. А ей было бы жалко потерять работу, которой она так дорожила, особенно после всего того, что ей пришлось пережить.

Дебора волновалась за Квентина. Последние дни он был простужен. А вот теперь он покинул теплую кровать и в одной сорочке дрожит где-то от страха и холода в темном неотапливаемом доме. У него начнется жар, а ей придется за это отвечать.

Достигнув дверей библиотеки, она услышала мужской голос. Это был голос лорда Барринггона, но услышанное Деборой ничем не напоминало беседу двух друзей за рюмкой превосходного портвейна.

— Оставь хоть ребенка в живых. — Голос был просящий, униженный. — Ради Бога, имей жалость! Лорд Кендал! О, лорд Кендал! — послышался возглас отчаяния. — Квентин, беги! Одновременно с ударом грома прозвучал пистолетный выстрел.

Забыв о собственном страхе, Дебора распахнула дверь библиотеки. Маленький Квентин уткнулся белым от ужаса личиком в ее колени.

Позже, когда она вспоминала этот ужасный вечер, в ее памяти всплывала картина — смутно освещенная колеблющимся пламенем свечи комната, распростертое тело ее хозяина на полу, мальчик, сотрясающийся от рыданий, вцепившийся в ее халат, и фигура в черной маске с еще дымящимся после недавнего выстрела пистолетом в руке.

Она подхватила Квентина, впавшего в обморочное состояние, и захлопнула дверь библиотеки, отгородившись этой ненадежной преградой от убийцы… а потом она решилась на бегство… долгое, нескончаемое бегство от ужасов той ночи.

1

Джон Грейсон, эрл Кендал[1], в семье попросту называемый Греем, совершил великую глупость — нарушил установленные самим для себя строгие правила и теперь должен был за эту глупость расплачиваться. Он связался с замужней женщиной, супругой его коллеги по министерству иностранных дел. В настоящее время эта женщина стала для него весьма тягостной обузой.

«Связь» — пожалуй, было слишком сильным определением того, что произошло. Он провел с ней всего-то одну ночь, и то скорее не по любви, а из чувства жалости. Равнодушие к ней ее супруга было всем известно, и она чувствовала себя одинокой. Ее красота не должна была пропадать даром, и Грей решился наконец приласкать королеву лондонских салонов. Он надеялся, что Елена будет следовать общепринятым правилам игры и не загонит его в угол, причем в его же собственном доме. Перечень ее прежних любовников был длиннее списка членов палаты лордов. Уж на ее опыт и умение хранить тайны он мог вполне надеяться.

К несчастью, Грей в ней ошибся. Каким-то образом она проникла в самый узкий круг подруг его матери. Когда он появился в родительской гостиной и встретился там с Еленой лицом к лицу, Грей решил отбросить напрочь все приличия. Оборвав светскую беседу на полуслове, он довольно резко предложил проводить ее домой.

Не в его характере было жестокое обращение с женщинами. Поэтому по пути, в экипаже, он хранил молчание и, только оказавшись в ее гостиной, позволил себе несколько отступить от приличий и развязать язык.

— Я не подозревал, что вы так дружны с моей матушкой!

Леди Елена Перрин, надеясь на чудодейственные свойства великолепного коньяка, предложенного гостю, и на интимность атмосферы, приняла непринужденную позу на мягких, богато украшенных шитьем подушках такой обширной и такой удобной софы, белизна обивки которой замечательно гармонировала с ее черными локонами.

— Какая разница, где мы можем встретиться? В Париже нам понадобилось одно мгновение, чтобы полюбить друг друга.

Сквозь полуопущенные ресницы она наблюдала за своим бывшим любовником. Солнце, бившее из окна сквозь небрежно задернутую штору, золотило его светлую шевелюру. Широкие плечи, гордо посаженная голова, могучий торс, длинные мускулистые ноги, элегантная одежда — все это привлекало к лорду Кендалу многочисленные женские взгляды.

Елена знала, что в ее силах немедленно пресечь увлечение Кендала очередной танцовщицей из королевской оперы. Домик, который снял Кендал для своей «богини», оплачен ровно на месяц. Очень скоро она перекупит его, и красавец лорд останется без любовного гнездышка. И без любовницы. И поле битвы вновь освободится. Вот тогда она сможет развернуть наступление на любовном фронте в полную силу.

Грей и ее супруг служили вместе в министерстве иностранных дел. Совместная работа над общей дипломатической проблемой, а также обладание одной женщиной могло бы удвоить их усилия на пользу британской короны.

— Грей, — доверительно прошептала она, — Эрику безразлично, в какой час ночи я возвращаюсь домой и укладываюсь рядом с ним в постель. Ледяное равнодушие с его стороны доводит меня до слез.

Грей попытался изобразить на своем лице нечто похожее на сочувственную улыбку, но она скорее выглядела как саркастическая. Подвергать все сомнению было основополагающим принципом поведения людей его круга. Пусть хоть весь свет знает, что он спит с Еленой, никто не посмеет даже легким поднятием бровей обнаружить свою осведомленность об этом сугубо интимном деле, а счастливый кавалер никогда не похвастается своими трофеями. Обманутый муж никогда не наденет на себя рога и не будет испытывать никаких неудобств, появляясь в свете под руку с неверной женой.

Зато в семье Грея царили другие нравы. Его мать была бы шокирована, если б до нее донеслась весть о любовной связи эрла с замужней женщиной. Да и он сам во многом разделял ее взгляды.

Между тем соблазнительная леди Перрин всем своим видом насмехалась над мужчиной, придерживающимся столь строгих правил, и Грею ничего не оставалось, как согласиться хотя бы на фривольный тон начавшейся беседы.

— Видите ли, дорогая Елена, та ночь в Париже была моей ошибкой. Повторять ошибки не в моих правилах.

На большее оскорбление по отношению к женщине он не был способен. Грей сделал попытку удалиться из будуара с миром. Собираясь откланяться, он слегка подсластил пилюлю.

— Надеюсь, мы встретимся на приеме…

— А после приема? — Елена была удивительно настойчива.

— После приема я должен почтить своим присутствием сборище в Карлтон-хаузе.

— Тогда мы, вероятно, увидимся у Хоршэмов в четверг?

«Боже! Неужели дама знает назубок весь светский календарь?» Он снова проявил невежливость.

— Боюсь, там мы не увидимся.

— Почему же?.. Кстати, мы только начали с вами беседу, лорд Грей, а вы уже увиливаете от ее главной темы.

— Я дипломат, обожаемая Елена.

— Но дикари, с которыми вы ведете переговоры, ведь не вырвали вам язык и не лишили возможности поболтать с одинокой скучающей женщиной? Мы едва успели насладиться встречей, Грей, и уже расстаемся. Надолго ли? Может быть, причина в вашем парижском приемыше? Вы так озабочены его судьбой? После Парижа я нигде не встречалась с мисс Вейман и ее подопечным. Кстати, как они поживают?

Лорд Грей ничем не выдал своей заинтересованности в этом вопросе.

— Мне показалось, что эта тема вас весьма волнует…

— Вы заблуждаетесь.

— Странно. Ваш воспитанник растворился словно по волшебству со своей милой гувернанткой…

— Вы удивляете меня, дорогая Елена. Разве вы знакомы с мисс Вейман?

Мы встречались как-то мельком… Незадолго до трагедии.

Еще мгновение назад он был готов быстренько удрать из этого будуара, но теперь его сапоги будто пригвоздились к полу.

— Вы с ней встречались? В Париже? Где? Когда?

Елена была довольна, одержав над эрлом хоть маленькую, но все-таки победу. Она хотя бы разбудила в нем любопытство. И свое тоже. Грей не мог интересоваться Деборой Вейман как женщиной. Она явно выглядела на все тридцать. Ее неумение одеваться оттолкнуло бы даже такого сластолюбца, как ее наниматель лорд Баррингтон. Впрочем, он отзывался о ней с уважением, иногда, правда, отпуская добродушные шутки о ее чересчур пуританской строгости. Бедный лорд Баррингтон! Такая нелепая и загадочная смерть от руки грабителя как раз накануне отъезда из Парижа. Всех англичан, заполонивших столицу Франции в краткие месяцы заключенного с Бонапартом мира, это убийство повергло в шок. Началось повальное бегство английской знати, жаждущей острых ощущений от созерцания революционной гильотины и просто отребья, желающей хоть чем-то поживиться в отсутствие моральных и прочих законов. Английские визитеры, хлынувшие во Францию потоком, поспешили убраться обратно на остров. Злодейское убийство британского посла не вписывалось ни в какие правила. Коварный корсиканец, оказывается, мог позволить себе все что угодно, например напрочь закрыть границы. Баррингтон успел отправить свою супругу на родину, но его маленький сын был не готов к путешествию из-за болезни. И эта задержка стоила его отцу жизни.

На удивление всем, французы повели себя на редкость великодушно. Хотя война между двумя государствами была уже официально объявлена, их дипломатическая служба тут же информировала министерство иностранных дел о произошедшей трагедии и с почестями проводила останки лорда Баррингтона в Англию. После похорон мужа леди Баррингтон, мачеха Квентина, юная особа, едва успевшая покинуть стены классной комнаты, вернулась к своей семье в поместье в графстве Девон.

Что касается Квентина и его гувернантки — их судьба была никому не известна. От французского правительства было получено заверение, что юный лорд Квентин и его гувернантка мисс Вейман не были задержаны властями на территории Франции. Это подтвердил сам Талейран, у которого с лордом Греем были дружеские отношения, хотя дружба с таким великим хитрецом не прибавляла Грею популярности в английских кругах.

Спустя некоторое время распространился слух, что мисс Вейман и ее юный воспитанник скрываются где-то в одном из многочисленных поместий Грея.

Елену жгло любопытство — самое естественное женское чувство… Почему Кендала так интересовала судьба невзрачной гувернантки мисс Вейман?

Елена! — смог наконец он ворваться в ее птичий щебет. — Ты упомянула мисс Вейман. Когда и где ты встретилась с ней?

— На пикнике у лорда Баррингтона. Весь Париж был там. Детишки резвились вовсю, ну а мисс Вейман не сводила с Квентина глаз.

О своих детях Елена никогда не упоминала. Не потому, что она их не любила. Они выдавали ее истинный возраст — вот в этом и состояла вся ее тайна. Ей было необходимо оставаться желанной и соблазнительной. Если бы ее поклонникам стало известно, что два взрослых сына Елены учатся в Итоне, а старшая из дочерей вот-вот должна родить, это навсегда погубило бы ее славу победительницы мужских сердец.

— Для меня это важно! Припомните хорошенько, когда это было? — Тон Грея вдруг стал на редкость серьезным.

— Постараюсь вспомнить… Чудный майский день… Как раз накануне… когда наш король решил объявить войну этому вонючему корсиканцу. И все мы, британцы, поспешили домой, чтобы этот изверг не успел захлопнуть границу.

— Я помню, я был там.

Леди Елена вся извелась от желания узнать, чем же заинтересован лорд Грей. Неужели этой серой мышкой мисс Вейман?

Лорд Грей вставил монокль в глаз и этим жестом как бы придал официальность их дотоле интимному разговору.

— У меня есть определенные причины интересоваться судьбой мисс Вейман. В обществе стало известно о завещании Джила Баррингтона. В нем мисс Вейман и я названы опекунами Квентина.

— Джил назвал какую-то прислугу опекуном состояния своего сына? Не странно ли это?

— Вместе со мной, не забывайте!

— Ах да! И это тем более странно. Два таких разных человека выбраны заботиться о состоянии ребенка. Если что с ним случится, по английским идиотским законам она сможет даже приобрести дворянский титул! И когда кончается это право опеки?

— В день его совершеннолетия.

— Если он не умрет раньше. Тогда все права за вами обоими. Что же сделало простую гувернантку опекуншей богатого наследника?

— Наверное, ее заслуги в воспитании юного лорда.

Грей сразу же пожалел, что дал втянуть себя в беседу о Деборе Вейман. Самым простым способом уклониться от скользкой темы было бы перевести разговор на внешность гувернантки.

— Даже не могу вспомнить, как выглядит эта дама, — схитрил Грей. — Может, вы опишете мне, миссис Елена, ее внешний облик?

Елена дала волю своему едкому, весьма ироничному языку. Но ее наблюдения были точны.

— И этим бесцветным видом она так смогла привлечь ваше внимание? Удивляюсь вам, лорд Грей, — завершила Елена свой рассказ.

Прежде чем Грей сообразил, что ей ответить, за дверью будуара прозвучал вкрадчивый голос:

— Надеюсь, я не помешал вам?

Грей поднялся, чтобы приветствовать Эрика Перрина. Он был ровесником Грея, яркий брюнет, гораздо темнее своей черноволосой супруги, и удивительно красив. Он был всегда улыбчив, но его улыбка была лишь данью вежливости, а не происходила от доброжелательности характера. Эрик был достаточно «цивилизован», чтобы обмениваться любезностями с любовниками своей супруги, но, естественно, какой-либо теплой дружбы между ними не могло существовать. В его широкой улыбке торчало достаточно острых клыков, готовых вонзиться сопернику в горло. И у Эрика и у Грея не было оснований нравиться друг другу, но поводом их вражды была как раз не Елена, а их общая работа в министерстве иностранных дел. Грей перешагнул на одну ступень по должности выше Эрика, а такие люди, как Эрик Перрин, этого не забывают.

Грей, сославшись на неотложные дела, поспешно удалился. В течение нескольких минут после его ухода в будуаре царило молчание. Елена медленно потягавала шерри из своего высокого бокала. Перрин плеснул себе в стакан коньяку.

— Ты рано вернулся сегодня, — нарушила затянувшееся молчание Елена.

Перрин пожал плечами и занял место на софе, еще хранящее тепло Грея.

— Все-таки женатый мужчина может иногда рассчитывать на тихий уютный вечер в домашней обстановке?

Реплика была вполне безобидной, но Елена не могла удержаться от того, чтобы не поддеть мужа.

— Все твои подруги вдруг покинули тебя, Эрик?

Его ответ был беззлобным.

— Похоже на то… А твой флирт с Кендалом… это что-то новое?

Она спросила его так же спокойно:

— Почему это тебя интересует?

— Просто так. — Он допил коньяк и поднялся. — Пойду проведаю Гвена в детской. Я буду там, если понадоблюсь тебе. — С этими словами Эрик Перрин покинул комнату.

Вернувшись в Кендал-хауз на Беркли-сквер, Грей прямиком направился в библиотеку. Каким-то чудом удивительно стойкие духи леди Елены еще пропитывали его одежду. Ему не хотелось вдаваться в объяснения со своей матушкой, у какой дамы он побывал. Нос вдовствующей графини был удивительно чутким органом, улавливающим ароматы духов именно замужних женщин, а за таким открытием неизбежно следовал допрос сына с пристрастием.

Сестра Грея, леди Маргарет, унаследовала от матушки те же способности, а его младший брат Ник прибавил к ним еще одно новое качество. В таком юном возрасте он уже научился вымогать деньги у старшего брата за сохранение его тайн. Он был любителем и мастером влезать в любые секреты. Поэтому Грею было трудно сохранить свои тайны при встрече с братом, который ожидал его в Бате. А именно там лорд рассчитывал отыскать, чтобы решительно объясниться, эту взбалмошную интриганку по имени Дебора Вейман.

Он занял свое любимое место в библиотеке за письменным столом между двух высоких узких окон и позволил себе опустошить для облегчения души стакан крепкого шерри. Удовольствие от спокойного отдыха в уютном кресле после принятия внутрь благородного напитка было нарушено вежливым покашливанием, донесшимся из затемненного угла комнаты. Его друг и однокашник по привилегированной школе и по Итону, а ныне доверенный секретарь мистер Филипп Стэндиш не выносил, как и матушка Грея, запаха крепких духов.

— Ты прав, Филипп! Я весь пропитался этой мерзостью. Природные запахи гораздо приятнее. Но что поделаешь! Женщины вбили себе в голову, что это верный способ привлечения мужчин. Из их голов только топором можно выбить эту дурь. Кстати, леди Елена Перрин была сегодня почему-то очень настойчива в желании удовлетворить свое любопытство.

— Очень? — удивился секретарь.

— Да, очень! И все крутилась вокруг вопроса, куда девался мой подопечный, а еще больше ее интересовало, где находится его опекунша.

— Женщины иногда много себе позволяют.

— Мне кажется, происходила какая-то очень тонкая разведка — не боем, а уколом булавкой, — вслух размышлял Грей. — Но зачем этой женщине влезать в такое запутанное дело?

Мистер Стэндиш обмакнул перо в чернильницу и отметил в ежедневном отчете о деятельности своего начальника, что произошел весьма откровенный разговор с супругой его коллеги по министерству иностранных дел, а также необходимость послать от имени лорда Грея недорогой подарок леди Елене — браслетик с рубином, например, то, что обычно лорд дарит женщинам при расставании.

— Вы приготовили бумаги, которые я должен подписать? — спросил Грей.

— Они у вас на столе.

— Как здоровье викария? — спросил Грей из вежливости

— С ним все в порядке, сэр. Он молится за вас и за скорейшее заживление моей руки.

Грей, напрягая память, нахмурился. Филипп рассмеялся.

— Мой отец — странноватый человек, но что поделаешь? Отцовская прихоть. Он захотел получить восковой отпечаток моей руки, чтобы связь между ним и мной была неразрывна. Он столько вложил в меня… и денег и молитв. Я должен выполнить любую его просьбу.

— И как твой ожог? Зажил?

— Я уже почти забыл о нем. Просматривая письма, Грей между прочим вспоминал то, что когда-то соединяло его с Филиппом. Молодой Грей блистал среди студентов, а Филипп был лишь его бледной тенью. Филипп не отличался в спорте во время учебы в Итоне, где царил культ силы и спортивных побед. У него была слабая грудь, и он больше утыкал нос в книги, чем увлекался спортивными соревнованиями. Грей добивался кубков и наград, но зато Филипп пичкал его умом и знаниями, причем совершенно бескорыстно. Вступив во взрослую жизнь, они были уже неразлучны. Но Филипп все равно не стал ровней Грею. Их разделяла пропасть, и этой пропастью были деньги. Там, где Грей мог небрежно бросить золотую гинею, Филипп отсчитывал пенни. Служба секретарем у высокопоставленного дипломата позволяла держать своего отца, бедного провинциального священника, в убеждении, что его сын процветает и достиг в жизни больших высот. В денежных делах Филипп был безупречно честен, а в отношении дипломатических секретов он был надежнее любого стального сейфа. Грей со студенческих лет сохранял к нему благодарное чувство, взял его на работу в министерство, и вместе со знатным лордом продвигался вверх по служебной лестнице и Филипп.

Викарий был доволен карьерой своего сына, а юноша понимал, что если в его жизни не произойдет чего-то чрезвычайного, то он станет гордостью своей семьи. Долгие часы Филипп проводил в кабинете над бумагами. Работы прибавилось особенно много в последнее время, когда очередная война с Бонапартом должна была вот-вот разразиться. Ему поручалось проводить самые конфиденциальные встречи и улаживать самые скользкие дела. Многие важные персоны, чьи имена впоследствии вошли во всемирную историю, благосклонно относились к Филиппу. Лорд Грей был им доволен, а провинциальный папаша возносил молитвы Господу, чтобы гордыня не поселилась в душе его невинного отпрыска.

— Что еще мне надо уладить перед отъездом? — спросил Грей.

Филипп достал из-под пачки бумаг документ и, смущенно кашлянув, произнес:

— Аренда дома в Ханс-тауне кончается. Будем ли мы продлевать ее или откажемся?

Грею было некогда занимать голову такими мелочами. Более важные проблемы свалились на его плечи.

— Продли аренду, — распорядился он коротко. — Это все?

— Еще один вопрос. Где я смогу найти вас в ближайшие недели-две в случае необходимости?

— В Глочестершире.

— Как Квентин?

Вопрос застал Грея уже в дверях.

— Дело идет на поправку. Я увижу тебя на вечернем приеме, Филипп?

Возражать Грею, особенно по пустякам, было не принято, поэтому Филипп ответил без нотки сомнения в голосе:

— Я загляну туда обязательно.

— Отлично.

Но тревожные раздумья сразу отразились на лице Филиппа, как только за лордом Греем закрылась дверь.

Оказавшись у себя в комнате, Грей сбросил камзол и уселся, вытянув ноги, в свое любимое мягкое кресло. Его одолевали мрачные мысли и в то же время жажда деятельности. Нерастраченная энергия била из него ключом. Целых три месяца он был вынужден играть роль, лгать всем напропалую, распространяя легенду, что с опекаемым им малышом и его гувернанткой все обстоит благополучно. Скоро этой весьма унизительной для него игре придет конец, и весь свет узнает, что Дебора Вейман похитила ребенка и скрылась неизвестно куда. Но теперь уж она не сорвется с крючка!

Несколько раз Грей в нетерпении дернул шнур звонка и велел появившемуся лакею принести из погреба бутылку самого лучшего коньяка. Первый стакан он осушил залпом, даже не почувствовав вкуса благородного напитка. Пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервы, он поспешил снова наполнить стакан. Теперь он уже потягивал коньяк маленькими глотками, пребывая в задумчивости. Прикрыв глаза, Грей сосредоточился, восстанавливая в памяти всю цепь роковых событий.

Париж. Там это началось. В дни всеобщей паники, последовавшей за объявлением войны. Грозовые тучи скапливались уже давно, и те, кто имел отношение к дипломатическому корпусу, позаботились отправить жен и детей в Англию, прежде чем французы объявят границы закрытыми. Грей был в числе последних, кто еще оставался в неприятельском городе, так же как и его друг Джил Баррингтон. Джил задержался из-за того, что его мальчик прихворнул и трудности путешествия могли повредить ему. Кроме этого, именно в тот день, когда смерть нашла его, Баррингтон получил доказательства, что некто из посольства передает секретную информацию французам, и даже с полной уверенностью мог назвать теперь имя предателя.

Грей знал об утечке важной информации, но все его усилия обнаружить этот источник потерпели неудачу. В ту ночь у него была назначена деловая встреча с Джилом, чтобы обменяться добытыми доказательствами. Именно Джил настаивал на особой срочности и конспиративности этого свидания под покровом ночной темноты. Грей не особенно верил в необходимость такой спешки. Вокруг царил хаос. Предпринять какие-то решительные и осмысленные действия не представлялось возможным. Поэтому Грей спокойно отнесся к доставленному ему в самый последний момент от Джила посланию с просьбой отменить назначенную встречу. Их беседа переносилась из Парижа в Лондон. Грей счел это вполне благоразумным. Он спокойно ждал Баррингтона в Лондоне, но через неделю получил от Талейрана известие, что посол лорд Баррингтон убит неизвестным грабителем, которого он, видимо, спугнул в библиотеке своего дома.

Когда шок от подобной новости несколько прошел, Грей принялся анализировать. Версия Талейрана о причине гибели Джила его не удовлетворила. Она была слишком проста и слишком всех устраивала. Перед смертью Джил обнаружил что-то «горячее», что и послужило причиной его гибели. Может быть, у него не было твердых доказательств, но имя предателя он наверняка держал в голове. Если бы Грей и Джил встретились той ночью, маска с лица негодяя была бы уже сорвана, а Джил остался бы в живых. В своих логических рассуждениях Грей добрался и до послания, отменяющего ночную встречу. Не было ли оно искусной подделкой?

Его мысли перекинулись на поведение мисс Вейман по ее возвращении в Англию. Грей ни в чем не подозревал ее. Он только хотел побеседовать с ней, как с человеком, присутствующим при кончине Джила. Благодаря любезности Талейрана, Грей знал приблизительно время ее прибытия с континента. Охрана всемогущего министра проводила ее с ребенком до пристани в Кале. Они благополучно пересекли пролив. Но к изумлению Грея, Дебора и Квентин ускользнули от слуги, высланного им навстречу в Дувр из Лондона. Это был непростительный проступок с ее стороны и никак не простое недоразумение. Кучер Грея гнался за ними, но потерял их в переплетении узких, заполненных экипажами и людьми дуврских улиц. Нехорошие подозрения не могли не вспыхнуть в мозгу Грея.

Он устроил на нее настоящую охоту. Он мог, конечно, поднять тревогу, обратиться к властям и в конце концов выкурить ее из той норы, куда она забилась. Он отверг эту идею только по одной причине: на нем лежала ответственность за мальчика. Ничто не должно было подвергнуть риску его жизнь. Ради Квентина следовало быть предельно осторожным. Мальчик, конечно, не догадывался об опасности, нависшей над ним. В этом убеждало Грея то, что Квентин охотно последовал за мисс Вейман. Грей не знал, какую историю она рассказала мальчику, чтобы оправдать свои безумные действия, но уже за то, что мальчик жив, надо возблагодарить Господа.

Грей тщательно взвесил все обстоятельства. Вначале в тайну был посвящен только его кучер, который упустил мисс Вейман в Дувре. Ему было хорошо заплачено за молчание. Предчувствуя, что мисс Вейман в скором времени затребует за мальчика выкуп, и опасаясь, что весть о похищении, распространившись в обществе, спугнет ее, он объявил всем о благополучном прибытии мисс Вейман с воспитанником в Англию, а также об их отъезде для поправки здоровья в одно из отдаленных поместий.

Когда миновала первая неделя, а требований о выкупе не поступило, Грей несколько растерялся. Чего же она добивается, если не денег?

Наверное, уже в тысячный раз он обдумывал создавшуюся ситуацию. Единственной, кроме денег, ценностью, которой он обладал, была дипломатическая информация. Она могла бы передать ее врагу. Но почему же она до сих пор не связалась с ним?

Когда в мучительном ожидании прошла еще целая неделя, он решился на разговор с лордом Лоуфордом, главой разведывательной службы военного министерства. Грей изложил ему проблему во всех деталях. Лорд Лоуфорд высказал свою точку зрения, с которой Грей немедленно согласился. Женщина держит мальчика в качестве заложника для какой-то мерзкой интриги, время для осуществления которой еще не пришло. Они обязаны найти Квентина, и как можно скорее. С этой целью Лоуфорд выделил в помощь Грею самого лучшего, самого надежного из своих агентов.

Кемпбелл — так звали агента — был немногословен. Он задал только самые необходимые вопросы, которые никак не мог не задать. Каково прошлое мисс Вейман? Кто ее родители? Кто ее друзья? Куда бы она, по мнению Грея, могла направиться в первую очередь? Кто был ее нанимателем до лорда Баррингтона?

Тут же выяснилось, что мисс Вейман — это сплошной сгусток тайн. Четыре года она была гувернанткой Квентина, но никто из друзей Джила не знал о ней решительно ничего. Мало кто вообще видел ее. Она не избегала общества, но всегда держалась в тени.


Следующие несколько недель показались Грею самыми долгими и тягостными в его жизни. Он уже почти потерял всякую надежду на успех секретных поисков и готов был предать дело огласке, когда вдруг Кемпбелл дал о себе знать. Он съездил в Девон и побеседовал с вдовой Баррингтона, притворившись дальним родственником мисс Вейман, давно потерявшим ее след, а теперь жаждущим восстановить родственные связи. Из разговора с Софи Баррингтон он уяснил, что Дебора пришла гувернанткой к Квентину из школы для девочек в Бате. Сведения были, конечно, скудными, но все-таки это была первая зацепка. Далее Кемпбелл обнаружил, что некая миссис Дебора Морней, вдова, недавно появилась в Бате и заняла место учительницы в пансионе для молодых леди из благородных семей, которым руководила мисс Хейр. Кучер, ездивший когда-то в Дувр встречать сбежавшую гувернантку, точь-в-точь описал Кемпбеллу внешность новой преподавательницы пансиона. Кемпбелл уверился окончательно, что Дебора Морней и Дебора Вейман — это одно и то же лицо.

Новость была не такой уж радужной. Грей стал еще больше волноваться за мальчика. Квентина уже не было с ней, где же он?

В ярости он сжал рукой толстое стекло стакана и чуть не раздавил его. Он допил коньяк, это немного помогло ему привести нервы в порядок. Квентин жив! Грей был готов побиться об заклад, что это так. Эта ведьма не потащила бы мальчишку через Францию только для того, чтобы прикончить его здесь, на английской земле. Скорее всего она припрятала мальчика где-то поблизости от себя. Держать его постоянно при себе теперь она не могла, раз занялась преподаванием в пансионе для юных леди.

Внезапно вскочив с места, Грей устремился к маленькому бюро, примостившемуся недалеко от камина. Он извлек из нижнего ящичка листы бумаги, исписанные крупными неровными буквами неустоявшимся детским почерком. Это были записочки от Квентина с выражением благодарности опекуну за подарки к рождественским праздникам и дням рождения.

Долго, очень долго Грей всматривался в эти детские каракули. Он не перечитывал их. В этом не было нужды. Он знал их наизусть.

Но сейчас ему бросилось в глаза то, что он не замечал в них раньше. Квентин был очень одинок. У него не было ни дядей и тетушек, ни двоюродных братьев, с которыми он мог бы играть, никто особенно не проявлял о нем заботу. Именно поэтому Грей и мисс Вейман были названы опекунами Квентина в завещании Баррингтона. Единственным оставшимся в живых родственником Джила был его младший брат, молодой человек, обосновавшийся в Вест-Индии и годами не присылавший оттуда вестей о себе.

Ничем не лучше была и мачеха Квентина. Когда Грей намекнул ей, что мальчику было бы спокойнее поселиться у нее в поместье в Глочестершире, она не выразила никаких чувств — ни прямого отказа, ни желания даже повидать пасынка. Она лишь пообещала написать Квентину, когда тот прибудет в Англию. Этот короткий разговор между Греем и Софией происходил уже на ступеньках кареты, которая должна была доставить ее в Девон, в дом ее родителей. Но за все эти месяцы ни одного письма из Девона в Лондон так и не пришло. Грей не осуждал ее. Софи была слишком молода, а замужем за Джилом была менее полугода. Они с Квентином не имели достаточно времени не только для того, чтобы сблизиться, но и просто узнать что-то друг о друге.

Но черт побери! Нельзя же бросать несчастного ребенка на произвол судьбы! Нельзя оставлять его в полном одиночестве в чуждом холодном мире. Мальчик заслуживал лучшей участи.

Бой часов нарушил его мысли. Со стаканом в руке Грей стал расхаживать по комнате. Он ощущал себя тигром, запертым в клетку. Он стремился вырваться на волю, стремился к активным действиям. Он жаждал оказаться в гуще событий, помогать Кемпбеллу в его расследовании. Лорд Лоуфорд предостерегал его от подобного безрассудства. Никто не поручится за то, что в министерстве нет предателя, работающего рука об руку с Деборой, и никто не сможет предугадать, на какой поступок способна испуганная, впавшая в панику женщина. А так как Лоуфорд был знатоком своего дела, а Грей уважал его мнение, ему ничего не оставалось, как слушаться мудрых советов и мучиться в ожидании того момента, когда он сдавит железными пальцами птичье горлышко скромницы-гувернантки.

Миссия Кемпбелла была уже завершена, и он вернулся к исполнению своих прежних обязанностей при лорде Лоуфорде. Завершать операцию будет сам Грей. Он решил привлечь к делу только двоих людей, которым мог смело довериться. Первый — это был его брат Ник, а второй — лорд Хартли, его шурин. Они уже находились в Бате и ожидали там его приезда.

Мысленно Грей представил себе душевное состояние миссис Морней. Оно еще больше облегчит им осуществление их планов. Безусловно, она нервничает, скорее всего она взвинчена до предела. Школа для нее только временное пристанище. Вероятно, она подыскивает себе в окрестностях место подобное тому, что занимала в семействе Баррингтона.

Каждую вторую среду, без исключений, она отправлялась с группой девочек на экскурсию в городок Уэлс, чтобы посетить тамошний знаменитый кафедральный собор или сделать кое-какие покупки. Ни одна из учительниц пансиона не посещала Уэлс. Только миссис Морней. Он горячо надеялся, что не допустил ошибку в расчетах. План, им составленный, представлял наименьшую угрозу для Квентина. Во всяком случае, что-либо менять в нем было уже поздно. Хотя шанс потерпеть неудачу тоже существовал. Дебора Вейман уже доказала свой ум и способность к решительным действиям. Она вполне могла быть причастна к убийству Джила.

Им вновь овладел прилив бешеной ненависти к ней. Скоро они окажутся лицом к лицу, и она поймет, на какой риск пошла, решив вступить с ним в поединок.

2

Дебора изучила свое отражение в маленьком зеркальце, прикрепленном над умывальником, и приветливо кивнула своему двойнику. Леди в зеркале тотчас ответила таким же кивком. Выглядела она лет на тридцать, на коже уже появились следы преждевременного увядания. Очки скрывали блеск глаз и делали их тусклыми, как у засыпающей рыбы. Волосы, вернее, те их клочки, что выбивались из-под скромной муслиновой шляпки, казалось, вообще не имели никакого цвета и не прибавляли лицу живости и обаяния. Коричневое кашемировое платье со стоячим воротничком вполне соответствовало унылости и лица, и фигуры. Довольная тем, что показало ей зеркало, Дебора покинула свою комнату.

В коридоре она на мгновение задержалась. Ей тяжело давались старания сутулиться, втянуть голову в плечи и ходить твердо и тяжело ступая. Деборе стоило больших усилий скрыть естественную стройность и грациозность своей фигуры. Но ведь существовали и другие методы, при помощи которых молодая женщина могла добавить себе в глазах окружающих лишние годы. Она должна двигаться медлительно, вяло жестикулировать. «Быть медленной и вялой!» — повторила она наказ самой себе и начала спускаться по лестнице.

— Доброе утро, Сара.

— Доброе утро, миссис Морней.

— Доброе утро, Миллисент.

— Доброе утро, миссис Морней.

Приветствуя девочек, спешащих по лестнице, Дебора позволила себе растянуть губы в некое подобие доброжелательной улыбки, хотя ей с трудом удавалось удержаться от улыбки настоящей, широкой, соответствующей радостному возбужденному настроению учениц. Как она проклинала ямочки на своих щеках, которые всегда появлялись, когда она улыбалась. Теперь эти ямочки могут разом нарушить весь тщательно продуманный маскарад и выдать ее с головой не только милым девочкам, но и злейшим ее врагам.

Подойдя к двери директорского кабинета, Дебора скромно постучалась. Ее ждали. Мисс Хейр была занята чаепитием и предложила составить ей компанию.

С мисс Хейр Деборе незачем было притворяться.

— Доброе утро, Банни! — сказала девушка, коснувшись губами верхушки чепца своей начальницы, и с удовольствием налила себе свежего чаю, щедро добавив туда сливок.

Отношения между этими двумя женщинами были гораздо более дружескими, чем это выглядело при посторонних. У Деборы было очень несчастное детство. Мисс Хейр, или Банни, как ее прозвала Дебора, была единственным светлым пятнышком среди сплошной тьмы, в которую ввергла девушку суровая рука судьбы. Когда-то мисс Хейр была гувернанткой маленькой Деборы. Впоследствии она стала единственным бастионом, единственным укрытием, где девушка могла найти приют и даже спасение от преследования, жестокости и подлости окружающего мира.

— Доброе утро, Дебора! — Это простое приветствие прозвучало в ушах Деборы как самая волшебная музыка. Красивый н ласковый голос мисс Хейр был под стать ее внешности. Она была высока и стройна и, в отличие от Деборы, не прятала достоинств своей женственной фигуры. Ответственный пост воспитательницы юного поколения не мешал ей следить за модой, разумеется, в определенных пределах. Она обладала вкусом и умением выбирать хороших и опытных модисток. Эти качества она старалась привить и своим ученицам. Это входило в ее систему образования будущих светских красавиц, жен, матерей. Она желала, чтобы и учительницы подражали ей, сочетая в одежде и веяния моды, и благопристойный консерватизм. Дебора не была исключением, но у нее были особые причины скрывать свою внешность.

— Кажется, я нашла для тебя хорошее место, — начала разговор мисс Хейр.

Ямочки от улыбки непроизвольно появились на щеках Деборы.

— Банни, ты ангел!

Мисс Хейр не разделяла охвативший Дебору энтузиазм. Откинувшись на спинку стула, она произнесла в задумчивости:

— Уверена ли ты, Дебора, что именно этого хочешь? Здесь тебе не грозят никакие опасности.

— Ты знаешь, Банни, что я не имею диплома учительницы. Я могу справиться с одним ребенком, в лучшем случае с двумя. И, кроме того, я не должна оставаться подолгу в одном месте, пока окончательно не собью лорда Кендала со следа.

Мисс Хейр вздохнула, пристально взглянув в открытые черные глаза сидящей перед ней девушки.

— Банни, поверь! Я не преувеличиваю. Этот человек опасен. Клянусь тебе.

— Так уж ты в этом уверена? Прости меня, но нет ли здесь места излишней фантазии?

Я понимаю, что тебе ненавистны воспоминания о той ужасной ночи, но не кроется ли здесь какая-то ошибка? То ли имя выкрикнул Баррингтон, прежде чем отдал Богу душу? Не ослышалась ли ты? Мне нелегко поверить, что такой человек, как лорд Кендал, мог так низко пасть и пойти на убийство. Лорд Баррингтон был его другом.

Дебора могла повторить в ответ лишь то, что уже неоднократно рассказывала мисс Хейр с первого дня своего появления в стенах школы, ища там приюта, покоя и душевного исцеления.

— Я слышала это. И слышу это сейчас. Это не фантазия, не бред, не помешательство. Баррингтон обращался к своему убийце, называя его «лорд Кендал». И не один раз, а дважды. У них была назначена встреча на эту ночь. Кто же еще мог там быть?

— Но ты не видела его лица!

— Было так темно. А свеча горела у него за спиной.

Мисс Хейр дала себе время еще подумать.

— Дебора! — наконец сделала она вывод. — Если все это соответствует истине, ты должна отказаться от опеки над мальчиком. Слишком большую ответственность ты взяла на себя.

— Я собираюсь это сделать, — с горечью произнесла Дебора. — Я сделаю это, как только получу ответ на мои письма от его дяди из Вест-Индии.

— Этот дядя не переписывался с лордом Баррингтоном уже несколько лет, насколько я знаю.

Дебора растерянно кивнула.

— Вест-Индия далеко. Там тоже шли войны, еще тайфуны, восстания, землетрясения и эпидемии лихорадки. Что будет, если ты так и не получишь ответа?

— Тогда я сама поеду с Квентином на поиски этого дядюшки и выложу перед ним всю правду. Что еще мне остается делать? Если я передам Квентина его мачехе или кому-либо еще, то он в конце концов попадет в руки этого чудовища — своего опекуна лорда Кендала, убившего его отца. И какая участь тогда ожидает несчастного малыша?

Заметив, в каком волнении пребывает Дебора, мисс Хейр тактично обратила все свое внимание на утреннюю трапезу, предлагая ей заняться тем же.

Но Дебору трудно было остановить.

— Если бы Квентин был в состоянии подтвердить мою историю. Но ты знаешь, что произошло. Для него события той ночи оказались слишком сильным потрясением. Какой ужас он, должно быть, испытал, наблюдая страшную картину убийства своего отца. «Травма, мозговая травма», — заявляли доктора. Событие напрочь улетучилось у него из памяти. Но есть надежда, что в один прекрасный день память к нему вернется, и тогда… Представляешь, какую опасность будет представлять подобный свидетель для мерзавца Кендала?

Она с трудом перевела дыхание.

— Не думай, что я такая наивная трусиха и опасаюсь властей. Сколько раз я уже была готова пойти в полицию и заявить обо всем, что я знаю. Но чем бы это кончилось? Они начали бы копаться в моем прошлом и, узнав, что я из себя представляю, подвергли бы каждое мое слово сомнению.

Дебора рассмеялась, но ее смех был горек.

— Они бы еще обвинили меня в убийстве Баррингтона. В конце концов, женщина, за которой уже числится одно убийство, способна совершить и второе.

— Не говори так! Не смей! — жестко прервала ее мисс Хейр. — Не ты убила Альберта, Ты только защищала себя от его животных притязаний.

— Мы были обручены с Альбертом. По закону он имел на меня некоторые права, а закон всегда на стороне мужчины.

Мисс Хейр решила слегка развеять печальное настроение молодой подруги новой порцией ароматного чая. История Деборы была известна ей во всех ее трагических деталях, и она искренне желала помочь ей.

Стоило ей взглянуть на девушку, как выражение ее глаз, подчас весьма суровое, всегда смягчалось. С того дня когда она заняла место гувернантки Деборы, девочка стала для нее родным существом. Дебора страдала от отсутствия нежности и тепла, и мисс Хейр целиком, без остатка отдала ей свою нерастраченную материнскую нежность. Они не могли быть более близки друг к Другу, даже если бы она была истинной матерью этой девочки…

Часто в этом холодном, мрачном и несчастливом доме мисс Хейр задавала себе вопрос — как в такой атмосфере могло жить существо, подобное Деборе? Сколько было в ней прелестной наивности и сердечной теплоты, живости ума и юмора! От отца она могла унаследовать только самое дурное. Это было хладнокровное чудовище, подобное ящерам, населявшим Землю в доисторическую эпоху. У него не было никаких чувств — лишь одна стальная и жестокая воля.

Чтобы отогнать жуткие воспоминания, мисс Хейр слегка провела пальцами по глазам, вероятно, желая скрыть навернувшуюся слезу.

— Мне кажется, что жизнь не очень много дарила тебе радостей в последние годы. — Она опытным взглядом окинула одежду и грим Деборы. — …И все равно свою молодость ты не скроешь. Наоборот, ты привлечешь к себе особое внимание тех, кто тебя разыскивает. Нельзя все время прятаться. Это не жизнь для молодой женщины.

— Не думайте, что я уж так была несчастлива. Четыре года, проведенных с Квентином, были самыми радостными в моей жизни. Все складывалось так прекрасно, пока… — дальше она уже не могла говорить и разрыдалась.

Овладев своими чувствами, утерев глаза и нос платочком, Дебора выпрямилась на стуле и заговорила вполне спокойно.

— Я так благодарна вам за то, что вы поверили в мою невиновность… И тогда, четыре года назад в случае с моим женихом, и теперь, в истории с Баррингтоном.

— Ничего удивительного. Просто я верю в твое доброе сердце. Ты не способна нанести вред никакому живому существу. Дебора смутилась от похвалы.

— Спасибо тебе, Банни. Я никогда не забуду этих твоих слов и того, что ты для меня сделала.

Мисс Хейр сделала рукой нетерпеливый жест.

— Хватит обмениваться любезностями. Мы не в светском салоне. Перейдем к делу.

— Что за место ты нашла для меня? — спросила Дебора.

— Я разговаривала с неким мистером Греем. Он намерен отдать свою младшую сестренку в нашу школу, чтобы она приобрела здесь лоск. Однако чем дольше длилась наша беседа, тем больше я убеждалась, что для девочки было бы лучше, если бы ей занялся только один частный учитель. И когда эта превосходная идея осенила меня, я тут же подумала о твоей кандидатуре.

— Учительницей? Не гувернанткой?

— Вероятно, здесь лучше подошло бы слово «воспитательница». Между нами говоря, мистер Грей — человек не из высшего общества. Он создал себе богатство на пивных дрожжах или еще на чем-то подобном. Но теперь он прошел в парламент. Понимаешь, что это значит?

— Нет, не очень, — призналась Дебора.

— Это значит, что он и его сестра приобретут особняк в Лондоне и начнут вращаться в высших кругах. Сестра Грея должна будет устраивать приемы, а она сама только-только вышла из классной комнаты. Бедная девочка понятия не имеет о придворном протоколе, о светских манерах, о том, с кем следует и с кем не следует встречаться в Лондоне.

— Как я могу отправиться в Лондон, Банни? Я тут же попадусь на глаза отцу или мачехе. Что тогда со мной будет?

Мисс Хейр позволила себе снисходительно и даже с хитрецой улыбнуться.

— Все дело в том, что мистер Грей не привезет сестрицу в Лондон, пока ее не отшлифуют здесь как бриллиант. Но, чтобы ей не смущаться на первых порах среди наших девочек, он решил поселить ее отдельно. Нечто вроде загона для призовой лошадки, которую до поры до времени держат в стороне от любопытных глаз,

— Где это место?

— Уэлс, Дебора. Его поместье находится совсем рядом с Уэлсом.

Вздох облегчения вырвался у Деборы.

— Уэлс, — повторила она.

— Да, Уэлс. Именно тот городок, где такой замечательный собор, который, как я заметила, ты регулярно посещаешь. Мистер Грей готов платить тебе очень щедро, так как я прекрасно отрекомендовала тебя. К сожалению, все это продлится только несколько месяцев.

Под слоем пудры краска залила лицо Деборы. Все выглядело слишком хорошо, чтобы быть правдой. И это немного пугало девушку.

— Чтоты рассказала ему обо мне?

— Только правду. Без всяких прикрас. Я уверена в тебе больше, чем в себе самой. Мое мнение отвоих способностях, знаниях, характере всегда было неизменным.

Мисс Хейр слукавила только в одном. Дебора могла быть прекрасной наставницей, но не была профессиональным педагогом. Она многому научилась под началом мисс Хейр, брала с нее пример, но все-таки мисс Хейр пришлось кое-что скрыть от дотошного мистера Грея. К концу разговор утомил обоих, особенно когда Грей стал интересоваться, бывали ли ошибки в педагогической практике Деборы. Порассуждав еще немного на эту тему с твердокаменной мисс Хейр, мистер Грей сдался.

Ладно. Никто не совершенен в нашем мире, даже ваша замечательная мисс Морней. Если ошибку можно исправить — это уже не ошибка.

Он пришел в восторг от высказанной им самим глубокой мысли и выразил желание как можно скорее лично познакомиться с будущей наставницей. Его чем-то насторожило выражение лица мисс Хейр, когда та стала вдруг объяснять, что главным и, наверное, единственным недостатком является мягкость ее характера и то, что она часто позволяет людям брать над собой власть. Здесь внезапно мистер Грей посерьезнел, перестал шутить и его красивые лучистые глаза сузились. После этого в разговоре была поставлена точка. Дебору почему-то встревожил рассказ мисс Хейр.

— Банни! Пойми! Лорд Кендал очень умен и обладает такой большой властью… Он мог послать за мной констеблей или даже солдат. — Она вздрогнула от страшной догадки. — Он мог послать своих агентов.

Мисс Хейр печально вздохнула.

— Честно говоря, Дебора, ты слишком часто даешь волю своему воображению. Нет-нет, я не собираюсь с тобой спорить. Когда ты познакомишься с мистером Греем, ты сама посмеешься над собой. Я никогда не встречала более обаятельного и добродушного джентльмена. Мне он понравился с первого взгляда.

Тревога, которая вдруг пронизала все тело Деборы, немного ослабла. Мисс Хейр была хорошим физиономистом и знатоком человеческой натуры. У нее имелся большой опыт общения с самыми разными людьми.

— Когда состоится наше знакомство?

— Он хотел, чтобы ему разрешили завтра поприсутствовать на твоих занятиях с девочками и посмотреть, как ты с ними обращаешься.

— Нет! Зачем так скоро?

— Он на этом настаивает.

К концу дня у Деборы голова буквально пошла кругом. Разговор с мисс Хейр совсем выбил ее из колеи, и ученицы, почувствовав это, занимались кто чем хотел.

Дебора упорно всматривалась в свое отражение в зеркале, сутулилась, втягивала шею в плечи и, наконец, с криком ярости сбросила с лица уродливые проволочные очки, сорвала с головы муслиновый чепец и упала лицом в подушки, чтобы заглушить рыдания. Когда же оборвется цепь несчастий, сопровождающих ее жизнь? Ее молодость уходит безвозвратно, а все, что она делает, приводит к весьма печальному концу. Когда это кончится? Почти пять лет живет она в страхе, скрываясь от правосудия. Место гувернантки у лорда Баррингтона показалось ей идеальным. Она хотела ребенка, хотела сына, семью, и вот она получила в свои руки Квентина. Доверие и любовь между ними были безграничными. Женитьба Баррингтона на молодой Софи и светская жизнь послереволюционного Парижа только укрепила связь между ней и ребенком. И вот вновь рука судьбы и чудовищная трагедия! Если бы к Квентину вернулась память! Если бы она смогла оправдаться и одолеть могущественных врагов! Они с мальчиком оставались единственными свидетелями убийства, причем самыми опасными.

На белом потолке ее жалкой комнатки словно всплывали и таяли заголовки, которые могли бы появиться на страницах газет: «Посол Англии пал жертвой случайного грабителя!» Но это лишь одна из версий, удобная полиции. «Преступная гувернантка спустя пять лет повторяет свое преступление»… Уж тут ее отец постарается вылить весь ушат клеветы на свою дочь.

Как посмеются над ней судьи и зловещий, неизвестный ей лорд Кендал. Она представила, как он иронически поднимет бровь, слушая ее оправдания. У нее и так уже преступное прошлое, теперь на нее может лечь обвинение в соучастии в убийстве. Да мало ли что придумают судьи в напудренных париках?

Убийство! Уже дважды в ее короткой жизни ее связывали с этим преступлением. Пять лет назад отец обвинил ее в преднамеренном убийстве своего жениха. В связи с насильственной смертью Баррингтона прежние подозрения подтвердятся, и ее непременно приговорят к виселице.

Она едва сдержала истерический смех, готовый вырваться из горла. В данных обстоятельствах козни папаши меньше всего угрожали ей. Главную опасность представлял лорд Кендал. Дебора никогда не видела его, да и не имела особого желания встречаться с ним, но все-таки кое-что знала о нем со слов супругов Баррингтон и сама сделала вывод, что это за личность. У него была превосходная репутация в высших кругах. Он был на виду в обществе, но его частная жизнь была спрятана за семью замками. Как говорили, он внешне был весьма привлекателен — высок, темноволос — из тех, кто нравится женщинам. Дебора легко могла вообразить себе его надменный вид, самоуверенные манеры, властную усмешку. Ее даже передернуло от отвращения.

Сжавшись в комочек на кровати, она предалась размышлениям, пытаясь восстановить в памяти все те скудные сведения о нем, случайно дошедшие до нее. Хотя он был крестным отцом Квентина, но не встречался с мальчиком уже четыре года. Лорд Баррингтон объяснял это тем, что Квентин жил в поместье, а основным местопребыванием Кендала была столица. Правда, крестный регулярно посылал мальчику подарки, и они даже вели переписку. Но, даже будучи в Париже, лорд Кендал не сделал ни одной попытки повидаться со своим крестником. Он не появился на пикнике, который Дебора устроила для детишек из семейств дипломатического корпуса. Вместо себя он прислал своего секретаря. Лорд Баррингтон оправдывал такое поведение своего друга постоянной занятостью на мирных переговорах, отнимавших все время и всю энергию Кендала. Но неужели он не мог выкроить хоть пару минут? Почему он так пренебрегал маленьким Квентином? Этот момент в ходе ее рассуждений вдруг поверг Дебору в ужас. Неужели здесь вмешалась рука Провидения? Это Оно до поры до времени оберегало мальчика от личной встречи со злодеем, не подпускало к нему убийцу. Как же заблуждался лорд Баррингтон, всегда восторженно отзываясь о Кендале. Вплоть до той самой ночи…

Дебора терялась в догадках, Их дружба была крепкой, но одно было ясно — они о чем-то спорили, прежде чем прогремел выстрел. И это не был несчастный случай. Лорд Кендал не только не старался помочь умирающему, а, наоборот, погнался за ней и Квентином. Он мог расправиться и с ними, если б слуги не спугнули его. Но кто поверит ей сейчас? Как она сможет убедить кого-либо, что один из самых уважаемых людей в Англии застрелил своего лучшего друга и покушался на жизнь его ребенка. Люди склонны все оценивать с фасада — и дворцы, и репутации. Они ничего не знают о тайных страстях, о злобе, которая часто кроется за очаровательной внешностью. Но она-то знала. Ее отец преподал ей страшный урок. Дебора научилась видеть за роскошной лепниной мерзость, ненависть и пустоту души.

Ее мысли вернулись к счастливым годам жизни в Париже. Когда лорд Баррингтон возвращался из своих далеких поездок, весь дом сразу же оживал. Словно добрый волшебник возвращался из дальних стран с сумкой, полной сюрпризов.

Квентин обожал своего отца. Когда отец и сын встречались, они напоминали пару развеселившихся мальчишек. Деборе было очень жаль, что такие минуты выдавались нечасто. Квентин был одиноким ребенком, и она сочувствовала мальчику и его отцу, чья работа в министерстве была настолько напряженной, что при всей своей горячей привязанности к сыну он не мог уделять ему достаточно времени. Со своей стороны и лорд Баррингтон понимал, что мальчик нуждается в женской ласке. Поэтому он и нанял для него не наставника, а гувернантку. Когда лорд женился, Дебора думала, что положение изменится. С болью в сердце она готовилась оторвать от себя Квентина и передать на попечение мачехи. Но случилось так, что Баррингтон выбрал себе жену, презирающую уединенную жизнь в глуши, увлеченную балами, приемами, роскошными магазинами — всем тем, что может предоставить женщине только столица. Лорд Баррингтон был слишком добродушен, слишком уступчив и слишком погружен в свои дела, Чтобы наладить нормальную семейную жизнь с такой женой. Никто не собирался отнимать мальчика у Деборы, жизнь ее текла по-прежнему безмятежно, и ужасы прошлого начали блекнуть в ее памяти. Пока не наступила та ужасная грозовая ночь…

«Я не должна распускаться и давать волю слезам, — приказала она сама себе. — Пусть Баррингтон ушел из жизни, но я-то жива». Когда-нибудь она заставит лорда Кендала расплатиться за свое злодеяние и этим исполнит взятый на себя долг.

Решительности Деборы поубавилось, когда ее мысли обратились к Квентину. Она встретилась с мальчиком вскоре после смерти его матери. Она ясно помнила мельчайшую подробность их первого свидания. Не верилось, что этот замкнутый в своей детской скорби четырехлетний малыш, отнесшийся к ней с явной подозрительностью, очень скоро станет самым близким ей существом. Дебора помнила их первый урок верховой езды и удивление мальчика, когда он увидел, что его гувернантка совсем неплохая наездница. Она помнила ночи, проведенные возле его постели, когда лихорадка мучила его…

Подбородок ее предательски задрожал. Когда-нибудь она все равно потеряет его, ведь она не сможет быть с ним всегда.

Резко поднявшись с постели, Дебора подошла к сундучку, спрятанному под туалетным столиком, извлекла из кармана ключ, вставила в скважину, повернула и откинула крышку. Там хранилась сумочка из темного бархата. Она выложила содержимое сумочки на ладонь. Мелкие алмазы обрамляли овальный медальон. Дебора открыла крышку медальона и взглянула на миниатюру внутри. На портрете была изображена темноволосая улыбающаяся девушка, почти ровесница Деборы, нет, даже моложе. Это все, что осталось у Деборы на память о ее матери. Вглядываясь в милое, такое родное лицо, она вновь погрузилась в воспоминания, но уже не о Квентине, а о собственном детстве. На задней крышке медальона было выгравировано ее настоящее имя. Это была самая большая ценность Деборы — подарок матери в последнее Рождество, которое они провели вместе. Из-за того, что на медальоне было имя, она никогда не надевала его. С тех пор как ей пришлось скрываться от властей, она тщательно прятала медальон и доставала его только в случае, когда никто не мог за ней подглядеть. Если лорд Кендал преследует ее, то тем более опасно держать его при себе. При этой мысли озноб пробежал по ее телу. Разумнее всего было отдать медальон на хранение мисс Хейр. Покинув этот дом, она попросит спрятать этот дорогой ей предмет у себя и хранить, пока… пока что? Она не могла представить себе тот день, когда сможет открыто носить его на груди. Более здравомыслящая женщина на ее месте давно бы избавилась от этой вещицы, но Дебора не могла заставить себя решиться на подобный поступок.

Спрятав свое сокровище на прежнее место, она, чтобы хоть немного привести в порядок свои чувства, потерла виски и разгоряченный лоб кончиками пальцев. Ее мучили сомнения, правильно ли она поступила, придя в школу мисс Хейр. Никто из учительниц не знал ее прежде, и она потратила столько усилий, чтобы изменить свою внешность, что и собственный папаша не признал бы ее сейчас. Дебора очень надеялась, что ищейки Кендала пока не напали на ее след.

Ложь, ложь, ложь — это стало единственным способом выжить. Все время лгать и лгать. Но теперь эта постоянная ложь могла привести к гораздо большей катастрофе. Раньше ей приходилось беспокоиться только о себе. Теперь же появился Квентин. Ее настораживало, что о пропаже Квентина не сообщалось в газетах. Наверняка это было сделано по настоянию могущественного Кендала, который плел какой-то неведомый ей заговор.

Если бы Квентин был способен подтвердить ее историю, она, не побоявшись за себя, вышла бы на открытый суд. Но события той ночи стерлись из памяти мальчика. Он помнил только, что его разбудила гроза. Он даже не знал, что его отец мертв. И еще одна тревожная мысль заставила ее буквально похолодеть. Лорд Кендал сможет отыскать Квентина только через нее. И тогда ей придется выдержать многое, чтобы не открыть палачу убежище мальчика. Если же с ней случится самое плохое, каково будет тогда Квентину?

В безмолвной молитве она мерила шагами пространство своей крохотной комнатушки, стараясь обрести уверенность и душевное равновесие. Она не должна задерживаться на одном месте. Мистер Грей подвернулся как раз кстати. А если лорд Кендал разошлет свору своих ищеек по стране и доберется до мисс Хейр, то та найдет нужные слова, чтобы отвести угрозу от Деборы и мальчика.

Очень важно теперь произвести благоприятное впечатление на мистера Грея. Это будет не так уж трудно сделать. Она обладает знаниями и навыками, достаточными, чтобы подготовить его провинциальную сестрицу к появлению в светском обществе.

3

Розовой гостиной пансиона для юных леди происходило торжественное чаепитие. Это не был обычный ритуал, изо дня в день повторяющийся в тысячах благопристойных английских домов. Это был еще и урок хорошего вкуса и манер и одновременно проверка того, что успели усвоить девицы из преподанных им правил.

Но, к сожалению, все превратилось в настоящую пытку и для почетного гостя, который на свою беду оказался привлекательным молодым мужчиной, и для девочек, каждая из которых, забывая о приличиях и внушенных им мисс Хейр правилах поведения, изо всех сил старалась обратить на себя его внимание. Мистер Грей, задавшийся целью найти достойную наставницу для своей несколько необузданной сестренки, смог воочию убедиться, насколько сложна эта задача, если судить по представленному ему результату. Дебора не могла управлять этой стаей девиц, истосковавшихся по мужскому обществу. Направить разговор на что-нибудь серьезное или придать ему хоть какой-то смысл, отдаленно напоминающий светскую беседу, не было никакой возможности. Все девушки откровенно флиртовали с гостем. У мисс Хейр часто бывали посетители мужского пола, которых девушки обязаны были угощать чаем и развлекать беседой, но те джентльмены не шли ни в какое сравнение с мистером Греем. Среди них были и красавцы, и остряки, и известные искусники в деле обольщения невинных созданий, но мистер Грей, как заметила Дебора, не прилагал ни малейших усилий, ни желания оказаться в центре внимания. Он предпочитал помалкивать и предоставлял больше говорить ей, когда появлялась возможность перекрыть неумолкающий вокруг девичий щебет.

Когда их взгляды скрестились на мгновение, на нее хлынул такой поток голубого ясного света, подобный чистому источнику с горного ледника, что ей стало как-то не по себе. Они оба отвернулись друг от друга. И больше она уже не решалась смотреть ему в глаза. В них была ясность, но не было теплоты. Был интерес, но не было простого живого чувства. Кот, оказавшийся среди беспечных пташек и не торопящийся выбрать себе подходящую добычу, вел бы себя точно так же.

Но Дебора вновь попыталась успокоить себя, развеять всякие подозрения. Будь мистер Грей агентом лорда Кендала, он не стал бы тратить время на чаепитие с девицами в пансионате. Он бы действовал в открытую — жестко, грубо, бесцеремонно. Этот же джентльмен, спокойный, благожелательный, вероятнее всего, был именно тем самым, кем он представился мисс Хейр. Ей нечего бояться. Только почему он вдруг как-то странно улыбнулся, когда она случайно перехватила его взгляд. О чем он подумал в этот момент?

Грей поздравил себя с удачной идеей лично явиться в пансионат и войти в доверие к этой девице. Сначала он намеревался захватить ее силой. Предварительный разговор с мисс Хейр заставил его поменять план действий. Не было никакого сомнения, что хозяйка школы встанет грудью на защиту своей протеже. Она вполне могла бы решиться вызвать констебля и преследовать похитителей с упорством истинно британского бульдога. Менее всего Грей желал огласки того, как он намерен расправиться с мисс Вейман.

Наблюдая за Деборой, он все больше убеждался, что имеет дело не с вражеской шпионкой, а со странным созданием, вдруг потерявшим чувство реальности. Ее нетрудно будет запугать до смерти. Грей был уверен, что пройдет день-два, и она раскроет перед ним все секреты, и он выведает у нее все, что ему требуется. В глубине души Грей даже немного пожалел, что ему придется обойтись с ней так жестоко. Не в его характере вести войну с беззащитной женщиной. Но он сразу отбросил в сторону подобные рассуждения. То, что у нее такой простодушный вид, совсем не доказывало, что она невиновна. Уже сам факт похищения Квентина говорил об обратном. Преступление было налицо.

Дебора коснулась пальцами бровей, стараясь хоть как-то облегчить мучившую ее головную боль, и уронила непривычные для нее уродливые очки. Они упали на стол среди чайных чашечек и блюдец с печеньями и пирожными. Дебора, неумело изображая близорукость, стала шарить рукой по столу. Миллисент — девочка в общем незлая, но слишком шаловливая и желающая во что бы то ни стало обратить внимание гостя на себя, передвинула очки на другое место, затрудняя Деборе таким образом поиски. Неудачная шутка прошла бы незамеченной, если бы Дебора не выдала себя, сразу перехватив руку Миллисент.

В наступившей паузе прозвучал голос Грея: — Мне кажется, миссис Морней, что очки вам не так уж необходимы. У вас прекрасное зрение. Может быть, мое замечание вам покажется бестактным, но они вам совсем не к лицу.

Дебора поняла, что совершила непростительную ошибку, разоблачив себя в такой мелочи, но она не могла предугадать, к каким последствиям эта ошибка может привести. Главное, что Грей узнал о ней нечто такое, что могло показаться ему странным. Правда, он тут же умело перевел разговор на другую тему. Он позволил девочкам задавать ему вопросы о том, обручен ли он, сколько ему лет, где он живет в Лондоне, чем занимается, почему приехал в Бат. Вопросы сыпались на него с такой же скоростью, с какой лучники выпускали свои стрелы в битве при Аджингкорте. Деборе, единственной учительнице, присутствующей на этой беседе, в конце концов пришлось повысить голос.

— Девочки! Потише, — сказала она твердо. Она должна была показать мистеру Грею, что леди, зарабатывающая себе на хлеб обучением детей, должна уметь брать командование на себя.

Спасительный гонг облегчил ей задачу. С недовольным бормотанием и смешками девочки стали покидать гостиную. Дебора содействовала их скорейшему уходу, держа двери раскрытыми настежь и добродушно напоминая, что утром состоится контрольная по французскому. Когда последняя из девиц удалилась, Дебора плотно закрыла двери, заперла их на щеколду и расслабленно опустилась в одно из кресел. Ей необходимо было хоть минуту-две для отдыха.

Внезапно заметив, что мистер Грей находится в гостиной и молча, стоя у окна, любуется открывающимся оттуда видом, она вежливо пригласила его присесть. Он без колебаний принял приглашение и, опустив глаза, стал изучать ее фигуру, скользя взглядом снизу вверх, начиная с носков скромных ботинок до прядок волос, выглядывающих из-под муслинового чепца. Он подумал, что Дебора Вейман совсем не соответствует его представлениям о ней и описаниям тех, кто ее знал. Тусклое существо — такой она хочет казаться, и весьма в этом преуспела. Она многого добилась. Неопытный взгляд не разоблачил бы фальши в ее нарочито невыразительном наряде. К несчастью для этой леди, он был как раз опытен в раскрытии всяких фальшивок и постоянно тренировал свою наблюдательность.

Пока она подавала поднос с двумя бокалами шерри — для него и для себя — Грей наблюдал за ее походкой и жестами и распознал врожденную грацию. Цвет лица был нарочно испорчен дурным гримом. Фасон одежды не мог скрыть женственность стройной фигуры. Роль женщины старше своих лет не совсем ей удавалась. Он уже видел на какое-то мгновение ее глаза без уродливых дешевых очков. В них мелькнули тогда зеленые искорки. В них была живость молодости. Для чего весь этот маскарад? Неужели она начисто лишена женского тщеславия?

— Я что-то сделала не так? — спросила Дебора. — Я заметила, что вы старались скрыть от меня свою улыбку.

— Прошу прощения. — Грей опустил густые ресницы, чтобы избежать испытующего взгляда Деборы. — Это произошло, когда вы случайно уронили свои очки.

— И что тогда произошло? — Дебора сделала вид, что ее внимание целиком поглощено бокалом с шерри. Если бы Грей занялся ее одеждой, он первым делом сорвал с ее головы этот дурацкий чепец и освободил бы ее волосы…

— Случилось маленькое происшествие, не стоящее, впрочем, вашего внимания.

— Какое же? — настаивала Дебора.

— Записка.

— Записка?

Какие же у нее на самом деле волосы под чепцом и слоем пудры? Блондинка она или рыжая? Будь они сейчас в какой-нибудь таверне и не будь она леди, он предложил бы ей полсотни, нет, целую сотню гиней только за то, чтобы она сняла чепец.

— Что за записка?

— От Миллисент.

— Миллисент передала вам записку?

— Да. Вместе с бутербродом с сыром, от которого я отказался.

Ее голос приобрел естественную интонацию. В нем прозвучал искренний гнев, истинный темперамент.

— О Боже! Я должна показать эту записку мисс Хейр. Девочка нарушила все правила и приличия.

— Боюсь, что это невозможно.

— Почему?

— Она съела ее вместе с отвергнутым мною бутербродом.

Когда Дебора рассмеялась, он, довольный, откинулся в кресле, почувствовав, что заслужил се доверие.

Дебора молча пригубила из бокала шерри. Она ждала вопросов от своего нанимателя. Он был не очень-то любезен, но она не винила его за это. Наоборот, его нерешительность импонировала ей. В нем она угадывала мальчишескую робость и неопытность провинциала. Знания светских условностей, которыми обладала она, хватило бы на них обоих,

— Мисс Хейр сказала, что вы ищете наставницу для своей сестры? — начала она разговор первой.

Он оттягивал обсуждение деловых проблем. Скоро, очень скоро покой и уют этой гостиной сменится кошмаром. Доверчивость исчезнет из ее глаз, и когда еще мисс Вейман взглянет на него с такой же теплой доброжелательностью. Вряд ли настанет такой день.

— Вам, вероятно, необходимы рекомендации от моих прежних нанимателей? — Для Деборы это был самый больной вопрос.

— Рекомендации? — Грей постарался выглядеть как можно более беспечным. — Я и так все о вас знаю.

— Не может быть, — невольно встрепенулась Дебора.

Грей улыбнулся несколько лукаво.

— Мисс Хейр поведала мне полное ваше жизнеописание. Она рассказала о том, как вы с вашим покойным мужем провели несколько лет в Ирландии, а там местные жители не очень-то любят заниматься всякой писаниной.

— Да, это верно.

— Для меня отзыв мисс Хейр о вас весомее всяких бумаг.

— Благодарю вас.

Дебора сбросила с плеч главную тяжесть, и это оказалось легче, чем выманить у несмышленого ребенка леденец. Грей оказался более доверчив, чем она предполагала. Ей стало немного стыдно за себя, за ложь, которая срывалась по необходимости с ее уст.

— Простите, что я задаю вам этот вопрос, но… — начал он и ненадолго замолчал. — Мисс Хейр не очень ясно выразилась. Она обмолвилась, что, помимо обучения моей сестры правильному произношению, вы еще способны придать девушке некий светский лоск. Я правильно ее понял? Мне интересно, как вы этого добиваетесь?

Наступила неловкая пауза. Мистер Грей поднес к губам бокал с шерри, а Дебора съежилась от страха в своем кресле. Она знала, что меньше всего производит впечатление человека, который мог бы навести на кого-либо хоть какой-то лоск. У нее самой в помине не было никакой светскости.

