- Нам будет по тридцать семь.
      - Ну ты стебок! По тридцать семь?
      Я стебаюсь... сто ко не живут.
      - Живут,- сказал Владик.- В двухтысячном году я буду человеком с положением... сделаю нормальную карьеру... все у меня будет.
      - Ну ты стебок,- сказал Сашка Маринкиным голосом.
      До двухтысячного года оставалось немногим больше семи тысяч суток. Всего половина жизни... мелочь.
      ***
      - Хорошо,- сказал я.- Давай по порядку, Вера.
      - А... с чего начать?
      - Чем занимается твой выдающийся муж?
      - А ты что - не знаешь?- спросила она с удивлением.
      - Владик, конечно, великий человек... и я, разумеется, просто обязан знать о его биографии все... Но, понимаешь ли, Вера, последние пять лет я провел в Нижнем Тагиле, а тамошние газеты ничего о Владике не писали. Странно... не правда ли?
      - Зачем ты так, Сергей?- спросила она. А потом без всякой логики добавила: - Я сильно состарилась? Страшная стала?
      - Нет,- ответил я.- Ты самая красивая девочка из десятого "а".
      - Ты все еще меня любишь?
      - Нет... Так чем занимался Владик?- сказал я. Слава Богу, она не обратила внимания на то, что вопрос поставлен как о мертвом.
      - Понимаешь, Сергей... после того, как все рухнуло... ну, развал Союза, ГКЧП это и прочее... Владик, как и все, стал заниматься бизнесом.
      - Понятно... как и все - бизнесом.
      - Наркотики? Оружие?
      - Не надо, Сережа... не надо иронизировать. Это ты всегда был упертый, как танк. А нормальные люди хотят нормально жить, зарабатывать.
      - Ну такой уж я стебок... А что за бизнес?
      - Основное направление - автосервис.
      Ремонт, запчасти, обслуживание. А сейчас ребята затеяли построить мощный автоцентр, взяли землю в аренду, вложили в это дело бабки.
      - Много?
      - Около трехсот тысяч баксов... для начала.
      - Ого! Не слабо... Ты сказала: ребята. У него есть партнеры?
      - Да, конечно... Костя и Казбек. Нормальные мужики.
      - Костя и Казбек... понятно.
      - Сережа, что тебе понятно? Что понятно? Позавчера вечером Владик вышел из дому, сказал - по делу... И все - нет.
      Пропал. Вот это тебе понятно?
      - Да... он сказал, куда поедет? К кому? Зачем?
      - Нет.
      - А ты не спросила?
      Она беспомощно пожала плечами.
      - Ясно... Знакомых, партнеров и так далее ты всех обзвонила?
      - Да, конечно... никто ничего не знает.
      - Он уехал на машине?
      - Да... "форд-скорпио"... новый... номер...
      Я задавал вопросы механически. Она механически отвечала. Я задавал положенные вопросы и думал о полоске кожи над резинкой чулка... Серые облака плыли над Наличной улицей. Расплывшаяся косметика превратила лицо в уродливую клоунскую маску... "Ты все еще меня любишь?" - "Да! Да, я безумно тебя люблю!"
      - Скажи, Вера... а любовницы у Владика не было?
      - Ты что, Сережа! Какая любовница?
      Ты меня удивляешь.
      - Да я и сам на себя порой удивляюсь... Извини, Вера, просто я такой вот циничный мент. И мой ментовский опыт подсказывает мне, что во всех этих делах есть три определяющих фактора: деньги, бабы, водка... В девяти случаях из десяти все бывает именно так.
      - Ты,- сказала она,- ты просто ревнуешь... ты завидуешь ему.
      "Завидовать-то, пожалуй, нечему",- подумал я.
      И в этот момент в Вериной сумочке запиликал телефон.
      А завидовать-то, пожалуй, и нечему.
      ***
      ...Портвейн кончился. И тогда Владик достал из бара модной мебельной стенки "Вега" бутылку виски.
      - Вот,- сказал он,- виски! Папахену подарили... сейчас мы бухнем как белые люди!.. Это вам не "Три семерки".
      - Ну ты стебок,- восхищенно сказала Маринка.
      - Виски нужно пить с содовой,- сказала Вера.
