Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Русские - Русские: куда мы идем?

ModernLib.Net / История / Владимир Меженков / Русские: куда мы идем? - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 3)
Автор: Владимир Меженков
Жанр: История
Серия: Русские

 

 


Пока американцы изучали программу «500 дней», представительная российская делегация (без Явлинского и Шаталина, состояние здоровья которого ухудшилось) отправилась в США, чтобы «из рук в руки» принять рекомедации американцев, – время, расписанное в программе буквально по дням, ушло впустую. Этим и воспользовалось союзное руководство, разработав на основе программы «500 дней» собственную программу экономических реформ, основная тяжесть которых ложилась на республики, а за центром оставалось принятие окончательных экономических решений.

Явлинский, проработав в российском правительстве всего пятьдесят дней и слыша все эти дни одни лишь насмешки, что-де и пяти тысяч дней не хватит, чтобы вывести страну из хаоса и разложить всё по полочкам, – вспылил и на ближайшей сессии Верховного Совета РСФСР заявил о своей отставке.

«Вы, очевидно, знаете, – сказал он, обращаясь к депутатам, – что поддержанная вами программа перехода к рынку “500 дней” по выходу из кризиса не может быть реализована. Ожидание договоренности между республиками о единой экономической политике выхода из кризиса превысило все разумные сроки. Хуже того, возникли трения между республиками. Инерция разлагающих экономику дезинтеграционных процессов очень высока: программа содержала в себе специальные механизмы, которые позволили бы остановить ухудшение ситуации, но за пятьдесят дней – а это половина первого этапа реформы – ничего не было сделано». Закончил свое выступление перед депутатами Явлинский словами: «Выполнение программы перехода к рынку, как она была задумана, фактически невозможно… Вход в рынок в данном случае будет не через стабилизацию, а через усиливающуюся инфляцию. Поскольку считаю себя одним из основных авторов программы, которая хотя и была принята, но не реализована, в том числе и в результате решений, принятых правительством, в котором я состою, прошу Верховный Совет РСФСР принять мою отставку».

Спустя еще пятьдесят дней Борис Николаевич Ельцин скажет: «Да, мы допустили несколько тактических ошибок. Я лично тоже. Убаюкал нас Горбачев, сделав вид, что программа “500 дней” – это совместная программа… И мы поверили. Мы ведь и раньше знали, что он обманывает постоянно и народ, и тем более демократов и демократию… Мы потеряли четыре месяца. Нам пора идти в наступление. Демократия в опасности»[10].

Чтобы спасти «демократию от опасности» и «перейти в наступление», Ельцин, не имевший своей команды, стал действовать сугубо по-большевистски, то есть по принципу «наш» или «не наш», «свой» или «чужой». «Наши» и «свои» тут же стали появляться из-под земли, как грибы после дождя, и в довольно короткое время вокруг Ельцина стали кучковаться молодые Борис Федоров и его тезка Немцов, Петр Авен, Андрей Нечаев и множество других «младореформаторов», о которых руководитель администрации президента России Сергей Александрович Филатов в 1993 – 1996 годы скажет в книге «Совершенно несекретно»: «Тогдашняя команда демократов была довольно разношерстной, едва ли не каждый в ней жаждал первенства, известности и выступал непременно “от имени и по поручению” чуть ли не всего народа».

Тогда же в Москве появился 35-летний Анатолий Борисович Чубайс, работавший ранее первым замом Ленинградского горисполкома. Это был первый питерец из числа «птенцов гнезда Собчака», следом за которым «перелетят» в Москву и займут все высшие должности в новой России другие «птенцы», в короткое время ставшие «орлами» – от заурядных падальщиков до стервятников и могильников. Свой напористостью и жестоким отношением к оппонентам Чубайс настолько пленил Ельцина, что уже в ноябре 1991 года он делает его председателем Госкомимущества в правительстве, формальным председателем которого является сам, фактическим же – всего на год моложе Чубайса Егор Тимурович Гайдар. В 1993 году в Москву из Питера «перелетел» давний друг Чубайса Альфред Рейнгольдович Кох – самый молодой из «птенцов гнезда Собчака», которому только-только исполнилось 32 года. Он тут же назначается первым заместителем председателя Госкомимущества. Это о них двоих, Чубайсе и Кохе, в бытность их работы под началом Собчака, – в Питере ходил анекдот. Останавливают такси и садятся. Водила спрашивает: «Куда везти?» Ему отвечают: «Куда хочешь, шеф, мы всюду нужны!»

Молодой и бесшабашный, как пьяный танкист, оказавшийся на тесных кривых улочках заштатного села, Чубайс попер напролом, не обращая внимания на то, что под гусеницами его танка гибнут не только ветхие хибары, но и люди. Всего три года понадобилось ему, чтобы начать и практически завершить приватизацию, в результате которой огромная часть государственной собственности перешла в частные руки.

Но послушаем в этой связи телеведущего и журналиста Владимира Соловьева, который пишет в книге «Русская рулетка»:

«Вся страна быстро переходила к капитализму, в обиход вошло страшное слово – ВАУЧЕР. Думаю, что многие считали это фамилией. Странные заявления тогда еще молодого, но уже очень уверенного в себе и абсолютно рыжего Анатолия Чубайса о немылимых благах, которые этот клочок бумаги несет: две машины “Волга” – так это уж точно. Главное, что поражало в Чубайсе тех времен, – это нежелание прислушиваться к чьему-либо мнению и убеждение, что темп оправдает всё…

Хотелось срочно создать класс собственников, как опору нового режима. Не вышло. Граждане расставались с непонятной бумажкой легко и почти даром… Заводы скупались предприимчивыми вчерашними фарцовщиками и родственниками госчиновников или их доверенными лицами, друзьями, знакомыми, довольно часто и вчерашними красными директорами. Характер приобретений был скорее спекулятивным, так как новые собственники имели очень отдаленное представление об управлении, но замечательно разбирались в спекуляции, и сохранить производство удавалось лишь в том случае, если вчерашний директор становился сегодняшним капиталистом-хозяином…

Всё происходившее в лихие годы подчинялось только интересом политической клановой войны. Под прикрытием риторики о демократических ценностях молодые и агрессивые люди, при этом совершенно не знающие реалий предпринимательской деятельности, искали классово близких единомышленников, в чьи руки должны перейти экономические рычаги. Корень зла для них таился в красных директорах, и если их уничтожить как клан, раздав собственность молодым, агрессивным, а главное, идеологически близким, то все наладится само по себе. Как это всегда и происходило в России, закон лишь мешался на пути человеческих отношений. Да и какой закон – старый, советский, неприменим, нового еще нет, да и быть не может…»

Примечания

1

Благодаря ессеям культ труда нашел широкое распространение и признание во всей древней Иудее и на генетическом уровне унаследован позднейшими евреями вплоть до современных кибуцников, отказывающих частной собственности в праве на существование. Уже раби Гиллель, живший в конце I в. до н. э., до глубокой старости бескорыстно обучал народ премудростям иудаизма, суть которого определил словами: не делай другим того, чего не желаешь себе, – зарабатывал себе на жизнь рубкой леса, а апостол Павел, без устали странствуя по Ближнему Востоку и городам Греции и древнего Рима, обращая язычников в христианскую веру, – зарабатывал на жизнь шитьем палаток, пользовавшихся у иудеев широким спросом во время семидневного праздника Суккос, или праздника кущей, отмечаемого в память о сорокалетнем странствии по пустыне, когда евреи жили в палатках (шалашах, евр. сукках).

2

Статья 13 Конституции гласит:

«1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной…»

3

Тем, кто не читал нашей первой книги – «Русские: откуда мы?», – напомню ставшие хрестоматийными слова о сути демократии одного из крупнейших государственных деятелей древности, с которыми он обратился к гражданам Афин:

«Наш государственный строй не подражает чужим учреждениям – мы скорее служим образцом для некоторых. Называется этот строй демократическим, потому что основывается на интересах не меньшинства, а большинства. По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равные права всем. Что же касается политического значения, то каждый получает преимущество не потому, что его поддерживает та или иная партия, а в зависимости от собственной доблести. Равным образом ничтожность бедняка не лишает его возможности оказать услугу государству.

Мы живем свободной политической жизнью и в повседневных отношениях не питаем недоверия друг к другу, не раздражаемся, если кто-нибудь поступает так, как ему хочется. В общественных же делах мы не нарушаем законов прежде всего из чувства страха перед ними.

…Благодаря обширности нашего государства к нам стекается отовсюду решительно все, и мы можем с одинаковым удобством пользоваться как теми богатствами, которые производятся у нас здесь, так и теми, что производят другие народы.

Мы любим красоту без прихотливости и мудрость без изнеженности. Мы пользуемся богатством для деятельности, а не для хвастовства, и признаваться в бедности у нас не постыдно; напротив, гораздо позорней не выбиваться из нее трудом. Одним и тем же лицам можно у нас заботиться о своих домашних делах и заниматься делами государственными. Только мы одни считаем человека, уклоняющегося от участия в государственной деятельности, не скромным, а пустым.

Мы сами обсуждаем наши действия и стараемся правильно оценить их, не считая, что речи мешают делу. Больше вреда, по нашему мнению, бывает, если действовать без предварительного обсуждения. У других же, наоборот, неведение рождает отвагу, а размышление – нерешительность.

Я утверждаю: наше государство – школа Эллады, и каждый в отдельности может у нас проявить себя полноценной и самостоятельной личностью в самых разнообразных видах деятельности».

4

Напомню в этой связи слова, сказанные о русских послом Англии в России в XVI веке Джильсом Флетчером и не потерявшим актуальности сегодня: «У них хорошие умственные способности, однако нет тех средств, какие есть у других народов для развития их дарований воспитанием и наукой… Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц и других начальников, они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно со своими подчиненными и низшими, так что самый низкий и убогий крестьянин… унижающийся и ползающий перед дворянином, как собака, и облизывающий пыль у ног его, делается несносным тираном, как скоро получает над кем-нибудь верх».

5

Теория эта нашла поддержку в среде лидеров европейского рабочего движения, а после Первой мировой войны была организационно оформлена в виде политического течения. В 1951 г., уже после Второй мировой войны, новое политическое течение вылилась в учреждение Социалистического интернационала, видными деятелями которого стали канцлер ФРГ Вилли Брандт, президент Франции Франсуа Миттеран, премьер-министр Швеции Улоф Пальме и др. Вожди России, как всегда, избрали собственный, исконно русский путь развития – «или – или»; или коммунизм – или капитализм, никаких компромиссов между ними в виде конвергенции быть не может.

6

Я намерено не касаюсь времени правления Сталина; при нем деньги перестали играть ту роль, какую они играли до революции и стали играть после его смерти. Сам безразличный к материальным благам, тем более к предметам роскоши, он рассматривал деньги как своеобразный моральный стимул к высокопроизводительному труду, вроде переходящих Красных знамен, вымпелов и почетных грамот, которыми награждались победители в социалистическом оревновании и передовики производства. Однако там, где одних только количественных показателей в оценке труда оказывалось недостаточно, Сталин прибегал к денежному поощрению как отдельных лиц, так и целых научных коллективов и производств, причем часто размер этого поощрения значительно превосходил разумное обоснование, очень уж контрастно выглядящим на общем фоне более чем скромного уровня жизни населения. Так, уже в ходе и особенно после Великой Отечественной войны были значительно повышены выплаты по Сталинским премиям в области литературы и искусства, гуманитарных наук (прежде всего истории, напр., работы А. Л. Нарочницкого, Е. В. Тарле, Б. А. Рыбакова и др.), а в не самом благоприятном для страны 1946 г. были резко повышены ассигнования на науку и оплату труда ученых, что обеспечило стремительный подъем многих отраслей науки и производства. Для того же, чтобы сгладить этот разрыв, при Сталине проводилось ежегодное снижение цен на продукты питания и предметы первой необходимости.

7

Среднемесячная сумма пенсий в конце 80-х гг. составила в Советском Союзе 120 руб. в месяц; сегодня – 80 руб., или 2/3 среднемесячной пенсии накануне развала СССР, из которой более половины «съедают» оплата коммунальных услуг, приобретение лекарств и продуктов питания, на что советские пенсионеры расходовали буквально гроши. При этом любое очередное повышение пенсий неизменно вызывает резкое повышение цен буквально на всё, в чем пожилые люди осоюбенно нуждаются.

8

Вслед за банком «Менатеп» в стране в рекордно короткие сроки появилось еще 70 коммерческих банков, что потребовало создания Всесоюзной ассациации коммерческих банков СССР. Чтобы придать обвальныму росту числа банков и акционируемых предприятий централизованный характер, Госбанк и министерство финансов СССР совместно с созданной годом ранее 37-летним Эдуардом Теняковым акционерной инвестиционной компанией «Фининвест» учреждают Комитет содействия развитию в стране рынка ценных бумаг, который приступает к обслуживанию брокерских контор в 22-х городах от Таллина до Магадана. Осенью 1990 г. этот Комитет совместно с Всесоюзной ассоциацией коммерческих банков учреждают первую в Советском Союзе фондовую биржу, объявив ее правопреемницей созданной еще в 1703 г. Петром I товарной биржи, превратившейся в 1827 г., с появлением на ней акций, в фондовую. Теняков становится одним из руководителей Межрегионального биржевого союза и наспех созданного Когресса бирж, сопредседателем Московского биржевого совета при Верховном Совете РСФСР, 20 августа 1991 г. его арестовывают по обвинению в получении взятки в размере 149 тыс. руб., но уже 14 сентября отпускают на волю.

9

Сатаров говорит о горизонтальном и вертикальном векторах развития не с гуманнистической точки зрния, предполагающей рассмотрение человека как биосоциального существа, а с политико-экономической, устанавливающей связи между народом и властью.

10

В то время демократия понималась до примитивности просто, а демократом автоматически становился каждый, кто заявлял о своем выходе из КПСС, причем самым решительным сторонником демократии становились те, кто не просто заявляли о своем выъоде из КПСС, а публично сжигали свой партбилет.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

  • Страницы:
    1, 2, 3