- При чем тут женщины? - все еще не понимал Жилло.
      - При том, что по законам равноправного народа и есть нужно вместе и поровну, и пить - тоже.
      - А разве обязательно им докладывать? - и Жилло покосился на женщин.
      - Узнают!.. - хором вздохнули мужички.
      Посовещались еще немного. И дождались - женщины обратили внимание на бездельников. Две самых бойких подошли - призвать их к порядку.
      И сбылось предчувствие! Посмотрела одна из них на Жилло, посмотрел он на нее... Четырнадцать лет не виделись, а узнали друг друга.
      Как-то так само получилось, что ушли в сарай мужички, ушла и вторая женщина, а Жилло и былая его подруга все стояли, не решаясь взяться за руки.
      - Ну, здравствуй, - сказал наконец Жилло.
      - Здравствуй, что ли, - отвечала она. - Как это ты к нам забрел?
      - Да вот на шхуне плыл, на "Золотой Маргарите", - честно сказал Жилло. - Им в Кульдиг идти было не с руки, они меня здесь на шлюпке к берегу доставили. Объяснили - добираться недолго.
      - Гляжу, ты почтенным человеком стал. В городе живешь?
      - В городе.
      - А мы с мужем - в поселке. Смотри ты, какой плащ...
      И помолчали оба, не находя, что бы еще сказать.
      - Я тогда не догнал тебя, - решился наконец Жилло. - Говорили, что все вы в плен попали, что вас увели...
      - Так и было. Но что ни делается, все к лучшему. Мы шесть лет городские поля пахали и городской скот пасли, и за это нам землю дали. Место - замечательное, правда, земля скверная. Но ничего, был бы скот, а уж мы землю в человеческий вид приведем.
      - Красивый у вас поселок, - кивнув, сказал Жилло.
      - Дурацкий! - вдруг рассердилась она. - Строили, мучились, как построили - оказалось, все не так! Ты погляди, Жилло, это же уродство двадцать хибарок, каждая - как собачья конура! Нам на днях из Кульдига картину прислали, как наш поселок должен на самом деле выглядеть. Вообрази - один большой красивый дом, где все женщины живут, другой - где все мужчины, третий - где все дети, и четвертый - где все старики! Никаких тебе конурок, окна высокие, комнаты просторные. Живу я, скажем, с Анной или с Люцией в одной комнате, и никто под ухом не хнычет, никто трубкой не дымит, чистенько у нас, красиво. И не нужно с утра до вечера по хозяйству суетиться. Пошел на поле, поработал, сколько нужно, пришел - ступай в общую столовую, там тебе уже миску на стол поставили.
      - А кто стряпать-то будет? - в который раз изумился Жилло.
      - Стряпать? Откуда я знаю? Из Кульдига еще не прислали распоряжения, кому у нас стряпать. Вот пока общий хлев построим, каждый будет у себя дома питаться. А потом - не знаю. Должны же они прислать распоряжение! А то - никакого равноправия. Женщина - кисни над плитой и над пеленками, а эти поганцы - трубочку в зубы и довольны! Нет уж, с нас хватит!
      - Угомонись, Эрна. Так же всегда было, - напомнил Жилло. - Женщина стряпала, мужчина пахал...
      - Ну и неправильно все это было! - заявила она. - Погляди на меня, я что, пахать не смогу? А вот он пусть котел картошки начистит! Правильно придумала Равноправная Дума, теперь нам, женщинам, жить будет легче, кончилась наша каторга.
      - Видно, не нужен тебе больше твой муж, - усмехнулся Жилло.
      - А что в нем хорошего? Такой же бездельник, как и другие. Сын - и тот не от него...
      - Сын? - Жилло уже потерял способность изумляться. Конечно, было невероятно, что Эрна родила тогда ребенка, но он вдруг понял - это случилось, уж очень она хотела.
      - Твой сын, Жилло. Только не стоило мне тогда рожать. Неудачный у нас с тобой парень получился.
      - Это как - неудачный? Больной, что ли?
      - Ну, как пожрать - он не хворый. Но сидит часами, смотрит непонятно куда. Ты его утром спросишь - Виго, тебе каши в миску добавить? А он к обеду отвечает - спасибо, матушка, я сыт...
