Сегюр прибыл на Фарагост без должной помпы - тихо, как простой смертный.
 
      В шатер наследника зашли агнолики, зорко оглядели помещение и приоткрыли полог, пропуская императора.
      Лоан молча прошел внутрь, посмотрел на притихшего и побледневшего отпрыска, повернул к себе кресло и сел, махнув ладонью воинам - свободны.
      - Я слушаю тебя, сын.
      Констант молчал. Ему нечего было сказать, хотя все десять дней он усиленно готовил оправдательную речь. Сейчас же, под строгим взором отца парень лишь опустил голову.
      - Понятно, - холодно посмотрел на него Рэйсли. - Прошло десять дней. Безрезультатно. Думаешь, я тебя накажу? Нет. Наказанием тебе будет понимание, на что ты обрек сестру. Показать тебе как выглядят клаоны окэсто? - качнулся к сыну. Зрачки Константа стали вертикальными вслед отцовских, во вспышке двух взглядом отец передал сыну то, что испытывал сам, те страшные картины, что были повсеместным и нормальным явлением еще двадцать пять лет назад.
      Парень отшатнулся:
      - Нет! Эйфия не окэсто!
      - Нет, слава Модраш. Но ей нужен постоянный допинг. Сейчас состояние пока не критическое, но буквально еще десять дней и начнутся необратимые последствия. Я не знаю, где моя дочь и сможет ли найти себе донора, что выберет гипотетическую жалость к канно или здравый смысл, что будет диктовать отличные от моральных, правила. Твоя сеста слишком хрупкой психической организации. Она не Марина, для которой бы не составило туда найти себе донора и успокоить энергетический голод.
      - У нее сейкап. Монторрион подарил.
      - Полный?
      - Да. На гоффите я брал ей тэн.
      Рэйсли откинулся на спинку кресла и кивнул:
      - Тогда у нас есть время, а у нее шансы на жизнь. Ты нашел свой промах?
      - Да. Поиском не охвачены еще три планеты. Я приказал Стейпфилу…
      - Это я сделал до тебя. По данным отчета Арвидейф, взятым у уфологов и с локаторов наших баз, на Землю в тот день упало четыре метеорита.
      - Кто такие уфологии?
      - Не знаешь? Тебе нужно повышать образование, больше внимания уделять знаниям, а не мальчишеским бравадам.
      - Я не изучал Землю.
      - Теперь придется, - заверил сегюр, вставая. - Будет, чем заняться пока сидишь под арестом.
      - Ты берешь меня под арест?
      - Да. Если с Эйфией что-нибудь случится из той области, что произошла на гоффите Люйстик, ты будешь лишен звания и в должности простого кэн пойдешь под начало Арвидейф. Будешь жить среди тэн на Земле, - сказал жестко и вышел из шатра. Следом появились агнолики и заняли позицию у выхода. Стейпфил подал сейти лэктор:
      - Информация о Земле. Секретные данные.
      - Чувствую, меня впечатлят, - уныло протянул Констант, оседая в кресло.
 
      Сегюр прошел к арестованному.
      Монторрион физически выглядел прекрасно, если не считать унылую меланхолию приговоренного к долгой и мучительной смерти, что проглядывала во внешнем виде, позе в лице и взгляде. Он не надеялся на помилование, прекрасно осознавая свою вину. Единственное что еще грело его, добровольное признание вины и раскаянье, что могло спасти его от мучительной смерти.
      Рэй, замер над Монти, что был закован в магнитные наручники и посажен на цепь у столба.
      - Что мне с тобой сделать?
      - Все что посчитаете нужным. Мне нет оправдания.
      Рэй прошелся по песчаному полу внутри старенького шатра:
      - Ты мог бы стать троуви моего сына: Константа или Вейфила, или того, что скоро родится. Но тебе было мало, правда? Ты хотел сразу все. Должность советника для тебя молодого, полного сил и планов, слишком угнетающа своими рамками. Всего лишь второй голос, когда можно быть первым. Скажи, ты всерьез надеялся обольстить Эйфию?
      - Мы подходили друг другу.
      - С Мариной - да. Эйфии мало кто подходит, поэтому вопрос с ее союзом настолько затянулся.
