Футбольный мяч свечой взмыл вверх и обрушился на крышу "копейки"... отскочил в сторону, запрыгал.
      - Entschuldigen Sie mir bitte! {Пожалуйста, извините меня (нем.)} весело сказал губастый немец.
      - Урод,- сказал Вадик,- недоносок фрицевский.
      Немец довольно покивал головой, заулыбался белозубо.
      - Открывай,- сказал я.
      В черных тучах на западе сверкнуло.
      Вадик повернул ключ, и крышка багажника медленно поползла наверх. "Смирнов" промокнул лоб несвежим носовым платком и опустил его в сумку... Крышка багажника поднялась. Измазанный в глине, внутри стоял похожий на кастрюлю-скороварку контейнер.
      - Ну,- хрипло произнес "Смирнов", озираясь.
      - Да,- ответил я.- Сейчас... сейчас.
      Почему, черт возьми, так душно?
      Я поднял руку и потянул вниз узел галстука... И мгновенно все пришло в движение: молодые немцы, Фарид и средних лет поджарый финн около щеголеватого "пежо".
      Прогрохотал гром вдали.
      - Стоять!- закричал по-русски губастый немец.
      "Лейтенант Смирнов" окаменел. Зато борец Вадик вдруг подобрался, метнулся в сторону. Губастый немец прыгнул ему навстречу, ловко сбил с ног, заломил руку.
      Двое других тут же подскочили, сели сверху, надели наручники.
      Фарид и финн подошли к "лейтенанту Смирнову". Он так и стоял возле открытого багажника - бледный, потный, с рукой, опущенной в сумку.
      - Руки, гражданин Козырев,- сказал Фарид.
      - А? Что?
      - Руки, говорю... вы задержаны, Козырев.
      Смирнов-Козырев вдруг улыбнулся, поднял вверх левую руку как бы в нацистском приветствии. Правая оставалась в сумке. Было очень тихо. И в этой тишине из сумки раздался отчетливый металлический щелчок... Звук был знакомый. Очень хорошо знакомый... Я узнал его, но не смог сразу вспомнить, что он означает.
      - Мудак!- выкрикнул Фарид и стремительно сорвал сумку с плеча Смирнова-Козырева.
      Сатанист смотрел на него безумными глазами. Фарид размахнулся и швырнул сумку через дорогу, в воду... Я наконец вспомнил, что означает этот звук, этот четкий металлический щелчок... А сумка медленно-медленно летела над черной водой. Все замерли. Смеялся Смирнов-Козырев, кричали чайки.
      Через две секунды сумка упала в воду, еще через какой-то промежуток времени вода вздыбилась, поднялась столбом. Казалось, столб хочет дорасти до черного клубящегося неба... Прошелестел водяной вихрь, просвистели осколки. И - тишина.
      Фарид застегнул на прапорщике наручники. Немка снимала все происходящее видеокамерой. По воде расходилась волна.
      Губастый немец рывком поставил Вадика на ноги.
      - А ты говорил: недоносок фрицевский... говорил: урод,- сказал он Вадику.- Нехорошо это. Грубо.
      Поджарый финн подошел к немке:
      - Самое главное, Вера, в багажнике... сними крупным планом.
      Вера кивнула, не отрываясь от камеры, подошла к машине.
      Я полностью распустил узел галстука и прислонился к грязному боку "Жигулей".
      Операция "Журналист" завершилась.
      Так, по крайней мере, я тогда думал...
      ДЕЛО О ЖЕНЩИНЕ-ВАМП
      Рассказывает Алексей Скрипка
      "Скрипка Алексей Львович, 30 лет, русский, заместитель директора Агентства по административно-хозяйственной части.
      Высоко оценивает свои коммерческие и журналистские способности. Требователен к соблюдению сотрудниками Агентства правил внутреннего распорядка.
      Семейное положение - холост.
      ...Коммуникабелен. Насколько достоверны рассказываемые им истории - не выяснялось.