      - Виго, значит. Где он? - стараясь соблюсти спокойствие, спросил Жилло.
      - Возле общественного хлева околачивается.
      - Я хочу его видеть, - хмуро сказал Жилло. Новость его как обухом по лбу шарахнула. Единственный сын! И неудачный...
      Парень действительно был так себе... Жилло - тонок, жилист, смугл, а этот - крупный, рыхловатый, весь какой-то белесый, как разваренная картофелина. Сидел на бревне, травинкой букашку по коре гонял. Пять минут гонял, десять. Смотрел Жилло, смотрел, и стало ему кисло. Не просыпалось в душе ничего такого... отцовского...
      - Да, напрасно мы тогда... - пробормотал он.
      - Мне это здорово помогло, - ответила она. - Я ведь, дура, до сих пор подарочек твой храню. Хотя по нему помойное ведро плачет...
      - Ну так отдай... - все еще мучаясь и переживая, попросил Жилло.
      - Пошли.
      Привела Эрна Жилло в свой домик. Рассказала по дороге, что муж оправился, что насчет ребенка подозрений не было, а других детей она не родила - сперва трудно жить было, потом поняла, какой у нее Виго неудачный, и не захотела. И вынула она из шкатулки с дешевыми бусами бумажку, и развернула бумажку, и достала тусклого золота колечко.
      - Спасибо, что сберегла, - горько улыбнулся Жилло.
      А больше ему и сказать этой женщине было нечего. Сын Виго жил себе и жил, имея законного отца и мать, менять тут что-то - нелепо. Лучшее, что Жилло мог сделать - это оставить Эрну с ее семейством в покое. Да, правду сказать, именно это ему и хотелось сделать - поскорее оставить их всех в покое.
      Объяснил Жилло Эрне, что нужно ему поскорее попасть в Кульдиг, и пожаловался на мужичков, не решившихся его туда отвезти.
      - Ну и дурачье, - сказала Эрна. - У нас же есть список доходов и расходов для детского дома, а в нем - строчка "случайные пожертвования". Вот туда мы твою плату за повозку и впишем. А пропить - пусть они свои последние штаны пропивают!
      Согласился Жилло на такую махинацию - и пожалел. Потому что когда к домику Эрны подкатила телега и Эрна спрыгнула на землю, оказалось, что вожжи держит Виго.
      - Женщины решили, что он уже достаточно взрослый, - смущенно сказала Эрна. - Вполне может довезти тебя до Кульдига и вернуться обратно. Не такая уж великая наука... Я не хотела... Все так решили...
      Пожал незаметно Жилло Эрне руку, кинул котомку в телегу и сам рядом с сыном уселся. Поехали.
      Сперва молчали. Жилло колечко на пальце крутил. Удивительно, что нашлось это заветное колечко. Ведь могла выбросить в помойное ведро...
      - Это золотое? - неожиданно спросил мальчик.
      - Нет, Виго.
      - А какое?
      - Ты не поверишь... - и Жилло задумался, вспоминая. - Если хочешь, расскажу, как оно ко мне попало.
      - Давай, - вялым голосом позволил Виго.
      - Я когда-то травознаем был. Жил с дедом в горах. И целыми днями по склонам лазил, целебные травы и корни искал. Однажды вскарабкался на вершину, там сосенка крошечная выросла, а в хвое запутался длинный золотой волос.
      - Из настоящего золота? - не поверил Виго.
      - Да нет, он просто выглядел, как золотой. Я его распутал, растянул еле рук хватило. Женский волос чуть ли не в пять футов длиной - вот что это было такое! Видел ты где-нибудь такие волосы?
      Виго недоверчиво на него покосился.
      - Накрутил я его на палец, получилось колечко. И так этот волос улегся, что оба кончика потерялись и стало кольцо, будто металлическое. Носил его, носил - как будто с хозяйкой обручился...
      Сказал это Жилло - и чуть собственным языком не подавился. Так ведь и получилось! Надел он волосяное колечко семнадцатилетним - и женился после этого? Да никого подходящего не нашел! Недавно, можно сказать, окончательно решился - и опять недоразумение. Получается, ждал ту, у кого этот длинный волос улетел. Ничего себе обручился! И, главное, на старости лет вернулось к нему заветное колечко. К чему бы?