      - Ее так и не нашли?
      - Нет.
      Парень опустил голову, искренне раскаиваясь и печалясь.
      - Меня не впечатляет твое раскаянье. Оно не вернет мне дочь. Ты не достоин даже смерти. И ты будешь жить. Я лишаю тебя звания и принадлежности к роду Мичига. Твой позор не коснется твоего отца. Ты станешь тэн и завтра будешь отправлен на Кургосские торги.
      Парень вскинул полный ужаса взгляд: худшего наказания придумать не могли.
      - Лучше смерть! Дайте мне мэ-гоцо, я совершу сэн-сеш!
      - Смерть, как и жизнь, нужно заслужить, - бросил сегюр и вышел и шатра. Монторрион рванул за ним, запинаясь о цепь, и наткнулся на Стейпфила. Тот с презрением посмотрел на сына троуви и оттолкнул его обратно к столбу. Отогнул полог, впуская кафира и еще двух агноликов.
      - Нет!! - закричал Монти, понимая, зачем они пришли.
      Не прошло и десяти минут, как в плечо парня был вживлен чипсет раба.
 
      Дэйксклиф встретил известие о наказании сына с каменным лицом.
      - Я могу поговорить с ним, попрощаться? - только и спросил.
      - Нет, - отрезал Рэйсли.
      - Он мой сын.
      - Тогда ты волен последовать за ним.
      Дэйкс понял, что ему дают выбор, и тихо спросил:
      - Я смогу его выкупить? Увидеться потом?
      - Возможно, - уклонился от ответа Лоан. - Все зависит от последствий его эскапады для моей дочери.
      Мужчина кивнул:
      - В таком случае я повинуюсь твоей воле.
      Рэй покосился на него: тест прошел. И чуть смягчился:
      - Их поженят с Алорной. Она теперь тоже тэн. Ее вина доказана и заговор против Эйфии раскрыт. Жрица не даст пропасть твоему сыну. Они воистину пара друг другу.
      Дэйкс лишь сжал зубы: худшего наказания сегюр придумать не мог.
 
      Семен добросовестно завел будильник, но, промучившись всю ночь, заснул под утро и не услышал его трели. Протер глаза уже в восемь и вскочил, сообразив, что проспал всю охоту. Глянул на постель Феи - девушки нет, и футболки, что он повесил на спинку вместо комбинезона тоже.
      Мужчина спешно оделся и пошел вниз. Тишина в доме. Умные-то люди спозоранку на промысел ушли. Обошел этажи - никого, и Феи тоже нет, только на кухне за столом сидит Елыч, книгу читает и кашеварит одновременно. Значит нужно самому за завтрак приниматься. Как готовит Елыч всем известно, девиз у него простой " кто выжил я не виноват". Фее его намеки на еду пережить точно будет сложно.
      - Елыч, - заглянул в проем Семен, двигаясь к выходу. - Мужики все ушли?
      - Угу, - заверил, не отрываясь от чтения.
      - А Фея где?
      - В сказке, - заверил, переворачивая лист книги.
      Семен хмыкнул: нашел тоже, у кого осведомляться. Елыч поди и не понял о чем его спрашивают и кто. По макушку в сакраментальный труд погрузился: какие феи, какие охотники и зачем завтракать?
      Ну, ясно, сегодня весь коллектив будет на диетическом питании фирмы Елыч: лекция о Высшем разуме на завтрак, монолог о смысле жизни на обед, и вводная в труды великих мыслителей прошлого и настоящего на ужин.
      Замечательно!
      Семен вылетел во двор и запнулся о ступень, зацепился за перила, еле удержавшись на ногах от открывшегося ему вида: за оградой по снежным барханам меж сосен, заливисто смеясь бежала Фея. Волосы волнами развевались на ветру, футболка Семена едва достававшая ей до середины бедер, прилипла от снега и ветра к телу. Голые, стройные ножки, едва касаясь снега, несли хозяйку вперед, а за ней поспешала та самая матерая волчица, что вывела Семена на девушку.