      ...Любвеобилен. Точное количество связей не установлено. По имеющейся информации, в последнее время поддерживает тесные отношения с сотрудницей Агентства Горностаевой В. И.".
      Из служебной характеристики
      * 1 *
      - Они говорят, что, если денег не будет, они меня посадят или убьют.
      - А вы любите острую говядину с карри и жареным рисом?- прервал ее я.
      Женщина, сидевшая на стуле напротив меня, уже пять минут рассказывала историю своих отношений с милицией. Пора было переходить к делу.
      ***
      Она пришла в Агентство в десять утра и сказала, что хочет поговорить с Обнорским.
      Обнорского не было. Он уехал читать лекции в Ставропольский край - в станицу то ли Социалистическую, то ли Коммунистическую. С собой он забрал не только своего заместителя Повзло, главного нашего детектива Спозаранника и юриста Лукошкину, но даже буфетчицу тетю Таню.
      С некоторых пор Обнорский стал разъезжать по стране со своими лекциями о теории и практике независимого расследования. Это чем-то напоминало мне походы в народ членов "Земли и воли" и двадцатипятитысячников. Впрочем, эти поездки в провинцию нам были не в убыток, их финансировал один западный гуманитарный фонд, руководители которого, видимо, считали, что единственное, чего не хватает российскому народу,- это умения заниматься самостоятельными расследованиями. Впрочем, чаяния народа они угадали - провинциальный люд лекции Обнорского слушал с большим удовольствием.
      С лекций Обнорский обычно приезжал уставший, говорил, как это тяжело без домашнего уюта, женской ласки и любимой "Нивы" нести свет просвещения в глубинку. Поэтому в этот раз, кроме юриста Лукошкиной, которая, наверное, олицетворяла в глазах Обнорского женскую ласку, с ним на Ставрополье отправилась наша буфетчица-повариха Татьяна Петровна. Видимо, она должна была обеспечить домашний уют. Может быть, Спозаранник заменял Обнорскому "Ниву"?
      Я не участвовал в просветительской деятельности Обнорского по двум причинам.
      Во-первых, однажды я все же имел честь оказаться в команде лекторов имени Обнорского и, можно сказать, не оправдал надежд.
      Мне было поручено прочитать лекцию на тему: "Специфика независимого журналистского расследования в сфере мясного и молочного животноводства". Тогда Обнорским владела идея приближения расследования к нуждам населения, а поскольку мы прибыли на Вологодчину, где вроде бы - если верить оберткам от масла - водились коровы, он и поручил мне подготовить доклад на эту животрепещущую тему. Однако я этой лекции не подготовил - то ли времени не хватило, то ли материала не нашел - не помню.
      И прочел слушателям не менее интересный доклад. Я его озаглавил так: "Специфика проведения независимого внутреннего расследования".
      Раскрывая тему, я рассказал, что очень часто даже в самых дружных и сплоченных коллективах пропадают вещи - карандаши, ручки, расчески, гигиенические прокладки и прочие необходимые каждому человеку предметы. Далее на конкретных примерах из жизни нашего Агентства я продемонстрировал методы проведения независимого внутреннего расследования. Например, сказал я, когда у Светы Завгородней год назад из сумки исчезла пачка "тампаксов" и она подняла дикий скандал, следственную бригаду возглавил лично Глеб Егорович Спозаранник. И хотя сначала подозрение пало на одну из женщин (а именно Марину Агееву, которая тогда по малопонятному для меня поводу конфликтовала с Завгородней), Спозаранник все же установил истинного виновника трагедии. Им оказался наш же сотрудник Шаховский, который каким-то образом использовал личную собственность Завгородней в своем автомобиле...
      Обнорскому мой доклад не понравился. Он кричал, что я своими рассказами ухудшил имидж нашего замечательного Агентства.
      В общем, это первая причина, по которой меня не берут в народ.
