Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Охота на «Икара»

ModernLib.Net / Космическая фантастика / Зан Тимоти / Охота на «Икара» - Чтение (стр. 10)
Автор: Зан Тимоти
Жанр: Космическая фантастика

 

 


И все же был у Потоси один маленький недостаток. Там располагался центр кораблестроительной промышленности паттхов.

Некоторое время я сидел, уставившись в распечатку. Не знаю зачем. Наверное, надеялся, что от усталости мне уже мерещится, и если очень долго таращиться в карту — неприятные подробности исчезнут. Не тут-то было. Местами Потоси просто кишел паттхами, и особенно кишело ими небо этой планеты. И это мне не мерещилось.

Но тут уж ничего не поделаешь. Нельзя же просто сидеть сложа руки и смотреть, как умирает Шоун.

На то, чтобы отменить курс на Минтариус и рассчитать вектор, который вместо этого приведет нас на Потоси, мне потребовалось минуты две, не больше. Когда мы совершали разворот на двадцать три градуса, чтобы лечь на новый курс, я навострил уши, надеясь расслышать слабое изменение в шуме двигателей.

И только потому, что изо всех сил прислушивался, я сумел через две закрытые двери услышать приглушенный хлопок и тихий сдавленный вскрик.

Через полсекунды я уже сломя голову мчался к механической мастерской. Еще две секунды понадобились, чтобы преодолеть пять метров коридора и затормозить. Тихое, но зловещее шипение я услышал, еще когда вылетел из рубки. Пока я бежал к мастерской, оно становилось все громче. Я ударил по кнопке, дверь скользнула в пазах, открываясь…

И с ревом взбесившегося дракона на меня покатилась стена пламени.

Мгновением позже я вскочил на ноги уже в трех метрах по коридору от злополучной двери. Причем не очень-то хорошо помнил, каким образом там очутился. Я стремительно обернулся к открытой двери. Мне тут же представилось, как пламя поджаривает моего напарника посреди огненного ада. Эта картина начисто парализовала у меня всякую способность соображать. Я стал осторожно, по стеночке, подбираться обратно к двери, запах горящего ацетилена заполнил мои ноздри. А та малая часть моего рассудка, которая не манкировала своими прямыми обязанностями, смущенно заметила, что никакой стены пламени в коридоре нет и в помине, и чего ради я так резво скакал — непонятно. Я добрался до двери, собрался с духом, мысленно приготовившись к самому худшему, и заглянул внутрь.

Дела обстояли плохо, но все же гораздо лучше, чем я боялся. Слева, рядом с главным верстаком, стояли два баллона кислородно-ацетиленового резака «Икара», под давлением вырывавшегося из них газа на полу извивались спаренные шланги — словно две змеи, сросшиеся вдоль наподобие сиамских близнецов. Чудовищный язык пламени вырывался из сдвоенного сопла шлангов. Едва я успел разглядеть, что происходит, как пляшущие шланги развернулись ко мне, и пришлось снова проворно отпрыгнуть, чтобы не попасть под струю пламени. По-видимому, именно такой случайный плевок в сторону двери я в прошлый раз и принял за стену всепожирающего огня. Струя пламени перестала хлестать из дверного проема, и я снова заглянул внутрь.

И только тогда я разглядел Иксиля.

У дальней переборки стояли стеллажи с инструментами, и мой напарник неподвижно лежал, вытянувшись у этих шкафов, а между ним и дверью плясали шланги ацетиленовой горелки. Глаза Иксиля были закрыты. Пикса и Пакса нигде не было видно, наверное, забились в какой-нибудь закуток. Если, конечно, они еще живы. Правая штанина у Иксиля дымилась чуть выше ботинка. Больше ожогов я не заметил.

Но такое везение долго не продлится. Движение шлангов было не таким уж непредсказуемым, они разворачивались то вправо, то влево, и с каждым разом амплитуда их колебаний становилась все шире. Через минуту, а то и меньше струя пламени могла дотянуться до лежащего без сознания Иксиля.

— Боже милосердный! — раздалось у меня над ухом. Обернувшись, я обнаружил, что за спиной у меня стоит Никабар и круглыми от ужаса глазами таращится на огненный ад в мастерской.

— Я услышал шум и почувствовал запах дыма, — объяснил он. — Где эта чертова противопожарная система?

— Да нет ее тут. — Я невежливо ткнул пальцем в сторону рубки. — В рубке есть огнетушитель, налево от двери.

Не дослушав, Никабар кинулся по коридору. Я вновь сосредоточился на происходящем в мастерской и едва успел отшатнуться — танцующее пламя сделало еще одну попытку оставить меня без бровей. Я знал, что в мастерской, справа от двери, есть еще один огнетушитель, оставалось только каким-то образом суметь добраться до него, не превратившись в пепел.

