- Нашел! - раздался приглушенный, но торжествующий возглас доктора. Пошли! - Саймон встал, слегка пошатываясь, и понес принца. Моргенс стоял у черной стены, показывая на пирамиду больших бочек, отбрасывающих чудовищную, гигантскую тень.
      - Что-нибудь нашли? - спросил Саймон, устраивая поудобней принца на своих плечах. - Бочки?
      - Вот именно, - торжествующе хихикнул доктор. Он повернул на пол-оборота металлический обод верхней бочки. И один ее бок распахнулся, как дверь, обнаружив зияющую тьму.
      - Что это? - подозрительно уставился туда Саймон.
      - Это ход, глупый ты мальчишка. - Моргенс взял его под локоть и повел к бочке с распахнутым боком. - Этот замок, как сотами, пронизан такими потайными ходами.
      Поморщившись, Саймон остановился, заглядывая в черную глубину.
      - Туда?
      Моргенс кивнул. Саймон понял, что войти он не сможет. Поэтому он опустился на четвереньки, подобно карнавальному пони.
      - Я не знал, что такие проходы есть в кладовых. Его голос эхом прокатился по бочке. Моргенс нагнулся, чтобы придержать голову принца в узком проходе.
      - Саймон, вещей, которых ты не знаешь, гораздо больше тех, которые знаю я. И этот факт приводит меня в отчаяние. А теперь закрой рот и давай торопиться.
      На другом конце лаза они снова смогли встать. Кристалл Моргенса осветил длинный извивающийся коридор, ничем не примечательный, кроме немыслимого количества пыли.
      - Ах, Саймон, - сказал Моргенс, когда они торопливо двигались вперед. - Я просто мечтаю, чтобы у меня было время показать тебе хотя бы часть тех комнат, мимо которых проходит этот коридор. Некоторые из них принадлежали замечательной и очень красивой леди. Она любила использовать этот коридор для своих тайных свиданий. - Доктор взглянул на лицо Джошуа, уткнувшегося в шею Саймона. Заснул, - пробормотал Моргенс. - Все спят.
      Коридор поднимался и опускался, поворачивая то в одну, то в другую сторону. Они прошли через множество дверей. Замки некоторых из них были черными и проржавевшими, а другие, наоборот, сияли, как новенькие монеты. Однажды они прошли мимо ряда маленьких окон. Чуть скосив глаза, Саймон поразился, увидев караульных на западной стене замка. Их силуэты отчетливо виднелись на фоне облаков, окрашенных лучами заходящего солнца.
      - Выходит, что мы над трапезной, - удивился Саймон. - Когда же мы успели взобраться так высоко?
      Саймон уже еле волочил ноги в полном изнеможении, когда Моргенс наконец остановился. В этой части извилистого коридора без окон все стены были завешаны гобеленами. Доктор приподнял один из них, но за ним оказалась серая каменная стена.
      - Значит, не тот гобелен, - пропыхтел доктор, поднимая следующий, за которым обнаружилась дверь из неотесанных досок. Сначала Моргенс прижался к ней ухом, прислушался и только потом открыл ее.
      - Зал летописей, - он указал на коридор, освещенный факелами. - Отсюда всего... несколько сотен шагов... до моих комнат...
      Когда Саймон с грузом прошел через дверь, она захлопнулась с мягким стуком. Саймон оглянулся, но не смог отличить ее от деревянных панелей, идущих вдоль стен коридора.
      Им оставался последний, может быть самый трудный участок пути: от самой восточной двери архивных помещений через открытые службы. Когда, шатаясь, они шли по затененной траве, прижимаясь как можно ближе к стене, чтобы только не запутаться в плюще, Саймону показалось, что он заметил какое-то движение в тени от стены на противоположной стороне двора. Что-то большое слегка поворачивалось, как бы следя за их продвижением. Ему почудились даже очертания знакомых сутулых плеч. Но уже темнело, и он не был в этом уверен. Может быть, это было одно из черных пятен, которые время от времени появлялись у него в глазах.
      В боку кололо. Казалось, кто-то сжал его ребра огромными кузнечными клещами Рубена. Ковылявший впереди Моргенс придерживал дверь открытой. Саймон вошел, осторожно опустил свою ношу и сам растянулся во весь рост на прохладных каменных плитах. Все вращалось вокруг него.