      А во-вторых, надо же на кого-то Агентство оставлять! Как-то на хозяйстве оставили Спозаранника. За какие-то три дня он умудрился выпустить "Инструкцию для сотрудников Агентства об использовании помещений Агентства и инвентаря Агентства". В соответствии с этой инструкцией все двери, окна, шкафы и сейфы в Агентстве были опечатаны. И не только опечатаны, но и заклеены скотчем. Снимать печать разрешалось только с письменного разрешения Спозаранника. По инструкции, сразу после использования двери или шкафа его надлежало сразу же заклеить и запечатать обратно. Поскольку Спозаранник опечатал и дверь туалета, очередь к нему за разрешением попользоваться агентским унитазом выстраивалась длинная. А сколько денег он угрохал на скотч и пластилин...
      Так что теперь Спозаранник ездит с лекциями, а я остаюсь на хозяйстве.
      ***
      Итак, эта женщина пришла, как говорят охранники, около десяти. Потребовала Обнорского. "Нету такого",- сказали ей. Но она не ушла.
      В одиннадцать появился я и вот уже пять минут слушал ее историю.
      Удивительно, и не слишком молода - скорее всего, за тридцать, и ноги как ноги, и грудь как грудь, и глаза как глаза, а общее впечатление потрясающее. В общем, эта посетительница чего-то там такое пробудила во мне. Может, это любовь, подумал я.
      И решил, что надо срочно пригласить потенциальную любовь в ресторан.
      - Вы острую говядину любите?
      - Я люблю рыбу, раков, устрицы и прочие морепродукты,- быстро ответила она.- Неужели то, что я рассказываю, вам неинтересно?
      - Жутко интересно. Но я предпочел бы выслушать вас в более спокойной обстановке.
      * 2 *
      Я заказал острую говядину, рис и жареные пельмени. Она - жутко дорогих кальмаров в кисло-сладком соусе и салат из какого-то другого морского хлама.
      Ее звали Инга. Она была одета в очень пристойный брючный костюм, хотя, по ее словам, нигде официально не работала.
      - А вы знаете, Инга, один мой знакомый, кстати, как и вы, безработный, однажды решил, что у него мало мозгов - ну, в общем, все вокруг умные, а он как-то не дотягивает. И решил поумнеть. Но книжки читать ему было лень. И он стал есть рыбу, потому что в ней много фосфора, а от этого якобы мозгов становится больше. У него было ежедневное шестиразовое рыбное питание. А по четвергам рыбный день - девятиразовое поедание рыбы. И что вы себе думаете умнее он не стал. Я считаю потому, что голова у него была маленькая и мозгам просто по определению было некуда расти.
      Инга слушала меня с интересом. Надо бы, наверное, все-таки поговорить о деле.
      - Итак, вы говорите, что сотрудники УБЭП вымогают у вас взятку?
      - Да.
      - И угрожают уголовным делом?
      - Да.
      - Что это за сотрудники УБЭП?
      - Майор Лишенко и еще один молодой человек, видимо, его подчиненный мне его представили как Александра Петровича.
      - И в чем вас могут обвинить?
      - Они считают, что я была участницей одной аферы с фиктивной партией кофе.
      Якобы некие мошенники предложили одному предпринимателю - Белов его фамилия - купить кофе по довольно низкой цене. Он согласился. Ему показали всякие документы - из таможни, со склада, еще какие-то. Продемонстрировали кофе. Общая сумма сделки была около ста тысяч долларов. В общем, в итоге деньги у него забрали, а партия кофе оказалась чужой.
      Он приехал на склад, и тут выяснилось, что документы на товар липовые.
      - Обычная история.
      - А Лишенко мне теперь говорит: с тебя половина суммы, и ты чиста, как стекло.
      - То есть с вас требуют пятьдесят тысяч долларов?
      - Да.
      - А вы участвовали в этом деле?
      - Нет.
      - Чем же они вас шантажируют?
      - Я была знакома с пострадавшим - с Беловым.
      - Откуда у вас пятьдесят тысяч, если вы нигде не работаете?
      - У меня их и нет.
      - А на что вы живете?
      - Я три раза была замужем. Мои мужья были очень не бедными людьми. Они мне помогают чем могут. К тому же у меня много друзей.