      - Ерунда... настоящие ковбойцы пьют в чистом виде,- сказал Сашка.Слабо, Владик?
      - Нет, Шурик, не слабо... Учитесь, пока я жив, детишки.
      Владик отвернул винтовую пробку с непривычного вида бутылки... Девочка с дерзкими глазами сказала:
      - И я тоже... я тоже выпью чистого.
      - А остальные члены нашей комсомольской организации?- спросил Владик. Я пожал плечами: наливай. Сашка кивнул: наливай. И только Маринка сказала:
      - Я не буду.
      - Четверо - за, воздержавшихся - один. Па-а-ехали.
      Владик налил в фужер коричневатую жидкость. Я бросил в свой фужер ягодку рябины.
      - А за что пьем?- спросил Сашка.
      - За дам,- ответил Владик.- Попрошу джентльменов встать.
      Шел семьдесят девятый год. Нам было по шестнадцать, мы казались себе взрослыми, умными и очень крутыми... Мы - джентльмены - встали. Девочка с дерзкими глазами смотрела на Владика. Красная ягода рябины в фужере с виски...
      - За дам!
      - Ну вы ва-а-ще стебки!
      Рябинника скользнула в пищевод... дыхание у меня перехватило. Прямо напротив меня стоял с раскрытым ртом Сашка. Вид у него был изумленный... наверное, у меня тоже. И у Владика. И у Веры... но все же мы не умерли. Мы закусили и выжили.
      - Ну, как виски?- спросила Маринка.
      - Ничего виски,- ответил Владик.
      - Ага,- сказал Сашка,- ничего особенного... виски - оно и есть виски. А, Серега?
      - Да,- сказал я. Меня уже накрывала какая-то горячая волна. И голоса ребят как бы плыли, отодвигались...
      - Ну,- сказал Владик,- как говорят у нас в Шотландии: между первой и второй перерывчик небольшой. Предлагаю повторить. Есть возражения?.. Нет. Па-аехали.
      Он снова налил виски.
      - Хи-хи-хи,- захихикал Сашка и потер руки.- Ты, Владик, стебок.
      - Нормально?
      - Ну!
      Мы выпили. И стали закусывать рябиной.
      - А что ты отцу скажешь, Владик?- спросила Маринка.- Про виски?
      - Папахену-то? А... придумаю чего-нибудь... испарилось, скажу.
      - Хи-хи-хи... испарилось! Хи-хи-хи... ну ты стебок.
      - Испарилось! Нормально?
      - Ну!
      Я тоже смеялся. И Вера смеялась своим глубоким сопрано. Нам было хорошо... мы были пьяны. Рябина казалась безумно вкусной.
      - Надо будет побольше рябины запасти на зиму,- сказал Сашка.
      - Ага... рябина хорошо под виски идет,- согласился Владик.- Сейчас мы пойдем запасать рябину... Мы только вмажем по третьей и все пойдем запасать рябину.
      - Я не буду,- сказал я.
      - И я не буду,- сказала Вера.- И ты, Владик, не пей.
      - Все будут пить! Сила советской комсомолии в кол-лек-ти-визме!
      Владик начал разливать виски. Я накрыл свой фужер рукой.
      - Ты чего, Серый? Это же виски!
      - Я не буду... И тебе не надо.
      - Ты чего, учить меня будешь?
      - Нет, не буду.
      - А мне кажется: ты собрался меня поучить. Так?
      Я промолчал.
      - Давай сюда, Верка, свою посудину,- сказал Владик.- Налью.
      - Влад, не надо.
      - Еще и ты будешь меня учить?
      Влад пьянел на глазах... Взгляд его сделался стеклянным, движения резкими. Таким я его еще не видел.
      - Ладно,- сказал Влад.- Ладно... хрен с вами. Я сам выпью. Мы вот с Саней выпьем. Да, Саня?
      И они с Саней выпили. И Влада понесло:
      - А на хрен вы тут сидите, раз не пьете?
      - Мы можем уйти,- сказал я. Вера кивнула.
      - Ты-то можешь, а вот ее я не отпускаю.
      - Влад, что ты несешь?