      - А я думал, золотое... - буркнул Виго.
      Дальше ехали молча, пока не добрались до поворота. Из леса выбегала широкая тропа и втекала в большую дорогу. Виго остановил лошадь.
      - Я сойду, ладно? - сказал он. И, неуклюже спрыгнув с телеги, пошел по тропе. Жилло крутил, крутил колечко и вдруг сообразил - парень-то задерживается! Не случилось ли чего?
      Новоявленное отцовское чувство вытряхнуло его из телеги и погнало по тропе. Виго как сквозь землю провалился. Бросив лошадь с телегой на произвол ее лошадиной судьбы, Жилло быстрым шагом шел и шел, пока не увидел сына. Тот был в странной компании - с ним беседовала сгорбленная старуха, запустив при этом руку в пышный загривок ручного волка. Жилло так и встал посреди тропы.
      Виго обернулся и посмотрел очень даже недовольно. Старуха что-то сказала ему и пошла прочь, опираясь на своего волка. А мальчик медленно побрел к отцу, шлепая деревянными башмаками.
      - Это Мартина, - объяснил он. - У нее колени воспалились и поясница болит. Ей уже недолго жить осталось.
      - Ты ей лекарство привез? - спросил Жилло, припоминая, давала ли Эрна сыну такое поручение.
      - Нет, хлеба полкаравая и сало.
      - Где же ты хлеб держал? - удивился Жилло, потому что никакого узелка мальчик с собой не имел.
      - Под рубашкой, на пузе, - признался скучным голосом Виго.
      - Мать, что ли, отвезти велела?
      - Нет, мать не знает. Я сам.
      - Сам? - не поверил ушам Жилло.
      - Она же старая и ей недолго жить осталось, - повторил сын, глядя на него даже с некоторым удивлением - как это взрослый не понимает простых вещей?
      Они вышли из леса, сели в телегу и до самого Кульдига не получалось у них разговора. А до чего кисло было у Жилло на душе - этого и вообразить себе невозможно. Одно утешало при расставании - он знал, где живет мальчик, и мог, если судьба позволит еще не раз туда вернуться.
      - Вот плата за провоз, отдашь матери, - сказал он, вылезая из телеги у городских ворот. - Давай езжай скорее, а то уже поздно. Пока вернешься ночь настанет.
      - Я ночи не боюсь. Ночью всякие хорошие вещи придумывать можно, сказал Виго. - Ты попробуй. Я когда не сплю, всегда придумываю. Ну, будь здоров, дяденька.
      И уехал. Смотрел ему Жилло вслед, смотрел - пока не скрылась телега за поворотом. Вздохнул - поговорили папаша с сыночком... Стало быть, ночлег искать надо. Не к лекарю же проситься... Кстати, еще неизвестно, каким боком вышла ему дурацкая экспедиция графа в замковые мастерские.
      Ночлег Жилло нашел сразу. То есть как - сразу? Сперва шел он из улицы в улицу, обнаруживая лишь запертые двери питейных заведений. Очевидно, Равноправная Дума всерьез принялась за кульдигских пьяниц. А потом увидел дверь, ведущую в погребок. Дверь эта была распахнута, внизу было светло, а уж какой галдеж оттуда шел - так прямо сердце радовалось! Хозяйка давала разгон служанке за разбитую посуду, одновременно костеря еще кого-то за сырые дрова и иные неприятные вещи. Жилло спустился в погребок - и только вовремя брошенная на стол монета угомонила пышную красавицу-хозяйку.
      Она прогнала своих помощников на кухню и сама подала Жилло ужин. Более того - присела рядом, пока он с едой управлялся. Похвалил Жилло стряпню - оказалось, хозяйкина заслуга. Похвалил он чистоту - и приглашения на ночлег удостоился.
      Тогда он и кабачок похвалил. Особенно ему вдруг полюбились невысокие сводчатые потолки. Прямо графским замком повеяло.