      - А почему вы обратились к нам, а не в РУБОП?
      - Я боюсь их всех. Этот майор - Лишенко - говорит, чтобы я не дергалась и никуда не жаловалась, а то он меня засунет в камеру, а потом навесит еще пару дел. Кроме того, недавно ко мне домой позвонил мужчина, не назвался. Сказал, что, если я не отдам деньги, вопрос может быть решен и внесудебными методами.
      Я уверена, что эти менты связаны с бандитами. Меня могут просто убить.
      - А сроки выплаты денег назывались?
      - Пока нет. Что вы мне посоветуете?
      - Во-первых, есть больше устриц.
      Знаете, когда их ешь, они пищат. Правда, я лично никогда не слышал, но знающие люди уверяют, что это так. Один мой знакомый - он, кстати, на мясокомбинате работает директором по безопасности - считает, что человек по своей природе хищник и поэтому должен питаться не падалью, а живыми существами. Только слопав что-нибудь живое, у него на душе наступает гармония и покой. И когда этот мой знакомый вгрызается в устрицу, а она под его зубами пищит, у него происходит что-то вроде оргазма. Попробуйте, не пожалеете. Ну а во-вторых, дайте мне пару дней на изучение вашей истории.
      - У меня есть доказательства,- быстро сказала Инга.- Я записала наш разговор с Лишенко на диктофон. И еще у меня есть фото: этот Лишенко вместе с бандитами.
      - Чего ж вы раньше не сказали. Где они у вас?
      - Дома. Если хотите, мы заедем сейчас.
      - Конечно, хочу.
      * 3 *
      В Агентство в тот день я не вернулся. Инга жила на четвертом этаже очень пристойного дома на Московском.
      Обстановка квартиры - сплошной модерн. Кровать - водяная. Губы мягкие.
      Комплексов - никаких.
      Утром я вышел из ее дома с аудиокассетой и распечатанной на принтере фотографией, на которой были изображены три мужика.
      Горностаева уже стояла возле моего кабинета. Не обойти. Я как можно более радушно сказал: "Привет, Горностаева",- и поставил ей на вид, что она курит всякую дрянь в неположенном месте. Она не отреагировала. По глазам было видно, что не спала и разговор предстоит жесткий.
      Она спросила, где я был. Она искала меня всю ночь. А моя труба на ее звонки не реагировала.
      - Аккумулятор сел,- ответил я.- И вообще, Валя, ты знаешь, как я к тебе отношусь.
      - Как?
      - Хорошо,- со стопроцентной искренностью в голосе сказал я.
      - Ты хоть презервативом пользовался?- продолжала допытываться Горностаева.
      - Один мой знакомый, кстати, он тоже журналист, никак не мог выговорить слово "презерватив". Ну не получалось у него, хотя все остальные слова выговаривал нормально. И вот когда он приходил в аптеку, начиналась полная неразбериха. У него раздраженно спрашивали: "Чего-чего вам, молодой человек?" Он в ответ мычал что-то невразумительное и показывал пальцем то куда-то в сторону, то почему-то в направлении пола. "А, так вам презерватив!" - наконец кричали ему на всю аптеку обрадованные фармацевты. В общем, так и погубили они человеку всю личную жизнь...
      - Так ты с этой бабой был?
      - Какой такой бабой?
      - Которая вчера утром тут торчала.
      - Ах, с бабой! У меня с ней была короткая деловая встреча. И вот что, Горностаева, давай не смешивай личное с общественным. Наши с тобой отношения - это личное. А то, где ты куришь, и то, с кем я встречаюсь,- это общественное.
      Я решительно открыл дверь в свой кабинет и скрылся от злобной Горностаевой.
      В общем и целом Горностаева была девушкой неплохой. Ноги вполне пристойные, если в мини-юбке, и работает хватко.