В течение долгих и тягостных мгновений она молча разглядывала свои стиснутые на коленях руки.

Грей спросил вроде бы участливо:

— Я сказал что-то обидное для вас? Склонившись, он легким движением провел пальцем по ее запястью. Это прикосновение толчком заставило побежать кровь по всем ее жилкам и капиллярам. Пульс участился настолько, что она испугалась, что может потерять сознание. Усилием воли Дебора преодолела этот приступ слабости и одновременно возбуждения. Она даже нашла в себе силы взглянуть ему прямо в глаза.

— Я знаю, о чем вы сейчас думаете! — произнесла она.

— Сомневаюсь! — Он так же почувствовал некий шок от прикосновения к ее не прикрытому тканью участку кожи и сам удивился странности непривычных ощущений.

И взгляд и улыбка его смягчились. В них проглядывала нежность и сочувствие. Чтобы снять возникшее неловкое напряжение, Дебора взяла инициативу на себя.

— Вы должны понять, мистер Грей, что гувернанткам и школьным учительницам платят не за то, чтобы они щеголяли нарядами. На самом деле наниматели предпочитают тех, кто понимает, какое место они занимают в обществе. Слуги носят ливреи. Мы, гувернантки, надеваем на себя нечто подобное. Это униформа. Вы могли заметить, что все учительницы в школе мисс Хейр почти неотличимы одна от другой.

— Вы ошибаетесь. Я бы узнал вас в любой одежде в любой толпе.

Комплимент прозвучал так неожиданно, что вызвал у нее нервную дрожь. Может быть, он хотел как-то ободрить легковозбудимую невзрачную вдову и добиться победы над ней, не прилагая никаких усилий? В следующий момент он погладит ее по щечке и скажет, что в юности она, наверное, была настоящей губительницей сердец. Пора было резко менять тему.

— Служить гувернанткой доставляет вам радость?

— Прошу прощения, я не очень-то поняла, что вы хотите знать?

— … Ведь так нелегко отказаться от собственной личности… Стать тенью кого-то постороннего, посвятить ему лучшие годы своей жизни. Неужели это предел ваших желаний?

Нет, это не было ее желанием. Она стала гувернанткой в силу необходимости. Ей надо было прятаться, скрывать свою истинную сущность под маской. Деборе грозила тюремная камера, и она предпочла перевоплотиться в иное, чуждое ей по характеру существо. Вот этого всего она и не могла ему рассказать. Под тонкими стеклами очков ее зрачки вспыхнули. Зачем вся эта лишняя болтовня? Она не нуждалась в его сочувствии. Она требовала только уважения к себе и к своей профессии. Дебора решила убедить его, что он сделал правильный выбор, нанимая ее для определенной работы.

— Мистер Грей, давайте расставим, как говорится, все точки над i. Вы, конечно, имеете полное право сомневаться в моих способностях. Но я имею представление о придворной жизни, я знаю, как готовить девушку к ее первому сезону в свете, я в курсе последней моды и манер. У меня нет документальных подтверждений моих знаний, но я готова к любому экзамену. Спросите меня, что вас интересует в этой области, и вы получите от меня самый обстоятельный ответ.

Он ощутил обиду в ее тоне. Взяв ее ладонь в свою, Грей как бы призвал Дебору закончить ее несколько возбужденный монолог. Что-то в этой мисс Вейман было такое — то ли какая-то печальная обреченность, то ли некая бравада в попытках отстоять свое достоинство, что смущало Грея, путало его мысли. Чем-то она притягивала его, как притягивается металлическая иголка к магниту. А может быть, это было ощущение, что она относится к нему как к спасителю, посланному ей самим небом.

Дебора настаивала на своем.

— Вы хотели устроить мне проверку? Так спрашивайте!

— Я не знаю, что спросить…

— Подумайте о своей сестре. Чего вы хотели бы для нее добиться и от чего вы хотели бы ее избавить?

Это задание не составляло для Грея особой сложности. Его младшая сестренка Маргарет причинила ему массу неприятностей и, вероятно, добавит немало серебряных нитей в его шевелюру, пока он не выдаст ее замуж.

— Что ж… — начал он нерешительно.

— Со мной вы можете говорить абсолютно искренне.

Грей задумался, прикрыв глаза. Что ж, если леди Дебора хочет продолжить игру, он согласен в ней участвовать.

— Как мисс Хейр вам, наверное, уже сообщила… моя сестра Маргарет… она… в общем, она богатая наследница. Нет, не подумайте ничего такого… Маргарет далеко не дурочка. Она догадывается об охотниках за приданым… Но у нее нет должного опыта, как давать им отпор. Что бы вы посоветовали ей на первый случай?

— Ничего не может быть проще, — сказала Дебора. Такой же вопрос встал недавно в отношении одной девочки из их школы. — Надо избегать подобных мужчин, словно они больны заразной болезнью.

То же самое Грей недавно втолковывал Мэг, только она не слушала его, считая, что уже научилась разбираться в мужчинах и знает, как ими управлять. Он переплел пальцы, положил на них подбородок и сказал с насмешливой серьезностью:

— На многих мужчин такое поведение девушки оказывает обратное действие. Им кажется, что особы женского пола их избегают потому, что боятся влюбиться по уши. И «женихи» не оставляют своих притязаний. Давайте рассмотрим другой случай… Если она застигнута врасплох и находится, ну… как мы с вами, например — наедине с мужчиной в запертой комнате.

Дебора с беспокойством взглянула на дверь, потом перевела взгляд на Грея. Резко повернувшись на стуле, она глянула на его левое плечо.

— Что такое? — спросил Грей, нахмурившись.

— Не двигайтесь, к вам за воротник забралась оса.

— Что?!

Пока Грей, вскочив, беспорядочно размахивал руками, Дебора проскользнула к двери. Держа руку на щеколде, она разразилась смехом.

— Все в порядке, мистер Грей. Никакой осы не было.

Он был не очень доволен, что его так провели.

— Дьявольщина! — Он устремился к Деборе и прижал дверь плечом. — Вы хотите убедить меня, что у Мэг не было другого способа, кроме этой шутки.

— С глупцами и шутить надо глупо. Они на это легко поддаются.

— В интересах дела и установления всеобщей гармонии давайте с этой минуты избегать слова «гувернантка». Заменим его термином «компаньонка». Вы не возражаете, миссис Морней?

Его голос как бы обволакивал ее.

— Вы не пожалеете, мистер Грей, я вам обещаю.

— Теперь нам осталось только договориться о дне и часе, когда я смогу проводить вас к моей сестре.

— Я должна сначала все обсудить с мисс Хейр.

— Естественно.

Дебора чуть подергала дверную ручку, намекая Грею, что он по-прежнему преграждает ей путь. На какое-то мгновение, уступая ей дорогу, он коснулся тела Деборы, чуть приобняв ее, но в глазах ее не было испуга. Только немой вопрос. Грей поинтересовался:

— А что, миссис Морней, если моя сестра окажется в такой ситуации? — Он схватил ее запястья и, преодолевая ее слабое сопротивление, крепко сжал их. — Какой совет вы дали бы ей на этот раз?

Дебора усмехнулась.

— Если у девочки крепкие легкие, пусть использует их во всю мощь, призывая на помощь. А когда ее освободят от нежелательных объятий, она объяснит всем, что оса забралась под ее воротник.

— У вас на все есть ответ. Вы просто кладезь мудрости. — Он еще плотнее придвинулся к ней. — А я знаю, как пресечь женский крик. Это можно сделать достаточно крепким поцелуем.

Он был так близко от нее, что Дебора чувствовала его теплое дыхание на своих похолодевших щеках. Ни страх, ни любопытство, ни даже крепость его рук удерживали ее от сопротивления. Это было чувство, ранее ей незнакомое. Их губы медленно сблизились и так же медленно отдалились. Дебора перестала дышать, словно боясь стереть с губ следы этого прикосновения.

За дверью прозвучал гонг. Они оба вздрогнули, словно просыпаясь от долгого сна.

Грей пропустил ее, распахнув перед ней дверь.

— Если я не ошибаюсь, на сегодня занятия окончились.

Кровь прилила к ее щекам, в глазах заметалось беспокойство.

— Мистер Грей… Я право не сознаю, что делаю.

— Вы стоите на моей ноге, — не замедлил он с ответом.

— Что?

— Только что вы изучали со мной разные выходы из затруднительных ситуаций, в которые могла бы попасть моя сестра. А вот теперь отдавили мне ногу.

Его слова вернули ее в реальную жизнь.

— Да, конечно, я имела и такой способ на крайний случай, — нашлась Дебора.

— Он довольно эффективен, но весьма болезнен.

В коридоре они оказались вновь в шумной толпе девочек, которые покидали свои классы и возносились на верхние этажи подобно птичьим стайкам. Щебет и визг заглушали все, и беседа с мисс Хейр прошла на скорую руку. Дебора была рада поспешному отбытию мистера Грея. Двусмысленный эпизод, связанный с проверкой способности Деборы противостоять домогательствам слишком уверенных в себе джентльменов, смутил ее. Она прокралась в учительскую комнату и, улучив минуту, когда осталась там в одиночестве, внимательно осмотрела себя в зеркале. Ее собственное отражение в большом зеркале не принесло ей ничего, кроме разочарования. С трудом можно было поверить, что мистер Грей вздумал флиртовать с ней. Как могли подобные бредни появиться в ее глупой голове?


В библиотеке дома, временно арендованного Греем в Бате, два джентльмена вели сражение за карточным столом. Младший брат Грея Ник был высок и светловолос и не обделен истинно мужским обаянием. Однако он был лишь младшим сыном, и это снимало с него громадную ответственность, которая лежала на плечах старшего брата. У Ника было очень мало забот и очень много свободного времени. В денежном отношении он был независим, позволял себе дорогостоящие развлечения, а когда небо на какое-то время заволакивалось унылыми тучами, а долги вырастали выше допустимой приличиями суммы, он в раскаянии и тоске появлялся в будуаре своей любящей матушки — вдовствующей герцогини — и, выдержав пару ласковых материнских упреков, а иногда и шлепков, уходил, получив желаемое. Женитьба и обзаведение потомством, во всяком случае в обозримом будущем, не входили в планы Ника. Этот грустный долг должен был сперва исполнить его старший брат.

Лорд Хартли, шурин, ухе девять лет был женат на их старшей сестре Гасси. Харт был сонного вида джентльмен, смуглый и темноволосый. Он восхищался своими авантюрными родственниками, но собственное здравомыслие всегда удерживало его на краю пропасти, которую те перемахивали без раздумья. Харт умел держать себя в руках, был постоянен и надежен, в отличие от братьев-кузенов, чьи настроения были переменчивы, а желания внезапно вспыхивали и гасли, как ночные зарницы. Иногда, беседуя с ними, он не успевал следить за ходом их мысли. Чаще всего он помалкивал, но иногда умел отстаивать свое мнение. И сейчас Харт выражал недовольство планом Грея, не понимая смысла всей этой затеи.

— Думаю, есть более простой способ уладить эту проблему.

— Какой же? — Ник собирал карты, разбросанные по столу. — Моя сдача, кажется?

— Да, тебе сдавать. Но я о другом… Почему бы не передать эту мисс Вейман властям?

— Ты пропустил мимо ушей, что говорил Грей. Магистраты, суды затянут такую волынку, что мы не дослушаем эту песню до конца дней своих, а Грей должен схватить предателя немедленно. Шпион засел в министерстве и спокойно работает на врага. Вот поэтому мы берем на себя роль праведного суда.

Азарт пылал в глазах Ника. Харт посмотрел на карты в своей руке и стал раскладывать их веером по мастям.

— Пока Грей так же далек от поимки предателя, как и в самом начале.

— Ты же слышал его рассказ. Он расставил дюжину ловушек. Ни одна не сработала. Но сработает главная и последняя — что-то очень важное, связанное с мальчиком и мисс Вейман.

— А может, мисс Вейман и есть та самая предательница?

— Нет, — воскликнул Ник, — это невозможно.

Мнение Харта совпадало с мнением Ника, но все же он спросил, будучи человеком дотошным.

— А почему невозможно?

— Потому что мисс Вейман не имела никакого отношения к информации, которая уходила во Францию. Конечно, она могла вытянуть что-то из Джила, но тот вряд ли посвящал ее в политику.

Харт, нахмурившись, перебирал карты.

— Все меньше смысла я вижу в нашей затее. Раз ее никто ни в чем не подозревает, почему она разом срывается с мальчиком с места и скрывается в Англии?

Ник тяжело вздохнул.

— Ответы на все вопросы мы получим после того, как Грей допросит мисс Вейман.

Игра в карты продолжалась в молчании. Ник не удивился, что следующий кон остался за ним. Мысли Харта витали далеко от карт. Он заявил:

— Я не верю, что она убила Джила.

— Почему же?

— Потому что мисс Хейр так высоко отзывалась о ней, а Джил назначил ее опекуном Квентина.

— Но она может знать убийцу, В чем-то она замешана. Иначе она бы не скрывалась вместе с мальчиком.

Хлопнула входная дверь, и Грей стремительно ворвался в библиотеку. Не глядя ни на кого, он подошел к столу, отмерил себе из графина коньяку и с наслаждением проглотил огненную жидкость. Только после этого он обратился к своим товарищам:

— К счастью, все прошло гладко. Мисс Хейр доверяет мне, девчонка тоже. Мы без труда добьемся своего.

Ник удивленно поднял брови.

— Значит, мисс Вейман уже залетела к нам в клетку?

Грей ответил такой ледяной улыбкой, что Харт даже поежился.

— Я думаю, что мы заставим мисс Вейман открыть свои карты уже через несколько часов.

Ник, осторожно подбирая слова, произнес:

— Если все идет так замечательно, может, не стоит прибегать к насилию, а спокойно добиться от нее всей правды?

— Не мели чепухи, Ник. Всякое дело требует усилий. Впрочем, к труду ты не приучен. Мисс Вейман доказала мне недавно, что она умнейшая и хитрейшая из женщин, и выбить из нее признание можно только надавив на нее как следует.

Харт, тотчас же представивший в воображении стальные раскаленные щипцы и кипящее масло, спросил сдавленным голосом:

— Грей, дружище, неужели ты пойдешь на такое?

Грей ответил резко, словно ударил плетью:

— Не будь таким дураком, Харт. Я не нанесу ей никакого вреда… В том смысле, как ты это себе представляешь.

Харта эти заверения ни в чем не убедили. Грей между тем продолжил:

— Мы увидимся с вами в Уэлсе. И помни, Харт, что я тебе сказал. Не вступай с девчонкой ни в какие разговоры. Ты должен выглядеть мрачным злодеем и как следует ее напугать. В тебе должно появиться что-то звериное. Вспомни о своем Язоне. — Грей имел в виду восьмилетнего сынишку Харта. — Только представь себе на мгновение, что твоего мальчика похитили и ему угрожает опасность.

Харт мрачно пожал плечами и ничего не ответил.

Грей обратил свое внимание на Ника.

— Ник?

— Я свое амплуа знаю. Я буду ее другом и спасителем.

— Только чересчур не войди в роль.

Грей уже собрался уходить, когда Ник позвал его.

— Почему ты не расскажешь нам с Хартом, о чем вы беседовали с мисс Вейман?

— А что бы ты хотел знать?

— Ну… хотя бы для начала, как она выглядит.

— Испуганной, наивной, невинной овечкой…

— И ты по-прежнему думаешь, что она застрелила Джила?

— Один короткий разговор с ней меня еще ни в чем не убедил.

— И все же? — не отставал Ник. Грей чертыхнулся.

— Я был бы последним дураком, если б поддался скромно потупленным глазкам и милым улыбкам… Но я далеко не дурак.

— Это я знаю, — вздохнул Ник.

— Вот и хорошо, что ты меня понял. А теперь простите меня, господа.

Грей с шумом захлопнул дверь, вызвав недоумение у своих компаньонов. Харт покачал головой и произнес:

— Никогда не видел его в таком настроении.

— Я тоже, — согласился с ним Ник.

— Что на него нашло?

— Может быть, я догадываюсь… — начал было Ник, ероша свои густые волосы.

— О чем?

— Нет, нет. Я, должно быть, ошибся. — Ник посмотрел на закрытую дверь и скорчил гримасу, в его глазах заплясали хитрые огоньки.

— Поделись со мной своей догадкой, — обиженно потребовал Харт.

— Бедный Грей… — Ник засмеялся. — Знаешь, Харт, я никогда раньше не произносил этих слов.

— Каких?

— Бедный Грей…

Харт тяжело вздохнул, глядя на огонь в камине. Он мечтал о том, чтобы оказаться сейчас в кругу своей семьи в Кенте. Ему совсем не хотелось находиться здесь, так далеко от супруги и сына, и принимать участие в этой странной авантюре.

4

Путешествие на виллу мистера Грея оказалось не очень приятным. Моросил мелкий дождь, а с Бристольского канала подступал белой пеленой туман. Где-то после Редстока мистер Грей покинул своего верхового жеребца и попросил разрешения у Деборы скрасить своим обществом ее одиночество в карете.

— Мерзкая погода, — произнес он, занимая место напротив нее и резким движением стряхивая со шляпы дождевые капли. В ответ на ее улыбку он попытался пошутить: — Извините за мое вторжение, мадам, но мой конь так же не хочет утонуть в этой грязи, как и я. А если б он нес меня на себе, это случилось бы неизбежно.

Грей устроился в углу кареты, опершись рукой о сиденья. Он старательно хранил на лице слегка извиняющуюся улыбку, но мысли его были далеко не так приятны, как выражение его лица. Меньше всего ему хотелось находиться с ней рядом. Он должен был настраивать себя против нее, разжигать в себе злобу, а не расслабляться в ее обществе. Верхом на лошади, за окном кареты он чувствовал бы себя в большей безопасности от ее вредного влияния.

Непредусмотренная встреча совсем вывела его из себя. К счастью, мисс Вейман не могла об этом догадаться. На пути через Редсток, при переправе через Белый Харт, Грея узнала и горячо приветствовала леди Памела Беккет, закадычная подруга прекрасной Елены. До сих пор ему не приходило в голову, что владения Беккетов располагаются недалеко от Уэлса. Вполне возможно, что ее муж, маркиз, прибыл сюда на начало охотничьего сезона вместе с толпой гостей. Могли возникнуть вопросы: что делает Грей в этих местах и карету какой леди он сопровождает?

Дебора поняла его плохое настроение по-своему.

— Не расстраивайтесь, мистер Грей. Вы не отвечаете за погоду в Англии.

У нее самой было невесело на душе. Она предчувствовала, что дождь продлится не менее недели, и ей сразу же придется проводить время с ученицей в закрытом помещении, как следует не познакомившись с ней.

— Все-таки часть вины лежит на мне, — произнес Грей. — Мой старый лакей Фарли, страдающий люмбаго, предсказывал перемену погоды к худшему. Его болезнь — это верный барометр. Я его не послушался и поторопился вывезти вас скорее из Бата. А там вовсю теперь светит солнце. И еще мне так неудобно, что я стесняю вас в карете.

Он нравился ей. Особенно нравилось Деборе его истинно джентльменское отношение к простой наемной служащей. Ее тронула забота, которую он проявил к ней в самом начале пути. Горячие кирпичи были положены на пол кареты под ноги. Сверху ее колени укрыли теплым мягким пледом. Мистер Грей обладал ценнейшим мужским качеством — в его обществе женщина сразу чувствовала себя женщиной — слабым, но защищенным мужчиной созданием. Как должна быть счастлива Мэг, имея такого доброго заботливого брата. Чуть наклонившись вперед, она прошептала, вкладывая в эти слова всю серьезность охватившего ее чувства:

— Не вините себя за то, что не зависит от вас. Мой совет — выбросьте все дурные мысли из головы.

Он посмотрел на нее так странно, что Дебора отпрянула. Дурачит ли она его? Не очередная ли это уловка прожженной авантюристки? Какую игру она с ним затеяла? Грей решил устроить ей еще одну проверку.

— Жалею, что упустил одну важную вещь. Я должен был попросить у мисс Хейр для вас горничную в качестве компаньонки.

— Я уже не в том возрасте, мистер Грей, чтобы мне требовалась дуэнья для охраны моей нравственности. К сожалению, я уже не весенний цветок.

Как она доверчива! Сама судьба толкает ее в его руки. Все обстоятельства против нее. Дай Бог, чтобы ему не было потом стыдно за себя, чтобы он не пожалел о своих поступках. Но все делается ради Квентина. Ради несчастного, похищенного ею мальчика.

А она, глядя на своего спутника, погруженного в раздумье, все больше проникалась к нему симпатией. Могла ли она довериться ему до конца? Раскрыть свое настоящее имя, поделиться тайной, тяжелым камнем лежащей на сердце? Нет! Она не имеет права взваливать на плечи постороннего человека такую ношу, да и скорее всего он ей не поверит. Пусть лучше она останется миссис Деборой Морней, а Квентин будет хотя бы пока скрыт от лорда Кендала.

— Вы замерзли или волнуетесь? — прервал ее размышления Грей.

— Я не люблю переезжать с места на место.

— Таковы неудобства вашей профессии. Дети вырастают, взрослеют…

— Да, вы правы, — согласилась с ним Дебора.

Проезжая крошечный городок Уэлс, Дебора взглянула в затуманенное каплями окно. Это был последний населенный пункт на их пути.

— Городок очень живописен, — сказал Грей. — Здесь множество древностей и прекрасный средневековый собор.

— Его я уже успела изучить.

— Тогда мы изучим местный трактир. У нас есть естественные потребности, кроме того, вы, вероятно, голодны…

— Мы с девочками часто посещали этот город, но в трактир мы, естественно, не заглядывали.

Она вообразила себе, что могло представлять из себя подобное заведение — пристанище для пьяниц и грязного разврата. Но она не могла возразить против получасовой остановки в этом притоне. Все было естественно и обставлено с предельной вежливостью. Грей проводил ее через заднюю дверь, чтобы избавить от нескромных взглядов и грубых выражений на конюшенном дворе.

Комнатка, которую предоставил ей хозяин, была уютной, в ней было все, что требовалось для женщины.

— Запритесь покрепче, — посоветовал Грей, удаляясь.

Она сбросила с себя отсыревшее платье и полностью отдалась ласковому теплу камина. В жизни на долю Деборы выпало немало испытаний, но ни разу ее работа в качестве гувернантки не начиналась с такого заботливого обращения. Ее сердце переполнилось благодарностью. «Может быть, действительно он хотел поцеловать меня тогда в гостиной мисс Хейр? — подумала она. — Или это была проверка моей нравственности?»

Совсем недалеко за крышами, блестевшими от дождя, находилось убежище Квентина. Стоит только пересечь лужайку, и можно, подняв голову, увидеть окошко комнаты, в которой он живет. Пока все складывалось отлично. Они будут почти рядом.

Дебора совсем согрелась и от тепла и от успокаивающих мыслей. В дверь постучали. По привычке нацепив очки и напялив чепец, она открыла дверь хозяину гостиницы, который принес поднос с чаем и булочками. Но к ее удивлению, за спиной хозяина маячила фигура леди — совершенное воплощение элегантности. Тонкий стан был обтянут бархатом и черным шелком, изящную шляпку украшали перья заморских птиц.

— Я заметила вас через окно кареты, мисс Вейман, — произнесла леди Памела. — И сочла бы невежливостью не нанести вам визит.

Дебора вздрогнула, словно ее ударили. Голос Памелы был ей знаком. Она слышала его на приемах в парижском посольстве и на пикнике для детей дипломатических семей.

Леди Памела Беккет бесцеремонно протиснулась мимо Деборы в узкую комнатушку, брезгливо оглядела жалкую обстановку и задала вполне естественный вопрос:

— Почему вы, моя дорогая, смотрите на меня как на привидение? Неужели я вас испугала? Я хотела пригласить вас в наше имение на завтрашний пикник.

Дебора мучительно искала выход из создавшегося положения. Без помощи мистера Грея она никогда не избавится от этой дамы. Собравшись с духом, Дебора начала было светскую беседу:

— Какая радость встретить вас в этих отдаленных краях. Но я не распоряжаюсь своим временем, я всего лишь гувернантка, и мой наниматель…

Леди Беккет рассмеялась и шутливо погрозила Деборе пальцем.

— Не надо мне говорить, что ваш наниматель держит вас в страхе и строгости. Он никогда не откажет в любой моей просьбе. Мы с лордом Кендалом весьма близки благодаря нашей общей подруге леди Елене Перрин. Я, конечно, слишком много болтаю, но вам, мисс Вейман, и так, наверное, все известно о Кендале и Елене…

Как только было упомянуто имя лорда Кендала, Дебору словно ударило молнией. Рот ее пересох, язык прилип к гортани.

Между тем леди Памела приблизилась к камину, чтобы жаркий огонь согрел ей спину.

— Я издали узнала его жеребца Юпитера. Эрл бережет его как зеницу ока и заботится о нем как о любимой женщине… Но какими бы важными делами ни был занят Кендал, он не увильнет от моего приглашения на наше маленькое празднество. Разумеется, для него найдется пара, соответствующая его положению… Вы поможете мне убедить его стать нашим гостем?

От леди Памелы и от камина исходил жар, который никак не действовал на Дебору. Она оледенела.

— Как удачно получилось, что я выглянула из окошка экипажа и заметила Грея, я хотела сказать, лорда Кендала, сопровождающего под дождем вашу карету на Юпитере. Меня разбирает любопытство, почему он следовал за вашим экипажем? Успокойтесь, моя милочка, сядьте, угостите меня стаканчиком горячего вина. Местный конюх уже подготовил отличное стойло для Юпитера, но почему-то назвал его хозяина мистером Греем, хотя я знаю, что это лорд Кендал.

Дебора уже успела одеться, только непросохший плащ с трудом налезал на нее.

— Я тороплюсь, может быть, вы сами пригласите лорда Кендала на пикник? А я с вами прощаюсь.

Глаза леди Памелы округлились в изумлении.

— По-моему, вы случайно надели кучерской плащ.

— Свой я оставила в экипаже. Закутавшись в чужое грубое одеяние, Дебора сбежала по лестнице. Она попала в капкан и должна выбираться любой ценой. Разговор Грея с Ником, который происходил в это время в соседней комнате, закончился, и они тоже вышли в коридор. Нелепый силуэт в длинном кучерском плаще мелькнул перед их глазами, но не привлек внимания ни одного из братьев. Охотничий нюх на этот раз подвел Грея. Он бы мог легко догнать Дебору в переплетении деревянных лестниц, где она все время спотыкалась в длиннополом плаще. Но вместо того чтобы поинтересоваться странной фигурой, он постучал в дверь комнаты Деборы и тут встретился лицом к лицу с Памелой.

— Грей, ваша спутница вела себя очень странно.

— Где она? — Его тон был далек от обычной любезности.

Леди Памела не верила своим глазам. Ей еще не приходилось сталкиваться в своей жизни с разбойниками, но в данный момент лорд Кендал был похож на одного из подобных джентльменов «длинных ножей».

~ Мисс Вейман была немного не в себе.

— Черт побери, куда она подевалась?

— Вероятно, пошла искать вас…

Резко повернувшись на каблуках, Грей покинул комнату Деборы. Он резким окриком поднял Харта и Ника с их удобных кресел.

— Харт, расплатись по счету. Ник, вели готовить наших лошадей. Начинается настоящая охота.

Прикрывая плащом свои скудные пожитки, Дебора углубилась в лабиринт узких кривых улочек древнего Уэлса. Ее тянуло в тот дом, где скрывался Квентин, но, как всякая птица, уводящая охотника от гнезда, она, повинуясь этому инстинкту, старалась обмануть лорда Кендала, запутать его, увести в неверном направлении. Обстоятельства способствовали ей. Это был торговый день, и, несмотря на непогоду, городок кишел приезжими — крестьянами и торговцами. К тому же она изучила Уэлс досконально.

— Держи воровку!

Дебора оглянулась, заслышав громоподобный крик Кендала, который выскочил из таверны. Прохожие остановились, начали поглядывать по сторонам, но уличные торговцы не спешили покидать навесы, под которыми был разложен их товар, и бежать на помощь незнакомцу, как бы властен ни был его голос.

Задрав повыше юбки и плащ, Дебора перепрыгнула через глубокую лужу, протиснулась между двумя ларьками и устремилась к соборной паперти. Ей пришлось пробежать через всю площадь, и, когда она добралась до решетки, ограждающей церковную территорию, силы совсем оставили ее. Она встала неподвижно под массивной аркой церковных ворот, изображая нищенку, просящую подаяния. Сохранять неподвижность стоило ей величайшего нервного напряжения. Никакие связные молитвы не приходили ей на ум, но Бог, очевидно, услышал ее отчаянную мольбу, потому что нищие потянулись к дверям храма, и она смешалась с ними. Сбросив на землю тяжелый плащ, привлекавший теперь ненужное внимание, она выдернула булавку, которая придерживала на голове муслиновый чепчик. Чепец с ленточкой, булавка и очки — все исчезло в ее карманах. Дебора с силой тряхнула головой, освобождая волосы от пудры. Локоны рассыпались по ее плечам. Преображенная Дебора проскользнула в собор.

Рыночная разноголосица не проникала сюда сквозь толстые каменные стены древней постройки. Цветные росписи потолка парили где-то высоко у нее над головой, а под ногами, под тяжелыми плитами покоился прах епископов и рыцарей старых времен, давно погрузившихся в вечное молчание. Небольшая группа посетителей собралась вокруг священника, что-то рассказывающего об особенностях архитектуры и истории храма. Хотя говорил он совсем негромко, слабое эхо повторяло каждое его слово. За шесть веков эти стены увидели и услышали многое, о чем сами могли бы поведать.

Первые же шаги Деборы по каменным плитам заставили священника обернуться в ее сторону. Бормоча извинения, которые никто не расслышал, она поднялась на цыпочки, чтобы не стучать каблуками. Двигаясь медленно и осторожно, она углублялась под главный купол нефа. Она была уже близко от кучки экскурсантов, окруживших священника, как двери внезапно распахнулись, и волна осеннего сырого ветра, пахнущего дымом от горящих в каминах дров и опавшей листвой, ворвалась в храм.

Не ускоряя шагов, Дебора все ближе подходила к экскурсантам, лишь чуть изменив направление, чтобы в поле ее зрения попала и западная стена церкви. Ее сердце словно бы совсем перестало биться. Лорд Кендал стоял, уперевшись руками в бедра, и методично ощупывал взглядом все помещение. Он, конечно, выискивал очкастую даму в чепце с ленточками. На таком расстоянии он не мог узнать Дебору.

— Вы должны обратить внимание на особо тонкую резьбу на этих сводах, — говорил священник.

Все глаза одновременно и послушно поднялись вверх. Дебора воспользовалась этим моментом и протолкнулась в самую середину группы. Когда Грей приблизился и стал скользить взглядом по лицам, колени у Деборы задрожали. Ей не приходило в голову обратиться к кому-нибудь из соседей за помощью. Магистрат и констебли не примут ее вздорных обвинений. Что значат ее слова против слов самого лорда Кендала! И тогда Квентин будет полностью отдан во власть своего опекуна. Нет, она не должна позволить, чтобы это произошло.

Она немного успокоилась, когда Грей пересек неф по направлению к северному входу, но когда там к нему присоединился темноволосый джентльмен и они начали о чем-то шептаться, то Дебору вновь охватила паника. Теперь их уже двое!

— Пожалуйста, сюда, леди и джентльмены! — С некой неприязнью священник-гид поглядел на двух одиноких мужчин, которых явно не интересовали достопримечательности храма и его вдохновенный рассказ. Он повел группу как раз в их сторону к северным воротам.

— Взгляните на рыцаря!

— Что? — очнулась Дебора и с недоумением посмотрела на женщину, которая заговорила с ней.

— Последите-ка за этим рыцарем! — повторила женщина. — Вот там на часах. Скоро часы будут бить и фигурки начнут двигаться.

— Мейвис! Не докучай юной леди своей болтовней, — добродушно одернул ее супруг.

Мейвис или не слушала своего мужа, или была немного туга на ухо.

— Смотрите, рыцарь поднял копье! Какие чудесные фигурки и как передвигаются! Как вы думаете, там внутри ими кто-то управляет?

Дебора следила за перемещением фигур на курантах, в то же время ощущая, как за ее спиной лорд Кендал и его сообщник обыскивают все потайные уголки под готическими арками в северном и южном боковых притворах. Она знала, в каком направлении идут их поиски, по громкому стуку подкованных сапог, нарушающих церковную тишину. Для этих джентльменов, вероятно, не существовало ничего святого и никаких правил приличий. Звякнул колокольчик.

— До чего же здорово! — ахнула Мейвис.

Сразу же вслед за ее восклицанием миниатюрный рыцарь распахнул дверцу над циферблатом механических часов. У Деборы перехватило дыхание. Лорд Кендал внезапно появился у входа в поперечный неф готического собора, и его орлиный хищный взгляд поочередно впился в лица всех присутствующих женщин. В смешной попытке сделать себя ниже ростом, Дебора слегка согнула колени.

— Я говорила вам, что его собьют с ног, этого рыцаря. Его место займет другая фигура, — тараторила Мейвис, гордясь своей осведомленностью о диковинных игрушках.

Раздались аплодисменты. Священник взглядом заставил Мейвис попридержать язык и продолжил тоном лектора.

— Куранты действуют безотказно с четырнадцатого века. Будьте добры обратить ваше внимание на две маленькие дверцы над циферблатом.

Дебора кивала каждому его слову, изображая величайшее внимание. Ей удалось заметить краем глаза, что Кендал подал какой-то сигнал своему сообщнику, проходя под резной аркой в боковой придел. Тут она потеряла его из виду. Между тем темноволосый мужчина пересек неф и занял позицию у западной стены как раз между двумя выходами. Но еще не все потеряно. Один шаг в боковой придел, быстрый, мгновенный поворот налево, и она достигнет своей цели. Там, под входом на балкон, есть множество маленьких комнатушек. Обычно эта часть собора не посещается публикой и там легко спрятаться. Для Деборы время тянулось невыносимо медленно. Когда священник наконец приблизился к концу своего повествования и направил свои стопы к каменной кафедре, Дебора приступила к активным действиям. Сделав глубокий вдох, она, не раздумывая, решительно шагнула в боковой придел. Вдруг за ее спиной послышались чьи-то шаги. Повинуясь безотчетному порыву вдруг нахлынувшей на нее отчаянной храбрости, Дебора резко обернулась в надежде на то, что тусклое освещение и произведенные ею перемены в своей внешности обманут ее противника. Она шагнула прямо ему навстречу.

— Прошу прощения, мадам, — произнес Грей, преграждая ей дорогу.

Дебора сделала вид, что не заметила его слов, и продолжила свой путь. Ее взгляд был устремлен на дверь, которая находилась впереди нее. Грей шагал рядом с ней.

— Сэр, туда нельзя, — послышался голос священнослужителя.

— Черта с два! — заорал Грей. — Дебора! Я знаю, что это ты!

Ее нервы не выдержали, и она рванулась вперед.

— Дебора! — Это был не крик, а вопль. Рык бешеного разъяренного зверя.

Уже не оставалось шансов спрятаться, не было времени придумать какой-либо новый план действий. И она помчалась по лестнице вверх, в помещение капитула, нарушая святость этого места, на бегу сбрасывая на пол книги и пергаменты, задевая их юбками. Это замедляло ее бег, но зато создавало препятствия для преследующего ее Грея. Спускающиеся им навстречу клирики в испуге шарахались от них, прижимались к шатким перилам, уступая им дорогу. Она слышала, как Грей посылал на их ни в чем не повинные головы проклятия.

С бешено колотящимся сердцем к жжением в груди Дебора добралась через боковые ворота на свежий воздух. Здесь уже не было тумана, который мог укрыть ее от преследователей, не было ни таверн, ни лавок, куда можно было забежать, а потом выскочить через черный ход. Она оказалась в церковных владениях, где жили священники, среди рядком выстроенных коттеджей с черепичными крышами и маленькими аккуратными садиками. Нигде не было видно ни души. Или все священники углубились а молитвы, или отправились наводить порядок после погрома в своем капитуле. Все сильнее в ней росло убеждение, что все потеряно, что конец настал. И это, в свою очередь, вызывало в ней чувство протеста и желание бежать и бежать, спасая свою жизнь, как бы ни был извилист и тернист путь к спасению.

Дебора не слышала за спиной шума погони, но, оглянувшись, она увидела, что какие-то мужчины возятся с двумя верховыми лошадьми. Они поправили упряжь и уже готовились вскочить в седла. В их действиях не ощущалось спешки. Это означало их уверенность в том, что она от них не уйдет. Страх придал Деборе новые силы. Ее каблуки дробно застучали по булыжной дорожке, и она проскочила через главные ворота с таким ощущением, словно пересекала финишную линию.

И тут она увидела его. Он подъезжал к ней на своем громадном жеребце. По мере того как Грей приближался, она отступала. Он не бросался на нее, не хватал, не бил, не мучил. Он лишь неотвратимо наступал на нее. Дебора заметила, что с другой стороны к ней приближаются еще два всадника. Один черноволосый, а другой столь похожий на лорда Кендала, что сразу становилось очевидным, что это его родственник. Значит, их теперь трое против нее одной. Убегать уже не было смысла. Дебора слышала за спиной металлический лязг копыт о булыжники. Еще секунда, и они окружат ее, возьмут в кольцо. Она предпочла встретить негодяев лицом к лицу.

Всадники возвышались над ней — особенно Грей на своем громадном Юпитере. Дебора смотрела только на него. Его спутники для нее просто не существовали. Она ясно видела его лицо — глаза, губы, — но не узнавала в нем прежнего очаровательного мистера Грея. Взгляд всадника был холоден и жесток. Он управлял конем умело и властно, но для этого благородного и чуткого животного он был не другом, а только хозяином. Он производил впечатление человека, знающего себе цену, знающего все на свете. Одного только он не знал — где сейчас находится Квентин! Иначе незачем было разыгрывать перед Деборой этот устрашающий спектакль. Грей наклонился, протягивая ей руку.

— Вы доказали, что отлично умеете бегать. Давайте на этом и закончим. Не усугубляйте свое и так плохое положение. Возьмитесь за мою руку, и в седло!

Дебора была актрисой не худшей, чем он актером. Опустив глаза, она сделала вид, что готова зарыдать.

— Пожалуйста, — всхлипнула она. — Не трогайте меня!

Она полезла в карман словно в поисках носового платка.

Ее пальцы нащупали в кармане чепец с длинной булавкой. Всадники топтались у нее за спиной. Она слышала цоканье копыт их коней по камням. Кендал чуть ослабил поводья.

Внезапно, молниеносным движением, Дебора вонзила булавку в бок жеребца. Прыжок испуганного животного был непредсказуемо безумен. Грею только чудом удалось удержаться в седле, а она проскочила под страшными, вздыбленными копытами и вновь обратилась в бегство.

На дороге было какое-то движение — большей частью фермерские телеги, направляющиеся на рынок. Ее мозг исчерпал уже все идеи. Только слепой инстинкт руководил ею. Экипаж, управляемый пьяным кучером, не боящимся сломать себе шею, мчался на нее с бешеной скоростью. Словно окаменев, Дебора стояла, не в состоянии двинуться с места, а когда он был уже в нескольких шагах, сознание покинуло ее, и она упала на землю, под копыта лошадей.

Успевший за считанные мгновения оказаться рядом, Грей поднял ее с земли, а кучеру удалось осадить свою упряжку. Разговор Грея с кучером продолжался довольно долго, и Дебора постепенно пришла в себя.

— С леди случился припадок, — объяснил Грей собравшейся толпе.

Когда она почувствовала, что его пальцы обхватили ее шею, касаются ее кожи, Дебора открыла рот, чтобы издать крик отчаяния, но из ее горла не вырвалось ни звука. Затем ее сознание снова погрузилось в темноту.

5

Дебора очнулась словно после сна, вызванного каким-то дурманящим снадобьем. Ощущение реальности медленно возвращалось к ней. Она чувствовала ровную поступь лошади под собой. Голова ее покоилась на мужском плече. Мужские руки и бедра крепко сжимали ее. Дебора с трудом разлепила ресницы. Грей вез ее на своем Юпитере. Она попыталась оттолкнуть его, но тут же поняла, что ее руки связаны за спиной. У нее вырвалось грубое проклятие. Руки, поддерживающие ее, сжались еще крепче, как клещи, но Дебора неустрашимо продолжала сражение, и сила ее противника только подстегивала желание борьбы с ним.

Дрожащая, задыхающаяся от злобы и страха, она пустила в ход каблуки своих ботинок.

Ее беспорядочные удары не достигли цели, зато пострадали лошадиные бока. Юпитер заметался из стороны в сторону, заржал, взбрыкнул, и только уверенная рука Грея уберегла их от падения. Дебора чувствовала, что ее легким не хватало воздуха — так давил на ее грудь своим локтем Грей. Он легко мог сломать ей ребра. Вжав голову в плечи, она вдруг резко распрямилась и затылком нанесла ему удар снизу в подбородок. Руки, сжимавшие ее, ослабели, конь встал на дыбы, и Дебора свалилась с него. Вывернувшись так, что одно плечо и бедро приняли на себя весь удар, она успела перекатиться через пространство, где молотящие беспорядочно в воздухе копыта неминуемо превратили бы ее в кровавое месиво. Лежа на мокрых камнях, она с жадностью глотала сырой воздух.

Услышав звяканье шпор, поползла в сторону, не обращая внимания на боль в ушибленной груди, потом с адской ненавистью в глазах, покачиваясь, встала на ноги. У нее был не один, а трое противников. Темноволосый придерживал лошадей за уздечки, а двое других, спешившись, надвигались на нее. Широко расставив руки, они захватывали ее в кольцо.

— Твоя девчонка задала нам жару, — сказал младший из мужчин со смехом. — Надеюсь, это тебя развлекло, Грей? Я-то сперва тосковал, что все обойдется скучно и буднично. Почему она продолжает драться, хотя знает, что не может победить? Грею было не до шуток.

— Не пойму, в чем дело. Если только на ней лежит столько грехов, что ей нечего терять.

Дебора огляделась в поисках возможностей для бегства. На горизонте виднелась цепь холмов. По сторонам дороги рос шиповник. За живой изгородью простирались фермерские поля, уже убранные, с пропитанными дождем скирдами. Дорога на этом участке представляла собой просто две колеи для крестьянских телег. Сумерки быстро сгущались. Скоро все станет совсем невидимым в темноте. Дебора обратила взгляд на спешившихся мужчин.

Когда младший из них начал обходить ее, она рванулась прочь и побежала. Грей догнал ее еще до того, как она начала продираться сквозь шиповник. Дебора запуталась, споткнулась, его колено уперлось ей в спину, а сильная рука, схватив за волосы, потянула ее голову назад, чуть не сломав ей шею. Другая его рука взметнулась вверх, готовая нанести сокрушительный удар. Каждый нерв, каждая клеточка ее тела ожидали этого удара кулаком. Но Грей сдержался. Когда миновала секунда-другая, Дебора попробовала шевельнуться, чтобы ослабить унизительное давление его колена в спину, но он так дернул ее за волосы, что она чуть не лишилась их совсем.

— Да! Доставила ты мне хлопот…

Его глаза сузились от гнева до отвратительных щелочек. Ей никогда еще не приходилось испытывать в жизни такого страха. «Милый» мистер Грей скинул с себя маску и обнажил свою звериную сущность. Ждать пощады от этого мерзавца было бесполезно. Когда он сочтет для себя нужным, то расправится с ней без малейших колебаний. Одна надежда — оттянуть час расправы и попытаться воспользоваться этим промедлением. Издав чуть слышный стон, Дебора обмякла как тряпичная кукла.

— Так-то лучше, — сказал Грей, рывком ставя ее на ноги. — Попробуешь выкинуть еще какую-нибудь из своих штучек, я выдавлю всю твою кровь по капельке.

— Грей, послушай!

— Заткнись, Ник!

Дебора почувствовала, что между этими двумя людьми происходит какой-то разлад. Она посмотрела на того, кого Грей назвал Ником. Могла ли она при определенных обстоятельствах рассчитывать на него как на союзника? Вряд ли. Скорее всего он просто желает держаться по возможности в стороне. Темноволосый был очень мрачен и выглядел истинным злодеем. С его стороны нечего было ждать помощи.

С равнодушной жестокостью Грей толкал и тянул ее через выбоины, заполненные водой, колючие кусты и грязь к своему коню. Ее стоны никак не действовали на него. Он поставил ее прямо перед мордой разгоряченного жеребца. Казалось, что даже глаза коня излучают ненависть. Сквозь оскаленные зубы вырывалось горячее дыхание. Грей взобрался на Юпитера, а Ник приподнял Дебору и посадил впереди всадника. Ей была отвратительна эта близость. Беспомощная, со связанными запястьями, она увенувшись, вернул ее в прежнее положение.

— Не ерзай и не дергайся! — шепнул он ей на ухо. — Иначе я перестану обращаться с тобой как с приличной дамой.

Дебора была изумлена. Он еще смеет говорить о хороших манерах! Заглянув ей в лицо, подмигнул и, расхохотавшись, пришпорил коня.

Короткий путь до ближайшей фермы показался Деборе длинной дорогой в ад. Туго связанные руки затекли, плечо нестерпимо болело от ушиба. Когда ее спустили с лошади, она зашаталась и не смогла самостоятельно сделать ни шагу. В ноге, вероятно вывихнутой, при малейшем движении возникала резкая боль.

Ее обидчик, спешившийся первым, выглядел, наоборот, свежим и полным энергии, как будто не было ни изнуряющей погони, ни схватки в колючих зарослях шиповника. Даже его одежда почти не пострадала. Ко всем ее переживаниям добавилось еще и унижение оттого, что их противостояние, закончившееся ее полным поражением, на него не произвело никакого впечатления и никак не повлияло на его внешний вид.

Пока Грей снимал ее с лошади, она слышала, как он отдает распоряжения своим помощникам мягким спокойным голосом, и в его произношении угадывались интонации вполне образованного, воспитанного человека. Со злобной язвительностью она подумала, как лжив, обманчив мир, какие звери прячутся под маской благовоспитанных людей. Поскольку от него исходила вся инициатива, Дебора догадалась, что Кендал был главным в этой компании. Из их обмена репликами она кое-что узнала. Темноволосый мужчина, своим мрачным видом напоминающий палача, звался Харт. В то время как Ник повел лошадей в стойла в каменном низком амбаре, Харт отпер дверь жилого дома и зажег там свет. Тем временем ее похититель оказал ей такую милость, что развязал ей руки.

С ее стороны было проявлением гордости не обращать внимания, какие ужасные следы оставили эти веревки на ее нежной коже. Она не желала от него никакого проявления сочувствия или заботы. Повернувшись к нему спиной, она оглядела помещение и была поражена. Это была примитивная лачуга, не приспособленная для человеческого жилья. Глубоко врытая в сырую почву землянка была наспех прикрыта прохудившейся соломенной крышей. Несколько окон, находящихся на уровне земли, были накрепко заколочены досками.

— Так вот каков ваш дворец, лорд Кендал!

Ей не хотелось открывать перед ним хоть малейшую слабость, но все же изумление ее было так велико, что голос ее предательски дрогнул.

Он взял ее за локоть и повернул лицом к себе.

— Для моих целей эта вилла вполне пригодна, мисс Вейман.

Она яростно избавилась от его цепкой хватки.

— Меня зовут миссис Морней, и вы это прекрасно знаете!

— Леди Беккет так не думает!

— Леди Беккет не знает меня.

— Бесполезно спорить, Дебора! Мой кучер опознал вас.

— Кучер?

— Тот самый, которого я послал встретить вас в Дувре.

— Я Дебора Морней, вдова. Мисс Хейр может засвидетельствовать это. Вы совершили грубую ошибку, не говоря уже о неподобающем поведении по отношению к женщине.

Грей снял перчатку и провел пальцем по ее щеке, где оставались следы высохших слез. Дебора отдернула голову.

— Будь осторожной. А то я поддамся искушению кое-что проверить из того, о чем ты толкуешь.

— Что вы задумали?!

— Простую вещь. Мисс Вейман должна быть девственницей, а миссис Морней, как известно, побывала замужем.

Он лукаво прищурился, наблюдая, как краска заливает ее лицо. Дебора метнулась от него подальше в глубь комнаты, а ей вслед раздался его издевательский смех.

Худшей тюрьмы для себя она не могла представить. Три кривых стула и голый шаткий стол. Вдоль одной стены располагалась длинная, ничем не прикрытая скамья. Под наглухо забитым окошком был каменный умывальник, но было не понятно, как туда подавалась вода. На полу перед чугунной печкой грудой были свалены закопченные котелки и покрытые жирной грязью кружки и тарелки.

Харт не без усилий разжег пару чадящих масляных ламп, в свете которых вид этого мрачного человека со спутанными черными волосами заставил Дебору содрогнуться. Она никогда не считала себя смелой, но все-таки надеялась, что в трудных обстоятельствах сможет сдержать свои эмоции. На этот раз мужество, кажется, совсем покинуло ее. У нее всегда раньше находилось верное оружие против собственных страхов — она сама нападала первой, наполняясь гневом и возмущением. Но ее гнева не хватало сейчас, чтобы пересилить ужас, внушаемый ей ее похитителем.

— Садись! — прозвучал грубый приказ из уст лорда Кендала.

Какое-то мгновение она еще колебалась, но решив, что новая ссора с ним не принесет никакой пользы и не облегчит ее положения, Дебора выбрала один из стульев и опустилась на него, чувствуя безмерную усталость.

— Я требую, чтобы вы объяснили ваше возмутительное поведение!

Грей уселся напротив нее. Она предпочла бы, чтобы он сел подальше. Если его костюм, за исключением забрызганных грязью сапог, был почти безупречен, то ее платье смялось и испачкалось настолько, что впечатление было такое, будто она провела в нем несколько ночей под забором.

И все-таки она заговорила, как ей показалось, достаточно твердо.

— Перемена в вас, мистер Грей, или, вернее, лорд Кендал, может ошеломить любого. День вы начали как добропорядочный джентльмен. К вечеру вы превратились в злого демона. Думаю, что я имею право знать причину такой метаморфозы.

Он ответил ей вполне спокойно.

— Я могу сказать нечто подобное и про вас. Вы начали день как средних лет гувернантка, а сейчас посмотрите на себя! Я предоставляю вам право объясниться первой.

Собираясь с мыслями, Дебора облизала пересохшие губы.

— Родители и опекуны всегда имеют предубеждение против молодых гувернанток. Я старалась выглядеть старше своих лет. Вот и все мое объяснение.

В эту минуту в помещение вошел Ник. Он мельком взглянул на Дебору и занялся вместе с Хартом попытками разжечь огонь в печке. Какая-то тень симпатии промелькнула в его глазах, но Дебора решила не тешить себя иллюзиями.

Когда ее взгляд вновь столкнулся со взглядом Кендала, она испытала неловкое ощущение, что он обладает способностью угадывать ее мысли. Чтобы как-то отвлечь его, она продолжила свои признания.

— В одном вы правы. Когда леди Беккет, так она назвалась, вошла ко мне, то приняла меня по ошибке за кого-то из своих знакомых. Вы можете представить себе мои чувства, когда она сообщила мне, что человек, которого я считала простым джентльменом по имени Грей, не кто иной, как сам эрл Кендал.

О, я могу легко представить, что вы почувствовали, — вставил Грей не без сарказма.

— Откуда я могла знать, что вы собираетесь делать со мной? Джентльмены, принадлежащие к таким странным клубам и обществам… Земля полнится слухами. Все, что я знала о вас, это то, что вы распутник, вольнодумец или даже… хуже.

— Член тайных обществ?

— Где творятся ужасные дела… сатанинские литургии. Я знаю, их больше не существует, но … на их месте могли появиться другие.

Это не было полной неправдой. Такие клубы возникали в аристократической среде, и разговоры о них ввергали в дрожь добропорядочных девушек и их мамаш. Распространялись слухи, что великосветские развратники заманивали туда невинных дев, проделывали с ними самые непотребные позорные действа, а после продавали египетским пашам в их гаремы. Дебора скептически воспринимала эти россказни, но сейчас ей было выгодно притворяться, что она глубоко верит в их подлинность.

— И по этой причине ты выскочила из норы и помчалась от меня прочь, как вспугнутый кролик? Ты заподозрила во мне распутника, выискивающего своих жертв среди школьных учительниц среднего возраста?

В его изложении ситуация выглядела достаточно нелепой, но раз уж версия событий выдвинута, надо было ее держаться.

— Я не знала, зачем я вам понадобилась. Я боялась за свою жизнь.

Лучше предстать перед ним тупой, чем хитрой. В этом, может быть, ее единственный шанс на спасение.

— Вот как? Тогда почему же ты не кричала, не звала на помощь? У тебя было столько возможностей. Целая толпа клириков встала бы на защиту твоей нравственности. Тем более мы находились в святом месте.

Дебора потупилась.

— А что значит мое слово против вашего? Я простая женщина. Вы дворянин. Только перед Богом мы все равны, но не в глазах людей. Я дала бы им только повод для насмешек.

— Я начинаю догадываться, что у тебя уже был подобный опыт… И в сходной ситуации ты потерпела поражение. Кто ты, Дебора Вейман? Я знаю, что в дом к Джилу тебя направила мисс Хейр. А где ты была до этого?

— Я уже говорила вам не раз… В Ирландии, вместе с моим покойным мужем. А кто такой Джил?

Его холодные голубые глаза сверлили ее насквозь. Ей хотелось отвести в сторону взгляд, но этим она могла выдать себя.

— Так или иначе, — сказал Грей, — но правды я от тебя добьюсь.

Дебора поняла, что ей дана отсрочка в исполнении приговора. Она попыталась ее использовать. В это время Ник отошел от очага, чтобы собрать еще щепок и торфа.

— Мистер… — обратилась к нему Дебора.

— Зовите меня просто Ник, — сказал юноша добродушно. — И не надо никаких церемоний. Хотите, я принесу вам стакан вина? Мне кажется, вы в этом нуждаетесь. Старина Харт сейчас что-нибудь подогреет поесть. Я уверен, что у вас с самого утра не было крошки во рту.

Контраст его мягкого голоса с жесткостью тона Кендала был настолько разителен, что Дебора не сразу пришла в себя и смогла ответить ему.

— Я благодарна вам, Ник, но… сейчас для меня главное остаться на пару секунд в одиночестве. Вы не могли бы мне показать место…

— О! Конечно. Сюда, пожалуйста.

— Харт проводит ее в отхожее место, — распорядился Грей.

Грубое слово и тон, которым оно было произнесено, прозвучали как удар кнута.

Еще раз Дебора убедилась, что между братьями существуют какие-то разногласия. Может быть, насчет ее участи, может быть, их вражда имела корни еще в детстве, что так часто случается среди братьев. Пока здесь присутствует Ник, она может чувствовать себя в относительной безопасности.

Харт взял одну из ламп и придерживал дверь, пока она выходила из комнаты. Не произнося ни слова, он повел ее по узкой тропинке, огибающей дом. Освещать путь уже не было надобности. По характерному зловонию Дебора определила место, которое ей понадобилось. Его можно было найти и в кромешной темноте. Кроме того, чтобы справить естественную нужду, у Деборы была еще и другая цель. Она хотела за эти короткие минуты определить местоположение фермы. Примерно она рассчитала, что ферма должна быть не далее одной-двух миль от городка. Они покинули Уэлс, когда солнце садилось, а появились на ферме в ранних сумерках. Если бы Ник сопровождал ее, Дебора попробовала бы задать ему какой-нибудь вопрос, но заговорить с Хартом у нее не хватало смелости. Что-то было в нем такое зловещее, что повергало ее в трепет. Вероятно, то, как он поглядывал на нее исподтишка и тут же отводил взгляд. Лорд Кендал мог убить ее — сознательно или сгоряча — и сделал бы это быстро. Этот же человек способен был долго мучить ее, прежде чем умертвить.

Обратный путь они проделали в таком же молчании. В дверях лачуги Дебора задержалась. Она сразу заметила отсутствие Ника. Грей махнул рукой. Харт подтолкнул Дебору в спину и удалился, хлопнув за собой дверью.

Стараясь вести себя как можно естественнее, Дебора вернулась на свое прежнее место и отхлебнула вина из стакана, оставленного на столе Ником. Молчание становилось все тягостнее, Все тяжелее Деборе было выдерживать пронзающий ее насквозь взгляд Грея. Она обернулась и посмотрела на разгоревшийся очаг. Из закопченного котелка шел приятный, ласкающий ноздри аромат. Мысль о том, что он собирается ее хоть чем-то накормить, не вызывала у нее возражений.

Минуты уходили за минутами. Наконец, превозмогая внушаемый им ужас, Дебора спросила:

— А где же все остальные?

— Я велел им оставить нас вдвоем, чтобы не было лишних свидетелей.

Все ее прошлые переживания поблекли перед тем, что она ощутила в этот момент. Могильным холодом веяло от его слов. В отсутствие Ника она чувствовала себя совсем беззащитной.

Он встал. Дебора тоже поднялась. Издевательски склонив голову, Грей указал на горшок с похлебкой пальцем, скомандовал:

— Ешь!

«Ешь, сядь, иди, стой!» Его приказы били ее, как хлыстом. Чтобы окончательно не сдаться на его милость, она сдержала обуревающее ее чувство голода.

— Благодарю, я потеряла всякий аппетит.

— Но пока еще уши твои слышат, что тебе говорят? Повторяю еще раз — садись и ешь.

Ее кулаки безвольно разжались. Она взяла ложку. Ни ножа, ни вилки поблизости не было. Его улыбка была поистине дьявольской.

— Как видишь, я не стал ввергать тебя в соблазн проткнуть меня чем-нибудь острым.

Что ж! Он хотя бы правильно оценил ее готовность к сопротивлению. Давая ей в руки нож или вилку, Грей рисковал потерять глаз или получить шрам, украсивший бы его мужественную физиономию. Он следил за ней и ждал, что произойдет, в его глазах пряталось лукавство.

Склонив голову, Дебора поднесла ложку ко рту. После первого глотка она уже не сопротивлялась. Она действительно была очень голодна, а похлебка была вполне съедобной. Рядом лежал кусок грубо испеченного хлеба. Дебора съела его до последней крошки. Салфетка отсутствовала, и она извлекла из кармана свой батистовый платочек и вытерла им губы.

Грей закончил есть раньше ее и теперь спокойно попивал вино.

— Где Квентин? — спросил он как бы между прочим.

Ее рука дрогнула, и капли вина пролились ей на платье. Она старалась вытереть их все тем же платочком.

— Квентин?

— Да, Квентин. И кончай строить из себя дурочку, Дебора. А то доиграешься.

— Я не знаю никого с таким именем.

Он склонился над ней, упершись кулаками в стол, который пошатнулся от такого напора. Как же изменчиво его лицо! Совсем недавно оно казалось таким добрым.

— Что случилось, Дебора? Ты вдруг потеряла память?

— Это вы сошли с ума. Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Не понимаешь? Тогда я скажу тебе, что я обо всем этом думаю. Ты работала у Баррингтона в Париже. Мне не верится, что ты сама убила Джила. Но, когда твой сообщник расправился с ним, ты струсила. Поэтому ты и скрылась от моего слуги в Дувре. Давай договоримся, Дебора. Если ты вернешь мне Квентина, я отпущу тебя.

Если он намеревался смутить ее душу, то вполне добился своей цели. Самое страшное было то, что ей захотелось ему поверить. Но в его словах не было ни капли истины. У нее не было сообщника, убившего Баррингтона, никого из посторонних не было тогда в доме у Джила. На эту ночь была назначена встреча именно с лордом Кендалом. И именно это имя назвал Баррингтон, умирая и прося пощадить Квентина. Значит, целью преступника было убийство и мальчика. Вот почему он старается сейчас обмануть ее. Только для того, чтобы Дебора вывела его на след Квентина.

— Я уверена, что вы спятили! — крикнула она во весь голос. — Вконец пропили свои жалкие мозги и теперь бредите! Сколько раз вам твердила, что я никакая не мисс Вейман. Вам это даром не пройдет. Если что случится со мной, мисс Хейр добьется, чтобы вас повесили.

Она ждала от него взрыва, но Грей повел себя на редкость спокойно, толкуя с ней как с ребенком, которому надо объяснять азбучные истины.

— Пройдут недели, пока мисс Хейр начнет что-то подозревать. А к тому времени потеряется след и мистера Грея и миссис Морней. Все знают, что вы покинули Бат по собственному желанию, нанимаясь на новую работу. Я, конечно, не сомневаюсь, что мисс Хейр будет переживать, что от вас так долго нет никаких вестей, но, вспомнив, что вы находитесь под покровительством «очаровательного» мистера Грея, она не будет спешить с поисками. Думаю, что не ранее чем через полгода будет сделана попытка узнать что-то о ваших успехах на жизненном поприще. А к тому времени след уже совсем остынет.

Словарь Деборы был слишком беден, чтобы дать настоящее определение этому мерзавцу, который не только угрожает ей пытками и ужасной смертью, но лишает ее самого главного — огонька надежды на порядочность и благородство. Она позволила ему обмануть себя, даже быть очарованной им на какой-то момент. На ее долю и так выпало немало горестей, но это была финальная точка. Деборе не хотелось больше жить. Вот чего добился лорд Кендал.

Броситься сейчас на него с острым осколком стакана, попытаться убить его, а вернее, убить себя, погибнуть не как жертва, обреченная на заклание, а в схватке с извергом рода человеческого — было ее единственным желанием.

Когда Грей встал перед ней, она распрямила поникшие было плечи.

— Кажется, ты наконец поняла всю серьезность положения, в какое тебя угораздило попасть. Вот и пораскинь мозгами. Ты полностью в моей власти. Никто тебя не спасет. Но этой ночью мы не станем обсуждать наши проблемы. Пройдет немного времени, и ты захочешь мне во всем признаться.

— Куда вы собираетесь меня отвести?

— В кровать, — коротко ответил он И потушил лампу.

Так вот для чего он прогнал Ника и Харта! Грей решил устроить проверку, ту самую, о которой говорил раньше. Убедившись, что она не была замужней женщиной, он устроит ей настоящий допрос. Дебора сжала в кулаке стакан.

— Что такое… — насторожился Грей.

— Чудовище! — выкрикнула она, бросив стакан ему в лицо.

В отблесках огня из раскрытой дверцы печки она с удовлетворением заметила, что остатки вина словно алая кровь разлились по его рубашке. Дебора метнулась к двери, но Грей перехватил ее на полпути. Ее ноги оторвались от пола, и сама она, как мешок с углем, в один миг оказалась перекинутой через его плечо. За ее отчаянное сопротивление он расплачивался с двойной щедростью, и удары его кулаков по и так уже исстрадавшемуся ее телу причиняли Деборе нестерпимую боль. У нее не было достаточной силы для борьбы с ним. Темнота вокруг словно омут затягивала ее в беспамятство.

Грей отнес ее на чердак, бросил на соломенный тюфяк. Она уже не реагировала ни на что. Грей спустился по скрипучей лестнице, засветил лампу и вернулся наверх. Поставив фонарь на пол, он стал над ней, широко расставив ноги и упершись в бедра.

— Ты, маленькая дурочка, — произнес он. — Надо уметь признавать свое поражение.

Он вдруг расхохотался.

— Неужели ты в самом деле поверила, что я тебя изнасилую?

Гордость продиктовала ей только один пристойный ответ.

— Я об этом и не думала. Грей скептически оглядел ее.

— Во-первых, ты похожа на огородное пугало.

— Вы к этому приложили свою руку, — парировала она.

— А пахнет от тебя… — продолжал он, словно не замечая слов Деборы. — Ну и вонь! Дорогая мисс Вейман. Поверь, что чувство брезгливости не позволяет мне даже дотронуться до тебя.

Она не оскорбилась, а почувствовала облегчение, хотя вряд ли какой женщине, даже находящейся в подобной ситуации, пришлось бы по душе сказанное им.

— Насколько я понимаю, вы решили предоставить мне этот хлев в качестве спальни? Я здесь останусь в одиночестве?

— Не беспокойся. Я буду рядом, чтобы защищать тебя от… пауков и мышей. Я буду к вашим услугам, мисс Вейман…

Он указал на соседний тюфяк, набитый соломой.

Дебора посмотрела на него с недоверием.

— Значит, мы будем спать в одной комнате?

— Именно об этом я и толкую. Я тебе не доверяю, Дебора. Я или кто-то из моих людей не будем спускать с тебя глаз. Ну а теперь я предлагаю не ввязываться в новый спор, а привести себя в порядок.

Она плотно сжала губы.

Грей взмахнул рукой в сторону жалкого умывальника в углу.

— Леди в первую очередь.

Мгновение Дебора пребывала в нерешительности. Решив, что все аргументы исчерпаны, она сначала приподнялась на колени, потом встала на ноги. Ее подвернутая лодыжка и ушибленное бедро напоминали о себе такой болью, что она была уверена, что каждый сделанный ею шаг — это последний шаг в ее жизни. Только чувство собственного достоинства заставляло ее держаться прямо. Признать перед таким человеком свою слабость было бы фатальной ошибкой.

Вода в кувшине была ледяной. В чем Дебора действительно нуждалась, так это в горячей ванне. Под его изучающим взглядом она сполоснула лицо и руки. Обломок гребня лежал на краю умывальника, но он был так грязен, что она побрезговала воспользоваться им. Закончив туалет, Дебора вернулась к своему ложу.

— Побереги платье. Лучше сними его, — насмешливо посоветовал он. — Не делай больше глупостей, Дебора, а поступай, как я говорю. Ты можешь остаться в нижней сорочке.

По его тону она ощутила, что ситуация очень забавляет его. Дебора повернулась к нему спиной, чтобы не видеть, как он наслаждается ее унижением. Слезы накапливались в ее глазах.

Этот человек был недавно так мил с нею. Он сопровождал карету, в которой она ехала, заботился о ней во время путешествия. Бог справедлив! Однажды она увидит его болтающимся на виселице.

— Поторопись, — сказал он. — А то я всем займусь сам.

Дебора медленно расстегнула крючки на лифе платья, а потом начала освобождаться от бесчисленных застежек, поддерживающих нижние юбки. Когда она дошла до сорочки и панталон, то остановилась.

— Панталоны прочь, Дебора! Или я сам сдерну их с тебя. Ее способность возражать таяла, как глыба льда на солнце.

Молча Дебора развязала ленточки на панталонах и сняла их. Она ощущала себя побитой дворняжкой, когда растянулась на колючей соломе. Она попробовала лечь на бок, чтобы не видеть его, но боль в боку заставила отказаться от этой попытки. Лежа на спине она смотрела невидящими глазами на закопченный потолок. Вокруг нее происходило какое-то движение. Дебора слышала, как он ходит по комнате, но звуки становились все тише. Ее отяжелевшие веки сомкнулись, усталость взяла верх над страхом, стыдом и ненавистью, и она заснула.

Используя фитиль от фонаря, Грей разжег немного щепок в маленьком камине, прикрытом металлической решеткой. Услышав тихое посапывание уснувшей Деборы, он приблизился к ней, встал, опершись на одно колено, у ее жесткого ложа. Его взгляд долго изучал спящую девушку. Ее растрепавшиеся волосы почти скрывали лицо. Он убрал их легким движением пальцев. Крохотные веснушки виднелись у нее на носу и на скулах, темные круги окаймляли глаза, выдавая ее предельную усталость. Пальцем он убрал слезинку в уголке глаза под пушистыми ресницами. Глаз был подбит, под ним расплывался синяк. Ее брови были сурово сдвинуты, но выглядела она трогательной и беззащитной.

Бессознательно Грей прижал свой палец к ее губам, а потом коснулся своих. Вкус ее губ вдруг пробудил в нем мучительное желание обладать ею. Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться.

Тогда он прикрыл ее своим плащом.

Грей знал, что она проснется не скоро. Несколько капель снотворного, которые он добавил ей в вино, возымели свое действие. Взглядом опытного врача он осмотрел поочередно ее запястья. Следы от веревок были ясно видны, но со временем они исчезнут без всякого лечения. Грей больше беспокоился за ушибы, полученные ею при падении с Юпитера. Он мог бы вправить ей вывихнутую лодыжку, но она не доверилась бы ему. Ведь в ее глазах он был извергом, чудовищем.

Его руки слегка дрожали, когда он приподнял ей рубашку.

Ее тело было совершенным — стройное и округлое, там где это полагалось. Когда он нежно коснулся царапины на ее левом боку, Дебора пошевелилась и отодвинулась от него.