      - Вот, ваше высочество, выпейте это, - донеслись до него слова Моргенса. Через некоторое время он уже смог открыть глаза и даже приподняться на локте. Джошуа сидел, прислонившись к стене. Моргенс опустился перед ним на корточки и держал в руках коричневый керамический кувшин.
      - Ну как, лучше? - спросил доктор. Принц слабо кивнул.
      - Гораздо. Этот ликер похож на тот, что давал мне Прейратс... но не такой горький... Он сказал, что я слабею очень быстро... что этой ночью я им понадоблюсь...
      - Понадобитесь им? Мне это совсем не нравится, дьявольски не нравится. Моргенс протянул кувшин Саймону. Жидкость была шипучей и кисловатой на вкус. Но Саймон сразу согрелся. Доктор встал, выглянул за дверь и закрыл ее на засов.
      - Завтра День костров, первое майа, - сказал он. - а сегодня... сегодня очень плохая ночь, мой принц. Она называется Ночь камней.
      Саймон чувствовал, как ликер доктора приятно согревает его, спускаясь в желудок. Боль в суставах утихала. Как будто скрученная ткань начала распрямляться. Он сел на полу. Голова слегка кружилась.
      - Мне все это кажется исключительно зловещим, - сказал Моргенс. - И это "вы нам понадобитесь", и Ночь камней. Я жду чего-нибудь очень страшного. Страшнее, чем заключение в тюрьму родного брата.
      - Для меня и это заключение было достаточно ужасным. - Гримаса исказила изможденное лицо Джошуа. И вновь глубокие скорбные морщины заняли ее место. Моргенс, - произнес он через некоторое время, и голос его дрогнул. - Они убили всех моих людей. Он устроил нам засаду.
      "Доктор поднял руку, как бы собираясь положить ее на плечо принца, но потом опустил.
      - Я ни минуты не сомневаюсь в этом, мой лорд. Ни минуты. Но скажите мне, был ли ваш брат замешан в эту историю? Неужели Прейратс мог действовать один?
      Джошуа устало покачал головой.
      - Я не знаю. Люди, напавшие на нас, выглядели просто сбродом. А я никогда не видел дикого, кроме священника с тех пор, как меня привели туда. Но... совершенно невозможно предположить, что Прейратс предпринял эту авантюру без Элиаса.
      - Скорее всего, так.
      - Но почему?! Почему, будь они прокляты! Я же не стремлюсь к власти, даже наоборот, если уж на. то пошло! Что заставило их?
      - Боюсь, мой принц, что сейчас у меня нет ответа на этот вопрос. Хотя должен сказать, что все это, к сожалению, подтверждает мои подозрения о... других вещах, о... северных делах. Помните ли вы слухи о белых лисицах1 - Тон Моргенса был значительным и даже зловещим, но принц только удивленно поднял бровь и ничего не сказал. - Ну ладно, сейчас не время говорить о моих опасениях. День на исходе, и мы должны заняться более неотложными делами.
      Моргенс помог Саймону подняться на ноги и начал что-то искать в своих вещах. Юноша стоял, застенчиво глядя на принца Джошуа, который все так же сидел, прислонившись к стене и закрыв глаза. Доктор вернулся с молотком и зубилом.
      - Попробуй срубить цепи Джошуа, хорошо? А я должен заняться еще кое-чем. И он снова удалился.
      - Ваше высочество, - негромко сказал Саймон, подойдя к принцу. Джошуа открыл глаза и посмотрел сперва на юношу, потом на инструменты в его руках. Он кивнул.
      Опустившись на колени около принца, Саймон двумя сильными ударами разбил замок обруча, окружавшего правую руку Джошуа. Когда же он передвинулся к левой, Джошуа снова открыл глаза и положил свою ладонь на руку Саймона, удерживая его.
      - С этой стороны сними только цепь, юноша, - слабое подобие улыбки промелькнуло на его лице. - оставь мне этот наручник на память о моем брате. Он качнул сморщенным обрубком правой руки. - Я хотел бы сохранить этот знак отличия.
