Арвидэйф выслушал предварительные отчеты с баз флэтонцев, и отдал распоряжение:
      - Разделились. Вы прочесываете одно полушарие, мы другое. Доклад каждые двенадцать часов, - и развернулся к агноликам своей группы. - Тайклиф - берешь на себя Европу. Юхинс ждет тебя в Хельсинки. Мэнгриф - Африка твоя. В Каире встретят. Вэйнгрин - Азия от и до. Начинаешь с Тель-Авива. Я беру на себя все остальное. Лично проверять каждый метеоритный осколок! Вперед!
 
      - Замерзла, маленькая? Пойдем в дом? - потянул ее Семен.
      Эйфия пошла, а ведь обещала больше ногой не ступать.
      У нее было странное ощущение, двоякое. Ей казалось, что это сам перст провидения свел ее с землянами, соединил с Семеном, и угадывала в том наказание за свои проступки, нарушение клятвы, данной цигруну, непослушание отцовской воле, а с другой - помощь - возможность выжить на этой планете. Девушка видела в том вмешательство самого Модраш, что наказывая за измену клятве, за сопротивление воле отцу и Люйстик, грозный Бог преподает ей урок: Ослушалась отца, Великого Лоан: мудрого сегюр и родителя? Теперь будешь слушаться мужа, недалекого землянина, одного из сыновей, а значит человека низшего сословия без перспектив. Не захотела стать женой императора Цигруна, варвара с варварской, с твоей точки зрения, планеты? Станешь женой дикаря и будешь жить на дикой планете, по сравнению с которой Цигрун просто колыбель цивилизаций, центр прогрессивного развития галактики. Не хотела сидеть в хрустальном мейнце? Будешь сидеть в деревянном убогом доме, одном на всю огромную семью. Не нравилось и-цы цигруна, что могла бы брать без ущерба для мужа и поправить свое здоровье? Получи и-цы по вкусу и мучайся, не имея возможности взять его, не рискнув подвергнуть опасности мужа, умирай от голода и страдай от желания. Устроила своей семье печать и проблему? Испробуй тоже самое на себе.
      Чему удивляться? Она молила Модраш о помощи, и он помог, по-своему, с наукой для молившей. И хоть сопротивляйся, хоть возмущайся - ничего не изменишь, она просила - она получила. Некого винить.
      Семен привел девушку на кухню, усадил за стол, где уже ничего не напоминало о недавнем акте вандализма и издевательства над младшими братьями человека. Остальные члены семьи уже поглощали пищу и лишь покосились на присоединившихся к трапезе.
      - Я уж думал вы начисто провалились, - буркнул только Прохорыч, а Витек подозрительно на притихшую, как прибитую, девушку посмотрел потом на Семена, усмехнулся нехорошо и вновь к пище вернулся.
      Колмогорцев поставил перед Эей тарелку с кашей, а себе как всем, положил еще и мяса, есть начал.
      Девушка смотрела на неприглядную массу и думала: есть или не есть? Покосилась на Семена, вздохнула: рацион землян ей теперь до конца жизни наблюдать и мириться с ним. Ужасно. А что еще ее ждет, какие неприятные сюрпризы? Знать бы, чтобы успеть свыкнутся и впадать в шок, когда произойдет, как случилось при вспышке ярости Семена, неожиданной, немотивированной, страшной в своей агрессивности. Папа бывает, приходит в ярость, и Констант, вообще мужчинам свойственно проявлять эту эмоциональную крайность, но так же норма и контролировать ее, не давая выход вредоносным для окружающих волновых излучений. И уж тем более ни один флэтонец не причинит вреда женщине, а вот на счет землян у Эйфии большие сомнения образовались. Уж если они зверька беззащитного убивают ради мяса и шкурки, то, что им стоит женщину убить или покалечить, тем более чужачку?
      И как ей Семену сказать кто она? А ведь она должна его теперь в известность поставить к какому роду относится, какого сословия и с какой планеты. Как он прореагирует?
      - Почему не кушаешь? - спросил мужчина, заметив, что она только сидит да смотрит.
      Эя поспешила взгляд опустить на всякий случай, в тарелку уставилась, ложку взяла. Только как ею пользоваться понятия не имела, оттого неуклюже кашу мучила, пытаясь вязкую массу подцепить и до рта донести.