      Спросил Жилло у симпатичной хозяйки, что это еще за чудо. И услышал, что раньше тут действительно замок стоял, но на неудачном месте - весь первый этаж в землю ушел, второй про войне пострадал, его перестроили, а третий уж вовсе заново делали. Чей замок, какого времени - поди теперь докопайся! Одни своды остались. Может, двести лет назад под этими сводами столы накрывали, жареных кабанов на огромных блюдах выносили... или с охоты всадники сюда прямо на конях врывались, впереди - сам король...
      Охнул Жилло - вот так думаешь, думаешь ночью, таращась в крестовый свод над головой, и до короля додумаешься! А его и вспоминать запрещено. Был и исчез. Потому что никому в государстве не нужен. И память о нем вытравили... вытоптали... Тьфу! Что там капитан про цветок на бархате говорил? Не вытравили, не вытоптали?..
      Ох, некстати посоветовал Виго родному папочке думать ночью и всякие вещи придумывать. Лежал этот самый папочка и чувствовал, что разрозненные нити, которых он за минувшую ночь нахватался, увязываются в один тугой узелок. Перстенек, что ювелир у лекаря утащить пытался. Подарочек от прекрасной соколицы. Странные речи пьяного капитана. Только возвращенному колечку в этом узелке места пока не находилось, но чувствовал Жилло - и оно какую-то роль сыграть обязано. С тем и заснул.
      А во сне девицу увидел - с длинными огненными кудрями. Пролетела и прядь прямо в лицо ему швырнула! Горячую золотую прядь...
      Открыл Жилло глаза - а это солнечный луч в погребок пробрался. И хозяйка приоткрыв дверь, крикнула, что пора вставать, умываться и завтракать.
      Несмотря на ранний час, была она при полном параде - чепчик кружевной кокетливый, косынка розовая на груди искусственным цветком сколота, фартук с вышивкой и мережкой, юбка атласная полосатая, розовая с палевым, и башмачки с большими пряжками. Волосы под чепчик упрятала - и выглядела строгой-престрогой, хотя уже ни с кем не воевала и метлой не замахивалась.
      - Встаю, Дениза! - отозвался Жилло, злоумышляя - а если не встать, придет она сдергивать одеяло или не придет? Хозяйка с виду была его ровесницей, и хотя полновата, зато щечки - персики, ручки - поразительной белизны, ко всему вдобавок черные лукавые глаза. Да еще эти пряжки, мелькающие из-под юбки, и кусочек белоснежного чулка... Утром, наконец-то отдохнув после всех приключений, приятно, господа любезные, помечтать о беленьких чулочках...
      Видно, у хозяйки не было недостатка в кавалерах. Потому и не стала она с Жилло одеяло сдергивать, а подкралась и ледяной водой из кружки в лицо брызнула. Расхохотались оба - делать нечего, надо вставать.
      Поев, расспросил Жилло Денизу, как найти старого ювелира. Она дала четыре адреса. Нахлобучил Жилло парик, напудрился и подрумянился по городской моде пуховкой и кроличьей лапкой Денизы, посмотрел на себя в хозяйкино зеркало - еле на ногах устоял. Увидел бы его таким старый граф голову бы снес напрочь! Он такого баловства не уважал.
      Разумеется, только четвертый адрес оказался верным.
      Ювелир жил небогато. Старуха служанка наотрез отказалась впускать гостя и даже докладывать о нем. Господин равноправный думский ювелир делом занят - вот как она диковинно выразилась. Да старухе и простительно - что она, трухлявая, в равноправии понимать может?!
      Обошел Жилло ювелирский домик. Вероятно, хозяин и впрямь что-то этакое по срочному заказу мастерил, как кричала из-за двери старуха. Но и у Жилло дело такое, что отлагательств не терпит. Кроме того, что надо про перстень с золотым цветком разведать, неплохо и судьбу лекаря с графом узнать. Лекарь-то жив наверняка, что ему сделается, а господин граф?
      Человеку, который привык по горам лазить и ночью через Вентас-Румбу козлом скакал, окошко на втором этаже - все равно что широко распахнутая дверь. Добрался Жилло до этого выходящего во двор окна очень даже просто и очень даже вовремя - ювелир как раз стоял носом в угол, извините, над ночным горшком... А на столе у него лежало то, что он по срочному заказу Равноправной Думы мастерил, - и оказалось это художество обыкновенным доносом.