      Саймон, почему-то испугавшийся, слегка дрожал, прижимая руку Джошуа к каменной плите. Одним ударом он разрубил цепь, оставив манжет в неприкосновенности.
      Появился Моргенс с кипой черной одежды.
      - Идемте, Джошуа, нам надо торопиться. Уже час, как стало темно, и кто знает, когда они хватятся вас" и начнут искать. Я, конечно, сломал в замке свой кинжал, но боюсь, это ненадолго их задержит.
      - И что мы будем делать дальше, - спросил принц, вставая. Саймон помогал ему надеть поношенную крестьянскую одежду. - Кому мы можем доверять в этом замке?
      - Сейчас - никому. Поэтому вы и должны отправиться в Наглимунд. Только там вы будете в относительной безопасности.
      - Наглимунд... - ошеломленно повторил Джошуа. - Все эти ужасные месяцы я мечтал о своем доме... Но нет! Я должен показать всем двуличие моего брата. Я сумею найти сильные руки, которые помогут мне...
      - Не здесь. Не теперь, - голос Моргенса был тверд, а взгляд непреклонен. Вы снова окажетесь в подземелье и на этот раз - ненадолго. Вас убьют, мой принц. Вы обязаны отправиться в хорошо укрепленное место, где сможете не опасаться удара в спину. И только тогда и оттуда вы можете предъявлять какие-нибудь требования. Многие короли заточали и убивали своих родственников. И большинству это сходило с рук. Требуется нечто гораздо большее, чем семейные дрязги, чтобы поднять и повести за собой народ.
      - Но, - неохотно согласился Джошуа, - даже если вы и правы, как я смогу бежать отсюда? - он закашлялся. - Ворота замка безусловно закрыты на ночь... Впрочем, я могу медленно подойти к внутренним воротам в одежде бродячего менестреля и попытаться пропеть себе путь к свободе.
      Моргенс улыбнулся, а Саймон был восхищен мужеством непреклонного принца, который всего час назад еще сидел в темном подвале, закованный в цепи и безо всякой надежды на спасение.
      - На этот раз я могу ответить на ваш вопрос, - сказал довольный доктор. Посмотрите сюда. - Он пошел в дальний конец комнаты, к углу, где как-то раз Саймон плакал у грубой каменной стены, и указал на карту звездного неба, на которой тонкие лини образовывали четырехкрылую птицу. С легким поклоном он сдвинул карту вбок, и за ней обнаружилось отверстие, прикрытое деревянной дверью.
      - Я уже доказал вам, что Прейратс не единственный, кто знает о спрятанных дверях и тайных переходах. - Доктор усмехнулся. - Отец Красная Сутана здесь недавно, и ему еще предстоит многое узнать о замке, который был моим домом гораздо дольше, чем вы оба живете на свете.
      Саймон пришел в такой восторг, что едва мог стоять на месте, но лицо Джошуа выражало сомнение.
      - Куда ведет этот ход. Моргенс? - спросил он. - Мне бы не хотелось бежать из подземелья Элиаса только затем, чтобы оказаться во рву Хейхолта.
      - Не волнуйтесь, мой принц. Этот замок стоит на множестве пещер и тоннелей, не говоря уж о руинах древней постройки. Весь этот лабиринт так велик, что даже я не знаю и половины его. Однако я знаю достаточно, чтобы найти безопасный выход для вас. Подойдите сюда.
      Моргенс подвел к столу принца, который шел с трудом, опираясь на плечо Саймона. На нем он развернул свиток пергамента с обтрепанными и посеревшими от старости краями.
      - Видите, - сказал Моргенс, - я не терял времени даром, пока Саймон ужинал. Вот план катакомб, конечно, неполный, но ваш путь отмечен на нем. Если вы будете точно следовать этому плану, то выберетесь на поверхность по крайней мере на кладбище за стенами Эрчестера. А уж оттуда, я уверен, вы сможете найти путь к безопасному убежищу на эту ночь:
      После того, как они внимательно изучили карту. Моргенс отвел Джошуа в сторону и начал с ним неслышную беседу. Саймон, чувствуя себя немного обиженным, остался стоять у стола и рассматривал план. Доктор нанес на него путь яркими красными чернилами. И только от одного взгляда на этот путь у Саймона закружилась голова.