      - Я не несу... я раз-го-ва-ри-ваю... я тебя, Верка, предупреждаю! Чего ты из себя тут корчишь? Рассказать, что было на даче?
      - Влад!- выкрикнула Вера.
      - А... Влад! Ну, рассказать, как мы в постельке барахтались?
      - А ты подонок, Влад,- сказал я.
      - Ну ты стебок,- сказала Маринка непонятно про кого.
      - Подонок? Я подонок? А ну пошел вон из моей квартиры, урод. Валите все отсюда, кроме Сани...
      - Ну и слава Богу,- сказала вдруг Вера.- Пойдемте, ребята?
      - Все валите,- заорал Влад и ударил кулаком по столу. Попал по фужеру. Тонкое стекло лопнуло, из руки обильно хлынула кровь. Вскрикнула Маринка.
      - Во, кровь!- сказал Саня.
      - Нужно перевязать,- сказала Вера.
      - Вали, вали... без сопливых скользко... Саня перевяжет.
      И мы ушли. На улице было уже темно, сыпался мелкий дождь. Листва блестела в свете дождя. Мы остановились под фонарем. Настроение было гнусное. Как будто тебе плюнули в лицо.
      - Ладно,- сказала Маринка,- я пошла... пока, стебки.
      И она ушла, засунув руки в карманы куртки.
      - Погуляем?- спросил я неуверенно.
      - Дождь,- пожала плечами Вера.- И, если честно, нет настроения.
      - Давай пойдем на площадку... спрячемся в "теремке".
      - А у тебя сигареты есть?
      - Есть... кажется.- Я пошарил по карманам и достал пачку "Родопи". Выяснилось, что сигарета последняя.- Во!
      Есть... ты же не куришь.
      - Вот и хочу попробовать...
      - Как знаешь,- ответил я.
      И мы пошли на детскую площадку с песочницей, уродливой горкой и теремком. Теплый сентябрьский вечер на излете бабьего лета сочился дождем, а рядом со мной сидела самая красивая девушка на свете. Я прикурил сигарету и передал ей. Тогда, в семьдесят девятом, я еще не слышал "Окурочка", и слова "...сам пьянел от того, как курила ты "Тройку" с золотым на конце ободком" были мне неизвестны. Но именно так я ощущал...
      "...Я пьянел от того, как курила ты "Тройку" с золотым на конце ободком..."
      Дым сигареты смешивался с ароматом духов, лицо и губы освещались при неумелых затяжках... Я пьянел! И даже сейчас, через двадцать лет, через семь с половиной тысяч дней, мне все еще кажется, что я сижу рядом с ней в этом теремочке... шуршат листья, дымится последняя в пачке сигарета.
      ...Из подъезда Владиковой кооперативной девятиэтажки вышли Владик и Сашка. Оба покачивались, оба несли по ведру.
      Правая рука Владика была кое-как перебинтована.
      - У-у, там места рябиновые,- горячо и громко говорил Сашка.
      - Точно рябиновые?- строго спросил Владик.
      - Рябиновые! А ягода, знаешь, какая крупная?
      - Ну... какая, например?
      - Во!- Сашка показал рукой нечто размером с картошину.
      - Это нам подходит,- сказал Владик.
      Пошатываясь, наши одноклассники прошли мимо нас.
      - Там рябиновые места,- продолжал рассуждать Сашка.- Крупная ягода! А вкус!
      - Да... каков у нее вкус?
      - И-зу-мительный,- торжественно сказал Сашка, побрякивая оцинкованным ведром.- Раз попробуешь - потом тебя за уши не оттянешь. Это у нас строго!
      - Эх, надо было рюкзак взять.- сказал Владик.
      - Зачем?- спросил Сашка и икнул.
      - Как - зачем?- удивился Владик.- Мы бы набрали по ведру, пересыпали в рюкзак и еще набрали бы по ведру.
      Шаги, голоса, бряцанье ведер потихоньку стихали.
      Места там рябиновые.
      ***
      В сумочке у Веры заверещал телефон.
      И я вдруг подумал: а что, если это звонит Владик?.. Теперь уже, конечно, не Владик, а Владислав Игоревич. И все вопросы отпадут автоматом.
      И Вера, видимо, подумала то же самое.