      Лепясь к круто уложенной черепице, стянул Жилло исписанный мелким, воистину ювелирским почерком лист, прочитал первые строчки - и прямо зашелся от ярости! А тем временем ювелир привел себя в порядок, горшок под кровать задвинул и сунулся к столу - а там пусто! Выглянул ювелир в окошко - может, бумагу ветром вынесло? А сбоку рука вылезла, на тощенькое горлышко легла и аккуратно его сжала. С хрипом уцепился ювелир за стол и назад отшатнулся. Жилло же, держась за ювелирово горло, с крыши в комнату перепрыгнул.
      - Ну, здравствуй, скотина! - говорит. - Что это ты такое сочинил? Тебя в приличном доме принимали, а ты про хозяина всякую мерзость пишешь?
      - Что велели, то и пишу! - отвечает с грехом пополам ювелир.
      - Это тебе Равноправная Дума такое про лекаря сочинять велела? - и, чтобы ювелиру удобнее было оправдываться, Жилло отпустил его горло. Говори, но знай - вопить и на помощь звать не надо. Домик твой окружен. Шестеро вход караулят, еще трое - там, за забором, на случай, если вздумаешь из окошка уйти.
      - Да кто вы, господин мой, такие? - забормотал ювелир. - Разбойники? Грабители?
      - Поднимай выше! - фыркнул Жилло. - Какой я тебе господин? Ты, старый хрен, насчет господина - брось! Мы - тайная служба. Тайная думская равноправная служба. Проверяем, как ее распоряжения выполняются, болван! Ты ведь распоряжение получил? Получил. Так вот, мы и проверяем.
      Придумать тайную думскую равноправную службу, которая среди бела дня по окошкам лазит, нормальный человек мог только с похмелья, сказал сам себе при этом Жилло. Но раз тут все ненормальные, должно подействовать! И подействовало.
      - Значит, говоришь, что пишешь тут Равноправной Думе чистую правду?
      - Наичистейшую! Как бриллиант распречистой воды!
      - "Настоящим доношу, что готов и могу выступить свидетелем по делу о проникновении в секретные помещения Коронного замка графа Иво оф Дундаг и думского лекаря Арно Кандава...", - прочитал Жилло. - Это хорошо, что готов. А сможешь повторить свои показания в зале суда, лицом к лицу с обвиняемыми?
      - Смогу, конечно, о чем разговор! - воскликнул удивленный дурацким вопросом ювелир. А Жилло понял, что молодой граф жив - не станут ведь судить покойника. Хоть и глупа Равноправная Дума, но не настолько же!
      - Тогда продолжаю. Так... не в первый раз слышал возмутительные анекдоты про Думу... ну, это ерунда. Про анекдоты мог бы и не писать. Их теперь все рассказывают. Так... знал, что Арно Кандав хранит перстень с королевским гербом... Это что еще за новости?! Знал и не донес?
      - Мне бы на слово не поверили. Я и хотел донести, но приложить перстень к заявлению, - объяснил ювелир.
      - Вот и глупо, - возразил Жилло. - Кто бы тебе поверил, что ты его именно у лекаря стянул? Может, ты сам его дома десять лет хранил, а потом испугался? Надо было доносить, пока перстень у Кандава. Разве ты сам до этого не додумался? Может, у тебя еще какие-то мысли в голове были? Ну-ка!
      И Жилло опять одной рукой ухватился за ювелирское горлышко, а другой полез себе за спину - там за поясом торчал выданный моряками короткий и широкий нож, очень даже внушительный.
      - Ну, были!.. - хнычущим голоском признался ювелир. - Он ведь как сделан, этот треклятый перстень? Герб изнутри камня золотом выложен! Это же уникальная работа, ей цены нет! Я бы сообразил, как это делается...
      - И говоришь, что такой ценный перстень лекарь получил в уплату от деревенской старухи? - поглядев в донос, осведомился Жилло. - Тут уж ты точно путаешь. Не могло быть у старухи перстня.