      Мужчина зачарованно смотрел на них и невольно заулыбался. Картина "девочка и хищник" была настолько необычна и привлекательна, что в первые минуты Семен не подумал ни о риске для Феи, ни о том, что она может простыть, бегая босиком по снегу.
      Он очнулся, когда волчища прыгнула в спину девушке, сбивая ее с ног. Колмогорцев испугался, рванул на помощь и к удивлению услышал громкий полный почти щенячье радости смех Феи и почти счастливое ворчание волчицы, увидел что та, сбив с ног девушку, сейчас стоит над ней и вылизывает ей лицо. Девушка обняла ее и увлекла в снег, копируя ворчание хищницы.
      Колмогорцев замер в паре метров от них, пожалев, что ничего не прихватил волчице полакомиться, и еще больше, что выдал себя, спугнул идиллию.
      Фея заметила мужчину, приподнялась, отодвигаясь от айху. Лицо девушки посерьезнело, взгляд стал настороженным и чуть обиженным.
      - Доброе утро, - выдавил Семен, чувствуя себя виноватым без вины. И Бог с ним, покаялся бы в любых несовершенных грехах и проступках лишь бы Фея перестала смотреть на него как на подлеца. Да вот беда, не знал, как это сделать, чтобы дошло, проняло, поэтому и пытаться не стал.
      Хотел Фею поднять, но та палец упреждающе выставила:
      - Нэт. Уйтит.
      - Сердишься значит? Еще бы внятно объяснила за что, - вздохнул Семен. И все же поднял девушку, отряхнул от снега. Та замерла, насупившись, бровки на переносице свела и взгляд в снег, но не противится и то ладно. Волчица поворчала на Семена и потрусила в лес.
      - Айху? - позвала ее девушка, но та не обернулась. - Тий нэт ароши, - заявила Семену Фея видно из-за покинувшей ее подружки.
      Надо же, как много слов выучила, - улыбнулся мужчина. Фея смутилась.
      Семен, не смотря на ее немилость, пребывал в самом хорошем настроении, чувствовал себя старшим братом глупышки, отцом и мужем одновременно. Непосредственность и способность чисто по детски открыто и задорно веселиться, смеяться, не чуя опасности дурачится с волком как с домашней собачкой, почти нагишом по снегу бегать, не думая о холоде, простуде, дано не каждому. И сохранить эту наивность и искренность удается, наверное, двум из десятка тысяч к совершеннолетию.
      Он бы сохранил это в девушке и дальше и дольше, уберег бы от всех бурь, от грязи и бед… Да она Виктора выбрала.
      И закаменел лицом, подхватил девушку на руки, в дом понес.
 
      - Уйтит, - упрямо, но несмело опять заявила ему Фея, как только он опустил ее на постель в комнате.
      - Сейчас, - заверил ядовито. В тумбочку полез за водкой, чтобы растереть девушку. Закаленная она бесспорно, как бы к вечеру от такой закалки ангину или восполнение легких не заработала.
      Стянул силой мокрую футболку, налил водки, растер, где как придется отмахивающуюся от него Фею, закутал в одеяло, оставив лишь ноги, и принялся растирать ступни. Налил чуток в кружку и подал девушке:
      - Пей.
      Та головой замотала, морща носик:
      - Надо, Фея.
      Та глаза округлила, испугавшись приказного тона. Хлебнула водки и задохнулась.
      - Ну, ну, - погладил ее по спине. - Дыши: вдох, выдох. Раз, два.
      Девушка задышала, хлопая ресницами и не спуская растерянного и настороженного взгляда с Семена.
      - А теперь полежи, - посоветовал, легонько к подушке ее наклоняя. Легла, глаза закрыла.
 
      Семен повесил футболку сушиться в бане, сварил Фее овсяную кашу на воде, вскипятил чай, остудил для девушки, перекусил сам бутербродом, сооруженным на ходу, и вернулся в комнату.
 
      Эя пыталась встать, но голова, словно налитая свинцом тянула ее обратно на подушку. Перед глазами все плыло и качалось, мысли были фрагментарными, далекими.
      - Согрелась? - спросил Семен и нахмурился, приметив пьяный взгляд Феи. - Ты ни разу алкоголь не принимала? С глотка так повело. Ну-ка, садись, давай покушаем.