Но если даже мне это удастся, тут же встанет следующий, даже более животрепещущий вопрос: ну и что я буду делать дальше? Корабельные огнетушители обладают двойным действием: пена лишает огонь доступа кислорода и одновременно поглощает теплоту. Но ацетиленовая горелка уже здорово разогрелась, и, возможно, маленькому огнетушителю будет не под силу поглотить ее жар. К тому же, поскольку необходимый кислород подавался по одному из шлангов, постоянно подпитывая ацетиленовое пламя, вряд ли этот огонь вообще можно было задушить пеной.

— Меня обдало ветерком — рядом юзом затормозил Никабар.

— Принес, — запыхавшись, доложил он. В руках бывший морпех держал оранжевый баллон в полметра дли ной и уже прицеливался. — Начинать?

— Начинай, — скомандовал я.

Он нажал на рычаг, и из огнетушителя на сопла извивающихся шлангов брызнула желтоватая жидкость, пена зашипела, едва не заглушив треск пламени. Но пламя не унималось. Оно лишь немного опало, когда пена поглотила часть жара, но потом вспыхнуло с новой силой, свысока наплевав на жалкие потуги огнетушителя. Непредсказуемо извивающийся конец шланга вывернулся из-под струи пены, которой Никабар поливал сопла, и пламя победно взревело на всю мастерскую.

Но мне хватило и нескольких секунд. Я запрыгнул в мастерскую, продолжая внимательно следить за пляшущими соплами и результатами противопожарных усилий Никабара, прошмыгнул направо, краем глаза заметил оранжевый баллон и схватил его. Крепление огнетушителя, как и положено, расстегнулось моментально и правильно сделало, а то я в запале все равно сорвал бы баллон с переборки, будь он к ней хоть приварен. Вооружившись, я успел сделать еще несколько шагов вправо, одновременно взял огнетушитель наизготовку и, когда сопла развернулись ко мне, нажал на рычаг.

Теперь мы с Никабаром уже работали вместе, поливая пламя жаропоглощающей пеной. Мастерскую заволокли клубы пара, шланги и баллоны ацетиленовой горелки пропали из виду. Но огонь был виден по-прежнему, он немного сдал позиции, но затухать не собирался. А давление газа по-прежнему заставляло шланги метаться из стороны в сторону, пеной тут не поможешь. Так что находиться в мастерской по-прежнему было весьма и весьма небезопасно.

Оставался единственный шанс, и я поспешил воспользоваться им, пока не опустели баллоны с пеной и пламя не воспрянуло с новой силой. Сжав рычаг огнетушителя и стараясь, чтобы струя пены била точно в цель, я ринулся прямо на нашего главного противника. Никабар что-то кричал мне от дверей, но я не расслышал. Шланги, словно смертельно опасный маятник, развернулись и стали подбираться ко мне. Через полсекунды ацетиленовое пламя подберется достаточно близко, чтобы испепелить меня, а потом займется Иксилем.

Тогда я прыгнул — о, это был мой лучший прыжок с тех пор, как я безуспешно пытался пробиться в команду легкоатлетов нашего колледжа, — и приземлился прямо на шланги, пригвоздив их к палубе.

Никабар снова заорал — на этот раз что-то ободряющее, — и мои ноги окутали клубы прохладного пара. На редкость приятный контраст после того, как мои ступни чуть не поджарились прямо в ботинках. Вот только я уже не обращал внимания ни на пламя, ни на успехи Никабара в борьбе с ним. Отбросив огнетушитель на палубу, я вцепился в вентиль на баллоне с ацетиленом и от души завернул его.

Шланги яростно зашипели напоследок, и огонь потух.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Тебе здорово повезло, вот что я скажу, — говорил Эверет, качая головой. Он уже наложил последний ожоговый пластырь на ногу Иксиля и вновь вооружился диагност-сканером. — Нет, в самом деле, ты удивительно везучий. Я знаю точно, у меня-то слух не настолько чуткий, чтобы расслышать такой тихий звук через две двери. Если бы Маккелл не сменил меня в рубке, я сейчас упаковывал бы твои останки.

— Да, конечно, я понимаю, — соглашался Иксиль.

Мой напарник всем своим видом являл глубочайшее раскаяние, которое надлежит испытывать растяпе, который сам едва не погиб из-за своей безалаберности и вдобавок других переполошил.

В дверях лазарета столпились и молча наблюдали за процедурой Никабар, Тера и Чорт. На их лицах была написана неловкость пополам с сочувствием — оттого что они невольно оказались свидетелями чужого позорного прокола.

Лично я никакой неловкости не испытывал, я-то знал, что Иксиль никакой не растяпа и раскаяние он изображал лишь на публику, чтобы никто ничего не заподозрил.