      - Не могло, но был, - уверенно возразил ювелир. - Когда Кандав ездил лечить секретаря тамошнего уездного правления, то по дороге парня больного подобрал и домой привез. С ним такое бывает... Тот непонятной дряни наелся, его судороги били. Кандав его на ноги поднял, но одного отпускать не стал. Бабка за ним приехала. Парень - из простых, а эта - и вовсе убогая. Оказалось, он ей - внук. Единственный. Причем парень страшно был недоволен, что его вылечили! Кандав сказал бабке, что ему еще месяца два нужно в еду тайно одно снадобье подмешивать, тогда выздоровеет окончательно. А снадобье дорогое. Бабка мучилась, мучилась - решилась! Узелок какой-то достала, перстень вынула и за снадобье расплатилась. А как к ней этот перстень попал - дурак Кандав даже не спросил. А перстню цены нет! Я вот думаю - если суд состоится, позволят ли мне потом этот перстень выкупить?
      - Так ты и написал, - согласился Жилло, сверившись с доносом и не обращая внимания на ювелирский намек. - Умница, хвалю. Впиши также, откуда эта бабка с внуком, чтобы мы могли и это проверить.
      - А кто их знает, откуда... - вздохнул ювелир. - Разве все путешествия Кандава в голове удержишь? Уехал он тогда, кажется, вверх по Венте, а вернулся и вовсе от Полосатого мыса... Самой бабке он тоже лекарства давал. И как к ней только перстень угодил? Ему место у знатока, а не у безграмотной бабки...
      - От чего лекарства? - строго спросил Жилло. - Ну? Забыл? Посмел забыть?!
      - От ног и от поясницы! - неожиданно для самого себя с перепугу вспомнил ювелир. - Я вам, сударь, правду скажу, потому как вы ее все равно узнаете. Я давно вокруг этого перстенька кругами хожу. И если мне его позволят выкупить, я разберусь, как он сделан, и всей Благородной Думе такие перстни смастерю, с любыми равноправными символами! Хоть с топорами, хоть с мотыгами!
      Жилло присвистнул. Впрочем, мало ли от Кульдига до Полосатого мыса хворых бабок. Причем хвороба - самая старушечья. Совпадение? Скорее всего, подумал Жилло, если бы не события последних суток, разумный человек сказал бы - совпадение. Но столько всего случилось, и так одно за другое зацепилось, что он мог бы поклясться - это и была бабка с ручным волком.
      Потом он еще детали доноса уточнял - насчет давнего знакомства лекаря с графами оф Дундаг. И до того договорился, что Арно Кандав мог и заговор сочинить - против Равноправной Думы, разумеется. Ювелир, сволочь поганая, возражать не стал. Тогда Жилло ему присоветовал написать про заговор поувлекательнее - с расчетом, что получится несусветная чушь и дребедень, которую взрослые люди и читать не захотят.
      Занятная получилась беседа, ничего не скажешь. Провел графский слуга ювелира, провел как младенца неразумного! И, будучи выпущен по-человечески, через двери, шел он по улице и радостно думал - это до чего ж надо обалдеть, чтобы мошенника, забравшегося в окно, за тайную службу принять! Наверно, есть и в самом деле эта служба...
      Значит, жив молодой граф и жив старый лекарь. Содержатся они в подземельях Коронного замка. Надо выручать. Надо в замок пробираться. Невозможно? А надо! Надо! Надо!
      Сказал себе Жилло, что надо - и сразу в голове у него прояснело. Если думский лекарь в подземелье угодил - это событие. Наверняка же он половину Думы от старческих хворей лечил! Значит, кое-кто ему хоть чуточку, а поможет. Свидание с родными дозволит. Или чтобы домашней жратвы корзиночку принесли. И подушек с одеялами. А кто понесет? А Лиза!
      Вернулся Жилло в погребок. Там уже Дениза на кухне вовсю трудится. Отозвал он ее в сторонку.
      - Помоги, голубушка, красавица! - взмолился. - Сходи со мной в гости!
      - Интересное у тебя похмелье... - отвечает на это красавица. - Вот так прямо все бросила и в гости среди бела дня побежала! Совсем ополоумел!
      - Надо, Дениза, радость, - не унимается Жилло. - Ну, могла ты, скажем, жарить пончики и маслом кипящим на руку брызнуть? Чтобы волдырь вскочил и нужно было к лекарю бежать?
      - Отродясь не брызгала! - возмутилась Дениза. - Что я, слепая или неуклюжая? Или сковороды в руках не держала?