      Семен хмуро смотрел на ее манипуляции и понимал, что ничего не понимает: Фея ни разу ложкой не пользовалась или дурачится? Илья косился через плечо на девушку, и не выдержал, развернулся и продемонстрировал, как управляться ложкой. Эя попыталась повторить и уронила ее в кашу к собственному конфузу.
      - Графиня, блин, - бросил Витек. - Поди, только с ножечка и вилочки есть привыкла, ишь пальцы-то выгнула.
      - Кончай бурчать. Что к девушке привязался? Иностранка она. Может они каш сроду не отведывали, - сказал Иван.
      - Точно. И вообще, она вегетарианка, - напомнил Петр.
      - А траву козы обычно без всяких приспособлений щипают, - согласился Виктор с ядовитой усмешкой.
      Семен тяжело глянул на него:
      - За языком следи.
      Эйфия тарелку от себя отодвинула:
      - Эллимор. Ийа уйтот? - спросила у мужчины. Тот нахмурился, не понимая:
      - Не нравится?
      Девушка на Степного покосилась: разве я неправильно слова выучила?
      - Она уйти хочет, - перевел Илья.
      - Ты ее язык выучил? - удивился Петр.
      - Нет, это она наш учить начала. "Я уйдет", сказала.
      - Она же ничего не съела.
      - Видно не хочет, - сказал мужчина, у девушки жестами уточнил, на пищу указывая: невкусно?
      -  Аппетита нет,- ответила она, сообразив, о чем речь и опять у Семена спросила. - Ийа уйтот?
      - Она не хочет, у тебя спрашивает разрешения из-за стола выйти, - перевел Колмогорцеву Степной. - С чего вдруг?
      - Не отпускай, Сема, пусть сидит, - развеселился Витек. Семен же плечами пожал, недоумевая с какой радости Фея у него разрешения спрашивает:
      - Пожалуйста.
      Девушка поняла, что ее отпускают, и поспешила выйти, не забыв за угощение поблагодарить. Горец проводил ее чуть удивленным взглядом: вот чудачка.
      - Не заморачивайся, Сема, у иностранцев все не так, как у людей, - заметил Иван.
 
      Эйфия бродила по дому, понимая, что ей теперь придется обживаться здесь.
      Ей так и слышался злорадный смех Марины, которая, Эя уверена, порадуется узнав, что сестра стала женщиной землянина. "Так тебе и надо", - самое тактичное, что она скажет. Эгноты же сейти вовсе не поймут, будут шокированы, как отец с братьями. Мама может спокойно весть воспримет, но ее мнение, каким бы оно не было, при ней и останется.
      "Жутко", - оглядывалась девушка: "неужели мама жила так же, в таком доме и обществе?
      Нет, отец меня здесь не оставит. Убьет Семена, а братья помогут. И будет смыто оскорбление, а может и вовсе замята история, вычеркнута из памяти и хроник. Меня вернут домой, а через какое-то время вновь выдадут замуж… неизвестно за кого".
      Подобная перспектива девушку устраивала еще меньше, чем жизнь с землянином низкого сословия. Но с другой стороны, отец ее спрашивать не станет, когда найдет, а найдет точно. С одной стороны: быстрее бы, с другой: пусть бы шлее все как идет.
      Металась душа Эйфии, понять не могла, что ей надо. Масса, но за то и за это, целый список минусов и плюсов. Девушка хотела выжить и понимала - невозможно, если не вернутся быстрее домой, но с другой стороны она хотела, чтобы и Семен жил, а одно с другим несовместимо.
      Была бы на ее месте Марина, она бы не сомневалась, не мучилась: забрала бы и-цы у любого кто ей попадется, и спокойно протянула до того, как ее найдут, а об инциденте с землянином вовсе ничего не сказала, спрятала бы этот факт своей жизни от всех. Но она-то не Марина, не сможет она родных обмануть и мужчину, которому теперь принадлежит. Понимали бы они друг друга - было бы проще: Эя бы ему все рассказала и вместе, что-нибудь решили, как и положено супругам, но Семен ее понимает не больше чем она его. Остается на Илию уповать, надеясь с его помощью трудный земной язык выучить.