      Она посмотрела на меня своими огромными глазами. Оттуда, из глубины двора на Гражданке. Я посмотрел на часы - 6.32.
      Если телефон звонит в седьмом часу утра... что-то ведь это означает?
      Она откинула крышку сумочки, взяла изящную, миниатюрную трубку. Снова растерянно посмотрела на меня. Я пожал плечами.
      - Алло! сказала Вера в трубку.
      И лицо ее изменилось, потускнело. Я понял, что чуда не произошло. Чудеса вообще случаются очень редко. Один раз на одну человеческую жизнь. Или чуть-чуть реже... Один раз на миллиард человеческих жизней.- Где?спросила Вера.- Спасибо... спасибо, едем.
      Она выключила телефон и повернулась ко мне:
      - Машина нашлась... наш "форд".
      Стоит на стоянке возле бассейна "Спартак".
      - Поехали,- сказал я.- Посмотрим.
      Я включил передачу, и мы поехали.
      - Быстрее можно?- нервно спросила она. Я подумал, что спешить-то нам особо некуда... но не сказал.
      - Кто нашел машину?
      - Костик... Костя Базаров. Он в тех местах по утрам бегает. Он - один из партнеров мужа.
      - Рановато Костик Базаров бегает.
      - Какое это имеет значение?
      - Возможно, никакого... Машина, как я понимаю, закрыта?
      - Не знаю. Это не важно - ключи у меня есть. Специально взяла... как чувствовала.
      - Хорошо.
      - Чего же хорошего-то, Сережа? Мне не машина эта сраная нужна... мне муж нужен.
      Утром, по пустому городу, мы доехали быстро.
      Здоровенный, почти двухметровый, Костик Базаров с маленькой таксой на поводке встретил меня подозрительным взглядом. Он был в шикарном спортивном костюме и, как и положено бизнесмену, с сотовым... Моя "копейка" со сгнившими порогами, моя потертая кожаная куртка явно господину Базарову не очень понравились. Такса была настроена более дружелюбно, виляла своим куцым хвостом.
      Вера представила нас друг другу:
      - Константин. Партнер и друг Владика... Сергей, наш общий с Владиком друг... еще со школы... милиционер.
      - Бывший,- добавил я.
      Константин сказал: очень приятно. Но, кажется, приятно ему было не очень.
      Черный, новенький "форд-скорпио" за спиной бизнесмена выглядел игрушечкой. Мигала красная точка на "торпеде" - сигнализация. На переднем сиденье лежал сотовый телефон - неосторожно. Запросто разобьют стекло и украдут.
      - Открывай, Вера.
      Она вытряхнула на капот моих "Жигулей" все содержимое сумочки: косметическую дребедень, ключи от квартиры, телефон и прочее, прочее, прочее.
      - Вот!- она протянула мне брелок.
      Руки у нее слегка дрожали.
      Я взял, нажал... "форд" дважды пискнул, мигнул "габаритами", щелкнул центральный замок... и я распахнул дверцу.
      - Вообще-то, в таких случаях требуется участие эксперта-криминалиста,сказал я.- Будем вызывать?
      - Не будем,- устало выдохнула Вера.
      - Ну-ну... телефончик его?- спросил я.
      - Наверно, его... это легко проверить.
      - Да, конечно... ну-ка, наберите его номер.
      Константин быстро пробежался по клавиатуре своего телефона... лежащий на переднем сиденье "Эриксон" бизнесмена Завьялова начал наигрывать какую-то мелодию. Вера смотрела на мурлыкающий "Эриксон" немигающими глазами... Звонок на ТОТ СВЕТ? Очень даже вероятно... очень.
      Телефон мурлыкал. Три человека и собака смотрели на него.
      - Прекратите,- выкрикнула Вера.
      ***
      Наши замечательные одноклассники с ведрами удалились - держись, рябина! Мы смотрели им вслед... или мы не смотрели им вслед.
      - Оставь докурить,- негромко сказал я.
      - А... да. Не пойму, чего хорошего в этой отраве?- ответила она и протянула мне сигарету. Упал, рассыпался столбик пепла.
      Я взял сигарету в губы и - ощутил привкус губной помады. И тогда я действительно чуть не сошел с ума. Сердце у меня заколотилось часто-часто... или, наоборот, остановилось?.. Этого я не помню.