      Когда мужчины закончили разговор, Джошуа подошел к столу и взял карту.
      - Что ж, старый друг, - сказал он. - Раз уж надо идти, то надо идти немедленно. Было бы глупо задерживаться в Хейхолте хоть на минуту. Я, конечно, обдумаю все, что вы мне сейчас сказали. - Он обвел взглядом захламленную комнату. - Я только боюсь, как бы ваши смелые действия не обернулись против вас.
      - Тут вы ничем не можете мне помочь, Джошуа, - ответил Моргенс. - Но у меня имеются собственные средства защиты: кое-какие знания и кое-какие трюки. Как только Саймон рассказал мне, что нашел вас, я сразу же начал готовиться к борьбе. Я был уверен, что рано или поздно придет моя очередь. Сегодняшняя ночь только ускорит неизбежное... Возьмите этот факел.
      Сказав это, маленький доктор снял головню со стены и вручил ее принцу. Затем протянул ему еще и мешок.
      - Я положил вам сюда немного еды и целебного ликера. Этого, конечно, недостаточно, но вы должны идти налегке. И, пожалуйста, торопитесь. - Он снял с двери звездную карту. - Пришлите мне словечко, как только окажетесь в безопасности. А я еще много смогу вам рассказать.
      Принц кивнул и, прихрамывая, вошел в темный проход. Обернулся. Пламя факела отбрасывало его тень далеко вглубь шахты.
      - Я никогда не забуду этого. Моргенс, - сказал он. - А ты, молодой человек... ты совершил сегодня смелый поступок. И я надеюсь, что когда-нибудь он изменит твою судьбу.
      Саймон преклонил колени, обуреваемый множеством чувств: здесь были и гордость, и печаль, и страх, его мысли перепутались и потеряли всякую ясность.
      - Счастливого пути, Джошуа, - сказал Моргенс, полуобняв Саймона. И они вместе смотрели, как факел принца удаляется вниз по узкому проходу, пока, наконец, его не поглотила тьма. Доктор захлопнул дверь и возвратил карту на место.
      - Пойдем, Саймон, - сказал он. - У нас еще много дел. Прейратс скоро хватится своего узника в эту Ночь камней. И я не думаю, что он будет доволен.
      Некоторое время они молчали. Саймон болтал ногами, сидя на своем насесте, на столе. С одной стороны, он был испуган, а с другой - возбужден всем тем, что нависло над этим спокойным, старым замком. Моргенс суетился по комнате, переходя от одного непонятного дела к другому.
      - Я многое успел сделать, пока ты ел. Но кое-что еще осталось. Несколько неразвязанных концов.
      Объяснение маленького человека ничего не объяснило Саймону, но события развивались так быстро, что удовлетворяли даже его нетерпеливый характер. Он только кивнул и еще некоторое время продолжал сидеть и болтать ногами.
      - Что ж, полагаю, это все, что я могу сегодня сделать, - сказал, наконец. Моргенс. - А тебе пора отправляться обратно и лечь спать. И приходи с утра, сразу же после того, как выполнишь все свои дела.
      - Дела? - задохнулся Саймон. - Какие дела? Завтра?
      - Конечно, - отрезал доктор. - Или ты считаешь, что произойдет что-нибудь необыкновенное, а? Может быть, ты предполагаешь, что король объявит: "О, кстати, мой брат бежал из подземелья сегодня ночью. По этому поводу я объявляю общий выходной." Я надеюсь, что ты так не думаешь?
      - Нет, я...
      - И ты, конечно, не заявишь Рейчел: "Я не могу делать свою обычную работу, потому что мы с Моргенсом замышляем государственную измену". Ты ведь не собираешься так заявлять?
      - Конечно, нет.
      - Вот и прекрасно. Значит, ты сделаешь свою работу и как можно скорее придешь ко мне. И мы с тобой обсудим ситуацию. Все это гораздо опаснее, чем ты думаешь, Саймон. Но боюсь, что теперь уже ты - неотъемлемая часть этих событий... не знаю уж, на горе или на радость... Я-то надеялся удержать тебя подальше от всего этого...
      - Подальше от чего? И часть чего, доктор?