Удовлетворенный тем, что повреждения, полученные ею, не так серьезны, Грей вновь укрыл ее, перешел к камину и подкинул еще дров. Глядя на языки пламени, лизавшие сухое дерево, он мысленно вернулся к своим планам. Он должен заставить ее бояться и ненавидеть его. Грей еще раз взглянул на спящую девушку. Кто мог ожидать, что она окажет такое бешеное сопротивление. Большинство женщин в подобной ситуации выложили бы ему все сразу. Грей уважал ее за твердость, но жалел, что своим упорством она приносит себе все больше вреда. Дебора пробудила в нем особенный интерес. До этого он знал о ней очень мало, только как о гувернантке, нанятой Джилом для Квентина после смерти жены. Агент Лоуфорда попытался копнуть глубже, но ничего особенного не выведал. У мисс Хейр, конечно, имелся ключ к тайне, но она всегда будет держать свой рот на замке. Кто такая мисс Вейман и какой факт своей биографии она так старательно скрывает? Мисс Хейр, женщина достойная всяческого уважения, отзывалась о ней очень благожелательно. А Джил даже записал ее в свое завещание в качестве опекуна маленького Квентина. Джил говорил, что Квентин обрел наконец радость и счастье после смерти матери.

Грей жалел, что ему не довелось встретиться с Деборой в доме Джила в Сен-Жермене, где он избегал появляться. Причиной тому была Софи Баррингтон. Она была прирожденной кокеткой, и это могло послужить причиной охлаждения отношений между друзьями. У Грея создалось впечатление, что Джил не очень счастлив в новом браке.

Грей долго сидел у камина, перебирая в памяти прошлое. Студенческие годы канули безвозвратно, Джила уже нет в живых. Он убит, и Дебора Вейман каким-то образом причастна к этому преступлению. Если она не убийца, то, во всяком случае, сообщница. И похитительница Квентина, что уже само по себе является тягчайшим преступлением! Он не должен позволить себе смягчиться и поверить ее лжи. В этом его долг перед умершим другом и перед страной, которой он служит.

6

Это был пугающий, мрачный, но очень близкий к реальности сон. Такие сны никогда не снились ей раньше. Какая-то часть ее мозга как бы уже проснулась, бодрствовала и могла наблюдать свой сон со стороны. Ей хотелось полностью стряхнуть с себя оцепенение, но на это не хватало сил. И, кроме того, ею владел интерес к тому, что происходит во сне, к тем знакомым, не лишенным приятности ощущениям, которые навевал этот сон. Дебора не могла себе представить, какое чувство вызывает в ней прикосновение обнаженной, заросшей жесткими волосами мужской ноги к ее гладкой коже, какое она будет испытывать удовольствие от того, что мужские ладони гладят ее грудь. Она понимала, что это наваждение надо немедленно пресечь, но ведь она не была ответственна за свои сны. Даже во сне она не забывала о том, что ее мучитель — чудовище и отвратителен ей. И одновременно коварная память подсказывала Деборе, что властитель ее девических грез был внешне удивительно похож на лорда Кендала. В чем заключается чудо и колдовство снов — оно переворачивает все наоборот, и зло становится привлекательным, а безобидные кавалеры превращаются в участников оргий. Таково уж наше греховное подсознание.

Руки где-то внизу ее живота продолжали свое дело. То они касались ее, то отпускали. Она стонала, ее била мелкая дрожь. Все ее мысли сосредоточились на том, что же он делает с ней.

— Теперь я знаю, как тебя расшевелить, — раздался голос из мира ее грез. — Я столько времени потерял зря.

Ей не хотелось выплывать из мира снов, но холодные голубые глаза безжалостно возвращали ее к действительности.

— Я собирался сделать это в первый же момент, как мы повстречались, — продолжал Грей.

Он протянул свои хищные пальцы туда, куда она еще не допускала никого.

Тут только Дебора полностью пришла в сознание. Два соломенных тюфяка были сдвинуты, и обнаженное женское тело отделяла от мужчины только тонкая ткань ночной сорочки. В одном лишь она была уверена — он не посмел лишить ее девственности во время ее сна. Вскочив и прикрыв голые плечи израненными руками, она оттолкнула его от себя. Какова цена его обещаниям? Любому мужчине понятен был бы этот жест, выражающий презрение. За этим последовал еще поток бесполезных, слабых, но весьма обидных для него ударов. Грей был не в силах сопротивляться, потому что его душил смех.

— Хватит! Ты работаешь кулаками словно молотилка! — Он зажал ее руки в своих сильных пальцах.

Дебора упала на соломенную подстилку. Все вернулось к ней — боль от ушибов и царапин, Унижение и ненависть к нему.

— Ты сказал мне, — произнесла она сквозь зубы, со всем презрением, которое могла к нему высказать, забыв про все его благородное происхождение. — … Ты сказал мне, что не в твоем вкусе дурно пахнущие женщины? Что ж ты полез ко мне, похотливый кобель?

— А ты не догадалась? Я дал тебе снотворное зелье, но ты почему-то ему не поддалась.

— Сколько ты еще меня будешь мучить?

— Сколько понадобится. Пока мне не надоест и я от скуки не сожгу тебя живьем.

Печаль, звучащая в ее голосе, не трогала его. Он над ней издевался.

— Дебора! Ты ведь со мной флиртуешь. Лучше бы он просто хлестнул ее по щеке. Она взвилась, как его именитый жеребец Юпитер, если б его оскорбил ударом хлыста невежественный грум.

— Ты тянешь время… но его остается все меньше.

С этими словами Грей удалился и оставил ее в одиночестве на жалком чердаке с остатками холодной воды для умывания. Он, видимо, хотел довести ее до состояния полного одичания, потери разума. Неужели в цивилизованной стране, даже при всем неравенстве сословий, такое возможно? Дебора не боялась пыток — она страшилась новых унижений. И они последовали тотчас же.

Грей вернулся и бесцеремонно улегся на соломенный тюфяк рядом с ней. Он не давил на нее своей тяжестью, он только нагло поглаживал ее обнаженные руки.

— Передо мной стоит дилемма. Если ты девственница, то это значит — врунья и преступница. Если благородная вдова — значит, я обманулся. Приступим к эксперименту, Дебора? В любом случае мне ничего не грозит — разве что небольшой скандальчик, который легко уладить. У Деборы не было никакого опыта в отношениях между мужчиной и женщиной. Она страшилась позора и возможности забеременеть от этого чудовища. Это было бы последним ударом судьбы.

— Испытывала ли ты боль в первую брачную ночь? — начал он свой издевательский допрос.

— Ты отвратителен. И твои слова, и то, что ты проделываешь со мной.

— Думаешь, что подобная роль мне уж так приятна? Я выполняю ее без всякого желания. Это ты вынуждаешь меня к таким действиям. Это ты насилуешь меня. Когда я продрал очи на рассвете, ты лежала на мне, как пьяная уличная девка, пытаясь пробудить во мне желание.

— Мне приснилось, что я сплю в постели со своим покойным мужем, — таков был ее находчивый ответ.

Грей не мог не оценить его и понял, что препираться с Деборой дальше бесполезно. Он решил перейти к действиям. Одна его рука обняла ее стройный стан, другая буквально пришпилила ее голову к колкой соломенной подушке, чтобы ее чувственный рот уже не мог избежать прикосновения его губ. Он сделал вывод из предыдущей короткой схватки — она не собирается сопротивляться ему как девственница-недотрога, с яростью тигрицы отстаивающая свою честь, если он поведет себя с нею нежно. Мало-помалу, дюйм за дюймом она отодвигалась от него, избавляясь от его натиска. Ее поведение могло убить похоть в любом мужчине. В его глазах еще горело желание, руки продолжали ласкать ее, но она уже обрела право смеяться над ним.

— Так ты была замужем? — грубо спросил он.

— На эту тему мне не хочется говорить, тем более в такой позе.

— Тебя хоть кто-то когда-то лапал?

— Фу, милорд! Что за жаргон?

— А целовал?

Она не удержалась, чтобы не солгать.

— Том целовал меня, и мне это нравилось. Он ушел из жизни, но я буду помнить его поцелуи до конца дней своих.

В ее словах скрывалась полуправда. Грум, седлавший ей пони там, в прошлой, давно забытой жизни, несколько раз осмелился коснуться ее губ, и она не испытала неприятного чувства. Но это был невинный мальчик, а рядом с ней находился мучитель, готовый к насилию.

— Проснувшись раньше меня, — говорил Грей с презрением, — ты сразу принялась чистить свои перышки в надежде соблазнить меня. Как шлюха, готовая отдаться за медную монету.

Это было больше чем оскорбление, это была словесная пощечина.

— Кендал! Вы не дворянин, не лорд, вы разбойник с большой дороги.

— Неужели? — с иронией произнес он.

— Для чего тебе, негодяю и убийце, понадобилась я?

— Скажи мне, где Квентин, и я тебя отпущу. И даже заплачу за бездарно проведенную ночь с неумелой шлюхой.

Он, смеясь, приподнялся, опершись на локоть.

— Докажи только, что ты не девственница и пребывала в браке со своим благочинным мужем.

Сердце ее обдало жаром. Вот кто ему нужен! Не она, а мальчик! Квентина он не получит. Отдать убийце ребенка — этого она не сделает. Она может вести с ним какую угодно игру, но его хищные зубы никогда не вопьются в тонкую шею Квентина. Жизнь научила ее лгать, тем более что лгали все вокруг…

— Какой Квентин тебе нужен?

— Мальчик.

— Не знаю никакого мальчика с этим именем.

— Ложь. Ложь тебя не спасет! Я убью тебя без свидетелей.

— Врешь. Здесь был твой брат Ник и этот тип… которому ты заткнул рот.

— Чтобы убедиться в том, что ты Дебора Вейман, мне надо было бы поджарить тебя на костре.

— Не я буду первой.

— Но я пока веду себя по-джентльменски.

— Людоед. Думаю, что твой брат будет свидетельствовать против тебя на суде, и ты скоро будешь болтаться на виселице.

Грей с улыбкой выслушал ее гневную тираду и неожиданно впился поцелуем, сначала в щеку, в ту самую симпатичную ямочку, затем приник к чувственному рту, заставил ее раскрыть губы, провел языком по ровным зубам.

— Дебора! — прошептал он.

Она ждала, что последует дальше.

— Твой последний шанс, Дебора! Выдай мне Квентина, и я отпущу тебя на все четыре стороны.

Откровенная циничность его предложения подействовала на нее, но вовсе не так, как он надеялся. Удар ее коленки пришелся по самому его чувствительному месту. Вопль Грея заставил Ника тут же поспешить на помощь. Младшему брату доставило бы, вероятно, немало удовольствия увидеть старшего брата потерпевшим поражение в любовной битве. Если Ник даст волю своему языку, акции Кендала на женской лондонской бирже резко пойдут вниз. Услышав шаги Ника, спешащего на помощь, Грей поспешил натянуть штаны.

— Дебора! Ты жива? Ты в порядке?

Ник ворвался в комнату, подобно порыву ветра. Дебора забилась в угол, а Ник метался по комнате, пытаясь понять, что здесь произошло.

— Грей! Если ты оскорбил Дебору, я пошлю тебе вызов, хоть ты и мой старший брат.

— В чем ты меня подозреваешь, братец? — спросил Грей.

Смешно было видеть, как эти двое так похожих друг на друга мужчин готовы сразиться в яростной схватке.

— Ты обещал, что не осквернишь честь этой леди!

— Ее честь не затронута. Она может подтвердить это. А на дальнейшие действия я потребую согласия братца Ника, ибо они будут более чем суровы!

Дебора затаила дыхание, ожидая услышать самое страшное.

— Сначала мы должны узнать, кто она на самом деле, — сказал Ник.

Грей расхохотался.

— Я и так знаю всю ее подноготную. Ее жизнь держится на одной ниточке, ко и та скоро оборвется. Нужны лишь доказательства, что эта мышь причастна к похищению Квентина.

— А если ты их не получишь?

— Спущу ее в ближайшую трясину. Туда ей и дорога!

Дальнейший разговор между братьями происходил внизу и велся вполголоса, и Дебора не смогла услышать, что они задумали. Единственное, что она смогла понять, что их адское варево перекипело и пора снимать его с огня.

Дебора рванула на себя дверь, и расшатанный затвор неожиданно легко отвалился. Она появилась на верхней площадке лестницы как привидение.

— Харт! Харт! — закричал Грей. — Где ты? Убери эту ведьму с глаз долой!

— Зачем ты зовешь его? — воскликнул Ник. — Он ведь груб и будет действовать как животное.

— Пусть! Харт, где ты, черт возьми! Харт наконец объявился. Он осторожно нес раскаленные в огне железные клещи. Он начал подниматься по ступенькам, приближаясь к Деборе.

— Харт! Не торопись. Дай леди одеться. А то она перепутает какие-нибудь подвязки, и выйдет конфуз.

Харт спустился вниз и с недовольным видом бросил раскаленные щипцы в бадью с водой.

Грей и Ник прошли в кухню. Плотно прикрыв дверь, старший брат обнял младшего сильной рукой за плечо и дружески прижал к себе.

— Объясни мне наконец, что происходит? — не поддался Ник на дружеский жест брата.

— Я испугал ее так, что она дрожит от макушки до пяток. И она боится меня, как самого сатаны. Но что-то в ней держится крепко, и оно сильнее страха. Привет, Харт!

Харт возвратился к очагу. Теперь он занялся не поджариванием орудий пытки, а кусочков бекона. Запах, распространяемый вокруг, был весьма соблазнителен. Ник ерзал на своем стуле и никак не мог успокоиться.

— Ты убедил меня наполовину.

— Наполовину чего?

— Я глянул на се губы, она искусала их в кровь. Если ты таким образом выпытываешь тайны у полуодетой женщины, находящейся в твоей власти, это не по-джентльменски. Любовная победа над ней не прибавит тебе славы… Я, надеюсь, справился бы с ней быстрее.

Похлебка, которую готовил Харт, закипела и полилась через край горшка, но братья не обратили на нее внимания.

— Я не собираюсь делать ее своей любовницей, — сказал Грей. — Я хочу всего лишь разоблачить ее.

Он отрезал толстый ломоть хлеба, поджаренный на сале, и начал жевать его. Брат последовал его примеру, выхватив из огня обугленный хлеб с ароматным беконом.

— Я бы поверил тебе, если б не вошел в комнату, где все было пропитано запахом твоей похоти. У меня даже закружилась голова.

Болтовня двух мужчин у очага вызвала взрыв возмущения у Харта. До этого он спокойно занимался горшками и жаровнями. Но настал конец и его терпению.

— Если ты намерен погубить эту леди, то ответишь и передо мной. Я в ваших мерзких делишках не участвую.

— Харт! Неужели ты потерял доверие ко мне? И ты, Ник! Ты ведь всегда все преувеличиваешь.

— Мне надоело ее мучить, — заявил Ник.

— Ник!

— Не командуй мною!

— Харт, скажи ему, — попросил его Грей, — я все-таки его старший брат.

— Не пользуйся этой властью слишком часто. У каждого есть свои недостатки. А то получается, что ты заботишься о судьбах Англии, а я просто вертопрах, — огрызнулся Ник.

— Худшая роль досталась мне, — проворчал Харт. — Я изображаю роль палача…

— …И одновременно повара, — подхватил Ник. — И притом отличного. Когда я об этом расскажу Гасси, она уволит своего французского прохвоста, и мы все ради экономии будем ездить обедать к тебе,

— Кончай свою болтовню, Ник. Вспомни, что Квентин, наследник Баррингтона, у нее в когтях.

— Неужели ты веришь, что она преступница? Скажи честно, брат.

Грей пожал плечами.

— А в чем кроется причина твоих сомнений?

— У нее такие зеленые глаза, — задумчиво произнес Кендал.

— Скажи лучше, глазки… — Ник расхохотался. — Ты был бы счастлив, если б она оказалась невинной, как Орлеанская девственница. Ты потерял след и надеешься только на нее. А если ты ошибся? Нам не будет прощения.

Грей сурово оборвал разговор.

— Мы должны найти Квентина, это самое главное.

— Мне по моей роли злодея бриться не обязательно, — сказал Харт. — Но ты, Грей, мог бы привести себя в более приличный вид.

— Ник, поднимись и принеси мою дорожную бритву, — распорядился Грей. — Она должна быть там, наверху.

— А если мисс Вейман уже нашла твою бритву, то, как ты думаешь, что меня ждет? Я буду расплачиваться за твои грехи? Она сможет лишить меня навсегда способности завести потомство.

— Храбрись, малыш, — напутствовал его старший брат.

7

Когда Грей покинул чердак, Дебора поторопилась смыть с себя всю грязь, которая оскверняла ее. Воды в кувшине, конечно, было недостаточно, но каждая капля этой воды показалась ей драгоценной. После долгих колебаний она все-таки решила воспользоваться обломком грязного гребня и хоть как-то привести в порядок свои волосы. Дебора махнула рукой на все приличия и помочилась в углу — раз эти лорды обращаются с ней по-скотски, почему она должна мучиться? Они решили подвергнуть ее изощренной пытке, унизительной для женщины, не предоставив ей даже ночного горшка.

Наконец она решилась спуститься с чердака. Мрачный Харт варил какое-то дьявольское зелье, склонившись над печкой. От дыма и густых запахов в наглухо закрытом помещении было невозможно дышать.

Он посмотрел на нее взглядом тупого зверя, способного изрубить ее и добавить лишние куски в свою похлебку. После того как лорд Кендал угостил ее снотворным, Дебора решила не принимать никакой пищи, приготовленной этими милордами.

Как только она появилась в кухне, Харт мрачно запер дверь на засов. Она снова оказалась в тюрьме. И стулья, которыми она могла воспользоваться как оружием, исчезли. Скорее всего их сожгли в печи.

Харт поднял лоханку с какими-то помоями, отпер дверь и собрался выплеснуть эту мерзость во двор. Дебора показала свою ловкость. Она поддала лохань коленкой и проскользнула во двор мимо ошеломленного Харта.

Восхитительное чувство свободы вновь овладело ею. Дебора убегала от этих разбойников, называющих себя дворянами. Она презирала их. Они оказались жалкими неудачниками. Дебора никогда не отдаст Квентина в их жадные лапы.

Она имела опыт общения с негодяями. Самым гнусным мерзавцем из мерзавцев был ее собственный отец. И младший брат. В Бельведер-хаузе, где она родилась и выросла среди роскоши и почти неземной красоты, всегда царил страх. Этот страх наводил на всех один человек, владелец особняка, ее отец. Он был и создателем этой красоты, и ее злым демоном. Он собрал великолепнейшую коллекцию произведений искусства, воздвиг в саду маленькие дворцы на берегах рукотворных озер. На это требовались деньги. И он высасывал их отовсюду, любыми методами, как вампир, питающийся кровью.

Еще будучи ребенком, Дебора узнала, что отец женился на ее матери только из-за корысти, польстившись на богатое приданое, которое тратил на пополнение своих коллекций. Но она даже не догадывалась, какую ненависть копит в душе этот человек к несчастной и фактически ограбленной им женщине. Родители матери были из купеческого сословия, и отец не называл ее иначе, как дочкой торговки, что было самым унизительным словом в лексиконе благородного эрла.

Дебора и ее брат Стивен ощущали проявления отцовской злобы постоянно и смертельно боялись его, но они не подозревали, каким моральным и физическим страданиям подвергалась их мать. Она была основной жертвой буйного и жестокого характера своего супруга. Они редко виделись с отцом и радовались его безразличию к их занятиям. Так им легче жилось. Каждый проводил большую часть дня у себя в комнате, остальное время с матерью, и это были счастливые часы. Втроем они совершали прогулки по парку и ближним лесам, собирали полевые цветы и засушивали их между страницами книг. У них появились приятели среди цыган и местных фермеров. Мать была центром их маленького мирка, и они обожали ее.

Все переменилось в тот день, когда она усадила их в экипаж и объявила, что они отправляются в большое путешествие. Дебора и Стивен догадывались, что случилось нечто плохое, потому что на глазах у матери были слезы, и она просила кучера отправляться как можно скорее. Они не успели проехать и одной мили, как их экипаж перехватил отец. Им приказали вылезти из кареты, а их мать продолжила свой путь в одиночестве. Больше они уже никогда не виделись.

Прошло много лет, тягостных, мучительных, прежде чем они со Стивеном смогли понять, что произошло с ними. Из пересудов прислуги и других источников они восстановили всю истину целиком. Их мать, доведенная до отчаяния жестоким обращением с ней мужа, его припадками бешенства и угрозами убить ее, решила забрать детей и бежать из дома. После этой неудачной попытки бегства эрл заключил ее в отдельном домике в парке, как в тюрьме, а детей оставил жить у себя в Бельведере. Закон давал ему такое право.

Закон предоставлял ему и другие права. Ни единого пенни из состояния их матери не вернулось к ней. Ее признали нищей, и, даже если бы она находилась на свободе, ей не отдали бы детей, так как она не имела средств к существованию. Но она не теряла надежды и боролась, как могла. Она тайно написала своему адвокату, пытаясь доказать, что ее муж не способен быть опекуном ее детей. Служащие магистрата появились в Бельведере, задали детям вопросы, и те поддержали просьбу матери.

Но какое решение, наперекор правде и справедливости, вынесет магистрат, не приходилось сомневаться. Их отец был богатым, влиятельным и любезным джентльменом. К концу его беседы с чиновниками из магистрата под вопрос уже была поставлена вменяемость его супруги, которая внушает детям ненависть к своему отцу и тем самым отравляет их невинное сознание.

Вот тут эрл начал мстить и показал себя во всем блеске. Очень быстро он добился того, что его жену отправили в сумасшедший дом, где она через год скончалась. Что касается детей, то за их слова, сказанные против него чиновникам, и за их любовь к матери он решил отомстить самым изощренным способом. Мщение свое он готовил тщательно, не торопясь, растягивая его на долгое время и продлевая себе удовольствие.

Во-первых, он разлучил детей. Стивен был отправлен в частную школу через несколько дней после того, как отец представил им свою новую жену.

Их мачеха, о чьем благородном происхождении отец не уставал им напоминать, была хорошей парой своему супругу. Их объединяли жестокость характеров, неумеренное тщеславие и отсутствие малейшей сердечной теплоты.

Радость по поводу рождения сестрички Элизабет вскоре сменилась ужасом после того, как мачеха с диким воплем запретила касаться ее ребенка дочери сумасшедшей женщины, которая могла унаследовать ее безумие и способна навредить малютке.

Первый лондонский сезон для Деборы обернулся кошмаром. Все было как в самом страшном сне. И дом отца на Стренде, и день ее шестнадцатилетия, когда ее познакомили и обручили с Альбертом Холландером. Упрямая память возвращала ее к событиям того дня.

Альберт немедленно вознамерился овладеть своей невестой. В его лице не было ничего человеческого — одна тупая звериная похоть. Но Дебора не могла забыть его взгляд, когда после ее толчка он откинулся назад, на перила винтовой лестницы. Те вдруг подались, и он, пролетев с жутким криком три этажа, нашел свою смерть на каменном полу холла. Альберт не заслуживал такой ужасной участи. Дебора не хотела его убивать. Но именно ее руки оттолкнули его со всей силой, когда она отчаянно боролась за свою честь.

Воспоминания о том, что за этим последовало, были не менее страшными. Отец объяснил, что ее ждет, если докажут, что она так же безумна, как и ее мать. Дебору ждала полиция в Виндзоре, где она договорилась о встрече с братом, единственным близким ей человеком.

Предательство Стивена было самым болезненным из нанесенных ей судьбой ран. Ведь их объединяла раньше общая память о матери и вражда к отцу. Почувствовал ли он угрызения совести, совершив свой подлый поступок? Дебора надеялась на это. Во всяком случае, впоследствии она узнала, что он сбежал из школы и записался в армию. Последнее, что она услышала о нем, это то, что Стивен служит в британских войсках в Индии.

Дело было выдано за несчастный случай, но отец неустанно намекал, что в его власти в любой момент заточить ее в сумасшедший дом. Если бы не мисс Хейр, гувернантка, неизвестно, что сталось бы с Деборой. Когда отец объявил об обручении Деборы, мисс Хейр была тотчас уволена. Но девушка знала, где она может отыскать свою бывшую гувернантку. И вот после бегства из Виндзора она обратилась к ней.

В своих мыслях Дебора была так далеко в прошлом, что ей показалось, будто все ее теперешние опасности миновали и она успела достаточно удалиться от своей тюрьмы. Поэтому, когда перед ней неожиданно появилось ухмыляющееся лицо Грея, ее крик был полон ужаса и отвращения. Ухмылка медленно сползла с его лица.

— Ты отлично прогулялась, как я вижу. И была так задумчива, что я решил не мешать тебе поразмышлять на досуге. Не надо смотреть на меня с такой злобой. Скажи мне то, чего я от тебя добиваюсь, и лети себе на все четыре стороны.

— Это опять ты! — с презрением произнесла Дебора.

— А разве ты не обо мне думала сейчас?

— О человеке, очень на тебя похожем.

— О ком же?

— Даже узник имеет право на свои мысли.

Его самого удивляло, как ему хочется, чтобы Дебора прониклась к нему доверием, чтобы она наконец успокоилась и оттаяла душой. Ее прошлое было похоронено в какой-то таинственной могиле. Это возбуждало его любопытство. Она явно страшилась его и в то же время смело вступала с ним в схватку и стояла на своем непоколебимо, как скала. И сейчас в ней не было ничего от испуганной беглянки. С гордо вскинутой головой и взглядом, твердо встретившим его испытующий взгляд, она была похожа на воинственную царицу из древнего мифа. Конечно, это была только бравада. На самом Деле инстинкт ему подсказывал, что она вот-вот упадет в обморок.

Грей старался говорить с ней как можно мягче.

— Я хочу помочь тебе, Дебора. Если кто-то или что-то угрожает тебе, я готов встать на твою защиту. Но сперва скажи мне, где находится Квентин? — Он заметил в ее глазах легкое замешательство, но заговорила она прежним презрительным тоном.

— Я уже испытала на себе ваше покровительство и, честно говоря, не чувствую к вам никакой благодарности. Я скорее доверю свою судьбу ядовитейшей из гадюк, чем такому человеку, как вы.

Чувствуя, что переполнявший ее гнев вырвется сейчас наружу, Дебора отвернулась. Он был разочарован и рассержен. Она заставляет его продолжать надоевшие ему игры. Ему не нравилось изображать из себя тирана, пугать ее, а тем более причинять ей физическую боль. Грей надеялся, что крепость сдастся до того, как он подвергнет ее сокрушительному штурму.

— Твой завтрак готов, — сказал он и, взяв ее за руку, повел к дому. Она не сопротивлялась.

В кухне Ник и Харт уже сидели за столом. Стулья они, видимо, принесли с собой. При появлении Деборы оба встали.

— В отношении мисс Вейман всякие церемонии излишни, — грубо предупредил их Грей.

Ник вновь уселся на место, а Харт направился к очагу. Так как окна были забиты досками, то горели лампы, и Дебора в их тусклом свете переводила взгляд с одного джентльмена на другого.

— Садись, Дебора, — приказал Грей.

Она кинула на него презрительный и одновременно оценивающий взгляд.

Было очевидно, что он переоделся. На нем не было следов от выплеснутого ею вчера вина. Ник и Харт выглядели тоже свежо и опрятно.

Справедливый гнев все накапливался в ней. Держа ее в черном теле, унижая ее этим, они проводят свое время как на кратковременном пикнике.

— Где мои вещи? — спросила она.

Ее внимание отвлек Харт, поставивший перед ней тарелку с яичницей и поджаренным беконом и кружку с какой-то горячей жидкостью, от которой исходил пар.

— Благодарю, — сказала она, отметив про себя, что на этот раз ей доверили вилку.

— Ваши вещи… — начал было Ник, но резко оборвал начатую фразу, когда Грей взмахом руки приказал ему замолчать.

— Где ты оставила их? — спросил Грей.

— В вашем экипаже. И вы прекрасно это знаете.

Даже взгляд на эти остывшие яйца заставил ее желудок сжаться от отвращения. Она взяла кружку, попробовала напиток. Кофе? Чай? Это могло быть и то и другое или комбинация из обоих напитков. Ни по виду, ни по вкусу она не могла определить, что это такое. Дебора отставила кружку.

— Я оставил мой экипаж в Уэлсе, — заявил Грей.

— Вместе с моими вещами? Он кивнул.

— Вместе со своими, а также с вещами Ника и Харта?

— Мы были предусмотрительны и захватили все нужное с собой.

Его усмешка вызвала в ней желание расцарапать ногтями в кровь его красивое лицо.

Наколов бекон на вилку, Дебора поднесла его ко рту. Скорее это напоминало кусок слегка поджаренной подошвы. Чтобы не задохнуться, она была вынуждена проглотить этот образчик стряпни Харта не пережевывая.

Заметив, что на столе красуется только одна тарелка, Дебора поинтересовалась, обратив свой вопрос к Нику.

— А вы не собираетесь завтракать?

— Мы… — растерялся Ник. Грей ответил за него.

— Мы с Ником посетили утром Уэлс и перекусили в отличной харчевне. Там так прекрасно готовят…

Резким движением Дебора встала.

— Куда это вы направляетесь?

— Прочь из вашего свинарника. Если вы намерены меня отравить, дайте мне лучше крысиного яду.

Грей с ехидной усмешкой повернулся к Харту.

— Дебора не оценила твои кулинарные таланты, Что ж, в этом вопросе мы с Ником поддерживаем мнение дамы.

Потом Грей вновь устремил свой взгляд на Дебору.

— Скажи мне то, что я хочу знать, и мы угостим тебя королевским завтраком.

Насмешливые огоньки в его глазах разожгли пожар. Тарелка с ее содержимым отправилась на пол, а Дебора шагнула к двери.

— Еще один шаг, Дебора, и я заставлю тебя пожалеть об этом.

Атмосфера в этой маленькой полутемной комнате изменилась. Где-то глубоко внутри Дебора почувствовала дрожь, но это не помешало ей скрестить взгляд с глазами своего мучителя.

Ник тоже поднялся из-за стола. Он догадался, что Дебора на грани истерики, что она смертельно напугана, но готова на самые непредсказуемые поступки.

— Неужели это необходимо, Грей?

— Седлай лошадей, Ник!

— Но…

— Делай, что я тебе говорю. — В голосе Грея была мягкость, с которой обычно зачитывают смертные приговоры.

Отвернувшись от Деборы, Ник пошел выполнять указания Грея.

— Харт, отправляйся вместе с ним.

Когда за Хартом захлопнулась дверь, Грей произнес:

— Подойди ко мне, Дебора!

Она не пошевелилась.

— Немедленно!

Он схватил ее за подбородок и повернул лицом к свету.

— Ты правильно делаешь, что боишься меня. Теперь слушай внимательно, что я тебе скажу. Считай, что тебе повезло, Дебора. Ты получила Маленькую отсрочку. Мы с Ником собираемся Нанести визит леди Беккет, чтобы убедиться, что у нее не возникло никаких подозрений. Мы вернемся к вечеру. У тебя будет время поразмыслить, стоит ли расставаться с жизнью ради маленького секрета, которым ты так не хочешь со мной поделиться. Тем более смерть твоя не будет легкой. Что касается этого места… — Он оглядел грязную комнату, осколки тарелок и куски пищи на полу. — Да, ты права, это свинарник. Надеюсь, к нашему возвращению ты приведешь его в божеский вид. Ты меня поняла?

Дебора молча наклонила голову, но ее мысль сразу же устремилась в другом направлении. Она не обманет его. Она должна благодарить свою счастливую звезду за то, что он и Ник покидают ферму. Только один человек будет охранять ее. Уэлс не так далеко. Она не в состоянии сейчас пройти это расстояние пешком, но, если ей удастся завладеть лошадью Харта, появится шанс на спасение.

Грей рассмеялся и покачал головой.

— И не думай Дебора. Не помышляй о бегстве! Харт не так утонченно воспитан, как я. Если ты попытаешься его перехитрить, я даже представить себе не могу, что он с тобой сотворит.

Ее бесило, что он так легко читает ее мысли.

— Не знаю, о чем вы говорите, — заявила она. — При чем тут Харт?

Грей вновь одарил ее одной из своих дьявольских улыбочек.

— Прекрасно знаешь, Дебора, что я имею в виду. Так что поберегись.

Она осталась одна в комнате. Со двора донеслись невнятные голоса, потом в кухню вернулся Харт. Он не был так высок, как Кендал, но фунтов на сорок потяжелее. Даже легкая небритость на его лице придавала ему в сочетании со смуглостью кожи настоящий разбойничий вид.

— Грей хочет, чтобы здесь все было вычищено, — сказал он.

Дебора нервно взглянула на него. Это были первые слова, с которыми он вообще обратился к ней. Теперь появилась возможность завязать хоть какой-то разговор.

— Мне понадобится очень много горячей воды, — заявила она.

Он показал на деревянную бадью под умывальником, потом на забитое окно.

— Насос на дворе, рядом с дверью. Облизав пересохшие губы, Дебора предприняла еще одну попытку.

— Здесь темно. Я не буду видеть, что делаю. Не говоря ни слова, Харт подошел к окну и

содрал с него доски. То же самое он проделал со вторым окном и с третьим. Они поддавались ему легко. Он был силен, как буйвол.

Проглотив комок в горле, Дебора засучила рукава.

К вечеру каждый мускул в теле Деборы отзывался ноющей болью. Она прервала свою работу, выпрямилась над корытом и потерла натруженную поясницу, которая никак не хотела разгибаться. Ее глаза устали от лицезрения человека, неподвижно сидящего у очага и разглядывающего ее с видом голодного кота, готовящегося сожрать попавшуюся в ловушку мышь.

Это была безумная идея — убежать от неусыпного ока Харта. С отъездом хозяина его бдительность утроилась. Даже выходя на минуту во двор, он запирал Дебору в комнате. Ее, даже по нужде, он выпустил до выгребной ямы только раз, причем не удосужился даже отвернуться. Ей уже было все равно.

Она отмыла стены кухни и пол, но даже тяжелая работа не могла отвлечь ее от мысли, что все ее надежды на бегство рухнули. Кендал был настолько предусмотрителен, что забрал лошадь Харта с собой. Любая мысль об этом мерзавце жарко ударяла ей в голову. Пока он занимался светской беседой с леди Беккет, она стерла себе руки до крови, очищая его логово. Она обвела взглядом помещение, оценивая результаты своего труда.

Каминная решетка приобрела тусклый блеск. То же самое произошло и с посудой. Горшки и кувшины выстроились на чистой полке, сковороды повисли на положенных им крючках. Стол по-прежнему был весь в зазубринах и шатался, но она оттерла с него грязь.

Бог знает, что он сейчас по возвращении сотворит с нею! Грей уже убил одного человека. Он не поколебался бы наказать ее каким-либо ужасным способом, если бы она не выполнила его приказаний. И все же она жива, и хотя Кендал сыплет угрозами, он пока не привел ни одну из них в исполнение. Размышляя об этом, Дебора убедила себя, что за это она должна быть благодарна Нику. Она, конечно, не знала ничего о взаимоотношениях двух братьев, но почему-то была уверена, что Ник на ее стороне.

Меньше всего ей хотелось, однако, чтобы дело дошло до открытого столкновения между Греем и Ником. Ник потерпит поражение, она в этом не сомневалась, и тогда события примут уже совсем плохой оборот. Каким-то образом она должна убедить Ника помочь ей бежать, и сделать это надо как можно скорее. Она должна ухитриться найти возможность переговорить с Ником наедине. Она должна вырваться из-под власти Кендала. Должна!

Машинально вытирая уже сухие руки грубым полотенцем, Дебора прокручивала в уме еще одну мысль. Она не понимала, что с ней творится. Она уже хорошо знала, что представляет из себя Кендал, и все же через каждые несколько минут ее мысли опять возвращались к нему. Когда он просил ее так вежливо, так серьезно поделиться с ним ее тайнами, она невольно поддавалась его очарованию и готова была исполнить его просьбу. Ей хотелось переложить ту невыносимую тяжесть, что была ей не по силам, на его мощные широкие плечи. И только убеждение, что этим она совершит предательство, останавливало ее.

Были в ее размышлениях и другие сомнительные моменты. Ей вспоминалось ее утреннее пробуждение, когда она обнаружила его в постели рядом с собой. Для нее он воплощал в себе все отвратительное, что женщина могла видеть в мужчине. Но она была так неопытна, а он был зрелым мужчиной, человеком из светских кругов. Ради сохранения собственного достоинства ей необходимо было скорее бежать от него.

На дворе прозвучал рожок, потом раздались какие-то выкрики Кендала. Она узнала его голос, но не разобрала слов.

— Как мы поступим с нашей распутной девицей? — гаркнул Грей во всю мощь своих легких.

Ник что-то ответил ему, Дебора догадалась, что оба они пьяны.

Харт бросил на нее очередной угрожающий взгляд, оторвался от очага и вышел через переднюю дверь во двор. Дебора в страхе прикрыла глаза. Она уже почти решила прибегнуть к своей шляпной булавке. Искушение умереть сейчас быстрой легкой смертью было так велико. От громких голосов дрожали стропила ветхого чердака. Харт пытался утихомирить разбушевавшихся братьев, но безуспешно. «Звери!» — подумала Дебора. Она была лучшего мнения о Нике. «Пьяны» — этим словом нельзя было описать состояние, в котором они пребывали. Ей никогда не представится более подходящего случая расстаться с этим притоном жестокости и разврата.

8

Она изготовилась к действиям, как только дверь с треском распахнулась, и Грей, обнимающий одной рукой Ника за плечо, покачиваясь, вошел в комнату. В свободной руке он держал кучерский металлический рожок, в который продолжал дудеть со страшной силой. В маленькой комнате от этих диких звуков дрожала посуда и закладывало уши.

Дебора скрестила на груди руки. Хотя оба джентльмена находились в одинаково неприглядном виде, Грей прежде всего привлек ее внимание. На нем была та же одежда, что и утром, но во что она превратилась? Ее взгляд скользил по нему медленно, не пропуская ни одной детали. Волосы его были в жутком беспорядке и промокли от дождя. Его шарф куда-то исчез, а рубашка и сюртук были расстегнуты, открывая взору мощную шею и мускулистую грудь. Штаны были сплошь заляпаны грязью. Дебора поглядела на его сапоги — какими щегольскими они выглядели недавно. Теперь их покрывали комки мокрой глины. Ее глаза вновь обратились к шевелюре Грея. «Вряд ли так их мог растрепать ветер, — решила она, — скорее это сделали женские пальцы».

Она постаралась вложить в свою интонацию достаточно высокомерия и презрения к мерзкому существу, стоящему перед ней.

— Значит, вот как леди Беккет развлекает своих гостей?

Ник смущенно прокашлялся.

— Вообще-то, Дебора, мы уехали от леди Беккет давным-давно.

Дебора вновь сосредоточила свой иронический взгляд на Грее. Сморщив нос, она всем своим видом показала, насколько отвратителен запах, исходящий от него.

Губы Грея медленно расплылись в глупой улыбке.

— Черт побери, Ник! Я не могу сопротивляться ей, когда она со мной флиртует.

Покинув единственную опору, которую представляло для него плечо Ника, он с трудом пересек комнату и заключил девушку в неуклюжие объятия.

Дебора согнулась под его тяжестью, но прежде чем она смогла выразить свой протест, его губы впились в ее рот в грубом поцелуе. Жар пронзил все ее тело. Она почувствовала себя так, словно что-то сладкое разлилось внутри ее. И тут она явственно ощутила, чем от него пахнет. Дебора различила густой запах бренди, но, самое главное, не только одежда, но его кожа пропиталась дешевыми духами. И этот запах, к ее отвращению, передался и ей. Вне себя от негодования она нанесла ему звонкую пощечину, но он этого даже и не почувствовал.

Гордо откинув голову назад, Дебора в упор глядела на него.

— Вы провоняли, как… — Ее грудь разрывалась от возмущения. Она тяжело дышала.

— Я воняю бардаком? — уточнил он. — Это все вина Ника. «Алмазная шкатулка». Ты слышала о таком заведении? Это как раз неподалеку от таверны «Королевский панцирь». — Его лицо помрачнело. — Но это не сработало. Ничего не вышло. Я получил мало удовольствия. Я ведь предупреждал об этом Ника.

Заглянув через плечо Грея, Дебора увидела, как Ник смущенно пожал плечами, неуверенной рукой отыскивая стул и усаживаясь за столом.

— Я не знаю, Грей, — сказал он, — мне казалось, что тебя там развлекли на славу.

Грей посмотрел с высоты своего роста на Дебору.

— Янтарь и Гранат настоящее украшение этого борделя. Я даже зашел настолько далеко, что похвалил их, сказав, что они были очень изобретательны. Но все их штучки заученны. Мужчину нельзя упрекнуть за то, что он хочет иметь нечто свеженькое, тем более если это находится в его собственном доме.

Ник бросил на Дебору предупреждающий взгляд и покачал головой.

Дебора уже поняла, что Ник старается успокоить ее. Грубый пьяница, который буквально повис на ее шее, был настолько лишен способности заниматься любовью, что не представлял никакой угрозы для женщин. Она была рада убедиться в этом и была особенно благодарна Нику за его своевременное вмешательство. В то же время для нее было горьким открытием, что, пока она уродовала свои руки, убирая дом для Грея, он развлекался с женщинами легкого поведения. Дебора знала, что как женщина она для него ничто, и почему-то это вызывало в ней обиду. Ее резкое движение было таким яростным и внезапным, что она сама удивилась, к какому результату оно привело. Грей отшатнулся от нее, совершил в воздухе неловкий поворот и с размаху полетел, сбив каминную решетку, прямо в открытый огонь. Ник вскочил на ноги, но Дебора опередила его. Похолодев от ужаса, она вцепилась в полы сюртука Грея и успела перехватить его тело до того, как оно коснулось раскаленных углей. Жар от очага мгновенно привел Грея в более или менее сознательное состояние.

— Я предупреждаю тебя, Дебора… — начал было Ник.

Грей легкомысленно помахал рукой над его головой.

— Не поднимай лишнего шума, Ник! И не трясись как испуганный щенок. Это просто любовная игра нашей свирепой тигрицы. Так вели себя раньше амазонки. Нет, правда! Я начинаю ценить такой сорт женщин — сильных и способных на всякие дьявольские штучки. Мужчине всегда интересно, кто же в конце концов окажется сверху.

Это была, очевидно, очень распространенная похабная шутка, потому что оба джентльмена одновременно засмеялись, спрятав лица в ладонях. Переводя взбешенный взгляд с одного на другого, Дебора нервно расхаживала по комнате.

— Вы позорите свои титулы и свое дворянское происхождение, — обрушилась она на них.

— Это ты мне уже говорила, — сказал Грей, похожий сейчас больше на шкодливого школьника, чем на озверевшего от пьянства насильника. — Погляди, у меня для тебя есть подарок.

Машинально Дебора взяла протянутое им нечто розовое и кружевное, но, когда разглядела, что это подвязки, громко ахнула. Грей одарил ее беззаботной улыбкой.

— Я был уверен, что они тебе понравятся. Потому что все твои вещи такие дешевые и некрасивые.

Ее голос возвысился до опасного предела.

— И ты думал, что доставишь мне удовольствие, заставляя надевать чужие обноски?

— Это вовсе не обноски. Я выиграл их в кости.

Он на мгновение замолк, когда она подскочила к огню и с особенным удовольствием водрузила подвязки на кучу горящих углей. Молчание продолжалось недолго. Грей снова нарушил его, мрачно сказав:

— Если они не подходят тебе, может быть… подойдет что-то еще? Я много чего выиграл…

Вид у него был обиженный и надутый, когда он начал шарить в карманах своего сюртука, а Ник прошептал ей какое-то предупреждение. Дебора вся напряглась.

— Если у тебя есть хоть какое соображение о том, что… — Она оборвала себя на середине фразы, внезапно пораженная собственной глупостью.

Весь этот разговор был смешон. Она обращалась к нему, как будто он был загулявшим мужем, а она ревнивой женой. Грей был ее тюремщиком. Она же — его пленницей. Еще минуту назад, когда он входил в комнату, лишь одна идея владела ее разумом. Бегство. Немедленное бегство! И все же она опять здесь и занимается какими-то пустяками, не имеющими никакого значения для ее судьбы. И зачем только она спасла его от поджаривания на углях? Если б она была в своем уме, она бы специально толкнула его туда. О Боже, она должна бежать отсюда, пока совсем не потеряла способность соображать. Не обращая внимания на какие-то предметы нижнего белья, которые Грей протягивал ей, она обратилась к Нику.

— Где Харт?

— Он занят с лошадьми и гм… освещает путь для компании, которую мы ожидаем.

— Компании? — переспросила Дебора настороженно.

— Я кое-что придумал, чтобы потешить Харта, — сказал Грей. — Хотя не только его.

Он не без труда встал на колени, потом поднялся на ноги, взялся за руку Ника и добрался до своего места за столом. Откинувшись на спинку стула, Грей стал пристально наблюдать за Деборой сквозь полуопущенные ресницы.

— Харт в одном отношении похож на меня, он знаток настоящих драгоценностей. А также может оценить красивый жест.

— Драгоценностей?

Грей улыбнулся.

— Даже ты, Дебора, не можешь быть такой наивной. Янтарь? Гранат? Жемчужина? Рубин? Ой, только не надо изображать из себя полную невинность. Ты же будешь сверкать среди них, как настоящий алмаз. Ты будешь украшением нашего праздника!

Она не хотела верить услышанному. Даже он не мог бы так погрязнуть в пороке. Но несчастный, извиняющийся вид Ника разрушил ее слабую надежду. Дебора почувствовала, что щеки ее запылали от стыда. Грей собрался превратить коттедж в собственный публичный дом и включить ее в персонал этого притона. С трепетом она наблюдала, как Ник подошел к полке, снял оттуда недавно вымытые стаканы и бутылку с бренди. Наполнив доверху два стакана, он один протянул Грею.

— Я хочу подняться в свою комнату, — сказала она, умоляюще глядя на Ника.

Грей глотнул устрашающую порцию крепкого напитка.

— О нет, Дебора. Это меня не устраивает. Ты, моя лапочка, примешь участие в нашей оргии.

Оргия! Само это слово вызывало среди дам дикие пересуды, которые иногда достигали ее ушей, о время препровождени и джентльменов из высшего общества, к которому принадлежал Грей. Ее могут заставить принять опиум, а потом передавать от мужчины к мужчине, а когда они все удовлетворятся ею, то продадут в рабство в какой-нибудь из тайных борделей.

— Мне сейчас будет плохо, — прошептала она и сделала движение к двери.

Грей начал было подниматься, но Ник оказался проворнее.

— Я прослежу за ней, — сказал он и, захватив ее плащ, проследовал за Деборой на улицу.

Дебора спустилась со ступенек и перегнулась через низкую стену. Рвоты не было, но ее тело сотрясали сухие спазмы. Она уже начала сползать на землю, когда Ник подхватил ее.

— Если вы хоть чуть похожи на мужчину, вы должны остановить все это, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал гневно, несмотря на сотрясающую ее тело дрожь.

— Я именно это и собираюсь сделать.

— Вы ничем не лучше его… Что вы сказали? Я не расслышала.

Он закутал дрожащую Дебору в плащ.

— Доверьтесь мне, Дебора. Я обо всем позабочусь.

Но она уже сомневалась и в Нике.

— О чем вы уже позаботились? Почему я должна вам доверять?

— Я убедил Грея провести пару часов в «Алмазной шкатулке». Это была моя идея. Я надеялся, что Грей так напьется, что не будет сегодняшним вечером представлять угрозу для вас. Конечно, я знаю, что наш с вами замысел был не так удачен, как я надеялся. Вы попали под его влияние. С женщинами это постоянно случается. А он не любит, чтобы ему сопротивлялись.

Дебора не очень поняла, на что намекал Ник. Ее занимала только одна мысль — как бы ей убежать отсюда.

— Грей сейчас не в состоянии помешать чему-нибудь и кому-нибудь, а Харта я возьму на себя.

Ее пульс бешено забился.

— О Ник, если б только вы могли оседлать для меня лошадь…

Он отрицательно покачал головой.

— Тогда Грей будет знать, что я помог вам бежать и живым сдерет с меня кожу.

— Но я не могу пройти весь путь до Уэллса пешком в такую погоду и в такой темноте, — умоляла она его.

— А вам и необязательно делать это. Слушайте меня внимательно. Веселая компания из «Алмазной шкатулки» будет здесь в ближайшее время. Кучер получил указание вернуться за девочками утром. Вы, Дебора, можете спрятаться в той пустой карете, которая будет возвращаться в «Королевский панцирь». В ней вы найдете себе убежище.

— Почему в «Королевский панцирь?»

— Там Грей держит драгоценного Юпитера и других лошадей, а кучер свой экипаж. Вы уже могли убедиться, что здесь нет конюшни.

— А как насчет Кендала и Харта? Не погонятся ли они за мной?

— Я уже сказал вам — предоставьте их мне. Масса вопросов крутились у нее в голове. Но прежде чем она смогла задать хоть один из них Нику, шум приближающейся кареты донесся с другой стороны дома. Ник крепко сжал ее руку.

— Сейчас или никогда, — сказал он и осторожно повел ее по дорожке к главному входу.

Они остановились в тени, за углом дома, и проследили, как подпрыгивающая на ухабах вместительная карета развернулась во дворе. Харт с фонарем в руке выступил вперед и открыл дверцу кареты. Грей, по-прежнему покачиваясь, встречал гостей на ступеньках. Свет, льющийся из кухни, очерчивал его темный силуэт.

— Ждите здесь, пока я не подам сигнал, — Мягко произнес Ник и поспешил присоединиться к общей компании.

Дебора прижалась всем телом к шершавой стене дома. Ствол к ветки росшей неподалеку ивы прятали ее от враждебных глаз достаточно надежно. Все происходило так быстро, что у нее не было времени как следует обдумать предложенный Ником вариант бегства. Но она поверила ему. Она решила отбросить прочь все сомнения и целиком довериться ему.

Ее глаза расширились от удивления, когда на свет появились пассажирки прибывшего экипажа. Несмотря на то, что был сентябрь и накрапывал дождь, эти леди выглядели так, будто их нарядили в платья, сшитые из крыльев тропических бабочек. Ветер трепал их легкие наряды, поднимал вверх, обнажая достаточно обширные участки розовой женской плоти. Женщины жеманно хихикали, мужчины отвечали им одобрительным хохотом. Деборе казалось, что она присутствует при дьявольском шабаше.

Она насчитала пятерых девушек. Две из них тут же обхватили руками шею Грея. Они едва не задушили его в своих объятиях. По блаженной улыбке на его лице было видно, что пройдут часы, прежде чем он вспомнит о существовании Деборы Вейман. Он вернулся в дом, Харт и другие девицы проследовали за ним. Во дворе остались только кучер и Ник.

— Ну что ж, увидимся утром, старина, — сказал Ник. — Думаю не раньше полудня.

— Как пожелаете, сэр. Желаю вам приятно провести время!

— Подожди-ка минутку. По моему, эта дверца неплотно заперта. Ник шагнул к ближайшей дверце кареты, приоткрыл ее одной рукой, а другой подал Деборе сигнал скорее покинуть свое убежище. Она прокралась вперед, прижимаясь к задней стенке экипажа, и проскользнула в щель, которую Ник оставил для нее. Когда она оказалась внутри, Ник с силой захлопнул дверь.

— Так-то лучше, — сказал он. — Девочки так небрежно обращаются с дверцами. Не вывали в грязь какую-нибудь красотку на обратном пути. До свидания, Дженкис, и пусть вам сопутствует удача!

Это пожелание, как догадалась Дебора, предназначалось ей. Тяжелый запах дешевых духов внутри экипажа напомнил ей отвратительный аромат, которым пропиталась кожа Грея в публичном доме. И это успокаивающе подействовало на ее нервы. Чем больше он становился ей противен, тем спокойнее было у нее душе. Стуча зубами от озноба, она плотно завернулась в плащ и забилась в самый темный уголок кареты.

Это было, наверное, самое длинное путешествие в ее жизни. Не потому, что Уэлс располагался на большом расстоянии от коттеджа, а потому что кучер вел свой экипаж черепашьим шагом, опасаясь, как она предполагала, повредить дорогостоящих лошадей своего хозяина в такую мерзкую погоду.

В любой момент она ожидала услышать грохот копыт приближающейся погони. Но, кроме завывания ветра и грубоватой беседы возницы с кучером другого экипажа, обсуждающего амурные похождения своего хозяина, ничто не нарушало ее мирного путешествия. Из разговора двух возниц, сопровождаемого похотливыми смешками, Дебора узнала, что красавец лорд имеет легион любовниц и что ее принимают за одну из них. Такая новость не прибавила ей хорошего настроения.

К тому времени, как они добрались до Уэлса, ее нервы были напряжены до предела. Она не могла поверить в свою удачу — слишком легко все произошло. Конечно, за это надо было отдать должное Нику. Без его вмешательства она бы никогда не продвинулась так далеко в успешном осуществлении своих планов. Это он продумал и организовал ее бегство, убедив лорда Кендала посетить веселое заведение с дурной репутацией, привести на ферму девиц и отправить пустой экипаж обратно в Уэлс. Даже сейчас он как бы оберегает ее, отвлекая Кендала и Харта шутками и участвуя в развлечении с девицами. Настанет день, если Господь этого пожелает, когда она сможет отблагодарить Ника за все, что он сделал для нее. А заодно и «отблагодарить» его братца…

Правда, она надеялась никогда больше не увидеться с лордом Кендалом. Это должно было бы ее радовать. Но странно. Вместо этого она чувствовала какую-то тоску в груди. Вот уж не думала она, что будет испытывать к нему хоть какие-то чувства, кроме жгучей ненависти. Он обманул ее доверие, издевался над ней, оскорблял, похитил ее. Разумная женщина должна была бы возненавидеть его со всей страстью. Разумная женщина должна была бы думать только о том, как вскипятить смолу и сварить его в котле живьем в отместку за все его жестокости. Если уж о чем-то и жалеть, то только об исчезновении из ее жизни очаровательного мистера Грея, который на самом деле был призраком, порожденным ее собственным воображением.

Дебора приготовилась покинуть карету, как только экипаж развернулся и покатил по мощенному булыжником двору «Королевского панциря». Напрягая слух и стараясь, чтобы сердце ее билось как можно тише, она осторожно обхватила пальцами ручку дверцы кареты. В момент когда экипаж остановился, она тихонько приоткрыла дверцу и выпрыгнула наружу.

Конюхи суетились во дворе таверны, но они были заняты лошадьми и не обратили на нее ни малейшего внимания. Она проскользнула мимо них, не заслужив от этих озабоченных мужчин даже мимолетного взгляда. Кучер лорда Кендала еще только спускался со своего облучка и, даже если бы он заметил ее, ему не пришло бы в голову, что она была пассажиркой его кареты. Любой мог принять ее за какую-нибудь служанку, посланную с поручением к постояльцу в гостинице. На ней не было ни перчаток, ни шляпки. Ее туфли были растоптаны, а платье, чуть прикрытое развевающимся плащом, было мятым и носило следы ее утренней грязной работы. Дебора выглядела горничной самого дешевого разряда или уборщицей. Чтобы сыграть такую роль, ее Наряд идеально подходил для этого. Леди, не сопровождаемая кавалерами или служанками, Всегда привлечет к себе внимание, а работающая Женщина может куда угодно ходить одна.

Ее удивило, что общий зал таверны был битком набит посетителями. Уэлс был маленьким городком, почти деревней. А сельские жители обычно рано ложатся спать.

С низко опущенной головой она миновала коридор, пересекла общую залу и вышла к передним дверям. Здесь Дебора чуть замедлила шаг и внимательно огляделась. Убедившись, что никто не следит за ней, она толкнула створку главных ворот и вышла на Хай-стрит.

Там было темно, гораздо темнее, чем обычно бывает в такой вечер. Она поглядела вверх, но луна и звезды были плотно затянуты дождевыми облаками. Единственный свет, который помогал ей продвигаться по улице, исходил от фонарей, висящих на каждом доме или служебном строении. Плотнее закутавшись от пронизывающего ветра, она направила свои шаги в сторону рыночной площади. Не доходя до нее, Дебора свернула налево, на одну из узких улиц, потом проделала еще несколько петель по лабиринту переулков. Здесь в основном были двух — или трехэтажные строения, выходящие окнами на кафедральную площадь. Навстречу ей попадались прохожие, редкие экипажи и даже одинокие всадники. Но все явно торопились под крыши своих домов, спасаясь от усиливающегося дождя, и никто не бросил на нее ни одного любопытного взгляда.

Когда Дебора достигла лавки торговца мануфактурой, ее шаги замедлились. Она посмотрела вверх, как будто изучая вывеску. В одном из окон виднелось тусклое пятно от зажженной свечи. Дебора не могла оторвать от него глаз. Чувство, охватившее ее, было настолько сильно, что она боялась упасть в обморок. Она не должна была находиться здесь. Она не должна подвергать Квентина такой опасности. Но, оставшись совсем без денег и без друзей, она не знала, куда ей идти.

Двигаясь уже с меньшей осторожностью, она проделала по соседним улочкам еще несколько кругов и подошла уже теперь с задней стороны дома. Света здесь совсем не было, и она тихо вскрикнула, провалившись в глубокую лужу. Отсчитав четвертую калитку от угла, она остановилась, присела, ощупывая кирпичи в стене, пока наконец не нашла то, что искала. Под слабо закрепленным камнем она обнаружила ключ к задним воротам мануфактурной лавки. Ее дыхание становилось все более учащенным, а пальцы все сильнее дрожали, когда она проникла в сад и заперла калитку за собой. С задней стороны лавки не было каменной лестницы, ведущей на верхние этажи. Ей пришлось поднять садовую лестницу, что было довольно трудной задачей. Дебора взобралась на несколько ступенек. В некоторых окнах по соседству виднелся свет, но все вокруг было спокойно, как и должно было быть. Даже бродячие коты попрятались с улицы в эту сырую ночь. Она поднялась на деревянный балкон.

Краем своего плаща Дебора вытерла пот и Дождевую влагу с лица. Глубоко вздохнув, она тихонько постучала в крепкую дубовую дверь, которая преграждала ей путь. Прошло несколько мгновений, и Дебора повторила свой стук. На этот раз она стучала громче. Когда дверь с легким скрипом приоткрылась, Дебора быстро проникла в дом и тут же закрыла дверь за собой.

— Дебора, что привело тебя в такое позднее время?

Миссис Нэн Моффат было где-то около шестидесяти. Ее карие и обычно веселые глаза, поблескивающие как пуговицы, на этот раз были полны тревоги.

Дебора знала, что вид ее внушает страх. Она была похожа на дикарку с мокрыми, облепившими голову волосами, в испачканном грязью платье, но у нее не было ни настроения, ни времени вдаваться в долгие объяснения. Поговорить обо всем можно будет потом. Она должна немедленно увидеть Квентина, должна убедиться, что он жив и здоров.

— Квентин у себя? — спросила она с надеждой.

Нэн Моффат кивнула.

— Разреши мне побыть с ним наедине несколько минут, хорошо? Потом я спущусь, и мы поговорим обо всем. Что ты так смотришь на меня? Все в порядке. Я просто хочу повидать его.

Миссис Моффат сначала не выказала большого энтузиазма, но потом ее полное гладкое лицо смягчилось.

— Я пока поставлю на огонь чайник и скажу Джону, что ты здесь.

— Нэн! Кто там? С кем ты там разговариваешь? — раздался мужской голос из спальни.

Дебора резко повернулась и быстро взбежала по лестнице, которая вела в мансарду. Повернув ручку двери комнаты Квентина, она тихо проникла внутрь.

Хотя мальчик спал, свечка на полке горела. С той самой ночи, как был убит его отец, Квентин боялся спать в темноте. На цыпочках пройдя по комнате, Дебора остановилась возле его кровати и посмотрела на спящего ребенка. Внешне он был очень похож на своего отца. Но если лорд Баррингтон отличался крепчайшим здоровьем и упитанным телосложением, его сын был очень хрупок. К тому же теперь прибавились и новые опасения. Квентин никогда больше не заговаривал о своем отце, а Дебора боялась настаивать, чтобы он вспоминал о нем.

Правильно ли она поступала? Ей трудно было судить об этом. Сейчас главным было сохранить жизнь и свободу мальчика. Она сделала то, что считала нужным, оставив его на попечение людям, которых знала и которым доверяла. До своей свадьбы Нэн Моффат была нянькой Квентина, а еще раньше и его отца. Джон Моффат служил все время лакеем у лорда Барринггона. Когда пришло время им покинуть своих хозяев, они, к удивлению всех, поженились и обрели новые корни в Уэлсе, где открыли мануфактурную лавку.

Их потрясло неожиданное появление Деборы перед дверью их дома вместе с Квентином, а еще больше удивила рассказанная ею история о событиях в Париже. Она рассказала им почти все, единственное, что она скрыла от них, было имя лорда Кендала. Чета Моффатов знала его с мальчишеских лет. Он очень им нравился, и Дебора боялась, что они не поверят ей, когда она обвинит его в убийстве лорда Баррингтона. Поэтому она сплела историю, что не знает, кто преследует их, но что жизнь Квентина находится в опасности. Она еще добавила несколько страшных подробностей, не постеснявшись явной лжи. Она сказала, что теперь опекуном Квентина является его дядя из Вест-Индии, и они должны ждать его появления.

Если бы здоровье Квентина было в порядке, она сама бы отвезла его к дяде. Но Дебора не хотела пускаться в рискованное длинное морское путешествие, подвергая тем самым опасности жизнь мальчика.

Опустившись на кровать, она слегка тронула пальцами его волосы, убрав их со лба. Мальчик, пробуждаясь, улыбнулся.

— Деб? — спросил он, открывая глаза.

— Я думала, ты крепко-крепко спишь.

— А я подумал, что это тетя Нэн пришла меня проведать. Где ты пропадала? Я так ждал тебя в среду.

В его тоне не было упрека, а только лишь простое любопытство, и Дебора была полна благодарности Моффатам за то, что они заботятся о Квентине и умеют успокоить его смятенный разум.

— Я же тебе рассказывала, как обстоят дела, — сказала она нарочито весело. — Теперь я не могу удирать из школы так часто, как раньше. Что случилось с твоим зубом?

Он дотронулся до дырки в своей переднейчелюсти, потом залез рукой под подушку и достал оттуда крошечную шкатулочку.

— Посмотри, — сказал он.

Дебора внимательно изучила ее содержимое.

— На нем осталось немного крови, — сказала она.

Квентин весь просиял.

— Дядя Джон привязал нитку от моего зуба к двери, и, когда тетя Нэн дернула дверь, зуб вылетел. О, это была такая пытка. Дядя Джон сказал, что я вел себя храбро, как настоящий мужчина.

— Я в этом не сомневаюсь, Квентин. А почему ты прячешь зуб под подушкой?

— Ты должна это знать. Есть такая примета, что, пока я буду спать, этот зуб превратится в пенни. Но я не верю в подобные сказки, поэтому стараюсь не спать. Я уверен, что тетя Нэн заберет мой зуб себе, а вместо него оставит под подушкой монетку.

Его улыбка была очаровательна. Сердце Деборы болезненно сжалось.

— А ты разве не веришь в разные волшебства?

— Конечно, нет. Я уже не маленький ребенок.

Дебора улыбнулась, но вдруг вздрогнула от страшного грохота, который послышался снизу. Когда она услышала громкие голоса, то быстро вскочила и выглянула на лестницу. Увиденное повергло ее в ужас. Лорд Кендал, грозный и жестокий, как судья и палач одновременно, стоя в холле, нетерпеливо хлестал себя плеткой по сапогам. Из-за его спины выглядывал Ник. Моффаты что-то горячо говорили нежданным гостям, словно пытаясь убедить в своей правоте. Неожиданное появление ее врагов не лишило Дебору мужества. Все мысли ее были направлены на то, чтобы спасти от них Квентина.

— Деб, что случилось? — Квентин с любопытством приподнялся на постели.

— Мы снова отправляемся в путешествие, — стараясь подбодрить скорее себя, нежели мальчика, спокойно сказала она. — Ты помнишь, я тебе говорила, это может случиться в любой момент. Не снимай свою ночную рубашку, просто заправь ее в брюки. Тебе еще понадобится сюртук и ботинки. Скорее, Квентин! Скорее! — Говоря это, Дебора попыталась запереть дверь ножкой стула. Это могло задержать их преследователей на какой-то момент.

— Это он, да? — спрашивал мальчик в волнении. — Тот самый человек, что гонится за нами? Тот, кто убил моего папу?

Кровь бушевала в ней. И каждая мысль была остра как бритва, зато голос был спокоен. Она еще владела собой.

— Да, это он. Встань у окна и жди, пока я задую свечу.

Комната погрузилась в темноту, и тут она услышала громыхающие шаги по лестнице. Дебора подтянулась на руках к маленькому окошку, выходящему прямо на крышу.

— Я пойду первой. Не беспокойся, дорогой, с нами ничего не случится. Дядя Джон уже послал за городской охраной. Все, что нам надо, это вылезти на крышу и ждать там, пока они не явятся.

Она не понимала, как такие успокаивающие слова рождаются в ее мозгу. Сама она уже не верила ни во что. Если бы она была предоставлена сама себе, она просто бы зашлась в истеричном крике.

— Будь храбр, как настоящий мужчина, — нежно шепнула мальчику Дебора и перелезла через подоконник.

Он держался за ее руку с доверчивостью ребенка, который верит, что взрослые способны творить чудеса, так же как боги. Дебора была испугана гораздо больше, чем он. Она направилась к веренице печных труб, возвышающихся над крышей. Если бы они могли преодолеть этот крутой скат прежде, чем лорд Кендал заметил бы их, они могли бы еще как-то спастись.

Когда оба они оказались на крыше, Дебора захлопнула за собой чердачное окно, и они как крабы стали ползти вверх по скользкой черепице. Это оказалось труднее, чем рассчитывала Дебора. Дождь промочил черепицу, а ветер набросился на них с дьявольской яростью, раздувая одежду и срывая любое слово с губ прежде, чем оно было произнесено. Если бы у нее было время, она могла бы привязать Квентина к себе, а так их связывали только тонкие слабые пальцы.

Они услышали грохот выламываемой двери и грозный приказ Кендала немедленно показаться ему на глаза.

— Не смотри вниз, — крикнула Дебора, неуверенная, что Квентин разобрал ее слова в шуме ветра.

Они уже почти достигли конька крыши, когда Квентин вдруг зашелся в приступе кашля. Но медлить было нельзя. Бормоча какие-то слова ободрения, она обхватила его худенькое тело и, напрягая все силы, протащила еще пару ярдов вершине крыши.

— Дебора! Квентин! — Голос Кендала прорывался сквозь все шумы. — Я знаю, где вы! Вам некуда бежать, дом окружен!

Проклиная себя за совершенную ошибку, Дебора огляделась вокруг обезумевшим взглядом. Итак, он знал, что они могут выбраться только на крышу, но не мог угадать, в каком направлении они будут двигаться. Вдруг получится так, что Кендал ошибется и направит погоню не в том направлении? Она должна найти какой-то выход, чтобы покинуть крышу. Может, они смогут скрыться через чье-то чердачное окно?

И вдруг Дебора увидела перед собой пропасть. Дома не сообщались друг с другом вплотную. Их разделяло расстояние не более нескольких футов. Если бы они смогли преодолеть эту преграду!

Дебора подтащила Квентина к краю крыши. Ветер здесь свирепствовал вовсю. Даже лежа было трудно удержаться на скользкой черепице.

И вдруг Квентин начал подниматься на ноги, увидев, что какой-то человек приближается к ним по скату крыши.

Грей протягивал мальчику руку, его голос был успокаивающим и ласковым.

— Иди ко мне, Квентин. Это я, дядя Грей. Разве ты не помнишь меня?

— Ты не мой дядя, — пробормотал мальчик. — Он не может быть моим дядей, правда, Деб? — вскрикнул Квентин и отшатнулся обратно в объятия девушки.

Этот толчок лишил ее равновесия, и они заскользили по крутому склону крыши вниз. А там, внизу, их ждали булыжники, которыми была вымощена улица. Дебора была не в силах ни удержать мальчика, ни удержаться самой. Но тут, после отчаянного прыжка, над ними распласталась мужская фигура. Держась неизвестно за что, Кендал протянул свои сильные руки, удерживая от падения вниз тела мальчика и девушки.

