Глава 11

Бывший маркиз сидел верхом на своем жеребце, опустив руки на луку седла. Под лесистым обрывом мирно текла река, сжатая покрытыми снегом берегами. Белые снежные шапки, укрывавшие сосны и ели, сверкали в лучах солнца. Изредка между деревьями пробегали зверьки, рыщущие в поисках пропитания.

Максим поднял голову и посмотрел на стаю птиц, порхавших в потоках воздуха. А над ними синело чистое небо. Редкие облачка отбрасывали слабую тень на землю. Но южный ветер, резкими порывами разносивший свое живительное тепло над укутанными снегом равнинами и лесами, не давал им покоя, подхватывал их и уносил с собой. Взгляд Максима медленно скользил от дерева к дереву, однако в мыслях он был далеко. Он видел перед собой горящие синие глаза, ниспадающие золотистой волной прекрасные волосы, бурно вздымающуюся грудь. Эти образы преследовали его. Собственными поступками он загнал себя в ловушку.

Из-за продолжительного воздержания его способность контролировать себя достигла предела, только нечеловеческим усилием воли, подавляя в себе страстное желание схватить Илис на руки и отнести в постель, он удерживал себя от того, чтобы сделать последний шаг, отделявший его от пропасти. Однако воспоминание о своей реакции на ее обнаженное тело и о высказанной угрозе овладеть ею силой вызвало у него болезненное сожаление.

Максим заставил свои мысли вернуться в более спокойное русло. Он задумался о некогда боготворимой им невесте. Ласковая, спокойная и сдержанная, она заслуживала его внимания! Никто не спорил, что по складу характера Арабелла являлась совершенным образцом благородства и безупречной красоты. Он всегда находил успокоение в воспоминаниях о том, как они вдвоем проводили время, напряжение, сковывавшее его, обязательно исчезало. Сейчас же он обнаружил, что все усилия воскресить в памяти облик Арабеллы, тщетны, ее лицо с лучистыми серыми глазами в обрамлении длинных шелковистых светло-каштановых волос получилось каким-то расплывчатым. А губы он вообще не мог представить. Ее нос и подбородок превратились в неясное пятно. Единственное, что осталось в его сознании, была слабая улыбка — согласие на его предложение руки и сердца, с которым он, как требовали правила, сначала обратился к Эдварду. Но эти воспоминания не всколыхнули никаких эмоций в его душе. Неужели Николас наделен сверхъестественной мудростью, если сумел понять, сколь бедна и мертвенна любовь Максима к Арабелле, в то время как сам он пребывал в твердой убежденности, что к действию его побуждает всепоглощающая страсть, достойная того, чтобы отдать за нее жизнь? Может, фон Райан прав в своем предположении? Может, именно жажда мести подвигнула его на похищение Арабеллы?

Осторожно, словно ему предстояло извлечь раскаленные докрасна угли из глубин своего сознания, Максим решил подвергнуть испытанию свою выдержку, вспомнив мимолетное видение, открывшееся ему из окна вчера утром, — соблазнительную грудь, обрамленную мехом, и соски, затвердевшие от холода. Однако воля подвела, и память увлекла его гораздо дальше, чем он рассчитывал, вызвав перед его внутренним взором целую вереницу образов. Он увидел губы своей пленницы, сначала плотно сжатые или изогнутые в презрительной усмешке, а потом мягкие и приоткрытые во сне. Каштановые, с медным отливом волосы, которые, разметавшись по подушке, образовывали вокруг ее головы золотой ореол. Ее синие глаза, то во сне прикрытые веками, опушенными длинными ресницами, то гневно смотревшие на него. Он представлял ее стройную шейку, начинавшуюся от такой соблазнительной впадинки на плече, ее округлые груди, обтянутые тонкой тканью сорочки в тот момент, когда она так отважно бросилась отстаивать свою правоту.

Осознав, какую бурю подняли в его душе эти образы, Максим выругался. Злость и ярость переплетались с желанием. Он боролся с растущим влечением, заставлявшим его ненавидеть самого себя и удивляться стремительности событий, так резко изменивших его жизнь. Кто она такая — эта язвительная девчонка, — чтобы мешать ему, проверять, испытывать его терпение, разрушать его планы? Она не нужна ему — ведь своей пленительной внешностью и соблазнительным телом она только смущает его. Он человек без родины, отщепенец, и прежде чем у него появится возможность вернуть состояние и положение в обществе, нужно привести в порядок дела или, во всяком случае, постараться это сделать. У него нет времени бороться со своим желанием, вынуждающим его охотиться за упрямой и своевольной кокеткой. Подобно маленькой мстительной птице, она опять набросится на него и наотрез откажется принимать его знаки внимания.