      - Неважно, мой мальчик. Но, по-моему, с тебя уже хватит на сегодня. Я попробую объяснить тебе завтра то, что смогу. Ночь камней - не самое лучшее время, чтобы говорить о таких вещах, как...
      Слова Моргенса были прерваны громким стуком в наружную дверь. Мгновение Саймон и доктор стояли, молча уставившись друг на друга. После паузы стук повторился.
      - Кто там? - крикнул Моргенс таким спокойным голосом, что Саймону пришлось взглянуть на лицо маленького человека, чтобы убедиться, что оно все еще искажено страхом.
      - Инч, - последовал ответ. Моргенс успокоился.
      - Уходи, - сказал он. - Я же говорил тебе, что ты мне не нужен сегодня.
      - Доктор, - прошептал Саймон, воспользовавшись минутной паузой. - Мне кажется, я видел Инча раньше... Снова раздался унылый голос:
      - Кажется, я кое-что оставил... оставил в вашей комнате, доктор.
      - Придешь И заберешь это в другое время, - крикнул Моргенс, и на этот раз его раздражение было искренним. - Сейчас я слишком занят...
      Саймон попытался еще раз:
      - Мне кажется, я видел его, когда нес Джош..
      - Откройте дверь немедленно - именем короля! Холодное отчаяние охватило Саймона: этот голос уже не принадлежал Инчу.
      - Во имя Лессера Крокодила! - выругался Моргенс в изумлении, - этот волоокий тупица предал нас. Вот уж не думал, что у него хватит на это ума. Я не позволю дальше беспокоить меня! - крикнул он и прыгнул к длинному столу, пытаясь сдвинуть его к запертой внутренней двери. - Я старый человек, и мне нужно отдохнуть. - Саймон бросился к нему на помощь. Ужас, охвативший его, смешивался с неожиданным приступом веселья.
      Но тут третий голос отозвался из вестибюля. Жестокий и грубый голос:
      - Твой отдых и в самом деле будет долгим, старик! Саймон споткнулся и чуть не упал - под ним подкосились ноги, Прейратс был здесь! Ужасающий треск разносился по нижнему вестибюлю, когда доктор и Саймон, придвинули, наконец, к двери тяжелый стол.
      - Секиры, - сказал Моргенс и побежал вдоль стола в поисках чего-то.
      - Доктор, - прошептал Саймон, дрожа от страха. Звук крошащегося дерева доносился отовсюду. - Доктор, что мы еще можем сделать?
      Он повернулся, и ему показалось, что он сошел с ума. Моргенс стоял на столе на коленях, скрючившись около предмета, в котором Саймон узнал клетку. Лицо доктора было прижато к прутьям клетки. Он ворковал и бормотал что-то сидящим внутри существам, хотя, как и Саймон, не мог не слышать, как крушат наружную дверь.
      - Что вы делаете? - выдохнул Саймон. Моргенс спрыгнул со стола и с клеткой в руках побежал через всю комнату к окну. При возгласе Саймона он оглянулся и спокойно посмотрел на потрясенного юношу. Грустно улыбнулся и покачал головой.
      - Кончено, мой мальчик, - сказал он. - Я должен обеспечить тебя всем необходимым, как и обещал твоему отцу. Как мало у нас оказалось времени! - Он поставил клетку и снова вернулся к столу и начал на нем рыться в то время, как дверь сотрясалась от тяжелых ударов. Слышались грубые голоса и лязганье доспехов. Наконец, Моргенс нашел то, что искал, - маленький деревянный ящичек. Он перевернул его и вытряхнул себе на ладонь какой-то золотой предмет, снова направился к окну, но по дороге остановился и взял со стола связку тонких пергаментов.
      - Возьми это с собой, будь добр, - сказал он, протянув связку Саймону, и поспешил к окну. - Это моя "Жизнь Пре- стера Джона", и мне бы не хотелось доставлять удовольствие Прейратсу быть первым критиком моей рукописи. Пораженный Саймон взял пергамента и запихнул их под рубаху, за пояс. Тем временем доктор сунул руку в клетку и вынул оттуда одного из ее маленьких обитателей. Это был крошечный серебристо-серый воробей. Саймон в немом изумлении наблюдал за тем, как доктор спокойно и аккуратно привязывает маленькую безделушку, - кольцо, что ли? - к ножке воробья куском шпагата. А тоненькая полоска пергамента была уже привязана к его второй ножке. - Будь сильным с этой тяжелой ношей, - тихо сказал доктор, обращаясь по всей видимости к маленькой птичке.