      - Ну, по лестнице бежала, ножку подвернула? Пойти к лекарю, чтобы вправил?
      - Сейчас я тебе самому что-нибудь этакое вправлю, - пригрозила Дениза. - У меня, Жилло, кролик тушеный подгорает, а ты с глупостями пристаешь.
      - Ну так от горячей печки на сквозняк выскочила, горло заболело, нос заложило!..
      - Ну, если ты меня еще и сопливой обзывать будешь!..
      Дениза, одной рукой тряся закрытую сковороду с крольчатиной, другой потянулась за кочергой.
      Жилло, естественно, убрался с кухни. А ведь так хорошо задумал первой послать к Лизе и Маго Денизу. Мол, в докторе нуждаюсь, горячим маслом ошпарилась, как, что, не может быть, в подземелье сидит?! И если окажется, что этим Равноправная Дума со своей тайной службой ограничились, то следующим пациентом будет Жилло - впустите болезного, в докторе нуждаюсь, об водопад проклятущий колено расшиб! Но если же за домом следят, Дениза выйдет и тайный знак подаст. Ну, складно как придумал! А у Денизы какой-то шибко равноправный деятель в погребке расселся, и все вокруг него мельтешат. И она тоже хороша - с реверансом ему блюдо с зеленым салатом подает! Снизу ему в лицо заглядывает и смеется!
      И обозвал себя Жилло старым козлом, поняв, что попросту ревнует. И поделом это было...
      Обидевшись на ветреную не по годам Денизу, Жилло напряг свои мыслительные способности еще раз, и понял, что сперва он все нелепо усложнял. Конечно, в разведку должна идти беззащитная женщина - но почему именно Дениза? Если ювелир его нарумяненного не узнал, то и прочие вражьи дети не узнают. Так что беззащитной женщиной будет он сам.
      В комнатке Денизы на стене под простыней висели юбки - все наглаженные, шелковые и атласные, нежнейших расцветок. Жилло решил, что ему вполне трех вещей хватит - юбки, шали и чепца, потому что корсаж ему в одиночку все равно не осилить. Взял все это, не спросясь. Но брал по совести - не самое лучшее. А на выходе из погребка столкнулся с хозяйкой. И, пока она стояла, руки разведя, так и чесанул по улице. Во всю прыть, сколько позволяло колено. Чтобы все прохожие видели - это болезная убогая старушка к лекарю ковыляет.
      Были у него к Лизе и Маго такие вопросы. Во-первых, как там господин лекарь. Во-вторых, что с графом. В-третьих, не нужны ли деньги. У него же имелся для таких расходов капитанский кошелек. В-четвертых, хотелось еще раз услышать историю про перстень с золотым цветком. А потом уж свести в голове все вместе и крепко задуматься.
      Чем ближе к лекарскому дому подходил Жилло, тем медленнее ковылял. И голову ниже плеч повесил. И губу нижнюю на волю выпустил - чтобы отвисла и оттопырилась. Словом, стал безумно хорош собой. И только удивлялся почему прохожие красномундирные гвардейцы ему под чепец не заглядывают? Молодым девчонкам так и норовят, а бабушкой пренебрегают. Неравноправие получается! Наконец добрался, вполз на крыльцо и постучал чугунным кольцом о дверь.
      Открыла Лиза.
      - Ох, доченька, красавица, дома ли господин лекарь? - прошамкал Жилло, стараясь глядеть ниже шилообразного носа. - Скрючило меня, сил нет, помираю! Совсем уж померла!
      Лиза втащила покойницу в дом, дверь на засов заперла и хорошенько бабушку-старушку за плечи встряхнула.
      - Ты, - говорит, - раньше смерти не помирай, бабуленька! Лекаря дома не случилось, да я сама тебе помогу, я знаю, где у него главная микстура стоит!
      И хватает с ближайшей полки бутыль. Жилло сам в замке служил и порядок наводил, он эту микстуру по запаху признал, ею два раза в год старая графиня заставляла мебель натирать от жучков и плесени.
      Шарахнулся Жилло от лекарства, а Лиза уже и крышку открутила, и в горло эту дрянь влить норовит! А руки у девчонки сильные, она уже и голову Жилло запрокинула, и бутыль к губам ему подсунула - пей, бабуля, на здоровье! Еле Жилло вырвался.