Внезапно вороной жеребец забеспокоился, как бы почувствовав раздражение хозяина. Максим пришпорил его, и тот рванул с места, дав выход переполнявшей его энергии. Он летел легким галопом, и от быстрой скачки сумбур, царивший в голове Максима, стал исчезать. Вскоре они спустились с холма и въехали в небольшой лесок. В этом месте ручей, выбравшись из-под камней, втекал в небольшое озеро с болотистыми пологими берегами, которые сейчас были покрыты снегом и льдом, сверкавшими в лучах солнца.

Пустив Эдди шагом, Максим заставил себя переключиться на охоту. Он направил жеребца к броду, где из холодной воды выступали камни, свидетельствовавшие о твердом дне. Перебравшись на противоположный берег, он спешился и привязал лошадь к древнему дубу, раскинувшему свои ветви над узкой поляной. Потом скинул с плеча лук и упер его одним концом в ногу, обутую в мягкий сапог. Приготовив тупую стрелу, он натренированным шагом крадучись двинулся к озеру, откуда раздавалось приглушенное гоготанье — это стая запоздалых гусей кормилась в прибрежных зарослях тростника. Натянув тетиву, Максим уверенной рукой послал стрелу. Подбитый гусак один раз взмахнул крыльями и, распластав их по воде, замер на поверхности.

Максим выловил птицу, привязал ее за лапы к задней луке седла. Вдруг его внимание привлекло движение среди деревьев на той стороне ручья. Он пристально вгляделся в низкий подлесок, подступавший к самой воде, и увидел вышедшего на открытое пространство оленя-трехлетка. Убедившись, что вокруг все спокойно, он наклонил голову и принялся пить из ручья. Казалось, в лучах утреннего солнца, освещавшего своим живительным светом землю, все звуки и цвета проявлялись во всем своем совершенстве. Максим опустился на колено и, спрятавшись за шею Эдди, выстрелил. Стрела пронзила сердце оленя. Тот поперхнулся и ткнулся вперед, потом упал на колени и завалился на бок.

Судьба его добычи натолкнула Максима на печальные размышления. Если он не будет достаточно осторожным, то может пасть замертво, сраженный ядовитыми стрелами этой соблазнительной чертовки. Она будет водить его за нос точно так же, как этого неотесанного болвана фон Райана. И что ему тогда останется — кидаться на покрытые острыми скалами берега моря ярости или барахтаться между рифами отчаяния?

Уперев руки в бока, возмущенная Илис стояла посреди зала. Она уже было приготовилась опробовать остроту своего язычка на напыщенном гордеце, владельце и хозяине этой развалюхи, однако была страшно разочарована, когда оказалось, что он ушел.

— И куда же лорд Сеймур так торопился в столь ранний час? — суровым голосом обратилась она к Фичу.

— Его светлость ушел на охоту. Решил пополнить запас свежего мяса для повара, — ответил тот.

Он уже довольно долго общался с девушкой, чтобы почувствовать ее недовольство, и решил предпринять попытку улучшить настроение госпожи, обратив ее внимание на то, что условия их жизни претерпели значительные перемены к лучшему.

— Да, можете быть уверены, с его светлостью мы не будем голодать. Что касается вас, госпожа, хозяин велел сказать, что отвезет вас в Гамбург, когда вернется. Где-то после полудня. Настоятельно просил быть готовой.

— Как прикажет его светлость, — с притворной любезностью проговорила Илис.

Раздражение, звучавшее в ее ответе, заставило Фича насторожиться. Поспешно выдумав какой-то предлог, он вышел из дома, стремясь найти убежище в конюшне. Там, как и велел его светлость, он принялся чистить лошадь госпожи, надеясь, что лоснящаяся шерсть животного приведет Илис в доброе расположение духа и ему тем самым удастся предотвратить очередную стычку между хозяином и его подопечной.

У Илис не было ни малейшего желания возвращаться в свою спальню и надевать пышный наряд. До возвращения маркиза еще оставалось время, и девушка почувствовала, что крайне нуждается в прогулке, чтобы хоть немного отдохнуть от развалин.

Когда Илис надевала плащ, она вспомнила о приснившемся ей вчера ночью сне. Она не могла утверждать, что обладает даром предвидения, но знала, что будет верить в реальность приснившихся событий до тех пор, пока все не выяснит. У нее не было свидетельств того, что отца схватили ганзейцы, однако она не исключала подобную возможность, так как в течение нескольких месяцев перед похищением он довольно часто отправлялся в Стил-лиардс. Когда они будут проезжать по городам, ей надо быть очень внимательной и держать ушки на макушке в надежде, что нечаянно оброненное слово даст ключ к разгадке, где находится отец.