      Лезвие секиры пробило тяжелую дверь как раз над замком. Моргенс нагнулся, поднял с пола длинную палку и разбил ею высокое окно, потом поднял воробья к подоконнику и отпустил его. Вслед за ним, одного за другим, доктор выпустил еще пять воробьев, пока клетка не опустела.
      В центре двери был вырублен уже большой кусок, и Саймон мог видеть злобные лица и отблески факелов на металлических доспехах.
      Доктор махнул головой.
      - В тоннель, мальчик, и быстро!
      Еще один кусок двери отвалился и с грохотом упал на пол. Когда они бежали через комнату, доктор протянул Саймону что-то маленькое и круглое.
      - Потри это, и у тебя будет свет, Саймон, - сказал он. - Это гораздо лучше, чем факел. - От отдернул в сторону карту звездного неба и открыл дверь. - Беги! Торопись! Ищи Ступени Тан'са и только тогда поднимайся. - Когда Саймон вошел в отверстие, тяжелая входная дверь покосилась на петлях и с грохотом рухнула. Моргенс оглянулся.
      - Но, доктор, - крикнул Саймон. - Пойдемте со мной. Мы еще можем убежать!
      Доктор посмотрел на него и, улыбаясь, покачал головой. Стол перед дверью опрокинули. Раздался звук бьющегося стекла - это полетели на пол реторты доктора, - и группа вооруженных людей в зеленом начала протискиваться через обломки. Среди стражников, скорчившись, как жаба среди мечей и секир, был и Брейугар, лорд-констебль. В освещенном коридоре стояла сутулая фигура Инча и виднелась красная сутана Прейратса.
      - Стой! - загрохотал по комнате голос. Саймон, который еще не окончательно потерял способность удивляться среди этого ужаса и неразберихи, был потрясен, что такой звук может исходить из хрупкого тела Моргенса. Доктор стоял теперь перед стражниками, вывернув пальцы в каком-то странном жесте. И вдруг воздух между доктором и ошеломленными солдатами начал изгибаться и мерцать. Пустота стала твердью, пока руки Моргенса выписывали таинственные знаки. На мгновение факелы осветили эту немыслимую картину перед глазами Саймона, как если бы она была выткана на гобелене.
      - Будь благословен, мой мальчик, - шепнул Моргенс. - Иди! Скорей!
      Прейратс протиснулся между ошеломленными стражниками - ярко-красное пятно за стеной из воздуха. Одна из его рук взлетела вперед. Шипящая, сверкающая паутина из голубых искр появилась в том месте, где она соприкасалась с уплотнившимся воздухом. Моргенс пошатнулся, и сооруженная им преграда начала таять, как кусок льда. Доктор нагнулся и схватил две мензурки, стоявшие на штативе на полу
      - Остановите этого юнца! - крикнул Прейратс, и Саймон вдруг увидел его глаза над алым плащом, холодные глаза, змеиные глаза, которые, казалось, держали его, пронизывали..
      Мерцающая стена из воздуха растаяла.
      - Взять их! - выплюнул граф Брейугар, и солдаты двинулись вперед. Саймон смотрел на них, как одурманенный. Он хотел бежать, но был не в состоянии сделать ни одного шага... и уже ничего не было между ним и стражниками, кроме... Моргенса.
      - ЭНКИ АННУКХАЙ ШИИГАО! - голос доктора гремел и звенел, как каменный колокол. Ветер пронзительно завыл в комнате, задувая факелы. И в центре этого вихря стоял Моргенс с необъяснимым сиянием в каждой распростертой руке В короткий миг темноты раздался грохот, затем вспышка невыносимо яркого света, и стеклянные мензурки вспыхнули пламенем. Потоки этого пламени потекли по рукавам Моргенса, его голова была окружена пляшущими протуберанцами огня! Саймона ударила волна нестерпимого жара, когда доктор повернулся к нему еще раз. Лицо Моргенса расплывалось в огненном тумане.