      В Агентстве до недавнего времени были уверены, что она или розовая, или вообще никакая. В том смысле, что она не только ни с кем не встречалась, но и на мужиков внимания не обращала. Я так долго гонял ее за курение в не отведенных для этого местах и разбрасывание грязных кофейных чашек на всех подоконниках Агентства, что наши отношения естественным порядком дошли до постели. Вернее, сначала до кресла в моем кабинете, потом до стола в ее комнатке. Горностаева узнала, что такое любовь. Оказалось, что любовь - это я.
      Это было очень почетно, временами даже приятно, но некоторые сложности в мою жизнь вносило.
      Обнорский нашим романом живо интересовался. Особенно его беспокоило, чтобы это не отразилось на потенциале Агентства. "Ты, Леха, смотри,- говорил он,- делай с Горностаевой что хочешь, но чтоб никаких, понимаешь, декретов".
      * 4 *
      Надо было поработать над делом Инги. Я позвал к себе Родиона Каширина.
      - Значит, так, Родион. Надо бы узнать все про одну женщину. Зовут ее Инга, фамилия Корнеевская. Живет на Московском проспекте. Она говорит, что проходит по уголовному делу о мошенничестве, которое ведет УБЭП. Хорошо бы выяснить, что это за дело и кто такой майор Лишенко. Да, вот еще фотография - здесь якобы этот самый майор с какими-то бандитами.
      Попробуй установить, кто это.
      Я стал слушать взятую у Инги кассету с записью ее разговора с сотрудниками УБЭП. В общем, его содержание примерно соответствовало тому, что говорила мне Корнеевская. Речь шла о каком-то уголовном деле. Мужской голос довольно противного тембра говорил Инге, что она может сесть, и сесть надолго. Ну на год-то - до суда - уж точно. А изолятор - не сахар. Потом заговорили о каких-то тысячах долларов, которые неплохо было бы вернуть. Так что, с одной стороны, это действительно напоминало вымогательство майором милиции крупной взятки, а с другой - мало чем, на мой взгляд, отличалось от обычных методов работы сотрудников милиции с подозреваемыми.
      У них так всегда: попугают - авось расколется. Но Инга держалась крепко.
      На этом обвинение майора не построишь, сказал я сам себе и решил на время забыть о деле Инги Корнеевской. К приезду Обнорского надо было разработать проект инструкции о форме одежды для сотрудников "Золотой пули".
      Внешнему виду подчиненных Обнорский уделял особое внимание. Видимо, это осталось у него от службы в армии.
      Периодически у Обнорского появлялась идея пошить всем форму. Что-то типа: черный верх, белый низ. Или наоборот.
      Но нам с Повзло до сих пор удавалось охладить управленческий пыл Обнорского. Во-первых, говорили мы, у многих сотрудников Агентства работа непубличная, и нечего им светиться в новой форме с галунами и аксельбантами. А во-вторых, добавлял я, это ж денег стоит. А финансовое положение Агентства - не ах, чтоб так разоряться.
      Обнорский аргументам внял. Но частично - предоставить сотрудникам полную свободу в выборе одежды натура не позволяла. И я должен был быстренько в письменном виде попытаться удовлетворить армейские ухватки Обнорского, не слишком ограничив при этом журналистов в их праве носить то, что хочется и что позволяют средства.
      Первый пункт инструкции я изложил быстро. "Сотрудники Агентства обязаны ходить на работу в начищенной обуви".
      Я знал, что для всех бывших военных главное - это начищенные сапоги. Теперь надо прикинуть, сколько нужно будет закупить щеток и кремов. Ну четыре щетки, пожалуй, хватит. Жалко только, что обувь у народа не одного цвета. Была бы черная - купил бы пятикилограммовую банку гуталина: на полгода хватит. А тут опять расходы...
      Следующим пунктом инструкции следовало бы изложить требование ношения чистых подворотничков. Обнорскому бы понравилось. Но, боюсь, народ не поймет.
      С внешним видом мужчин все было довольно просто: брюки - любые, но чистые и со стрелочками. Шорты - запрещены.
      Желателен пиджак с карманами. Рубашка - выглаженная. Менять не реже чем раз в два дня.