      Усадил ее, прислонив спиной к стенке, хотел покормить с ложечки, но девушка замотала головой, начала раскрываться, скидывая одеяло. Смотреть на ее обнаженную грудь, не ведающую еще мужской ласки, сил не было. Колмогорцев шлепнул ложку в кашу, убрал тарелку на тумбочку и хотел прикрыть Фею, но девушка решительно откинула одеяло, обнажаясь.
      -  Жарко!
      - Ладно, - вздохнул, полез в шкаф за рубашкой.
      Девушка же заметалась по постели, пытаясь избавиться от одуряющего жара, что топил ее внутренности и плавил воздух вокруг.
      -  Ты меня отравил,- поняла. Села с трудом уставилась на Семена, что раздваивался, плыл в горячем мареве. - За что? Что я тебе сделала? Почему ты такой дикий, злой?
      Колмогорцев был уже не рад, что дал Фее выпить водки.
      - Впредь учту, что пить тебе совсем нельзя, - покаялся, натягивая на нее рубашку. Девушка уткнулась ему в плечо, прижалась к груди, зашептала:
      -  Почему ты меня оттолкнул? Чем я тебе не понравилась? Что во мне не так как бы ты хотел?
      - Успокойся…
      -  Я сейти, я дочь Великого Лоан, крестница Модраш смирилась с тем, что стала женщиной землянина, низкого монторро… а ты оттолкнул меня, - оперлась на его плечи, чтобы высказать все, что наболело прямо ему в глаза. - Ты понятия не имеешь, что это значит для меня, что будет, когда отец узнает о нашем альянсе. Я отказала императору Цигруна, пошла против воли отца, сбежала. И зачем? Чтобы стать женщиной какого-то дикаря, которому и не нужна вовсе! Меня засмеют. Отец убьет тебя, а меня отдаст какому-нибудь торговцу на краю галактики. Отправит с глаз долой. Единственный выход, который, мне показалось, ты придумал - завести ребеночка. Папа ничего не сможет сделать в этом случае… А как вы размножаетесь?
       А может мне сказать отцу, что ты прикасался ко мне? Рэй убьет тебя, а я буду не причем. Да, Марина бы так и поступила. И была бы права. Или вообще ничего не говорить, скрыть… Мне надо всерьез подумать об этом. Бунтовать одно - лгать другое. Модраш опять вмешается, это он свел меня с тобой, он наказал за клятвоотступничество. Пренебреги еще раз и…о-о-о, я не стану. Перед ним я уже твоя женщина и от этого не убежать. Он свел нас, он решил за нас. Тупик, -опять упала на плечо Семена. Мужчина мысленно усмехнулся: обычный в таких случаях спич "ты меня уважаешь?" закончен. Осталось дождаться слез обиды на весь мир разом и длинного рассказа о загубленной девичьей жизни, отсутствие понимания и достойного кандидата в мужья на всем обозримом горизонте.
      - Эту часть выступления опустим, да? Перейдем сразу к третьей: ляжем спать. Давай баиньки, - уложил Фею на постель. Девушка хотела что-то сказать, наверняка, возразить, но заснула в начале мысли.
 
      Прошел день, вечер - Фея спала.
      Прошли сутки - Фея спала.
      Семен позвал Елыча. Тот, осмотрев ее, пожал плечами, выдав в свойственной ему манере циничных шуток: "летаргия".
      - Реакция на алкоголь. Видно деточка ничего крепче кефира не пила, а тут добрый дядя довел градус спирта до критической отметки и щедро влил его в хлипкий растущий организм. В следующий раз пои кислотой, чтобы наверняка укачать и не мучить.
      Семен расстроился, испереживался. Охота пошла к чертям, потому что оставить девушку одну он не мог, на кого-то, побоялся.
      Прошло трое суток - ничего не менялось. Он слонялся по дому и сидел рядом с Феей, ожидая, когда она проснется, и все больше впадал в депрессию.
 

 
      Фея проснулась днем, чувствуя голод до озноба. С трудом поднялась и пошла на инстинкте за допингом.