      - Вера,- позвал я хрипло.
      - Что?
      - Я тебя люблю.
      Сколько раз потом я пожалел, что сказал эти слова. Но тогда я их сказал... мои слова рассыпались, как пепел... "Я пьянел от того, как курила ты "Тройку" с золотым на конце ободком..."
      - Я знаю, Сережа,- ответила она, когда пепел уже рассеялся.
      - Выйдешь за меня замуж?- сказал я очередную глупость, а она взъерошила мне волосы и ответила:
      - Сережка, нам с тобой по шестнадцать лет... О чем ты?
      - Не сейчас... а потом, когда положено...
      - Вот потом и разговор будет.
      - А Владик?
      - Что Владик?
      - Владик спрашивал у тебя?
      - Возможно...
      - И что ты ему ответила?
      - Серега, Серега,- покачала она головой,- запомни, что ревность мужчину не украшает.
      Я вдруг понял, что она значительно старше меня, умнее... ОПЫТНЕЙ. От этого стало не по себе... неуютно. Несказанное вслух "нет!" не прозвучало, но оно ПОДРАЗУМЕВАЛОСЬ. От этого было тоскливо. У шестнадцатилетних свои катастрофы... они огромны.
      - Я хочу тебя поцеловать,- сказал я.
      - Утешительный приз? Конфетка для мальчика?- сказала девочка с дерзкими глазами. И засмеялась, и добавила: - Я тоже хочу, чтобы ты меня поцеловал.
      Сколько потом было у меня женщин? Влюбленностей и Любовей... Приключений... Интрижек... Романов. Внебрачных половых связей, как пишут в медицинских памятках "Венерические заболевания". ...Их было немало. Но никогда я не любил так, как в шестнадцать. Искренне, страстно и обжигающе. Впрочем, все это - пепел. Не надо, не надо, не надо бередить! И бредить - не надо. Все - пепел.
      ...И пьянеть от того, как курила ты "Тройку" с золотым на конце ободком.
      ***
      Кроме телефона в "форде" мы обнаружили полотенце и плавки. И то и другое - влажное... Что ж - рядом бассейн Под креслом я обнаружил еще одну штуковину... но о ней я Вере пока не стал говорить.
      - А вы, Константин, каждый день здесь бегаете?
      - В общем, да, по возможности...
      - Значит, вчера вы "форда" здесь не заметили?
      - А вот вчера я как раз не бегал... дождь шел.
      - Ага, понятно... шел дождь...
      - А вы, простите, Сергей, в каком отделе или службе милиции работали раньше?
      - Я-то? Да я в паспортном столе сидел.
      Вера посмотрела на меня удивленно:
      - А мне говорили, что ты был опером в уголовном розыске.
      - Ерунда какая... это тебе неправильно сказали,- ответил я и улыбнулся таксе. Такса завиляла хвостом.
      - И что вы намерены предпринять?- снова задал вопрос партнер по бизнесу.
      - А что тут предпримешь?- сказал я.- Либо найдется человек, либо... ждать нужно.
      Вера отвернулась и стала смотреть в сторону.
      - Будем надеяться, что все в порядке,- сказал партнер.- Вы, Верочка, главное - не впадайте в отчаяние. Все будет хорошо. Я в это твердо верю. И Казбек тоже.
      Вот так, партнер по бизнесу в это верит. Твердо.
      - А сейчас уж извините меня, но... вынужден откланяться, дела.
      И он откланялся и ушел с таксой на поводке. Вера села в "форд". Я опустился рядом. Некоторое время мы молчали.
      - Ты убеждена, что у твоего мужа не было женщины на стороне?
      - Какое тебе до этого дело? Разве ты можешь мне помочь?
      - Не знаю... мне будут нужны деньги, средство связи - тот же самый телефон... возможно - пара помощников.
      - Сережа, ты возьмешься?
      - Я не могу тебе пообещать, что найду твоего Владика. Я только попытаюсь это сделать... а что получится - знать не дано.
      - Сколько денег нужно?
      - Пока не знаю... Закончим работу - разберемся. Пока мне требуется всего лишь информация.
      - Спрашивай... все, что смогу.
      - Я уже спросил: у него была любовница?
      - Господи, да что ты уцепился за эту мифическую любовницу? У него была... то есть есть я. Он любил меня... то есть любит. Неужели в тебе столько лет живет ревность?
      - Нет, просто мне интересно узнать, почему под водительским креслом валяется презерватив?
      - Презерватив? Какой презерватив?
      - Вот этот,- ответил я и бросил на "торпеду" импортную резинку в яркой упаковке. Вера с удивлением взяла его в руки.
      - Зачем Владику презерватив?- спросила она.
      - Ну вообще-то, презервативу можно найти разное применение, но основное...
      - Ох, не ерничай, Сергей... Ты уверен, что эта... ШТУКА... принадлежит Владику?
      - А вот эта ШТУКА (я постучал по "торпеде") принадлежит Владику?
      - Я не думаю, что у него есть любовница,- со вздохом сказала Вера.- Он не такой...
      - Понятно...
      - Да что ты заладил свое дурацкое "понятно"! Что тебе понятно? Ты не сумел построить свою жизнь и хочешь отыграться на моем муже. А он трудился всю жизнь... и добился положения: и социального, и материального... В семье все отлично. Сотрудники его уважают... А ты? Чего добился ты? Милиционер! Да еще отсидевший милиционер... Господи! Как правильно я все-таки сделала выбор тогда...
      - Да, ты толково сделала выбор.
      - Да, толково... Теперь иди, Сергей...
      Иди. Извини, что отняла твое время. Но... твоя помощь мне не нужна. Я найду к кому обратиться. Прощай. Передавай привет Обнорскому.
      Я вылез из салона "форда", аккуратно прикрыл дверцу. В моей "копейке" нужно хлопать дверью со всего маху. "Скорпио" бешено взревел мотором, рванул с места.
      Взвился с асфальта рыжий осенний лист, потянулся в воздушном потоке вслед за сверкающим автомобилем. Но, разумеется, отстал... опустился, вальсируя, на асфальт, замер.
      В моем кармане остался лежать сотовый телефон отличного семьянина и честного бизнесмена. Вот с телефона-то мы и начнем.
      ***
      Мы целовались не очень умело, но нежно. Ах, эта неумелая любовь несовершеннолетних! Еще во многом скованная стыдливостью и запретами... Однако в тот сентябрьский вечер мне было позволено многое. О, как много было позволено мне девочкой с дерзкими глазами в тот вечер.
      Позволено было моим рукам, моим губам, моим глазам.
      Был ли к тому времени у меня "сексуальный опыт"? О да... он у меня был!.. В подвале, на продавленном диване. С пьянчужкой неопределенного возраста. Стоимость ее услуги составила "бомбу" бормотухи. Со всех!.. Нас было пятеро. Так что "сексуальный опыт" у меня был, но вспоминать о нем мне противно до сих пор.
      А тот сентябрьский вечер, когда мы пришли к Вере домой, когда ее мать на дежурстве, а младший брат уже спал... когда мне позволено было так много... Этот вечер я не забуду никогда. Я помню, как был неловок... как не хотели поддаваться крючки на застежке лифчика... и как шуршит капроновый чулок под рукой... Я помню, как мне сказали: "Нельзя... нельзя, Сережа, не надо..." Если бы я оказался чуть более настойчивым в тот вечер? Смогло ли это что-нибудь изменить? И хочешь ли ты перемен сейчас?
      ...Не надо бередить. И бредить - не надо.
      Ах, дерзкие глаза девочки из десятого "а".
      Все - пепел.
      ***
      Вот с телефона-то мы и начнем, решил я. Нынешняя сотовая связь хороша тем, что здорово поддается контролю. Не в смысле подслушивания, хотя и тут особых проблем нет, а в смысле того, что все звонки, которые вы делаете, фиксируются компьютером вашей сети. Время разговора, его продолжительность и номер абонента... то, что доктор прописал!
      Конечно, для начала я вышел на опера, который по долгу службы (но никак не "по велению сердца") должен осуществлять мероприятия по розыску пропавшего гр. Завьялова В. И. ...Я вышел на этого опера и попытался наладить контакт.