      С женщинами сложнее. Я указал рекомендуемую длину юбок для дам - не выше двух сантиметров от колена (интересно, от какой части колена эти сантиметры считать?- ну не будем вдаваться в частности). Разрез на юбке - не выше середины бедра (эх, придется всех наших женщин предварительно замерить. Надо закупить линейку подлиннее).
      Обнорский был хоть и жуткий бабник, если считать по количеству женщин, которые в разные периоды жизни скрашивали его быт, но никаких фривольностей сотрудницам "Золотой пули" не разрешал.
      Поэтому в проекте инструкции я указал на необходимость всем женщинам носить лифчики (нет, лучше напишу - бюстгальтеры, выглядит интеллигентнее). Так и запишем: "Носка бюстгальтеров для сотрудников Агентства женского пола обязательна круглогодично".
      Тут я подумал, что получается какой-то бред - как будто лифчики носить надо, а трусы не надо. Исправил фразу. Получилось: "Носка бюстгальтеров и трусов для сотрудников Агентства женского пола обязательна круглогодично". Хорошо вышло.
      Последний пункт инструкции звучал просто замечательно: "Контроль за исполнением возложить на заместителя директора Агентства по хозяйственной части Скрипку А. Л.".
      * 5 *
      Утром на следующий день Каширин положил передо мной отчет о первых результатах по делу Инги Корнеевской.
      Оказалось, что ей тридцать два года - я так примерно и думал. Родилась в Одессе. Образование высшее - инженер. Три раза была замужем. Фамилию не меняла.
      Сейчас в разводе. Квартира на Московском, в которой она меня принимала,- расселенная три года назад коммуналка, записана на некую гражданку Иванову.
      Инга выступала соучредителем трех фирм с ничего не говорящими названиями. Не судима. Автотранспортом не владеет.
      - А что с УБЭП?- спросил я у Каширина.
      - Есть такой Михаил Лишенко - замначальника отдела. Больше пока никакой информации.
      - А по фотографии?
      - Пока ничего.
      - А кто такой этот пострадавший от мошенников Белов?
      - Да ты бы хоть узнал у этой дамочки, что за фирма у этого Белова. Как его имя-отчество? Год рождения? В Питере Беловых - несколько тысяч...
      - Ладно, Родион, не ругайся. Я данные Белова выясню, а ты не хочешь ли пока взять и вот так, по-простому, поговорить с этим майором Лишенко? Сказать, что, мол, ты - журналист Агентства, интересуешься делами о мошенничествах. Может, он чего и сболтнет...
      ***
      Вечером я позвонил Инге и сказал, что мне нужна от нее дополнительная информация. "Приезжайте",- сказала она.
      Я приехал. И уже к утру знал об этом Белове все. Но устал страшно.
      * 6 *
      Горностаева со мной не разговаривала и демонстративно стряхивала пепел на пол. А у меня даже не было сил сказать ей какую-нибудь гадость.
      Каширин пришел злой.
      - Поговорил я с твоим майором. Сука редкостная. Меня послал разве что не матом. Сказал, что для Агентства этого засранца Обнорского слова не произнесет.
      - А чего это он?
      - Просто сволочь. Давай его посадим.
      - Сажает, Родион, как известно, суд.
      Но мы можем и помочь нашим правоохранительным органам избавиться от позорящих их субъектов. У меня вот был знакомый, инженер, так в советские еще времена от него ушла жена. Об этом стало известно у него на работе, собрали собрание коллектива и стали этот факт его биографии обсуждать. Коллектив решил: поведение этого моего знакомого осудить и его портрет повесить на доску позора вместе с фотографиями прогульщиков и пьяниц.
      - И повесили?
      - Повесили. А тут жена взяла и вернулась. Ну этот инженер бежит в профком и говорит: у меня, мол, баба возвернулась, поскольку я такой замечательный. И мой портрет надо перевесить с доски позора на доску почета. А ему отвечают, что мы твой портрет с доски позора по такому случаю, конечно, снимем, но до почета ты, брат, не дорос. Ну расстроился он почему-то сильно. Запил. И его портрет опять повесили на доску позора. Так до конца перестройки и висел. В общем, раньше люди совестливые были, им и морального наказания было достаточно. А майора этого, Лишенко, действительно, посадить было бы неплохо.