Накинув на голову шерстяной капюшон, Илис вышла во двор и огляделась. Хотя солнце светило ярко, отражаясь от стекол и снега, холодный ветер напоминал, что стоит декабрь. Девушка медленно спустилась по лестнице и направилась к воротам. Ее действия не вызвали никакого переполоха со стороны обитателей замка, и она, пройдя по мосту, двинулась по тропинке, которая шла вдоль рва. Высокая стена замка защищала ее от резких порывов пронизывающего ветра.

Она остановилась на вершине небольшого холма, увидев, что путь преграждают густые заросли ежевики и шиповника. Шапки снега пригнули ветви к земле, покрытой сухой прошлогодней травой. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было никаких следов. Поняв, что здесь ей не пройти, Илис повернула назад, однако болезненный укол в лодыжке заставил ее резко остановиться. Она подняла юбку, чтобы вытащить из ботинка чертополох, и вздрогнула, когда острая колючка впилась ей в палец. Некоторое время она разглядывала ранку, а в ее голове уже зарождался дьявольский план. Ее губы медленно растянулись в злобной усмешке. Ей стало чрезвычайно интересно, как всемогущий владелец замка отреагирует на колючки в своей постели. О, как же сладостна будет месть, и не нужно будет подвергать себя опасности, и не нужно будет мучиться сомнениями, и не нужно будет спасаться бегством. Ей обеспечена полная безопасность, и толстый брус на двери ее спальни надежно защитит ее от вражеского вторжения.

Рассмеявшись во весь голос, Илис распустила шнурок и сбросила нижнюю юбку. Единственный способ быстро набрать побольше колючек — это протащить по зарослям ткань. К тому же это и наиболее безболезненный способ. В мгновение ока девушка собрала достаточно колючек для претворения своего плана и, скомкав нижнюю юбку, чтобы, не дай Бог, не уколоться, заспешила к замку. Надо торопиться. Максим может вернуться в любую минуту.

Илис опять пересекла двор и, убедившись, что Фича и Спен-са нет в зале, забежала в свою спальню, чтобы взять гребень, а потом бросилась на третий этаж. Она сдернула меховое одеяло, откинула простыню и принялась за работу. Тщательно отодрав от нижней юбки колючки, она разбросала их по матрацу, затем постелила простыню и расправила одеяло.

Илис на цыпочках подкралась к двери, прислушалась и только после этого покинула комнату. Пора уже было одеваться для поездки в Гамбург, и она торопливо натянула на себя платье. Ее так и распирало от радости за свою проделку. Она была счастлива и преисполнена дерзких замыслов, когда вскоре к ней постучался Максим.

— Иду, — откликнулась Илис и, подхватив плащ, распахнула дверь.

Она остановилась на пороге. Взгляд Максима медленно скользил по девушке, подмечая мельчайшие детали ее туалета. Их глаза встретились, и она, вопросительно подняв бровь, заметила:

— Милорд, когда в следующий раз будете раздевать меня, оставьте хотя бы рубашку. В коридоре очень холодно.

— Я просто восхищаюсь вашим платьем, — стал оправдываться Максим. «И тем, что под ним», — добавил внутренний голос.

— Я понимаю, что эта одежда предназначалась для Арабеллы, — уколола его Илис, стремясь разозлить. — Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, она, я уверена, ничего не имеет против этого, так как для покупки столь дорогих туалетов у нее есть муж.

Максим нахмурился. Ему было неприятно напоминание об Арабелле, но, как ни странно, по совершенно иной причине, чем он предполагал. Его мучило сознание вины. Словно он повернулся спиной ко всему тому, что делал ради Арабеллы. Однако именно она с готовностью приняла предложение другого сразу же, как пришло сообщение о его смерти. Ведь если быть до конца честным с самим собой, она недолго оплакивала его.

Максим коротко кивнул в сторону лестницы:

— Мы можем идти?

Илис проскользнула мимо него и заторопилась вниз. Максим ошарашенно смотрел ей вслед, удивленный такой спешкой. Перескакивая через несколько ступенек, он мгновенно догнал ее, но Илис не решилась поднять на него глаза, так как боялась, что он заметит в них нечто похожее на восхищение. Действительно, в зеленом, отделанном кожей дублете и пышных панталонах он выглядел просто потрясающе, и Илис, уверенная, что у нее есть все причины ненавидеть этого человека, вынуждена была признать, что красивее мужчины она в жизни не встречала.

— Позвольте мне, — задержавшись перед дверью, попросил Максим и взял у нее из рук плащ. Накинув его на плечи Илис, он прошел мимо нее и с поклоном распахнул дверь.

Девушка была удивлена его великосветскими манерами и любезностью и почувствовала некоторую неловкость оттого, что ей открылась эта сторона его характера. Гораздо проще держать его на расстоянии и вести себя отчужденно, когда он неистовствует или читает ей нудные проповеди. Благодарно кивнув, она поспешно проскочила мимо Максима и остановилась на лестнице. Максим задержался на секунду, чтобы надеть плащ, и спустился по каменным ступеням.

Фич, державший Эдди, отдал хозяину повод и бросился в конюшню, чтобы привести лошадь для госпожи. Жеребец приветственно фыркнул, и Максим ласково погладил его по бархатному носу. Его пальцы нащупали какие-то царапины, и он наклонился, чтобы получше рассмотреть их. Вдоль носа шли четыре тонкие полосы, расположенные на одинаковом расстоянии друг от друга. Они были похожи на следы когтей какого-то небольшого животного.

— Что это такое? — спросил он, обращаясь к жеребцу. — Что у тебя там произошло, приятель? У тебя такой вид, словно ты дрался с кошкой.

Эдди завращал глазами, и Илис показалось, что он с осуждением уставился на нее. Она пожала плечами, тут же отбросив мысль о том, что это возможно, натянула перчатки и спустилась вниз. Услышав шаги Фича, она оглянулась и изумилась от того, что увидела. Естественно, любая дама посчитала бы для себя зазорным ехать на низкорослой, коротконогой, косматой белой кобыле, которую она нарекла Ангелом, особенно рядом с вороным красавцем жеребцом, но сейчас это животное, украшенное крохотными колокольчиками и яркими лентами, вплетенными в непослушную жесткую гриву, выглядело просто уродливо.

Это зрелище заставило Максима забыть о хороших манерах, и он расхохотался во все горло. Остановил его озадаченный взгляд Фича, и он сообразил, что бедняга, должно быть, трудился все утро, стремясь вычистить кобылу и как можно достойнее украсить ее для госпожи.

Хохот Максима еще больше распалил Илис, и она дала бы выход своей ярости, если бы не понимала, что Фич хотел сделать ей приятное. Она не могла ранить его доброе сердце. Однако ей страшно хотелось излить свою злобу на этого «благородного» лорда, и, бросив на него уничтожающий взгляд, Илис милостиво протянула слуге руку.

Расположившись в седле, девушка расправила плащ и юбку, потом взяла у Фича повод. Взмахнув небольшим хлыстом, она пустила кобылу быстрым шагом и проехала мимо Максима. Маленькие копыта процокали по мосту, и прошло еще несколько мгновений, прежде чем прогромыхала тяжелая поступь Эдди. Поравнявшись с Илис, Максим хмыкнул, проехал немного вперед и заставил жеребца приноровиться к шагу кобылы. Время от времени маркиз оглядывался, и тут же раздавался его громогласный, хохот, эхом отлетавший от холмов.

Ветер постепенно утих, а вместе с ним прекратились приступы веселья Максима; солнце стояло высоко, день был теплым. Снег намок и проминался под копытами Эдди. Коротконогая кобылка, на которой ехала Илис, следовала за ним, и при каждом шаге из-под ее маленьких копыт выплескивался фонтан снежной жижи, так что спустя некоторое время брюхо и ноги лошади лишились своей первозданной белизны.

В лесу, расположенном вдоль дороги, стояла полная тишина, нарушаемая звяканьем колокольчиков. Звук нельзя было назвать неприятным, и раздражение Илис мало-помалу улетучилось. Она стала получать удовольствие от поездки. Хотя грозный эскорт фон Райана поселил в ее душе страх перед опасностями, подстерегающими путешественника, сейчас она чувствовала себя на удивление спокойно, и ей хотелось понять, откуда же проистекает это ощущение. Возможно, в последнее время она так много пережила, что уже свыклась с опасностью. Или все дело в присутствии этого мужчины?

К его седлу были приторочены мощный английский лук и колчан со стрелами. С пояса свисал меч, и во всех его движениях, в том, как он прямо держал спину, сквозили напряженность и готовность вступить в бой. Да и одного взгляда на вороного жеребца было бы достаточно, чтобы заронить тревогу в самую черствую душу. Огромные копыта поднимались и опускались с пугающей равномерностью, однако в его шаге чувствовалась необычайная легкость, которая давала только малое представление о том, на что он способен.

Илис сосредоточилась на всаднике. Хотя создавалось впечатление, что Максима ничего не беспокоит, девушка заметила, что он постоянно настороже и пристально всматривается в заросли, где может таиться опасность. Если из кустов взлетала птица, его взгляд следовал за ней. Если качалась ветка, он обязательно должен был удостовериться, что это всего лишь ветер. Илис размышляла над причиной его молчаливости. Видимо, он считает себя ответственным за ее безопасность и комфорт, поэтому довольно часто оглядывается, чтобы убедиться, все ли в порядке.

Илис съежилась, вспомнив, что под простыней его ждут колючки, но тут же отмахнулась от мимолетного укола совести. Он заслуживал гораздо большего наказания. Чтобы убедиться, что возмездие настигло его, она будет с нетерпением ждать ночи.

Максим отъехал немного в сторону и остановил Эдди. Когда Илис приблизилась, маркиз пустил своего жеребца рядом.

— У вас все в порядке, Илис? — заботливо осведомился Максим и, уловив ее кивок, продолжил расспросы: — Вам тепло? Вам удобно? — Илис опять кивнула и промолчала. — Прекрасно, но если вам что-либо понадобится, просто позовите меня. — И Эдди, словно самостоятельно приняв верное решение, вновь занял свое место впереди.

— Потрясающе, — вздохнула Илис, наблюдая за этой парой.

Лошадь и всадник казались единым целым. Но когда на жеребце ездил Реланд, все его команды обычно сопровождались резким рывком за повод или болезненным ударом каблуков. Граф часто надевал шпоры и тяжелые латные рукавицы под предлогом, будто бы необходимо смирить буйный нрав Эдди и сломать его сопротивление. Ведь Реланд всегда испытывал удовлетворение и гордился собой, когда ему удавалось вызвать страх у тех, кто слушал его бахвальство. «Нужно обладать смелостью и железной рукой, чтобы управлять такой зверюгой».

И вот сейчас перед «ей был человек, который легким натягиванием повода опроверг утверждение Реланда о необходимости жесткой руки. Он не применял шпоры, однако жеребец был послушен. Казалось, он рад чувствовать на себе вес своего хозяина и счастлив находиться в его обществе.

«Будь он так же ласков с женщиной, она бы, без сомнения, с готовностью ответила ему, — весело подумала Илис. — Только, естественно, не я. — Она даже мысленно не допускала подобной возможности. — С меня достаточно мешков, веревок и сундуков. На меня бы его ухищрения не подействовали».

Она перевела взгляд с Эдди на широкие плечи всадника. «Кажется, перед лицом опасности Максим чувствует себя гораздо свободнее, — сказала себе Илис, — чем когда сталкивается с потребностями самой обычной девушки. Если бы только он мог понять мои…»

Внезапно она одернула себя. «Максим? Уже второй раз за сегодняшний день я назвала его по имени. Как же так? Неужели мои мысли предают меня? Неужели мое сердце смягчилось?»

Илис попыталась представить, как она, одетая в роскошное платье, и он, в костюме с богатой отделкой, входят в огромный, изысканно украшенный зал. Ее рука лежит на его руке. Она почти услышала, как мгновенно стих шум, увидела, как глаза всех присутствующих устремились на них. Дамы взволнованно переговариваются, восхищаясь ее спутником. Илис охватила целая буря эмоций, ее глаза загорелись. Она поняла, каков будет ответ, еще до того, как яркий румянец залил ее щеки. Испугавшись, она выбросила мысль из головы, прежде чем та успела облечься в слова.

Озадаченная девушка отвела взгляд от Максима и устремила глаза на стайку птиц, взлетевшую с куста. Она намеренно воскресила в памяти все оскорбления и принялась смаковать каждый случай, пока не ощутила, как в ней поднимаются теперь уже желанные чувства — злость и негодование. И только слабый голосок, звучавший из глубины ее души, призывал к осторожности. Нет, она будет холить и лелеять эту жгучую ненависть, и если хочет, чтобы он получил по заслугам, то не должна позволять себе увлекаться подобными мыслями.

Они добрались до окраины Гамбурга и вскоре окунулись в присущую любому городу суету. Максим ехал рядом е Илис. Поплутав по узеньким улочкам с покрытыми слякотью мостовыми, они остановились в квартале с множеством небольших магазинчиков. Илис совсем не хотелось спешиваться, потому что она боялась испортить туфли и запачкать подол платья. Вчерашний снегопад и сегодняшнее яркое солнце превратили улицы в сплошное грязное месиво. И сейчас ей бы совсем не помешала пара башмаков на толстой подошве. Однако у нее не оставалось иного выхода, кроме как спешиться, причем сделать это по возможности более грациозно.