      Девушка замерла у окна, сообразив, что есть еще один выход из положения: найти беглеца Хакано, попросить его, чтобы тот хозяйку вывел из этих мест и помог найти дядю Александра, маминого брата. Он-то должен флэтонский знать, и связь с флэтонцами у него наверняка есть. И посоветовать, что племяннице делать он сможет, все-таки родня. Но в хорошем плане две прорехи: теперь Эйфии без разрешения Семена никуда не уйти и то поселение, где дядя живет, девушка не знает, где находится и как оно называется. И как тогда найти? Лауг в этом не помощник.
      Эя достала сейкап, понимая, отчего так вяло мыслит: суета мозговая, а дельных идей нет. Спад пошел, сонливость началась - энергетическое истощение о себе знать дает.
      Только сапфир открыла, как ее руку накрыла ладонь Семена и сжала кулон:
      - Не надо, - покачал головой мужчина. Эйфия недоверчиво на него посмотрела:
      -  Не хочешь, чтобы я пыльцу приняла? Но мне надо. Я даже не услышала, как ты подошел - это первый признак спада. Зрение и слух притупляется, мозговые процессы замедляются. Потом станет хуже.
      - Отдай мне тайник, Фея, - потянул на себя сейкап мужчина. - Не бойся, я буду рядом и помогу. Ломки пройдут, и наступит улучшение. Сама подумай, зачем тебе этот яд? Ты же умница, представь, что тебя ждет через год, два? Наберись сил и терпения, я буду рядом, помогу, - на себя тянет кулон.
      Эйфия расстроилась, понимая, что Семен против того, чтобы она приняла пыльцу, более того, он хочет забрать ее хранилище. Неужели для него лучше, чтобы она страдала от истощения? А может он не приемлет пыльцу, считает, лучше пусть Эя живое и-цы берет?
      Да ничего он не считает! Он понятия не имеет об энергетике и последствий ее дисбаланса в организме!
      Девушка отодвинулась от мужчины, робея, что смеет перечить. Опять ей приходится бунтовать.
      Семен ладонь протянул, настаивая: отдай.
      - Не знаю, какой упырь тебя на эту дрянь посадил, но сгубить тебя не дам.
      Эйфия смотрела на требовательно протянутую ладонь и крепко сжимала сейкап. Он ее последние спасение, она не может с ним расстаться. Но перечить своему мужчине?…
      -  Ты не понимаешь, что делаешь…
      - Давай сюда, Фея. Больше ты к этой гадости не прикоснешься, - заявил тот твердо и девушка поняла - бесполезно просить, вразумлять. Мало они у них разный язык, они живут, мыслят по-разному и устроены иначе. И как птице не объяснить, как это жить без крыльев, так и Семену не расскажешь, как чревато происходящее с ней.
      - Отдай! - уже потребовал. Голос стал жестким, почти сердитым.
      Девушка упрямо покачала головой:
       - Нет, пожалуйста. Ты же не понимаешь, что происходит. Тебе допинг не нужен, ты понятия не имеешь…
      Семен сообразил, что просить бесполезно: она во власти отравы. Жизнь, здоровье, психика Феи под контролем порошка, поэтому уговаривать, вразумлять бесполезно. Мужчина разжал ей пальцы, стараясь быть осторожным, и снял цепочку с шеи девушки.
      - Тебе это не надо. Не надо, - заверил, внушая взглядом.
      Эйфия чуть не заплакала.
      Семену стало не по себе от несчастного вида девушки, но он знал - жалеть ее нельзя. Во всяком случае, не сейчас и не тем способом. Вернув отобранное, потакая ее слабости и своей жалости, он усугубит, поэтому пусть лучше он кажется ей жестоким, но вылечит девушку от пагубной страсти.
      - Все будет хорошо. Ты выдержишь, я знаю. Мы вместе, мы - выдержим, - уверил ее, обняв.
      Эйфия бы оттолкнула его, накричала, но что можно позволить себе по отношению к тэн, нельзя позволять себе по отношению к господину, что можно по отношению к женщине, нельзя к мужчине, тем более уже не чужому. Она привыкла слушать отца и братьев уверенная, что они лучше знают, что ей надо, что можно, а что нельзя, и кроме истории помолвки с цигруном никогда не сомневалась в решениях мужской половины семейства Лоан. Но они были своими, он были одной расы и крови, а знает ли землянин о ее потребностях, способен ли понять, что ей необходимо - в этом она сомневалась, даже точно знала - это не так. И смущенная тем, что позволяет себе сомневаться в своем мужчине, терялась еще больше попав в череду противоречий.
      Долг женщины и долг мужчины - абсолютно разные понятия, и если она знала о своем долге, то знал ли Семен? Как живут земляне, как складываются их отношения в семьях, распределяются обязанности и строятся мостики взаимопонимания? Информации у Эйфии не было, но, судя по отношениям в этой семье, их традициям, привычные девушки понятия отсутствовали и правила не действовали.
      Семен склонился над девушкой надеясь поцелуем успокоить ее, но Фея отвернулась, не дав даже вскользь коснутся своих губ. Обиделась, - понял мужчина и почувствовал смятение. Желание обижать и тем отталкивать от себя девушку, у Семена не было, но не было и выбора - кулон с наркотиком возвращать он ей не собирался.
      - Ты потом поймешь, что я был прав, - сказал ей неуверенно. Другое в голове крутилось: увлечь бы ее в комнату, зацеловать… Эйфия же пожалела, что ей не с кем своим несчастьем поделится, выплакать свои опасения, вину и не уютность в душе, как и посоветоваться. Конечно, последние дело, не достойное флэтонки, на своего мужчину жаловаться, но вопреки воспитанию она бы это сделала, конечно, с человеком не стала откровенничать, себя и Семена унижая, но Хакано с радостью бы. И тот все понял бы, она уверена, но дальше бы разговор не достойный сейти не передал.
      - Хакано. Уйтит Хакано, - несмело попросилась на поиски щенка.
      - Хакано?
      Девушка закивала и показала на себя:
      - Уйтит Хакано.
      - Ты хочешь пойти искать Хакано? Поздно же ты о нем вспомнила, - проворчал. Интересно, что за Хакано? Друг, брат? Подруга или знакомая? Может это вообще, та волчица. И понимал, глупо ревновать, не зная к чему и кому, да ревности не прикажешь: как змея в сердце сворачивается, чуть задень - просыпается и жалит, отравляя кровь и разум своим ядом. Никогда за собой подобного не замечал, даже когда с откровенной гуленой встречался, а здесь девочка совсем - с чего изводится? А вот, поди ж ты, натура глупая и мысли соответствуют. Так и бросил бы все, Фею в охапку и куда-нибудь к черту на куличики, только чтобы никого вокруг, только они, вдвоем, без его товарищей и без ее хакан.
      Совсем голова уехала, - разозлился на себя Колмогорцев.
      - Ладно, будь по-твоему: пошли Хакану искать. Только оденешься тепло. Еще простыть тебе не хватало, - проворчал. Оглядел девушку, понимая, что его куртка ей слишком большая будет, а вот Ивана, нормально. - Подожди, я сейчас.
 
      Семен вниз ушел, а Эя в окно уставилась, стекло пальцем потрогала: чудно. Вроде стекло, но какое-то слишком стеклянное - хрупкое, и окно - раритет. Постучала, послушала громыхание стекла.
      - А если сильнее стукнуть - можно разбить, - вальяжно приближаясь, сказал Виктор. Встал рядом, оглядел Фею, прищурился, выдавив улыбочку. - Что это Семки рядом нет? Где своего оруженосца потеряла?
      Девушка плечами пожала, услышав вопросительную интонацию, но, не понимая вопроса. Ее больше и-цы мужчины интересовало, не то что, манило, но привлекало как любого голодного кусочек хлеба, и все равно какого.
      Виктор заметил пристальный взгляд девушки на свои губы и завелся, приняв его за приглашение, качнулся, руками уже схватить хотел, обнять. Но Эя пальцем покачала - не трогай, не прикасайся.
      - Ладно, - усмехнулся. - Фантазерка. Даже интересно, блин. Что и с Семкой так же целуешься?
      И к девушке, она к нему. И-цы слизнула, в губы впилась, остальное забирая. У Виктора руки, ноги ослабли, голова кругом пошла.
 
      Колмогорцев, взяв у Ивана куртку, довольный влетел наверх. Увидел, что Фея с Виктором целуется, и как затмение на Семена нашло: куртку выкинул и сходу Прохорова за шиворот схватил, от девушки оттащил и врезал. Тот и не сопротивлялся: отлетел в угол, застыл, слабо соображая, что же это было. Взгляд на разъяренного Семена упер, с губы дрожащей рукой кровь оттер.
      - Убью! - прошипел Семен, подхватывая того за грудки. - Еще раз к ней прикоснешься, убью!
      Виктор разозлился, попытался ответить ударом и опять в угол полетел. Встал тяжело, на Семена попер:
      - Я тя самого укатаю, щеня!
      Тут мужики подоспели, увидев полет анарака со второго этажа.
      Илья Семена перехватил, Иван Витька и в стороны их.
      - Ну, чего вы, чего?!
      - Семен, не дури!
      - Убью, суку!
      - Вот суку и убивай! Она сама целоваться полезла!
      Семен сник, стряхнув с себя руки Ильи, на Фею покосился: а ведь правда, не противилась она Виктору. Мужчины дружно на нее уставились.
      Девушка стояла у окна и, как ни в чем не бывало, смотрела на потасовку.
      А с чего ей лезть? Мужчины сами разберутся. И потом в том, что победителем в схватке выйдет Семен, сомнений у нее не вызывало, а отчего они вдруг кинулись друг на друга, ее не интересовало - это тоже дело мужское. Воинственность у них в крови, а агрессия, как она уже знала, генная программа землян, их отличительная черта от других рас. Правда, есть более агрессивные и воинствующие, степцеры, например.
      Да ей все равно.
      Эйфия, чувствовала себя почти прекрасно. Был небольшой ступор из-за резкого отрыва от допинга, но благотворная расслабленность уже давала о себе знать, успокаивала организм, наполняла энергией. Ненадолго правда, слишком мало она взять успела, но все же какое-то время выиграла.
      - Это правда? - спросил у нее Иван.
      - Ну, скажи! Что глазами хлопаешь?! - крикнул Витек, и голоса своего не узнал, глухой он стал, дрожащий. Так и в голове еще после поцелуя девушки гудело как в высоковольтных проводах, и внутри все дрожало, словно через ток его пропустили.
      - Чего вы к девчонке привязались? - хмуро спросил Илья. - Она все равно ничего не понимает. А ты между прочим, должен понимать! - рявкнул на Прохорова.
      - Ага! Молодец! С каких это щей я от добровольно предложенного отказываться буду?… Целуется она мужики, я вам скажу, даже ноги подкашиваются.
      Семену кровь в голову ударила: сомнений не осталось. Сам тогда, в той норе волчьей после Фееного поцелуя в полный аут ушел, не то, что ноги подкосились - тело не чувствовал вовсе.
      Кулаки сжал, по лицу судорога, только непонятно кого казнить? Витьку или Фею? На ту рука не поднимется, да и смотришь на нее и не веришь: взгляд наивный, чистый, словно ничего по ее мнению особенного не произошло: что целовалась, что мокасины свои шнуровала - одинаково.
      - Сем! - придержал его Степной. - Может, у них в том зазорного ничего нет? Может для них поцелуй, всего лишь обмен любезностью?
      Иван ехидно фыркнул, скривился. Витьку выпустил.
      - Плевать мне на их ритуал, - процедил Колмогорцев. Руку в сторону Прохорова упреждающе выставил. - Последний раз предупредил: сунешься - в снег закопаю!
      - А может, я ей больше нравлюсь, может, слабоват ты для нее, вот девка…
      Семен без слов на мужчину кинулся, достал кулаком в зубы, прерывая высокомерно-насмешливый спич.
      - Э! Хорош! - закричали мужчины, раскидывая петухов в разные стороны. На шум Елыч из своей комнаты высунулся, очки поправил на носу, чтобы лучше видеть поле боя, а заодно понять, в чем суть проблемы. Прохорыч с первого этажа гыкнул:
      - Чегой там затеяли?! Делов нету?! А ну, кша на промысел!
      Иван Витька в сторону лестницы вытолкал, а тот все упирался, желая ответку Семену кинуть и блажил дурнем:
      - Я те, Семка попомню! Погоди еще! Знаю, я чего тебя вздернуло! Горяча Фея-то, не по тебе! Ты ж щенок только граблями своими махать умеешь!…
      - Да уймись, ты! - рявкнул на него Иван. Илья рванувшего было за Прохоровым Семена, за грудки придержал:
      - Не лезь! Заводит он тебя специально! Неужели не понятно! Да охладись ты, Семен! Чего вздернулся?! Нашел на кого внимания обращать!
      Колмогорцев дернулся, зубы сжал. А внутри буря бушует, мутит разум, давит сердце.
      - Давай лучше выясним, что к чему? Фею расспросим…
      - Сам спрошу, - бросил. Схватил девушку за руку, в комнату потащил, втолкнул внутрь и дверью хлопнул. Фея чуть сжалась, отошла подальше от мужчины чувствуя, что тот раздражен, даже зол, и аура его опять колется. Мало ли что ему в голову придет опять в таком состоянии?
      Семен недобро уставился на нее:
      - Что это было? - к своим губам прикоснулся и жестом на нее указал, потом на дверь.
      Эйфия головой мотнула, не спуская с него испуганного взгляда: не понимаю.
      - Не понимаешь?… Может наоборот, очень даже понимаешь? Отомстила за то, что я порошок у тебя отобрал?
      И сник: какого черта он на нее лает? Он сват ей, брат? Муж? Его быть согласилась? Так много она поняла, кивая в тупую? Может с перепугу или чтобы отстал кивнула да забыла, а он уже размечтался. Может ей Витек нравится, а Семен как собственник себя ведет, как болванчик какой-то скачет. Мало ли, что Фея ему по сердцу, мало ли, что с ума от нее совсем спрыгнул - она-то причем? Его она в забытьи целовала, а Виктора в полной памяти…
      Колмогорцев обессилено прислонился к косяку, голову свесил: не было печали, теперь что ни день, что ни час - одна сплошная забота. И в радость бы, да вот как оборачивается, совсем наоборот.
      Дверь распахнулась, Иван пуховик свой выставил:
      - Семен, ты куртку-то, зачем брал?
      - Не зачем, - буркнул, оттер плечом Ивана и во двор пошел дрова рубить, злость и обиду гнать, с дурью собственной бороться.
 
      Илья с Иваном лишь в спину ему посмотрели и переглянулись:
      - Совсем девка Горцу мозги запудрила, - заметил Иван. - Помяни меня, пока она здесь, покоя не будет, и чем дальше, тем больше неприятностей нагребем. Перебьют они друг друга, а там и Петька вклинится.
      - Петро-то причем?
      - Знаешь, куда он ушел? За кедровыми шишками, Фее значит, полакомится, - усмехнулся мужчина, и вздохнул посерьезнев. - Не нравится мне все это, Илья. Считай, только на вахту заступили, а уже веселье во всю пошло. Дальше-то что будет?
      - Утрясется?
      - Угу. Пристала бы она к одному, остальные бы успокоились.
      - Я спокоен.
      Иван на него зыркнул:
      - Счастливый, и Прохорыч тоже,- фыркнул и вниз пошел.
 
      Степной в комнату заглянул, деликатно постучав:
      - Можно?
      Эйфия на постели сидела, соображала, что с Семеном, но поняла, что все равно ничего не поймет. Земляне для нее ходячий лэктор загадок и головоломок. Вот Илья? Степенный, спокойный, как и положено наследнику, старшему сыну, но Семена слушается, с почтением к нему как младший к старшему. Может у них не так как у всех наследование идет - по старшинству, а по системе на кого перст отцовский укажет?
      Степной табурет подвинул ближе к постели, сел, руки замком на коленях сложил:
      - Поговорить хочу, не возражаете?
      Фея глазищам свои на него вперила, и Илья всерьез подумал, что прав Иван. Если у Семена и Витьки уже сейчас мозг набекрень, то через месяц и остальные присоединятся. Может Прохорыч только и сдержится. По старости из рядов претендентов выйдет.
      Надо бы Фею к одному берегу подтолкнуть, чтобы неприятностей не случилось. Так-то проще всем будет. Семен явно запал на нее, по самую душу вляпался. Осознает он то, не осознает - значения уже не имеет, потому как незнание не освобождает от познания. Именно против Колмогорцева Степной ничего не имел, нравился ему мужчина, правильный, с умом, руками дружит, такому и доверить и довериться можно. Другое дело, кого девушка выбрала: его или Витька - балабола? А может вовсе Петра? Кабы знать.
      Илья вздохнув начал как мог показывать, вопрошая:
      - Как тебе Семен?
      - Сэмен?
      - Да, да.