      ***
      Каширин развил дикую активность, и вскоре план кампании по посадке майора Лишенко вчерне был готов.
      Во-первых, Родион выяснил, что Лишенко в свое время уже отстраняли от работы - его подозревали в получении взяток. Но доказать ничего не удалось, и после очередной смены руководства главка майора не только восстановили, но и повысили.
      Во-вторых, на фотографии Лишенко был изображен с неким Ваней Кувалдой среднего уровня бандитом то ли из "пермских", то ли из "казанских". Третьего типа на снимке опознать не удалось.
      В-третьих, индивидуальный предприниматель Андрей Павлович Белов был не только подозрителен, по определению, но и три года назад проходил свидетелем по делу, которое вел Лишенко.
      Все складывалось одно к одному: сотрудник УБЭП был явно коррумпирован. Но взять его можно было только на взятке.
      - Значит, так,- резюмировал Каширин,- обращаемся в РУБОП, выкладываем им все наши косвенные улики. Они гарантированно заинтересуются. Потом эта Корнеевская отдает Лишенко кейс с мечеными деньгами. Он берет, тут врывается РУБОП. Лишенко сидит. Мы счастливы, потому что беременны.
      - План хороший. За исключением беременности,- внес коррективы я.- Шеф беременности не одобрит. Хорошо бы, конечно, дождаться Обнорского - он возвращается послезавтра.
      - Конечно, дождемся. Я пока - предварительно - поговорю со знакомыми рубоповцами. А ты должен склонить Корнеевскую к сотрудничеству с РУБОПом.
      * 7 *
      РУБОП был согласен, если Корнеевская напишет заявление о вымогательстве взятки. Ингу я склонял долго - весь вечер, всю ночь и все утро. Она говорила, что ей страшно, что с милицией вообще и РУБОПом в частности связываться нельзя. Я отвечал, что это единственный способ избавиться от наездов и без ее участия никакой Обнорский ей не поможет. В конце концов она согласилась, и я смог отправиться на работу.
      ***
      Открылась дверь. В кабинет вошла Горностаева. Я удивился - последнюю неделю она со мной даже не здоровалась.
      - Алексей Львович,- обратилась она ко мне официально,- эта женщина вас обманывает.
      - Женщины, Валентина Ивановна, всегда обманывают. Один мой приятель он сейчас депутат Госдумы - познакомился в ночном клубе с девушкой. Ну, туда-сюда, решил он сделать ей приятное. Спрашивает, какой у вас размер? Она говорит: сорок второй. А обуви? Тридцать пятый. Покупает он ей в соответствии с этими параметрами шмоток на штуку баксов. И вдруг видит, что вместо того, чтобы радостно снимать трусики, девица падает в обморок. Оказалось, что размер у нее сорок шестой. А нога так вообще тридцать девятого калибра.
      - Алексей Львович,- упрямо продолжала Горностаева,- Корнеевская вас обманывает. Вы знаете, на что она живет?
      - На что?
      - На трах. Она работает любовницей.
      Дорогая проститутка. Берет не сто рублей зараз. И не сто долларов за ночь. А квартирами, акциями, услугами.
      - Ну, Валя, так поступают все женщины,- не согласился я.- Это не проституция, а жизнь. Просто одним бабам достаются бедные мужики, а другим богатые.
      - Она спала со всеми - и с Беловым, и с Лишенко, и с Кувалдой. А квартиру ей оплачивает "тамбовец" Губенко.
      - Откуда ты это взяла?
      - От своих источников.
      - Каких?
      - Источников не раскрываю.
      Значит, выдумала. Зря, Валя, ревность не украшает женщину. Особенно беспочвенная.
      Горностаева развернулась, хлопнула дверью. Кусок штукатурки отвалился от стены.
      "Опять расходы",- подумал я.
      Тут Горностаева вернулась.