      - Иди, мой Саймон, - выдохнул он, и голос его отчетливо доносился сквозь пламя. - Мне уже не успеть. Иди к Джошуа!
      Когда Саймон в ужасе попятился, хрупкая фигура доктора вспыхнула огненным сиянием. Моргенс повернулся, сделав несколько медленных шагов, а потом бросился, раскинув руки, на пронзительно вопящих стражников, которые топтали друг друга в отчаянных попытках убежать обратно через разломанную дверь. Адское пламя вздымалось вверх, обугливая стонущие балки. Даже стены начали содрогаться. Еще какое-то мгновение Саймон слышал хриплый, задыхающийся голос Прейратса, перемежающийся звуками агонии Моргенса... потом была чудовищная вспышка света и сотрясший землю грохот. Горячий удар воздуха швырнул Саймона вниз по тоннелю, захлопнув за ним дверь со звуком, подобным удару молота Божьей кары. Оглушенный, он еще расслышал визг сорвавшихся балок И дверь содрогнулась под тяжестью рухнувшего дерева и камня.
      Он долго еще лежал, совершенно разбитый, и рыдал. И слезы мгновенно высыхали на его щеках от жары. Наконец он встал, нащупал руками теплую каменную стену и, спотыкаясь, пошел в темноту.
      13. МЕЖДУ МИРАМИ
      Голоса, странные голоса, порожденные его воспаленным воображением или бесприютными тенями, окружавшими его, сопровождали Саймона в этот первый ужасный час. Простак! Опять ты это сделал, Саймон!
      Его единственный друг умер, его единственный друг, имейте сострадание, имейте сострадание!
      Где мы?
      Во тьме, во тьме навеки, чтобы летать, подобно летучей мыши, как затерянные души в бесконечных странствиях.
      Он теперь Саймон-пилигрим, обреченный блуждать, блуждать...
      Нет, подумал Саймон, стараясь сосредоточиться и отвлечься от назойливых голосов, я помню. Я помню красную черту на старой карте и что надо искать Ступени Тан'са, чем бы они ни были. Я не забуду плоские черные глаза этого убийцы Прейратса, я никогда не забуду моего друга... моего друга доктора Моргенса.
      Он рухнул на твердый пол тоннеля, рыдая с беспомощной, бессильной злобой, - бьющееся сердце жизни в пустой вселенной из черного камня. Темнота была удушающей, она сдавливала его, выжимая из груди дыхание.
      Почему он это сделал? Почему он не бежал?
      Он умер, чтобы спасти тебя, идиот, тебя и Джошуа. Если бы он бежал, они пустились бы в погоню. Магия Прейратса была сильнее. Тебя бы поймали сразу, а потом нашли бы принца и уволокли его обратно в погреб.
      Саймон ненавидел звук своих рыданий, кашляющий, хлюпающий звук, многократно отраженный эхом. Он выдавил из себя все, что мог, всхлипывая, и наконец его голос превратился в сухой скрежет ржавого железа. С этим звуком можно было жить, он нисколько не напоминал мычание одинокого ребенка, потерянного в темноте.
      Голова кружилась, тошнило. Саймон встал и почувствовал в руке тяжесть светильника Моргенса, о котором он совсем забыл. Свет. Доктор дал ему свет. Это да еще бумаги, туго свернутые в поясе, были последним подарком доктора.
      Нет, прошептал голос, предпоследним, Саймон-пилигрим.
      Саймон тряхнул головой, пытаясь рассеять холодный липкий страх, обволакивающий сердце. Что сказал Моргенс, когда привязывал блестящую безделушку к тонкой лапке воробья? Будь сильным с тяжелой ношей? Какого черта он сидит здесь в кромешной тьме, хнычет и пускает слюни? Кто называл себя помощником Моргенса?
      Саймон смотрел в темноту, туда, где должны были находиться его руки, и думал о докторе. При этом он, не переставая, тер хрустальный шар. Как мог доктор так много смеяться и шутить, когда мир весь полон скрытого предательства, красивых вещей с гнилью внутри? Так много тени, так мало...
      Тоненький луч света вспыхнул перед ним, булавочное отверстие в окутавшей мир завесе тьмы. Саймон потер сильнее. Свет усиливался, отгоняя тени, с обеих сторон показались стены прохода, окрашенные янтарным отблеском. Он вдохнул полной грудью. Воздух, казалось, ворвался в его сжатые легкие. Саймон мог видеть!
      Кратковременное счастье испарилось, как только он повернулся, чтобы посмотреть, куда ведет коридор. От резкой боли в голове все поплыло у него перед глазами. Тоннель казался черной жадной дырой, уходящей глубоко под своды замка и увешанной блеклой паутиной. Сзади он разглядел перекресток, уже пройденный им, - зияющее отверстие в стене. Саймон пошел обратно. Луч сферы не осветил в отверстии ничего, кроме кучи мусора и камней, уходящую за пределы видимости. Сколько еще перекрестков он пропустил? И как он узнает, где же все-таки нужно свернуть? Еще одна волна удушающей беспомощности накатила на него. Он был безнадежно один, безнадежно потерян во тьме. Ему никогда не найти пути к свету!
      Саймон-простак, Саймон-пилигрим. Родители умерли... друг умер... Смотрите, смотрите, как он начинает вечное блуждание во мраке.
      - Тихо! - зарычал он вслух и поразился тому, как сказанное им слово отскакивает от стен тоннеля и уносится вперед, посланием от короля подземелья.
      - Тихо... тихо... тих... ти...
      Король Саймон Подземный начал свое неуверенное продвижение вперед.
      Давящий проход уходил вниз, в каменное сердце Хейхолта, душный, извилистый, затянутый паутиной путь, освещенный только сиянием хрустальной сферы Моргенса. Разорванные им пыльные паутинки исполняли медленный танец за его спиной; когда он оглядывался, ему казалось, что их пряди машут ему вслед, как скрюченные пальцы утопленников. Шелковые нити прилипали к волосам, лезли в нос и глаза, так что ему приходилось, продвигаясь вперед, защищать лицо руками. Часто он чувствовал, как маленькие многоногие существа пробегают по его пальцам, и тогда останавливался, преодолевая дрожь отвращения.
      Становилось все холоднее, и близко стоящие стены прохода, казалось, дышали сыростью. В некоторых местах тоннель осыпался, кое-где кучи камней, лежащих посередине прохода, вынуждали его прижиматься спиной к холодным мокрым стенам, чтобы протиснуться дальше.
      Только это он и делал - продирался все вперед и вперед, подняв над головой руку со светильником, все чувства как бы отмерли, как вдруг ощутил обжигающую боль, как будто тысячи булавок укололи кисть его поднятой руки и побежали вниз. Свет кристалла озарил ужасное зрелище - сотни, нет тысячи белых паучков сновали по его руке, забираясь в рукав рубашки и кусаясь, как тысячи маленьких ос. Саймон вскрикнул и ударил рукой по стене тоннеля, отчего на него обрушился настоящий дождь из комьев грязи, забившей глаза и рот. Его испуганные крики эхом разносились по тоннелю, быстро затихая. Он рухнул на сырую землю и шлепал горящей рукой по грязи до Тех пор, пока обжигающая боль не начала стихать, а потом на четвереньках пополз прочь от ужасного логова, или гнезда, или что он там растревожил. Он полз, тер руку рыхлой землей и сотрясался от охвативших его рыданий.
      Наконец он смог встать и осмотреть руку. Свет кристалла обнаружил распухшую и покрасневшую кожу там, где Саймон ожидал увидеть сплошную кровоточащую рану. Рука онемела, и Саймон уныло подумал, что если пауки ядовитые, худшее еще впереди. Рыдания снова подступили к горлу, но он упрямо тряхнул головой. Он должен идти вперед. Должен.
      Тысячи белых пауков.
      Он должен идти.
      Саймон пошел дальше, руководимый мутным светом сферы. Она высветила сглаженную сыростью стену и задушенный землей, опутанный белыми корнями поперечный коридор. Сейчас он где-то глубоко под замком - глубоко в черной земле. Не было никаких следов проходившего здесь Джошуа или кого-нибудь еще, Саймон был до тошноты уверен, что пропустил в темноте нужный поворот и теперь спускается по спирали в какую-то не имеющую выхода западню.