      Мужчины в это время собрались в гостиной, болтали об удачной охоте, а Семен не стал их слушать - к чему сердце бередить, и так ясно, что грозит провести вахту в убыток себе. И он бы смирился, если бы Фея проснулась, если знать точно - с ней все хорошо. Он пошел наверх, проверить как она и столкнулся с ней на лестнице. В первый момент Колмогорцев растерялся: вид у Феи был - краше в гроб кладут. Белая с серым оттенком кожа, губы в тон, глаза с туманной поволокой. Девушка застыла, покачиваясь, уставилась на него:
      -  Отдай сейкап,- протянула дрожащую руку.
      Ломки начались, - понял Семен, услышав знакомое " сейкап", сложив вид девушки и название кулона с порошком. И отрицательно покачал головой.
      Эя обессилено опустила руку и, наверное, упала бы, не придержи ее Семен.
      - Тебе лежать надо.
      -  Мне нужен сейкап! Мне голодно. Мне плохо! Ты отравил меня, отобрал сейкап - что я тебе сделала? Ты хочешь, чтобы я умерла? Почему?
      А впрочем, смысл взывать к нему? Толк жаловаться? И умолять она его не станет, она флэтонка.
      - О, Спящая красавица проснулась, - увидел ее Виктор, подошел к перилам, поглядывая на парочку. - Ничего ты ее Семен укатал.
      - Рот закрой, - процедил тот угрожающе. Фея смотрела на Виктора и видела его и-цы, которое в ее состоянии уже не казалось непривлекательным. Девушка облизнулась, улыбнувшись землянину, и оттолкнула Колмогорцева.
      - О-паньки, Сема, а девочка-то знать тебя не хочет.
      - Уйди, Витек, по-хорошему прошу, не лезь.
      Эя качнулась к Виктору, тот к ней, а Семен задержал ее, отодвинул за себя. У Феи голова закружилась от обилия энергий витающих в воздухе, лицо исказилось от раздражения: ароматом не насытишься, а взять не получается - спина Семена как стена выросла меж ней и вожделенным допингом.
      Надо у него взять и не мучится, - подумала девушка, но тут же откинула эту мысль. Как не трудно сдержаться, как не хочется вкусить и-цы Семена, она не сможет этого сделать, потому что не сможет, не хочет причинить ему вред.
      - Сема, ты мне серьезно надоел, - угрожающе прищурился на Колмогорцева Прохоров.
      - А ты мне, озобоченный.
      - Я?! Ты на себя глянь!
      Фея обошла Семена, спустилась, пошатываясь с лестницы, пошла к Виктору:
      - Видишь? Она ко мне тянется, - заявил Витек, шагнул навстречу девушки, желая ее обнять. Семен перехватил ее за плечи, развернул обратно:
      - Иди наверх и ложись, я принесу обед.
      - Нет, ты чего распоряжаешься? Она тебе жена, сестра? - возмутился Витек. Семен не сдержался, сказалось напряжение последних дней - схватил Прохорова за грудки, подтянул к себе:
      - Жена, понял? - процедил в лицо.
      - Только она не в курсе!
      - Э, задиры?! Опять сцепились? - выглянул с кухни Прохорыч, Илья и Петро подошли:
      - Мужики, остыньте. Сема?
      - Главное что ты теперь в курсе! - не обратив внимания на товарищей, сказал Семен Виктору.
      - Порежу, - тихо предупредил тот.
      - Не обломай перо, фраер, - от злости перешел на жаргон Семен.
      - Ты не на зоне, синий, здесь тебя петушить не…
      Колмогорцев откинул мужчину кулаком в зубы, и рванул продолжить, но Илья перехватил его, прижал к двери в склад:
      - Остынь, Сема!!
      Фея посмотрела на них, просканировала возможность хоть немного подпитаться и поняла, что здесь и сейчас не получится - ссора была слишком горячей и многолюдной, и обещала затянуться. Значит, Виктор отменяется. Девушка вычленила из множества энергии одну еле приметную и пошла к ней по запаху, как лиса за дичью.
      Елыч спокойно сидевший на диване и не принимающий принципиально участия в грубых играх, внимательно посмотрел ей вслед. Не проста девчонка. Из-за нее копья мужики ломают, а она в сторону.
      Семен тем временем успел стряхнуть с себя Илью и еще раз пройтись по физиономии Витька, тот без ответа не остался и как их не сдерживали, мужчины не на шутку сцепились, рухнули на пол в крепких, но далеко не дружеских объятьях. Разнимающие их Петр, Илья и Прохорыч перекрыли Елычу дорогу, лишив его возможности проследить за Феей. Немного и драчунов все же удалось растащить благодаря сердитому рыку Прохорыча и угрозе Ильи " надавать по мордам обоим".
      Елыч пока мужчины приходили в себя, юркнул в сени и замер: вот это моветон! Фея прижала Ивана к стене, руками и целовала. Ну, девка! Действительно - девка.
      Мужчина прикрыл двери и прислонился к косяку, с легкой улыбкой поглядывая на Семена. Тот оттирал губу и зло щурился на не менее злющего Витька, что уже потирал разбитую физиономию, утирал кровь, бегущую из носа.
      - Нашли из-за кого драться, - хмыкнул. - Она же нимфоманка.
      - Елыч! - предостерегающе уставился на него Семен: тоже схлопотать хочешь?
      - А что "Елыч"? Ты в сенки выгляни, мальчик, сам убедишься. Фея твоя взасос Ивана целует, чуть не урчит как кошка от довольства.
      Семен в лице поменялся, зрачки расширились. Секунда и пока все услышанное переваривали, он рванул в сени.
      Фея действительно целовала Ивана, прижав ладонями его плечи, втиснув мужчину в стену. А тот видно чуть не падает, руки плетьми висят, в глазах туман.
      Наркоманка, нимфоманка, - мелькнуло в голове Колмогорцева. И вроде брось ее наплюй, вычеркни из жизни, памяти…
      Семен схватил девушку и оторвал от Ивана, втиснул в другую стену:
      - Я тебя и от этого отучу, - заверил шипящим шепотом, видя, что девушка еще в тумане наслаждения. Глаза как у кошки светятся, губы приоткрыты, влажные, припухшие, дыхание прерывистое.
      Иван по стене сполз:
      - Семен, я ничего… она сама, честно… Блин, как обухом по голове!…
      Семен так на него глянул, что мужчина смолк и голову опустил, в пол уставился.
      Мужики уже всем составом включая покалеченного Витька в дверной проем втиснулись, любопытство удовлетворяя. Илья хмурился недоверчиво, Петро рот открыв, глазел на Ивана, Прохорыч укоризненно головой качал, Елыч усмехался криво, а Витек, оценив вид Ивана и Феи, хитро улыбнулся:
      - Мужики, а чего, это даже по приколу. Прикиньте, счастье-то привалило - нимфоманку к нам на заимку. Угодил Сема!
      Колмогорцев челюсть до хруста сжал.
      - А это как - нимфоманка? - полюбопытствовал Петя.
      - Это, салага, чума. Всем дает…
      Илья без слов пихнул Прохорова под дых локтем. Тот мало смолк, булькнув, так еще и рухнул на пол, на ногах не удержавшись. Степной его за шиворот поднял и уже лично от себя врезал, отправив отдыхать на диван.
      Семен помрачнел, встретившись с заинтересованным взглядом Петра: дошло до мальчика, чем диагноз Феи для него хорош. Немного и до остальных дойдет, а нет, так девушка донесет, разжует.
      Не бывать тому!
      - Кто сунется - бить буду без предупреждения, - заявил, жестко глянув на каждого. Фею схватил и силком наверх потащил, толкнул в комнату, дверью хлопнул так, что в сенках банные веники свалились прямо поднимающемуся Ивану на голову.
      - Да-а-а, чую, хорошо мы перезимуем, - удрученно проворчал Прохорыч.
      - Забавно, - улыбнулся Елыч и пошел к себе: мысль в голову пришла, надо бы записать.
 
      Семен мало двери закрыл еще и табуретом подпер, и замер посреди комнаты тяжелым изучающим взглядом сверля Фею.