— Еще секунда, и я грохнусь вместе с ними! — крикнул он кому-то внизу.

— Кидай мне мальчишку, Грей! Я его поймаю, — раздался снизу голос Ника. — Прыгай смелее, Квентин! Ты же помнишь своего дядюшку Ника? Зажмурь глаза и смелее вниз! Как-нибудь моя шея тебя выдержит.

— Вы правда мой дядя Ник?

Но на выяснение этого обстоятельства у мальчика уже не оставалось времени. Он полетел вниз и был благополучно подхвачен сильными руками Ника.

— А эту ведьму у меня еще хватит сил продержать секунд пять-шесть, — крикнул Грей. — Никогда я не испытывал такого искушения посадить женщину на цепь и надеть ей намордник, — тихо добавил он.

9

Что это взбрело тебе в голову? — взревел Грей.

Дебора отхлебнула глоточек чая из чашки, куда, по настоянию Грея, была добавлена ложка бренди.

Она долго откашливалась, прежде чем смогла внятно ответить.

— Я думала, что это вы убили лорда Баррингтона.

Ее голос дрожал и пальцы тоже, но это не было последствием ужасов, пережитых ею на скользкой крыше, и едва не произошедшей трагедии. Мужчина, сидевший перед ней, пребывал в такой ярости, что напоминал собой извергающийся вулкан. Она боялась даже взглянуть на него. Грей же разглядывал ее с безжалостным любопытством, как какое-то диковинное насекомое. Дебора куталась в его теплую одежду и вся сжалась в бессознательном желании выглядеть как можно меньше и жалостливее.

— Пей свой чай, — сказал Грей и подкинул в пылающий камин несколько совков угля.

Дебору слегка успокаивал его смягчившийся тон, но добавляемый в огонь уголь напоминал о самых страшных угрозах Кендала. Их разговор по-настоящему еще не начинался. Неизвестно, что ждет ее в ближайшее время. Не меньше часа пройдет, пока уголь в камине прогорит и они все отправятся на отдых. Приняв горячую ванну и переодевшись в свою ночную рубашку, она мечтала хоть на короткое время забыться в нормальной мягкой, удобной постели.

Она с надеждой посматривала на входную дверь, желая, чтобы хоть кто-нибудь вошел в гостиную и отвлек внимание лорда Кендала от ее персоны. Но рассчитывать на это не приходилось. Квентин спал у себя в кровати. Мистер и миссис Моффат дожидались на кухне, когда его светлость лорд Кендал соизволит подвергнуть их допросу. Дебора не знала, куда подевались Ник и Харт. Они доставили ей ее саквояж, провели пару минут с Квентином и удалились, вероятно, выполняя какое-то поручение лорда.

— Теперь, — начал Грей, немного успокоившись и стараясь смягчить то впечатление, что он произвел на Дебору. — Давайте пройдем мысленно весь путь от начала и до конца. Только без прежних ваших уверток и фантазий. Вы утверждаете; что сбежали с Квентином из Дувра, потому что были убеждены, что я убил его отца и собираюсь проделать то же самое с мальчиком?

— Да, — прошептала она и всхлипнула.

— Значит, по-вашему мнению, я убийца? Дебора молча кивнула и постаралась еще дальше отодвинутся от этого опасного человека.

— Убийца! — почти по буквам произнес Грей.

Он проговорил это слово спокойно, без всякой интонации, хотя страстно желал оглушить воплем эту безумную испуганную девчонку. Его легендарное умение владеть собой начало понемногу сдавать, и он знал этому причину. Минуты, проведенные на крыше, потрясли и его крепкую нервную систему. Он не понимал причины ее паники, ее отчаянных попыток скрыться от него. Ведь он чуть не потерял их обоих — и ее, и Квентина.

Теперь, узнав, какие мысли владели ею, Грей не испытал облегчения, а погрузился в еще более мрачное настроение. Убийца! Всю жизнь он верно служил своей стране. Никто не подвергал сомнению его порядочность, преданность короне, безупречное поведение. Правда, в последние дни он позволил себе кое-что не из джентльменского набора по отношению к Деборе. Она сама вынудила его к совершению таких поступков. Но убийца! Это слишком тяжкое обвинение, слишком страшное слово, даже для совсем невиновного человека.

Она продолжала дрожать, и Грей укрыл ее потеплее.

— Пейте свой чай.

Дебора постаралась выполнить его просьбу, сделала несколько судорожных глотков, робко поглядывая на него поверх чашки.

— Но вы не вели себя так, будто думали, что я убийца. Во всяком случае, не все время. — Он намекал на тс моменты, когда она буквально таяла в его объятиях или когда она бесстрашно жалила его своим острым язычком.

— Да. Вы правы. Это было не всегда.

— А сейчас? Я по-прежнему в ваших глазах убийца?

Она решительно помотала головой.

— О нет. Когда вы спасли Квентина там, на крыше, а я бы все равно не смогла удержать его, я поняла, что совершила ошибку.

Воспоминания о том, какой опасности она подвергла всех троих, подогрела его гнев. Он повысил голос.

— Вы могли бы погибнуть на крыше оба! Какие чувства я бы испытывал тогда? Вообразите это своей глупой головой! Я нес бы тяжкий крест вины всю жизнь. И неизвестно, по какой причине.

Он осекся, увидев, что слезы хлынули у нее из глаз. Вздохнув, он извлек из кармана платок. Дебора приняла его с благодарностью.

Заметив, что она начинает, нервничая, плести из его платка какие-то немыслимые узлы, а слезы ее уже высохли, он отобрал у нее свой платок и приступил к дальнейшей беседе. Заставив себя улыбнуться как можно дружелюбнее, Грей спросил:

— Расскажите, что произошло той ночью? Дебора помолчала, собираясь с мыслями.

— Была сильная гроза, а кроватка Квентина оказалась пуста. Я увидела свет сквозь неплотно прикрытую дверь библиотеки и спустилась в поисках Квентина.

Она сделала паузу, и тогда он поинтересовался:

— Насколько я знаю, леди Баррингтон уехала в Англию на несколько дней раньше, а вы задержались из-за болезни Квентина.

— Да, он прихворнул. Лорд Баррингтон предполагал, что мы втроем — леди Баррингтон, Квентин и я — отправимся вместе с Калетами, но лихорадка у Квентина усилилась, и я осталась ухаживать за ним.

— Я вас понимаю. Итак, кто-то явился той ночью на встречу с Джилом, не зная, что вы с Квентином еще находитесь в доме?

Дебора задумалась.

— Вероятно, встреча была назначена заранее. Днем Квентин чувствовал себя неважно, и лорд Баррингтон почти не выходил из-за этого из дома. Вряд ли он мог сообщить кому-то, что наш отъезд отменен. Впрочем, я не могу быть уверена…

— Продолжайте. Вы увидели свет из-под двери библиотеки? Что дальше?

— Потом я услышала голоса.

— Что вы расслышали? Воспоминания были настолько страшными, что Дебора не сразу собрала мужество для ответа.

— Лорд Баррингтон умолял вас, — она заметила, как сверкнули глаза Грея и поправила себя, — умолял кого-то оставить мальчика в живых.

— Я не понял. Где же был Квентин?

— Он был там, в библиотеке.

— Следовательно, Квентин присутствовал при убийстве? Именно это вы утверждаете?

Дебора горестно кивнула.

— И мальчик сказал, что видел меня? — Грей нахмурился.

— Нет-нет! Вы не так меня поняли. Квентин не помнит ничего из того, что произошло в тот промежуток времени, когда он появился в библиотеке и до момента, когда мы уже подплывали к берегам Дувра. Доктор сказал, что, возможно, память об этих событиях к нему так и не вернется. Шок, который он испытал при виде умирающего на его глазах отца, был слишком силен. Он не хочет ничего вспоминать. Его сознание само сопротивляется этому.

Грей долго хранил молчание перед тем, как вновь заговорить.

— К этой теме мы еще вернемся. Продолжайте. Скажите мне точно, что успел произнести Джил.

— Я не помню его слов в точности. Он назвал ваше имя, причем дважды.

— Что он сказал? — требовал Грей. Дебора опустила глаза.

— … он сказал… «Кендал, лорд Кендал… как я мог подумать! Имей жалость, не трогай ребенка!» Потом почти прохрипел: «Квентин, беги! Спасайся!» Вот и все, что я помню.

— Вы уверены, что он произнес «лорд Кендал»?

— Да. — Она старательно избегала устремленного на нее жесткого взгляда.

— Джил никогда не называл меня по титулу. Мы знали друг друга со школьной скамьи, до того, как вступили в обладание титулами. В личных беседах с глазу на глаз я был для него Греем. Вашему разуму доступно, что я вам втолковываю? Вероятно, обо мне шел разговор между Джилом и кем-то еще, с кем он встретился той ночью. Я лишь упоминался в их беседе.

Дебора решила проявить настойчивость.

Есть еще одна немаловажная деталь. Я знала, что у вас была на тот вечер назначена встреча. Как только я заметила свет в библиотеке, я тут же вспомнила об этом.

— Я получил записку, отменяющую встречу, — с недоумением сказал Грей.

— Я ничего не знала об этом.

— Назначал ли Джил какие-нибудь другие встречи?

— Это мне неизвестно.

Увидев, что ее чашка опустела, Грей поднял с пола бутылку, стоящую у ножки его кресла, и подлил туда бренди. Себе он тоже налил щедрую порцию.

— Вас снова пробирает дрожь, — объяснил он. — Выпейте и успокойтесь. Прошу вас.

Они оба выпили. Дебора один глоточек, он — все содержимое своей чаши.

— Давайте пока оставим эту тягостную тему и перенесемся дальше. Расскажите, что произошло потом.

Она с тоской посмотрела на закрытую дверь. Грей перехватил ее взгляд.

— Да, я знаю. Вы измучены до предела. Эти два последних дня выдались не особенно приятными для каждого из нас.

— А чья в этом вина? — Она вновь сделала шажок на тропу войны.

От удивления его брови полезли вверх, но он не выказал недовольства тем, что Дебора вновь обретает форму. Грей сперва думал допросить ее утром, после того как она отдохнет, но потом отверг эту идею. Сейчас ее душа более открыта навстречу ему, потому что он только что спас жизнь Квентину. Неизвестно, как она поведет себя завтра, но он предугадывал, что она начнет валить все на его плечи. В данный момент все преимущества были на его стороне, и он решил не выпускать их из рук.

— Рассказывайте, что произошло потом. Бренди оказалось хорошим средством для обретения храбрости, и она снова прибегла к нему,

— Я действовала инстинктивно. Как только раздался выстрел, я распахнула дверь. Квентин выскочил и уткнулся мне в колени.

— Вы видели убийцу? — не медля ни секунды, задал он новый вопрос.

— Я видела кого-то в полумраке над телом лежащего лорда. — Она нервно усмехнулась. — Я не рассчитывала своих действий. Я не подумала, что должна броситься хозяину на помощь. Я вообще ни о чем не думала и не знала, что мне делать. Я схватила Квентина, и мы побежали.

— А…убийца Джила видел вас?

— Нет. У меня не было в руках свечи. Холл был погружен во тьму. Он мог увидеть какую-то неясную мелькнувшую тень. С другой стороны, ему было нетрудно догадаться, что, раз уж Квентин здесь, его гувернантка тоже обязательно находится в доме.

Грей кивнул, соглашаясь с ней. — Что было потом?

Ее губы вновь задрожали от страшных воспоминаний.

— Это было ужасно. Я захлопнула дверь библиотеки, но он погнался за нами. Слуги давно спали у себя в дальнем крыле, и хотя, как я предполагаю, были разбужены выстрелом, никто не поспешил нам на помощь. Может быть, они струсили. Мы спрятались за портьерой в Голубом салоне. Я ощущала его присутствие. Я слышала его тяжелое дыхание в темноте и боялась, что он услышит дыхание Квентина тоже. Ведь мальчик почти хрипел. Потом… потом… Я не знаю. Должно быть, кто-то из слуг все-таки спугнул его.

— А потом? Что вы рассказали французским полицейским?

— Ничего. Ничего, что имело бы какое-то значение.

Когда он с сомнением взглянул на нее, Дебора проговорила быстро:

— Мы ведь уже воевали с Францией. Да и что они могли сделать? Я не хотела затягивать дело, чтоб нас не продержали во Франции до окончания войны. Там, в Париже, не осталось никого, кто смог бы помочь мне. Я должна была отвезти Квентина домой. И я это сделала. Поэтому я ничего не сказала французам,

— А почему в Дувре вы ударились в бегство, прихватив мальчика?

— Я испугалась за свою жизнь, когда возница обратился ко мне на пристани и заявил, что послан вами.

Наступило долгое напряженное молчание.

— Неужели вы надеялись спрятать мальчика от меня? Что вы собирались делать с ним спустя годы? Когда он стал бы взрослым?

— Я рассчитывала получить ответ от его дяди из Вест-Индии.

— От Джорджа? Вы писали Джорджу? — Грея и трогала и злила наивность Деборы. — Почему вы не обратились к властям? Здесь, в Англии? Любой разумный человек поступил бы так на вашем месте.

— А что бы я им рассказала? Что я подозреваю вас, члена палаты пэров, в убийстве? Мое слово против вашего! Вы бы все отрицали, и поверили бы, несомненно, вам. По закону вы главный опекун Квентина, и его бы забрали у меня. А я не хотела, чтобы вы совершили новое преступление.

Ее осенила идея, и она поспешила поделиться ею с Греем.

— Я могу задать вам тот же вопрос? Почему вы скрыли от властей исчезновение Квентина? В газетах ничего об этом не сообщалось, а я читала их все подряд.

Ему пришлось объяснять ей причины такой его политики. Он признался, что подозревал ее в причастности к утечке информации из стен министерства иностранных дел. Его обрадовало то, что к концу рассказа она смотрела на него уже не так враждебно.

Но Грею было не до чувств и переживаний.

— Вы были названы в завещании вторым опекуном Квентина. По какой причине, Дебора? Вы осознаете, что на вас налагается огромная ответственность? Ответьте мне.

— Я не понимаю ни того, ни другого. Правда, Квентин был очень ко мне привязан. — Она вдруг взорвалась. — Я женщина, в конце концов. Мое мнение ничего не значит. Как я могла противостоять вашим мужским интригам!

Грей вновь грубо схватил ее за подбородок и придвинул лицо к лампе. Она вскрикнула, но не оказала сопротивления.

— Мне кажется, что какой-то мужчина очень жестоко обошелся с вами. Вы до сих пор его боитесь. И ваш страх распространился на меня.

Отведя взгляд в сторону, Дебора прошептала:

— Мне нечего скрывать от вас… И я вас не боюсь. Единственное мое желание, чтобы завтра с утра наши дороги разошлись навсегда.

— Тогда не надейтесь увидеться с Квентином.

Дебора сохранила самообладание и сдержала рыдание.

— Это уж как решит ваша милость. Просить вас, чтобы вы позволили изредка наблюдать за ним откуда-нибудь из-за угла, ниже моего достоинства.

— А я еще вообще не решил, что делать с вами. Сдать в магистрат или…

— Не шутите!

— Я не шучу. И не угрожаю вам, Дебора. Я только хочу узнать, что вы скрываете от меня.

Из его голубых глаз исходили гипнотические лучи, которым трудно было сопротивляться. Если бы он дотронулся в этот момент до ее руки, Дебора тут же спустила бы флаг. Но Грей не совершил этого последнего решающего движения, поэтому коробочка вновь захлопнулась.

— Дебора, вы скоро доведете меня до безумия.

Она не успела ответить, потому что оба услышали стон, раздавшийся в комнате Квентина, а потом голос мальчика, призывающего к себе Дебору.

Она поспешила наверх. Грей, разморенный винными парами и усталостью, отстал от нее на несколько шагов.

В комнате Квентина было темно. Дебора быстро нашла свечу и зажгла ее. Квентин, вероятно, бредил.

— … так темно, и он так близко. Я слышу, как тяжело он дышит. Я хотел убежать от него, но споткнулся и упал…

Миссис Моффат как могла успокаивала его, обнимая своими добрыми пухлыми руками, но мальчик вырывался из ее объятий.

Дебора присела радом на кровать и погладила нежной рукой плечо мальчика.

— Это все лишь дурной сон, мой дорогой. Квентин, почувствовав теплоту знакомого голоса, на мгновение затих.

— Чье дыхание ты слышал? — Грей неожиданно вырос во весь свой рост у кровати. Предупреждающий взгляд Деборы не остановил его. — Чье это было дыхание?

Квентин мгновенно удалился в мир своих фантазий.

— Наверное, дядя Ник читал мне страшную сказку, а я уснул. Когда я проснулся, везде было темно.

Миссис Моффат сокрушенно вздохнула.

— Я забыла предупредить твоего дядю не гасить свечу. От них столько пожаров. Не бойся, малыш. Теперь мисс Вейман рядом с тобой и тебе нечего бояться.

Квентин робко попросил!

— А может быть, Дебора, ты переночуешь здесь со мной?

— Как хочешь, малыш.

— Ни в коем случае, — вмешался Грей. — Нечего делать из мальчишки трусливого слюнтяя.

Дебора собралась было протестовать, но Квентин предварил новую ссору.

— Я не трус. Я просто пошутил, дядя Грей. Честно.

Грей улыбнулся.

— Мы с тобой знаем, что такое настоящие мужчины. А женщины предназначены для нас вроде игрушек для развлечения. Мой совет тебе — избегай их, пока они не сели тебе на голову.

— Я лучше знаю Квентина, чем вы, — возмутилась Дебора.

— Вероятно. Поэтому чуть не угробили его вместе с собой, свалившись с крыши. Но теперь я намерен крепко держать его в руках.

Миссис Моффат робко вмешалась в разговор.

— Я сделаю здесь постель для вас, мисс Вейман. А вы можете устроиться в соседней спальне, мистер Кендал.

— Нет. Я предпочитаю провести ночь в одной комнате с Квентином. А мисс Вейман, если пожелает, пристроится где-нибудь в уголке.

Снова Дебора испытала нравственное потрясение, когда Квентин вдруг согласился.

— Ты поместишься на одной кровати со мной, дядя Грей?

— Конечно. Нам, мужчинам, есть о чем поговорить.

— И я теперь не боюсь темноты. Я теперь ничего не боюсь, дядя Грей.

Дебора едва верила своим ушам. Для нее все было кончено. Мужчина, грубый странный мужчина, завладел ее подопечным. И Грей еще издевательски посмотрел ей вслед, когда она, униженная, покидала комнату.

— На всякий случай не гаси свою свечу, Дебора! Я не люблю шарить в потемках. А то я споткнусь в вашей спальне и вызову переполох в доме. — Он наклонился к ее уху и прошептал: — Идите и сладко спите. Мне еще предстоит обстоятельный допрос супругов Моффат. А потом, когда все погрузится в сон… — Он не закончил фразы, а она не решилась дать ему пощечину. Вроде бы он не дал для этого повода. — Все марш по кроватям. Джентльмены попрощаются с леди… — Он обратился к ней. — Спокойной ночи, Дебора!

— Вам тоже.

Дебора повернулась на каблуках и удалилась в отведенную ей спальню.

Сон пришел к ней не так быстро, как она на это надеялась. Все кости, все клеточки болели от пережитых испытаний. Она не раз вспомнила жуткое сползание по скользкой черепице и сильные руки, которые спасли ее от падения. Это были его руки. Руки негодяя, который так издевался над ней. Но он все-таки спас Квентина. И зачем-то спас ее.

Она потеряла цель в жизни. Раньше это был Квентин. Теперь он попал в чужие руки. Дебора была готова простить все, что с ней творили, лишь бы ее не бросили, как ставшую обузой вещь, в холодный жестокий мир. Но похоже, что ее ждала подобная участь. Хотя она все-таки имела какие-то права. В завещании она тоже указана опекуном Квентина. Она имеет возможность видеть его раз в год и справляться о его здоровье.

Переворачиваясь с боку на бок, она не могла не слышать голоса внизу, где главной темой разговора была как раз ее судьба. Лорд Кендал выпытывал, как инквизитор, у несчастных Моффатов каждую подробность ее биографии.

— Кто она такая, Дебора Вейман? Что вы от меня скрываете? Подкупила она вас, что ли?

Под эту монотонную словесную пытку она заснула.

Часом позже, когда Грей вошел в комнату, которую делил с Квентином, он перебирал в уме услышанное от Моффатов. Они подтвердили историю Деборы за одним исключением. Она сказала им, что не знает личность убийцы. Грей понял, что в этом случае она соблюдала осторожность, догадываясь, что, если Дебора обвинит в преступлении лорда Кендала, супруги Моффат не поверят ей.

Но он, в свою очередь, не смог пробиться в тайну прошлого Деборы. Для миссис Моффат Дебора представляла собой лишь «наше дорогое дитя», и не более того. Откуда она, кто ее родители, добрые супруги и представления не имели, пока она четыре года назад не появилась на службе у лорда Баррингтона в качестве гувернантки.

Грей без труда вообразил невеселый образ жизни Деборы. В самых лучших семьях положение молоденькой гувернантки было весьма двусмысленным и задевало достоинство женщины. Дебора, вероятно, чувствовала себя особенно одинокой. Перед своей женитьбой Джил достаточно поразвлекался. Большую часть времени он проводил в Лондоне, а Квентин находился в его поместье под присмотром Деборы. Для нее было бы большей удачей найти себе место в большом семействе, где к обеду собираются гости и она могла бы общаться с ровесниками. А она попала к Джилу, который отправил ее в «деревенскую ссылку». Позже, после вторичной женитьбы Джила на молоденькой Софи, она сопровождала Квентина в Париж, но, как знал Грей, ни в каких развлечениях не участвовала и не была представлена в обществе. Не Джил был тому виной. Сама Дебора высказала такое пожелание.

То, что Моффаты оказались ее единственными приятелями, кроме, конечно, мисс Хейр, весьма озадачило Грея. Девушка, подобная Деборе, не испытала бы затруднений в выборе дружка подходящего возраста. В чем же повод ее добровольного затворничества?

Нетрудно было догадаться, что Дебора скрывает что-то темное в своем прошлом, что заставляет ее менять внешность, фамилию, избегать появления на людях. Грей был уверен, что в скором времени докопается до истины. Какое преступление могла совершить девушка шестнадцати-семнадцати лет? В конце концов, не это главное. Он был перед ней в неоплатном долгу — в первую очередь за ее заботы о Квентине. Теперь он сделает все, чтобы уберечь ее от каких-то невзгод.

Грей опустился на низкий стульчик и стал стягивать с себя сапоги. Покончив с одним, он принялся за второй, и тут его мысли снова, словно по приказу волшебника, вернулись к Деборе. Она представилась в его воображении молодой леди, одетой по последней моде, окруженной красавцами кавалерами на каком-нибудь балу. Его фантазия разыгралась — вот Дебора выходит замуж за элегантного молодого джентльмена, поселяется в собственном доме, ее окружает стайка хорошеньких детишек, цепляющихся за ее юбки, таких же зеленоглазых и темпераментных, как и их мать. Грей усмехнулся. А ведь это неплохая идея выдать ее замуж. Этим он возместит все обиды и убытки, что нанес ей. С помощью своей матери, обладающей обширнейшим кругом знакомств, он мог легко обратить эту мечту в реальность. Чем дольше Грей обдумывал эту идею, тем больше она ему нравилась. Согласится ли на это Дебора — это уже другая проблема.

Одно несомненно — он должен держать от нее свои руки подальше. То, что едва не случилось на соломенном тюфяке на ферме, не должно повториться. Хотя Дебора целомудренна и неопытна, но тоже подвержена страстям. Тот мужчина, который в конце концов завоюет ее, обретет истинное богатство. Но ему, Грею, не светит удача. Она смотрит на него с омерзением, как на червяка, которого обнаружила в только что надкушенном яблоке. Он заслужил такое отношение к себе. Весь его отвратительно сыгранный спектакль с предательством Ника в финале навеки запечатлится в ее памяти.

Свеча затрещала, зачадила и погасла. Выругавшись вполголоса, Грей в одном сапоге проковылял к каминной полке, чтобы вновь разжечь свечу. По пути он споткнулся о другой сапог, ранее небрежно отброшенный им, и с воплем рухнул, растянувшись во весь рост поперек тесной комнатушки.

Его крик разбудил не только Квентина, но и Дебору в соседней спальне. Хохот мальчика и досадливое чертыхание неудачливого лорда подействовали на нее успокоительно. Она плотнее укрылась одеялом и вновь стала погружаться в дрему. Хоть как-то его сиятельство лорд Кендал поплатился за свое далеко не джентльменское поведение.

10

Трудно предугадать, какой пустяк, какая ничтожная мелочь могут привести человека в ярость. Об этом думала Дебора, когда металась по своей спальне, готовясь к своему утреннему появлению на людях. От ее резких движений чуть не пострадали мирно тикающие часы на каминной полке, украшенные фарфоровыми фигурками. Вчера она была занята борьбой за спасение Квентина и собственной жизни и девичьей чести. Все ужасы прошлой ночи растаяли с наступлением утра. Ночью она еще была во власти этого чудовища, а теперь могла не бояться его. Но желанный покой не приходил.

Ее взбесил смех, доносивший из кухни. Она знала, что Ник и Харт ночевали в «Королевском панцире», но когда, войдя в кухню, она обнаружила там только Грея и Квентина, наслаждавшихся совместным завтраком и мужской беседой — это окончательно вывело ее из себя. О чем они могли так дружески болтать? Над чем смеялись? Кендала она проигнорировала, но вид и поведение мальчика приводили ее в изумление. Его глаза искрились весельем, а щеки разрумянились.

Грей восседал на одном из стульев. На другой стул он с удобством водрузил обутые в сапоги свои длинные ножищи. Один взгляд на лицо Деборы — и он сразу все понял. Так и должно было произойти. Оправившись от страхов прошедшей ночи, она перестала считать его своим спасителем. В ее глазах он снова превратился в мерзавца, обязанного расплатиться за совершенные им грехи.

При виде Деборы Квентин разразился восторженной, но невнятной речью, которую лорд тут же прервал строгим поднятием вверх одного пальца.

— Не забывай приветствовать леди при ее появлении.

Сам он тут же встал и поклонился Деборе.

Квентин проследил за ним и в точности повторил его действия.

Дебора молча и с удивлением уставилась на них. Грей произнес галантно:

— Мне кажется, что леди обязана отвечать реверансом на те приветствия, которыми джентльмены встречают ее.

Понимая, что Квентин наблюдает за обменом любезностями с живейшим интересом, она без особой охоты проделала реверанс и расположилась в кресле. Только после этого Грей занял свое прежнее место. Его примеру последовал Квентин. Стараясь казаться беззаботной, Дебора спросила:

— А куда все подевались? И почему никто не разбудил меня, хотя уже прошла половина дня?

Услышав ее слова, Квентин растерянно посмотрел на часы.

— Мы поступили очень плохо, — сказал он. — Мы совсем забыли про тебя.

— Вы забыли про меня? — спросила она, стараясь, чтобы в ее голосе не прозвучала обида.

— Дядя Грей рассказывал мне разные истории о папе, о том, как они вместе шалили в Итоне.

— Вы знаете, как это бывает? — спросил Грей небрежно. — Мы увлеклись. А кроме того, я Думал, что вам не помешает поспать пару лишних часов.

— А еще дядя Грей сказал, что я отправлюсь в Итон, так же как папа. Разве это не чудесно, Деб?

— Когда ты собираешься в Итон? — резко спросила Дебора.

Мужчина и мальчик обменялись взглядами.

— В ближайшее время мы это решим, — сказал Грей.

Дебора открыла было рот, чтобы возразить, но Грей предупредил ее взглядом, и порыв Деборы угас. В хорошем обществе не принято затевать споры в присутствии слуг или детей.

— Мы уже давно поели, — сказал Грей, — и ждем теперь, какие поступят от вас указания. Мы готовы обслужить вас. Моффаты заняты в лавке со своими покупателями, а Харт и Ник получили от меня несколько срочных заданий. Только, пожалуйста, не вставайте с кресла. Мы с Квентином вполне способны подать вам завтрак.

Дебора наблюдала, как они довольно слаженно двигались по кухне, помогая друг другу, открывая дверцы шкафов и буфетов, ставя на стол приборы и с большим искусством нарезая холодное мясо. Казалось, что эта совместная работа развлекает их необычайно, что обслуживание леди за столом — их очередная игра. Прошло совсем немного времени, и чайник был заварен и дышал паром, а на столе теснились тарелочки с пирогами, холодным мясом и вареными яйцами;

Дебора так растерялась, что машинально приняла извинения Квентина за то, что он должен покинуть ее, чтобы заняться уроками, и так же без всяких возражений разрешила Грею положить ей на тарелку предложенные им кушанья. Взяв в руки нож и вилку, она принялась за еду, вдруг почувствовав зверский аппетит.

Несомненно, что впервые за многие месяцы Квентин выглядел сегодня счастливым и вполне здоровым. Эрл умел разговорить мальчика и заставить его вспомнить об отце без очередного приступа рыданий. Это была уже немалая победа. Лорд Кендал, как она убедилась, сумел найти путь к детскому сердцу. А может быть, просто Квентин давно нуждался в мужском обществе. Мистер Моффат был прекрасным человеком, но вряд ли мальчик так уж жаждал брать с него пример. Квентин по рождению был виконтом, после смерти отца он наследовал его титул. Было совершенно правильно и даже необходимо, чтобы он общался с мужчиной из соответствующей его титулу среды, которым бы он мог бы восхищаться и чьих советов слушаться. Так почему она все-таки расстроилась?

Дебора вдруг почувствовала болезненный укол. Вот появился лорд Кендал собственной персоной, и ее сразу перестали замечать. Они составляют планы насчет будущего Квентина, а с ней никто не посоветовался. Разумеется, зачем она им — она ведь только гувернантка.

— Дебора, — сказал Грей, прерывая затянувшееся молчание. — Это так естественно, что Квентин всей душой потянулся ко мне. Я был лучшим другом его отца. В моей голове целый кладезь историй, связанных с Джилом, которые я могу рассказать мальчику. Разве вы не видите, что общение со мной уже смягчило его горе? Вы вовсе не потеряли его навсегда, как вам это кажется. Дайте ему только время осмотреться в этом новом для него мире.

Бросив на Грея взгляд исподлобья, Дебора отвернулась. Его доброта пробуждала в ней желание забыть про все ужасы, пережитые ею, и перестать бояться за свое будущее. В то же время ей хотелось швырнуть ему в лицо его такое обволакивающее сочувствие. Он обманом похитил ее, терроризировал, заставил опасаться за свою жизнь. Пусть пройдет хоть сто лет, но она все равно не станет другом этого человека.

— Я хочу, чтобы вы знали, — начал он свою речь, и к ней вновь вернулось странное чувство, что он способен читать ее мысли. — Я глубоко сожалею о том, что заставил вас страдать. Но вы прекрасно понимаете, что я должен был сломить ваше упорство как можно быстрее. Вы вправе сердиться на меня, но у меня не было другого способа покончить с этим делом. Вы уже сейчас видите, что я не тот человек, каким притворялся. Когда вы узнаете меня получше, Дебора…

— Узнать вас получше? — воскликнула она, пародируя его поучающий тон. Она передвинула свой стул так, что они оказались нос к носу друг с другом. — Да я лучше решусь погладить бешеную собаку!

— Черт побери, женщина! Когда же вы спрячете свои коготки? — Его голос, подобный раскату грома, заглушил ее крик. — Нам предстоит очень многое обсудить помимо ваших истерических выпадов. Убийца ходит на свободе, и вполне возможно, что вы с Квентином являетесь предметом его особых интересов. — Он кивнул, заметив, как шокировало это напоминание его собеседницу. — Да, Дебора, убийца! Вообрази себя на его месте. О чем он должен думать? Он знает, что Квентин видел его той ночью. Его удивляет, почему он до сих пор не арестован властями. — Грей сделал паузу, чтобы Дебора могла как следует вникнуть в то, что он говорит, потом продолжил: — Я распространил везде слух, что вы с Квентином живете в моем поместье в Глочестершире, и все же, как мне известно, никто не появился там, разнюхивая и задавая вопросы. Никто вами не поинтересовался за это время. Убийца бы сделал это обязательно, Дебора, если только он не пребывает в уверенности, что ему нечего бояться.

В ее голове мелькнуло предположение,

— Вероятно, он во Франции. Может быть, он боится возвращаться в Англию?

— Если он тот самый человек, на кого падает мое подозрение. Я ничего не знаю о нем, за исключением того, что это тот самый предатель, которого Джил собирался вывести на чистую воду. Так как никто из моих коллег из министерства не ударился в бега в последнее время, это означает, что разыскиваемый нами преступник по-прежнему сидит на своем месте и, вероятно, продолжает свое грязное дело. Вы можете сделать какие-нибудь выводы из всего этого?

Дебора покачала головой.

— Я не знаю.

— Напрягите свой ум, — настаивал Грей. Она надолго задумалась, потом сказала:

— Должно быть, он не спит по ночам и дрожит от страха за свою шкуру. Больше у меня нет никаких соображений.

— Или он в курсе дела, что Квентин потерял память, а также уверен, что вы не разглядели его как следует той ночью.

Слова Грея взбудоражили ее мысли.

— Но ведь никто не знает о состоянии Квентина, кроме мисс Хейр и супругов Моффат.

— Да, я знаю. Но еще раз освежите свою память, Дебора. Сказали ли вы что-либо французским властям, когда они вас допрашивали?

— Нет. Я сказала им, что мы с Квентином сразу убежали, когда услышали выстрел. Я не говорила им, что он был свидетелем убийства. Они сами видели, что Квентин находится в шоке, но не знали, что он потерял память. Я и сама не знала об этом до самого отъезда из Парижа. Я испугалась за его состояние и послала за доктором.

— Квентин был обследован доктором вечером накануне отъезда из Парижа?

Она кивнула.

— Ага! — многозначительно сказал Грей и откинулся на спинку стула. — Наконец-то я что-то начинаю понимать,

— О чем вы?

— Вероятно, сообщение о потере Квентином памяти было передано убийце в Англию. Вот поэтому он не предпринял никаких попыток найти вас.

Грей посмотрел на Дебору горящими от вдохновения глазами.

— Вы не можете себе представить, как все удачно для вас сложилось, Дебора. И как нам всем повезло. Вы скрылись до того, как французы осознали, что Квентин представляет угрозу для их агента. Теперь все стало на свое место, цепь нелепых событий обрела свой смысл. Дебора попыталась возразить.

— Мне кажется, что наибольшая удача выпала на долю агента. Если то, что вы говорите, правда, он знает, что находится в безопасности, в то время как Квентин и я всегда должны быть настороже. Поэтому я не желаю, чтобы Квентин уезжал в школу.

— Гм… — в раздумье протянул Грей. — Зря вы думаете, что я отошлю мальчика в Итон до того, пока не буду твердо уверен, что ему ничего не грозит.

Она беспомощно развела руками.

— Но что можно предпринять? Я хочу, чтобы Квентин жил нормальной жизнью, но так боюсь, что если он покажется на людях, то за ним сразу начнется охота.

Грей молча разглядывал девушку,

— А за себя вы никогда не беспокоились, Дебора Вейман?

Она была настолько поражена его тоном, что вскинула голову и бросила на него взгляд широко раскрытых вопрошающих глаз. Тронутая мягкостью его голоса, Дебора ответила искренне и не раздумывая:

— Мне было страшно до смерти, но так было почти всегда в моей жизни.

Когда в его взгляде сверкнуло любопытство, она вновь быстро нырнула в свою защитную скорлупу.

— Все-таки куда мы денемся отсюда? Я уверена, что у вас есть на этот счет какие-то соображения.

— Разумеется. У меня масса соображений.

Грей позволил ей перевести разговор на другую тему, но взял в памяти на заметку ее невольное признание. «Мне было страшно до смерти, но так было почти всегда в моей жизни».

Он достал табакерку, взял оттуда щепотку и вновь захлопнул крышку. Делая вывод из состоявшейся беседы, Грей произнес:

— Мы должны показать убийце, что ни вы, ни Квентин не можете опознать его.

— А как вы собираетесь это сделать?

— Очень просто. Я заберу вас обоих в Лондон и представлю где только возможно. Нет смысла скрывать потерю Квентином памяти. Мы, наоборот, разгласим этот факт как можно более широко. Мы объясним всем, что смерть отца повредила его ум. Если кто-то воспользуется моментом и совершит необдуманный и опасный поступок, тот, за кем я охочусь, окажется в моих руках. Но это маловероятно. Он бы сделал попытку убрать свидетелей раньше. Нет, наш преступник вздохнет немного свободнее, когда убедится своими глазами, что находится в полной безопасности.

Едва он кончил выкладывать свое предложение, как Дебора буквально взорвалась.

— Это невозможно! Вы надеетесь, что потрясение, которое испытает мальчик, увидев рядом с собой убийцу своего отца, пробудит его память? Не так ли? В вашем министерстве затаился шпион, и вы рассчитываете, что мальчик разоблачит его?

Лицо Грея в одно мгновение стало суровым.

— Это ложь! Оскорбительная ложь! Вы сказали мне, что доктор выразил малую надежду на восстановление памяти Квентина. Однако если это случится и он сможет опознать убийцу своего отца, то это было бы подарком судьбы. Что в этом плохого? Неужели вы ничего не поняли? Пока эта личность прячется в тени, ваша жизнь и жизнь Квентина всегда висит на волоске.

Дебора вскочила на ноги, уперлась кулаками в стол.

— Нет, я все понимаю. Все до малейшей детали. Кто может понимать вас лучше, чем я, одна из ваших жертв? Квентин и я только орудие в ваших руках. Наживка на крючке!

Молнии, вылетевшие из его глаз, словно обожгли ее.

— Не будьте такой дурой! Показывая вас с Квентином преступнику, мы подвергаем вас обоих минимальному риску. Разве это не понятно? Убийца думает, что он в безопасности. Кроме того, вы с мальчиком будете тщательно охраняться. Наконец, через пару недель вы можете отправиться в мое поместье в Кент. Если у вас есть лучший план, я готов его выслушать.

— У меня нет никакого плана, но то, что вы предлагаете, слишком опасно. Я не позволю вам этого. Вы слышите? Никогда не позволю!

— Вы мне не позволяете?! Вы не должны говорить в таком тоне, Дебора. Вы можете поступать как вам заблагорассудится, но, нравится вам это или нет, в любом случае Квентин едет в Лондон со мной.

Их взгляды встретились в безмолвном поединке. Глухим, но твердым голосом она заявила:

— Я не расстанусь с Квентином, пока не буду уверена, что он вне опасности.

— Это означает, что вы принимаете мое приглашение?

— Приглашение?! — Она издевательски расхохоталась. — Это не приглашение, это насилие надо мной в вашей обычной манере.

Грей долго глядел на нее — внимательно и с любопытством, словно видел ее впервые.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне кажется, вы как-то странно влияете на меня. Уверяю, я не такой деспот по отношению к женщинам, как вы обо мне думаете. Наоборот, и вы, наверное, об этом слышали, меня ценят за обходительное обращение с дамами.

Оставив без внимания ее язвительную усмешку, Грей продолжал:

— Все будет просто великолепно. Вам понравится моя матушка, и я не сомневаюсь, что вы понравитесь ей тоже. Вы ведь являетесь вторым опекуном Квентина и имеете определенные права. Вы будете гостьей в моем доме, гостьей моей матери и с вами будут обращаться как с членом семьи. Конечно, я надеюсь, что вы позволите мне иногда руководить вашими поступками. Я хочу, чтоб мы заранее об этом договорились. Я должен быть уверен, что вы полностью мне доверяете, иначе наша задумка с треском провалится. Я обещаю, что вы проживете с Квентином у нас в Кенте всего несколько недель. Я не собираюсь использовать мальчика как приманку. Есть другие способы разоблачить мерзкого негодяя. Все, чего я добиваюсь, это заставить его потерять бдительность. Рано или поздно он допустит ошибку.

В конце концов Дебора сдала свои позиции под его неустанным натиском. Пока Квентин находится под его влиянием, он всегда будет верховодить ею, даже если ей не будут нравиться какие-то его предложения. На словах все выглядело замечательно. Убийца почувствует облегчение, узнав, что Квентин потерял память. Но уверенности в успехе затеи не было. И она совсем не была убеждена, что предатель в министерстве и убийца лорда Баррингтона — одно и то же лицо. Но лорд Кендал верил в это, и никто и ничто не могло заставить его переменить свое мнение. Правда, было слишком много «если» в его рассуждениях, чтобы она чувствовала себя абсолютно спокойной.

На самом деле больше всего Деборе хотелось отвезти Квентина к его дяде в Вест-Индию, но она знала, что лорд Кендал никогда на это не согласится. Он воспринимал это как проявление трусости. Так он ей это и сказал. Она предпочитает спасаться бегством, а не сражаться на поле боя. Да, она не могла поменять свой характер, также как и не мог измениться лорд Кендал. Для нее важнее всего было благополучие Квентина, а для него, вероятно, поимка шпиона, вредящего его стране, и месть за убитого друга.

Некоторое время после того, как он покинул ее, она провела за столом, размышляя о том, что ей придется испытать в лондонской резиденции лорда Кендала.

Лондон был для нее неотделим от воспоминаний, связанных с Альбертом и дворцом ее отца на Стренде. Она провела в столице за свою короткую жизнь всего несколько недель. Ее отец и мачеха редко показывались в городе, за исключением разгара сезона. Теперь ей тоже предстояло провести в Лондоне короткое время, ведь они с Квентином будут находиться в Кенте, и она никогда не выпустит мальчика из-под своей опеки, пока лорд Кендал не разоблачит предателя.

В эти же минуты Грей поздравлял сам себя с легко одержанной победой. Он знал, что Квентин будет отличной приманкой, чтобы вытащить ее в Лондон. Ее преданность мальчику была бесспорной. Такой же бесспорной, как и ее недоверие к Грею.

Он не лгал ей, когда раскрывал перед ней истинные мотивы их будущей поездки в столицу. Действительно, ему очень нравилась идея использовать Квентина в качестве приманки, но только на крайний случай. В самый отчаянный момент. И вот тогда он выступит в их защиту, не жалея собственной жизни, и докажет, что может поступать по-рыцарски. В то же время Грей был не до конца честен с нею. Он расставил дюжины ловушек для шпиона в министерстве и ничего этим не добился. Трудность состояла в том, что каких-то особых событий во время войны в дипломатии не происходило. Франция и Англия вооружались до зубов, могли пройти месяцы, прежде чем развернутся настоящие сражения. Месяцы до того момента, как шпион поддался бы искушению передать секретную информацию своим хозяевам. Шпион хорошо замаскировался, хотя для этого ему пришлось заставить умолкнуть Джила.

Перед мысленным взором Грея вновь возникло лицо его друга — беззаботная улыбка, веселые карие глаза и такой заразительный смех. Никто не мог даже представить себе, как они были дружны, несмотря на несходство характеров. Грей от рождения был циником, Джил, наоборот, принимал все в жизни с радостью. Поэтому обе его женитьбы не были серьезно продуманы. Оба раза он выбирал себе в жены хорошеньких девочек с милыми манерами, но не обладающих ни умом, ни чувствительным сердцем. Воспоминание о женах Джила каким-то образом вернуло его к мыслям о Деборе. Джил два раза ошибся в выборе жены, но как же точен оказался его выбор Деборы на место гувернантки единственного сына. Она готова была пожертвовать своей жизнью ради мальчика. Теперь наступило время сделать что-то для самой Деборы Вейман.

В Лондоне у него будет время сблизиться с ней, глубже проникнуть в ее внутренний мир, узнать, почему такой испуг, такое затравленное выражение появляется в ее глазах при воспоминаниях о прошлом. А потом он решит главную проблему и выполнит долг благодарности за лорда Баррингтона. Он найдет ей жениха, достойного ее превосходных качеств.

Зайдя в комнату Квентина и наблюдая, как тот старательно трудится над своими уроками, Грей перебирал в памяти достойных молодых людей, которые могли быть представлены Деборе ре в качестве будущих женихов. К его изумлению, в голову не пришло ни одного имени.

11

Утром того дня, когда они отправлялись в Лондон, Дебора, проснувшись, увидела, как миссис Моффат тщательно пакует ее дорожные сумки. Квентин с сияющими глазами стоял с подносом у изголовья кровати.

— Я принес тебе твой утренний шоколад, Дебора!

Она приняла у него из рук чашку горячего шоколада, но ее глаза были заняты разглядыванием платья, которое миссис Моффат укладывала среди ее вещей. Это платье ей не принадлежало, и вообще подобный наряд не соответствовал ее положению в обществе.

Квентин не мог сдержать свою радость и принялся пояснять:

— Дядя Грей сделал это, Деб! Он заказал все полностью.

— Что? — грозно спросила Дебора. — Что заказал дядя Грей?

— Новые платья… И все остальное, — воскликнул Квентин.

— Как он посмел! — Она отставила шоколад в сторону и приподнялась на постели.

Миссис Моффат оторвалась от работы и, уловив признаки сгущающейся грозы, поспешила внести успокоение в душу молодой девушки.

— Я знаю, что вы подумали, дорогая моя девочка. Это прямо написано у вас на лице. Уверяю вас, нет ничего неприличного в том, чтобы принять одежду и прочие вещи от джентльмена, который выполняет поручение своей матери. Лорд Кендал объяснил мне все обстоятельно. Деб! Вы должны быть благодарны за то, что он взял на себя столько забот. Его мать знала, что вы не захотите явиться в Лондон похожей на оборвыша из сиротского приюта.

Из сиротского приюта! Это слово ранило!

— Как он выразился? Повторите. Кем он назвал меня? — Возмущению Деборы не было предела.

— Конечно, он не так выразился. Он настоящий джентльмен. Я говорю вам это только для вашей же пользы. Вы нравитесь ему, Деб. Это истинная правда. Если вы только улыбнетесь ему, заговорите ласково — вы знаете, что я имею в виду, — вы сами удивитесь, каков будет результат.

Женитьба! Моффат лукаво и весело улыбнулась. Вот что было на уме у миссис Моффат. Дебору вместо гнева охватил истерический смех. Спрыгнув с кровати, она принялась разглядывать доставленные в ее комнату вещи. Под дорожными платьями из тонкого зеленого сукна были скромно уложены нежнейшие и самые интимные принадлежности женского белья. Там были еще и платья для прогулок, и целый набор обуви из кожи, и белые шелковые чулочки, и изящные подвязки с вышитыми голубыми цветочками.

— Где моя собственная одежда? — спросила Дебора у Квентина.

— Дядя Грей велел миссис Моффат убрать ее подальше.

— Он велел… Он приказал… Кто он такой, в конце концов?

Квентин заволновался.

— Деб, тебе не нравится дядя Грей?

— Твой дядя Грей, позволь мне высказать собственное мнение. — Тут она осеклась, увидев, какое выражение появилось на лице мальчика. Одно ее слово — и этого будет вполне достаточно — и она начнет возводить стену между Квентином и его опекуном. Дебора глубоко вздохнула и произнесла незаконченную фразу по-другому: — Твой дядя Грей определенно знает, как доставить удовольствие леди.

Квентин недоверчиво посмотрел в ее глаза, но, не увидев в них лжи, перестал тревожиться и, оседлав верхом стул, как лошадку, поведал торжественно:

— Ты знаешь, у дяди Харта есть сын такого же возраста, как и я. «Значит, теперь он уже „дядя Харт“», — не без горечи подумала Дебора.

— Мне и в голову не могло прийти такое! Она не без труда изобразила на лице улыбку.

— Его зовут Язон, и мы станем с ним лучшими друзьями. Такими же, как мой папа и дядя Грей.

Она почувствовала нотку неуверенности в его голосе.

— … только…

— Что, Квентин?

— Лучшие друзья делятся между собою всеми своими секретами.

Она поняла, какой секрет он имел в виду, и произнесла, осторожно подбирая слова:

— Ты можешь сказать ему, что ты не помнишь многих вещей, а в остальном все расскажешь ему честно. Ты понял меня, Квентин?

В этом пункте они с Греем полностью сходились. Это был один из способов поведать свету о том, что Квентин потерял память.

— Дядя Грей сказал мне то же самое. Если я буду говорить людям, что был в ту ночь в библиотеке, они начнут задавать мне слишком много вопросов. И все-таки…

— Что тебя волнует?

— Почему я не могу вспомнить, Деб? Я старался и сейчас стараюсь, но ничего не получается.

Лицо Квентина вдруг исказилось от душевных страданий, и с криком «папа… папа…» он прижался к Деборе.

Папа, должно быть, ненавидит меня. Почему я не могу вспомнить того, кто его застрелил?

Его слова расстроили ее. Она знала, что мальчик переживает потерю памяти, но впервые ей открылось, что он еще глубоко страдает от чувства вины. Дебора погладила его волосы и держала Квентина в объятиях, пока его рыдания не утихли. Он поднял голову, утер слезы и тут заметил:

— Ты плачешь?

Она перестала удерживать его, когда мальчик разомкнул ее руки и чуть отодвинулся от нее. Опустившись перед ним на колени и в мысленной молитве прося Бога вложить ей в уста правильные, нужные слова, Дебора сказала:

— Твой дядя Грей любит тебя, Квентин. И он знает, что ты не можешь вспомнить. Твой папа любил тебя больше всего на свете. Почему бы он стал относиться к тебе иначе, чем дядя Грей? Ведь они были настоящие друзья, а друзья думают одинаково. Твой папа не мог тебя возненавидеть, даже перестать любить. Я рассказывала тебе, как все было. Он спасал тебя. Он крикнул, чтобы ты убегал, а я была рядом, чтобы помочь тебе.

Квентин нахмурился, обдумывая ее слова.

— Все-таки я хочу все вспомнить, — заявил он.

— Настанет день, и это случится.

— Правда, Деб?

— Правда.

Его маленькое личико вдруг стало злобным.

— Очень хорошо. Тогда мы поймаем того, кто застрелил папу, и повесим его.

Он ушел из комнаты, а она смотрела ему вслед с тяжелым чувством в душе. Схватить убийцу лорда Баррингтона для нее было гораздо менее важным, чем сохранить Квентину жизнь.

Переодевшись в один из новых нарядов, Дебора появилась в кабинете, где ее ожидал Грей.

— Я хотела бы знать, что все это означает? — Она провела рукой, коснувшись нового зеленого платья.

Грей отложил газету, которую до этого читал, и довольно холодно взглянул на Дебору.

— Садитесь, Дебора. Есть несколько вопросов, которые мы должны обсудить наедине.

К смене интонаций голоса и его манеры поведения она уже достаточно привыкла, поэтому молча заняла место на стуле, вежливо, но настойчиво предложенном ей, и приготовилась слушать его сентенции.

— Я уже говорил вчера, что вы будете гостьей в моем доме. Поэтому вы должны быть одеты соответственно. Иначе возникнут нежелательные пересуды и недоразумения. Или, еще хуже, подозрения. Если вас беспокоит то, что теперь вы у меня в долгу, считайте, что это часть жалованья, положенного вам за заботы о Квентине в последние несколько месяцев. Черт побери, девчонка!

Криком он заткнул ей рот еще до того, как она собиралась что-то возразить.

— Я снабжаю ливреями моих слуг, и это, поверь, недешево мне обходится. Тебе же я должен гораздо больше. Ты опекунша Квентина и гостья моей матери. Я не хочу, чтобы тебя принимали за бедную родственницу. Это плохо отразится на репутации нашей семьи.

«Приютского оборвыша». Неужели он думает, что ей доставит удовольствие быть одетой в старомодный провинциальный наряд? Как и всем девушкам, ей хотелось иметь хорошую одежду. У нее не было ни возможностей, ни средств одеться по своему вкусу. Она хотела быть красиво одетой для собственного удовольствия, а не ради того, чтобы привлекать к себе внимание или тешить чье-то тщеславие.

В ее глазах читалось неприятие всех его разглагольствований, но сейчас она была не в настроении ввязываться в словесную битву. По сравнению с тревогой за Квентина ее собственные обиды казались сущим пустяком.

— Что вы желаете со мной обсуждать? — спросила она.

Грей был так удивлен ее мгновенной капитуляцией, что не сразу прервал молчание.

— Я взял на себя смелость нанять для вас горничную. По крайней мере на время нашего путешествия до Лондона. Там же, у матери, найдется достаточно горничных, чтобы обслуживать вас. А эта девушка может вернуться обратно в Уэлс.

Она знала, что с ее стороны это простое упрямство и желание противоречить, но остановить себя уже не могла.

— Мне не нужна горничная. И я не нуждаюсь в сопровождающей даме. Я уже вышла из этого возраста.

— Сколько тебе лет, Дебора?

— Почти двадцать два.

— А я на десять лет старше тебя, поэтому присутствие особы женского пола необходимо. Я забочусь не столько о твоей репутации, сколько о своей. Если бы я оказался настолько глуп, что скомпрометировал тебя, результат был бы ужасен. Женитьба, Дебора, для заглаживания греховной связи — что может быть в жизни омерзительнее.

Когда она усмехнулась, его глаза гневно сузились.

— Разрешите мне внести покой в вашу душу, милорд. Ни вы, ни все соединенные вместе армии всех королей не смогут загнать меня силой в эту смертельную западню.

— Я как-то раз использовал подобные слова…

Она преувеличенно громко вздохнула.

— Наконец-то мы хоть в чем-то согласились. Откинувшись в кресле и сцепив руки на затылке, Грей заявил:

— Вы смените свой образ мыслей, когда повстречаете подходящего человека.

Его типично мужская самоуверенность подстегивала ее желание выложить как на духу все свои принципы, она приготовилась уж было открыть рот, но тут же передумала. Ей не хотелось, чтобы его острый ум занялся бы разгадыванием головоломки ее жизни.

— Вы сказали, что у нас есть проблемы, которые надо обсудить, — напомнила она ему. — Если об этих проблемах пойдет речь, я лучше покину вас, милорд, чтобы проститься с Моффатами перед дорогой.

— Нет, это не все! Через несколько минут сюда явятся Ник и Харт, и я надеюсь, что вы будете обращаться с ними с должным уважением. Вы выкинете из памяти все события последних дней. Вы поняли, что я требую от вас, Дебора?

— Вы хотите невозможного. Я никогда не забуду эти дни.

— Тогда я требую от вас на время превратиться в актрису. Вы будете вести себя так, будто ничего не случилось. Я не хочу, чтобы Ник и Харт догадались, что вы действуете по моей указке. Ни жестом, ни намеком вы не должны выдать меня.

Она смотрела на него, ничего не понимая. Последний раз она видела Ника и Харта, когда Грей уносил ее на руках с крыши. У Моффатов было слишком тесно, поэтому они поселились в «Королевском панцире» и редко появлялись в доме. Обычно она в это время была уже в постели или еще не вставала к завтраку. Ей казалось, что они избегают ее. Или им приказано ее избегать. Разгадка всего лежала на поверхности. Эта мысль осенила ее внезапно. Они боялись встретиться с ней, пока ее ярость против них не поутихнет.

— Ты дьявол! — закричала она, вдруг догадавшись обо всем. — Ник и Харт просто марионетки в твоих руках. Ты дергал их за ниточки, и они корчили рожи. Ник спровоцировал меня на побег. Сначала и до конца это был фарс. Ник никогда не был моим сообщником!

— А я думал, ты давно об этом догадалась.

— Боже! Что за омерзительная шайка? И подобной же подлости мне придется ждать от твоей мамаши и сестричек по прибытии в Лондон? Всех вас, Грейсонов, крестили, вероятно, в котле с адской смолой.

Грей, выслушивая оскорбления, старался сдержать вскипающий в груди гнев.

— Ты можешь называть меня как угодно, но о моей матери и сестрах должна отзываться с уважением.

— Только у ведьмы может родиться дьявол. Такой, как ты.

Она хотела выбежать из комнаты, но Грей не позволил ей это сделать. Он буквально скрутил ее в своих могучих руках, заставив посмотреть ему прямо в глаза.

— Ты дала слово, Дебора, слушаться меня во всем. Если ты желаешь нарушить наше соглашение, скажи мне это сейчас. Я не желаю привозить в свою семью дурно воспитанную взбалмошную девицу, чтобы она перевернула там весь дом. Подумай, Дебора, прежде чем мне ответить. Квентина ты не увидишь больше никогда. Я этого не допущу.

— Даже ты не имеешь права быть таким жестоким!

— Что ж, испытай на себе, каков я.

Снизу послышались голоса, потом шаги по лестнице, дверь распахнулась. На пороге появился Ник с благодушной улыбкой на лице.

— Вы готовы к отъезду? — поинтересовался он.

Дебора, — окликнул девушку Грей так громко, словно она была глухая. В этом крике было все — и грозное предупреждение, и даже, неожиданно, какая-то мольба.

Она сделала глубокий реверанс.

— Джентльмены! Я не имела раньше возможности поблагодарить вас за ваше гостеприимство и хорошее отношение.

Смысл ее фразы был достаточно прозрачен, поэтому более опытный и знающий причудливые изгибы женского характера Харт предпочел пока держаться в тылу. Она одарила сладкой улыбкой каждого из мужчин в отдельности.

— Невозможно словами выразить мои чувства. Могу сказать только, что наступит день, когда я отблагодарю вас всех в полной мере. Это я вам обещаю твердо.

Не без восхищения Ник проследил, с каким изяществом она удалилась из кабинета. Харт с шумом выдохнул воздух, Грей с силой сжал спинку кресла.

— Прекрасно! — Ник обернулся к компаньонам. — Все прошло как нельзя лучше. У этой девчонки золотой характер. Не обидчивая, скромная… Другая бы на ее месте… Тебе повезло, Грей.

Грей пулей вылетел из комнаты. Харт сделал круглые глаза и осмелился заметить вслух, что больших идиотов, чем Ник, он пока не встречал.

— Что я такого сказал? — Ник полез было с ним в ссору, но Харт отмахнулся от него.

Следуя по пятам к ожидающему их внизу экипажу, Ник все время повторял:

— Что я такого особенного сказал?


Экипаж остановился. Голова Деборы дернулась, и она пробудилась от дремоты, навеваемой дорогой. Перчаткой она протерла запотевшее стекло. Моросил дождь и видимость была плохая, но она знала, что Грей гарцует на коне где-нибудь поблизости от кареты. Так было все время с тех пор, как два дня назад их экипаж начал свой путь в Лондон. Хотя в карете вполне удобно могли разместиться шесть человек, все трое мужчин туда не заглядывали, а продолжали болтаться в седлах и мокнуть под дождем. Через каждые пару часов делали остановку на отдых, особенно если им встречалось какое-нибудь жилище. Ей предоставили широкий диван, посчитав, видимо, что он ей необходим. Дебора удобно обложилась мягкими подушками и вновь смежила веки. На этот раз сон не приходил, но у нее было много тем для раздумий. Напряжение от присутствия ее спутников поблизости начинало на нее действовать каким-то странным образом. Они заслуживали не просто презрительного молчания за то, что они проделывали с ней. В то же время, ей казалось, что, подвергая их остракизму, она тем самым наказывает и себя. Девушка, нанятая для нее в качестве горничной и компаньонки, была мила, услужлива, но никак не годилась в качестве собеседницы. Треана — так ее звали — была совсем ребенком и страшно робела.

Один раз, обедая за общим столом в большой гостинице, Дебора сделала попытку вставить слово в разговор посетителей, но Грей повел себя так грубо, что беседа тут же увяла. По выражению его лица она догадалась, что ему очень хочется вывести ее из себя, но твердо решила не давать ему повода затеять скандал.

С Квентином тоже общаться было нелегко. Он сводил все разговоры к восхвалению своего нового идола, повторяя словечки лорда Кендала, его шутки, казавшиеся ей не смешными, а даже грубыми. Квентин полностью находился под влиянием своего кумира. Иногда ей самой не верилось, что симпатичные внешне мужчины, так заботящиеся о ее комфорте во время путешествия, — это те самые мерзавцы, которые терроризировали ее, когда она была их пленницей. Особая перемена произошла с Хартом. К Деборе он относился с величайшим почтением, но больше всего ее изумила его доброта и нежность, которую он проявлял к Квентину.

Один раз за обедом Харт завел разговор о своей жене и сыне, и лицо его засветилось нежностью. Дебора просто не узнавала в нем того человека, при виде которого у нее от страха подгибались колени. Он обещал Квентину познакомить его со своим сыном Язоном, говорил, что тот уже ждет встречи с новым другом, описывал свой дом и поместье и предсказывал, как им будет хорошо там всем вместе.

Дебора чуть приоткрыла глаза, почувствовав, что горничная внимательно изучает ее. Для Деборы в этом не было ничего необычного. Ник поведал глупенькой Треане, конечно под строжайшим секретом, тайну, якобы известную только ему одному. Теперь Треана была уверена, что лорд Кендал имеет «романтическое влечение» к Деборе. С этого момента девушка стала изучать одежду, обувь и даже белье своей хозяйки. Она подражала ее манерам, ее выговору, как будто репетировала роль Деборы для какой-нибудь будущей театральной постановки.

Девушка бредила Кендалом. Она не обращала внимания ни на что по дороге, хотя ей прежде никогда не приходилось выезжать из своего городка. Ее большие карие, по-детски круглые глаза не отрывались от статной фигуры Грея. И все это сопровождалось томительными глубокими вздохами. Она явно хотела быть замеченной предметом своего обожания. Но он больше обращал внимания на своего коня Юпитера) чем на влюбленную горничную из Уэлса. Постепенно Треана начала относиться к Деборе с плохо скрытой укоризной. Она не могла понять, почему Дебора так холодно обращается с Кендалом. Дебора, естественно, не посвятила ее в подробности.

Все это уже начало действовать Деборе на нервы, и она совсем не расстроилась, когда при подъезде к Лондону маленькая горничная без долгих объяснений отправилась обратно к себе в провинцию. Его сиятельство говорил, что у матери в доме полно горничных. Дебора надеялась, что там найдется хоть одна не такая доверчивая и влюбчивая, как Треана.

История с Треаной навела ее на размышления, что в Грее есть что-то влекущее к себе женщин, и не только юных простушек. Она не отрицала, что он обладает мужественной красотой настоящего мужчины. За время путешествия она изучала его так же, как Треана изучала ее.

От него исходило ощущение силы и властности, чувство, что с ним опасно вступать в рискованные игры. У него было свое очарование, отличное от мягкого шарма Ника. В его репертуаре не было улыбок и вздохов, загадочных взглядов, которыми пользуются завзятые покорители женских сердец. Он просто отдавал женщине все свое внимание, весь жар души и тела, как будто предмет его страсти есть единственная женщина на земле. И это действовало. Таких взглядов он не тратил на Дебору. Но с ней Грей потерпел бы неудачу, и она надеялась, что он это знает.

Когда они прибыли в Кастл-ин-Мальборо на последний привал и Грей помог ей вылезти из кареты, Дебора заговорила с ним дружелюбно, как поступала всегда, если Квентин наблюдал за ними. Ведь он считал их лучшими друзьями. Усмешка в глазах Грея дала ей понять, что они выбрали одинаковую тактику.


Грей почувствовал неладное в тот момент, когда кто-то постучался в дверь его спальни.

— В чем дело?

Гостиничная служанка застыла, ошеломленная, словно никогда не видела мужчину без рубашки. Грей не стал дожидаться, пока девица очнется. Накинув сюртук, он продолжал одеваться, засыпая горничную вопросами.

— Тебя послала мисс Вейман? Да опомнись ты, ради Бога, девчонка! Скажи, что случилось.

Опустив глаза, словно ограждая себя этим от потрясшей ее мускулистой груди, она пробормотала послание, которое ей велели передать.

— Пожалуйста, будьте так добры, ваше сиятельство. Мисс Вейман просила, чтобы вы пришли немедленно. Мальчику очень плохо.

Дверь в комнату Квентина была всего в нескольких шагах. Грей одним прыжком пересек коридор, постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. Дебора сидела на краю кровати, проводя прохладной рукой по влажному от пота лбу мальчика.

Дебора поднялась навстречу Грею. Она была уже в ночном одеянии. Над темно-зеленым воротником халата Грей заметил белую полосу ночной сорочки. Сейчас она была похожа не на опытную гувернантку, а на испуганную девочку.

— Не впадайте в панику, Дебора! Скажите толком, что случилось.

— Я никогда не видела его в таком состоянии. Может быть, он съел что-то не то, а может, это все гораздо серьезнее. Нам нужен врач.

Грей склонился над мальчиком. Глаза Квентина были широко раскрыты. У него был какой-то странный отсутствующий взгляд. Грей уловил в дыхании мальчика знакомый запах.

— Где шерри, который я послал тебе в номер сегодня вечером?

— Шерри? Я ничего не знаю об этом.

— Я думаю, — сказал Грей, — что Квентин может нам дать ответ на этот вопрос.

Квентин облизал пересохшие губы.

— Я выпил его, — прошептал он.

— Сколько ты выпил?

Квентин неуверенно взглянул в сторону буфета.

— Я не знаю.

В буфете Грей обнаружил бутылку шерри и пустой стакан. Он посмотрел бутылку на свет.

— Около двух стаканов, я думаю. Дебора ахнула.

— Что же теперь будет?

— Ничего страшного. Оставьте нас наедине. Это мужской разговор. Принесите мне только кувшин холодной воды.

Грей выпроводил Дебору и служанку из спальни.

Дебора не отрывала глаз от запертой двери, за которой совершалось неведомое ей и поэтому пугающее действо. Пару раз какие-то стоны, всхлипывания и звуки, не похожие на звуки, издаваемые человеческим существом, настолько будоражили ее воображение, что она вскакивала и начинала бегать по коридору, натыкаясь на стены. Кувшин с холодной водой был наконец доставлен, и Дебора, взяв его, легонько постучалась в дверь. Получив разрешение от Грея, она вошла.

Он сидел на кровати и обтирал лицо и руки Квентина влажным полотенцем. Мальчик слабо улыбнулся, завидев Дебору.

— Мне так стыдно, Деб. Я сделал ужасную глупость. — Он глянул на Грея и продолжил: — Меня надо высечь за то, что я принес вам столько беспокойства.

— Верно, — подтвердил Грей. — Я так и сказал. Но я употребил это слово не в прямом смысле. Не будем взваливать на бедную Дебору новые переживания. Наказывать тебя — это значит наказывать ее. И ей будет в сто раз больнее. Твое самочувствие с утра — достаточное для тебя наказание.

Он принял из рук. Деборы кувшин с водой.

— Ему станет лучше, когда мы вольем в него эту жидкость. Это цена, которую он должен заплатить за бездумное подражание некоторым привычкам своего дядюшки.

На ее безмолвный вопрос Грей ответил со смехом:

— Молодой лорд Баррингтон решил следовать моему примеру во всем. Изучил мое поведение до мелочей, считая, что таким способом он скорее превратится во взрослого мужчину. Что ж, на ошибках учатся!

Дебора со стороны наблюдала, как Грей заставил Квентина проглотить целый кувшин ледяной воды. Оставив служанку ухаживать за мальчиком, они вдвоем вышли в коридор.

— Теперь вы вправе обвинить меня в том, что я небрежна, глупа и плохо воспитала Квентина.

— Ничего подобного. Квентин совершил поступок, естественный для любого мальчишки. Дебора, слышали вы старую поговорку? «Мальчишки всегда будут мальчишками».

— Я не очень хорошо знаю мальчишек.

— А я не виню вас в этом.

Вы обошлись со мной очень милостиво.

— Деб, — пробормотал он. — Перестань лить слезы.

От этих слов она еще сильнее расплакалась. Грей платком вытер ее лицо. Она не протестовала, когда он обнял ее.

— Я не знаю, что со мной. Может быть, это потому, что я всегда была так одинока. А теперь, — Она остановила себя на полуслове, сама не уверенная, что хотела сказать дальше.

— Тс-с! Тихо. Ты прошла через такие невзгоды, которые не всякий мужчина смог бы выдержать. Ты человек, Деб. Человеку трудно быть одному. Надо, чтобы какой-то другой человек оберегал его. Вместе любое испытание преодолевается легче.

Когда он поцеловал ее в бровь, чуть коснувшись губами, она вздохнула и положила голову на его плечо. Его рука, обвивающая ее талию, напряглась. Дебора еще сильнее почувствовала тепло, исходящее от его тела.