      - А ты знаешь, что Каширина она уже захомутала. Ты с ней трахаешься ночью, а он к ней заходит днем.
      И еще раз шваркнула дверью. Я решил, что надо будет написать инструкцию по правильному использованию дверей - иначе скоро от Агентства одна штукатурка останется.
      * 8 *
      Вернулся Обнорский. Агентство ожило. Заметалась секретарша. У дверей кабинета шефа выстроилась очередь из девушек, мечтающих постажироваться в Агентстве у самого Обнорского, и иностранных журналистов, требующих от шефа разъяснений, почему Петербург не является криминальной столицей России.
      Я протиснулся в кабинет Обнорского, нагло опередив ирландскую съемочную группу. Андрей был не в духе. Я решил для начала его чуть-чуть порадовать проектом инструкции о внешнем виде сотрудников Агентства.
      Расчет не удался. Обнорский мрачно сказал, что инструкция недоработана, нужно добавить раздел о макияже, потому что женщины "Золотой пули" пользоваться косметикой не умеют, и надо в инструкции Эти вопросы подробно изложить, а потом провести методические занятия с сотрудницами, как, что и чем красить.
      Потом он молча выслушал историю про Корнеевскую.
      - Действуйте,- сказал он.
      Ирландцы уже ломились в дверь со своей ирландской камерой и ирландскими вопросами о нашем криминале.
      ***
      Капризы шефа, как известно, и не капризы вовсе, а руководящие указания.
      Прояснить вопрос о макияже я решил у Марины Борисовны Агеевой начальнице архивно-аналитического отдела и главной женщины Агентства.
      - Так, Марина Борисовна,- сказал я, размахивая неподписанной инструкцией,- теперь я контролирую внешний вид женщин Агентства. Предъявите ваш лифчик и лифчики ваших подчиненных. А также расскажите о том, чем скромный макияж отличается от нескромного...
      Бюстгальтеры у сотрудниц архивного отдела оказались на месте. Но с инструкцией по макияжу дело не пошло.
      Я предлагал измерять количество косметики граммами, а Марина Борисовна - каким-то абстрактным вкусом. Решили, пусть лучше сначала Обнорский лично проведет с агентскими дамами методические занятия, а уж то, что он насоветует, мы и облечем в документальную форму.
      * 9 *
      Операция по взятию с поличным майора Лишенко вступала в решающую стадию. Надо было тащить Ингу в РУБОП.
      Но ее телефон молчал.
      Плюнув на все дела, я помчался на Московский.
      У парадной было суетно. "Скорая помощь", милицейский "УАЗик", еще несколько машин.
      "Убили кого?" - подумал я. И попытался пройти в подъезд. Но меня не пустили.
      - Что случилось?- спросил я у старшины, охранявшего вход.
      Но старшина попался неразговорчивый.
      Я пристроился в сторонке. Через десять минут из дома вынесли носилки с закрытым простыней телом. Еще через полчаса возле дома уже никого не было.
      Я поднялся на четвертый этаж. Квартира Инги была опечатана.
      * 10 *
      Обнорский рассеянно слушал мой рассказ об убийстве Корнеевской.
      - Андрей, надо срочно создать группу по расследованию этого дела,говорил я.- Предлагаю включить в нее Спозаранника, Зудинцева и Каширина. Меня назначить старшим. У нас в руках все нити этого дела: майор Лишенко, бандит Кувалда, бизнесмен Белов, вымогательство, обращение в РУБОП...
      - Брось ты, Леха,- оборвал меня Обнорский.- Пусть это дело менты расследуют. Ты лучше с автотранспортом разберись. Чертите что творится.
      Обнорский имел в виду ситуацию с личными автомашинами сотрудников Агентства. За последнее время по крайней мере половина наших расследователей напокупала себе автомобилей. Но поскольку машины они приобретали не новые, а те, которые позволяли доходы, и опыта вождения у них было немного, с этими автомобилями все время что-то приключалось. То сломаются по дороге, то в аварию попадут. Бывает, спросишь: