Через два дня сегюр вызвал к себе Мичигу:
      - Что с кандидатами Монторрион? Я вижу тебя ежедневно в покоях моей дочери, но не вижу, чтобы мой приказ исполнялся.
      - Я узнал, кто внешне и энергетически приятен сейти, подобрал претендентов. Но, к сожалению их всего двое.
      - Род, имена?
      - Салиман князь веригов с Копигора, Мансур - племянник императора Юккоса.
      - И оба тупицы.
      Монти согласно кивнул:
      - К сожалению, вы правы.
      - Неужели из всей базы данных лишь эти двое подходят по предъявленным требованиям?
      - Да, господин сегюр. Соединив пристрастия сейти и ваши требования к кандидату из почти миллионного списка, остались лишь эти.
      Рэй задумчиво прошелся по кабинету, встал спиной к парню:
      - Скажи мне, как Эйфия по-твоему относится к тебе?
      Монторрион замер, боясь дышать, его поразила мысль, что сегюр возможно… Но нет,. - вздохнул, огорчившись: к чему мучить себя бесплодной надеждой?
      - Хорошо.
      - Что значит "хорошо"?
      - Она откровенна со мной и расположена благожелательно.
      - А ты?
      - Мое глубочайшее почтение…
      - Не говори ерунду! - оборвал его Лоан. - Я спрашиваю тебя как мужчину, а не подданного.
      Парень молчал, и чем больше думал, что ответить, тем сильнее колотились его сердца:
      - Я готов умереть за нее, - признался, робея от собственной смелости. Склонил голову: а теперь наказывайте. Рэйсли покосился на него через плечо:
      - У меня на столе отчеты кафиров о твоем физическом состоянии. Весьма. Как на счет отношений с женщинами? В состоянии ли ты быстро завоевать их расположение?
      - Э-э-э… Но…
      - Я говорю о своей дочери.
      Монти чуть не рухнул от этого сообщения. С минуту собирался с мыслями, что разлетелись в миг от радости.
      - Я постараюсь.
      - Старайся. Если Эйфия благосклонно отнесется к тебе и не станет противиться союзу, я так и быть, соглашусь на него. С сегодняшнего дня ты можешь появляться в покоях сейти без моего разрешения. Но не забывайся и не забывай - Фея сама должна сказать мне, что готова стать твоей женой. И учти: время бежит быстро, а я обещал дочери отравить гоффит за тем землянином, что обогнал вас всех. У него было три недели, у тебя три месяца. За этот срок ты должен добиться привязанности моей дочери и вытеснить из ее памяти образ другого. Тебе ясно?
      - Да, господин сегюр.
      - Иди.
      Рэй махнул рукой, выставляя парня вон из кабинета. Тот вышел на негнущихся ногах, прислонился спиной к стене и уставился в потолок: о Модраш, благодарю, благодарю!
 
      Семена подняли с лежака, не дав досмотреть сон и потащили к Константу.
      Чертов мальчишка, - тер по дороге глаза мужчина. Ему снилась Фея, он гладил ее волосы, а она прижималась к его плечу и говорила что-то на своем языке, словно жаловалась. Он только попытался успокоить ее, как эти ненормальные подняли его.
      Мужчину втолкнули в каюту. Тот глянул на развалившегося в кресле мальчишку и с ходу подошел к панели в стене, достал стакан горячего фэй - хоть так проснутся.
      - Ну? - спросил неласково у парня. - Чего тебе не спится?
      - Мы спим по два часа в сутки…
      - Поздравляю, а мы по шесть-восемь. Меняться не буду.
      Констант фыркнул:
      - Садись и слушай мой приказ.
      Семен выпил фэй, достал второй стакан и бросил:
      - Не зарывайся, ага? Приказку сначала отрасти.
      - Слушай мой приказ!… - начал раздражатся Констант.
      - Не-а, - качнул головой мужчина, подошел к креслу и навис над парнем со стаканом в руке. - Обороты сбавь и скажи по-человечьи, а нет… Вурдалакам своим приказывай и проси у них хоть пол царства.
      - Ты сейчас пойдешь к своим и поговоришь. Объяснишь или заставишь - твое дело, но они должны добровольно отдать свое и-цы Эринии.
      - Опять ей плохо?
      - Да. Приказ ясен?
      - Угу, - хлебнул фэй. - Иди и выполняй.
      - Ты пойдешь!
      - Малыш, я не раб и не…
      - Ты раб!
      - Ну, это твои фантазии. Я не раб и не военнослужащий, приказам не подчиняюсь…
      - Я твой господин! - взъярился парень, вскочил. Семен прищурился:
      - Нервный ты. Опять что-то случилось?
      - Не твое дело, тэн!
      - Понятно, - буркнул Семен и сел в кресло. Начал потягивать фэй. Константа это вовсе вывело из себя, он выхватил хотт и, взмахнув, опустил пять огненных струн на раба.
      Колмогорцев перехватил одну, и, не обращая внимание на боль, ринувшуюся из ран кровь, рванул парня на себя за хвост плетки, обрезая ладонь почти до кости. Схватил Константа за шею и легонько, сугубо для ума, въехал ему коленом под дых, вырвал хотт.
      - Ничего штучка. Дерьмовая, - процедил. - Вот им бы тебя и отходить.
      Констант выпрямился, выхватил мэ-гоцо и кинулся на землянина.
      Странная это была драка. Парень по ловкости и реакции не уступал Семену, но видно, что не от злости на него, а от безысходности кидается, раздирает его что-то, мучает до слез. И Семену парня жаль - не калечить же будущего родственника? Вот и кружились, пихались, кулаками в полсилы махали. Наконец Колмогорцеву надоело: сплюнул кровь из разбитой губы, сел, руки на коленях сложил и уставился на парня.
      - Дерись! - закричал тот, с кинжалом на него рванул, но задеть не посмел безоружного, пугнул лишь. Семен не двинулся - смотрит, молчит.
      Парень так и сяк - сидит мужчина, поглядывает хмуро и сочувственно.
      У Константа челюсть от безысходности свело - злости настоящей на этого дикаря нет, а вроде надо проучить, но с клинком на безоружного - любому бесчестие. Убрал клинок, кулаком замахнулся. Семен чуть в сторону отклонился и Констант пролетел мимо. Мужчина перехватил его и усадил рядом:
      - Хорош беситься. Рассказывай, что стряслось.
      - Не твое дело, - буркнул с горечью парень. Осел, голову свесил. - Тебе не понять.
      - Отчего ж? Вроде с языком проблем у тебя нет, а у меня со слухом.
      - Ты тэн.
      - Это я уже слышал. Ладно, не хочешь, не говори. Держи в себе и гори.
      - Ты все равно не поймешь, ты не знаешь обычаев наших.
      - Ты себя уговариваешь или меня? Послушай меня, малыш: я тебя лет на пятнадцать старше, а значит опытнее, и бывают такие ситуации, когда каким бы ты сильным не был, каким бы взрослым не хотел казаться, не можешь и все. Опыта не хватает, знаний, понимания. Даже у меня. И не стыдно это, и не доказательство несостоятельности или слабости. Жизнь. Романтики в ней ровно столько, сколько ты в нее вкладываешь, а остальное цинизм, голый расчет и пошлая обыденность. И если ноль ты в этом - не разберешься. Здесь главное в себе не замыкаться, а наоборот попытаться выяснить хоть окольными путями нужное тебе.
      Констант помолчал и выдал:
      - Тебе бы троуви быть.
      - Раб в квадрате что ли?
      - Советник, - фыркнул юноша.
      - Ну, я и говорю.
      Парень внимательно посмотрел, всерьез задумавшись над своей мыслью:
      - Я тебе нравлюсь?
      Семен выгнул бровь и хмыкнул:
      - Нет. Я женщин люблю. А у тебя с ориентацией проблемы?
      - Нет, с координацией у меня все хорошо.
      - Ты о чем?
      - А ты?
      - Я о половой ориентации.
      - А что здесь ориентироваться? - нахмурился непонимающе Констант, Семен следом. Оба в упор смотрели друг на друга, пытаясь понять, кто, о чем говорит.
      - Ты про "нравится" к чему спросил?
      - К тому, что ты располагаешь к себе. Я бы… мог освободить тебя, если ты согласишься мне помочь, останешься. Как свободный. Советником. Моим.
      - А-а, а я уж подумал, не голубой ли ты, - усмехнулся Семен.
      - Нет, я флэтонец. Голубые на Вальторе.
      Колмогорцев с минуту соображал и понял, что ничего не понял:
      - В плане?
      - Кожа у них голубая и ночью светится. Эффект воздействия лучей Нанта, их светила.
      - Угу?… Ладно, проехали, а то чувствую на этой теме мы забуксуем. "Вернемся к нашим баранам": что ты хотел-то? Чтобы я с мужиками поговорил, ситуацию объяснил? Могу. Но в ответ ты мне скажешь, чего дурить начал и смурной такой. А на счет советника - что знаю - скажу, чем смогу - помогу.
      - Сразу бы согласился, а то упрямишься.
      - По-человечьи попросил, я согласился, а приказы отдавать станешь - в отказ опять пойду.
      - Чудной ты. Так советником стать согласен?
      - Зачем? Спроси - так скажу. Но учти, традиции ваши я не знаю, поэтому судить со своей точки зрения стану. Чего стряслось-то?
      - Отец сестру замуж отдать решил. А я бы этого жениха второй раз избил. Жалею, что в первый не убил.
      - Чего так?
      - Она чуть не погибла из-за него. И больше не спрашивай - не твое это дело, сам решу, соображу, с Феей поговорю, - встал. - Пошли. Нужно Эриннии помочь.
      Семен не пошевелился: новость выданная Константом была схожа нокдауну. Минутное замешательство, в котором боль страх и возмущение смешались в одну кипящую и обжигающую душу ядовитую смесь, сменилось минутой гнева, а затем растерянного замешательства и попытки быстро придумать, как опередить ухажера, навязанного его девочке.
      Раскрыть Константу кто он?
      Вряд ли тот порадуется, да и пацан совсем - ума хватит бате своему доложить, а тот волчара тот еще, ясно, что придумает: поспешит либо дочь замуж за своего кандидата уже без всяких менуэтов отдать, либо землянина стереть так, чтобы и памяти о нем не осталось, а скорей всего и то и другое - Фею под венец, Семена на тот свет.
      Не пойдет.
      Пинком подогнать инопланетный корабль? Устроить абордаж и восстание Спартака? Толк?
      Мужчина вскочил, шагнул к парню:
      - Фея не согласится.
      - Причем тут ее согласие? - удивился Констант. - У нас женщин не спрашивают.
      - Насильно выдают замуж? - прищурился зло: внутри клокотало от ожесточения и безысходности.
      - Что за варварски-примитивные средства? Все проще: отец дал согласие кандидату и тот обольстит Фею, склонит на свою сторону.
      У Семена лицо белым от гнева стало: какому-то парню разрешено крутится вокруг Феи, ухаживать! Он здесь - кандидат Лоан там, и ясно, что девушка нравится ей не нравится, вынуждена будет слушать серенады намеченного родителем жениха. Фея девушка ранимая, пугливая, послушная, против воли отца поперек наверняка не пойдет. Да и с чего? Может, забыла уже Семена, думать о нем не думает? А может, всерьез не приняла или обиделась, или вспыхнула ее любовь к землянину как к экзотике да погасла, теперь другому готова маячком служить, душу греть, уже своему - не чужаку. Может, подумает и решит "да" сказать - почему нет? Свой, наверняка богат, знатен, отцом опять же благословлен, не так неотесан как Семен… Да мало ли этих "может" по жизни случается? Пошлых, банальных - естественных и предсказуемых поворотов в любом сердце. Сегодня любит, а завтра забыла, и не греха в том нет, ни предательства - тлело и отгорело, что с человека возьмешь?
      Иллюзией тешиться: не такая, любит, ждет? Так не пацан фантазию с действительностью путать. Наивность давно циничным червем жизненного опыта подточена, до основания выедена.
      И все ж теплится - иначе б не было его здесь.
      - Ты идешь или силу применить? - начал сердиться Констант.
      - Иду, - глухо бросил Семен, а взгляд больной, убитый.
      Лоан подозрительно оглядел его, но спрашивать ничего не стал - своих проблем хватает, чтобы над чужими голову ломать, тем более было бы над чьими - молча открыл выход из каюты:
      - Тебе нужно очень постараться уговорить своих соплеменников. Если получится и твоя версия окажется правильной, гарантирую награду.
      Семен глянул на него, молча обозначив место доставки награды, и вышел в коридор.
      Не знай он, кто перед ним, после предложения сам догадался, что с инопланетянином разговаривает. А какой же человек будет сулить награду за спасение и проявление нормальных человеческих чувств к больному ребенку, думать, что только так ему захотят помочь?
 
      Монти окрыленный, счастливый и гордый выпавшей ему честью, ждал Эйфию на террасе, покручивая в пальцах лэктор с уникальными звуками живой природы - подарок девушке. Шум настоящего морского прибоя, крик настоящих птиц, протяжный хрустальный звон распускающихся по утру у подножья Ханганских гор арнарузов и песня ветра гуляющего меж деревьями - для сейти лучшего презента не сыскать. Вот только сомнения парня глодали - оценит ли она самого посетителя так как оценит его подарок?
      Волновался Монторрион, маялся, проигрывая в воображении намеченный план по соблазнению девушки, и подсознательно чувствовал, что он был бы идеален и вполне исполним, если бы не одно "но" - слишком явное и тем возмутительное - увлечение сейти каким-то отсталым иноземцем. Он никак не вписывался в ситуацию, как не мог в принципе претендовать на внимание Эйфии, не то что, привязанности, и меж тем претендовал, привязал каким-то невообразимым образом, мешался.
      Только подумать: сейти и дикарь! Бред, блеф! И факт.
      Монти не верил бы, если не убедился сам - Эя помнит о том незначительном эпизоде в своей жизни, не смотря на запреты отца, не взирая на свой статус и положение, думает о землянине, а возможно и хуже - мечтает вновь встретиться с ним. Этот вздорный человечек мешался Монторриону как соринка в глазу и не давался, чтобы извлечь себя и обрести, наконец, ясность взора - четкость плана. Подспудно юноша угадывал в нем нешуточного соперника, более ловкого и уверенного в себе, чем сын троуви, хоть и не благословленного сегюр. Подумать только - он столько шел, так стремился к трону и девушке и вот когда цель почти достигнута, когда до нее всего шаг, дистанцию увеличивает какой-то фантом, вздор, ноль, по сути и определению. И то, что Мичига мог взять легко и просто, требовало теперь по воле этого фантома достаточно серьезных действий и расчетов, игры тонкой и очень осторожной.
      Как тут не раздражаться, не нервничать?
      - Монти? Почему не зашел, а стоишь здесь? - спросила появившаяся Эйфия.
      - Не хотел быть слишком навязчивым, - поклонился ей парень, не спуская восхищенного взгляда с лица кьяро.
      - Глупости. Еще вчера ты заходил без церемоний, а сегодня вдруг решил опомниться? Что-то случилось?
      - Я всего лишь понял, что более не могу запросто приходить к вам.
      - Что за новости? - слегка удивилась и заволновалась девушка. Монти отметил ее тревогу и порадовался - не зря он каждый день навещал Фею и приучал к своему обществу.
      - Возможно, сегюр не понравилось мое поведение.
      - Не может быть. Отец слова не сказал против тебя. Перестань меня расстраивать. Я и так живу в полной изоляции, по четким предписаниям кафиров. Если еще и ты покинешь меня, мне останется вести разговоры с голограммами и не выходить из туглоса.
      - Вам, наверное, очень скучно - никаких развлечений, новости не доходят.
      - Кстати, о новостях: слышно ли что-нибудь о Константе? О Марине? Как дела у мамы? Отец приходит каждый день, но ничего не говорит о семье. Такое чувство, что что-то случилось, но он не желает меня огорчать вестями и специально скрывает правду.
      - Я тоже, госпожа сейти.
      - Монти! - поморщилась Эйфия. - Оставь, пожалуйста официоз, я тебя не узнаю.
      - Хорошо, - улыбнулся парень и подал ладонь, обернутую гофри. - Предлагаю прогуляться. Обещаю рассказать все, что знаю, а это, - подал лэктор. - Небольшой подарок - лекарство от скуки. Возможно, после вы пожелаете навестить некоторые места: Имперскую рощу на Кафане или предгорья Хангина. Я с удовольствием буду вас сопровождать, с согласия сегюр, конечно.
      Эя забрала лэктор, но знакомиться с его содержимым не стала:
      - Не уходи в сторону, - попросила парня.
      - Что вы, даже не думал. Но новостей немного. Констант, насколько мне известно, скоро будет дома, его гоффит уже на полпути к Флэту, - мягко улыбнулся, увидев, как вспыхнули от радости глаза Феи.
      - Чудесные новости!
      - Да. Уверен, он скрасит ваше затворничество: привезет массу подарков и, как обычно, безумных идей.
      - В этом весь Констант, мой неугомонный братец, - заулыбалась девушка. - Надеюсь, я не умру от скуки до его возвращения.
      - Я не дам. Обязуюсь развлекать вас насколько это в моих силах, - галантно поклонился ей Монторрион. Эя рассмеялась, узрев чопорность в его манерах:
      - Ты похож на фагосто в конце жизни - такой же напыщенный и горделивый!
      - Что поделать, сан обязывает.
      - Но не в моем обществе. Прошу перестань изображать вельможу, тебе не идет. Ты сегодня удивительно странно себя ведешь. Меня это настораживает.
      - Или веселит? - хитро посмотрел на нее парень.
      - Ты решил развлечь меня, изобразив пару отцовских подчиненных?
      - Отчего бы нет? К сожалению, нам нельзя улететь на Гэ-шу, как нельзя посетить город и увеселительные заведения - запрет кафиров. Но мы не станем унывать, не так ли?
      - Ты неуклюж в роли паяца.
      - Согласен, - посерьезнел парень. - Это не моя роль, хоть я и готов ее освоить ради вас.
      - Ах, какой подвиг с твоей стороны! Не стоит, право.
      - Вы стоите большего.
      Эя остановилась и внимательно посмотрела на Монторриона, а тот на нее. Миг и девушке стало ясно, что за пустой светской болтовней юноши скрывается волнение и нечто большее, чем обычная услужливость.
      - Что произошло, Монторрион?
      Парень отвернулся, сделав вид, что заинтересован окружающим пейзажем.
      - Не молчи! - потребовала Фея.
      - Что мне ответить? - вздохнул парень. - Я ваш верный друг, был им и останусь. Все что я делаю и делал, имеет одно единственное желание - услужить вам, помочь хоть в мелочи, быть нужным и полезным. Мне не хотелось бы нарушать наши отношения, которые я ценю больше всего, но есть нечто превыше моего желания.
      - Тебя отправляют в ссылку? - испугалась девушка. - Из-за меня?
      Парень замялся и выдал:
      - Мне предложен компромисс: либо ссылка, либо… союз с вами.
      Эйфия пошатнулась, зрачки расширись от ужаса:
      - Нет!
      Реакция девушки расстроила и огорчила Монти, но он попытался не показать этого, отвернулся:
      - Вам не о чем беспокоится. Я склонен скорее стать изгоем, чем навязываться вам.
      - Дело не в этом. Я прекрасно отношусь к тебе, но как к другу детства. И потом, ты же знаешь, у меня уже есть муж!
      - Но об этом не знает ваш отец.
      - Он обещал мне привезти Семена!
      - Значит, выполнит свое обещание. А я отправлюсь в ссылку.
      - Подожди, тебе приказано обольстить меня?
      - Не могу скрывать - да. При всем уважение к сегюр, я не могу обманывать вас Эйфия, и хоть дал клятву молчать, говорю прямо - мне поставлены условия: либо завоевать ваше расположение и избавить вас от прискорбной привязанности к дикарю, либо отправляться в ссылку… не совсем ссылку…
      - Что? - забеспокоилась Эя. Методы отца ей были знакомы и то, что Монторрион замялся, говорило лишь об одном - Рэй пошел на крайности, а Монти не желал расстраивать девушку подробностями угроз сегюр. - Говори, что придумал отец.
      - Ничего.
      - Нет, Монторрион, ты обязан сказать мне правду, вместе мы что-нибудь придумаем. Ведь затем ты и пришел? Поэтому открылся. Поверь, я ценю это и помогу чем смогу.
      - Не сможете, сейти. Меня подвергнут агресту и здесь не вы ни я не вольны. Приказ сегюр.
      - За что? - прошептала пораженная девушка. - Не может быть.
      - Мне жаль, что я открылся вам и огорчил.
      - Все правильно, мы договорились быть откровенными меж собой, и ты всего лишь выполнил свое обещание, - задумалась Эя, пошла по аллее. - Мне жаль, Монти, искренне жаль, что я невольно стала причиной твоих неприятностей. Понятия не имею, отчего отец решил записать тебя в мои женихи. Насколько я знаю, он хладно относился к твоей персоне.
      - Он не хотел травмировать вас другими кандидатами, рассудив, что против меня вы не станните возражать. Нас связывают довольно теплые отношения, что для сегюр достаточный аргумент. Что касается меня, я был бы счастлив назвать вас своей женой и оберегать, сопровождать по жизни, но только не против вашей воли.
      - Я принадлежу другому.
      - Знаю, поэтому и признался вам в замыслах сегюр, не стал навязывать себя. Лучше агрест.
      Девушка с сочувствием и тоской посмотрела на Монторриона: как благородно с его стороны честно признаться в заговоре, и как низко с ее стороны не помочь ему, ни сегодня- завтра, готовому пострадать из-за нее. Но чем помочь, как? Поговорить с отцом? Выдать Монти и тем подвергнуть его наказанию уже сегодня. Согласиться - предать Семена.
      - Я думал всю ночь, говорить ли вам, - медленно бредя по мозаичной дорожке меж деревьев и цветов, сказал парень. - Честно скажу - агрест меня не прельщает, как любого здравомыслящего флэтонца. Но идти против вас я так же не могу и не хочу. И в этом дилемма: быть наказанным сегюр или что хуже, наказать собой вас.
      - Не стоит уничижать себя. Ты прекрасный человек Монти, я была бы рада назвать тебя своим мужем при других обстоятельствах.
      - Я все понимаю, вам не в чем оправдываться.
      - Я не оправдываюсь. Я… а впрочем, ты прав. Мне искренне жаль и хочется помочь тебе, но я не знаю как. Может быть, ты знаешь? Не молчи, Монторрион, скажи что делать. Наверняка ты уже придумал что-то. Обещаю, что помогу.
      - А если бы промолчал?
      - Я не стала бы помогать. Но ведь ты не мог поступить иначе.
      Парень кивнул и мысленно порадовался: его расчет оправдался, осталось так же осторожно продолжить начатое и завершить основную часть своей задумки.
      - Конечно не мог. Но подумал по малодушию, что если бы вы сделали вид, что не против моей кандидатуры и дали мне чуть больше времени для раздумий, возможно я нашел бы выход из создавшейся ситуации, снарядил гоффит собственными силами, чтобы послать за вашим… избранником. Нашел возможность избежать наказания сегюр.
      - Ты предлагаешь мне?…
      - Поиграть. Все-навсего. Сегюр успокоится, перестанет искать для вас кандидатов по всей галактике, переложит на мои плечи заботу о вас, а я уж смогу и развлечь и присмотреть за вами, помочь. Наши отношения так и остались бы дружескими, разве что для успокоения сегюр вам бы пришлось более благосклонно относится ко мне в обществе. Но понятно, я не смею, не желаю навязывать вам свое мнение, тем более просить.
      Эйфия совершенно расстроилась, видя искреннюю расположенность Монторриона, желание более пострадать самому, чем хоть чем-то озаботить ее. Девушка задумалась о его предложении и находила его вполне здравым и реальным. Главное сейчас было выиграть время, а план Монти давал такую возможность.
      - Если я соглашусь…
      - Что вы!
      - Постой, - прикоснулась к нему в волнении и тут же отпрянула, увидев как вспыхнул его взгляд. - Я готова помочь. Сделать вид что согласилась и сыграть роль невесты. Но ты должен обещать, что наши отношения останутся прежними, ты не станешь претендовать на большее и поможешь мне, отправишь гоффит за Семеном. Я дам тебе гуэдо, если надо больше, возьму у Константа.
      Монти изобразил раздумья, а сам с трудом сдерживаясь, чтобы не обнять девушку и не впиться в манящие губы, чуть не закричал от радости - его план полностью исполнялся! Эйфия повела себя именно так, как он и рассчитывал! Чуть-чуть терпения и преграды рухнут. Он возьмет Эйфию и тем поставит точку на ее детской увлеченности землянином.
      - Я не смел, рассчитывать на вашу помощь, учитывая сложившиеся обстоятельства.
      - Почему? Разве ты не помогал мне? Я несколько обязана тебе.
      - Что вы, сейти, о каких обязанностях идет речь? Это я должен вам за вашу благосклонность, за вашу поддержку.
      - Значит решено?
      - Если наш план не утруждает вас.
      - Если ты обещаешь мне выполнить мои условия.
      - Конечно. Об этом и говорить не стоит: любые условия без всяких оговорок. Я ваш друг и более ничего.
      - Тогда решено, - чуть успокоилась Эйфия. - Будем играть жениха и невесту, на радость отца, и потянем время.
      Монти улыбнулся и мысленно притянул девушку к себе, сжал в объятьях и накрыл своими губами ее губы. Ничего что пока мысленно, ничего, что еще мечта - это сегодня, а завтра она исполнится. Он много больше ждал и день, два значения не имеют. Он привяжет Фею, закабалит, возьмет и у той не будет пути назад, не останется места сомнениям и вздорным желаниям. Дикарю не место рядом с будущей императрицей, столь утонченной и ранимой девушкой. Только Монторрион может сберечь ее, дать нужное - не даром и сегюр наконец это понял.
      - Я рад, что у меня есть такой друг как вы, - поклонился с почтением и мысленно фыркнул: все-таки воспитание сегюр-мэно отрицательно сказывается на Фее. Чуть бы ей меньше романтизма и наивности и у Монти даже шанса не было приблизиться, но под эгидой дружбы, понятной только девушке, многое можно. Для Монторриона это хорошо - сейчас, но потом детей он Эйфии воспитывать не даст.
 
      Семену не до разговоров было - мысли о Фее мучили. Но он обещал помочь Эриннии и потому отодвинул личное. Зашел в свой кубрик сел на лежак и обвел хмурым взглядом мужчин, прикидывая с чего разговор начать. А мысли опять о вести Константа, о Фее и ничего другого на ум не идет. Так и сидел молча на сотоварищей поглядывая, про свое думая.
      - Чего-то ты загадочный больно, Горец, - хмыкнул Митяй.
      - Стряслось чего плохое? - забеспокоился Лазарь.
      - Помощь нужна, - сухо сообщил мужчина. - Одной девочке очень плохо. Она больна, а лекарство у нас. Наша энергия.
      - В смысле? - насторожился Дмитрий.
      - Донорская система. Кровь хоть раз сдавал? Здесь фактически тоже самое, только отдаешь не плазму, а энергию, и-цы по-ихнему.
      - Это с каких щей я инопланетянке что-то отдавать буду? Они, суки, как скотов нас здесь держат, относятся как к рабам, а я им чего-то там отдавать буду, спасать стану? Ты часом умом не тронулся?
      - Нет. Я уже отдал.
      - Молодец. Тебе бы в Великую Отечественную жить… немцам бы прислуживал верно.
      Семен тяжело посмотрел на Митяя:
      - За это и схлопотать можно.
      - Давай, - привстал мужчина. - Знаю я таких. Баклан-прихвостень. Агитировать пришел? Вот и шел бы…
      - Ну, чего вы, братки? - протянул примиряющее Лазарь. Нос почесал и спросил. - А это больно?
      - Чего?
      - Ну-у-у, энергию ту отдавать?
      - Нет.
      - А очень надо, да?
      - Иначе бы разговор не заводил.
      - Вот сам и двигай, помогай своим хозяевам, - заявил Митяй. Семен не выдержал и все-таки ударил. Мужчину отнесло к стене. Он вытер кровь, ринувшуюся из разбитой губы, по-волчьи глядя на Горца и уже приготовился к атаке не смотря на предупреждающий прищур мужчины.
      - Меня на киче перво-наперво за языком следить учили, - вдруг выдал Лазарь между прочим и к Семену подсел. - Ты Горец по уму обскажи: чего надо и зачем. А ты Дмитрий не собачься, чего меж своими кипишь затевать? Глупо то, не умно. Тут головой, а не кулаками и языком работать надобно. Горец оно прав в одном, ежели можешь помочь, значит не по чести отлынивать. Сказывай браток, чего там стряслось и чего надо.
      - Сказал уже. Энергию нашу надо. Девочка больна. Выздороветь не может, потому что жизненных сил нет. Вянет, чахнет.
      - Дите?
      Семен кивнул, поглядывая на Митяя, что набычившись в угол ушел, спиной к сокамерникам повернулся.
      - А эта сила-то, энергия, чего ей даст?