— Я рада, что вы опекун Квентина, — прошептала она. — Ему с вами хорошо. Я жалею о своей грубости и обещаю больше не воевать с вами.

— Не будь такой покорной, Деб. Я не хочу видеть тебя такой.

Она промолчала.

Грей ощущал, как ее мягкие груди упираются в твердый панцирь его мускулистой груди. Она была такой нежной, такой женственной и целиком была в его власти. Одна из блестящих пуговиц на его рубашке расстегнулась. Он дотронулся до нее рукой и вдруг, повинуясь какому-то порыву, начал расстегивать их одну за другой.

— Не делайте этого, — предупредила Дебора. Грей слегка ослабил объятия, она отступила на полшага и вдруг вскрикнула, охваченная ужасом.

— Вы же почти раздеты!

Он усмехнулся, глядя ей прямо в залившееся пунцовой краской лицо.

— Деб, ты ведь даже не знаешь, как я выгляжу. Как вообще выглядит раздетый мужчина. Дотронься рукой до моего обнаженного тела. Один раз ты уже это сделала. Разве ты не помнишь? Я испытал тогда приятное чувство.

Она отступала от него все дальше.

— Вы приказали мне забыть все о том времени, когда я была вашей пленницей. Я честно пытаюсь это сделать, но у меня ничего не получится, если вы будете постоянно с ухмылкой напоминать мне. А теперь, если вы будете так любезны, лорд Кендал, уступите мне дорогу, я бы хотела вернуться в свою комнату.

— Не думаешь ли ты, что обращение «лорд Кендал» делает наши отношения более формальными, чем они есть на самом деле? Ты не называешь Харта лордом, Ника тоже. Твое обращение ко мне в твоих устах звучит издевательски. Зови меня просто Грей.

Она увидела, что он смеется. Когда Дебора отступила еще на шаг, он продвинулся вперед.

Грей внушал себе, что преследует ее не всерьез. В любой момент кто-то мог появиться в коридоре или выглянуть в дверь. Он надеялся, что это так и произойдет и помешает их решительному объяснению. Он не соблазнял ее. Он только играл с ней, и, черт побери, если не она сама провоцировала его так поступать.

Когда он потянулся к ней, Дебора, вскрикнув, оттолкнула его.

— Грей, — повторил он со смехом. — Я желаю услышать, как ты по-дружески назовешь меня Грей… Мой милый Грей!

— Вам придется ждать этого до судного дня, милорд.

Но ему хотелось продолжить начатую игру. Грей поцеловал прядь ее волос.

— Неужели, Дебора, тебе так трудно произнести мое имя?

Она твердо сжала губы, и Грей начал покрывать их поцелуями. Когда губы чуть раскрылись, Грей усилил натиск и добился того, чтобы ее рот слился с его ртом. Он длил этот поцелуй до тех пор, пока ее тело не ослабло и она не приникла к нему.

Игра была забыта, когда он почувствовал, что она подчиняется всем его действиям. Его руки погладили все округлости ее тела, прижали ее мягкую женскую плоть к твердой мужской плоти.

Дебора пыталась бороться с этой силой, которая словно втягивала ее в себя. Он распутник! Для него все это лишь забава. Ему безразлично, чье тело он держит сейчас в своих руках. Жар и холод одновременно охватывали ее. Она ослабела настолько, что ей приходилось использовать его тело как опору. Боль в ее груди распространилась и в нижнюю часть живота. Она ощущала ее между бедер. Оставаясь неподвижной в его руках, она широко расставила ноги. Из ее уст вырвалось нечто подобное рычанию. Грей прижал ее к стене.

— Грей! — выкрикнула она. — Грей!

Когда он опустил ее на пол, поставив на ноги, глаза у него были расширены, у нее тоже. Никто не произнес ни слова. Оба они словно окаменели, смотря друг на друга. Грей очнулся первым. Его руки опустились, и он сделал шаг назад. Ощущая себя бессильной без его поддержки, Дебора сделала несколько неуверенных и, наверное, смешных, если смотреть со стороны, попыток выпрямить и согнуть колени. Щеки ее пылали.

— Ведь не так уж плохо это было? Разве не правда? Грей, Грей, Грей! Теперь ты всегда будешь звать меня именно так.

Дебора поправила сбившуюся одежду и быстро скользнула мимо него. Даже при тусклом свете свечи Грей разглядел насмешливый живой огонек, блеснувший в ее глазах.

— Спокойной ночи вам, дядя Грей, — сказала она с наигранной умильностью и скрылась за дверью.

Он посмеивался по дороге к своей спальне, но смех его мгновенно угас при виде Ника, который, почти невидимый в полумраке, скрестив руки на груди, подпирал спиной стену. Для того чтобы изобразить фигуру какого-нибудь рыцаря в замке, ему не хватало только стальных доспехов.

И как много ты увидел? — спросил Грей, подойдя к нему вплотную.

— Достаточно.

— Все, что ты видел, ничего не означает.

— Неужели? — Ник последовал за Греем в спальню и прикрыл за собою дверь. — Я предполагаю, что ты женишься на этой девушке.

— Что может толкнуть меня на это? Деб не первая девушка, которую я поцеловал в своей жизни. По-твоему, я должен был жениться на каждой?

Не дожидаясь приглашения, Ник откупорил бутылку бренди и наполнил два стакана.

— Ты назвал это поцелуем? Я придерживаюсь другого мнения. Ты уже почти лишил бедную Дебору девственности.

Грей взял стакан, протянутый Ником.

— Деб и я — мы из разных миров.

— Что это значит? Грей пожал плечами.

— Я слишком для нее стар.

— Слишком стар? Да ты в самом расцвете. Что значит разница в десять лет?

— Я стар для нее не по годам, а по опыту. Ник с удобством расположился в кресле. В его глазах плясали веселые огоньки.

— Ты грустишь, я понимаю. Она заслуживает кого-нибудь получше тебя.

Грей молча опустил голову. Ник расхохотался.

— Грей, я вижу тебя насквозь! Ты будешь драться как лев и не подпустишь к ней даже на дюйм никакого другого мужчину!

12

Дом Кендалов на Беркли-сквер представлял из себя трехэтажное кирпичное здание с балконами и каменными украшениями, опоясывающими ряд верхних окон. Для Деборы неприятным открытием послужило, что здание находится так близко к домам ее отца — Бельведеру, его загородному дому в Виндзоре, и к Стренд-хаузу, который был как раз за углом и выходил на Чарринг-кросс. Все эти дворцы были настолько велики, что в них могли уместиться несколько таких домов, как Кендал-хауз.

Но она еще не успела подумать о том, чем ей может грозить это опасное соседство, когда Грей ввел ее в белый мраморный вестибюль, декорированный изящными голубыми обоями. Она крепко сжимала в своей руке руку Квентина, стараясь подбодрить его собственным примером. Квентин не знал, что у нее самой от робости и смущения дрожат колени. К счастью, Грей предупредил свою мать об их приезде, послав Ника вперед, чтобы сообщить ее сиятельству, каких гостей ей придется встречать.

На верхнем этаже громко хлопнула дверь и оттуда донеслись оживленные возгласы. Квентин крепче прижался к Деборе, а она, в свою очередь, бессознательно подалась ближе к Грею.

— Дядя Грей, где же папа? — Мальчик с длинными темными волосами появился на верхней площадке лестницы и поспешил вниз.

Следом за ним спускались три леди, сопровождаемые Ником. Харт, входящий в вестибюль в этот момент, воскликнул:

— Язон! Что ты здесь делаешь?

— Мы приехали навестить бабушку.

Глаза мальчика с интересом изучали Квентина, но было явно заметно, что он просто разрывается от желания сообщить какие-то важные новости.

— Папа, у нас будет ребеночек! Я сам слышал, как мама сказала это бабушке.

— Я знаю, — сказал Харт. — Но не надо кричать об этом на весь город. Не обязательно об этом всем знать.

Он красноречиво посмотрел на двух ухмыляющихся лакеев, которые в это время втаскивали багаж в холл.

— Значит, ты знал об этом раньше?! — Язон не мог скрыть своего разочарования. — Но каким образом?

Харт с лукавой усмешкой пожал плечами. На какой-то миг повисло смущенное молчание, потом все рассмеялись и заговорили разом. Грей и Ник хлопали Харта по спине, высказывая ему поздравления. Когда одна из женщин отделилась от общей группы, Грей подошел к ней и заключил в свои могучие объятия.

— Гасси, я так рад за тебя!

— Я почти уже потеряла надежду. — Она уткнулась носом в его плечо.

— Но не я, — сказал Харт, освобождая жену из объятий брата и, в свою очередь, приласкав ее. — Я же все-таки не холостяк, а женатый мужчина.

Его слова вызвали взрыв смеха. Общий оживленный разговор возобновился. Дебора чувствовала себя здесь лишней. В своей жизни она еще никогда не была свидетелем таких искренних и дружелюбных отношений между людьми. О детях, которые должны были бы родиться, не принято было упоминать в обществе. Установленными в ее отцовском доме правилами это считалось неприличным. Ей казалось чудом теплая атмосфера, царящая в этой странной семье.

Воспользовавшись тем, что пока никто не обращает на нее внимания, она разглядывала мать Грея и его сестер. Старая леди прекрасно выглядела. На ней лежала печать хорошего воспитания и богатства.

Внезапно шумная беседа стихла, и все взгляды устремились на Дебору и Квентина. Какую-то секунду она испытывала невероятный страх. Вцепившись рукой в плечо Квентина, она стояла в напряженной позе, а мальчик крепко прижался к ней. Грей шагнул к ним, разъединил их и представил всему обществу. Самый волнующий момент был благополучно преодолен.

Герцогиня молча рассматривала Дебору в течение довольно долгого времени, прежде чем ее лицо озарилось улыбкой.

— Итак, это Дебора, — сказала она. — А это Квентин. Мои дорогие, добро пожаловать в наш дом! Я произношу эти слова с особой радостью, хотя никакие слова не могут выразить те счастливые чувства, которые я испытываю, видя вас здесь, у себя.

Она взяла Дебору за руки и крепко пожала их. Квентин вошел в дом. Без него она чувствовала себя одинокой. Она ощутила прикосновение руки к своему плечу, подняла глаза, и взгляд Грея внес успокоение в ее смятенную душу.

Грей, зная, что мать внимательно наблюдает за ними и интересуется, какие отношения существуют между ним и Деборой, обратил внимание девушки на третьего члена семьи.

— А это моя младшая сестра леди Маргарет, — представил он ее.

Девушка была хороша собой. Ее правильной формы личико украшали обаятельнейшие грейсоновские глаза. У нее были пушистые волосы, не такие светлые, как у брата и старшей сестры, а во взгляде искрились жизнерадостность и неуемное любопытство. Деборе она чем-то напомнила Миллисент Денч — девушку из пансионата мисс Хейр, обладающую отчаянной отвагой и осмелившуюся даже написать записку мистеру Грею, которою она сама потом съела вместе с бутербродом с пармезаном. «Такие особы нуждаются в узде», — подумала Дебора, радуясь в душе, что ей не пришлось быть гувернанткой леди Маргарет Грейсон.

— Я никакая не леди Маргарет для тебя, Дебора. Зови меня просто Мэг. — Ее глаза мгновенно произвели оценку внешности и одежды Деборы. — У меня никогда не было гувернантки, хоть отдаленно похожей на тебя. Как бы мне хотелось иметь такие зеленые глаза, как твои, и волосы цвета выдержанного шерри. Блондинки с голубыми глазами — это так банально.

Грей сухо прервал ее излияния:

— В нашей семье Мэг обладает наихудшими манерами.

— А что я сказала такого неприличного? Я только высказалась по поводу блондинов и блондинок, которых слишком много в нашей семье. Разве я тебя чем-нибудь оскорбила, упомянув цвет твоих волос?

— Мои уши ничего не слышали, — сказала Дебора. — Я не думаю, чтобы какая-нибудь женщина выразила недовольство, если бы ей выразили комплимент. Спасибо тебе, Мэг. Мы очень приятно побеседовали.

Герцогиня, в свою очередь, взяла Дебору под руку.

— Пойдемте со мной, моя дорогая, я покажу вам вашу комнату. Вы, наверное, хотите привести себя в порядок перед обедом. Комната Квентина находится рядом. Я надеюсь, это вас устраивает?

Старая леди в сопровождении сестер Грея повела Дебору вверх по лестнице. Как только они миновали первый пролет, Грей сразу же повернулся к Нику. Тот без слов понял, что от него требовалось.

— Нет, нет, — заверил он брата, — я рассказал матери только то, что ты велел мне. Я даже не намекнул ей, что твой интерес к мисс Вейман чем-то отличается от интереса брата к сестре. Но о своих интересах я могу подумать, или ты мне запрещаешь вообще подступаться к ней?

— Ник, давай договоримся окончательно. Я не испытываю никакого интереса к Деборе Вейман. Ни братского, ни какого-либо еще. Я только испытываю чувство ответственности за эту девушку, и на этом все. Ты меня понял?

— О да, — сказал Ник, похлопав Грея по плечу. — Я понял тебя абсолютно точно. Знаешь что, давай откупорим бутылку шампанского, ведь не каждый день мы узнаем, что наше семейство скоро пополнится.

Харт обнял Ника и Грея за плечи. Он улыбался от уха до уха.

— Быть дядей, Ник, конечно, хорошо, но вот однажды, когда ты услышишь, что ты скоро станешь отцом, вот тогда это настоящий повод для праздника.

Ник хитро подмигнул.

— По моим сведениям, в твоих поместьях бегает немало маленьких Хартов, хотя, конечно, по количеству потомства я отдаю пальму первенства Грею. Что ты скажешь на это, Грей?

Грей вздохнул.

— Все эти разговоры только возбуждают ненужные слухи о нашем семействе. Что будет, если они дойдут до матери или до наших сестер?

Ник подмигнул Харту и прошествовал в библиотеку.

— Или до мисс Вейман, — бросил он на ходу. — Бедный Грей, ведь она обязательно многое услышит. И этому никак нельзя воспрепятствовать. — Он дернул шелковый шнурок, вызывая, лакея, в обязанности которого входило подавать спиртные напитки.


Слухи дошли до Деборы раньше, чем Ник даже мог предположить, причем из совершенно неожиданного источника. После обеда, когда джентльмены расположились в столовой, ублажая себя портвейном и бренди, леди удалились в гостиную пить чай и вести беседу. Гасси и Мэг продолжали разучивать там дуэт возле пианино, а герцогиня взялась за свое вышивание.

Некоторое время спустя она очень осторожно поинтересовалась прошлым Деборы и ее времяпрепровождением. Дебора была готова к подобным вопросам и выложила с простодушным видом заранее приготовленный ворох лжи, который потребовал бы длительной проверки, если бы ее решили сделать, но полностью удовлетворила любопытство пожилой леди. Потом они поговорили о Квентине и о том, как смерть отца подействовала на него. После этого наступило молчание.

Бросив быстрый взгляд на пианино и убедившись, что Гасси и Мэг целиком погружены в мир музыки, герцогиня располагающе улыбнулась Деборе.

— Грей очень благодарен вам за то, что вы сделали для Квентина.

— Да? — спросила Дебора, насторожившись.

— Он чувствует, что эти несколько последних месяцев были очень трудными для вас и желает как-то вознаградить вас за преданность мальчику.

Дебора ничего не возразила, и довольная герцогиня продолжила:

— Вы должны рассматривать время, проведенное с нами, как отдых после всех трудов. Грей просил меня ввести вас в общество, устроить приемы, побывать на премьерах и тому подобное.

Это было для Деборы новостью, и она собралась что-то возразить, но потом одумалась. На самом деле это было частью плана Грея, как обезопасить Квентина, и она дала слово выполнять его указания. В то же время ей была неприятна идея быть представленной в обществе, особенно при участии герцогини, которая обязательно привлечет внимание к бывшей гувернантке. Дебора изобразила на лице улыбку и произнесла первое, что пришло на ум:

— Его сиятельство так добр.

Герцогиня кивнула, соглашаясь, что со стороны Грея это, конечно, великодушный поступок, но все-таки в чем-то сын ее разочаровал. Когда он зашел к ней в комнату перед обедом для спокойного разговора наедине и попросил ее относиться к мисс Вейман с возможным уважением, она тут же вынесла для себя заключение, что ее сын наконец встретил женщину, которая могла бы надолго привлечь его интерес. Ей хотелось узнать о ней побольше.

Ее надежды растаяли почти сразу же. Грей твердо заявил, что мисс Вейман лишь гость в их доме, и то по той причине, что ее присутствие благотворно действует на Квентина. Она не расставалась с мальчиком четыре года и очень много сделала для него, особенно в последнее время после трагедии. Они находятся у нее в неоплатном долгу, но, когда Квентин отправится в Итон, а это случится довольно скоро, что-то полезное придется сделать для девушки. Он не видит причины, препятствующей ее бракосочетанию с одним из многочисленных светских молодых джентльменов, которые так и кружат вокруг Мэг.

Герцогиня размышляла о многих причинах подобных слов своего сына. Одной из них она могла бы назвать заботу брата о сестре. Мэг была далеко не нежной фиалкой. Она вряд ли бы доброжелательно восприняла вторжение соперницы на территорию, которую считала своей. Не желая затевать спор, герцогиня на этот раз промолчала. Вместо этого она чуть позже намекнула на отсутствие приданого у Деборы. Грей махнул рукой на эти возражения. Джил в своем завещании оставил мисс Вейман приличный доход, и дело может быть решено простым ходатайством об утверждении завещания. Чувства Деборы и ее гордость не принимались в расчет. Она не должна даже подозревать об их намерении выдать ее замуж.

И вот теперь, находясь рядом с Деборой, пожилая леди приступила к деловому разговору.

— Было бы жестокой ошибкой, Дебора, слишком рассчитывать на заинтересованность моего сына в вас.

Дебору бросило в жар.

— Что?! — воскликнула она.

Дуэт у пианино мгновенно распался, и музыка стихла.

Герцогиня подыскивала правильные слова, чтобы как можно тактичнее изложить свое предложение.

— Вы гостья в моем доме, Дебора, и я ответственна за вас. Вы мне нравитесь, и я не желаю видеть, как вы страдаете.

— Страдаю? — Ее охватила тревога. Неужели они собираются снова совершить над ней насилие?

— Мама просто хочет сказать, — вмешалась Гасси, усевшаяся рядом с Деборой на софу, — что она надеется, вы слишком разумны, чтобы тратить душевные силы и время на Грея.

Мэг пропорхала по гостиной как бабочка и легко опустилась в мягкое кресло.

— Для женщин, которые влюбляются в него, все обычно кончается трагично. Так любопытно смотреть, как женщины вьются вокруг него или даже дерутся, как собаки за лакомый кусок. Ты разве не замечала, что у мамы в услужении нет ни одной горничной моложе пятидесяти лет. Ни одна девица не выдержит в доме больше недели. Поверить в это трудно, но это так!

— Мэг! — возмутилась герцогиня. — Ты говоришь об этом так, как будто Грей сам поощряет их ухаживания. Ты прекрасно знаешь, что он никогда себе этого не позволяет.

— Неужели?! А моя последняя гувернантка, мисс Пичум, говорила обратное. Ты помнишь ее, мама?

— Конечно, помню. Я сделала этой девице предупреждение. Другое дело, как она его восприняла.

В глазах Мэг искрился смех.

Ты вообще запретила ей разговаривать с Греем. Но получилось еще хуже. Все обошлось без слов. Они общались взглядами, а потом… Впрочем, о дальнейших подробностях можно только догадываться.

Мэг схватила с блюда конфету и засунула в рот.

— Кстати, получилась очень веселая история.

— О чем ты? — потребовала пояснений герцогиня, разрываемая противоположными желаниями — немедленно прекратить разговор, не подходящий для невинных ушей Мэг, и собственной жаждой узнать больше подробностей.

— Я рассказала ей о маленьком домике в Ханс-тауне. Это было, наверное, жестоко, но в конце концов для нее было лучше узнать скорее, что она не может ни на что рассчитывать.

— Ты знаешь о домике в Ханс-тауне? — воскликнула мать семейства. Она так разволновалась, что казалось, ее сейчас хватит удар.

— Конечно, знаю, — невозмутимо ответила Мэг и взяла из блюда засахаренную сливу. — А разве кто-нибудь про него не знает?

Дебора во время всей этой беседы и переброски обрывками сплетен старалась держаться спокойно. Она с интересом рассматривала каждую из трех леди, занятых разговором. Когда он немного остыл и никто больше не делал попыток удовлетворить ее возросшее любопытство, она осторожно поинтересовалась:

— Домик в Ханс-тауне? Это в Найтсбридже, не так ли?

Гасси заявила:

— То, что Дебора все узнает, это только к лучшему, мама.

Герцогиня нахмурила седые брови. Сделав свои выводы, она сказала:

— Вы должны помнить, Дебора, что Грей свободный мужчина.

— И распутник! — весело добавила Мэг. Вдова пронзила младшую дочь взглядом, подобным раскаленной спице.

— Мэг, еще одно слово, и ты отправишься в свою комнату.

Дебора была благодарна острому язычку Мэг. Все-таки беседа в гостиной хоть и задела ее скромность, но была для нее полезной, иначе она бы не узнала, пусть в таком преувеличенном виде, детали частной жизни лорда Кендала. Скоро джентльмены присоединятся к ним в гостиной, и такой возможности уже не будет. Убежденная, что весь гнев герцогини Мэг приняла на себя, Дебора решилась спросить:

— Значит, он свободный человек?

— Да, — ответила старая дама, — но вы не должны думать, что, когда придет время, Грей не превратится в хорошего, добропорядочного, любящего мужа. Просто он еще не встретил на своем пути подходящую женщину. Когда это случится, домик в Ханс-тауне превратится в древнюю историю. Можете мне поверить.

Мэг издала звук, подозрительно похожий на сдавленный смешок.

Гасси укоризненно покачала головой.

— Мама, ты не очень хорошо объяснила нашей гостье то, что происходит с Греем. Могу я это сделать?

— Пожалуйста, попытайся.

— Мама собиралась сказать, что Грей не испытывает недостатка в женском обществе. Поэтому он и приобрел себе домик в Ханс-тауне. Но вы, Дебора, ни в коем случае не должны опасаться Грея. Он не имеет на вас никаких поползновений. Его любовницы — это все опытные дамы. Он никогда не позволит себе затеять интрижку с простой наивной девочкой. Гувернантки и им подобные девушки — это не его стиль.

— А что вы подразумеваете под выражением «опытная женщина»? — спросила Дебора, беззастенчиво выуживая информацию.

Когда Гасси заколебалась, Мэг сказала:

— Миссис Брейстер, например. Мама, не надо смотреть на меня такими глазами. Мне уже скоро восемнадцать. Все сплетни о брате обязательно доходят до ушей сестры.

— Не это шокирует меня, — сказала герцогиня, — а сама миссис Брейстер. Бог мой, она так вульгарна, хотя и актриса. Не могу взять в толк, что Грей нашел в ней?

— Вероятно, она очень изобретательна, — холодно вставила Дебора.

Замечание Деборы насчет изобретательности миссис Брейстер заставило женщин опустить глаза, но уже через мгновение Гасси вновь вернулась к теме разговора.

— Это старая история, Мэг. Последнее, что я слышала — миссис Брейстер была вознаграждена браслетом с рубиновой застежкой, а в домике поселилась Катерина Сезари — танцовщица из «Ковент-гарден». В ней ничего вульгарного. Да, да, мама! У нее вполне правильное произношение, и с тех пор как Грей стал заботиться о ее гардеробе, она выглядит вполне элегантно. Даже Харт это признал.

— Что ж, может, это к лучшему, — облегченно вздохнула герцогиня.

— Рубиновая застежка! — презрительно сморщила носик Мэг. — Я, честно говоря, думала, что миссис Брейстер получит на прощание бриллиант. Хотя это все-таки лучше, чем простой золотой браслет.

Откликнувшись на вопросительный взгляд Деборы, Мэг пояснила:

— О том, как относится Грей к своим любовницам и что он о них думает, можно с абсолютной точностью узнать по браслетам, которые он им дарит при расставании. Только некоторые из них заслужили бриллиантовое ожерелье.

Пожилая дама застонала.

— Ты не должна знать о таких вещах, девочка. И мы не должны вести подобные разговоры. Что бы сказал Грей, если бы узнал о нашей болтовне?

— Глупости, мама, — сказал Гасси. — Все молодые девушки интересуются подобными историями. Я была ничем не лучше в возрасте Мэг. — Она повернулась и прямо, не мигая, уставилась на Дебору. — Суть в том, что у Грея свое особое отношение к женщинам. Он может быть очарователен, добр, но это ничего не означает. И будет ошибкой придавать выражению его глаз слишком большое значение.

Дебора немного расслабилась на софе, ее лицо пылало.

— Вы говорите мне все это, потому что думаете, будто я не устою перед ним?

Они посмотрели на нее с таким недоумением и даже торжественной гордостью за Грея, что она расхохоталась.

— Я обещаю вам, я в него не влюблюсь! — Она знала это точно. — Лорд Кендал и я — мы не просто хорошие друзья. Если быть точной, я нахожу, что он слишком низкого происхождения для меня и слишком вульгарен на мой вкус.

Голубые глаза герцогини чуть не выскочили из орбит.

— Я не ослышалась?!

Воткнув две громадные булавки в их кумира и представив его как смазливого распутника, занимающегося флиртом с женщинами дешевого сорта, Дебора нанесла им удар, подобный землетрясению. Будучи дамами воспитанными, они восприняли ее странные слова и вызывающее поведение как результат усталости от перенесенного путешествия, а она не могла им рассказать о настоящей цели своего пребывания в их доме. Дебора изобразила на лице отрепетированную улыбку.

— Вы забыли, что лорд Кендал и я — опекуны Квентина. У нас с ним деловые отношения. В обычных условиях нам вовсе не обязательно видеться… Впрочем, в скором времени, когда лорд Кендал найдет себе подходящую пару, его шарм осыплется как осенние листья с деревьев. Я согласна, пока у него еще есть темперамент, мадам, и он не пытался скрывать его от меня.

— Это уже становится интересным. Я еще не встречала ни одной женщины, которая не поддалась бы обаянию Грея, — сказала Гасси.

— Такую женщину вы видите перед собой, — произнесла Дебора. — Могу я попросить еще чаю?

Когда мужчины вошли в гостиную, Дебора своим видом сразу привлекла их внимание. Она использовала все средства для этого — и грациозность фигуры, и изысканность манер. Дебора знала, что мать и сестры Грея не отрывают от нее глаз, и старалась показать, как может женщина оставаться равнодушной к их обожаемому всеми эрлу. Она не игнорировала Грея, но и не смотрела на него, когда он был занят разговором с кем-то еще. Дебора слегка попортила его королевскую мантию и, добившись своего, поспешила уйти под предлогом, что ее ждет Квентин.

13

— Я предлагаю тост в честь славной победы Британии над Францией на наших собственных берегах!

Группа джентльменов, шумно празднующих будущую победу, занимала угловой стол обеденного зала Уайт-клуба, самого престижного клуба в Сент-Джеймсе, и громогласно поддержала своего председателя перед тем, как до дна осушить свои бокалы. Грей и его собеседник молча наблюдали за ними некоторое время, а потом вернулись к своей беседе.

— Мне кажется, — сказал лорд Лоуфорд, — что военная лихорадка перерастает в настоящую истерию. Подумать только, тост за французское вторжение на берега родины! Молодой Ли мог бы в этом случае и промолчать. Он хотя бы понюхал пороха и знает, что война — это не увеселительная прогулка.

— Я слышал, что, подав в отставку, он тем самым избежал судебного разбирательства, — сказал Грей.

Лоуфорда удивили жесткость и полное отсутствие снисходительности в тоне Грея. Он еще раз бросил взгляд на стол, где располагались молодые люди — некоторые из них были в офицерской форме, другие принадлежали к британской резервной армии волонтеров, остальные были просто любители-добровольцы.

— Эти боевые петушки не знают, с какой стороны заряжается мушкет. Я предполагаю, что они надеются отразить французское нашествие при помощи пары дуэльных пистолетов. Если они получат то, чего так усиленно добиваются, то на собственной шкуре узнают, как много придется положить трупов на британскую землю, как много придется выставить солдат в этой дурацкой униформе, чтобы отогнать Бонапарта.

Лорд Лоуфорд имел право быть язвительным. Никто лучше его не знал, какими ничтожными ресурсами обладают армия и флот Британии.

Откинувшись на спинку стула, Грей внимательно разглядывал своего собеседника. Оливеру было немногим более пятидесяти. Он был щуплым, с покатыми плечами, а лицо его чем-то напоминало обезьяну. Костюм его был помят. Однако внешний вид лорда Лоуфорда создавал неверное впечатление о нем. Среди его родственников были два герцога, два маркиза и один эрл. Он обладал умом, острым как бритва и феноменальной памятью. Полем его деятельности была контрразведка, но в то время как Грей занимался этим по линии министерства иностранных дел, Лоуфорд был прикомандирован к военному министерству. Нельзя сказать, чтобы они были друзьями, но, безусловно, доверяли друг другу. И как понял Грей во время поисков Деборы и Квентина, Лоуфорд был человеком весьма полезным.

У Лоуфорда было свое мнение о Грее. Кендал ему нравился, хотя он сам не понимал почему, ведь они так разнились по характеру. Грей был слишком обаятелен, слишком богат, слишком красив и галантен. Лорд не обладал ни одним из этих качеств. Его пристрастия ограничивались хорошим портвейном и вечерами, проведенными в спокойной домашней обстановке в обществе любимых собак. Все же он получал удовольствие от встреч с Кендалом, вероятно, по причине того, что Грей умел вести легкую беседу и свою деятельность не принимал слишком всерьез. Некоторые называли Грея циником и сибаритом. Лоуфорд подозревал, что Кендал страдает от скуки и типично английского сплина и что только его работа в министерстве придаст его существованию некий смысл.

Грей поднял свой бокал с бургундским и сделал маленький глоток.

— Теперь расскажите мне, что вы обнаружили по поводу шпионажа в нашем ведомстве.

— Чертовски мало, если вы хотите услышать от меня правду. Требуется изучить досконально слишком много людей, которые имели доступ к секретным сведениям, и все эти люди выше подозрений, они пользуются уважением и влиянием. На них держится вся наша дипломатия. — Лоуфорд сделал паузу, чтобы поточнее выразить свою мысль. — Я согласен с вашим предложением попробовать начать копать с другой стороны. Вы подозреваете, что агент — тот самый человек, который убил Баррингтона. Я пришел к выводу, что вы правы.

— Почему?

— Что «почему»?

— Почему вы решили, что я прав?

— Потому что… как вам сказать? Потому что все ведет к этому заключению. Лорд Баррингтон что-то узнал и назначил вам встречу. Потом вы получили записку, отменяющую это свидание. По моему мнению, записка эта вызывает подозрения. Я не верю, что Баррингтон в последний момент отменил встречу. Мой инстинкт подсказывает, что убийца кое-что услышал и решился на подлог. Он сам подделал письмо, отменяющее свидание.

— Мой инстинкт подсказывает мне то же самое — этот человек из моего близкого окружения или из числа приближенных Джила.

На мгновение его отвлек взрыв смеха. За столом Ли царило веселье. Повернувшись обратно к своему собеседнику, Грей сделал попытку потянуть за новую ниточку.

— Давайте поговорим теперь об алиби. Кто где находился в ночь убийства Джила.

— А кто это знает с уверенностью и может доказать? Каждый старался побыстрее убраться из Парижа. Вот вы, например? Где были вы, Кендал, в час, когда убивали лорда Баррингтона?

Грей немного растерялся, прикрыв свое смущение смехом.

— Я был на полпути к Кале.

— Кто может это подтвердить? Может быть, ваш секретарь?

Слегка ошарашенный, Грей ответил:

— Я был один. В общей толчее мы потеряли друг друга. Я был в Лондоне, когда получил сообщение о смерти Джила.

Лоуфорд улыбнулся.

— Вот-вот. Примерно то же самое говорят все. Теперь вы видите, в чем проблема? Нам не за что зацепиться. Большинство из тех, кто нам хоть что-то может сообщить, находятся во Франции. Их отделяет от нас война. Фактически в наших руках только леди Баррингтон, мальчик и его гувернантка.

Грей не считал нужным вмешиваться в ход рассуждений Лоуфорда. Он посвятил его во все детали убийства Джила, а также бегства Деборы с Квентином. Только одно он утаил от своего собеседника — факт ее похищения и время, которое она находилась у него в плену. И не потому, что он не хотел показать себя с плохой стороны, а лишь из-за того, чтобы на репутацию Деборы не легло лишнее темное пятно.

— А вы уверены, что мисс Вейман рассказала вам все, что знает? — спросил Лоуфорд.

— Абсолютно уверен.

— И нет никакой надежды, что память к мальчику вернется?

— Это трудно сказать.

— В таком случае вы знаете также хорошо, как и я, что есть только один путь.

Грей улучил момент, наполняя пустые бокалы, чтобы подготовить ответ.

— Я не хочу, чтобы моего подопечного использовали как наживку. Мальчик и так много пережил. Единственное, что я могу позволить, это дать возможность убийце убедиться, что Квентин не представляет для него опасности.

— На месте преступника, — пробормотал Лоуфорд, — я бы всегда опасался, что мальчик вновь обретет память. Как, кстати, его здоровье?

— Сейчас он в прекрасном состоянии. Он подружился с сынишкой Харта и гостит в их поместье.

— Да, я знаю. Это как раз по соседству с вашими владениями, не так ли?

Грей кивнул.

— Харт и его сын занялись там верховой ездой и рыбной ловлей и развлекаются вовсю. Гасси осталась в городе. Леди в поместье приглашены не были.

— Иногда неплохо побыть вне женского общества, — сказал лорд со смехом.

— Очень даже неплохо, — отозвался Грей.

На самом деле такое решение привело к довольно резкому столкновению между ним и Деборой. Она хотела ехать с Квентином, несмотря на то, что мужчины намеревались побыть неделю без дамского общества. Остальная часть семьи должна была присоединиться к ним несколько позже. Грей позволил себе произнести несколько грубых выражений, обвиняя Дебору в том, что она желает пришпилить мальчика к своей юбке, В конце концов он предложил, чтобы сам Квентин принял решение. Как он решит, так и будет. Выражение лица Квентина ясно показало Деборе, что в этом споре она проиграла. Дебора сделала вид, что восприняла это очень легко, но Грей понял, что она глубоко задета. После разговора с Квентином он хотел как-то утешить ее, но она заявила, что не нуждается в этом. Тогда он послал к ней Квентина. Они провели вместе час, и хотя он не знал, о чем там шла беседа, но в Деборе произошла перемена. Правда, Грей был уверен, что она с нетерпением отсчитывает дни до долгожданного свидания с мальчиком.

— Как поживает мисс Вейман? — спросил лорд Лоуфорд.

— Очень хорошо, — ответил Грей.

Лоуфорд откинулся на стуле и с любопытством посмотрел на Грея. Как раз этим утром его племянник в случайном разговоре упомянул, что лорд Кендал изменил своим привычкам после того, как стал опекуном сына лорда Баррингтона. Домик в Ханс-тауне пустует уже достаточно долго, и ни одно женское имя не упоминается в связи с эрлом с тех пор, как его увидели покидающим дом Елены Перрин в тот самый день, когда леди Мельбурн давала прием. А это было месяц назад, как раз перед тем, как Грей отправился в секретную поездку в Бат. После возвращения оттуда он вообще прекратил заниматься «охотой». Когда он не находился в своем кабинете в министерстве или в клубе, то обязательно был дома в кругу своей семьи или прогуливал кого-нибудь из своих родственниц женского пола по Лондону, при этом обязательно присутствовала мисс Вейман. Лоуфорд тут же заключил, что лорд Кендал так заботится о мисс Вейман не только из соображений ее безопасности.

— Мой племянник, — сказал он, — сообщил мне, что мисс Вейман старательно ищет себе новое место работы, так как Квентин скоро отправляется в школу.

Это была явная ложь, но, как любой человек, работающий в разведке, Лоуфорд обладал искусством незаметно выуживать у собеседников нужную информацию. Грей резко покачал головой.

— Ваш племянник ошибается.

Лоуфорд производил впечатление задремавшего кота, однако он мгновенно улавливал все нюансы поведения своего собеседника.

— Неужели? — спросил он внешне наивно. — А я ему почти поверил. Я вам только повторил слова Роджера.

Грей сделал знак официанту, чтобы подали счет.

Я буду очень вам обязан, если вы будете держать ваши глаза и уши открытыми. Какая-нибудь информация может попасть на ваш письменный стол, и мы получим возможность определить личность предателя.

— Я поручил эту работу моим шифровальщикам, — сказал Лоуфорд. — Но я мало на что надеюсь до тех пор, пока ваш шпион не проявит активность. Благодарю за обед. В следующий раз угощаю я.

Разговор больше не возвращался к мисс Вейман, да лорд Лоуфорд этого и не ожидал. Он задел натянутую струну и теперь с нетерпением ждал знакомства с этой леди. Хотя он был не из тех, кто любит появляться в обществе, но ради Деборы Вейман он готов был посетить какое-нибудь светское сборище и послушать будуарные разговоры. В ящике его стола лежало множество приглашений на различные вечера и приемы. На одном из таких приглашений был герб Кендала.

Покончив с бургундским и оплатив счет, они покинули свои удобные стулья. Они уже достигли двери, когда молодой человек с тонким красивым лицом, обрамленным темными волосами, буквально ворвался в комнату и толкнул их. Это был виконт Ли, тот самый, который произносил тост, так язвительно прокомментированный Лоуфордом. Молодой человек начал было извиняться за свою неловкость, когда вдруг, внезапно узнав Грея, резко замолк.

— Задержитесь на минуту, Ли, — произнес Грей с ледяной вежливостью.

Последний раз он видел виконта Ли в Булонском лесу в Париже, когда сбил его мощным ударом с лошади после попытки поцеловать его сестричку Мэг. Скандала тогда удалось избежать. Со стороны Грея это было первым предупреждением наглому виконту. Теперь Грей решил еще больше напугать юношу, хотя в его словах, казалось, не было ничего угрожающего.

— Я слышал, — сказал Грей, — что вам порекомендовали находиться в Йоркшире на все время охотничьего сезона.

Ли, оправившись от смущения, ответил насмешливо:

— Охота в Лондоне нравится мне больше. Мышцы на лице Грея напряглись.

— В таком случае, без сомнения, мы скоро опять встретимся.

— Я буду ждать этой встречи, — отпарировал Ли.

Короткая прогулка домой по Беркли-сквер не охладила Грея. Он твердо пообещал Ли, что в следующий раз, когда тот окажется поблизости от его сестры, он всадит в него пулю. Во время короткой ссоры в Уайт-клубе Ли практически издевался над Греем и признался, что Мэг по-прежнему является предметом его ухаживаний. А это означало обязательную дуэль. Ли был безмозглым щенком, которому требовалось дать хороший урок. У него был дикий, неуправляемый темперамент. Годы, проведенные в армии, не улучшили его характер. Скандалы и грязные истории тянулись за ним по пятам.

Около шести месяцев тому назад он появился в Париже как черная комета, азартно играя, ввязываясь в скандалы, отчаянно флиртуя. Таков был стиль поведения Ли. Грея это не удивляло. Всем было известно, что в его жилах течет дурная кровь. Мать Ли скончалась в сумасшедшем доме, его сестра скрылась неизвестно где после того, как обрученный с ней юноша погиб при странных обстоятельствах. А сам Ли избежал больших неприятностей в школе, только тайно скрывшись оттуда и записавшись в британские колониальные войска. Если кому и сочувствовал Грей, так только его отцу. Эрл Бельведер держался мужественно. Хотя слух о позорном поведении его сына и наследника распространился в обществе, он сделал все возможное, чтобы достичь примирения с ним. Но все его попытки были неудачны. Ли словно нарочно сжигал себя. А ведь этот мальчик был не старше Ника!

Если бы Грей обладал соответствующей властью, каждая дверь в Лондоне захлопнулась бы перед виконтом. Но на это было мало надежды. Ли обладал тем, чему трудно было противостоять. У него в перспективе денег было больше, чем в хранилище британского казначейства. Даже значительное состояние Грея выглядело весьма скромно по сравнению с наследством Ли. И по этой причине тщеславные родители лондонских невест демонстративно не обращали внимания на неуправляемый характер виконта в надежде устроить будущее своих дочерей.

Грей выругался. Если виконт приведет свой замысел с женитьбой на Мэг в исполнение, сам Грей должен умереть от позора. Но этого он никогда не допустит. Ли не достоин ходить по этой земле. Место ему в аду.

Появившись в Кендал-хаузе, Грей скинул пальто и направился прямо в гостиную, где, как он знал, мать в этот вечер собирала узкий кружок своих любимых гостей. Саму идею таких вечеринок выдвинул Грей. Он хотел облегчить путь Деборе в общество, расширить круг ее знакомых, чтобы впоследствии она чувствовала себя более уверенно, когда будет присутствовать на больших приемах. Это также давало ему шанс присмотреться к молодым людям, которые могли бы стать кандидатами в ее женихи, К его досаде, первая персона, попавшаяся ему на глаза, когда он вошел в комнату, была леди Елена Перрин. Она сидела на софе, оживленно болтая с Деборой. Вот уж чего он не хотел, это общения Елены Перрин с Деборой!

Стоя незамеченным в дверном проеме, Грей секунду-две рассматривал Дебору. Ее профиль был обращен к нему и давал возможность разглядеть прекрасную длинную линию гибкой шеи и мягкие холмы ее грудей. В бледно-розовом шелковом платье, подчеркивающем ее женственность, которое он сам выбрал для нее, она выглядела как произведение искусства, созданное художником, знающим толк в красоте. Она так подходила к атмосфере этого дома, так вписывалась в общую картину вместе с его матерью и сестрами.

Леди Елена первой заметила его.

— Грей! — Она расцвела в улыбке и похлопала ладонью по свободному месту рядом с собой на софе.

Он проигнорировал это приглашение, взял стул с прямой спинкой и уселся там, откуда мог наблюдать за обеими женщинами. Дебора была в прекрасном настроении. Он улыбнулся ей, она ответила ему вежливой улыбкой, но без особой приветливости. Его имя еще не было вычеркнуто из ее черной книги, и Грей догадался, что кто-то настроил ее против него. Вполне возможно, его собственная мать. Она могла позволить себе предупредить Дебору быть с ним осторожной. Сейчас было не время переубеждать Дебору в обратном, скрещивать с ней шпаги в очередной ссоре, но одно Грей решил твердо — он не позволит никому распространять сплетни о нем, смущающие ее. Особенно это касается любовницы, получившей отставку.

Леди Елена выдержала продолжительную паузу в разговоре. Она уже заметила, что теперешняя Дебора Вейман — это не та невзрачная гувернантка, знакомая ей по Парижу. Преображение этой девушки озадачило ее, даже повергло в шок. Но еще больше удивило отставную любовницу выражение лица Грея. Таким она его не видела никогда. Елена не верила своим глазам.

Дебора нарушила молчание.

— Леди Елена не узнала меня, когда мы встретились сегодня вечером.

— Действительно, — подтвердила Елена, постепенно обретая обычное свое хладнокровие. — Внешность мисс Вейман изменилась поразительно.

Грей пристально посмотрел на Елену, и в его глазах она прочитала предупреждение — меньше распространяться на эту тему. Он сам взял на себя объяснения.

— Дебора была убеждена, что к ней будут относиться с большей серьезностью как к гувернантке, если она постарается выглядеть старше своих лет.

Елена умильно улыбнулась.

— Это она мне уже рассказала. Но как вы, Грей, смогли сорвать с нее маску?

Грей пожал плечами, Елена расхохоталась и продолжила весело:

— Будьте настороже, мисс Вейман! Он прирожденный соблазнитель!

Елена грациозно поднялась с софы.

— Какое удовольствие было встретиться с вами опять, мисс Вейман!

Она посмотрела на мужа, делая ему знак, что пора уходить.

— Грей, не будете ли вы так любезны проводить меня?

Когда она и Грей оказались в коридоре, Елена сдернула золотой браслет со своего запястья.

— Подонок! — прошипела она, нарочито небрежно роняя браслет в его инстинктивно раскрывшуюся ладонь.

Потом, не обращая внимания на присутствие двух молчаливых лакеев, она бросилась вниз по лестнице.

Грей только успел опустить браслет в карман, как Эрик Перрин вышел из гостиной.

— Что случилось с Еленой? — спросил он,

— Она вдруг заторопилась домой.

Перрин вежливо пожелал хозяину дома спокойной ночи и начал спускаться по ступеням в холл. Когда он скрылся за поворотом лестницы, Грей вернулся к гостям.


— Ты какой-то слишком рассеянный сегодня, Эрик.

Эрик Перрин схватился за ремень на стене кареты, когда она резко повернула за угол на Бонд-стрит. Когда карета выровнялась, он взглянул на свою жену.

— Я думаю о мисс Вейман. Я видел, как вы оживленно беседовали, и удивлялся, о чем ты могла с ней разговаривать?

— Об Итоне, — сказала Елена. — Квентин скоро отправляется туда, и она хотела знать мое мнение об этой школе.

— Почему она не спросила об этом Кендала? Ведь он опекун мальчика?

— Да, конечно, но у Кендала нет двух сыновей, которые там учатся. Я подумала, что она очень беспокоится о Квентине, и постаралась развеять ее тревогу. Ведь все-таки она тоже является опекуншей мальчика.

— А где же сам Квентин? Я думал, что после представления гостям ему разрешат побыть с нами несколько минут.

Елена с любопытством взглянула на него, потом пожала плечами.

— Мне сказали, что он уехал в деревню вместе с сыном Харта. Они с Язоном теперь почти неразлучны.

— Странная история произошла с его памятью…

— Мисс Вейман мне все объяснила. Они с Квентином обнаружили тело его отца. Шок от этого зрелища очень сильно подействовал на мальчика. — Она вдруг почувствовала холод и завернулась в меховую накидку.

— Совсем не это мне кажется странным.

— Тогда что же?

— Мисс Вейман — гувернантка мальчика, но почему-то, хотя он уехал в деревню, она осталась в городе. Что ты об этом думаешь?

Елене не хотелось рассуждать на эту тему, и она ответила коротко:

— Она же не на жалованье. Она гостья леди Кендал. Мне кажется, что Грей намерен жениться на ней.

Наступило неловкое молчание, потом Перрин произнес:

— Прости, что я заговорил об этом. Елена прикрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Теперь это уже неважно.

— Я не хотел сделать тебе больно.

Елена открыла глаза и взглянула на мужа так, словно увидела его в первый раз в жизни. В некоторых отношениях он действительно был для нее незнакомцем. Она никогда по-настоящему не понимала его. Ее продали ему в буквальном смысле этого слова, чтобы расплатиться с долгами ее отца. Она считала, что ей повезло, потому что именно он предложил наивысшую цену за нее, а не кто-нибудь из папиных друзей, этих старых бодрящихся развратников, жаждущих молодой плоти.

Эрик был не намного старше ее, красив, богат и мог выбирать среди многих невест. Жалел ли он впоследствии о заключенной сделке, она не знала. У них не принято было искренне объясняться друг с другом. Во всяком случае, она думала, что сделка его вполне устроила. У нее были большие связи, и она использовала их, чтобы содействовать карьере мужа. Елена оживляла скучные обеденные приемы своим шармом и грацией. Она никогда не возражала против его связей на стороне ни с юношами, ни с особами женского пола. Никогда не упрекала его, что он пренебрегает ею. Да и причин для упреков, в общем, не было. Он был щедр, не скупился на ее наряды и выполнял все ее фантазии, а также закрывал глаза, делая вид, что не замечает череду любовников, проходящих через ее спальню.

— Что с тобой? — спросил он мягко, уловив в ее поведении что-то необычнее.

Она прошептала:

— Мне не хочется быть одной. Не оставляй меня в эту ночь, Эрик.

Его обычно пепельно-серые глаза вдруг слегка засветились.

— Ты хочешь именно меня, Елена, или какого-нибудь любого мужчину?

Она оценила его юмор и рассмеялась несколько натянуто.

— Любой мужчина сгодился бы, если бы он был так же красив и нежен, как ты.

Эрик что-то пробормотал себе под нос, потом потянулся к ней.


После отъезда Перринов Грей почувствовал себя более комфортно в роли хозяина. Он перекинулся несколькими словами с лордом Деннингом, потом наблюдал за Деборой, которую увлек беседой Филипп Стэндиш. Выяснив все по поводу покупки Деннингом нового земельного владения, Грей стал обходить других джентльменов, заполнивших гостиную. Он приветствовал Хэя и Бэнкса — юношей, которые постоянно волочились за Мэг. Против них он ничего не имел. Они были из хороших семей, вели себя как джентльмены, и хотя, как он думал, были не прочь поволочиться за юбками, он не мог упрекнуть их в том, что они тратят на это много времени. Все же они были мужчинами. Кроме того, ни один святой не выдержал бы и часа рядом с Мэг, послушав ее намеки и шуточки. Это, кстати, напомнило ему о виконте Ли, и он подсел к своей матери за чайный стол.

Она обрадовалась, увидев сына рядом с собой.

— Мне кажется, — сказала герцогиня, — что Дебора и мистер Стэндиш очень симпатизируют друг другу. Разве ты не знал, они встречались в Париже… На каком-то пикнике или еще где-то.

Грей проследил за ее взглядом. Дебора и Филипп удобно расположились на софе, и Филипп со смехом выслушивал то, что говорила ему Дебора. Грей нахмурился.

— Филипп и Дебора? Я с трудом воспринимаю эту пару.

— Ммм… — пробормотала его матушка с хитрой усмешкой. — Почему ты считаешь, что они не подходят друг другу?

Он дал ей четкое объяснение.

— Филипп беден как церковная мышь. Их брак будет величайшей глупостью со стороны обоих.

Герцогиня горестно вздохнула.

— Боюсь, что ты прав как всегда.

— Почему ты всегда говоришь «прав как всегда»? Ты иронизируешь надо мной?

— Ни в коей мере. Я вполне серьезно.

Дебора в это время повернула руку Филиппа ладонью вверх и, к смущению джентльмена, занялась чтением линий его судьбы.

Между тем герцогиня начала, загибая пальцы, перечислять фамилии:

— Мистер Даниелс — ты сказал, что он слишком стар для нее, мистер Маркхем слишком молод, лорд Твисдейл — тут я сама согласна — никогда не предложит сочетаться законным браком, а только захочет взять Дебору на содержание. Кто еще остался? Кросли… Наследник Кросли. Но он слишком испорчен. А Деннингу требуется только нянька для его сироток. Вот так, Грей! Всех этих джентльменов ты велел пасти в нашей гостиной, потому что они показались тебе подходящими. Теперь я вижу, что ты поменял свое мнение. В таком случае мы никогда не выдадим Дебору замуж.

Грей почти не слышал ни одного слова из длинного монолога матери. Он целиком погрузился в наблюдение за Деборой, глядя, как она со смехом предсказывает по линиям руки судьбу каждому из подходящих к ней джентльменов.

— Грей, очнись! — сказала герцогиня, стараясь привлечь к себе его внимание.

— Да-да… А! Мы говорили о Деборе. Не беспокойся за нее, мама. У нас впереди достаточно времени, чтобы устроить ее судьбу. Вот о чем я хотел с тобой поговорить, так это о Ли.

— Ли? — Всегда спокойная старая леди чуть не подскочила на месте.

Ею владел неодолимый страх, что Мэг так увязла в его липких сетях, что ей уже оттуда не вырваться. Зная свою дочь, она не удивлялась, что Мэг поощряет молодого человека. Она хорошо понимала, чем он ее привлекает. Хорошие девочки всегда увлекаются плохими мальчиками. Глупенькие, они надеются, что могут их исправить. К сожалению, это всеобщее заблуждение. Бедная Мэг!


Герцогиня услышала от Грея предложение отправиться им всем в поместье Харта еще до конца недели.

— Мэг будет там в безопасности, вдали от Ли, а Чаннингс достаточно близко расположен к Лондону, чтобы туда легко было добираться гостям. Кроме того, я уверен, что Дебора будет счастлива снова оказаться рядом с Квентином.

— Кстати, говорила ли тебе Дебора что-нибудь о том, что подыскивает себе место гувернантки?

Мать мысленно улыбнулась.

— Я уверена, что лорд Деннинг даст тебе об этом более полную информацию.

— Деннинг? — Грей невольно посмотрел в его сторону.

«В своем роде Деннинг в полном порядке», — уныло подумал Грей. Конечно, в нем было что-то от денди, но вульгарности в нем не было, и он не был волокитой. Однако он был вдовцом с двумя дочерьми, не вышедшими еще из младенческого возраста. Грей понял, что не пожелает снова засадить Дебору в упряжку с маленькими детьми прежде, чем она хоть немного подышит вольным воздухом. Он понаблюдал, как Дебора общается с Деннингом. На его взгляд, она не проявляла к Деннингу ни малейшего интереса.

— Так что же говорил Деннинг о поисках Деборой места гувернантки?

Герцогиня едва сдержала улыбку.

— Я так поняла, что бедняга старался намекнуть Деборе о перспективах брака в будущем, но она его не поняла и решила, что он просто хочет найти няньку для своих детей.

— И как она это восприняла?

— Никак. Она сказала Деннингу, что будет рада помочь ему и напишет своей бывшей гувернантке письмо с просьбой присмотреть для него какую-нибудь подходящую женщину. Бедняга Деннинг был страшно сконфужен. — Тут ее тон стал серьезным. — Знаешь, Грей, я не думаю, что Дебора хочет выйти замуж. Да, конечно, она очень приветлива со всеми молодыми людьми, которые навещают наш дом, но не давала никаких шансов на что-то надеяться никому из них.

— Ерунда! Каждая молодая женщина хочет выйти замуж. Извини меня, мама, я тебя ненадолго покину.

Герцогиня с любопытством проследила, как Грей присоединился к группе, окружающей Дебору, и буквально вытащил ее оттуда. Потом он подвел ее к пианино, встал рядом с ней, как сторожевой пес, пока она выбирала ноты. Грей и Дебора? Такое сочетание заставило ее усмехнуться.

Ник также следил за Греем и Деборой. И, выбрав подходящий момент, шепнул Грею на ухо:

— Это все продолжение спектакля?

— О чем ты? — спросил Грей рассеянно.

— Ты превратился в ищейку. Ты следишь за мисс Вейман, за Филиппом, за любым гостем, посетившим дом. Следишь даже за самим собой. Тебя не узнать в последнее время.

— У тебя слишком богатое воображение, Ник. — Ник пропустил его замечание мимо ушей.

— Я предполагаю, — сказал он, стараясь выглядеть серьезным, — Филипп очень подходит для Деборы.

Брови Грея поползли вверх. Приняв это за проявление интереса к тому, что он сказал, Ник решил продолжить разговор на эту тему.

— Он из добропорядочной семьи и при твоем покровительстве сделает неплохую карьеру на дипломатическом поприще. Кроме того, приятен внешностью и иногда бывает остроумен. Кажется, и Дебора увлеклась им. Чего же еще ждать?

Грей просверлил Ника взглядом.

— Честно говоря, я думал о ком-нибудь более близком к нашему дому. Например, о тебе, Ник.

У Ника буквально отвалилась челюсть.

— Нет, не смей даже думать об этом! Неужели ты хочешь привязать меня к ней? Я ее боюсь. . И она слишком стара для меня.

— Чепуха, — сказал Грей, — вы почти ровесники.

— Но я только еще начинаю жить. Ты же обещал мне дать погулять на свободе, прежде чем отдать меня на растерзание какой-нибудь женщине. Кроме того, я вижу, что ты говоришь несерьезно. Ты хочешь сохранить ее для себя. От меня ты этого не скроешь.

Грей неопределенно улыбнулся, и Ник отошел от него, чтобы составить Деннингу партию в шахматы.

Грей в уме повторил еще раз два имени — Филипп и Дебора. Нет, эта идея никуда не годилась. Филипп был умен и независим, а Дебора тоже обладала этими качествами с лихвой. Из таких людей нельзя составить пару.

Затея с Ником тоже отпадала. Ник слишком молод, слишком неопытен. Он поперхнется ею, едва чернила успеют высохнуть на брачном контракте. Была еще одна причина, и очень важная, чтобы не соединять их вместе. Если Дебора выйдет замуж за Ника, она станет сестрой Грея, будет так близко от него, что это не приведет ни к чему хорошему. Нет, этого не должно случиться! «Не торопись, — сказал он сам себе. — Пройдут месяцы до того, как Квентин отправится в школу. За это время вполне может объявиться подходящий кандидат».

14

Какой приятный сюрприз!

Дебора спускалась по лестнице, когда услышала сердечное приветствие Грея. Она перегнулась через перила и увидела молодую женщину, одетую во все черное. Грей приветливо пожал руки этой молодой даме, затем кинул ей под ноги медвежью шкуру. Дебора не удивилась — меха под ноги, страстные поцелуи при встречах — все это входило в обычаи Грейсонов. Такова была церемония приветствия друзей в этом доме.

Когда Грей выпустил молодую даму из объятий, Дебора разглядела темные, изящно завитые локоны, выбивающиеся из-под траурной шляпки, бледное личико, невинное с виду, но носящее на себе печать соблазнительной красоты. Оно было хорошо знакомо Деборе. Это была Софи Баррингтон, молодая вдова Джила. Последний раз Дебора видела ее сиятельство в момент, когда Кэппеты сажали ее в свою карету, чтобы сопроводить из Парижа в Кале.

Покончив с объятиями, Софи аккуратно промокнула глаза белоснежным платочком. Слезы и грустное выражение лица были так несвойственны Софи Баррингтон. Она принадлежала к тем людям, которые умело обходят все огорчения в жизни и никогда не поддаются печали.

— Грей, — сказала леди Баррингтон, теребя пальцами обшлаг его голубого сюртука. На всякий случай она еще раз всхлипнула. — Я должна была приехать, когда ты написал мне, что Квентин потерял память. Мне и в голову не пришло, что бедный мальчик так страдает. Я должна была бы быть рядом с ним, утешить его в страшном горе. Мы всегда были так близки с ним.

— Очень жаль, но ты его не увидишь. Сейчас он в Чаннингсе, но мы всем семейством отправимся туда в конце недели. Не присоединишься ли и ты к нам?

— К несчастью, у меня вся будущая неделя расписана.

— Ну а еще через неделю? Моя сестра будет там долго. Она обрадуется, когда увидит тебя, Софи.

— А ты будешь там, Грей?

— К сожалению, нет. Ведь война в разгаре и требуется мое присутствие в министерстве. Но в свободные дни я обязательно буду навещать поместье.

Софи рассмеялась.

— О, Грей! Как я рада видеть тебя опять. Дебора решила спуститься еще на несколько ступенек, но последующие слова Софи словно пригвоздили ее к месту.

— А это все правда, что я слышала о мисс Вейман?

— Что же ты слышала?

— Что она удивительным образом изменила свою внешность.

Грей ответил беззаботно.

— А что тут такого особенного? Да, действительно, Дебора пыталась выглядеть старше своих лет, чтобы произвести впечатление на нанимателя. Она думала, что, если Джил увидит, как она молода, он будет сомневаться в ее способности быть гувернанткой его сына.

Дебора заглянула через перила как раз в тот момент, когда Софи позволила себе разразиться своим очаровательным музыкальным смехом. Она не отрывала глаз от Грея, кокетливая улыбка блуждала по ее лицу. Руки Грея снова обнимали ее.

— Сколько забот доставляло это, вероятно, мисс Вейман. А на самом деле вряд ли все эти ухищрения ей помогут. Она такая невзрачная девушка, насколько я помню.

— Не уверен. Моя мать, например, считает ее очень хорошенькой.

Дебора, стараясь быть незамеченной, проскользнула на лестницу для слуг. Для себя она придумала извинение, почему не вышла навстречу Софи Баррингтон. Ник и Мэгги с группой друзей уже давно ждали ее на лужайке за домом, чтобы отправиться в Ричмонд-парк. Неудобно было заставлять их ждать. И особого желания видеться с такой веселой вдовой она не испытывала.

«Мы всегда были так близки!» — Дебора чуть не выругалась вслух. Она могла пересчитать по пальцам руки моменты, когда ее сиятельство заходила в комнату для занятий. Для лорда Баррингтона это было большим разочарованием. «Она очень молода, — говорила себе Дебора, стараясь быть справедливой. — Молода, легкомысленна, влюбчива, подобно девочкам из пансиона мисс Хейр». Но сейчас что могло привлечь Грея в ее глупой улыбке? Разве только порхание ее длинных ресничек и откровенный флирт с ним?

Пройдет несколько дней, и она снова будет с Квентином. Дебора чувствовала себя потерянной без него. Ей надоело вышивание, хождение по магазинам, игра на пианино и то, что ее показывают всем, будто диковинную статуэтку из китайского фарфора. Она не могла быть спокойной, не зная, что делает сейчас Квентин и как он себя чувствует. Конечно, она не хотела, чтобы мальчик был пришпилен к ее юбке, как выразился Грей, но все-таки он был ее единственной и притом живой драгоценностью.

Дебора с горечью вспомнила свою последнюю ссору с Греем. Она может отправляться на все четыре стороны, пригрозил он, если будет настаивать на своей поездке к Квентину в Чаннингс. Ей также вспомнилось личико Квентина — взволнованное и виноватое, когда она продолжала настаивать на своем.

Позже, когда все уже улеглись спать, Квентин пришел к ней в комнату. Не говоря ни слова, он взял ее за руку. Он понимал ее чувства лучше, чем Грей. Дебора не собиралась портить и баловать Квентина, она только хотела, чтобы ему было спокойно. В конце концов Квентин нарушил молчание.

— Все слуги в Чаннингсе вооружены и прекрасно стреляют. Дядя Грей поклялся мне в этом, Деб. Все будет в порядке. Не волнуйся за меня.

В тот момент она не выдержала и разрыдалась.

Теперь же Дебора улыбалась груму, который подвел к ней лошадь, как только она вышла из дома. Он также был отличным стрелком и, наверное, поплатился бы жизнью, если б упустил ее из виду. Так ему сказал милорд. Когда же это все кончится — ожидание нападения из-за любого угла?

— Что тебя задержало? — спросила Мэг. Она была уже в седле и выглядела очень стройной и изящной в своем облегающем платье для верховой езды и кокетливой шляпке с перьями.

— Ничего особенно важного, — ответила Дебора и поздоровалась со всеми ожидающими ее всадниками.

Всего их было шестеро, не считая двух грумов. Мистер Дэвид Бэнкс привел с собой сестру Розамунду, а лорд Деннинг прибыл в карете, предназначенной для прогулки, которая, по его словам, годилась, чтобы возить даже саму королеву.

День был чудесный, компания приятная, а Ричмонд-парк таким манящим. Дебора ступила ногой в стремя и с радостным чувством свободы опустилась в седло.

Несмотря на солнечную погоду, было достаточно прохладно, и когда они заехали в парк, лорд Деннинг настоял, чтобы они посетили ближайший трактир и немного согрелись чем-нибудь. Однако Мэг категорически отказалась.

— Мы приехали в Ричмонд-парк кататься, а не сидеть в душном помещении.

Произошел довольно бурный спор, закончившийся компромиссным решением — пока леди подождут в комфорте внутри кареты, джентльмены сделают верхом несколько кругов по парку, а потом они все еще немного прокатятся и устроят пикник. Ник ускакал первым. Он вонзил шпоры в бока своей лошади, и та рванулась с места. С лихими криками Бэнкс и Деннинг последовали за ним. Леди следили за всадниками, пока те не скрылись из виду, а потом обменялись улыбками.

— Обычное поведение мужчин. Таковы все наши кавалеры… — вздохнув, сказала Розамунда Бэнкс.

У нее было хорошенькое личико и рыжие кудрявые волосы. Нежную кожу лица покрывали веснушки. Дебора завела с Розамундой разговор на какую-то пустячную тему, в то время как Мэг молча следила в окно за проезжающими всадниками и каретами. Дебора была рада, что нашла собеседницу, разделяющую ее восхищение Парижем, и не обращала внимания на Мэг.

Две девушки обменивались воспоминаниями, когда вдруг Мэг резко прервала их беседу.

— Я умру от тоски, сидя здесь и ничего не делая. Не беспокойся обо мне, Деб, я возьму с собой одного из грумов.

— Что?

И Дебора, и Розамунда были захвачены врасплох. Прежде чем они смогли что-либо возразить, Мэг уже была верхом на лошади. Она махнула рукой одному из грумов и в следующий момент уже мчалась поперек широкой поляны. Грум едва поспевал за ней.

Девушки увидели, как с дальнего края поляны навстречу Мэг устремился всадник на громадном черном коне. Розамунда воскликнула:

— О Боже! Дэвид будет так сердиться! Если бы Ник был здесь, он бы смог помешать всему этому. Мэг очень неразумно ведет себя.

Пребывание Деборы в школе мисс Хейр научило ее обращению со своенравными девицами. Она сразу догадалась, что происходит. Мэг совершенно бесцеремонно, на глазах у всех, устроила свидание с одним из своих поклонников, пользуясь отсутствием брата.

Дебора не могла через окно кареты как следует разглядеть внешность мужчины на черном коне.

— Кто он? Ты его знаешь?

Розамунда отрицательно покачала головой.

— Я только знаю, что против него настроены ее братья, иначе он подъехал бы к нам открыто.

— Я должна была предугадать подобный поступок со стороны Мэг. Весь день она вела себя очень подозрительно. К счастью, ей хватило соображения взять с собой грума.

Как только эти слова были произнесены Деборой, случилось неожиданное. Грум вдруг свернул на полдороге и поскакал обратно к карете, а Мэг и ее кавалер на глазах у Деборы и к ее ужасу исчезли в густой чаще. Розамунда вскрикнула:

— Боже! Она отослала грума обратно. Теперь ее никто не сопровождает…

— Я поеду за ними, — заявила Дебора. Отвергнув просьбы Розамунды подождать возвращения джентльменов, она выскочила из кареты и мгновенно очутилась в седле. Оставшийся с ними грум предложил сопровождать ее, но она приказала ему охранять мисс Бэнкс и тотчас же пустила лошадь в карьер. Дебора была прекрасной наездницей, и Розамунда с завистью и восхищением следила за стремительным движением всадницы.

Лошадь была с норовом, но Дебора довольно легко управлялась с ней. Когда она поравнялась с грумом, отосланным Мэг обратно, он прокричал ей что-то, но Дебора ничего не могла разобрать. Тогда он развернулся и последовал на некотором расстоянии за ней.

Дебора миновала поляну и углубилась в рощу. Земля была устлана толстым слоем опавшей листвы, но дорожка для всадников была расчищена. Она нигде не могла обнаружить следов Мэг и ее спутника. Дебора придержала лошадь и внимательно огляделась. Множество дорожек вели в разные стороны. В конце одной из них виднелась каменная ограда и темный силуэт полуразрушенной сторожки. Она свернула туда. Следовавший за ней грум не заметил этого и проскакал мимо.


— Раньше меня никто так не целовал, — Мэг коснулась дрожащими пальчиками своих губ.

— А у тебя в этом был достаточный опыт? — Стивен Монтегю, виконт Ли, лукаво улыбнулся.

— Не такой обширный, как у тебя, если верить слухам.

Немного помрачневшая, она освободилась из его объятий и стала бесцельно расхаживать среди нагромождения камней. Когда-то здесь во время охоты отдыхали короли Англии.

Стивен внимательно следил за ней.

— Слухи насчет меня вполне правдивы. Я никогда не изображал из себя монаха.

Мэг резко повернула голову и взглянула ему в глаза.

— Как я должна понимать твое заявление? Как насмешку? Ты шутишь или говоришь серьезно?

Когда Ли ничего не ответил, она невесело рассмеялась.

— Я, должно быть, сошла с ума, что согласилась встретиться с тобой здесь. Когда я вернусь к своим, то заплачу за это полной мерой. Меня можешь спасти от наказания только ты, если докажешь моим братьям свою порядочность.

Он ответил ей с еще большей издевкой:

— Это значит, что я тут же должен попросить у них твоей руки?

Мэг глядела на него с обреченностью и беспомощностью. Влюбиться в него было так неразумно с ее стороны. Он был именно такой, каким описывали ей ее братья, и даже хуже. Они не знали и половины его похождений, но Мэг знала, потому что Стивен рассказывал ей о них и жестоко высмеивал своих бывших любовниц. Мэг и он — они были такие разные. Стивен не воспитывался в семье, где царили любовь и уважение друг к другу, на его долю выпала только жестокая дисциплина, против которой он всегда восставал. Может быть, он не был таким плохим, как говорил о нем Грей, но и хорошим человеком его назвать было нельзя.

— Ты обещала, что дашь мне ответ сегодня. И каков же он? Согласна ли ты бежать со мной или мы расстаемся навсегда?

Он говорил внешне равнодушно, как будто ее ответ мало интересовал его, и это разозлило Мэг. Ее губы сжались, она с трудом сдерживала гнев.

— Я не могу бежать с тобой, Стивен. Ты должен это понимать. И в этом нет нужды. Если бы ты поступил, как я тебя прошу, моя семья была бы не против нашего брака.

— Твоя семья? — Его губы презрительно скривились. — Их гордость и самодовольство хлещут через край. Если они не хотят принимать меня такого, какой я есть, то и черт с ними…

Она была леди Маргарет Грейсон, и никто, даже виконт Ли, не имел права разговаривать с ней подобным образом. Поэтому Мэг произнесла, вкладывая всю страсть в каждое слово:

— Я горжусь своей семьей, Стивен, горжусь своими братьями и не могу выйти замуж за человека, если потом буду стыдиться того, что стала его женой.

Наступила тягостная пауза, и она заметила, что плечи его поникли. Он сказал с грустью:

— Кажется, нам лучше расстаться.

— Леди Маргарет! Немедленно садитесь на лошадь и возвращайтесь в карету.

Крик Деборы заставил их обоих резко обернуться. Ее лошадь гарцевала около полуразрушенной стены сторожки. Хотя она была на некотором расстоянии от них и солнце било ей в глаза, она поняла, что влюбленные поссорились. Мэг готова была разрыдаться.

Дебора смягчила свой тон.

— Быстро собирайся, Мэг! Если мы ускачем отсюда вместе, не возникнет никаких лишних вопросов. Оставаться здесь тебе опасно. За мной следует грум, и он все расскажет твоему брату.

Когда Мэг, всхлипнув, направилась к своей лошади, Дебора позволила себе обратить внимание на молодого человека. Он оставался в неподвижности, даже не попытавшись помочь Мэг забраться в седло.

— Я вижу, вы бдительная гувернантка, — сказал он с издевкой. — Мисс Вейман, не так ли? — Он посмотрел на нее более внимательно. — Где-то мы с вами уже раньше встречались…

— Я вас не знаю, — произнесла Дебора, не задумываясь.

Но какое-то странное сходство было между ними, что-то, что встревожило ее. Она постаралась как следует разглядеть его.

— Мне нет никакого дела до вас, сэр, но я уверена, что братья леди Маргарет захотят знать имя джентльмена, который оскорбил ее, чтобы потребовать сатисфакции.

Это была пустая угроза. Дебора не верила в дуэли, о которых так много рассказывали в школе для молодых леди. Она просто хотела остеречь молодого человека и вывести Мэг из сложной ситуации, в которую она попала.

Гордо выпрямившись, он заявил:

— Меня зовут Ли. Вы можете сказать им это прямо. Виконт Ли.

Меньше всего Дебора ожидала, что это имя прозвучит сейчас. Ее разрумянившиеся от холода щеки вмиг побелели, и она дернула лошадь за уздцы с такой силой, что та стала на дыбы. С трудом она справилась с ней.

Мэг вскрикнула:

— Дебора, что происходит?

Ли медленными шагами приблизился к Деборе. Когда Дебора пошатнулась в седле, он твердой рукой успокоил лошадь. Некоторое время они молча смотрели друг другу в глаза. Ли повернул ее лошадь так, чтобы солнце светило ей в лицо.

— Боже мой, неужели это ты, Дебора?

Зеленые глаза встретились с зелеными глазами, два человека стояли друг против друга, и молчание казалось бесконечным. Мэг забыла о себе, захваченная сценой, разворачивающейся перед нею.

— Нет! — вскричала вдруг Дебора и попыталась уйти от его пристального взгляда. Ей хотелось умчаться отсюда как можно скорее.

— Подожди, Дебора!

Ли вскочил на своего коня и был явно готов преследовать ее. Как выпущенная из лука стрела, Дебора выскочила из рощи. Она слышала топот копыт позади себя и знала, что у нее нет никаких шансов опередить его могучего черного коня. И все-таки она мчалась изо всех сил, пока он не обогнал ее и не преградил дорогу. Ли приблизился, насколько это было возможно, заставил ее лошадь замереть на месте и протянул к ней руки. Он был прекрасным наездником, Дебора это знала. Это было в роду всех Монтегю.

Она сопротивлялась, когда виконт сдернул ее с седла и поставил на землю.

— Будь ты проклята, Дебора! — Он с силой сжал ее плечо. — Почему ты так ведешь себя? Ты словно взбесилась! Хорошенькая встреча после стольких лет разлуки! Я прошел сквозь ад, переживая за тебя и не зная, что с тобой случилось! Неужели трудно было сообщить о себе хоть словечко?

— Ты предал меня! — закричала Дебора. — Я верила тебе, а ты меня предал.

— Клянусь, я тебя не предавал!

— Лжец! Они поджидали меня в условленном месте. Кто, кроме тебя, мог сообщить отцу о нашей встрече?

— Этого я не знаю. Может быть, он нанял шпионов, чтобы следить за нами, но, клянусь, это не моя вина. Я примчался в Виндзор раньше назначенного срока и видел все, что потом происходило. Как ты могла поверить, что я предатель? Я ненавидел нашего отца! А сейчас я его ненавижу еще больше!

На какое-то время они остались одни, окруженные только воспоминаниями. Пистолетный выстрел вернул их к реальности. Они оглянулись и увидели приближающихся к ним всадников. Во главе кавалькады был Ник, размахивающий дымящимся пистолетом над головой. Его лицо выражало жажду мести.

Дебора взглянула в глаза брата.

— Не говори им ничего, понял? Ничего! Я Дебора Вейман, и ты поспешил ко мне на помощь, когда моя лошадь чуть не сбросила меня.

Он сообразил довольно быстро.

— Конечно. Но это не конец наших отношений… Мы с тобой встретимся снова, и довольно скоро.

Для дальнейших разговоров уже не оставалось времени. Ник был уже совсем рядом. А еще через мгновение они были окружены компанией разъяренных джентльменов, каждый из которых был готов вызвать Ли на дуэль. Виконт, ко всеобщему удивлению, не поддался на провокацию и сдержанно подтвердил историю, рассказанную Деборой о вышедшей из повиновения лошади. Все мужчины подумали, что это сплошная ложь и не поверили ни одному слову, но предлог для дуэли отсутствовал.

Мэг вообще промолчала, но ее глаза расширились, когда она увидела, что Ли на прощание поцеловал руку Деборе.

Вечером вся эта история была передана Грею в разных вариантах. Он допросил Дебору в библиотеке и сравнил версии всех свидетелей. Противоречия были налицо. Для себя он выяснил одно — Мэг и Ли устроили себе свидание, в которое вмешалась Дебора. История с непокорной лошадью была лишь предлогом для предотвращения дуэли. Если бы Мэг или Дебора обвинили Ли в недостойном поведении по отношению к ним, дуэль стала бы неизбежной. Женщины всегда готовы лгать, чтобы мужчины не дрались из-за них.

Однако два момента очень смущали Грея. Во-первых, виноватый вид Мэг. Хотя она и подтвердила версию Деборы, но намекнула, что Ли и Дебора знакомы друг с другом и между ними достаточно хорошие отношения. Грей не понимал, как это было возможно. Дебора все время была под неусыпным надзором, и, если бы она встречалась с Ли, ему бы об этом доложили, так же как докладывают ему о встречах виконта с Мэг. Но Мэг — взбалмошная девица, а Дебора? Грею и в голову не могло прийти, что она могла заинтересоваться Ли. И еще Грея очень удивило поведение виконта, когда Ник приказал ему убираться подальше от Деборы. По словам Ника, виконт был сама вежливость и покорность, что далеко не соответствовало его характеру.

— Вы не могли справиться со своей лошадью, — с подозрением сказал Грей, разглядывая лицо Деборы при свете свечи. — Это меня удивляет. Я имел возможность убедиться, что вы прекрасная наездница.

Благодарю вас, — сказала Дебора и поджала губы. Она заранее решила говорить как можно меньше.

Грей нахмурился, чувствуя неискренность ее тона.

— Что случилось на самом деле, Дебора? Вы что-то сказали этому Ли и заставили его следовать за собой после того, как застигли его с моей сестрой? Чем вы могли подействовать на него?

Он догадывался, что вся эта история — сплошная ложь от начала до конца, но доказательств у него не было и он не имел права обвинять ее ни в чем. Дебора перевела дыхание и вновь повторила:

— Как я уже рассказывала, мы с Мэг скакали рядом и встретили виконта совершенно случайно. Его черный жеребец накинулся на мою лошадь. Вот и все. Обычная история. О самом виконте я ничего не знаю. На мой взгляд — он милый молодой человек. Об остальном лучше спросите Ника.

В разговоре наступила тяжелая пауза.

— До меня дошли сведения, что это не первая ваша встреча с Ли. Кажется, вы очень близко знакомы.

Источником этик сведений, конечно, была Мэг. Девушка ревновала.

— Да, я знаю его. Когда занимаешься верховой ездой, то встречаешь многих молодых джентльменов. Стивен довольно хорошо известен среди любителей верховой езды.

— Стивен? — Грей удивленно вскинул брови. Дебора поняла, что он насторожился, и постаралась исправиться.

— Я слышала от Мэг, что его так зовут.

Ее глаза были чисты как прозрачный кристалл. Но эта невинность в ее взгляде ему совсем не нравилась.

— Я бы не хотел, чтобы вы общались с личностями, подобными Ли. Подумайте об этом как следует. Он хлыщ и мошенник. Если б вы знали историю его семьи, то вы не подпустили бы его к себе на пушечный выстрел.

Дебора уже достаточно наслышалась о Ли, о его семье и отвратительном поведении от Ника и от других знакомых. Все это она выслушивала молча и без возражений глотала оскорбления в адрес клана Монтегю. Но в данный момент она уже не могла выдержать.

Слова Грея укололи ее так больно, что она взорвалась. Это было уже не презрение к ее семье, это было оскорбление памяти ее матери. Ложь, которую беззастенчиво распространял о ней ее отец.

— Это все словесная шелуха, которой вы верите. Чем вам так не нравится Ли? Разве он похищал молодых женщин и подвергал их пыткам? И какое право вы имеете судить, что для меня хорошо и что плохо? Вы не мой опекун. Если я захочу встречаться с Ли и… даже стать его любовницей, вам до этого нет никакого дела.

Она знала, что повергнет этим заявлением Грея в величайшее изумление, но все же не ожидала от него такой бурной реакции. Железными пальцами он вцепился в ее плечи.

Ты много о себе воображаешь! Неужели мне что-то нужно от тебя? Держись от Ли подальше, если тебе дорога твоя репутация.

Дебора влепила ему звонкую пощечину, прежде чем подумала, что не стоит этого делать. Глаза Грея метали огонь. Он крепко сжал ее голову и жарким дыханием опалил ее лицо. Его безумный порыв заставил ее затрепетать.

— Дебора! Когда ты поймешь, что меня опасно провоцировать?

Он оставил на ее щеке след жаркого поцелуя и быстро вышел из комнаты.

В течение последних недель Дебора сторонилась его, и Грей понимал, что это в какой-то степени месть за его прежнее поведение с ней. Но ее поступок с Ли оскорбил его до глубины души. Все-таки он был мужчина, и ему не чужда была ревность. Как ему хотелось доказать ей, что она по-прежнему в его власти. Последний поцелуй был ошибкой с его стороны. Грей противоречил сам себе. Он должен был держаться с ней сурово и неприступно. Но что-то заставляло его совершать такие необдуманные мальчишеские поступки.

Дебора думала совсем о другом. Хотя каждое прикосновение к ней Грея пугало ее и в то же время разжигало в ней желание, она с печалью думала о том, что никогда не сможет соединить свою судьбу с ним. Он так ненавидит саму фамилию Монтегю. Имя, которое она должна была бы носить с гордостью. Скоро она покинет этот дом и исчезнет из его жизни. Вряд ли она опять когда-нибудь появится в Лондоне, где нет для нее места ни с Квентином, ни с Греем. Дебора не знала, что ждет ее в будущем — какое горе, какие новые испытания, но все-таки она получила в награду хоть одно мгновение счастья. Это был его поцелуй.

Когда после как обычно оживленного обеда в семье Кендалов, душой которого был Харт, женщины удалялись в гостиную, чтобы оставить мужчин за портвейном, Грей на секунду задержал ее. Он произнес очень тихо, но весьма внушительно:

— Выбрось из головы все мысли о Ли, Дебора! Иначе ничто не спасет тебя от меня!

15

Все попытки Деборы встретиться с братом оборачивались неудачей. На протяжении трех дней, предшествовавших отъезду в Чаннингс, она была под неусыпным надзором, и не только грумов и лакеев. Если она отправлялась на верховую прогулку, можно было быть уверенным, что Грей будет сопровождать ее. То же самое происходило, когда она собиралась за покупками или в библиотеку поменять книги. Случайно она увидела Ли издали верхом на его великолепном черном коне, но если он и заметил ее, то не подал виду, и она была благодарна ему за его сдержанность. Казалось, что он, так же как и она, догадывается о всевидящем оке Кендала. Однако услышав, что Грей будет сопровождать их в Чаннингс и останется там на неопределенное время, она нарушила самой себе установленное правило общения с Кендалом с той ночи, когда они чуть было не занялись любовью. Она заговорила с Греем первой.

— Я думала, что война продолжается.

Они вошли в книжную лавку Хатчерда перелистать последние издания и просмотреть газеты. Оба вели себя как не знакомые друг с другом посетители. Только находясь в компании людей, знающих, кто они такие, они делали вид, что общаются. Но и тогда их общение сводилось к минимуму. Наедине же они ограничивались лишь молчаливыми взглядами.

— Какая война? Что вы хотите этим сказать? — холодно спросил Грей.

— Только то, что не следует ли вам посещать министерство и выполнять там свои обязанности?

Они избегали встретиться взглядами. Книги на полках, казалось, целиком привлекали их внимание.

— В отличие от того, что вы читаете в газетах, мы на самом деле совершенно не готовы к встрече с французами, так же, как и они с нами.

— Совсем не то говорит лорд Деннинг.

— Что же он говорит? — с иронией спросил Грей.

— Он говорит, что война приостановлена из-за охотничьего сезона. Парламент разъехался, военное министерство, министерство иностранных дел — все прервали свою деятельность, потому что для английского джентльмена гоняться на лошади с собаками за лисицей — дело первостепенной важности.

С тем, что она высказала, Грей первым готов был согласиться, если бы он не был в самом дурном расположении духа. Ли был тут совершенно ни при чем. Когда Грей несколько поостыл и обдумал все как следует, то пришел к выводу, что Дебора лишь выбрала наилучший способ уберечь репутацию Мэг. Дебора была слишком пуритански строга, чтобы связать себя с личностью, подобной Ли. Вот только мотивы поведения виконта были ему непонятны. Он рыскал вокруг, словно собака, вынюхивающая след, и Грею так и хотелось пустить на него свору своих гончих.

— Лорд Деннинг, — заявил Грей, — тупица. Любой, у кого в голове есть хоть капля интеллекта, поймет это, пообщавшись с ним две секунды.

Ее глаза сверкнули.

— Значит, в моей голове нет этой капли интеллекта. Вы на это намекаете?

Деборе совершенно не хотелось защищать Деннинга, но раз сражение началось, то не отступать же сразу.

Грей наклонился к ней так близко, что ткнулся кончиком носа в ее нос. Он прошептал со злобой:

— Если шляпа подходит по размеру — носи ее. Ничего не ответив, Дебора покинула лавку. С каменным выражением лица Грей последовал за ней и тут же с ходу врезался в мальчишку, который продавал яблоки с тележки. Грей уплатил гинею за рассыпанный товар. Весь обратный путь к дому они проделали молча. В пальцах, обтянутых перчаткой, она сжимала бумажный комочек. Это была записка, которую ей успел сунуть в руку напарник раскричавшегося уличного торговца.

Запершись в спальне, она расправила и прочла короткое послание. Брат сообщал ей, что знает о ее предстоящем отъезде в Чаннингс, и если она сможет улизнуть, то найдет его в «Белом лебеде» в Дартфорде, где он снял себе апартаменты на неделю. Его окна как раз находятся над парадным входом, она сразу увидит их. Чаннингс был всего лишь на расстоянии короткой пешей прогулки от деревушки под названием Дартфорд.


В Чаннингсе их приняли так, как Дебора и ожидала. Харт появился у ворот, едва карета подъехала. Он вынес леди из экипажа на руках, расцеловал всех. Дружескими похлопываниями чуть не сломал спину Грея, потом напустил на них Язона и Квентина. Мальчик стал просто неузнаваем. То же можно было сказать и о Язоне. Одежда не блистала опрятностью, с рукавов исчезли белые манжеты. Лица и руки чистотой не отличались от одежды. Но Дебора не смогла изобразить на лице строгость и разразилась смехом.

— Мы чистили конюшню, — заявил Квентин.

Харт пояснил:

— Мистер Перч — мой старший конюх. Первые минуты общих приветствий и обмена новостями миновали, и Дебора мельком взглянула на Грея. Заново появился на свет тот мистер Грей, который всех очаровал в пансионате мисс Хейр. Ее внимание привлек молодой человек, которого она не заметила раньше.

Грей представил его. Мистер Джервис был «воспитателем» Квентина. Он выглядел скромным и симпатичным и напомнил Деборе по манерам и внешности секретаря Грея Филиппа. Правда, мистер Филипп Стэндиш не обладал качествами, за которые особенно ценил Грей Дже-рвиса. В хорошей потасовке Джервису не было равных. Дебора догадалась, что это был телохранитель Квентина.

На вопрос о Нике Грей ответил Харту:

— Ник не приедет. Он навещает своих друзей в Гэмпшире.

— Осенняя охота за юбками, — громким шепотом пояснила всем пожилая графиня.

У Квентина были новости для Деборы.

— Деб, у Чарли родились щенки. Хочешь посмотреть на них? Совсем крохотные, с черными пятнышками. Или с белыми, я никак не могу разглядеть их как следует. Она их так охраняет.

— Кто такая Чарли? — Дебора изобразила на лице интерес.

— Шарлотта, наша долматинская борзая, — сказал Язон.

— Я с удовольствием полюбуюсь щенками, только дайте мне полчаса, чтобы привести себя в порядок.

Мальчики с визгом убежали. Мистер Джервис неотступно следовал за ними.

Дебора убедилась, что Квентин находится в хороших руках, но почему-то ей стало грустно. Ее взгляд задержался на Мэг. Хотя другие этого не замечали, Мэг в последнее время отдалилась от нее. Девушка была смущена и обижена, и Дебора не знала, как наладить с ней отношения. Она не могла сказать ей правду. Все равно Грей никогда не позволит Мэг выйти замуж за Стивена. Чем скорее девушка переживет свое разочарование, тем будет для нее лучше.

— Что вы загрустили?

Дебора чуть не подпрыгнула, услышав вопрос Грея. Оказывается, он шел у нее за спиной.

— Мне нравится ваша семья… Я полюбила ее… Жаль, что…

Он закончил за нее фразу:

— Я не похож на них.

Она не откликнулась на его иронию. Наоборот, бросила на него взгляд, смысл которого Грей не мог разгадать.

— Жаль, что таких людей мало на свете.

Остаток дня она посвятила Квентину. Дебора ожидала, что Язон, Грей и другие будут поблизости, но все принесли свои извинения и исчезли куда-то. Вероятно, это была идея Грея — дать ей возможность побыть с Квентином наедине.

Ее первое впечатление о встрече с мальчиком подтвердилось. Он поздоровел и телом, и духом, окреп и даже как-то повзрослел.

От этого Дебора почувствовала еще большее одиночество. Она заставила себя не думать о будущем. Настоящее — вот все, что она имеет сейчас, и надо жить этим настоящим.

Обед прошел весело. Так всегда было у Грейсонов. Позже в гостиной Гасси стала расписывать прелести деревенской жизни. Для джентльменов — это охота, для дам — прогулки верхом и прелестные вещицы, попадающиеся в местных магазинчиках в Дартфорде. Кроме того, существуют еще древние развалины — то ли римские, то ли саксонские.

— И еще Соммерфильд, — жестко сказал Грей. — На него стоит взглянуть.

Харт пояснил:

— Родовой замок эрлов и баронов Кендал на протяжении трех столетий. Вы можете увидеть его крыши из верхних окон. Это любимое место Грея.

— Мы могли бы отправиться туда хоть сейчас, но мастера не закончили там еще работы, — произнес Грей. — Одна часть потолка провалилась, другая держалась просто на волоске. Нет, нет, сейчас там вполне безопасно, только пыли и щебня по колено. Если у вас, Дебора, будет желание… — Он протягивал ей оливковую ветвь мира, и она была рада принять ее.

— Благодарю. Я буду счастлива видеть замок. Харт предупредил ее:

— Будьте осторожнее, Дебора. Грей вложил часть своей души в эти старые камни. Если вы отпустите там неудачную шутку, он взорвется как порох.

— Значит, это местная достопримечательность? — В музеях и памятниках она прекрасно разбиралась.

— Дом становится достопримечательностью для зевак, если в нем не рождаются дети!

Была ли эта мысль, высказанная старой графиней, плодом глубоких размышлений или не несла никакого подтекста — Деборе решить было трудно. Графиня всегда сохраняла на лице выражение полнейшей невинности.

Деборе вспомнился отцовский дом. Дети в нем рождались, но какова была их участь? Скорее всего его дворцы уже превратились в достопримечательности, но она не желала заглядывать туда.

Один случай запечатлелся в ее памяти. Отец издевался в присутствии гостей над ее покойной матерью и над своими детьми. Стивену было тогда десять лет. Он заявил в лицо отцу, что когда унаследует Бельведер, то в этот же день сожжет его дотла. Он знал, что будет жестоко наказан за эти слова. Это и произошло той же ночью после ухода гостей.

Где-то в доме пробили часы. Дебора насчитала восемь ударов. Скоро она увидится со Стивеном. «Но терпение», — сказала она себе. Когда все уснут, она незаметно может покинуть дом и пройти в темноте две мили до Хартфорда. Она молила Бога, чтобы Стивен был один, когда она появится там. Ведь он не знает, что она придет именно этой ночью. Предупредить его она никак не могла.

Семейный обед наконец закончился. Она взглянула на Мэг. Девочка выглядела очень печально. Бедная Мэг, как и все те женщины, что влюбляются бездумно.


Часы на каминной полке пробили час. Грей оторвался от бумаг. Он устал и засиделся на месте. Дело с разоблачением убийцы Квентина не двигалось с места. Его мучила совесть, что он рискует жизнью мальчика и Деборы тоже.

Дебора! Он так и не приблизился к раскрытию ее тайны. Он мог привлечь агентов Лоуфорда к расследованию, но счел это непорядочным. Грей мечтал, чтобы Дебора сама рассказала ему все, что он хотел знать. Он только думал, что рассказы о ее жизни в Ирландии с мужем — нагромождение лжи. Откуда у нее такое паническое желание бежать и скрываться ото всех?

В доме царила тишина. Гасси и Харт вели деревенский образ жизни и ложились рано.

Ему не давали покоя мысли о Деборе. Он желал ее. Она была здесь, совсем рядом. Грей представил, какова она в постели, потом фантазия повела его дальше. Разговор о Соммерфильде натолкнул его на смутные грезы.

Он представлял себе Дебору во главе стола обеденного зала в замке и стайку наследников, цепляющихся за ее юбки. Мальчишки будут обязательно светловолосыми и голубоглазыми, точь-в-точь как их отец, а девочки унаследуют от матери золотисто-каштановые кудри и яркие зеленые глаза.

Все это, конечно, недостойно настоящего мужчины. Не следовало бы предаваться пустым мечтаниям.

Прогулка на свежем воздухе ему бы не помешала. Он быстро прошагал по коридору, миновал дверь спальни Деборы, и тут другая дверь позади него, скрипнув, приотворилась.

— Ну, и как поживает Ли?

Он мгновенно повернулся волчком на месте и узрел свою сестру. Его глаза засветились хищным огнем.

Она отшатнулась от него.

— О, это ты, Грей! Прошу прощения!

— А кого ты рассчитывала здесь встретить? Маргарет пробормотала что-то и скрылась у себя в комнате. Он обязан был решить эту задачу тут же, немедленно, и поэтому вошел вслед за сестрой в ее спальню без стука.

— Ты не ответила на мой вопрос, Мэг! Кого ты ожидала? За кого ты меня приняла?

— Ни за кого. Я просто ошиблась. Оставь меня. Я хочу спать.

Она улеглась под одеяло и потянулась к свече.

— Что-то тебя подняло в такой поздний час. Я хочу знать повод. Опять этот Ли?

— Пожалуйста, Грей… Я не желаю с тобой ни о чем говорить.

Растерянный, он осмотрел комнату, но не обнаружил ничего подозрительного.

— Он пытался сюда проникнуть? В ответ было молчание.

— Ты поссорилась с ним? Или Дебора, вероятно…

— Не упоминай при мне имени этой женщины!

Грей нахмурился.

— Ты подумала, что это шаги Деборы? Не так ли? И спросила, как поживает Ли?

Внезапное озарение заставило его схватить со столика свечу и устремиться к спальне Деборы.

Постель была аккуратно застлана. Дебора отсутствовала. Такого прилива ярости он не испытывал еще ни разу в жизни.

— Где Дебора?

— Честное слово, Грей, я не знаю! Выражение лица брата напугало Мэг.

— Но ты знала, что она отправилась на свидание с Ли? Отвечай! Я все равно вытряхну из тебя всю правду.

Она сжалась в комочек и потрясла головой. Ничто не могло заставить ее заговорить-

— Во имя Господа, если ты знаешь что-нибудь, скажи мне! Дебора не должна бродить по окрестностям глухой ночью. С ней может случиться что угодно.

— Я не знаю, куда она пошла. Грей постарался смягчить свой тон.

— Но ты видела, как она покинула дом? Мэг кивнула.

— И ты думаешь, что она пошла к Ли?

— А с кем ей еще встречаться здесь!

— Где я могу найти Ли?

— Я не знаю. Он не говорил мне, где остановится. Он дружит с Мэтью Дервентом и его родителями. Может быть, он у них, я точно не знаю.

— Но тебе известно, что он где-то здесь в округе?

— Да, — прошептала она.

— Как ты узнала об этом?

— Потому что послала ему записку о том, что мы переезжаем сюда, и получила ответ. Он написал, что найдет способ увидеться со мной.

Ее плечи опустились, из глаз хлынули слезы.

— Я думала, что он любит меня, а оказалось, что все его мысли только о Деборе. Я тебе говорила, что они давно знают друг друга? Что мне делать, брат?


Виконт Ли наполнил стакан вином и протянул Деборе. Он был рад занять чем-нибудь свои руки в момент величайшего смущения.

В камине жарко горели поленья, а Дебора сидела так близко к огню, что ей каждые пять минут приходилось подбирать юбки, чтобы на них не попадали искры. Это помогало ей скрыть свои чувства, потому что на самом деле ей хотелось пасть в братские объятия и выплакать все слезы, накопившиеся за много лет.

— Ты вся посинела от холода. Какого черта принесло тебя сюда в этот час? На тебя могли напасть бродяги или волки. Бог знает, что подумает хозяин гостиницы обо мне и о женщине, которая стучится в комнату мужчине среди ночи.

Она сухо ответила ему: — Я думаю, Стивен, хозяина тебе трудно чем-то удивить. Пятен на твоей репутации предостаточно.

— Я забочусь о твоей репутации.

Дебора посмотрела сквозь стакан вина на огонь.

— Хуже репутации, чем у женщины, обвиненной в убийстве, быть не может. Во всяком случае, твой хозяин меня не видел. Я прокралась, когда он стоял ко мне спиной.

— Я не верю, что ты убийца, Деб. И никогда не поверю. С детства ты была такой доброй. Ты не могла выносить вида чужих страданий. А если я получал царапину, ты не боялась брать лучший коньяк у отца, чтобы промыть рану — а ведь он способен был убить тебя за это — или мазала меня дурно пахнущими снадобьями, выпрошенными у цыган. Помнишь, Дебора?

— Я считала себя мудрее и опытнее, потому что была старше тебя на год. В юности год кажется такой большой разницей в возрасте. — Она засмеялась.

— Вот ты и смеешься. Как хорошо. А помнишь, как ты покормила меня бланманже собственного приготовления?

Дебора с улыбкой кивнула.

— Это был мой первый кулинарный опыт, я так им гордилась. А ты! С тобой случился приступ, и я побежала звать повариху. Я думала, что ты умираешь.

— Я притворился, чтобы испугать тебя.

— Мальчишки всегда такие злые.

— Я знаю. — Он рассмеялся. Отчужденность исчезла, и чувство близости согрело атмосферу лучше камина.

Ли старался быть как можно ласковее с нею.

— Я даже не думал, что ты будешь так страдать, когда я уехал в школу. У меня там появились друзья, а в Бельведере у тебя не было никого.

— Но это привело даже к лучшему.

Он удивленно поднял брови, и она пояснила:

— Могло быть хуже. У меня появилась гувернантка. Ты ее, наверное, не помнишь. Она стала моим лучшим другом. Мисс Хейр! Если бы не она, я бы не вырвалась из отцовских когтей.

— Честно признаюсь, я ее не помню. Я побывал дома только один раз после того, как поступил в школу. Я предпочитал проводить каникулы с друзьями, а не в папином мраморном мавзолее. О тебе я не думал, прости, Деб. Мне ненавистна была мачеха, твердившая все время, что в нас течет отравленная кровь матери и что мы плохо кончим. Я хотел задушить ее и опасался, что когда-либо решусь на такой поступок.

— Она ненавидела нас обоих, но в особенности тебя. Ведь ты основной наследник.

— Только это меня и утешает. — Он сделал паузу, собрался с духом и произнес: — Клянусь, я не предал тебя, Деб. Я пришел в тот трактир в Виндзоре, как ты просила в записке, и хотел чем-нибудь помочь тебе. Бог знает, как отец докопался до этого. Я чуть не сошел с ума, когда увидел полицию, утаскивающую тебя куда-то.

— Но это была не я.

— Как?!

— Я была переодета мальчиком. Я не знаю, какую девчонку и за какую вину они схватили. И я не собиралась просить тебя о помощи. Только хотела сказать тебе «прощай»!

До него не сразу дошли ее слова.

— Я понимаю теперь! Мне сообщили, что ты бежала, но не объяснили как. А ты подумала, что я расставил тебе ловушку.

— Мне надо было думать о тебе лучше. Но откуда мне было знать? Тебе тогда едва исполнилось пятнадцать, и я могла считать, что отец втянул тебя в эту подлость.

На его губах появилась усмешка — презрительная и высокомерная.

— Отец не имеет надо мной никакой власти и никак не влияет на меня. Я последовал твоему примеру. В шестнадцать лет я удрал из школы и завербовался в армию. Я отслужил пять лет, Деб.

— Я слышала про это.

— Что ты еще слышала обо мне?

— То, что ты умеешь воевать и командовать солдатами, и то, что ты заноза в теле своих начальников. Говорят, что ты покинул Индию со скандалом?

Он покачал в стакане вино рубинового оттенка и ухмыльнулся.

— Любую истину можно извратить. Я не подчинился приказу, и если бы такой случай повторился, я поступил бы точно так же. Мой начальник был тупица, из тех очень важных персон, которые считают, что знают все на свете. Он не участвовал в настоящих сражениях. К несчастью, такое случается сплошь и рядом. Человек покупает себе чин и считает, что становится великим стратегом. Когда он приказал мне атаковать с ротой легкой кавалерии вражеские батареи, то я притворился глухим. К сожалению, он имел знакомства в высших кругах. Его должны были судить военным судом, а вместо этого сделали меня козлом отпущения и отправили в Дублин. Скучная дыра эта Ирландия. Мелкие стычки, о которых и вспоминать противно.

В нем было столько горечи, гнева и обиды на жизнь, что она теперь уже не сомневалась в тех историях, что про него рассказывают. Дебора видела, что он неуправляем. Внезапно лишенный возможности сражаться с конкретным противником, Стивен решил воевать со всем миром. И он по-прежнему воевал со своим отцом. Это было его главным сражением.

— Ты действительно верил, что я мертва?

— А что еще я мог подумать? Тебе было легко найти меня, если бы ты захотела. Я ведь не прятался. Но ты ни разу не написала, не оставила послания ни одному из моих друзей. Где ты скрывалась все это время?

— Большей частью у мисс Хейр, у гувернантки. Когда наш отец прогнал ее, она открыла собственную школу в Бате. Она никогда не сомневалась в моей невиновности. Позже в течение четырех лет я работала гувернанткой у Квентина. Вот это и есть вся моя жизнь. Больше нечего рассказывать.

— И тебе не приходило в голову хотя бы известить меня, что ты жива? Тебе не стыдно? Хотя ведь ты была уверена, что я предал тебя отцу!

— Мне было очень больно, Стивен, — призналась Дебора и резко сменила тему. — Нашей сводной сестре скоро уже исполнится шестнадцать. Что она из себя представляет?

— Я о ней почти ничего не знаю. Слышал только, что внешне она похожа на нашего отца. Они готовят ей блистательный сезон и надеются поскорее выдать замуж за знатного балбеса.

— По крайней мере, — сказала Дебора, — Лиз может не опасаться отцовских интриг.

— Ты так думаешь?

— Ведь она не наследница?

— Конечно, нет. Все деньги принадлежали нашей матери, а не отцу. Отец наглухо зашил наши карманы, чтобы мы не тратились на себя. Он вложил эти деньги в коллекции древностей и в картинную галерею.

Дебора вздрогнула, словно ей снова стало холодно, и протянула руки к огню.

— Я рада, что у Лиз нет своих денег и она не пройдет через все то, что мне пришлось испытать.

Брат схватил ее за руку и заговорил горячо:

— Деб, я хочу знать, что случилось тогда. Я знаю версию отца, но ведь ты не могла совершить убийство…

Дебора молчала. Лишь треск поленьев в камине нарушал тишину.

— Ты ведь знал человека, в убийстве которого обвинили меня?

Стивен кивнул.

— Альберт Холландер, кузен нашей мачехи. Отец сказал, что вы были обручены и скоро должны были пожениться. И вдруг ты передумала. Произошла ссора. Ты бросилась на него и нарочно столкнула с верхней площадки винтовой лестницы.

— Это только часть правды. Отец не сказал тебе, что он силой принуждал меня к браку. Он бил меня, запирал в комнате, подсылал туда Альберта. Предполагалось, что Альберт овладеет мной, и, обесчещенная, я вынуждена буду согласиться на этот брак. Я не хотела такой судьбы. Я боролась. Однажды мне удалось вырваться из комнаты на лестницу. Он догнал меня, пытался схватить… Да, я толкнула его. Но не вниз, а на перила. Они не выдержали, и Альберт рухнул на пол холла.

Лицо Стивена потемнело от гнева.

— Но это же не убийство! И каким же негодяем должен быть мужчина, насилующий свою шестнадцатилетнюю невесту. Но на что надеялся отец, заставляя тебя против твоей воли выходить замуж?

— Если б ты был знаком с Альбертом, ты бы понял. Он был идиотом. Он не умел считать даже до десяти. Он не умел ни читать, ни писать. Такие последствия бывают, когда у женщины роды проходят трудно. Внешне он был нормален и даже красив… Я обнаружила его умственную отсталость, когда мы были уже обручены. Отец хотел скрыть правду о нем до самой свадьбы.

Стивен нахмурился, размышляя.

— Я все же не понимаю, какую выгоду он намеревался извлечь, выдав тебя замуж за идиота?

Она горько улыбнулась.

— Скажи, Стивен, что происходит с собственностью женщины, когда она выходит замуж?

— Эту собственность контролирует супруг.

— А если супруг ненормален? Кто тогда контролирует собственность? Догадываешься? Опеку взял бы в таком случае на себя отец.

Он подхватил ее мысль, вскипая от гнева и отвращения к отцу.

— Значит, он хотел наложить свои лапы на твою долю материнского наследства! Мерзавец! Но должен же быть какой-нибудь путь… Если б я мог заставить отца отказаться от опеки!

— Ты говоришь глупости. Конечно, отец согласится отступить, но только если я выйду замуж за человека, подобного Альберту. Отец вовсе не желает, чтобы меня повесили за убийство, он только хочет моих денег. Он так и сказал мне прямо.

— Тогда выходи замуж по своему выбору. Этим ты заклепаешь наглухо все отцовские пушки.

— А вот в таком случае отец натравит на меня закон. Ты знаешь, как он злобен и хитер. Следствие по делу об убийстве возобновится, он подкупит свидетелей. А главное, я не хочу менять одного тирана на другого. Я не желаю быть чьей-то женой.

— Неужели, Деб?

— Вспомни участь нашей матери.

— Не все же мужчины такие, как наш отец.

— Нет, Стивен, это игра, в которую я не намерена играть. Да и кто решится на меня поставить, узнав, что за мной числится убийство.

— Есть выход из этого лабиринта, и, клянусь, я его найду.

— Не надо. Оставь все как есть. У меня и так много забот. Ты слышал об убийстве лорда Баррингтона? Если моя старая история выплывет наружу, кто будет первым подозреваемым? Пожалуйста, Стивен, не буди спящих собак. И не предпринимай ничего без моего ведома.

— Это я тебе обещаю. Но также даю слово, что всю эту грязь я начну разгребать.

— Стивен, молю тебя, будь осторожен!

— Ты тоже, сестра.

Когда в очередной раз пробили часы, Дебора встала. Им о многом еще надо было поговорить, но они решили отложить все до следующей встречи.

Обратный путь в Чаннингс она проделала вместе с братом верхом на его великолепном коне.

Прощаясь у ворот дома Хартов, Стивен вдруг сказал печально:

— Мы так мало поговорили о матери! Она ласково взглянула на брата.

— Ты так похож на нее.

— Правда? — осевшим голосом спросил он. — Я не могу даже вспомнить ее лицо. У нас не сохранилось даже ее портрета. Как будто она и не существовала.

— Нет! — шепнула Дебора. — Она существует, пока мы живем, пока мы вспоминаем о ней. У меня сохранился маленький медальон. Она отдала его мне в то последнее Рождество перед…перед тем, как ее не стало с нами. Внутри медальона ее миниатюрный портрет.

— Могу я его увидеть?

— У меня нет его с собой. Я оставила медальон на хранение мисс Хейр. Когда я попрошу, она пришлет его мне.

— Когда?

Она пожала плечами. «Когда?» Когда Квентин будет в безопасности, когда в безопасности будет сама Дебора, когда…

— Я понял, Деб. Я буду ждать.

Она встала на цыпочки и наклонила его голову к себе. Долго смотрела Дебора в лицо брата, потом нежно коснулась губами его щеки. В ответ он обнял ее, и так крепко, с такой сердечностью, как никогда не обнимал в детские годы. Она засмеялась и оттолкнула его.

— Теперь уезжай, — велела Дебора, указывая в сторону деревни. — Я приду к тебе еще, если смогу.

Она следила за его удаляющейся фигурой, кутаясь в плащ и грея озябшие руки в белой кроличьей муфте. Когда лошадь и всадника поглотил сумрак, Дебора проскользнула в щель в живой изгороди, обошла парадный вход, чтобы не тревожить спящих слуг. Главный дом был погружен в темноту, только два фонаря горели над крыльцом. Она ступила с травяной лужайки на усыпанную гравием дорожку и вздохнула с облегчением.

И тут же из ее горла вырвался вопль ужаса, когда голос из темноты, спокойный, но полный ядовитого презрения, прозвучал совсем рядом.

— Очень впечатляющая сцена, — процедил сквозь зубы Грей. — Значит, Мэг права! Ты любовница виконта Ли.

16

Хотя он был легко одет, Деборе казалось, что на нем железные доспехи. Он сдавливал ее так, что она едва могла дышать.

— Ты не имеешь права… — удалось ей прохрипеть.

— Я имею право на все. Когда ты стала гостьей моей матери, я взял на себя обязательство оберегать твою нравственность. А теперь я увезу тебя отсюда, чтобы не будить спящий порядочный дом.

Он легко вскинул ее на седло впереди себя. Конь понес их куда-то в темноту, в неизвестность. Грей составлял со своим конем одно целое, одного грозного кентавра.

— Я тебя предупреждал, что случится, если ты захочешь перехитрить меня!

Это была рискованная скачка сквозь лес, живые изгороди и болота. Черные ветви, луна, колеблющиеся неясные тени — все мелькало перед ее затуманенным взором в какой-то бешеной пляске. Опять ее похитили, опять она в его власти.

К счастью, дорога была недолгой. Он резко придержал коня. Разгоряченный Юпитер фыркнул. Какое-то здание виднелось неподалеку.

Грей опустил Дебору на землю и начал привязывать лошадь к коновязи.

Жажда обрести достоинство и независимость вновь проснулась в Деборе.

— Это, должно быть, и есть Соммерфильд? Ваше родовое гнездо? — спросила она. — Зачем вы меня сюда привезли?

Его пальцы больно сдавили ее нежную руку. Он потащил ее по ступеням крыльца. Когда Дебора споткнулась обо что-то, Грей подхватил ее и втолкнул в дом.

— Моя мать — мягкосердечная женщина. Я не хочу, чтобы ты обеспокоила ее своими воплями, когда я устрою тебе ту порку, которую ты заслужила своим поведением.

— Посмей только коснуться меня, и ты ответишь перед виконтом Ли.

Его глаза так злобно сверкнули, что Дебора сразу же пожалела о своем необдуманном заявлении.

— Замечательно. Давно мечтаю преподать этому хлыщу урок хороших манер.

В холле появился дворецкий и придержал двери, через которые они проходили. Дебора прикрыла плащом лицо, чтобы ее не узнали. Грей обратился к дворецкому:

— Благодарю, Амес! Нет нужды будить экономку. Отдыхайте, больше вы мне не понадобитесь.

Грей не стал объяснять слуге появление женщины в доме в столь поздний час, сам взял со стола в холле зажженный канделябр и повел Дебору наверх, держа за руку и заставляя приноравливаться к своему стремительному шагу. Он открыл дверь на самой верхней площадке и втолкнул ее в комнату.

Она едва не упала, но все же устояла на ногах и огляделась. Она поняла, что находится в спальне, типичной мужской спальне с мебелью из темного дерева и кроватью, накрытой темно-бордовым покрывалом. Это была его спальня!

— Как вы посмели привести меня сюда?! Он ответил с легкой издевкой:

— Я не претендую на ваши любовные ласки, как вы, наверное, уже вообразили себе. Даже я, такой развращенный и испорченный, не позволяю себе некоторых вещей. Например, не беру себе в постель женщину, только что побывавшую в объятиях другого мужчины. Это комната подходит для осуществления моих намерений, потому что находится на отшибе. Никто мне не помешает.

Он поставил канделябр, сдернул перчатки, скинул плащ. Медленно, безжалостно он начал приближаться к Деборе.

— Что ж ты молчишь? Давай, говори! Или тебе нечего сказать в свое оправдание?

Ее мозг словно парализовало. Никаких разумных объяснений ее свидания с братом не приходило ей в голову. Дебора только отступала от лорда Кендала мелкими шажками, стараясь не приближаться к кровати. Ее горло настолько пересохло, что он едва разобрал ее шепот.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— То, что сделал бы со своей сестрой! Положу кверху задницей к себе на колени и выбью из тебя всю дурь и непослушание. А затем отыщу этого мерзавца Ли и потребую от него удовлетворения. Очень скоро он окажется на том свете. Она вскрикнула.

— Грей! Ты все не так понял. Ли не мой любовник, — наконец-то в ее мозгу вспыхнуло достаточно правдоподобное объяснение. — Я встречалась с ним, чтобы урезонить его насчет Мэг.

— Ложь! Ты его целовала!

— Это был невинный поцелуй. Харт целует меня, и Ник. Но разве это имеет отношение к любви? Почему ты мне не веришь?

— Потому что ты опытная лгунья и развратница. Я застал тебя на месте преступления.

Оскорбление было настолько грубым и несправедливым, что Дебору бросило в жар. Страх ушел, осталась только обида. Ее голос обрел твердость, и в нем даже зазвучала ирония.

— Ты осмеливаешься говорить это мне? Ты… развратник, каких мало. Кто провел через свой дом в Ханс-тауне целую вереницу женщин? Кто расплачивался за их любовь дешевыми золотыми браслетами?

Грей в ярости замахнулся на нее кулаком.

— Не путай! Здесь одно, там другое. Это были профессиональные куртизанки. И они не изображали из себя недотрог.

— Опять ты лжешь! — Дебора уже не сдерживала своего негодования. — Зачем ты рассказываешь мне небылицы о продажных женщинах? А как же светские дамы? Ты дал Елене Перрин золотой браслет с рубином. Она швырнула тебе его обратно. Я видела это своими глазами. И Мэг тоже. А Елена Перрин — респектабельная замужняя женщина.

Прежде чем она смогла отпрянуть, Грей перескочил через широкую кровать в зверином прыжке и вцепился ей в плечи. Он так тряс ее, что чепец свалился с ее головы.

— У Елены были десятки любовников! Я был только одним из многих. И это случилось до того, как мы встретились.

— Что ты говоришь? — Она была полна ехидства. — У тебя не было женщин после встречи со мной? Опять ты мне лжешь. Ты посещал грязный публичный дом в Уэлсе и имел наглость привести этих… «бабочек» в хижину и развлекался там с ними. Я все видела.

Ярость в его глазах вдруг погасла. Он долго изучающе смотрел на нее, потом, опустив руки, отступил, Когда Грей заговорил, в его тоне не было раздражения, только какая-то усталая грусть.

— Для чего ты пошла к Ли? Чтобы отплатить мне той же монетой? Незачем было так поступать. Я не был близок ни с одной женщиной с тех пор, как впервые встретил тебя.

Он прошел через всю комнату к окну и отвернулся от нее. После паузы Грей продолжил, не оборачиваясь:

— Я не позволю тебе встречаться с ним, Дебора. Мальчишка слишком нагл и дик. Я сдерживал себя, потому что думал, что ты слишком хороша для меня, что я не достоин тебя. Черт побери! Теперь мне стало ясно, как ты относишься ко мне. Оказывается, что тебя может завоевать такой хлыщ, как виконт Ли. Я раскрылся перед тобой, но вряд ли это принесло пользу. Я никогда не пойму душу и ум женщины. Может, у женщин и нет ни ума, ни души? Если ты поверила, что я мог причинить тебе боль, значит, ты с самого начала не поняла меня и уже вряд ли поймешь.

— Я никогда не считала, что слишком хороша для тебя. У меня и мысли об этом не было. Я не знаю, как к тебе относиться. Ты силой увез меня, угрожаешь мне, а сам говоришь, что не собираешься причинять мне боль… Чему я должна верить?

Буря стихла, гнев уступил место печальным раздумьям. И вдруг Деборе пришло в голову то, что раньше показалось бы ей сумасшедшим бредом. И все-таки она осмелилась спросить:

— Грей, неужели ты ревнуешь меня к Ли?

Он не ответил. Он продолжал стоять неподвижно у окна, глядя, как мимо полной яркой луны пробегают черные клочья облаков. Дебора почувствовала, что вот-вот расплачется. Она сделала шаг к нему, потом еще шаг. И с каждым этим маленьким шагом все становилось яснее и проще. Когда ее широкие юбки зашуршали о его сапоги, а он не пошевелился, она еще раз повторила.

— Ли не мой любовник. Нас связывают совсем другие отношения.

Дебора уже приняла решение. Поднявшись на цыпочки, она коснулась кончиками пальцев его губ. Ей давно хотелось сделать это. Он грубо отмахнулся от ее прикосновения, но все тело его напряглось.

— Грей! Ли и я знаем друг друга с детства. У меня никогда не было любовника. Есть только мужчина, о котором я мечтаю, но он каждый раз отвергает меня.

— Кто он?

— Кто? Ты не догадался, глупый Грей. Не отвергай меня в этот раз. Я этого не вынесу.

— Я тебя отвергаю?

Она кивнула, потом тихо добавила:

— Я тебя предупреждаю… Я хочу быть с тобой, и никакие отговорки тебе не помогут.

Ослышался ли он, или она не поняла его до конца? Дебора увидела в его глазах неуверенность и грустно вздохнула. Власть, которую он имел над ней, перешла теперь в ее руки. Она не знала, как надо действовать, чтобы возбудить мужчину, но опыт Евы помог ей. Деборе почему-то казалось, что их соприкосновение будет похоже на огненную вспышку. В ее полной отдаче ему и нежности заключалась ее победа. Но, став победительницей, она была великодушной.

Дебора своей слабой рукой наклонила его голову к себе и покрыла его лицо поцелуями.

Встретившись с ним взглядом, она сказала:

— Не будь таким испуганным, я тебя не укушу.

Их губы слились, а тела прижались друг к другу. Она гладила его плечи и мускулистую грудь. Через кончики пальцев наслаждение передавалось в глубину ее существа. Грей не пугал ее больше своей жестокостью и мощью. Он доставлял ей только радостное возбуждение. Ее язык проник в его рот, и когда он попытался отстраниться, она не отпускала его, и они испытали сладость, которую не ожидали. Они едва не задохнулись, но, когда их губы расстались, Дебора вновь потянулась к нему. Она требовала продолжения этой пытки наслаждением. Она поддалась голосу тела, слушалась своих женских инстинктов, не думала о том, что делает и какое воздействие производит на него. Она исследовала его тело, его мускулы твердели под прикосновениями ее нежных пальцев. Грей был огромен, тверд, способен раздавить ее хрупкое тело. Но его звериная сила уже не могла быть оружием, которое он мог использовать против нее. Его угрозы были всегда пустым звуком. В них заключался какой-то иной смысл, и сейчас он становился ей понятным.

Дебора еще крепче прижалась губами к его губам, дразня его своим языком. Когда он перестал дышать, она вдохнула в него свой нежный смех, и он ожил.

Руки Грея сдавливали ее бедра. Она не знала, что будет дальше и как он поступит с нею. Иногда он казался ей добрым, ласковым и великодушным. Но он мог превратиться и в рычащего хищного зверя. От ревности и сжигающей его похоти все его звериные инстинкты могли пробудиться. Он все-таки был опасен. Дебора догадывалась, что ему не терпится сорвать с нее одежду и опрокинуть на кровать. А потом получить ее в свою полную власть. Суждено ли ей вытерпеть это насилие до конца?

Дебора еще раз поцеловала его. Поцелуи были похожи на волшебный напиток, которым она никак не могла утолить жажду. Но удовлетворится ли он только этими поцелуями?

Постель уже не пугала ее. Наоборот, ей хотелось оказаться с ним рядом в этом мягком нежном тепле.

Он знал, что до него она никогда не была близка с мужчиной. Он должен дать ей первый урок любви.

Грей покрыл ее лицо и опущенные веки легкими поцелуями.

— Я буду очень осторожен и не сделаю тебе больно.

Не открывая глаз, она улыбнулась.

— С тобой, Грей, я ничего не боюсь.

Грей предупредил ее — большего он не мог сделать. Он еще никогда не лишал невинности девственницу и не знал, как Дебора воспримет животный порыв страсти мужчины, грубость, боль и насилие, непременно сопровождающие акт любви. Ему придется руководить ею и иногда быть жестоким и безжалостным, чтобы удовлетворить себя и ее.

Он поцеловал ее раскрытую ладонь. Это был нежнейший из поцелуев.

— Я знаю, что в первый раз женщина бывает несколько разочарована…

— Ну, тогда нам придется повторить. — Она не шутила, ее взгляд был серьезен. — Разожги огонь, Грей, мне немного холодно.

В камине догорали последние угли. Он подкинул туда еще поленьев и задул свечи. Ей нравилось, что он, как укрощенный лев, выполняет все ее желания.

Он снял камзол и остался в рубашке. Потом занялся пуговицами на воротнике.

— Сними плащ! — попросил он. — Я согрею тебя!

Это не походило на требование или приказ, и она охотно подчинилась. Это был прежний Грей, милый, заботливый и чуткий, а не тот разбойник, который ее похитил и унижал. Этот джентльмен был способен пробудить ее мечты о любви.

В комнате становилось все теплее. От стен исходил аромат нагретого дерева. Ее кожа горела, ей казалось, что она не слишком тщательно вымылась розовой водой перед свиданием с Ли. Ей стало стыдно за свой сильный женский запах. Ей казалось, что Грей почувствует к ней отвращение, но его грудь вздымалась, как кузнечные мехи, а руки тянулись к ней.

— Иди ко мне! — повелительно произнес он.

Дебора без колебаний опустилась на широкую кровать и упала в его объятия. В свою очередь, она ощутила запах крахмала его рубашки и пота возбужденного мужского тела.

И снова их губы соединились, и стало так сладко, как будто они пили из чудесной чаши райский напиток. Разве она могла думать раньше, что мужчина может быть таким нежным! Но иллюзия длилась недолго. Он мог быть и кротким, и неукротимым. Каждое мгновение она с трепетом ждала, когда ягненок превратится в льва.

Грей сжал ее в объятиях с хриплым стоном и опрокинул на постель. Они лежали лицом к лицу. Он не хотел, чтобы она подчинилась его физической силе. Он ждал от нее решительного поступка. Это было несправедливо, что вся тяжесть ответственности ложилась на нее, но она сама сделала первый шаг. Раздеть женщину было не так просто, но его пальцы сумели это сделать. Каждую пуговицу, высвобожденную из петли, он сопровождал поцелуем. И эта волна поцелуев возбуждала ее все больше и больше.

Кто мог ей рассказать, что поцелуй, это так прекрасно! Соприкосновение губ мужчины и женщины — это, наверное, то, о чем мечтают все девчонки в школе мисс Хейр. Он расстегивал на ее белье последние крючки.

— Прости меня, я так неопытна, — смущенно произнесла она.

Он вознаградил ее за эти слова еще одним нежным поцелуем.

— Ты лучше, чем я мог себе представить, — промолвил он, лаская ее.

Поцелуи становились все безумнее, а их руки ласкали тела друг друга. Ей стало так жарко, что она была благодарна ему, что он раздел ее. Безмолвная борьба возникла по поводу последней преграды — ее шелковых панталон. Грей одержал победу, они скользнули по ее ногам вниз. Сгорающий от страсти мужчина склонился над Деборой и начал целовать самый сокровенный уголок ее тела. Когда его горячий сильный язык проник в глубь ее девственного лона, удерживать крепость уже не имело смысла.

Она затуманенным взором смотрела, как он приподнялся над кроватью и освободился от остатков своей одежды. Рубашка, штаны — все полетело на пол.

Она молчала и ждала. Она видела в коллекции отца статуи с воинственно торчащими фаллосами. Кроме испуганного любопытства или даже омерзения, это зрелище не возбуждало в ней никаких других чувств. Теперь этот орган — не мраморный, а живой, навис над нею, касаясь гладкой равнины ее живота. Вместо того чтобы плотно сжать ноги и спрятаться опять в свою девственность, она, повинуясь инстинкту, раздвинула ноги пошире, открывая ему путь в себя. Что-то незнакомое, но желанное начало входить в ее тело. Она негромко ойкнула, почувствовав легкую боль, и с любопытством прислушалась к своим ощущениям. Оказалось, что все внутри уже ждало этой встречи. Она не испытывала удовольствия, но подсознательно чувствовала, что скоро оно придет к ней и захватит ее целиком. Поэтому, впуская его в себя, она стала несмелыми движениями помогать Грею и добилась того, что он издал крик наслаждения и покрыл ее нежное тело новым водопадом поцелуев.

17

Я ведь не сделал тебе больно? — Он произнес это даже с некоторой мальчишеской гордостью.

Она глядела на него глазами, полными счастья. За окнами разгоралось морозное солнечное утро. В камине жарко пылали сухие поленья. Грей принес ей таз, полный горячей воды.

— Приведи себя в порядок, а я распоряжусь насчет Юпитера.

Он удалился, и она смыла засохшую кровь и как смогла застирала белье.

Грей вернулся, чтобы сменить грязную воду.

— Ты дал мне такое счастье, что мне хочется сегодня умереть, — с нежностью сказала Дебора.

— Зачем?

— Потому что мне кажется, что это больше не повторится.

Он только ухмыльнулся в ответ.

— Почему тебя не соблазнил кто-то раньше? Например, Ли? Он моложе меня и наглее.

— Ли — мой родной брат.

— Что?! Ты дочь эрла Бельведера?

— Только не вытягивай из меня никаких секретов.

— Я могу подвергнуть тебя пытке, чтобы выведать все.

— Я бы согласилась только на ту, что была этой ночью.

Грей был зрелым мужчиной с большим жизненным опытом, но никогда раньше не брал на себя судьбу девушки, которую сам лишил невинности.

В их объятиях и поцелуях была та подлинная страсть и чистота, доступная лишь искренней любви.

— Еще поцелуй меня и, пожалуйста, не уходи. Я хочу твоей ласки.

Сегодня она управляла им, но его сознание уже подсказывало, что ему пора позаботиться о ней. Он должен отвести ее обратно в Чаннингс до того, как там проснутся домашние. Ни одно пятно людской сплетни не должно коснуться ее. Вскоре последуют обручение и свадьба. Наследник или наследница должны родиться точно в срок.

Но все-таки Грей не смог преодолеть охватившего его желания. Он хотел видеть ее прекрасное тело, обладать им при свете дня, и Дебора тоже не скрывала своего любопытства и желания еще раз испытать новые ощущения. Он с нежностью овладел ею, и любовь согрела их жарче камина.

— Прости, Грей… Я не очень изобретательна. Я делаю, что умею…

— А ты меня прости, что я, грубое животное, оставил на твоей нежной коже синяки.

Дебора занялась своими порванными чулками. Он расхохотался.

— Нечего смеяться. — Она немного рассердилась. — Это шелковые чулки! Они очень дорогие!

Она просунула пальчик в дыру.

— К счастью, их можно будет штопать.

— Когда мы поженимся, тебе не придется думать о дырках на чулках.

— Поженимся? — с сомнением в голосе произнесла она.

— Почему бы нам не объявить об этом прямо сегодня? В местной мэрии мы выпишем сертификат о помолвке. А наряды для свадьбы в Лондоне изготавливают быстро и охотно. Дебора нервно взглянула в окно.

— Там уже совсем светло.

— Почему тебя пугает разговор о женитьбе?

— Ты предлагаешь сочетаться браком всем женщинам, с которыми переспишь?

Вот когда ему захотелось по-настоящему ее ударить, оставить след пощечины на хорошеньком личике, которое только что с такой страстью осыпал поцелуями.

— Я никогда не соблазнял девственниц. И не давал лживых обещаний. Ты отдалась мне по своей воле.

— Мы должны решить все вопросы именно сейчас? — спросила Дебора, направляясь к двери.

— Мы не уйдем отсюда, пока не решим их, Деб.

— Один вопрос мы можем решить быстро. У тебя пустует маленький дом в Ханс-тауне. Посели меня там, как ты делаешь это обычно со своими любовницами.

— Ты опять не веришь мне? Я знаю теперь каждую клетку твоего тела и люблю все, чего коснулся своими пальцами и губами. Я хочу заниматься с тобой любовью. И ты ведь сама этого хочешь?

— Хочу.

— Тогда почему?..

— Я не гожусь тебе в жены. Я испорчу тебе жизнь. А в конце концов получу золотой браслет в подарок и верну его тебе обратно, как и леди Елена. Ты предложил мне вступить в законный брак, но ничего не знаешь о моем прошлом. Зачем навлекать грозу на свое благополучное семейство? У меня есть могущественный враг. Я в ссоре с законом. Ты знаешь, что происходит с имуществом женщины, когда она выходит замуж?

— Даже если бы у тебя было два пенни, я бы на тебе женился.

— К несчастью, у меня больше, чем два пенни. Мой отец не даст тебе право управлять моим состоянием.

— Я с ним справлюсь.

— Ты его не знаешь. Это кобра, полная яда. Ты обретешь в его лице страшного врага.

18

Молодой человек как будто поджидал Грея у входа в «Белый лебедь». Два злобных глаза сверкали как горящие угли, только что вынутые из камина. Но глаза Ли были так похожи на зеленые глаза Деборы!

— Я хотел бы поговорить с вами, — сказал Грей, сдерживая неприязнь.

— А я бы хотел скорее убить вас, чем разговаривать, — получил он в ответ.

— Убить друг друга мы еще успеем. Я хочу поговорить с вами о Деборе.

Виконт Ли брезгливо оттолкнул руку Грея, которая коснулась рукава его сюртука.

— Какое вам дело до мисс Вейман?

— Она ваша сестра.

— Кто вам сказал эту ложь? Ваши правительственные ищейки?

Он явно напрашивался на поединок.

— Если вы будете себя так вести, вы создадите неприятности и себе, и своей сестре.

Стивен смирился и пригласил Грея в холл гостиницы.

— Как вы меня отыскали?

— Это было не так трудно.

— Понимаю. Мы все под всевидящим оком правительства.

— Мне надо кое-что узнать о мисс Вейман.

— С какой стати?

— Чтобы сочетаться с ней браком.

— Никто не женится на моей сестре! Наша семья проклята! На мою сестру возвели ложное обвинение в убийстве своего жениха. А я — грязное пятно на девственно-чистом флаге нашей армии.

— Вы отыгрываетесь на мне за вашу неудачу с Мэг?

— С ней я пока еще не потерпел неудачи!

— А это уже оскорбление!

Они застыли в угрожающих позах.

Грей опомнился первым.

Этот мальчик был слишком похож на Дебору. В нем кипела обида на несправедливость, наказывать его за дерзость было бы жестоко.

— Мне нужно откровенно поговорить с вами, — начал Грей.

— Мисс Вейман не поручала мне обсуждать свои проблемы с вами, мистер Кендал.

До чего же невыносим этот мальчишка!

— Я имею возможность и средства освободить Дебору от проблем, которые ее тяготят.

— Ха-ха!

— Своим смехом вы унижаете только самого себя. Я хочу немедленно повидаться с отцом Деборы.

— Мне бы тоже этого хотелось… при определенных обстоятельствах. Только не уверен, что от этого свидания будет какая-то польза.

— Я могу получить необходимые мне сведения не только от вас.

— От кого же? — вскинул брови Стивен.

— Например, от вашего отца.

— Я не допущу вашей встречи!

— Предлагаю нанести ему совместный визит.

— Поклянитесь, что вы не замышляете ничего против Деборы! — почти сдался виконт Ли.

— Одного моего слова вполне достаточно. Я люблю вашу сестру всем сердцем и жалею ее.

— А некоторых джентльменов ее несчастья даже забавляли…

— Если мы соединим наши усилия, то сможем разоблачить чудовище, которое погубило вашу мать и испортило жизнь вам обоим.

— Вы не боитесь? На его стороне грозная сила.

— Какая же?

— Перья чиновников-взяточников.

— Чтобы начать с ними воевать, мне надо знать подробности. На данный момент отложим разговоры о ваших отношениях с моей сестрой Мэг. А займемся только историей вашей семьи.

Я опасаюсь довериться кому-либо, — начал Ли после паузы. — И не знаю, почему собрался что-то рассказать вам. Вы не очень-то мне нравитесь. Но если вы способны одолеть моего отца, то будьте моим союзником.

— Рассказывайте, виконт.

— Это старая история. Она началась еще до рождения Деб и меня.

Они вернулись в комнаты и попросили принести им бокалы и кувшин горячего вина.

Хотя Ли вел свой рассказ нарочито холодным тоном, некоторые моменты его жуткой повести заставляли кровь Грея вскипать. Поступки лорда Бельведера далеко не вязались с его репутацией утонченного джентльмена, подверженного модному сплину и спасающего себя от скуки коллекционированием предметов искусства.

— Трудно поверить, что моя мать когда-то любила его. Для нас, маленьких детей, он был сродни ночному кошмару. Деб до сих пор не знает, что нынешняя леди Бельведер, наша мачеха, была любовницей отца еще до его женитьбы на нашей матери. В какой-то степени он, оказывается, способен хранить верность, но не ради женщины или любви к ней, а лишь как фанатик «голубой» крови. В школе мальчики много рассказали мне, да и слуги охотно распускают языки. Мой отец не особенно заслуживал преданности своих слуг, которых оскорблял на каждом шагу.

Отцу потребовалось соединить вместе богатство моей матери и «голубую» кровь своей любовницы. Он этой цели добился. В конце концов знатные Розистеры выдали свою нищую дочку за моего отца, а он избавился от своей первой жены — нашей матери.

И все эти преступления совершались в окружении статуи, картин и древностей. В сумасшедшем доме должен был сидеть мой отец, а не несчастная матушка.

— Вы тогда были еще ребенком? — серьезно спросил Грей.

— Мне было шесть лет, Дебора на год старше. Мы по закону унаследовали состояние матери, но тогда не знали об этом. Только через многие годы мы поняли, какое проклятье лежит на нас. В глазах отца мы были не детьми, а источниками дохода, пищей для вампира…

— Дебору спасла мисс Хейр?

— А меня солдатский мундир. Но когда этой ночью Дебора поведала мне, что отец лишится дохода от управления имуществом после того, как она выйдет замуж, а я достигну совершеннолетия, то понял, что нам обоим грозит опасность. Он, владелец Бельведера, не выпустит долю Деборы из своих хищных когтей.

— Ему еще принадлежит старый дом на Стренде, пустующий уже много лет.

— После смерти в нем жениха Деборы никто не захотел жить там.

Снова воцарилась пауза, только потрескивали дрова в камине.

— Настало время мстить, — сказал Ли. — Я уже достаточно наделал грехов и приобрел дурную репутацию. Мне терять нечего. Я сожгу его дом вместе со всеми коллекциями.

Грей промолчал, и Ли растерялся, ибо его юношеская горячность не получила одобрения взрослого здравомыслящего человека. Он сделал попытку убедить Грея в своей правоте.

— Мой отец вор, и как бы он ни прикрывался меценатством, он все равно останется вором, без чести и совести.

— Что случится с Деборой, если она заявит о своих правах?

— Ее объявят сумасшедшей, а еще проще — скажут, что ее нет в живых.

— Речь идет о больших деньгах?

— Сто тысяч фунтов дохода Деборы и моих. Уголь и хлопок обеспечивают их. Эти деньги добываются в шахтах и на плантациях.

Грей честно признался:

— Теперь только я начинаю понимать кое-что про тебя и про твой отчаянный характер. Когда я перехватил тебя у выхода, ты направлялся к отцу?

— Я хотел затеять с ним ссору, убить его и этим отомстить за Дебору.

— Не слишком ли ты кровожаден?

— У меня есть одно оружие… шпага. Грей улыбнулся как можно мягче.

— А дипломатия? Ведь можно достичь результатов без пролития крови.

— С моим отцом дипломатия бесполезна.

— Это потому, что ты в ней не разбираешься. У тебя, виконт Ли, слишком взрывной темперамент. А у дипломатов должна быть холодная голова и стальная выдержка.

Грей и Ли оба одновременно поднялись с места.

— Мы доберемся до Бельведера вечером, переночуем в Виндзоре, а к полудню вернемся сюда.

Ли все еще с сомнением соглашался на участие Грея в путешествии.

— Какой вид дипломатии предпочитают министры и послы Его Величества?

— Я просвещу тебя по дороге. Я научу тебя азам этого искусства. Согласен?

Они еще не вышли из холла гостиницы, как в окно увидели Мэг. Она привязывала свою лошадь к коновязи во дворе.

— Какого дьявола ее сюда занесло? — возмутился Грей.

— Я вызвал ее запиской. Грей заскрипел зубами.

— Как ты посмел?

Они вновь чуть не вцепились друг в друга.

— Надо как-то избавиться от нее, — сказал Грей. — Дебора не должна знать, что мы куда-то отправились вместе. Она сразу обо всем догадается.

Грей, спрятавшись за занавесками, должен был наблюдать весьма неприятное для него зрелище. На его глазах молодой повеса бесцеремонно обнимал его сестру и целовал ее. Единственное, что хоть как-то успокоило Грея, было то, что Мэг прибыла на свидание в сопровождении грума.

Вскоре Мэг со своим провожатым ускакали прочь, а несколько возбужденный Ли вернулся в гостиницу.

— Я нанял экипаж. Наших лошадей мы оставим здесь на конюшне.

Пока они не заняли место в карете, больше не было произнесено ни слова. Уже в пути Грей заговорил.

— Я не изменил своего мнения. Я считаю, что вы, виконт, неподходящий молодой человек для моей сестры.

Ответ Ли тоже был не из вежливых.

— Я испытываю к вам подобные чувства. Вы не в моем вкусе, Кендал, и я предупреждаю вас, что сделаю все возможное, чтобы уберечь от вас Дебору.

— Вам лучше не высказывать этих суждений в присутствии вашего отца, — процедил сквозь зубы Грей. — Моя стратегия рассчитана на то, чтобы убедить его в том, что Дебора вскоре станет моей супругой и окажется под моей защитой.

Оба пожали плечами и погрузились в размышления о достаточно захватывающей сцене, которая ожидала их в недалеком будущем.

Они прибыли в Бельведер к концу дня. Хотя им удалось за время пути договориться о совместных действиях, отношения между ними оставались далеко не дружескими. Это было временным перемирием — не более.

— Я много слышал о Бельведере, — сказал Грей, с интересом оглядываясь вокруг. — Говорят, что твой отец переделал его в самый величественный частный дворец во всей Англии.

— Вам говорили правду. Уголь и хлопок позволили воздвигнуть всю эту роскошь. — Ли указал на неоклассический фасад с греческими колоннами и лестницей из белого мрамора. — Мой отец жил как король, в то время как моя мать умирала в доме для умалишенных. Таким преступникам нет прощения.

Грей ожидал увидеть великолепный дворец, но то, что предстало перед его взором, походило на волшебную сказку. Ли провел его в нижний холл. Двенадцать колонн с позолоченными греческими кариатидами поддерживали потолок, украшенный мозаичным панно, изображающим сцены из римской истории.

Пол тоже был покрыт мозаикой из голубого и белого мрамора. Такая же мозаика опоясывала подножья колонн.

Ли пояснил:

— Колонны были найдены на дне Тибра в Риме. Мой отец привез их сюда ко дню своей свадьбы на моей матери. Он сам себе сделал свадебный подарок.

Лакей, принявший от них плащи и шляпы, не узнал Ли. Со дня своего бегства из школы Стивен ни разу не посещал Бельведер.

— Доложите его милости, — сказал Грей лакею, — что лорд Кендал просит уделить ему некоторое время для беседы.

Через пару минут слуга вернулся и почтительно повел гостей в обитую золотой с зеленью тканью приемную.

Среди картин, развешанных по стенам, Грей узнал полотна кисти Рафаэля и Тициана. В углах, на позолоченных подставках, возвышались скульптуры.

Ли шепнул Грею:

— Взгляните на мозаику на потолке. Этому трудно поверить, пока не увидишь собственными глазами. В центре мифологической сцены лицо моего отца. Он заказал художнику свое изображение в виде Тезея.

Ли смолк, потому что дверь в приемную приоткрылась. Грей никогда раньше не встречался с эрлом Бельведером, и ему было любопытно, кто сейчас перед ним предстанет. Если судить по отзывам о нем Ли и Деборы, это должно быть внушающее ужас злобное чудовище. Но на самом деле в приемную вошел удивительно красивый мужчина, темноволосый, с легкой сединой на висках. На его лице больше всего выделялись глубоко посаженные, черные, кажущиеся бездонными глаза.

Его одежда была из дорогого материала и отлично пошита, но он носил ее с некоторой небрежностью. В его манерах властность сочеталась с грацией. «Монарх и его двор» — такую роль он играл перед своими гостями. Вся окружающая его роскошь была лишь декорацией, которой ее главный устроитель тешил свое тщеславие. Но почему-то этот спектакль оставлял в душе зрителей ощущение холода и пустоты. Хозяин взмахнул рукой, на которой сверкнули перстни.

— Кендал! Для меня это большая честь. Прошу, садитесь.

— Я уверен, вы узнали того, кто меня сопровождает, — сказал Грей.

Ли выступил вперед, и улыбка на лице хозяина замка померкла, но только на одно мгновение. Он произнес шутливо:

— Не означает ли это, что блудный сын вернулся под отчий кров? — Его вид источал радушие.

В отличие от отца Ли напоминал глыбу льда.

— Только очень важные обстоятельства вынудили меня переступить порог этого дома.

— Твои манеры не улучшились с детских лет, — вздохнул Бельведер. — Но все же… садитесь, джентльмены. Вы упомянули о каких-то важных обстоятельствах. Я весь внимание.

Когда они уселись, Бельведер обратился к Грею:

— Я предполагаю, что Ли описал вам меня как огнедышащего дракона. Его главное занятие — чернить мой характер. Как видите, я простой сельский житель. Мальчик настроен против меня. Его ум отравлен лживыми слухами обо мне. В спокойной беседе вы все сами поймете, Кендал.

Грей ответил любезно:

— В любой семье случаются ссоры. Конечно, я не так наивен, чтобы принимать все, что наговорил Ли, за чистую монету.

Бельведер откинулся поудобнее в своем кресле, похожем на трон.

— Чем я могу вам помочь?

Начнем разговор без предисловий. У вас есть дочь, которую вы не видели пять лет. Мы ее разыскали. Вот поэтому мы здесь.

На какой-то момент маска дружелюбия словно спала с лица Бельведера, но, казалось, он подхватил ее на лету и водрузил на место.

— Дебора! — Он прикрыл глаза рукой. — Что я пережил, находясь в неведении о ее судьбе! О Боже, Дебора!

Он поглядел на своих гостей, чтобы показать, насколько бурные чувства пробудила в нем эта весть. Но в глазах его была пустота.

— Я был уверен, что ее нет в живых, и все же… все же… не терял надежды. Где она?

Ли надоело ломать эту комедию.

— Там, где ты ее никогда не найдешь! Ты не обманул нас своим дурным спектаклем.

Он хотел вскочить, но Грей удержал его.

— Держи себя в руках, Ли.

Эрл вновь одарил Грея улыбкой.

— Спасибо, лорд Кендал. Что бы ни говорил здесь мой несдержанный сын — мои дети всегда были мне дороги.

— Тогда вспомни идиота Альберта и свои обвинения против Деб в его убийстве! — вскричал Ли.

Бельведер всплеснул руками, рубины и бриллианты на его пальцах сверкнули. Он проговорил мягко:

— Ли, я не обязан объяснять тебе свои поступки. Что бы я ни сказал — ты все будешь опровергать. Что касается лорда Кендала, то я его совсем не знаю. Вернемся из прошлого к настоящему. Что вы хотели мне сообщить о Деборе?

— Я собираюсь жениться на ней, — сообщил Грей.

— Теперь я все понял. Ведь она наследница состояния своей матери.

Грей спросил с нарочитой наивностью:

— А разве нет?

Бельведер хихикнул и потер руки.

— Искренне желаю вам счастья!

— Благодарю. Но существует одна небольшая проблема.

— Да, — Бельведер сделал продолжительную паузу, затем, повысив голос, произнес: — Вы называете убийство незначительной проблемой? Да, это трагическая история. Я использовал все свое влияние, чтобы снять с Деборы обвинения. Но потерпел неудачу… Ведь она безумна!

Эрл поведал это посетителям как ошеломляющую тайну.

— Теперь я займусь этим делом сам, — сказал Грей.

— К сожалению, остались свидетели — слуги. Им трудно заткнуть рот. Они видели, как Дебора столкнула бедного Альберта с лестницы.

— Я знаю, что вы можете найти каких угодно свидетелей, — сказал Грей, — но и я и вы — мы оба знаем, что, если дело дойдет до суда, ни одно жюри в стране не отправит Дебору в тюрьму за самозащиту от посягательств на ее девичью честь. Конечно, думая о всех неприятностях, связанных с процессом, о сплетнях и тому подобном, я решил, что не буду доводить дело до суда.

Как же это у вас получится?

— Если вы вновь поднимете это дело, я приму карательные меры против вас лично.

Бельведер рассмеялся.

— Вы мне угрожаете? Мне?

— Я не собираюсь вам угрожать. Я предлагаю вам заключить сделку.

— Сделку?

— Ли, пожалуйста, просвети своего папашу. Ли воспринял спокойный тон Грея.

— Картины и все коллекции принадлежат мне и Деборе. Я консультировался с юристами. Любой суд удовлетворит наш иск. Вы управляли нашим имуществом, вы совершали покупки для нас и как бы от нашего имени. Мой адвокат сказал, что мы с Деборой должны поблагодарить вас за хорошее управление нашими доходами. С годами все коллекции повысились в цене. Конечно, ни я, ни Дебора не заботились о вложениях, но деньги-то были наши. Если ты, отец, не хочешь потерять все, соглашайся на раздел имущества.

Лицо Бельведера исказила злоба.

— Я увижу тебя лежащим в гробу прежде, чем расстанусь хоть с одной фарфоровой безделушкой. Коллекция моя. А когда я умру, она перейдет к моей дочери Элизабет. Судитесь со мной и доказывайте свою правоту. Вы думаете, я глуп? У вас на руках не будет никаких счетов и никаких документов. Что касается ваших денег, то считайте, что они сгорели. Я плохо управлял делами, совершал неудачные вложения, истратил ваше наследство. Но это не преступление.

До сих пор Бельведер в основном общался с Кендалом, но, когда сын вышел на авансцену, Грей как бы перестал для него существовать. И сын и отец вскочили и стояли теперь лицом к лицу. Атмосфера была настолько накалена ненавистью, что Грей почувствовал, как у него зашевелились волосы. Маска добродушия, надетая эрлом, дала трещину. Угроза его коллекции преобразила аристократа в цепного озлобленного пса. Казалось, пена капала с его оскаленных клыков.

— В тебе нет ни капли чести и совести, — задыхался в ярости Ли. — С тобой нельзя ни о чем договориться, потому что ты все равно обманешь. И ты — отец Деборы! Какую ошибку совершил Господь! Ты никогда не любил никого, только свои сокровища! Человек без любви — не человек!

— Любовь? — Бельведер презрительно усмехнулся. — Любовь — это пустой звук, иллюзия. Ее не существует. Гордость за свое происхождение — вот что имеет значение. Верность семейному гербу! Этот дом известен всей Европе как самый роскошный дворец, принадлежащий частному лицу. Он может соперничать с Виндзором и Версалем. И это мое создание! Но для такого никчемного прожигателя жизни, как ты, разве это что-нибудь значит?

— Ты женился на матери из-за ее богатства и истратил все на этот дворец. Ты ограбил ее, а потом убил, засадив в сумасшедший дом!

— Боже! Твоя мать… — Бельведер состроил гримасу, будто проглотил что-то отвратительное. — Я тут же стал жалеть, что согласился на брак с ней. Твоя мать была недостойна той фамилии, которую я ей дал.

— Она стала твоей первой жертвой. Потом ты добрался до нас. Когда я узнал, как ты поступил с Деборой, я хотел убить тебя. Но смерть для эрла Бельведера слишком легкое наказание.

— Убить меня? — Бельведер улыбнулся. — Ты видишь, я весь дрожу от страха… — Шелк в его голосе сменился бархатом. — Ты никогда не сможешь драться со мной и победить. И не осмелишься. А знаешь, почему, Ли? Потому что — ты сын своей матери. Ты слабоволен и в душе труслив, как подзаборный бродяга. В тебе нет достоинства и мужества человека благородной крови.

Что-то с грохотом разбилось позади них. Все обернулись. В тот же момент двое вооруженных слуг вбежали в комнату.

— Боже мой! — воскликнул Грей. — Как я неосторожен!

Грей протянул эрлу два осколка древнего кувшина.

— Это микенская ваза, если я не ошибаюсь? Какая жалость! Я заплачу вам, разумеется.

Он поглядел на лица отца и сына с нарочитым спокойствием.

— Или, если вы пожелаете, пусть это считается как свадебный подарок нам с Деборой.

Слуги вопросительно смотрели на хозяина. Не получив от него никаких указаний, они тихо удалились. Бельведер застыл, словно одна из его мраморных статуй. Его глаза не моргали, он даже не дышал. Но мертвым его назвать было нельзя. В глубине его темных глаз разгорался такой огонь ненависти, что Грей с удовлетворением отметил — послание, объявляющее войну, получено и понято. Может быть, сын действительно слабее характером своего отца, но эрла Кендала победить не так-то просто. Грей знал, как и чем поразить своего противника. Коллекция — вот его ахиллесова пята. Менее осторожный человек приказал бы слугам выбросить непрошеных гостей вон, Бельведер же хотел знать, на что способны его враги, как далеко они пойдут. Прекрасно!

— На вашем месте, Бельведер, — сказал Грей, — я бы убрал все ценности в такое место, куда не могли бы добраться воры. Для них это представляет такой соблазн.

— Мои сокровища тщательно охраняются. Любой вор, проникший сюда, кончит свою жизнь на виселице.

— Намек понятен, — громко сказал Грей, — а что ты предлагаешь, Ли?

— Пожар, — мгновенно отозвался юноша. Он вспомнил план, разработанный ими в карете. — Я давно собирался поджечь это местечко.

— Но, Ли, — запротестовал Грей, — это дом твоих предков. Он принадлежит тебе! Огоньуничтожит все — не только коллекции.

— Я перестрою его потом по своему вкусу.

— Жаль, что я не буду присутствовать при этом, — хихикнул Бельведер. Затем он обратился К Грею. — Все же объясните мне, что вы хотите?

Всявежливость из беседы испарилась. Было уже не до улыбок.

— Если вы попытаетесь вновь захватить Дебору в свои когти, мы начнем войну. В противном случае вам следует предпринять шаги, чтобы снять с нее все обвинения. Я уверен, у вас есть такая возможность. Используйте ее. Максимум через две недели я хочу услышать от вас, что дело улажено.

— А мои коллекции?

— Ли, что ты скажешь?

—Решим так. Коллекции остаются у лорда Бельведера до его кончины. Потом мы поделим их. Половину получит Элизабет, а мы с Деборой по одной четверти. Наш адвокат составит соглашение.

— Как великодушно! — Нотка беспокойства прозвучала в голосе эрла. — Но боюсь, что мне придется отказать вам. Ваши угрозы меня не напугали. Вы сделали ошибку, придя сюда и угрожая мне в моем собственном доме. Об этом вы еще пожалеете.

— Даю вам две недели, — сказал Грей. — Если вы вздумаете хитрить, тянуть время, я заберу у вас все… до последней пуговицы. И еще один мой вам совет. Даже сейчас вы под наблюдением. О любом вашем действии в отношении Деборы и Ли мне донесут незамедлительно.

Когда они направились к выходу, Бельведер бросил вслед сыну:

— Ты пошел по стопам своей матери! Она была безумной, и ее кровь течет в твоих жилах.

Оскорбление буквально пригвоздило юношу к месту. Но Грей не терял времени. Он встал между отцом и сыном и хладнокровно нанес эрлу удар в лицо. Тот без звука свалился на пол. Грей, все еще сжимая кулаки, склонился над ним. Кровь, хлынувшая из носа, окрасила в алый цвет белоснежный галстук Бельведера.

— Это первый удар за Дебору и за ее мать. Предупреждаю — он не последний. Вы осквернили своими поступками почетный долг отца. Вы даже не поинтересовались, на какие средства Дебора существовала все эти годы. Для меня вы не дворянин, а разбойник с большой дороги. Никакой жалости я к вам не испытываю. Только ради спокойствия Деборы я пока не возбуждаю громкого судебного процесса.

После ухода посетителей Бельведер вытер кровь рукавом сюртука. Он был настолько поражен атакой Грея, что даже не вызвал слуг себе на помощь. Он не желал, чтобы кто-то видел его униженным.

Он стал на колени, потом, опершись о спинку стула, выпрямился и отдышался. «Борьба далеко не кончена, — решил он про себя. — Они все скоро умрут — и его враги, и его дети. Не завтра, но скоро это обязательно случится». У него было терпение паука, и это было его главным оружием. Начнет он с Деборы.


До Виндзора они доехали в молчании. Потом Ли заговорил:

— Если британские дипломаты так ведут себя за столом переговоров, неудивительно, что мы не вылезаем из войн. Стукнуть по носу старика! Я был шокирован. И после таких действий вы надеетесь, что наш план сработает?

— Я более чем в этом уверен. Ваш отец ни за что не решится увезти коллекцию куда-то далеко. Доверьтесь мне, Ли. Я знаю, что делаю. Дипломаты тоже прибегают к подобным действиям.

— Что вы собираетесь предпринять? — спросил Ли.

— То, что ваш папаша сразу оценит при своей сообразительности.

— Теперь я убедился, что британская дипломатия сама провоцирует войны. Или вы считаете, что лучший мир — это состояние войны?

— Положение на грани войны, — поправил его Грей. — Но сейчас война уже объявлена. Не сегодня-завтра он попытается всадить нож вам в спину. Тебе и Деборе.

Ли вздрогнул.

— Не беспокойся, мы не позволим ему застать нас врасплох. Чует мое сердце, что тебе, Стивен, придется понянчить своих племянников — наших с Деборой детишек.

Ли ничего не оставалось, как только рассмеяться. Грей, казалось, задремал на полчаса, потом произнес не открывая глаз:

— Если ты, виконт Ли, по-прежнему собираешься встречаться с Мэг, это будет происходить только в присутствии грума или какой-нибудь дамы.

— Что? — взвился виконт.

— А в Лондоне вы будете видеться только в приличном обществе, если вы туда попадете. И не вводите ее в свой круг. А танцевать с вами она будет только с моего разрешения.

— Вы уже нанесли мне сразу три оскорбления, сэр.

— Вы как-нибудь это переживете.

— Я имею такое же право запретить вам видеться с Дэб.

— Попробуйте! Но лучше будем считать, что вы, виконт Ли, просто неудачно пошутили. 

19

Грей, вернувшись в Чаннингс, застал всех домашних в волнении. Харт сразу провел его в свой маленький кабинет.

— Что-то случилось с Гасси? — спросил Грей.

— Нет. С ней все в порядке. Но я хотел, чтобы мы переговорили с тобой прежде, чем подключить к беседе женщин. Это касается инцидента.

Грей был весь внимание.

— Произошла какая-то глупость, право! Кто-то случайно выстрелил, но Квентин впал в шок. К нему на мгновение вернулась память, а потом он погрузился в глубокий обморок.

— О, Боже! Он что-нибудь сказал?

— Ничего существенного.

— Мне не нравится этот случайный выстрел.

— Клянусь, за этим событием ничего не кроется. Ребята вышли на утреннюю прогулку со своим воспитателем. А наш сосед Мэтью Дервенд разрядил ружье для проверки перед охотой.

— Что было дальше?

— Квентин побледнел и убежал с криком «убийца!». Наш сосед до сих пор кается за свою оплошность.

— Где Дебора? Она с Квентином? — быстро спросил Грей и, не дождавшись ответа, устремился наверх в детскую спальню.

Он растолкал женщин, столпившихся у двери. Ему сейчас было не до хороших манер.

— Оставьте нас, пожалуйста, — попросил Грей мать и сестер.

В комнате он застал Дебору, сидящую у изголовья кровати, и телохранителя, тактично отвернувшегося к окну. Квентин, казалось, спал, но его сцепленные руки странно подрагивали.

— Сэр! — сокрушенно произнес мистер Джервис.

Грей поднес палец к губам, заставляя его умолкнуть.

— Спустись в библиотеку, выпей стаканчик бренди и успокойся. Объясняться со мной будешь потом. Иди!

Дверь тихонько закрылась за Джервисом. Грей и Дебора оказались вдвоем. Рядом, щека к щеке, рука в руке. Необычная теплота вдруг охватила Грея.

— Как Квентин?

— Я не думала, что к нему возвратится весь этот ужас.

— Но ведь на какой-то момент он что-то вспомнил?

Она с подозрением посмотрела на Грея. Неужели он хочет использовать мальчика и дальше как приманку?

Квентин зашевелился в постели.

— Дайте пить, — пробормотал он.

Грей обрадовался этому проявлению естественного желания.

— Чаю или эля? Сейчас все будет подано… Увидев, что Дебора потянулась за носовым платком, чтобы утереть слезы, Грей приказал:

— Уходи к себе, Дебора! Мужчины сами справятся со своими проблемами.

Впервые она покинула спальню Квентина без возражений. Грей затеял с мальчиком спокойный разговор об охоте, а затем осторожно перешел на тему внезапного выстрела.

— Боюсь, что Язон и все остальные смеялись надо мной, когда я упал в обморок, — смущенно прошептал мальчик.

— Тебе нечего стесняться своих друзей. Ты же болен. Все знают, что ты не трус.

— Когда я услышал выстрел, то подумал, что убийца моего отца вернулся. Мне показалось, что он здесь… Я искал Деб…

— Деб сказала, что ты что-то вспомнил о событиях той ночи?

— Она, наверное, ошиблась. Мне жаль, дядя Грей, но вы никогда не отыщете убийцу моего отца.

— Если хоть чем-то ты мне поможешь, я его достану из-под земли. Что будешь пить?

— Разбавленный эль.

— Вот это настоящий англичанин!

Грей надеялся на большее. Может быть, неожиданный выстрел напомнил Квентину детали покушения? Не в первый раз он подумал о том, что убийца страшится мальчика и хочет избавиться от свидетеля.

Конечно, это не жизнь для Квентина. Быть все время под угрозой — незавидная судьба. Но в Итоне он будет находиться в еще большей опасности. Там не будет Деб, там не будет его верного телохранителя. Там мальчишки могут издеваться над его беспамятством и его странностями. Он станет посмешищем, если будет падать в обморок при любом громком звуке, напоминающем выстрел.

Грей не будет знать покоя и счастья с Деборой, пока не выполнит свой долг и не разоблачит шпиона. Он хотел бы поклясться в этом на рукоятке рыцарского меча, но при нем не было такого оружия и не хранилось такового в Чаннингсе.

Попросив Харта сменить его у постели мальчика, Грей послал лакея с просьбой к Деборе зайти в библиотеку.

Она вошла мрачная и напряженная. Неужели Дебора догадалась, что сегодняшнее событие не случайность, а часть задуманного им плана?

— Ты расставил ловушку для убийцы, а в нее чуть не угодил мальчик. Нельзя рисковать жизнью ребенка даже для каких-то твоих высоких целей. Это подло.

— У меня есть еще одна идея. Помоги мне! Вспомни каждый твой шаг, каждое движение в ту ночь в Париже, — попросил Грей.

— Я уже тысячу раз все рассказывала тебе.

— Может быть, ты видела больше, чем запомнила. Пусть молния озарит твою память. Давай по возможности восстановим сцену. Сколько свечей горело в ту ночь на столе Джила?

— Одна. А другая на каминной полке.

— Где находился камин?

— Как и здесь, против входной двери.

— Ты часто спускалась вниз к нему в библиотеку?

— Я избегала этого.

— Почему? Из-за Софи? Она ревновала?

— Я не давала ей для этого ни малейшего повода.

— Он ждал свидания не с тобой?

Тут же Грей понял, что оскорбил ее подозрением и с поклоном попросил прощения. Дебора сделала вид, что его вопрос не задел ее.

— Я точно знаю, что он ждал в тот вечер лорда Кендала.

Грей по возможности восстановил обстановку в библиотеке Баррингтона — передвинул письменный стол поближе к камину, зажег свечу, опустил шторы.

— Где располагались окна? — вдруг почти крикнул Грей. — Где?

Он нарочно нагнетал атмосферу. У нее мурашки побежали по коже.

— Там же, как и здесь.

— Занавеси были опущены?

— Конечно. Правда, это было немного необычно. Лорд любил видеть небо даже в грозу.

— Бедный Джил! Он всему радовался в жизни. Даже плохой погоде…

— Но увлечением Квентина было опускать тяжелые шторы. За ними он любил прятаться. Я с ним часто воевала по этому поводу. Я уверена, что он заранее спрятался в библиотеке после того, как я рассталась с ним, уложив в постель…

— Странно, что мальчик устраивает игры посреди ночи!

— Со странностями своих воспитанников гувернантке приходится мириться.

— Какие чувства ты испытала, когда нашла постель Квентина пустой?

— Это я помню очень хорошо. Я рассердилась на него. У него была температура, он кашлял и тяжело дышал. Ему нельзя было вставать с постели и бегать по холодному дому. Из-за его пневмонии мы с ним задержались в Париже. Я решила сделать ему строгий выговор. У меня был всего лишь огарок свечи, и он сразу погас. Это также вызвало мое раздражение. Гоняться в темноте по всему дому за босоногим мальчишкой — небольшое удовольствие.

— Почему ты направилась к библиотеке?

— Оттуда пробивался свет. Я позвала Квентина достаточно громко, но не так, чтобы подымать на ноги весь дом. Мне никто не ответил.

Она дрожала, и Грей, успокаивая, погладил ее плечи.

— Так, дальше… Ты спустилась по лестнице до двери библиотеки… и дважды тихо позвала Квентина. Так это было?

— Так.

— Дальше.

— Я услышала голоса мужчин.

— Голос Джила?

— Да.

— И еще чей?

— Не знаю.

— Кого-нибудь из слуг?

— Нет. Наши слуги говорили только по-французски. Разговор шел на английском.

— Другой голос был тебе незнаком?

— Не знаю. Вроде бы немного знаком. Но я не уверена, не могу сказать точно.

— Повтори, что сказал Джил.

— Я не все запомнила… «Неужели Кендал!.. Лорд Кендал». И еще он сказал: «И всех людей, на кого я мог подумать… отпусти мальчика, имей жалость…» Потом он вскрикнул: «Квентин, беги!»

Грей с сочувствием смотрел на бледное лицо Деборы. Он и сам был бледен.

— Потом я услышала не то какой-то стук, не то какой-то шорох, а затем выстрел. Я распахнула дверь…

— Ты самая храбрая женщина на свете. Ее ответная улыбка была жалкой.

— Я вовсе не храбрая. Я действовала не думая, инстинктивно.

— Сейчас забудем пока о Джиле. Сосредоточимся на убийце. Закрой глаза и вспомни. Ты только что услышала выстрел и открыла дверь. Представь себе, что я убийца. Теперь открой глаза, Дебора! Я нахожусь в такой же позе, как и он в ту ночь?

— Нет. Ты слишком близко стоишь к столу. Отступи на шаг и повернись ко мне лицом.

— Ты можешь разглядеть мое лицо?

Свеча находилась у Грея за спиной. Лицо его было в тени.

— Я не разглядела его лица.

— Почему?

— Было слишком мало света. И потом, я сразу перевела взгляд на тело лорда Баррингтона на полу.

— Где он лежал?

— Вот там. Где ты стоишь сейчас. И тут ко мне внезапно бросился Квентин.

— Откуда он выскочил?

Она показала на угол между окном и дверью.

— Я боялась, что у убийцы был второй пистолет.

— А у него он был?

— Нет.

— Почему ты так уверена?

— Потому, что я смотрела на его руки! — вскрикнула она.

Ужасная сцена всплыла в ее памяти. Она даже почувствовала запах пороха.

— Может, на сегодня достаточно? — мягко сказал Грей.

— Нет. Если мои воспоминания могут чем-то помочь Квентину, то я готова продолжать. — Она улыбнулась. — Самое страшное уже позади. Что ты еще можешь выпытать у меня?

— Тогда опять закрой глаза.

Дебора подчинилась, послышался шорох и стук захлопывающегося ящика.

— Помни, я убийца, — сказал Грей. — Я только что застрелил Джила. Я надвигаюсь на вас с Квентином… Ты сказала, что смотрела на мои руки, а не на лицо. Вот теперь открой глаза.

Он сделал шаг к ней, и она увидела пистолет в его руке. Ее глаза устремились на его левую руку. В левой руке ничего не было. Пистолет Грей держал в правой. Дебора глубоко вздохнула и, вздрогнув, замерла.

— Грей! — почти крикнула она в изумлении. — В правой руке у убийцы что-то было, вроде бы белый платок. А пистолет он держал в левой. Убийца был левшой…


Грей прошел в свою спальню, разделся, лег, но сон не шел к нему. Его мысли были заняты тем, что поведала ему Дебора.

Джил открыл дверь убийце, думая, что это Кендал. Ведь он сам пригласил Грея на встречу. Еще до этого маленький Квентин проник в библиотеку и спрятался за шторами. Его обнаружили. Джил приказал мальчику удалиться, но убийца не мог допустить, чтобы Квентин мог потом опознать его. Он должен был сначала убить Джила, а потом справиться с малышом уже не представляло проблемы. Крик Деборы, вероятно, поверг его в шок. Появился еще один свидетель его злодеяния…

Какая-то смутная мысль тревожила Грея. Что-то он упустил.

Он резко повернул голову на скрип двери, через которую обычно входили слуги. На пороге стояла Дебора. В одной руке она держала зажженную свечу, другой придерживала полы теплого шерстяного халата.

— Я думала, ты придешь ко мне, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Почему ты так думала?

— Потому что сегодня был грустный день. Потому что я скучаю по тебе, а ты обещал стараться, чтобы мне всегда было хорошо.

Грей откинул одеяло, она поставила свечу на каминную полку, сбросила халат, быстро подбежала и нырнула в теплую постель.

Устроив уютно голову на его груди, Дебора спросила:

— Ты не пользуешься ночными рубашками?

— Я всегда сплю нагишом.

— Я никогда не думала, что все может быть так…

— Как? — Он гладил ее тело и целовал везде, куда дотягивались его губы,

— Так, что я не смогу быть без тебя, что я буду все время думать о тебе, хотеть тебя. Я не знаю, что это за чувство.

— Я испытываю то же самое. Наверное, это и есть любовь.

Она опустила глаза под его пристальным взглядом.

— Тогда пусть все останется как есть сейчас. Мы ведь так счастливы. Зачем что-то менять?

— Ты хочешь скрыть от всех, что мы любим друг друга? Напрасно, Деб! Я сегодня был в Бельведере и узнал о тебе всю правду. Тебе больше нечего бояться…

Ее глаза наполнились ужасом.

— Что ты узнал?

— Что ты леди Дебора Монтегю, дочь эрла Бельведера. Ли — твой родной брат. Я узнал и про Альберта, и про то, что тебя обвинили в его убийстве.

— И что ты теперь собираешься делать? — упавшим голосом спросила она.

— Защищать, оберегать тебя. Разве ты в этом сомневаешься?

— Ты виделся с моим отцом, не посоветовавшись со мной?!

— Со мной был Ли.

— Ли! Боже мой! Он-то должен знать, что от отца надо держаться подальше.

— Ты не можешь скрываться от своего отца всю жизнь.

— Но я боюсь его.

Грей обнял Дебору за плечи, чтобы успокоить нервную дрожь, сотрясающую ее тело.

Что ты говоришь, Грей! Пойми! Если ты сделаешься врагом моего отца, он найдет способ расправиться и с тобой.

— Твой отец не злой волшебник, не Мерлин, не колдун. Он человек из плоти и крови. И он не всемогущ.

— О чем вы с ним говорили?

— Я убеждал его прекратить судебное дело против тебя. На это я ему дал срок в две недели. Тебе не придется больше скрываться под чужим именем. Ты будешь свободна, Дебора. Свободна!

Его лицо озарилось радостной улыбкой мальчишки. Но она-то знала, что Грей не Господь Бог. Он человек, он смертен. Его можно ранить и даже убить. А ее отец — это безжалостное и хитрое чудовище.

В душе ее бушевали противоречивые чувства—и желание одержать победу, и страх за Грея.

— Ты плохо знаешь моего отца. Ты поставил свою жизнь под угрозу.

— Я достаточно осторожен, Деб. Твой отец поступит так, как я ему сказал. Иначе он потеряет все, что так любит.

— Мой отец не знает, что такое любовь.

— Ты ошибаешься. Он влюблен в свои коллекции. И готов на все, чтобы сохранить их. Каждый день промедления после назначенного мною срока обойдется ему потерей какой-либо части его сокровищ.

— Как ты этого добьешься?

— У меня много друзей, Деб. И среди них есть очень умные и очень ловкие люди.

— А если твой план не осуществится? Что тогда?

— Тогда пусть будет суд. Конечно, это вызовет нежелательный скандал, но никто тебя не осудит за твой поступок. То, что ты скрывалась, было твоей ошибкой.

Ей хотелось верить ему, и все-таки она ему не верила. Она привыкла на своих плечах нести тяжесть собственных проблем, но их количество все прибавлялось — убийство Баррингтона, и страх за Квентина, и вот опять отец… и их противостояние с Греем. Когда же наступит желанный покой?

— Доверься мне, Деб, я все беру на себя.

Его успокаивающие слова возымели обратное действие. Она вдруг пришла в ярость.

— Ты похож на моего отца! Он тоже брал все на себя! Он не давал мне свободно вздохнуть, распоряжался мною… Если б я его послушала, то была бы женой этого дебила Альберта.

— Черт побери! — Грей был поражен и глубоко обижен. — Как ты могла сравнить меня с этой старой змеей?

— Потому что ты тоже навязываешь мне свою волю.

— Да. И так будет до тех пор, пока ты ведешь себя как жалкая трусиха.

Грей перехватил ее руку, прежде чем она успела размахнуться и влепить ему пощечину. Повалив ее на кровать, он зажал ей рот поцелуем. Припадок вражды только усилил их страсть. В любовной схватке Дебора одержала верх. Грей уже исчерпал себя, а она все не могла насытить свою страсть и добилась того, что он снова загорелся желанием и удовлетворил ее полностью.

Переведя дух, он произнес не без юмора:

— Не знаю, как ты собираешься прожить без мужа, если по-прежнему не соглашаешься на мое предложение. Тебе необходим мужчина такой, как я, и никто другой.

— Докажи мне это!

Ее слова и ласки возбудили его снова.

Они повторили всю мелодию любви от начала и до конца, но с новыми вариациями, о которых Дебора раньше и не догадывалась. Даже грубые слова, которые подчас срывались у него с уст, только добавляли остроты к наслаждению, которое она испытывала. Она изгибалась в его объятиях, стараясь слиться с ним каждой клеточкой своего тела.

Им так трудно было расстаться друг с другом.

— Я люблю тебя, — нежно произнес он. — А что ты мне скажешь в ответ?

Она молчала.

— Неужели тебе не хочется сказать вслух то же самое?

— Для меня это слово очень много значит. Я скажу это только один раз и только одному человеку в жизни.

— Так скажи это мне! Хватит меня мучить!

— Но тогда я полностью отдаю себя в твои руки.

— Я люблю тебя, ты любишь меня. Чего ты боишься?

Ее зеленые глаза, только что лучившиеся счастьем, затуманило раздумье.

— Я люблю тебя, Грей! — сказала она.

— Тогда надо готовиться к торжественной церемонии.

— Какой?

— К свадьбе.

— Кендал, ты никогда не откажешься от своих замыслов?

— Никогда!

Она улыбнулась чуть устало и сонно.

— Я еще подумаю об этом.


Дебора ушла в свою комнату, чтобы быть на обычном месте, когда горничная появится там с чашкой горячего шоколада. Грей же остался в своей постели. Он был доволен собой, доволен тем, что услышал наконец от Деборы заветное слово. Потом его мозг вновь занялся насущными делами. Смутная мысль, которая терзала его весь вчерашний вечер, вдруг обрела четкость. Он даже позволил себе в воображении представить конкретное лицо.

20

З ночь состояние Квентина ухудшилось. Во время завтрака царила тревожная атмосфера. Первой заговорила герцогиня.

— Не надо беспокоиться. Доктор Тейт все время при мальчике. Грей обо всем позаботился.

Дебора не стала ждать окончания завтрака, а поспешила в спальню к Квентину.

Мальчик сидел в кровати и пил что-то из стакана, поданного ему Джервисом.

— Не знаю, что это такое, но это очень вкусно.

Доктор и Грей о чем-то тихо переговаривались в углу комнаты.

— У меня очень болит голова, — пожаловался Квентин. — Ты можешь мне помочь, Деб?

Дебора ощутила свою беспомощность.

— Что сказал доктор?

— Он ни черта не понимает в его болезни, — ответил Грей, захлопнув за врачом дверь.

— Болезни? Какая у него болезнь? Что у него болит?

— Жуткие головные боли. Тейт утверждает, что это последствия пережитого им шока. А может быть, мучительный путь к возвращению памяти. Наш сельский эскулап подсказал мне имя человека, который может нам помочь.

— Кто это?

—Это не совсем обычный врач. Он ученик знаменитого Мессмера, знаменитого гипнотизера. Месье Маршан. К счастью, он дает сейчас сеансы в Лондоне, в кофейне на Пэл-Мэл.

— Он француз?

— Швейцарец.

— Это добром не кончится.

— Опять эти твои страхи! — Оглянувшись и увидев, что за ними никто не следит, Грей крепко расцеловал ее, хотя это вряд ли успокоило Дебору, — Честно говоря, я раньше не верил, что Бог наделил женщин душой. За две недели весьма странного общения с тобой, я, лорд Кендал, напрочь переменил свое мнение. Я самый счастливый охотник на свете. Мне досталась в добычу леди Дебора Монтегю.

— Ты уверен, что она стала твоей добычей? Я еще не ответила «да» на твое предложение выйти за тебя замуж. И еще — не переоцениваешь ли ты завоеванное тобой сокровище?

— Ты сведешь меня с ума, Деб.

— Как еще примет меня твое семейство?

— У них не хватит пальцев на руках, чтобы подсчитать наших будущих детей. И по-моему, матушка уже занялась вязанием кой-каких детских вещичек. Послушайся меня хоть раз — отоспись днем за прошедшую бурную ночь, а я сегодня же найду мсье Маршана и проконсультируюсь с ним насчет сеанса гипноза. Я очень надеюсь на него. Но мне придется забрать Квентина в Лондон.

Лицо Деборы словно окаменело. Она поняла Грея с полуслова. Весь этот шум вокруг болезни Квентина служил одной цели…

— Неужели неразумно использовать этот шанс — вспугнуть предателя? Он почует опасность и предпримет какие-то действия, чтобы не быть разоблаченным.

— Ты хочешь драться сразу с двумя врагами?

— Ты этого боишься? Дебора промолчала.

Ли появился во дворе как нельзя кстати.

—Ты будешь нашей дуэньей, Деб. У меня прощальное свидание с Мэг перед решительной схваткой с отцом. Проводи меня в ее комнату.

— Грей возражает против ваших встреч.

— Все равно мы встречаемся в наших фантазиях, но сейчас я хочу лицезреть ее телесное воплощение.

У двери комнаты Мэг их встретил Грей.

— У меня отличная память, виконт. Кажется, я запретил вам на некоторое время видеться с моей сестрой.

— Даже в присутствии Деб? — осведомился Ли.

Мэг гордо вскинула свою головку на точеной шейке и выпустила в старшего брата две смертоубийственных стрелы из своих внезапно вспыхнувших глаз.

— Теперь в нашей семье всем заправляет Дебора? — язвительно спросила она. — Тогда мне, может быть, лучше сразу обратиться к ней? Грей сгреб ее в свои могучие объятия.

— Сестренка, надеюсь, ты не ревнуешь меня?

— Ты не можешь держать нас в отдалении… Это жестоко…

Две крохотные слезинки появились в уголках глаз Мэг.

Грей был настолько милостив, что позволил остаться им наедине на пару минут.

— Вы с Греем уезжаете уже сегодня? — спросила Мэг. — К чему такая спешка?

— Дела, моя дорогая, — напустив на себя важный вид, сказал Ли. — Я должен присмотреть приличный дом для нас обоих, повидаться с адвокатами и узнать в конце концов, насколько я богат.

— И постарайся развеять дурную славу, которая тянется за тобой по пятам. Такова моя воля, — произнесла Мэг твердо.

— Это не так-то легко, — вздохнул Ли, — но ради моей любви к тебе…

Грей вошел в комнату без стука. Это помешало влюбленным слиться в прощальном поцелуе. Женщины проводили экипаж с мужчинами и Квентином до развилки дорог.


Дебора согласилась на верховую прогулку с Мэг. Когда она вернулась в Чаннингс, печать усталости лежала на ее лице и чувствовалась в походке.

Они с Мэг и грумами долго осматривали старый дом в Соммерфильде, которым так гордились Грейсоны. Он был типичным зданием эпохи Тюдоров без мрамора греческих колонн и прочих украшений. Теплого оттенка панели из дуба покрывали его стены, а большой холл освещался узким, но высоким окном на все три этажа. В помещении, где каждый камень напоминал о суровых временах войны Алой и Белой Роз, тоже была своя коллекция — но это было собрание оружия, доспехов и старых молитвенников, переплетенных в толстую кожу. Сюда, прямо в холл, на своем боевом коне въезжал старый Уорвик — «делатель королей», и поэтому Дебора почувствовала некоторую гордость, что она вольется в семью, причастную этому зданию, где роскошь ценилась ниже, чем честь и достоинство рода.

Ей хотелось сказать Грею, как она полюбила его дом, и, может быть, написать ему письмо, нежное и искреннее, но сразу по возвращении ее перехватила старая графиня. Она протянула ей листки, торопливо исписанные рукой Грея, которые привез вернувшийся из Лондона кучер.

Письмо, полученное от Грея, Дебора прочитала в одно мгновение.

Грей писал, что Квентин вообразил себе, что он опять во Франции.

«Может быть, — писал Грей, — это и неплохой способ вернуть его в прошлое. Доктор Маршан поможет ему в этом».

«Какое прошлое?! — чуть не вскричала Дебора. — Вернуть ему прежние ужасы и подвергнуть риску покушения со стороны; так и не разоблаченного убийцы?»

В остальном Грей расточал всякие любезности и писал о том, что через неделю они все вместе с матерью встретятся в столице в семейном доме на Беркли-сквер. Он просил ее позаботиться о собственной безопасности. Ведь убийца бродит на свободе.

— Почему он не взял меня с собой? — спросила она потерянно.

— Грей не имеет права держать женщину в доме без сопровождения дамы, то есть меня. Неужели ты забыла о строгих светских нравах? Потерпи неделю, и мы будем все в сборе на Беркли-сквер.

Ответ пожилой женщины был весьма разумным, и Деборе оставалось лишь скрыть дежурной улыбкой охватившую ее тоску.


Грей закутал пледом колени Квентина. Наемный экипаж, в котором они ехали, петлял по улицам Лондона.

— Тебе тепло?

— Да, спасибо, дядя Грей.

— Постарайся уснуть.

— Я уже спал, — запротестовал Квентин. — И голова у меня совсем не болит…

— Ты притворялся, как и тогда, чтобы обмануть Дебору. Со мной эта игра не пройдет.

— Она очень умная и всегда знала, когда я притворяюсь.

— В этом случае, мне кажется, она поверила тебе, — ободрил Грей мальчика. — Она на нас не обидится, мы ведь только повторяем игру, мы только чуть-чуть преувеличиваем то, что было на самом деле.

— Дебора говорила, что лгать можно, но только в крайнем случае.

— Для своего спасения?

— Да. И чтобы найти покой.

— Именно так она говорила?

— Да.

— Теперь ты меня немного удивил. Когда же ты услышал от нее эти слова?

— Когда мы вернулись в Англию. Там Дебора много раз говорила неправду.

Грей усмехнулся.

— Я начинаю кое-что понимать в ее безумном бегстве от меня. Она говорила, что это последний шанс найти покой?

— А разве это не правда, дядя Грей?

Грей заговорил с мальчиком серьезно, совсем как со взрослым.

— Я расскажу тебе то, в чем еще никому не признавался. Я ненавижу лжецов и обманщиков, и ты тоже должен презирать их. Есть только одна причина, по которой с ними можно иметь дело — это использовать их. И то, когда речь идет о жизни или смерти. Я бы очень хотел рассказать Деборе всю правду о задуманном нами плане, но боюсь, что она испортит его, а нам с тобой этого бы не хотелось.

Квентин задумался на минуту.

— А это хороший план, дядя Грей?

— Скажу тебе правду — не знаю. Цепочка слишком длинна и состоит из многих звеньев. И каждое звено может порваться.

План Грея начал осуществляться, когда по Лондону поползли слухи. Мэтью Дервент, вернувшийся в столицу вместе с Ли, рассказывал всем и каждому о покушении на Квентина. Скоро об этом знали все те, кто собирался в клубах и гостиных за карточными столами для игры в вист.

— А, опять этот Квентин Баррингтон, — пробормотал лорд Деннинг, по-прежнему озабоченный подыскиванием мачехи для своих осиротевших дочек. В паузе, тасуя карты, лорд продолжил: — Неужели он окончательно помешался?

— Надеюсь на божью милость, что нет, — выкрикнул со своего места молодой Дервент, — иначе я никогда не прощу себе эту глупую затею со стрельбой.

— Не терзай себя понапрасну! — Ли повторил отрепетированный много раз с участием Грея монолог. — Все как раз наоборот. От выстрела мальчик пережил новый шок, и к нему стала возвращаться память. Лорд Кендал утверждает, что сейчас в Лондоне как раз находится доктор, который поможет мальчику вспомнить все детали.

— Откуда вам это известно? — спросил лорд Деннинг.

— Джервис, воспитатель Квентина, сказал мне об этом, когда я недавно навещал леди Мэг. — Ли нарочито нахмурил брови и подмигнул. — Мне бы не хотелось, разумеется, чтобы лорд Кендал узнал, что я общаюсь с его сестрой.

Упоминание о леди Мэг вызвало оживление среди игроков.

— Ты и сестра Кендала? Этого никогда не будет! — безапелляционно заявил Лукас Спрей. — Кендал никогда не подпустит тебя к своей сестричке.

Ли расхохотался.

— Лорд Кендал не так уж страшен, каким хочет казаться.

Эта легкомысленная беседа в клубе была пробным камешком, брошенным, чтобы пустить круги по воде. Лорд Деннинг сообщил новости о Квентине Софи Баррингтон, встретившись с ней на следующее же утро. Она была мачехой Квентина, и лорд посчитал своим долгом оповестить ее об услышанном за карточной игрой, а также поинтересовался, не имеет ли она каких-нибудь дополнительных сведений. Стоило только чуть разворошить осиное гнездо, как Лондон тут же наполнился жужжанием и шуршанием крылышек.

За день до этого Софи получила письмо от Грея насчет ее визита в Чаннингс. Она знала от Елены Перрин об отношениях Грея и Деборы, что не вызвало у нее большой радости.

— В записке Грей ничего не сообщал о состоянии здоровья мальчика. Откуда у вас эти новости?

— О Боже, я, наверное, слишком разболтался, — воскликнул Деннинг, вспомнив просьбу виконта Ли не выдавать его лорду Кендалу. — Вероятно, это все пустые слухи.

— Не думаю, — разъярилась Софи. — Я все-таки не совсем посторонний человек мальчику. Кендал мог бы нанести мне визит и все рассказать лично.

Лорд Деннинг не знал, какую линию поведения избрать. Потеряв надежду на взаимность со стороны Деборы, он начал присматриваться к вдове Баррингтона. Софи была еще юна, темпераментна и, как ему казалось, обожала мужской пол. Думая о двух своих сиротках, он был готов пожертвовать своим завидным положением свободного мужчины, получив за это некоторое вознаграждение в лице молоденькой супруги. Софи распалилась настолько, что не отдавала себе отчет, какие слова срываются у нее с языка.

— Хотите знать, что я думаю по этому поводу? Это она устроила всю историю с Квентином. Это заговор с целью разлучить нас, держать на расстоянии. Бедный малыш так любит меня… Правда, он не показывал своих чувств, прятал их, но женщины всегда догадываются, как к ним относятся дети.

Деннинг спросил осторожно:

— Кто разлучил вас?

— Дебора, разумеется.

— Зачем ей разлучать вас с Квентином?

— Не с Квентином, глупец, с лордом Кендалом!

Как только эти слова были произнесены, она тут же поняла, что выдала себя, допустила не только оплошность, но и вопиющую бестактность. Лорд Деннинг выпрямился, застыв подобно каминной кочерге.

Софи поспешила распрощаться с ним. Но свою бурную деятельность она не приостановила.

Отправившись в сопровождении компаньонки, словно с собачкой на поводке, в дом Грея на Беркли-сквер, она протянула свою карточку дворецкому и с милой улыбкой попросила передать хозяину просьбу принять ее для минутного разговора.

Оставив компаньонку ожидать у подъезда и даже не дав дворецкому времени опомниться, она стремительно вошла в библиотеку, но там ее приветствовал лишь Филипп Стэндиш.

Они встречались в Париже на различных приемах. Он казался ей невыразительным и скучным, канцелярским сухарем, не способным даже одарить даму приличным комплиментом. В данный момент Софи использовала всю силу своего обаяния, чтобы расшевелить собеседника, но ее чары пропали зря, ибо секретарь, не вдаваясь в подробности, сообщил ей, что лорд Кендал все еще находится в Чаннингсе.

— Как это может быть? Вчера я получила от него письмо со штемпелем Лондона. А час тому назад лорд Деннинг сказал мне, что Грей и Квентин приехали в город.

— Странно! — Филипп снял запотевшие очки и стал протирать их платком. — Его здесь нет… иначе я бы знал…

Он мог заехать в один из клубов.

—С мальчиком? Такое невозможно. Если у вас что-то срочное, леди Баррингтон, я постараюсь отыскать его.

— Срочного ничего нет. Все связано с мальчиком. Все-таки я его мачеха. — Она очаровательно улыбнулась. — И мне бы хотелось знать, что с ним произошло.

Она была так мила, что на какое-то мгновение Стэндиш не сразу уразумел тревожную сущность ее сообщения. Но он тут же поинтересовался:

— А что с ним случилось?

Она рассказала то, что передал ей Деннинг, и закончила печальным голосом:

— Я бы ничего так и не узнала, если бы не любезность лорда Деннинга. Это несправедливо по отношению ко мне. Я даже не знаю, куда Кендал отвез моего пасынка. Вероятно, мисс Вейман в курсе событий. Где я могу ее найти?

Софи бросила на молодого человека еще один кокетливый взгляд.

— Я так одинока в целом мире. Если бы кто-то помогал мне, я была бы уверена, что с Квентином все в порядке.

Филипп своим трезвым умом сразу разгадал ее игру. Еще в Париже она поставила в неловкое положение своего мужа, буквально вешаясь на шею Кендалу. Ее совсем не заботило благополучие Квентина. Она хотела избавиться от соперницы, очернив ее любым способом. Ей нужен был только лорд Кендал.

Однако Стэндиш был озадачен. Не в привычках лорда было скрывать свое местонахождение от своего доверенного секретаря. Происходило что-то странное.

Он поднялся из-за письменного стола, намекая этим посетительнице, что свидание тет-а-тет закончено. Этому приему он научился у своего хозяина.

— Я уверен, что всему найдется самое простое объяснение. Никаких тайн здесь нет. Пройдет пара дней, и все прояснится, — сказал он при прощании.

Мистер Стэндиш ошибался. В ближайшие дни тайна не прояснилась. Никто не знал, каким образом, но самые фантастические слухи, словно пожар, охватили лондонские клубы и салоны.

— Я слышал, — сказал Перрин Елене, — что наши секретные службы уже не верят во французскую версию убийства Баррингтона обычным грабителем.

Разговор происходил на галерее личного дворца принца Уэльского на Пэл-Мэл. Именитая публика потоками поднималась по широкой лестнице. Елена наслаждалась зрелищем. Нечасто женщины попадали на приемы в Карлтон-хауз. Принц жил отдельно от супруги и предпочитал мужское общество.

Елена отпила глоток шампанского.

— В самом деле?

Любая другая женщина умирала бы от любопытства, желая выведать у супруга подробности нашумевшего дела. Но только не такая, как Елена. Она прекрасно контролировала себя и не выказывала на лице никаких эмоций. В постели она была страстной, но в обществе холодна как мраморная статуя. Эрик никогда не мог догадаться, чем заняты ее мысли в данный момент.

Утешив себя большим глотком искрящегося напитка, Перрин продолжил:

— Похоже на то, что к мальчику возвращается память и он скоро сможет опознать убийцу.

— Как все это ужасно, — недрогнувшим голосом произнесла Елена.

— Пока он вспоминает только отрывочно… отдельные детали.

— Что значит отрывочно?

— Например, что убийца англичанин и левша.

Вот тут ее рука дрогнула, и несколько капель вина упали на паркет.

Эрик улыбнулся и кивнул.

— Да-да, я понимаю… Я англичанин, и я левша.

С неожиданной хрипотой в голосе она спросила:

— А где был ты, Эрик, в ту ночь? Он не задержался с ответом.

— У женщины. У уличной девки. Француженки. Я даже не знаю ее имени. Так что алиби у меня нет.

— А ты думаешь, тебе понадобится алиби?

— Известно, что между мной и Кендалом нет взаимной любви.

— Какие мотивы у тебя были, чтобы расправиться с Баррингтоном?

— Люди, подобные Кендалу, изобретут любые мотивы.

Она почувствовала, что пальцы ее начали дрожать. Елена постаралась, чтобы муж не заметил этого.

— А ты говорил с Греем?

— Нет. Его никто не видел уже больше недели.

— Что ты об этом думаешь?

— Я предполагаю, что Кендал опасается покушения на жизнь мальчика. Ради своего спасения убийца пойдет на все. Ходят слухи, что Кендал ждет встречи с каким-то врачом-чудотворцем. С помощью гипноза врач полностью восстановит память мальчика.

— Есть только один человек, который знает, где Кендал.

— Кто?

— Дебора Вейман. Она никогда не отпустила бы мальчика в неизвестное ей место. Кендал собирается на ней жениться. Только ей он доверяет все секреты.

Они оба вдруг замолчали.

— О чем ты задумался, Эрик?

— Так, ни о чем, — сказал он небрежно и, отвернувшись, приветствовал проходившую мимо пару.

— Появился Дэвид Бэнкс с сестрой. Ты их знаешь?

— Немного, по Парижу. Он работает с тобой в министерстве?

Да. Только я не знаю, правша он или левша, — усмехнулся Перрин.

В Большом холле Бэнкс разговорился с Лоуфордом. Тот мучился от официальной одежды, которую ему пришлось надеть на прием к принцу, и задыхался в тугом воротничке.

— Я слышала о докторе Мессмере, — сказала Розамунда Бэнкс. — Это известный шарлатан, которого хотели сжечь за еретические теории.

— То был Галилей, — вежливо поправил ее Лоуфорд. — Кстати, теории Галилея оказались верны.

— И как он лечит?

— Погружает людей в транс и выгоняет из них демонов, — пояснил Бэнкс.

— Он использует животный магнетизм, — сказал Лоуфорд.

Розамунда брезгливо сморщила носик.

— Как могут какие-то овцы вернуть человеку память?

Лоуфорд улыбнулся.

— Тайны природы! Я предполагаю, что Кендал испробовал все способы. Доктор Маршан, ученик Мессмера, смог добиться весьма скромных результатов. И вот теперь Кендал ждет приезда самого маэстро с континента.

— Вы очень хорошо информированы, — заметил Бэнкс.

— Наша работа в военном министерстве заключается в том, чтобы собирать всякие слухи. Не принимайте мои слова всерьез, я лишь переносчик сплетен.

Лоуфорд и Бэнкс рассмеялись.

Поздно вечером Лоуфорд перебирал в памяти события прошедшего дня. Он сидел у камина в халате и грел усталые ноги в тазу с горячей водой. Собаки положили морды ему на колени.

— Удивительно, сколько на свете левшей, — сказал он, обращаясь к животным.

Джезебель лизнула хозяина в лицо. Саломея ревниво заворчала.

— В Карлтон-хаузе я насчитал их не один десяток, пока мне это не надоело. И знаете, что я узнал, девочки? — Он хихикнул. — Что в министерстве иностранных дел их тоже немало. Их так и тянет в дипломатию.

Собаки тявкнули.

— Напомните мне, когда все кончится, что Кендал обязан мне многим. Слухи были пущены мастерски, и, главное, никто не догадался, кто их распускает. А также Кендал должен благодарить меня за неприятности, которые обрушились на бедного лорда Бельведера. За такие проделки я могу получить сто лет тюрьмы. По меньшей мере, Кендал должен мне хороший обед в клубе.

Два длинных хвоста ласково завиляли.

— Денька два мы еще подождем приезда Мессмера. Пока все идет по нашему с Кендалом плану. Что ты еще хочешь знать, Саломея? Тебе интересно, кто убийца? Мне тоже. Я сам пока этого не знаю.

Он погладил собак за ушами.

— Впрочем, Кендал уже, наверное, знает. Или, во всяком случае, догадывается. Ему нередко приходят в голову хорошие идеи.

21

Слухи, давно уже будоражившие Лондон, обрушились на Дебору, когда она возвратилась в дом на Беркли-сквер вместе с Мэг и герцогиней. Они приехали раньше, чем собирались, после полученного от секретаря Грея письма, где он спрашивал, не передадут ли они ему каких-либо указаний от его сиятельства. «Это очень странно, — писал он. — Но, по всей видимости, никто не знает, что происходит с лордом Кендалом и его подопечным».

Хотя Харт и проводил дам до Лондона, он не собирался оставаться в городе. Гасси и Язон еще намеревались пожить в поместье, и он должен был вернуться к ним. Но его планы сразу поменялись, когда он узнал, что мистер Стэндиш обеспокоен слишком долгим отсутствием Грея.

— Вы говорите, что лорда Кендала уже давно не видно в Лондоне? — с недоверием переспросил Харт. — Вы, должно быть, ошибаетесь. Он писал нам о Квентине. Во всяком случае, он писал Деборе.

— Да, — подтвердила Дебора. — Я получила от него письмо и была уверена, что оно послано из Лондона.

— Может, это и так, — кивнул Стэндиш. — Я только говорю, что его сиятельство не заезжал ни разу в Кендал-хауз. И никто не знает, где его найти. На него это не похоже.

Пока лакеи втаскивали в холл сундуки и чемоданы, все прошли в библиотеку. Харт потребовал от Стэндиша полного отчета. Вопросы сыпались на него со всех сторон. Известия, сообщенные секретарем, сбили с толку и Дебору, и она едва не проговорилась.

— Да, я знаю, зачем Грей приехал в город. Он собирался проконсультироваться с доктором Маршаном в надежде… — сообразив, что она может сказать что-то лишнее, Дебора резко оборвала себя. — …Вероятно, в надежде избавить Квентина от головной боли.

— Это правда, — подтвердил Стэндиш. — Лорд Кендал консультировался с Маршаном. У него кабинет в районе Пэл-Мэл. Я был там. Все, что доктор сказал или пожелал мне сказать, было только то, что он посоветовал лорду обратиться к знаменитому доктору Мессмеру.

— А вы нашли Мессмера? — спросил Харт.

— Я старался, но врача с такой фамилией в Лондоне нет. Говорят, что он иностранец и лорд Кендал послал ему специальный вызов.

Герцогиня мило улыбнулась Филиппу.

— Мы перед вами в долгу, мистер Стэндиш. На вашу долю выпало столько хлопот. Моему сыну повезло с секретарем.

Мэг добавила:

— А мы ничем вам не помогали… Вы должны были позвать нас раньше.

Мистер Стэндиш покраснел от смущения.

— Все это, конечно, было нелегко, но я только расстроен тем, что лорд Кендал не посвятил меня в свои планы.

Харт заметил с некоторой обидой:

— Он и нас не счел нужным посвятить… — Он вопросительно посмотрел на Дебору.

Она тоже залилась краской.

— Нет-нет, я ничего не знаю.

Вскоре они убедились, что мистер Стэндиш был очень точен в описании слухов, наводнивших Лондон. Дом посещали бесчисленные визитеры, и каждый приносил с собой какую-нибудь сплетню. Из-за того, что ни Грейсоны, ни Дебора ничего не знали о Грее, они отвечали на все вопросы гостей весьма неопределенно. Когда Стэндиш робко предложил обратиться к властям, Харт возразил. Поскольку Грей работал в министерстве, его отсутствие могло быть связано с делами государственной важности. Эта гипотеза давала хоть какое-то объяснение происходящему. Но сами они не очень в нее верили. Особенно после того, как Харт и Стэндиш буквально прочесали весь Лондон и не добились никаких результатов.

— Я начинаю подозревать, — сказал Харт, — что за всеми этими слухами кроется истина. Грей прячет мальчика от человека, убившего его отца.

Дебора же со страхом думала о своем. Неужели Грей все-таки решил использовать Квентина как приманку? Холод пронизывал ее, когда эта мысль все чаще приходила ей в голову. Слухи распускались нарочно, чтобы растревожить преступника. Тогда во всей этой странной истории проступала четкая логика, выстраивалась цепочка — эпизод со стрельбой в Чаннингсе, разговоры о Мессмере, сведения о том, что убийца англичанин и левша, слухи о том, что к Квентину возвращается память. А ведь она сама внесла свою лепту в замыслы Грея, сообщив ему об англичанине-левше. Но, если Грей так захвачен идеей использовать мальчика в качестве приманки, почему он скрывает его от всех? Здесь кроется какой-то иной замысел. Ей всей душой хотелось верить, что любимый ею человек не так непреклонен и не так жесток, чтобы рисковать жизнью ребенка ради поимки преступника. Она ждала от Грея послания, которое бы успокоило ее. Вероятно, он держит ее в неведении, чтобы она не совершила какого-нибудь необдуманного поступка.

Дебора постаралась убедить себя, что Грей правильно все рассчитал, и посоветовала Харту прекратить поиски. Если Грей сочтет, что это не принесет вреда, он обязательно известит их о себе. Так она сказала Харту.

Хотя она сама находила это глупым, но начала присматриваться ко всем, кто посещал их дом. Не левша ли он? Был ли он в Париже в тот момент? Имелся ли у него мотив для убийства лорда Баррингтона? Грей считал, что убийца и предатель из министерства одно и то же лицо. Дебора не была совершенно убеждена в этом. Баррингтон мог иметь врагов, о которых Грей не знал.

Ее любительское расследование привело к достаточно странному и смешному эпизоду. Ли явился в дом пригласить Мэг покататься на лошади. Но не застал ее. Дебора была в это время у себя и согласилась на короткую прогулку с братом.

— Что ты думаешь по поводу слухов? — спросил он.

— Ты не поверишь, — сказала она со смехом, — я теперь подозреваю всех левшей. У меня это уже превратилось в манию.

— Один левша стоит перед тобой, — произнес Стивен.

— Ты?!

— Конечно. Отец считал это уродством и безжалостно привязывал мою левую руку. Я мог бы научиться одинаково действовать обеими руками, но из упрямства не подчинялся отцу. Теперь ты и меня подозреваешь, сестра?

— Разумеется, нет. Какое отношение ты имеешь к этой истории?

— Я тоже был в то время в Париже. Кстати, без гроша в кармане. Там я познакомился с Мэг и получил за это выговор от ее милого старшего братца. Половина лондонской аристократии развлекалась в этом прекраснейшем из городов мира. Там были все Грейсоны, Ник, Харт… Там был даже наш папаша. Что ты вздрогнула, Дебора? Мы с ним сделали вид, что не узнали друг друга. Отец оставался там до самого последнего Дня.

Деборе пришла в голову страшная мысль. Вполне вероятно, что целью покушения была она сама, а не случайно пострадавший Баррингтон. Ее отец вполне способен на убийство. Может быть, все дело в ее наследстве, о котором она и не думала? Ей всегда казалось, что она нищая, что все богатство должно перейти к отцу или брату, а теперь на пути убийцы к этому наследству встала она, восставшая из небытия.

Войдя в дом, она даже не сняла верхнюю одежду, только шляпку и перчатки. Дебора отыскала письменные принадлежности. Ее завещание было очень кратким. Опекуном своего имущества она назначила Грея, упомянула имя мисс Хейр, а основное имущество завещала Квентину.

На пятый день после их возвращения в Лондон в дом ворвался Ник, помешав спокойному течению обеда, и потребовал, чтобы ему сообщили, где, черт побери, находится Грей. Дебора слушала его внимательно, улавливая фальшивые нотки в его интонациях, взвешивая на весах подозрительности каждый его жест и взгляд. Она понимала, что поступает плохо, но уже не верила никому.

Харт заметил добродушно:

— Ты, Ник, раздражен тем, что тебе пришлось покинуть своих друзей в Хемпшире. Но ты еще наверстаешь упущенное. Не только тебе пришлось поменять свои планы.

Ник не стал дожидаться, пока слуга поставит ему прибор, и обслужил себя сам. Он уселся во главе стола на обычное место Грея. Когда слуги удалились, он заявил:

— По вашим вытянутым лицам я чувствую, что вас это немало раздражает. Весь Лондон только и интересуется нами.

— И это уже достигло Гэмпшира.

— Не только Гэмпшира, но и Пикадилли. Елена Перрин полна любопытства. Например, ее волнует, что происходит между Мэг и виконтом Ли в отсутствие старшего брата.

Мэг прыснула от смеха и тут же закрылась салфеткой,

— Кстати, она еще сообщила, что доктор Мессмер приезжает послезавтра.

— Откуда она это знает? — возмутился Харт. Ник, казалось, не заметая, какую бурю он поднял в душах всех родственников. Он ел запеченного барашка и продолжал с набитым ртом:

—У Елены сведения из министерства. Там уверены, что Дебора знает, где скрывается Грей. Выкладывай всю правду, Дебора. Где он?

Все смотрели на нее с ожиданием, а она ничего не могла сказать им.

Герцогиня устраивала в этот вечер, как обычно, маленький прием ближайших друзей. Дебора была еще у себя в комнате, выбирая подходящий туалет, когда после осторожного стука в дверь на пороге показался Ник. Он с заговорщицким видом приложил палец к губам.

— Я отвезу тебя к Грею.

— Когда?

— Прямо сейчас. Кеб ждет за углом. За пару часов никто не заметит нашего отсутствия.

У нее было к нему множество вопросов, но желание увидеть Грея пересилило все подозрения. Грей сможет развеять все ее тревоги.

Ник помог ей достать из шкафа плащ.

— Ты не выглядишь удивленной.

— Но я удивлена. Ты лгал всем за обедом.

— Чтобы сбить собак со следа, его посыпают табаком!

Они прошли через черный ход. Ник внимательно следил, чтобы Дебора не отставала от него. Было только восемь вечера. Площадь была почти пуста. Через два часа она наполнится экипажами и гуляющей публикой из высшего общества.

Дебора услышала адрес, данный Ником кеб-мену. Этот район она знала хорошо. Совсем рядом был городской дом ее отца.

Случилась маленькая заминка, когда два экипажа помешали друг другу проехать по узкой Чарльз-стрит. Дебора чувствовала, что Ник волнуется не меньше, чем она. Когда они выехали на Пикадилли, он вдруг достал из кармана пальто пистолет. В свете тусклой лампы внутри кареты зловеще блеснул металл.

— На всякий случай, — пояснил он. — Со мной ты в безопасности, Дебора.

Дебора ненавидела оружие. Оно несло смерть. Пистолет и безопасность как-то не ассоциировались в ее мозгу. Когда она случайно оглянулась, она заметила фонарь кареты, преследующей их кеб. Это усилило ее беспокойство. Она уже начала опасаться даже Ника, хотя он был правша, как она заметила за обедом, и по характеру слабоволен. Раньше она даже чувствовала к нему симпатию, но он был очень хорошим актером. В этом она убедилась еще на ферме.

— Как Квентин? — спросила она, стараясь скрыть охватившую ее дрожь.

— С ним все в порядке.

Даже сейчас внимание Ника было поглощено не ею. Он все время поглядывал в заднее окошко кареты.

— А Грей? Когда ты виделся с ним?

— Только что. Перед тем, как ехать за тобой. Она не была уверена, что он говорит правду.

Его ответы звучали как-то странно.

— Кто преследует нас? — спросила она.

— Не обращай внимания, все в порядке. «Кто-то следит за нами, тот, кто держит пистолет в левой руке», — подумала она.

— Почему мы не взяли с собой Харта?

— Ему нечего там делать.

Его дружелюбная успокаивающая улыбка только сильнее встревожила ее. Она облизала языком пересохшие губы.

— А где Ли?

Она вслушивалась в интонацию его голоса с напряженным вниманием.

— Почему ты спросила о Ли?

На этот раз вообще никакой определенности в его ответе. Она тоже ответила неопределенно:

— Просто так.

Они выехали на перекресток Чарринг-кросс из Стренда.

Справа находился дом ее отца, и Дебора невольно взглянула на него. Это было громадное здание даже по лондонским стандартам, где мог разместиться целый армейский гарнизон. Подъезд был ярко освещен, как того требовали правила. Два больших мраморных льва словно охраняли его. За домом тянулись до самой Темзы невидимые с улицы сады, полные всяких архитектурных диковин, которые она помнила с детства.

Она выскочила из кареты, как только Ник, вдруг постучав в крышу кеба, приказал кучеру остановиться. Дебора огляделась, прижимая к груди сумочку. Ник что-то выглядывал позади кеба. Он стоял к ней вполоборота. Она попыталась разглядеть, что же вызывает у Ника такой интерес. Довольно далеко от них тоже остановился кеб, и из него выскочил мужчина. На таком расстоянии Дебора не могла узнать его, но когда она посмотрела на Ника, увидела выражение его лица, то поняла, что он знает их преследователя. И он был очень доволен, что этот мужчина появился.

Инстинкт самосохранения у Деборы сработал мгновенно. Что она делает здесь в обществе человека, который уже однажды предал ее? И она позволила ему привезти себя на темную пустынную улицу поблизости от реки! Никто не знает, где она находится. И если она утонет, это будет выглядеть как несчастный случай. Все подумают, что она по своей воле убежала на свидание с Греем и Квентином. Ник достаточно прозрачно намекал на это за обедом. Да, он действительно проложил фальшивый след, след, уводящий его в сторону от всех подозрений. Грей ни о чем не догадается. Никто не узнает, что у Ника был сообщник, причем страшный сообщник — отец Деборы. Никому и в голову не придет, что именно она, а не лорд Баррингтон, намечалась в жертву той ночью в Париже.

Из окошка мансарды углового дома Квентин смотрел на Стренд и следил, как Ник расплачивается с кебменом. Квентин был осторожен и стоял так, чтобы никто не увидел его с улицы. Ему не разрешалось подходить к окну. Дядя Грей объяснил, что дом должен выглядеть спящим, когда должна сработать расставленная им ловушка. Его дверь была заперта изнутри, и он не должен никому открывать и покидать свою комнату, пока сам Грей не скажет ему, что он в безопасности. Квентин не смог бы выйти из комнаты, даже если бы захотел, потому что мистер Джервис находился рядом в гардеробной и следил за тем, как мальчик выполняет распоряжение Грея. Дверь между двумя комнатами была раскрыта, но телохранитель не заметил, что мальчик приблизился к окну, потому что в это время сам смотрел в другое окошко. Квентин это знал, так как подглядывал за мистером Джервисом. В доме была еще одна комната с зажженной свечой, где, как предполагалось, Квентин должен был спать. Мальчик не знал в деталях, как дядя Грей собирался заманить убийцу в ловушку, но догадывался, что эта комната имеет отношение к разработанному Греем плану.

У Квентина перехватило дыхание, когда он увидел, что Дебора, внезапно подобрав юбки, стремглав бросилась через улицу прочь от дома, не обращая внимания на проезжающие экипажи. Дядя Ник не заметил этого бегства. Он все еще был занят с кебменом. «Что она делает, она ведь все испортит», — подумал Квентин.

Мистер Джервис вдруг появился у него за спиной.

— Оставайся здесь и запри за мной дверь, — выкрикнул он и устремился вниз по лестнице.

Квентин не обратил внимания на его уход. Он был целиком поглощен тем, что происходило перед домом.

Дебора безуспешно попыталась остановить проезжающий мимо кеб, потом, видимо, на ходу поменяв план действий, проскользнула на территорию Савойской часовни. В этот момент Ник уже заметил ее и бросился в погоню. Потом Квентин разглядел фигуру незнакомого мужчины. Этот человек тоже стремительно пересек улицу и нырнул в часовню, опередив Ника. «Знает ли Дебора, что кто-то преследует ее? Знает ли об этом дядя Ник?»

Не думая о том, что он нарушает все запреты, Квентин выскочил в коридор и сбежал по лестнице к парадной двери.

— Дядя Грей! Дядя Грей!

Джервис перехватил его у подножия лестницы.

— Возвращайся в комнату. Твой дядя занят, он придет к тебе позже.

— Но… Но там Деб. Она убегает от кого-то, а за ней…

— Да, мы знаем. Немедленно поднимайся к себе, Квентин.

Джервис проследил, как Квентин, преодолев повороты лестницы, скрылся у себя в комнате. Удовлетворенный тем, что мальчик послушался его, он запер парадную дверь, как Кендал велел ему перед уходом из дома. К тому моменту, как он перешел в другую часть здания и занял место в засаде рядом с боковым входом, Квентина в доме уже не было. Мальчику удалось обмануть своего бдительного сторожа.

Меньше всего Дебора ожидала услышать этот голос, донесшийся из сумрачной тени. Квентин? Боясь, что это ее воображение проделывает с ней такие злые шутки, она не откликнулась, а только остановилась, прижавшись спиной к ближайшей каменной стене.

Она находилась возле огражденных решетками и массивными столбами садов Адельфитеррас, протянувшихся вдоль южной стороны Стренда. Она надеялась укрыться там в каком-либо из домов. Но все калитки и ворота были заперты наглухо. Ее охватил приступ ужаса, она предпринимала отчаянные усилия, чтобы не разрыдаться.

— Деб!

Нет, это действительно реальный голос, а не игра воспаленного воображения.

— Я здесь, Квентин!

Мальчик выбежал из темноты и оказался рядом с ней. Он дышал часто-часто после бега, но слова его можно было понять.

— Они… думают, что ты прячешься в часовне. Я видел тебя из окна… Я видел, что ты побежала не туда, не в часовню. Ты обманула их.

— Они ищут меня в часовне?

— Да. Дядя Ник и еще другой человек. Я прибежал предупредить тебя.

— А где был ты?

— В доме дяди Грея.

Итак, Ник не лгал, что они едут в дом Грея. Но это еще не значит, что ему можно доверять. Боже, что же ей делать?

Со стороны часовни послышался звук, похожий на взрыв фейерверка или на пистолетный выстрел. Она обшарила взглядом темноту, не зная, как далеко находится ее преследователь.

— Мы должны быть очень осторожны, — сказала она. — Я не хочу, чтобы они нас нашли.

— Даже дядя Ник?

— Даже он.

Ее мысль работала с быстротой молнии в поисках возможных путей к спасению. Теперь ей надо было думать не только о себе, но и о Квентине. Мальчик был на пределе своих сил. Решение пришло внезапно. Дом ее отца был заперт и пуст. Она спрячет Квентина там, а сама отправится за помощью.

Она молча показала мальчику в сторону реки. Квентин понимающе кивнул. Торф на лужайке уже был прихвачен морозом и ноги их не проваливались в болотистую почву. Прижавшись друг к другу, они направились к Темзе. Дебора грела мальчика своим теплом, чтобы он, не дай Бог, не выдал их кашлем или чиханием. Через каждые несколько шагов она оглядывалась. Тусклый свет из домов на Стренде не рассеивал темноты. Преследователи как бы растаяли в ней. Беглецы слышали только свое прерывистое дыхание. Никаких других звуков.

22

Он приехал вечером в Стренд-хауз по двум причинам. Во-первых, провести окончательную инвентаризацию, учесть все мелочи обстановки, украшений, которые сами по себе представляли настоящую сокровищницу. Таким образом набегала приличная сумма. А во-вторых, восстановить в памяти прежнюю роскошь, чтобы заранее подготовленной речью создать наутро у покупателя необходимое впечатление. Злоба и чувство потери овладевали им, когда сейчас, в одиночестве, прощался он со Стренд-хаузом.

Если бы не эта ведьма, чудом выжившая, которая, к несчастью, была его дочерью, таких проблем не возникло бы. У него были в руках значительные средства. После его кончины дети получат богатейшее наследство. Но если бы это были те дети, о которых он мечтал. Они отвернулись от него, за исключением Элизабет, и сделали все для того, чтобы он возненавидел их смертной ненавистью. Дочь торговца никогда не ценила его утонченной души, его вкуса, его поклонения истинной красоте. Теперь дети угрожают ему. К сожалению, он вовремя с ними не покончил. Дебора и Стивен выросли и объявили ему войну. Они нашли себе покровителя. Но лорд Кендал их не спасет. Бельведер найдет способ, как смертельно ужалить это свое ненавистное потомство вместе с их союзником. Они муками заплатят ему за все переживания, которые выпали на его долю в последние две недели.

Его худое лицо налилось кровью при воспоминании о том, как все это началось.

Несколько дней назад он проснулся и увидел, что его изящная гардеробная комната разгромлена. Он понял, что это предупреждение. Он запомнил слова Грея. Даже стеклянные и серебряные пуговицы на всей его одежде были безжалостно раздавлены. Больше всего его испугали эти пуговицы. Если Кендал смог добраться до его личного гардероба, то на какую охрану можно рассчитывать?

На следующее утро эрл Бельведер, спускаясь по лестнице, обнаружил на полу в холле осколки драгоценной египетской вазы. Он дал волю своим чувствам и бился головой об стену у себя в кабинете. Он позвал полицию. В ответ ему заявили, что против него выдвинуто обвинение в скупке краденых раритетов. У него конфисковали для расследования несколько «сомнительных» рисунков, якобы украденных из лондонского дома лорда Лоуфорда.

Его вязали по рукам и ногам. Эрл мог бы подкупить свидетелей и судей и засадить Дебору за решетку, но его «лучший» свидетель затребовал уж слишком много.

С него сняли обвинение в скупке краденого имущества, извинились и даже повесили картины на прежние крючки, но в тот же день адвокат Стивена явился к нему со списком имущества, которое будет принадлежать виконту после смерти его отца. Он подписал его, но это был еще не конец.

Для него Кендал и Ли были просто разбойниками с большой дороги. С ними Бельведер надеялся легко справиться. Вся его ненависть сконцентрировалась на Деборе.

Погруженный в свои печальные размышления, он не сразу обратил внимание на звук разбившегося стекла.

Эрл зажег канделябр и спустился в нижний холл. Несколько поворотов винтовой лестницы, и он уже оказался внизу у входа в библиотеку. Крик застыл у него в горле. Перед ним стояла девушка, к которой прижимался худенький мальчик. Французское окно было разбито. Именно через него они проникли сюда. Но в полумраке и после стольких лет разлуки он не узнал Дебору.

— Если дом пуст, то здесь позволено воровать кому не лень? Вы зря так подумали. Я поймал вас с поличным.

Дебора была в ужасе.

— Тебе известно, дорогуша, чем это кончится? Каторгой.

— Дебора, — прошептал мальчик. Бельведер навострил уши.

— Дебора?! Я не могу этому поверить.

Какие-то мгновения он размышлял — не ловушка ли это, устроенная Кендалом, но, увидев страх в ее глазах, понял, что кто-то — Бог или дьявол — отдал ему добычу прямо в руки. Он расхохотался, и эхо запрыгало от стены до стены.

— Как глупо с твоей стороны было прийти сюда, Дебора! Теперь ты в моей власти. Конечно, ты рассчитывала, что я в Бельведере. Судьба кинула кости, и выигрыш достался мне. Лорд Кендал никогда не получит тебя обратно.

Дебора, мгновенно схватив мальчика за руку, метнулась обратно к распахнутому окну, но эрл молниеносным прыжком преодолел разделяющее их расстояние и преградил путь к отступлению.

— Отец! — вскричала она. — Я сделаю все, что ты хочешь. Все… только помоги нам. За нами гонится убийца!

— Помочь тебе? — Он не поверил, но дрожь в ее голосе поразила его. — Да я с радостью пожму руку человеку, который расправится с тобой.

Ее взгляд случайно скользнул за спину отца. Она разглядела мужскую фигуру в проеме выбитого ими французского окна.

Вопль вырвался из ее горла. Бельведер не мог не обернуться, чтобы узнать, что вызвало ее такую отчаянную реакцию. Дебора прижала к себе Квентина. Каждый нерв и мускул ее тела был готов к немедленному бегству, но вдруг наступило облегчение.

— Филипп! — произнесла она с радостью, узнав секретаря Грея.

Мистер Стэндиш был также серьезен и сосредоточен, как всегда при их встречах. От него исходило чувство покоя и безопасности.

— Филипп! — Дебора чуть не зарыдала. — Как хорошо, что ты здесь появился вовремя.

Бельведер двинулся Филиппу навстречу.

— Я не знаю, какую игру затеял Кендал, но…

— Ни с места! — оборвал его на полуслове Филипп. Из-под полы плаща он вытащил пистолет. — Никто не двигается с места. Дебора предупредила его:

— Стрелять незачем. Обождите. За нами гонится Ник с сообщником.

Филипп смотрел на нее, как будто был в трансе. Дебора торопила его:

— Надо скорее бежать отсюда!

— Я никогда не хотел причинять никому вреда, — вдруг произнес Филипп. — Я не думал, что зайду так далеко.

Квентин вдруг впился ногтями в руку Деборы.

— Это он! Я вспомнил! Это он убил моего отца!

Пистолет приподнялся неожиданно, его ствол как бы искал свою цель.

— Я думал, что мне ничто не грозит, — бормотал Стэндиш. — Почему мне так не повезло? Я встретил мальчишку только один раз на пикнике. И вы не так хорошо знали меня, Дебора. Вы не обращали на меня внимания.

— Я вас не разглядела там… в библиотеке. — Ей казалось, что она шепчет, но акустика разносила звук ее голоса по всему дому.

— Я на это и надеялся. Как жаль, что память вернулась к мальчику.

Острый слух эрла уловил в этом странном разговоре какую-то интригу, выгодную для него. Он постепенно начал отступать в глубь зала. В правой руке он сжимал канделябр со множеством зажженных свечей. Туман в его мыслях постепенно прояснялся. Он понял, что Дебора опасается незнакомца гораздо больше, чем его самого. Теперь он Бог и палач, способный решать вопросы жизни и смерти.

— Тебе нужна она и мальчишка? Я отдам их тебе. Я тебя не знаю, и когда мы разойдемся, я забуду, что мы когда-то встречались. Ты понял меня? Я ненавижу ее точно так же, как и ты.

Дебора и не ждала других слов от своего отца. Все ее внимание сосредоточилось на Стэндише, который, как всякий робкий человек, пребывал в нерешительности, колебался и был способен только на отчаянный шаг. Ей казалось, что она читает его мысли, все его колебания отражались в его глазах.

— Я никогда не испытывал ни к кому ненависти. — Он был серьезен в своей исповеди, искренен и поэтому еще более страшен. — Я люблю всех, и своего отца…

Ужас охватил Дебору. Филипп вошел в дом Грейсонов как самое доверенное лицо, он стал почти членом их семьи.

— Ты предал Грея! Ты служил французам? —спросила она осторожно.

Стэндиш был последним лицом, на кого могло пасть подозрение. Поэтому Джил и упомянул перед смертью лорда Кендала, который так доверял Стэндишу.

— Если б только лорд Баррингтон не увидел меня с Талейраном. Но он увидел! И я должен был что-то предпринять. Ведь предполагалось, что я нахожусь не в Париже, а в Руане. Что я смог ответить лорду Кендалу, если б он меня об этом спросил? Он бы узнал, что я шпион Талейрана, что я торгую сведениями. Я был бы обесчещен…

У Деборы появился проблеск надежды.

— Филипп, имей жалость. Отпусти мальчика.

Ситуация была так похожа на ту, что была в Париже, что они оба ее вспомнили. Стэндиш сперва убьет того, кто наиболее для него опасен, потом займется другими. В отчаянной попытке найти какой-нибудь путь к спасению, Дебора, отбросив все прошлые счеты, решилась вновь обратиться к отцу.

— Отец, я хочу…

— Не обращайся ко мне! Я не знаю тебя! — вскричал старик. Он повернулся к Филиппу. — Я здесь ни при чем. Я не имею ни малейшего понятия, что здесь происходит.

— Я виноват и каюсь, — сказал Стэндиш. — Я повинен в смертном грехе. Но пусть никто не будет об этом знать.

Он поднял пистолет и разрядил его в грудь эрла. Бельведер свалился на пол, так и не поняв, что с ним случилось.

— Квентин, беги! Прячься! —крикнула Дебора.

— Стойте на месте! — Стэндиш достал другой пистолет из кармана широкого плаща и направил его на Квентина. — Я учел прошлый неудачный опыт и теперь подготовился получше.

Квентин прижался к Деборе. Тело ее отца неподвижно распласталось на полу. Кровавое пятно расплывалось на белой рубашке. Канделябр, выпавший из его руки, откатился к стене, и пламя свечей стало лизать шелковую занавеску.

Дебора, не глядя, шарила вокруг себя в поисках какого-либо тяжелого предмета, который мог бы послужить оружием. Ее пальцы сжали пресс-папье из оникса. Подул легкий ветерок и огненные языки охватили драпировки от пола до потолка. Дебора и Квентин не шевелились. Стэндиш устремил на них свой неподвижный взгляд. Ничто, казалось, не волновало его. Он только что убил человека. Вокруг начинался пожар, раздуваемый сквозняком через французские окна, а он даже ни разу не моргнул.

— Я вынужден убить всех. И мальчика тоже. Ты должна меня понять.

К ее собственному удивлению, ее голос был абсолютно спокоен.

— Какая тебе в этом польза, Филипп? Грей знает, что ты предатель и убийца.

Она не была в этом уверена, но все же от безвыходности положения прибегла ко лжи. Может быть, он отпустит их? Но ее иллюзии тотчас развеялись.

— Это неважно — знает или не знает про меня Кендал. У него нет доказательств. А без доказательств мой отец не поверит ему. Только на это я и надеюсь.

Дебора закричала, угрожая ему:

— Как ты не поймешь? Грей все равно убьет тебя, если с нами что-нибудь случится. И обойдется без всяких доказательств.

Филипп улыбнулся неожиданно мягко.

— Как вы не поймете, мисс Вейман, что мне безразлично, что случится со мной.

Он уже решил умереть, но не раньше, чем уничтожит всех свидетелей. И такое решение он принял ради своего отца.

— Отец проклянет даже память о тебе!

— Он ничего не узнает. А если узнает — не поверит.

— Зачем ты все это сделал? — Она показала рукой на труп отца и полыхающую стену.

— Из-за денег. Жалованья секретаря не хватало, чтобы держаться на равных с друзьями лорда Кендала. А я так хотел войти в их круг.

— Когда все это началось? — Дебора специально затягивала разговор с ним.

Позади Стэндиша стена уже дымилась. Вот-вот она вспыхнет так же, как и драпировки. К этому моменту она должна быть готова действовать.

— Мы все учились вместе в университете. Я всегда был отщепенцем. У меня не было денег, чтобы участвовать в их развлечениях.

— Я понимаю твои чувства…

Когда же вспыхнут деревянные панели?

— Гувернантки в семьях тоже чувствуют себя бедными родственницами. Я всегда страдала от одиночества.

Дебора бросила взгляд на тело отца. Он был причиной всех ее несчастий. Почему же все-таки чувство жалости к нему на мгновение пробудилось в ней?

Стэндиш продолжал: — Я был почти уверен, что Кендал устроил мне ловушку. И что он выведет меня на след мальчика через тебя. Я должен был убрать свидетеля. Если что выплывет наружу, отец умрет, не вынесет позора.

Казалось, он умоляет Дебору, чтобы она поняла его и согласилась с ним.

— Я не собирался заходить так далеко. Все началось с мелочи. С ничтожной информации, за которую я получил вознаграждение. Это был даже не вопрос большой политики.

—Но это стало вопросом жизни и смерти, когда Баррингтон стал угрожать тебе разоблачением!

— Да, это так. Ты права. Прости меня.

Он сделал шаг-другой по направлению к ней. Дебора уже представила себе, как полыхнет из ствола пламя, запахнет порохом — все как в тот раз. Надо все время что-то говорить, говорить, пока не поздно — выиграть время.

— Но ты же не левша! Почему тогда?..

— Я обжег правую руку горячим воском, и она была забинтована.

Она услышала разъяренный рев огня. Всю стену вдруг мгновенно охватило пламя. В момент, когда его внимание отвлеклось картиной пожара, Дебора толкнула Квентина к дверям.

— Беги! — крикнула она, а сама, замахнувшись пресс-папье, кинула его в Филиппа.

Оно угодило Стэндишу в плечо. Он выронил пистолет, но тут же успел поднять его, опередив Дебору. Она отпрыгнула в сторону и выскочила в холл. Дверь библиотеки на мгновение скрыла ее от Филиппа. Ей послышались какие-то крики, звук разбитого стекла. Может быть, помощь уже близка. Надо найти Квентина! Его голос донесся с винтовой лестницы.

— Я здесь, Деб!

Неужели кошмары прошлого не оставят се никогда? Опять винтовая лестница, как тогда, с Альбертом, опять за спиной обезумевший маньяк… Вот он уже появился в дверях библиотеки.

Дебора устремилась через холл вверх по лестнице, ожидая, что в любое мгновение пуля вопьется ей в спину. С площадки первого этажа в обоих направлениях простирались длинные коридоры.

— Где ты, Квентин?

— Я здесь, — послышалось с самой вершины лестницы.

Ее сердце замерло. «Квентин! Тут для тебя нет спасения!» Галерея на верхнем третьем этаже была чисто декоративной. Оттуда не было иного выхода как только снова на лестницу.

— Спускайся ко мне!

Мальчик не откликнулся. Позади себя Дебора услышала тяжелое дыхание Стэндиша и буквально взлетела по лестнице вверх. В потолке располагался огромный стеклянный купол, сквозь который она могла увидеть луну и звезды в черном небе. По бокам в нишах стояли мраморные статуи. Через боковые узкие окна виднелись крыши лондонских зданий и освещенная луной серебряная лента Темзы. События развивались столь стремительно, что ей было некогда заняться Квентином. Дебора попробовала открыть окна — одно за другим. Они не поддавались. Да это было и бессмысленно. За окнами был только узкий карниз и гладкая отвесная стена до самой земли.

Она опустилась на колени и обняла Квентина. Он не плакал. Его огромные черные глаза были полны веры в нее.

— Деб, я вспомнил все! Я все вспомнил! — Его слова прорывались сквозь частое хриплое дыхание.

— Я знаю, знаю, дорогой! — Дебора прижала губы к его уху. — Слушай внимательно. Ты должен сжаться в комочек и спрятаться за статуей. Как только Стэндиш пройдет мимо тебя, беги скорее из дома. И не оглядывайся, что бы ты ни услышал. Наоборот, беги еще быстрее!

У него дрогнули губы.

— А где будешь ты?

— Я последую за тобой. Но ты не должен меня ждать.

— Нет, Деб! Я хочу быть с тобой.

— Твой отец сказал бы тебе то же самое, что и я. Вспомни о нем…

Ее время вышло. Шаги Стэндиша по лестнице слышались все ближе. Она толкнула Квентина поглубже в нишу за статуей. Потом побежала по галерее дальше, надеясь, что Стэндиш, в погоне за ней, минует убежище Квентина. Тяжелое дыхание неотступно преследовало ее. Дебора испугалась, что Квентин выдаст себя этим дыханием, но, когда Стэндиш ступил на галерею, она поняла, что это он дышит так тяжело. Она должна была догадаться раньше, вспоминая дыхание убийцы в Париже, что Стэндиш страдает тем же недугом, что и Квентин.

— Ты не уйдешь от меня! — произнес Стэндиш не угрожающе, не злобно, а так, будто они вели спокойную беседу, например о погоде. — Чувствуешь запах дыма? Огонь распространяется очень быстро. Никому из нас не убежать.

Как бы подтверждая его слова, раздался гул, затем оглушительный взрыв. Дым заполнил пространство между витыми пролетами лестницы. Отражение огненных языков заплясало в окнах и стеклянном куполе. Наверное, в аду бушует такое же пламя.

Она произнесла с отчаянием в голосе:

— Ты все равно проиграл, Стэндиш! Я направила тебя по неверному следу. Квентина здесь уже нет. Он спасся и теперь расскажет всему миру о твоей подлости и жестокости. Твой отец все узнает от мальчика и поверит ему.

Филипп закрывал собой единственный проход. Дебора хотела, чтобы он еще приблизился к ней на несколько шагов, тогда она могла бы броситься на него и открыть Квентину путь к бегству. Но почему же Стэндиш остается на месте?

— Квентин! — сказал Филипп. — Если ты сейчас не выйдешь оттуда, где прячешься, я размозжу мисс Вейман голову пулей.

Выдал Квентина дым. Мальчик тяжело закашлялся, и Стэндиш улыбнулся.

— Нам обоим приходится нелегко. Я ничего с тобой не сделаю, обещаю.

Когда Квентин появился из ниши, Стэндиш тут же вцепился в него.

— Я верен своим обещаниям. И с тобой я ничего не сделаю, Дебора. Мы просто останемся здесь и подождем, пока пламя свершит свое дело.

Она была беспомощна. Даже если она сейчас нападет на Стэндиша, Квентин все равно погибнет в огне. Мальчик не знает этого огромного дома и заблудится в дыму. Дебора пошатнулась от головокружения и оперлась о балюстраду. В этот момент что-то ударило в стеклянный купол над лестницей, она подняла голову и увидела Грея с дымящимся пистолетом в руке. Грей медленно протискивался в образовавшееся отверстие.

— Остановись, Кендал, или я прострелю мальчишке голову!

Говоря это, Стэндиш отступал, сжимая Квентину горло. Грей уже спрыгнул на галерею.

— Могу тебя обрадовать, Филипп! Нику твоя пуля не принесла особого вреда. Я также слышал второй выстрел. Что тут произошло, Дебора?

— Он застрелил моего отца.

— Ясно. Два выстрела сделано. Что ты на этот раз будешь делать, Стэндиш?

Дебора не понимала, что имеет в виду Грей, но что-то новое появилось в поведении Стэндиша. Его безумие стало активным. Отбросив пистолет, он потащил Квентина к балюстраде. Дебора догадалась, что он намерен кинуться вниз и встретить смерть, забрав на тот свет мальчика. В то время как Грей пытался перехватить его, она подняла пистолет, дрожащей рукой взвела курок и прицелилась в Стэндиша.

Кулак Грея разбил Филиппу лицо, но тот не отпускал свою жертву. Квентин вцепился зубами в его руку. Стэндиш нанес ему жестокий удар, они оба споткнулись, но вновь поднялись на ноги. Филипп стоял, держа мальчика перед собой как щит. Казалось, безумие придало нечеловеческие силы этому робкому ничтожному созданию. В схватке он потерял очки и выглядел особенно жалким.

Дебора уперлась дулом пистолета ему в затылок.

— Отпусти мальчика или я нажму курок! Стэндиш захохотал. Как будто уже ничто не связывало его с этим миром. Он окончательно помешался.

— Дебора, отойди от него, — приказал Грей. Не было уже времени объяснять, как опасен этот маньяк. Ее палец лежал на взведенном курке, но она все-таки колебалась. Для нее было страшно отнять у человека жизнь. Но, услышав стон Квентина, захваченного этим чудовищем, она обрела решимость. Пистолет щелкнул, выстрела не последовало. Пистолет был разряжен.

Перед ее помутившимся от ужаса взором Стэндиш вновь потащил Квентина к балюстраде, но Грей железной хваткой задержал его, вывернул руку. Рука Филиппа бессильно повисла. Дебора тут же прижала к себе мальчика.

— Уходим отсюда! — крикнул Грей. — Скоро здесь все сгорит к черту!

Грей только на какой-то момент отпустил Стэндиша, и тот воспользовался этим. Он перегнулся через перила. Раскаленный воздух жег ему легкие. Перила уже обуглились и под его тяжестью треснули. Филипп переступил через них и шагнул в пропасть глубиной в три этажа. Не было никакого возгласа, только звук удара тела о мраморный пол. Дебора прикрыла ладонью лицо Квентина, чтобы мальчик не видел ужасного конца, но смотреть было не на что. Клубы дыма скрыли все.

Стренд был заполнен экипажами. Одетые в красные мундиры солдаты с трудом сдерживали напирающую толпу любопытных. Огонь уже прорвался через крышу, а само здание превратилось в адское пекло.

Леди Елена Перрин с достаточным равнодушием наблюдала из своей кареты за этим спектаклем. Но ее равнодушие мгновенно улетучилось, когда из подъезда горящего дома вышел Ник Грейсон. Его лицо было черно от копоти, рука покоилась на перевязи. Несмотря на возражения своего кучера, она тут же выскочила из кареты и с завидной энергией стала пробиваться сквозь толпу.

— Осади назад! Осади назад! — упрашивал всех капитан полиции и даже угрожал арестом за участие в уличных беспорядках. Он был верхом, и копыта коня едва не давили обступивших его зевак.

Елена, действуя локтями, пробралась в первые ряды.

— Капитан! — позвала она. — Будьте так любезны, объясните, что здесь происходит.

Догадавшись по правильному произношению, что перед ним дама из высшего света, он задержал на ней свое внимание. Очаровательная внешность и изысканная одежда тоже сыграли свою роль.

— Неприятное дело! — ответил он. — Пожар застиг людей в здании.

— Кто-нибудь пострадал? — Сердце Елены затрепетало.

Офицер указал на Ника.

— Вот младший брат одного из них. Мужественный молодой человек! И старший брат тоже храбр. Он спас какую-то девочку и мальчика из огня. Очень смелый человек!

В толпе Елена заметила некоторых своих знакомых, но подобраться к ним не было никакой возможности. Зато она обнаружила поблизости лорда Лоуфорда.

— Лорд! — прокричала она непозволительно громко.

Тот медленно повернулся в ее сторону и приветствовал кивком головы. Голос Елены перекрыл гомон толпы.

— Что происходит?

— Думаю, что Кендал поймал наконец «лисицу», за которой так долго гонялся, — ответил Лоуфорд.

Всеобщим воплем было встречено появление на ступенях парадного крыльца Грея, Деборы и Квентина. Ник шагнул к ним и здоровой рукой обнял Грея.

Грей что-то властно сказал капитану полиции. Двое полицейских тут же стали пробивать им путь сквозь толпу. Больше из дома никто не вышел.

Предчувствие беды заставило Елену поспешить обратно к карете. Она толкалась, била кулаками там, где могла, бегом преодолевала свободные пятачки пространства. Одно желание владело ею — скорее попасть домой. Эрик согласился сопровождать ее на сегодняшний вечер к Кендалу. Она молилась так горячо, как не молилась никогда раньше в своей жизни. Она молила Бога, чтобы муж оказался дома и ждал ее там.

Войдя в дом, Елена тотчас же позвала его, но никто не откликнулся. Подхватив юбки повыше, чтоб не поскользнуться на ступеньках, она на одном дыхании пролетела все марши и ворвалась в его гардеробную.

Эрик взглянул на нее поверх развернутой газеты, чтением которой занимался. Мгновенно он оценил растрепанный вид своей супруги, паническое выражение ее глаз. Такой он еще Елену не видел никогда.

— Что случилось? — спросил он, не скрывая любопытства.

Она не выдержала, и слезы полились у нее из глаз.

— Кендал поймал убийцу. — Ее голос словно надломился. — О, Эрик! Я думала, что это ты. Я подозревала тебя!

— Что же это за личность, интересно знать? — спокойно улыбнулся Эрик.

— Не знаю. Он сгорел при пожаре.

Эрик встал с кресла, подошел к ней, положил ладони ей на плечи.

— А тебе какое было бы дело, если б этим убийцей оказался я?

— Как ты можешь спрашивать? Ты знаешь, что я люблю тебя…

— Всегда думал, что ты равнодушна ко мне. Елена покачала головой.

— Вероятно, так было вначале. Я думала, что ты женился из-за моих связей в обществе, но после…

Он покачал головой.

— Ты ошибалась. Я полюбил тебя с первого взгляда.

Он обнял ее за плечи исильно встряхнул, то ли сердясь, то ли стараясь убедить в своей правоте.

Они поцеловались, ипоцелуй их длился долго. Приглашение к Кендалам на маленький дружеский вечер было забыто. Они предпочли остаться дома вдвоем.

23

Интимный дружеский вечер у леди Кендал прошел на редкость неудачно. Некоторые из приглашенных предпочли не приехать совсем или задержались по дороге, наблюдая зарево, вспыхнувшее над Стрендом. Другие гости уговорили хозяйку и ее дочь покинуть уютный дом и отправиться с ними узнать, в чем дело. Ник был рад этому обстоятельству, потому что мать обязательно разволновалась бы, когда в доме появился врач обрабатывать его незначительную «царапину» на плече.

Все участники захватывающей авантюры собрались в библиотеке. Атмосфера была не праздничной, но и не печальной. Все-таки убийца Джила был разоблачен, Квентину больше не угрожала опасность, и, несмотря на то, что ему пришлось пережить, он держался бодро. К компании присоединился и Харт, немного обиженный, что его оставили в стороне от главных событий. Квентин рвался рассказать то, что он вспомнил о парижской трагедии, и Грей позволил ему это сделать. В конце его рассказа Грей добавил:

— Твой папа там, на небесах, может гордиться тобой. Ты проявил мужество и смело сражался с врагом.

— Он сильно меня ударил. Как вы думаете, синяк и царапина останутся до того дня, как я увижусь с Язоном? Я бы хотел, чтобы он их увидел.

— Думаю, да. А теперь тебе полагается двойная порция меда и лимона к чаю и спокойный сон.

После беседы с Квентином у взрослых полегчало на душе.

— Это так естественно, что мальчик горд победой и собственной смелостью. Надеюсь, что ужасные подробности потускнеют в его памяти, а ощущение победы останется, — сказал Грей.

— А я надеюсь, что все-таки объявится в Лондоне обещанный доктор Мессмер, — вставила Дебора. — Иначе я никогда не буду спокойна.

— Конечно, — согласился Грей. — Но я почему-то уверен в Квентине, в его душевной твердости.

Дебора обратилась к Нику.

— Как ты догадался, что я направляюсь в Стренд-хауз?

— Грей догадался. Ты застала меня врасплох, когда помчалась прочь, словно вспугнутая лань.

Она не решилась признаться ему, что подозревала в нем убийцу.

— Я поняла, что кто-то преследует нас, и ударилась в панику. А что случилось, когда ты бежал за мной?

— Случилось то, что я оказался предусмотрительнее, чем обычно бываю. Я знал, конечно, что Стэндиш вооружен, и постарался вызвать огонь на себя. Чего я добился, видишь сама — крови из меня вытекло, наверное, полное ведро. — Он показал на свою повязку. — Когда на сцене появился Грей, я был не в состоянии продолжать погоню, но указал по крайней мере направление, куда ты побежала. Я нанял кеб, домчался до Уайтхолла, где вызвал полицию. Вот и все мои подвиги.

— Ты знал, что Стэндиш следит за нами?

— Да.

— Значит, ты знал, что Филипп — убийца?

— Догадывался только Грей.

— Черт побери! — взорвался Харт. — И тебе не пришло в голову предупредить нас, Грей, что убийца бродит по нашему дому, ведет себя как член нашей семьи. Он мог зарезать нас в наших же постелях.

— На это он не пошел бы! Ему нужен был только Квентин, — возразил рассерженный Грей. — А как я мог предупредить вас? Вы все никудышные актеры. Пока я собирал доказательства, Стэндиш не должен был догадаться, что его подозревают.

— Ты мог бы предупредить хотя бы Дебору, — настаивал Харт. — Он мог убить ее.

— Зачем? Он был уверен, что она не узнала его, когда прибыла сюда. А потерей памяти она не страдала. Его целью было убить Квентина. Он рассчитывал, что Деб обязательно наведет его на след мальчика. Вот они с Ником и выманили его из дома.

— А где находился ты сам? — спросил Харт.

— Там же, в доме, где прятался Квентин. Я хотел поймать негодяя с поличным, когда он проникнет в комнату с горящей свечой на столе. Но паника Деборы спутала все планы. Я был вынужден присоединиться к погоне. К сожалению, не все прошло так гладко, как было задумано. — Грей откашлялся и отпил бренди. — То, как я блуждал по огромному незнакомому дворцу, окутанному дымом, трудно забыть. Я не знал, где Квентин, где Дебора. Одно меня успокоило—я наткнулся на труп хозяина дома в библиотеке и понял, что у Стэндиша нет больше в запасе пуль.

Наступило молчание. Его нарушила Дебора.

— Что тебя заставило подозревать именно Филиппа? Наш разговор в Чаннингсе, когда мы восстанавливали сцену преступления во всех деталях?

— Скорее размышления после нашей беседы. Ты заставила мой мозг работать, и я из осколков составил целую мозаику. Ты сказала мне, что убийца стрелял левой рукой, а в правой держал платок. А ведь Филипп не был левшой. Правда, он обжег накануне правую руку горячим воском и на ней была повязка.

— Он сам признался в этом, — подтвердила Дебора.

— И на основания этого ты заподозрил его? — допытывался Харт.

— Не совсем. Скорее это даже запутало дело, Дебора поведала мне некоторые детали. Вроде бы незначительные, но они навели меня на размышления.

— Какие же? — не унимался Харт.

— Слова, произнесенные Джилом. Они запомнились Деборе. «Из всех людей, на кого я мог подумать…» Значит, этот человек был вне подозрений. Чтобы предупредить твой очередной вопрос, Харт, я тебе отвечу сразу. Первым подозреваемым в моем списке был Эрик Перрин. О, я знаю, он не стал бы продавать государственных тайн за деньги, но я думал, что он хочет навредить мне. Я давно знал, что Эрик Перрин относится ко мне без симпатии, если не употреблять более сильных выражений. К тому же он как раз самый настоящий левша… Однако дважды перед смертью повторив мое имя, Джил как бы намекал, что это кто-то из моих близких людей. Если не подозревать вас — Ник и Харт, что было бы нелепо, я должен был остановиться на Стэндише. Кто, кроме него? Он англичанин. Он работал со мной в министерстве. Вся корреспонденция, самая секретная, проходила через его руки. Я доверял ему. Я только до сих пор не могу понять, как Джил смог раскрыть предательство Стэндиша?

— Я могу ответить, — сказала Дебора. — Он исповедался во всем там, на пожаре. Лорд Баррингтон случайно увидел его беседующим с Талейраном в Париже. А как раз в этот день Стэндиш объявил всем, что отправился в Руан.

— Он и должен был быть в Руане. Я послал его туда по важному и срочному делу. И весьма секретному. Вот на таких мелочах и сгорают предатели. Бедный Джил! Его открытие стоило ему жизни. Стэндиш запаниковал и поторопился убрать Баррингтона. Но я не отметил еще одну важную деталь, которую подсказала мне Дебора. Это поставило последнюю точку в обвинительном заключении против Стэндиша.

— Ты о чем?

— Дыхание убийцы. Оно произвело на тебя странное впечатление. Он дышал так же хрипло, как Квентин.

— У Стэндиша была тоже пневмония, как у Квентина, —догадалась Дебора.

— Вероятно. Когда мы учились в Оксфорде, он часто болел. У него были слабые легкие. Я сочувствовал ему. Но умер он не от пневмонии, а сгорел в адском пламени, — мрачно заключил Грей.

— Но почему вся трагедия случилась в Стренд-хаузе? Кто-нибудь объяснит мне это? — воскликнул Харт, уже изрядно накачавшись бренди.

— Говорить мне или ты сама скажешь, Деб? — спросил Грей.

Скрывать дальше правду не было смысла.

— Я жила в этом доме многие годы, — сказала Дебора. — Его хозяин — мой отец, эрл Бельведер. Ли — мой родной брат. Я не хотела бы больше говорить на эту тему. Грей все это знал и знал, что дом пустует. Где еще я могла спрятать Квентина, когда убийца гнался за нами?

Воцарилось молчание, как будто всех внезапно накрыло снежной лавиной. Первым заговорил Ник.

— Мы должны выразить тебе сочувствие по поводу трагической смерти отца…

— Мой отец оказался там случайно и убит был случайно, но я жалею о нем не больше, чем о любом случайно и безвременно скончавшемся человеке. Если б я знала, что он там, то не пришла бы в Стренд-хауз. Я не рассчитывала на его защиту и не получила ее. Любая смерть — это беда, горе, потеря, но смерть отца освободила мои плечи от тяжкой ноши. И не считайте меня, господа, черствой и жестокой. Я этого не заслужила.

Наступила неловкая пауза.

— Оставьте нас с Деборой наедине на несколько минут, — попросил Грей.

Ник и Харт, опустив глаза, вышли из комнаты. Беседа наедине с Греем была необходима прежде всего Деборе. Грей догадывался, что она готова задать ему вопросы, от которых зависит их будущее. А она опасалась, что если он будет, как прежде, бескомпромиссен, то она сможет потерять то зыбкое счастье, которое манило ее.

— Ты собираешься убедить меня, что, только используя мальчика как приманку, можно было разоблачить Филиппа?

Он и не пытался это скрывать. Судя по жесткому выражению лица, Грей намеревался раскрыть ей всю правду без утайки.

— Я не мог был уверен, что память когда-нибудь вернется к мальчику. Оставался только один путь…

— А слухи распускал ты?

Он кивнул и потянулся за графином с бренди.

Его самоуверенность приводила ее в бешенство.

— Ты так умело прятался. Вас с Квентином невозможно было найти.

— Разумеется. Если бы нас найти было легко, Стэндиш почувствовал бы ловушку. Я сделал так, что найти нас было трудно, но не невозможно…

— Через меня? Да? Ты использовал меня?

— — Деб…

Она резко оборвала его.

— Доктор Мессмер тоже твоя выдумка?

— Нет. Он существует реально и действительно известный гипнотизер. Живет он, по-моему, в Швейцарии. Но я и не собирался отдавать своего подопечного в руки знахарей и шарлатанов.

— Твой подопечный! — взвилась Дебора. — Я тоже его опекаю по закону. Ты обязан был советоваться со мной, прежде чем устраивать свои хитроумные ловушки. Мы с Квентином едва не погибли…

Чтобы не видеть ее слез, он занялся бренди.

— Я допустил ошибку, надеясь, что ты доверяешь Нику и будешь поступать точно, как скажет он… Если б ты вошла в дом, где мы устроили засаду, все пошло бы иначе.

Она вдруг встала, шагнула к столу, взяла у него из рук стакан и отхлебнула порядочный глоток.

— Ты опять ведешь себя как мой отец. Распоряжаешься мною без моего ведома.

Его глаза наливались гневом.

— А как ты мне прикажешь? Советоваться с тобой? У тебя эмоции преобладают над разумом. Ты убегаешь, вместо того чтобы встретить опасность лицом к лицу.

— Ты ставишь мне в упрек Дувр и Уэлс? Это в прошлом.

— Я не отрицаю — ты смелая женщина. Ты даже осмелилась выстрелить.

— Почему ты не крикнул мне, что он разряжен?

— Чтобы Стэндиш до поры до времени боролся и не покончил с собой. Я хотел взять его живьем и выставить на позор, на суд.

— И тем убить его отца. Ведь вся трагедия произошла по этой причине.

— Я все равно не имею права замалчивать эту историю. Мне искренне жаль отца Филиппа. Но я отказываюсь рисковать своей репутацией ради спасения репутации Стэндиша. Ты слишком многого требуешь от меня.

Дебора печально улыбнулась.

— Ты опять обвинишь меня в робости или даже в трусости, но я боюсь тебя, Грей. Для тебя все способы хороши, лишь бы достичь нужного результата.

— Это неправда!

— Как ты можешь отрицать это? С самого начала ты проявил жестокость ко мне — похитил, издевался, обманом добился, чтобы я вывела тебя на Квентина…

— Забудем об этом. Дебора покачала головой.

— Такое не забывается. Я не говорю, что ты жестокий, как мой отец, но ты безжалостный. Ты распоряжаешься людьми и ходом событий по своей воле. Ты способен обмануть человека. Ты лгал мне…

— Я делаю то, что приводит к разумным и положительным результатам. Разве ты огорчена тем, что Стэндиш больше не угрожает Квентину?

— Но как ты этого добился? Как все это было страшно!

— Мне не нравится наш разговор, Дебора.

Ты не веришь в меня и, видимо, никогда не поверишь. Все становится для нас предметом спора. И неужели ты находишь во мне сходство со своим отцом? Дебора, так ли это?

— Да! — вскричала она.

Они стояли друг против друга — он, словно пригвожденный ударом, окаменевший, и она, дрожащая, не ожидавшая сама, что у нес вырвется подобное утверждение.

Она справилась с дрожью в голосе и заговорила:

— Когда я ушла из отцовского дома, то поклялась, что никогда больше не отдам себя во власть мужчины.

Грей грустно произнес:

— Ты уже нарушила эту клятву со мной.

— Я думала, что ты другой. Я думала, что любовь ко мне изменит твой характер. Но ты остался таким же.

Он постарался казаться равнодушным, когда заговорил:

— Я вижу, что ты опять хочешь забиться в норку и сидеть там тихо. Не буду тратить слов, чтобы переубедить тебя. Я не управляю событиями, как ты выразилась, для своих личных целей. Кажется, мы оба ошиблись. Я надеялся, что ты нашла то, что искала, но теперь понял — искала ты не меня. Я никогда не буду счастлив с женщиной, которая всегда будет ставить под сомнение мою честность. Если ты не вверишь себя под мою опеку сейчас, то для нас это конец. Будь уверена, что это мое последнее слово, Деб!

Сердце ее готово было вырваться из груди.

Не в силах выдержать его холодный взгляд, она отвернулась к двери, которую как раз распахнул перед ней входящий Ник.

— Деб! — сказал он. — Лорд Ли желает побеседовать с тобой.

Ли, бледный, возбужденный, ждал ее в вестибюле.

— Деб, произошел ужасный случай с нашим отцом…

— Да, я знаю. Он умер.

Ли взял ее за руки и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Если ты собралась оплакивать его, я не составлю тебе компанию.

— Я плачу не о нем.

— Что с тобой? Откуда тогда эти слезы? Она и сама не могла объяснить себе, почему ее глаза полны слез.

24

Молодой эрл Бельведер выглядел очень красивым в глубоком трауре, но этим и исчерпывалась вся торжественность церемонии похорон. Она была весьма краткой. Когда гроб опустили в землю, сын постоял у могилы ровно столько, сколько требовал минимум приличий, и тут же удалился с кладбища.

Когда могильщики закончили свою работу, дом отца как бы перестал для него существовать. С большой неохотой поддался он настояниям Деборы посетить дворцовый сад и пройтись по аллеям в траурном платье. Это не было данью памяти его отцу. Он уверял себя, что поступает так только из уважения к скорби их сводной сестры Элизабет. Как только они с Деборой покинут это место, то траурная одежда будет спрятана в дальние сундуки.

И все-таки какие-то призраки из прошлого растревожили его душу, и даже слезы навернулись на глаза. Воспоминания детства, каким бы ужасным оно ни было, всегда вызывают трогательные чувства. Он решил переключить свой мозг на размышления о Мэг, и это было как глоток свежего воздуха. Даже сам лорд Кендал не посмеет теперь разлучить их. Внезапно заметив, что остался в одиночестве, Стивен бодрым шагом догнал процессию.

Вдова тяжело опиралась на руку пожилого родственника, назначенного, как узнала Дебора, опекуном Элизабет, сводная сестра шла молча рядом с Деборой, украдкой поглядывая по сторонам. Их взгляды вдруг встретились. Девушка была копией своего отца: худощавое вытянутое лицо, темные, глубоко запавшие глаза. В них таился какой-то скрытый вопрос. Внезапно Элизабет едва заметно улыбнулась, и Дебора заметила веснушки на ее лице.

Дебора кивнула и улыбнулась в ответ. Этого было совсем немного для сближения, для завязывания дружбы. Она совсем не знала Элизабет. Ее мачеха упорно держала их на расстоянии. Может быть, в будущем все изменится?

— Ты должна как-нибудь прийти ко мне на чай, — сказала Дебора.

— Я бы очень хотела, — вновь улыбка скрасила угрюмость лица девушки. — А Стивен тоже будет там?

— Конечно, ведь он твой брат. Он обязательно захочет повидаться с тобой.

— Элизабет! — Вдова уже спустилась к карете. Ее взгляд был как у хищной птицы — острый и одновременно застывший. — Поторопись, дитя мое, ты поедешь с нами.

— Да, мама, — Элизабет поспешила выполнить приказание матери.

Дебора позволила кучеру помочь ей усесться в карету брата. Ей хотелось сделать что-то приятное для Элизабет, но она не могла придумать, как и что можно сделать. У девушки имелся теперь опекун и добраться до Элизабет было нелегко.

Вскрытие завещания было назначено на следующий день, они вновь оказались в Бельведере. Как и накануне, на Дебору произвело странное и волнующее впечатление это громадное здание, словно перенесенное из античной эпохи на болота и луга Англии. Высаживаясь из кареты, она не могла отвести взгляд от величественного фасада. У нее даже перехватило дыхание.

— Оно даже чем-то пугает, — шепнула она, как будто боялась потревожить древних богов, обитающих здесь.

Брат окинул дворец равнодушным взглядом.

— Это всего лишь роскошная гробница дляничтожной тщеславной личности.

Этот дом теперь твой, Стивен. Ты собираешься жить здесь с Мэг.

Дебора уже не сомневалась, что ее брат и Мэг поженятся. Они оба молоды, настойчивы, полны энергии и влюблены друг в друга. Он усмехнулся.

— Если Мэг того пожелает. Она относится к этому великолепию без трепета и говорит, что когда мы заполним его детишками, то я не узнаю этот дом. Конечно, я произведу некоторые изменения. Для начала я собью с потолков все мозаики, где папаша изображен в виде богов и героев древности. И еще одно я собираюсь сделать сразу же. С твоего разрешения, я закажу портрет нашей матери. Я знаю художника, который делает великолепные портреты с миниатюр.

— Это замечательная идея.

— Сейчас нет препятствий, чтобы послать за твоим медальоном немедленно. С тебя снято обвинение. Ты свободная женщина.

— Я сегодня же напишу мисс Хейр.

В большом мраморном холле ее шаги отдавались гулким эхом. Греческие колонны грозно возвышались над ее маленькой фигуркой. На потолке были изображены сцены из римской истории. Деборе стало не по себе, когда она увидела лицо отца, его взгляд, устремленный на нее сверху. В этой части мозаики он был изображен в виде Юлия Цезаря. Пока брат не напомнил ей, Дебора не вспоминала, что почти в каждой комнате находилось изображение отца или в виде мифического героя, или в виде исторической личности. В детстве это доводило ее до нервных припадков. Казалось, что его взгляд неотрывно преследует ее.

— Адвокат собирается оглашать завещание, — сказал Ли. — Для нас там ничего нет, но я собираюсь присутствовать, чтобы испортить настроение старой ведьме и проследить, как бы она не обжулила Элизабет.

Дебора все разглядывала мозаичный лик отца.

— А ты разве не пойдешь?

— Куда? — Она с трудом вернулась из прошлого в настоящее.

— Стряпчий и все прочие ждут нас в библиотеке.

— Нет. Я поброжу по дому, если ты не возражаешь. Для этого я сюда и приехала.

Ли погладил ее по щеке.

— С тобой все в порядке? Ты так побледнела. Она постаралась успокоить брата.

— Я в порядке, Стивен. Я долго не задержусь. Потом я буду ждать тебя в карете.

Он кивнул и, проводив ее взглядом, скрылся в библиотеке.

Словно лунатик, Дебора брела по комнатам в окружении не предметов и вещей, а собственных снов. Она начала свое странствие по дому с парадных комнат нижнего этажа.

Совершенство, холодное бездушное совершенство — только это единственное определение можно было подобрать для описания Бельведера. Личность ее отца наложила свой отпечаток на все, что было в доме. Каждая вещь предназначалась для определенного места. Ни пылинки, ни одной царапинки на мебели, ни одной надколотой чашки, тарелки или вазы. Казалось, что этими комнатами никогда не пользовались. Она пыталась представить Квентина и Язона, пробегающими через эти залы, но воображение отказало ей. Зато Дебора отчетливо увидела себя и Стивена, как они маленькими детьми буквально страшились сойти с места, сделать хоть один шажок по мраморному полу или бесценному ковру. Она вспомнила, как сидела неподвижно в каком-нибудь углу целыми часами. Им позволено было разговаривать только в детской, в комнате для занятий, на чердаке и в подвалах, куда отец не заглядывал.

Пока она переходила из комнаты в комнату, из зала в зал, в ее душе росла паника. Как будто она снова маленькая девочка. Не было ни Грея, ни Квентина, ни Чаннингса, ни Соммерфильда. Грейсоны — это только фрагмент ее сна. Она никогда не была влюблена, не занималась любовью, и ее никто не любил. И сейчас даже воспоминание об этом сне медленно поблекнет и исчезнет.

— Нет! Нет! — вскрикнула она и, подобрав юбки, побежала по лестнице, ведущей в детскую. Дебора ворвалась туда, словно за ней гнались тысячи фурий, и остановилась в оцепенении. Комната была набита мебелью, разным хламом и обгоревшими обломками, свезенными сюда из Стренд-хауза. Она сама не знала, что надеялась найти в этой комнате, но так или иначе ее бывшей детской не существовало.

Дебора понимала, что все это игра воображения, но не могла справиться со своими чувствами. Ей опять захотелось, подобрав юбки, бежать не оглядываясь. Бежать… бежать… бежать…

«Ты убегаешь, вместо того чтобы встретить врага лицом к лицу!» Слова Грея словно вспыхнули в ее мозгу, и паника слегка улеглась. Она в силах сразиться со злым демоном этого дома. Грей научил ее кое-чему. Благодаря ему она обрела смелость.

В ее воображении предстал совсем другой дом — Соммерфильд. В его атмосфере тоже ощущался характер владельца. Это был старый дом, прошедший через природные и военные грозы, но сохранивший в себе тепло и гостеприимство. Без труда она представила себе ватагу шумных ребятишек, марширующих по холлу и оставляющих пятна на паркете и следы липких от сладостей детских пальчиков на полированных дубовых панелях. Она вспомнила скульптуру лошади в холле и улыбнулась. Именно этот бронзовый боевой конь олицетворял Грея, его натуру, его темперамент.

Улыбка освещала ее лицо, когда она вспоминала Соммерфильд.

Если б не Грей, судьба Квентина была бы совсем другой. «И моя судьба тоже!» — подсказал ей внутренний голос. Теперь она снова обрела свое настоящее имя и свободу. Она известна в обществе как леди Дебора Монтегю. И все же она не совсем свободна. Она не свободна от своего прошлого, своего страха.

«Я надеялся, что ты нашла во мне, что искала. Теперь я вижу, что ошибся!» — сказал тогда Грей. Но он не понял ее. Не его она боялась и отвергала, а призрак Бельведера. Те черты властности и жестокости, которые сближали его с ее отцом. Женщина не может сражаться и победить мужчину. Мать Деборы попыталась и погибла. Но разве всегда женщина обречена на подобную участь?

«Когда-нибудь ты слышала от моей матери и сестер, чтобы они жаловались на женскую долю? Тебе это о чем-то говорит, Дебора?» — так сказал ей однажды Грей.

Долго, очень долго стояла она возле своей старой детской, и словно тучи, гонимые ветром, мелькали перед ее мысленным взором. То тьма отчаяния, то свет надежды. Она уже не была запуганной девочкой, которую легко ввести в заблуждение. Она стала сильнее, но достаточно ли сильной?

Грей никогда не примет ее обратно. С Греем покончено. Три последних дня он не появлялся в Кендал-хаузе, проводя все ночи в министерстве за работой. Она же, Квентин и вся семья переехали в Соммерфильд. Ей было неловко навязывать им свое общество. У нее был брат, и все ждали, что она будет жить под его покровительством. Она сама должна теперь утвердить свое положение в обществе. Эта мысль оживила ее. С искрой радости в глазах она начала спускаться по бесконечным лестницам.

Стивен вышел из библиотеки навстречу ей.

— Ну и какое впечатление произвел на тебя дом?

—Он оказался гораздо меньше, чем мне казалось в детстве, — ответила она с умиротворенной улыбкой.

— А привидения?

— Я их не повстречала.

Дебора заметила, что он чем-то огорчен.

— Что-то не так, Стивен?

— Мне просто хочется смыть с себя всю эту грязь.

— Ты чем-то расстроен?

— Наша сестрица Лиз… Она просто маленькая мышь, пугающаяся собственной тени. Боюсь, что ее жизнь с матерью и опекуном не будет отличаться от нашей.

— А что возможно сделать?

— С твоего разрешения, я выкуплю девочку у них. Это будет стоить недешево.

Дебора поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

— Я надеялся, что ты со мной согласишься. Подожди здесь. Переговоры, я думаю, будут тебе неприятны.

— Нет. Я пройду с тобой.

Рука об руку брат и сестра вошли в библиотеку.


Грей проводил все дни в министерстве, а ночи в клубе. Насколько было возможно, он отгонял от себя прочь все мысли о Деборе. Он раскаивался, что доверился порыву страсти и впутался в сложную историю. Она возненавидела мужчин. Ее папаша приложил к этому руку, но хоть он и сгорел в адском пламени, Грей с удовольствием всадил бы в него пулю на дуэли. Но мертвые мертвы и похоронены, и пора заняться своей жизнью.

Когда все семейство и Дебора в том числе уехали в Соммерфильд, он решил посетить театр. По традиции актеры и привилегированные зрители распивали шампанское после спектакля. Это был ритуал, во время которого джентльмены выбирали себе содержанок среди актрис. Каждая старалась обнажить свое тело и показать его достоинства, меняя наряды, — один откровеннее другого. Грей неожиданно вспомнил, как Дебора берегла свое единственное приличное платье.

Его нарочито равнодушный вид привлек внимание молоденькой восходящей звезды. Она знала о домике в Ханс-тауне и о том, что он пустует уже четыре месяца, и не прочь была занять его. Ее не только привлекал сам лорд Кендал, не и возможность возбудить ревность своих остальных поклонников.

На нее он произвел впечатление спящего льва, но она рассчитывала разбудить его. Пятиминутный разговор с этой красоткой — мисс Кларк, несмотря на все откровенно демонстрируемые ею достоинства фигуры, вверг Грея в тоску. Девочка была хороша, но не настолько, чтобы тратиться на нее. Конечно, она могла своими формами соблазнить кого угодно, но в нем мисс Кларк не вызвала никаких сильных чувств. Мысль о том, что он предает Дебору, не оставляла его.

Грей вежливо избавился от настойчивой мисс Кларк, усевшейся ему на колени, и покинул театр. Пустой дом, откуда уехала вся семья, не привлекал его. Он отправился в клуб, где мог напиться в одиночестве.

Но лорд Лоуфорд заметил его издали и помахал рукой. Отказаться от общения с ним Грей не имел права.

Хотя Лоуфорд пил только портвейн, а Грей в данный момент предпочел бы более крепкие напитки, они сделали один общий заказ. Грей должен был выслушивать черный юмор Лоуфорда.

—Мой напиток вам не повредит? — с иронической участливостью осведомился Лоуфорд.

Грей сдержал отвращение и проглотил портвейн.

— Стэндиш оказался той самой «лисицей», за которой ты охотился?

Грей промолчал.

— В министерстве говорят, что он героически погиб, спасая во время пожара леди Дебору. Кто поверит в эту сказку? Лично я нет.

Грей наклонился к нему.

— Только между нами… Лоуфорд даже немного обиделся.

— У нас с тобой всегда все так и было…

— Я не хотел вас обидеть. Да. Стэндиш был информатором Талейрана.

— Так пусть все об этом узнают! Разве вы не хотите опубликовать все подробности и тем самым обелить и себя, и министерство иностранных дел?

— Я виделся с его отцом, — сказал Грей. — Он в таком горе…

— А, тот самый викарий!

— Он произвел на меня большое впечатление. По-настоящему святых людей мало на свете.

Лоуфорд усмехнулся.

— Ты мне всегда нравился, Грей. А теперь нравишься еще больше.

Еще минута, и Грей готов был выложить Лоуфорду все свои проблемы. Но он предпочел смешать портвейн с шампанским, и это оказалось дьявольской смесью, которая завязала ему язык.

В зале послышались громкие крики, и молодой Дервент с восторгом заявил, что он выиграл пари.

— На что они ставили? — спросил Грей.

— На новый роман Эрика Перрина, — отозвался лорд Лоуфорд.

— И какая же леди удостоилась его внимания? — мрачно осведомился Грей.

Лоуфорд расплылся в улыбке.

— Итог самый неожиданный! Победил тот, кто ставил на его жену Елену. По твоему виду я догадываюсь, что ты и не знал, что Перрин всю жизнь безнадежно страдал по своей супруге.

— Перрин? Если это так, то он ловко это скрывал. Он нарочно выставлял на парад своих любовниц перед женой. Я даже сочувствовал ей.

— А я сочувствовал Перрину. Леди Елена старалась вести себя соответственно. Что оставалось бедному малому? Только соревноваться в этой гонке с собственной супругой. Лоуфорд хихикнул.

— Тебе, Грей, это не грозит. Ты человек свободный. Но и на тебя тоже заключают пари — кто и на сколько времени займет уютный дом в Ханс-тауне.

— Я не Перрин! — сказал Грей. — Но и не монах, и не способен на долгое воздержание.

— Не сомневаюсь, конечно, — согласился Лоуфорд со смехом.

Часом позже Грей бродил по Кендал-хаузу из комнаты в комнату со стаканом бренди в руке. До этого он сделал открытие, что портвейн в сочетании с шампанским недостаточное средство, чтобы развеять тоску. В доме не осталось никаких следов пребывания Деборы. Ник помог ей перевезти все ее вещи. До тех пор, пока юный наследник Бельведера и младшая сестричка Кендала не подыщут в Лондоне подходящий дом, Дебора и ее сводная сестра Лиз будут гостить в Соммерфильде. Если он появится там, то вспугнет их, словно птичек из гнезда. Хотя зачем ей бежать от него? Они и так решили расстаться навсегда.

Навсегда? Грей вошел в спальню Деборы, которая еще хранила запах ее духов. Грей глотнул из стакана и почувствовал жалость к самому себе. Он ощутил такую усталость, что лег на ее кровать и задремал, но его вскоре разбудил осторожный стук в дверь.

Это был его новый секретарь — мистер Ридли, рекомендованный ему лордом Лоуфордом. Ему было за тридцать, и он был обременен заботами о многочисленной семье.

— Разве вы ночуете здесь? — подозрительно спросил Грей.

— Пока да. Я никак не могу найти в Лондоне подходящую квартиру. Мэри, дети и я — мы очень переживаем, что нам приходится жить отдельно.

— У меня есть дом, который вам подойдет, — вдруг осенила Грея мысль. — В Ханс-тауне. В двух милях от центра Лондона. Он пустует уже четыре месяца. Я возьму с вас символическую плату.

— Сэр, я буду вам так благодарен! — Секретарь склонился в поклоне. — Но я позволил себе вас потревожить по другому поводу. Разбирая деловые бумаги, я наткнулся на этот документ и хотел спросить, в какой отдел бюро его поместить, чтобы он не затерялся и не забылся? Может быть, это что-то важное?

Грей взял протянутую ему бумагу. Это было завещание Деборы, заверенное двумя слугами в качестве свидетелей. Он перечитал его несколько раз, и когда проник в смысл, заложенный между строк, то, что камнем давило на его душу, вдруг словно растаяло. Он почувствовал невиданное облегчение.

— Это действительно важный документ? — спросил секретарь.

— Да, — ответил Грей. — Но наших с вами дел он не касается. Это относится к моей личной корреспонденции.

— Я понимаю, сэр.

—Ридли! Мое предложение вполне реально. В ближайшее время вы можете отпраздновать новоселье.

Новость о том, что интимный домик Грея в Ханс-тауне снова будет кем-то заселен, всколыхнула лондонскую публику и распространилась со скоростью лесного пожара. В клубах букмекеры заносили имена женщин и ставки, которые делали на них джентльмены. Это был век пари. Англичане ставили деньги на все, начиная от цвета чулок танцовщицы из оперы до исхода военных кампаний Наполеона. Лоуфорд был последним, кто поставил десять фунтов прежде, чем букмекер захлопнул переплет своего солидного списка.

Весть о заселении приюта любви в Ханс-тауне дошла и до Соммерфильда. К счастью, Дебора узнала ее от своего брата Ли. Она смогла подготовиться и выдержать, сидя за столом, вопрошающий взгляд графини-матери.

25

На пути в Соммерфильд карета Грея была остановлена разбойниками. Он пустил в ход один из своих пистолетов, но тот дал осечку. Кто-то предварительно убрал пороховой заряд. Он попытался вступить в рукопашную схватку, но его кучер трусливо сбежал, а трое мужчин в масках легко одолели лорда. Униженный, он лежал связанным поперек лошади. Похитители не произнесли ни слова. Домик, к которому его подвезли, показался ему знакомым, но в этой местности все бедные коттеджи были похожи один на другой.

— Я требую, чтобы мне…

Но ему заткнули рот кляпом. Грей особенно не боялся за себя. В крайнем случае он отделается незначительным выкупом. Его похитители бросили связанного лорда на пол и вышли.

Потом вошла Дебора. Он узнал ее еще раньше, чем она сняла маску. Она стояла перед ним в мужской одежде, напряженно выпрямившись, тонкая как стрела английского лучника времен средневековых войн.

— Я похитила тебя! — заявила она.

— Не смеши меня! — сказал Грей, освободившись от кляпа. — Это не в твоем характере. Ты бы не осмелилась.

— Как видишь, я кое-чему научилась. Теперь ты в моей власти, лорд Кендал.

Он рассмеялся.

— Значит, это ты написала письмо от имени моей матери, что потолок в Соммерфильде обваливается?

— Я. Потолок цел. Просто я научилась твоим приемам дурачить людей.

— Мать знает о твоих планах?

— Нет.

— А ведь ты затеяла опасную игру. Я бы так просто не сдался.

— Я была рядом, чтобы пресечь настоящую драку, если она возникнет.

— Я понял, кто твои сообщники — Ник, Харт и, вероятно, братец Ли. А ты сообразила, почему я так уж сильно не сопротивлялся? Я бы мог уложить их всех на землю.

— Я поняла только одно… Твой любовный приют будет снова занят, а это значит, что ты снова завел себе содержанку. Тогда я решила действовать…

— Боже, как быстро распространяются слухи. Их не опередит никакая почта. А знаешь, зачем я помчался ночью в Соммерфильд?

— Потому что там провалился потолок…

— Потому что решил похитить тебя, только на этот раз один, без сообщников. Я прочитал твое завещание, Дебора, и понял, что ты веришь мне, хоть я и мужчина, хоть и властолюбив и, по твоему мнению, беспринципен. Развяжи меня, Дебора, или мне придется самому рвать путы, чтобы обнять тебя?

Она не одержала победы, но не потерпела и поражения.

Сняв с него веревки, она отдалась в его объятия, и хоть это был голый пол, а не роскошная спальня, они не могли ждать, когда кто-то где-то им застелит постель.


Они увиделись снова, когда шли к алтарю. Грей шепнул ей:

— Мне не нравятся законы нашей страны, когда женщина после замужества переходит целиком во власть мужчины. Я клянусь, что мы разделим власть пополам.

Еще до того как священник произнес обязательные слова в скромной часовне Соммерфильда и они обменялись кольцами, Дебора почувствовала, что ее накрыло доброе и сильное крыло, под которым можно спрятать голову от самой жестокой бури.

Сводная сестра Элизабет с гордостью сопровождала ее в качестве подружки невесты. На груди Деборы среди прочих украшений висел медальон с миниатюрой ее матери. Большой портрет братец Ли поместил в Бельведере. Дебору на этой тихой свадьбе окружали люди, которых она успела полюбить и которым могла довериться.

Она осталась в холле и погладила бронзового коня старого Уорвика, когда все гости уже разошлись по спальням. Грей неожиданно появился рядом с ней.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

— Не уверена, — возразила она.

— Ты думаешь, что наш дом старомоден и памятник старому предателю Уорвику здесь неуместен. Он принес нашему роду много вреда.

— Ты ничего не понимаешь. Я полюбила его так же, как и тебя. Воспоминания о нем придавали мне мужества. Поцелуй меня, Грей!

Он легко коснулся губами ее волос.

— Нет, не там.

Грей поцеловал ее в ухо. Она встрепенулась, но все равно была недовольна. Тогда он прижался к ее губам. Когда они прервали поцелуй на мгновение, Дебора поднялась на цыпочки и шепнула ему в ухо: — А теперь попробуй поймай меня! — И побежала вверх по лестнице.

Грей в несколько прыжков догнал ее на верхней площадке.

Она обняла его шею руками.

— Тише, ты топаешь словно бронзовый конь Уорвика. Неси меня в кровать и учи всему, что ты сам знаешь! Ведь ты такой опытный мужчина… Я буду прилежной ученицей!

Примечания

1

Родовая знать в Англии раннего средневековья. С XI века титул эрл соответствует титулу графа


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18