      Опер опера всегда поймет! Так, по крайней мере, я думал. Но видимо, сильно отстал за пять лет, проведенных в нижнетагильской зоне УЩ-349/13.
      Мой молодой коллега, конечно, и без моего представления понял, кто я такой. Журналистские "корочки" повертел в руках без интереса... выслушал и сказал:
      - Ну... ты же и сам все круто просекаешь. Может, сам и отработаешь этого бизнесмена? Ты же человек опытный... а у меня времени нет.
      - К опыту еще нужно приложить ксиву, а ее у меня, лейтенант, нет. Вот с этим (я щелкнул пальцем по удостоверению Агентства) я много не наработаю... Мне же сейчас реально придется телефоны и адреса пробивать... Как прикажешь это делать?
      - А как бандюганы без всяких ксив это делают?- сказал мне товарищ лейтенант.
      Сказал - и засмеялся... Действительно - смешно.
      - Бандюганы это делают на энтузязизьме, а мне их энтузязизьм ни к чему. Понимаешь?
      - Ну ладно, с пробивкой телефонов помогу,- великодушно сказал опер. Как раз этот вопрос я запросто мог решить сам, без его помощи.
      Помощь мне требовалась в другом, но я понял, что хрен ее дождусь. И оказался прав...
      Короче, я пошел журналистско-партизанскими тропами. Возможности мои были не особенно широки... несравнимы ни с реальными бандитскими, ни даже с ментовскими. Я, рядовой журналист, ни задерживать граждан, ни допрашивать не имею никакого права. Все те "вмешательства в личную жизнь граждан", которые неизбежны при проведении журналистского (и любого другого) расследования, возможны только с согласия этих самых граждан... Ну не любят граждане этого! Не любят - и все тут. Особенно если они не в ладах с законом.
      За сто баксов оператор сотовой сети выдала распечатку звонков Владика за интересующий меня период, то есть с того момента, как образцовый семьянин вышел из дому в последний раз, и до того, как телефон перекочевал ко мне. Всего звоночков оказалось шесть, а телефонных номеров - всего четыре. Разной продолжительности были разговоры. Но тем не менее все шесть звонков были сделаны за весьма короткий период - за вечер того самого злополучного понедельника. Последний звонок прозвучал в начале первого ночи, во вторник... Потом Владик на связь уже не выходил... Интересно, сколько он прожил после этого звонка?
      Пробивка адресов - дело рутинное.
      И для меня оно никакой трудности не представило - "дорожку" {пароль для адресной службы ГУВД (жарг.)} мой новый друг-оперок сообщил. Через час я сидел в своей конуре в Агентстве и обсасывал первую информацию.
      Итак, одиннадцатого сентября, около семи часов вечера, добропорядочный, не судимый бизнесмен вышел из своей трехкомнатной квартиры на Васильевском острове... сказал жене: по делу, мол... и исчез. Почти сразу после выхода из дому он сделал один за другим три телефонных звонка. Два - своим партнерам, с которыми, кстати, у него отличные отношения,- третий звоночек он сделал абсолютно мне неизвестной гр. Шурыгиной Антонине Викторовне, 1946 г. р., проживающей по адресу... Потом он опять звонил партнерам, а потом Митюхиной Елене Васильевне, 1950 г. р., проживающей...
      Так вот в деле и появились две дамочки... Но одной нашей красавице уже полвека. Другой и того больше. Навряд ли процветающий тридцатисемилетний бизнесмен покупал презерватив для встречи с одной из этих дам. Всякое, конечно, бывает... но навряд ли. Однако у пожилых дам бывают дочки, племянницы, внучки, в конце концов.
      Придется ехать в гости. Я зашел к шефу, чтобы доложить ситуацию, и повезло!- застал на месте. Обнорский интенсивно трудился: лежал на диване и пускал дым колечками. Я лег на другой диван и стал ему помогать. На пару у нас получалось здорово... Вот такие мы стебки. Нет, теперь говорят приколисты.
      - Ну?- сказал Обнорский, когда сигарета кончилась.
      Я рассказал ситуевину. Андрюха, немного подумав, решил:
      - Езжай. Только не один... Такие штуки мы уже проходили. Прихвати кого-нибудь. Из адреса отзвонитесь. Обязательно.
      В коридорах Агентства было еще тихо, пусто... "Прихватить кого-нибудь" не получилось. И я уже решил, что поеду один.
      В первый раз, что ли?.. Нет, не в первый.
      Но в иные, забытые уже "разы" в кармане у меня лежала ксива со словами: "капитан Ложкин Сергей Иванович состоит в должности старшего оперуполномоченного", а под мышкой висел табельный ПМ.
      Я был тогда ВПРАВЕ обратиться за помощью к любому милиционеру, участковому, оперу... Как говорится: почувствуйте разницу... Я ощущал разницу оч-чень хорошо!
      И я бы поехал в адрес один, но на лестнице столкнулся с Шахом и Князем.
      Конечно, я был для них не авторитет... и вообще - в Агентстве без году неделя. Но я сослался на шефа, и они поехали со мной. По дороге ввел их в курс дела, избегая ненужных им подробностей.
      - Вопросы есть, коллеги?- спросил я.
      - Есть вопросы... коллега,- сказал Шаховский, выделив последнее слово. Видимо, это должно означать, что я - бывший мент - ему не коллега... И я со своей стороны считал точно так же: хоть Виктор Шаховский и не привлекался никогда к уголовной ответственности, но в оперативных документах РУОП его фамилия замелькала еще в самом начале девяностых.
      - Спрашивай,- ответил я.
      - А премию с этой супружницы барыжной ты за работу, коллега, обговорил?
      - Нет,- отрезал я.
      - Лохи,- пробормотал Шах и больше ничего не спрашивал, смотрел в окно.
      У Гвичия вопросов было больше: а сколько лет вдове? А не блондинка ли она?
      А как она "вообще, да"?
      Я ответил: лет вдове семнадцать. Блондинка. "Вообще": 90-60-90. И Гвичия тоже замолчал... только причмокивал иногда. Глаза у него стали мечтательными, подернулись нежным туманом.
      ***
      Прежде чем ехать непосредственно в адрес, заскочили в местное РУВД... Повезло - застали нужного нам опера на месте.
      - Да,- сказал он,- звонили мне про ваше дело... лейтенант Иванов, кажется... так?
      - Да,- подтвердил я. Иванов - фамилия опера, который отфутболил меня в Василеостровском районе.
      - Ну а чего от меня-то вы хотите?
      - Как чего? Неужели непонятно?..
      Сходить с нами в этот адрес. Дело-то, скорее всего, об убийстве идет.
      - Ну во-первых, пока только о розыске пропавшего... Во-вторых, я туда уже сходил.
      - И что?
      - А ничего, меня и на порог не пустили.
      Шах хмыкнул, Гвичия изумленно вскинул брови. А я спросил... Я очень спокойно спросил:
      - Простите, Виктор... э-э...
      - Георгиевич,- подсказал опер, включая электрический чайник.
      - Виктор Георгиевич, вы здесь в каком качестве служите?
      - А там (кивок в сторону двери) висит табличка. На ней все написано... прочитайте.
      - Я читал. Там написано, что в этом кабинете работают опера уголовного розыска.
      Наш опер закончил манипуляции с чайником, поднял на меня взгляд и сказал:
      - Выйдите из кабинета... Я вас сюда не приглашал... пока.
      - Спасибо за помощь,- ответил я.- Пошли, мужики... По-моему, кто-то таблички на дверях перепутал.
      - Желаю успехов,- бросил опер.
      Мы вышли. Сказать по правде, мне было очень противно. Гвичия посмотрел на табличку и сказал:
      - Какой-то странный человек, да?
      Шах тоже посмотрел на табличку, сплюнул и сказал:
      - Лохи.
      Я не сказал ничего.
      Я не сказал ничего, я только подумал... но не сказал.
      ***
      ...Дверь в квартиру, где находится телефон, зарегистрированный на гр. Шурыгину Антонину Викторовну, наводила на мысли о коммуналке и бытовом пьянстве: следы неоднократного и неумелого ремонта, висящий на проводах звонок, порезанная ножом дерматиновая обивка...
      Таких дверей я за годы пахоты в УР повидал немало. И мог даже предположить, что увижу за дверью.
      Гвичия начал давить на кнопку звонка.