      Та сжалась, почувствовав, что мужчина вне себя от ярости и чего-то еще, что не имело определения в ее лексике. Энергия, взятая у Ивана бродила по организму, периодически заставляя девушку вздрагивать. Токи были болезненными и плохо усваивались из-за малого количества допинга. Его хватит от силы на сутки, если не меньше, и что потом делать, она не знала. Если бы Семен не влез, все было бы хорошо. Хотя с другой стороны его можно понять - Эя слишком голодна, чтобы контролировать себя. Взяла бы все, не удержавшись, и Иван бы умер. Понятно, что Семен за брата переживает.
      Фея смутилась, сообразив, что чуть не натворила беды. И хоть хотелось сказать мужчине: ты же сам виноват, сейкап забрал, да язык не поворачивался.
      У Семена на душе волки выли. Смотрел на Фею, что глаза виновато прятала, и боролся с желанием ударить ее. А с другой стороны - за что бить? Это как алкоголика хоть колоти хоть нет, все равно рука к бутылке тянуться будет, так и здесь. Мало ломки так еще и…
      - Ладно, - сглотнул ком. - Мужчина нужен? Будет.
      Шагнул к Фее, подтянул к себе, обнял и хотел в губы впиться, но она забилась:
      - Нэй!
      - Нэй?… А с ними? - на дверь кивнул, кривясь от боли и ярости. Душа горела оттого, что он узнал, понял, но мысли бросить девушку, вычеркнуть из своей жизни больше не возникало. - Ничего, - заверил глухо. - Со мной целоваться станешь. Со мной жить будешь.
      Пальцы мужчины прошлись по нежной коже щеки, спустились по шее вниз, к вороту рубашки. Эйфия дрогнула, попыталась отстраниться, но Семен крепче прижал ее к себе, слишком властно и требовательно, чтобы не понять - не выпустит. Эя растерянно поглядывала то на его руку, то ему в глаза и силилась понять, что он хочет. Его прикосновения тревожили ее, но как воспротивишься своему мужчине?
      Рука Семена расстегнула пуговицы на рубашке Феи, оголила плечо. Девушка заволновалась, теряясь в предположениях и возмущающих ее чувствах, но отстраниться больше не пыталась.
      Колмогорцев чувствовал, как девушка дрожит, видел, что волнуется, взгляд прячет, и все же не вырывается, не отталкивает его. Что это значит: доверилась, согласилась? Или всего лишь подтверждение диагноза Елыча? И все равно ей с кем и где.
      Семен зажмурился от этой мысли и снял с девушки рубашку, мигом стянул свою и прижал Фею к себе. Жарко и сладко стало, и наплевать на все, оно там, далеко за дверью, а здесь только он и она.
      - Со мной будешь, только моей, - прошептал, сгорая от желания смять ее ласками, зацеловать. В голове помутилось до того хороша. Кожа нежная, атласная. Волосы как шелк меж пальцев переливаются, водой струятся. И не противится Фея, стоит, дрожит, его в дрожь вгоняя, рукам его послушна.
      - Моей будешь, только моей, - зашептал, стиснув Фею. Талия тоненькая, гибкая - тростинка в его руках. Семен зажмурился, лаская кожу, вдыхая запах волос - сладко то как. Волосы ей с шеи убрал, прикоснулся губами к изгибу, Фея тоненько вскрикнула, дернулась, будто обожглась, затрепыхалась.
      Семен застонал, понимая, что сейчас не сдержится. Но как отпустить, как от груди отодвинуть? Ведь его она, его. Богом даденная, волчицей сосватанная, пургой обвенчанная.
      - Жить вместе будем, - пятерню в волосы впустил, зашептал страстно в лицо. - Все для тебя сделаю, любая. Никому не отдам, слышишь?
      А самого колотит уже от желания - не противится ему, взгляд смущенный прячет, дрожит, губы трясутся, а ни слова поперек, ни жеста против.
      Семен осторожно грудь ей пятерней накрыл - Фея вскрикнула, затрепетала, взгляд испуганный на него кинула.
      - Не ласканная… - понял и засмеялся от счастья. - Люба ты моя… С кем бы не целовалась - забыли. Было и не было. Ерунда это. Детство.