      - Ну что за свинство! - говорит. - Одна сегодня чуть кочергой не приласкала, другая с мебелью перепутала! Того гляди, тараканью отраву какая-нибудь третья поднесет!
      И стащил с головы чепец и шаль.
      - Наверно, заслужил и кочергу, и все остальное! - смеется хитрая Лиза, которая, конечно же, узнала его сразу. - Давай сюда свой маскарад. Это ты правильно сделал, что переодетый пришел.
      Протянул Жилло шаль с чепцом, а Лиза сразу не взяла.
      - Гляди, колечко у тебя появилось. Где такое взял?
      - Обручился, - усмехнулся Жилло. - С удивительной красавицей. Косы у нее до пят. Она их утром срезает и волосы по ветру пускает, а к вечеру они опять вырастают. Она мне волосок подарила, я из него колечко смастерил.
      - Так уж и подарила? - не поверила Лиза. Ну, всюду ей нос сунуть требуется - благо вид у него подходящий...
      - Ну, в горах на сосенке нашел. Все равно считаю, что обручился. Она кочергой не размахивает, полировку в моих кишках не наводит - на ней и женюсь, - уверенно пообещал Жилло. - Теперь, девчоночка моя ненаглядная, давай говори, что с господином лекарем и что с графом.
      - А я-то думала, ты ради меня вернулся... - кисло протянула Лиза.
      - Ага! - возмутился Жилло. - Ради отравы твоей вернулся! Ты, Лиза, через вредность характера сорок лет замуж не выйдешь, помяни мое слово! Разве что какой совсем отчаянный найдется...
      - Вот совсем отчаянный мне и нужен! - обрадовалась она. - Его-то я и ищу вот уже добрых триста лет. Так что спасибо на добром слове, Жилло, утешил ты меня! Всего-то сорок лет ждать осталось! Да это же - как полчасика! Обидно, правда, что не за тебя выйду. Ты-то будешь уже совсем пенек трухлявый. Жаль - прямо плакать хочется!
      С преогромным недоверием посмотрел на Лизу Жилло - это чтобы она замуж за него попросилась? Впрочем, не плачет, хотя и спрятала мордочку в передник. Нос бы передника не прорвал...
      - Ты, Лиза, сажу со щек отмой, - посоветовал Жилло. - И платок размотай, дай посмотреть, есть у тебя косы, или одни крысиные хвостики. На крысиных хвостиках я жениться не охотник.
      И потянул за краешек платка.
      - Не тронь! - отскочила Лиза. - Я, Жилло болела сильно. Меня господин лекарь еле на ноги поставил. А когда в лихорадке лежала, волосы лезть стали, пришлось остричь. Они у меня теперь ненамного длиннее твоих. Вот... Если тебе нужны длинные косы - тут ты их не найдешь. Но если тебе нужны только длинные косы...
      - Нет, конечно, - серьезно ответил Жилло. - Просто не везет мне с этим делом. Хоть в петлю лезь! Вроде и собой ничего, а не нравлюсь я девчонкам!
      - Это дело поправимое, - загадочно сказала Лиза. - Помяни мое слово, и года не пройдет - отбоя от красавиц не будет. Если только проживешь ты этот год.
      - Ты бы еще меня почаще микстурами угощала! - поддел Жилло.
      - А ведь я не шучу, Жилло.
      Посмотрела Лиза ему в глаза - и понял Жилло, что так оно все и будет.
      - Не иначе, как чудо случится... - буркнул он.
      - А почему бы и нет? Я тебе даже сейчас могу сказать, что это будет за чудо, - тут Лиза принюхалась и запах с кухни ей явно не понравился. Ты наконец поймешь, чего ты в женщине ищешь и чего от нее требуешь. А они поймут, что ты им можешь дать. Вот и начнется катавасия!
      С тем Лиза и кинулась на кухню - сдвигать на край плиты чугунный котел.
      - Будь ты неладен! - говорит, отпихивая сунувшегося помочь Жилло. - Я господину лекарю обед и ужин варю, через час передачу нести, а ты мне зубы заговариваешь!