Интересно, мимоходом подумал я может, кто-нибудь из троих зрителей, стоящих в дверях, точно так же разыгрывает сочувствие?

— Полагаю, что в следующий раз ты будешь проверять все оборудование, прежде чем воспользоваться им, — строго сказал Эверет.

Он медленно вел диагност-сканером вдоль обожженной ноги Иксиля и озадаченно хмурился, глядя на показания.

Ничего удивительного, что люди Камерона не озаботились включить в медкомп модуль физиологии калик-си. Я готов был поклясться, что сканер выдает такое, чего Эверет в жизни не видел. К счастью, вторая нога Иксиля осталась неповрежденной, и наш медик мог попросту использовать ее для сравнения.

— Предложение одобряется, — поддержал я беседу, покосившись на другой конец помещения, туда, где лежал Шоун, все еще привязанный к смотровому столу.

Парнишка весь кривился, желая показать, что не испытывает решительно никакого сочувствия к новому пациенту и не может дождаться, когда же кончится это безобразие. Но рот он держал на замке, если не считать единственного вопроса о том, что здесь, черт подери, происходит, когда мы поспешно внесли Иксиля в лазарет. Может, на самом деле Шоун все же мог сдерживать свою порожденную ломкой язвительность, а может, его переменчивое настроение как раз сейчас пребывало в более или менее терпимой фазе. А возможно, он просто видел выражение лица Иксиля и инстинкт самосохранения у нашего электронщика оказался намного чувствительней, чем я предполагал.

— Этот корабль в таком состоянии, — дипломатично добавил я, снова поворачиваясь к Иксилю, — что удивительно, как еще на нем все подряд не отваливается в самый неподходящий момент.

— Я знаю, — снова сказал Иксиль. — Обещаю, в следующий раз буду осторожнее.

— Нам всем повезло, что этот урок не обошелся куда дороже, — заметил Эверет.

Он оставил в покое ногу Иксиля и направил сканер на впечатляющую шишку на лбу моего напарника — след от тесного соприкосновения с наконечником ацетиленовой горелки, который по непонятной причине оказался плохо закреплен. Удар был такой силы, что Иксиля отбросило к стеллажам и он потерял сознание.

Правда, как он очутился на полу, сам Иксиль уже не помнил. Но хорьки во время происшествия не пострадали, и, когда я выманил их из-за шкафов, где они прятались, мой напарник смог прочитать их память и восстановить картину произошедшего.

— Ну, по крайней мере на данный момент больше я тебе ничем помочь не могу. — Эверет отложил сканер и разгладил напоследок ожоговый пластырь. — Разве что дать болеутоляющего или успокоительного, конечно. Это поможет тебе заснуть.

— Не стоит, я и так прекрасно усну, — заверил его Иксиль. — Не так уж и больно, правда.

На лице Эверета было написано сомнение, но он согласно кивнул и направился к ультразвуковому дезинфектору.

— Как хотите, — согласился он, обрабатывая руки. — Если передумаете, дайте мне знать. Уверен, уж что-нибудь такое, что действует и на каликси, на борту найдется.

— Буду иметь в виду, — пообещал Иксиль, поднимаясь со стула, на котором он полулежал, пока Эверет обрабатывал его раны.

Точнее, пытаясь подняться. Обожженная нога отказалась держать его, и Иксиль едва успел опереться на переборку, чтобы не упасть.

Этот намек был самым прозрачным из тех, которые мне когда-либо бросали.

— Подожди, я тебе помогу, — поспешно вызвался я. Чтобы подставить напарнику плечо, пришлось сперва немножко обмануть Пикса и Пакса. Маленькие мохнатые бестии совершенно не горели желанием помочь: они просидели на плече у Иксиля ровно столько, сколько потребовалось, чтобы передать ему свою версию случившегося, но он страдал от боли, а хорьки вовсе не хотели разделять его мучения. В конце концов мне все же удалось рассадить их у себя на одной руке, высвободить другую, Иксиль оперся на меня, и, миновав группу сочувствующих в дверях, мы двинулись по коридору к трапу, причем каликси сильно припадал на раненую ногу.

— Сегодня ночью больше треволнений не ожидается, — объявил я собравшимся. — Тера, я тебе буду очень благодарен, если ты примешь вахту в рубке.

— Есть, капитан, — отчеканила она.

Мой напарник обладал массой достоинств, но невесомая фигурка танцовщицы в их перечень не входила. К счастью, сцену «верный оруженосец помогает раненому рыцарю» нам пришлось изображать только до тех пор, пока мы не спустились по трапу и не скрылись из поля зрения наиболее завзятых театралов с галерки, если б таковые решили проводить нас взглядом. Оставшийся путь до каюты Иксиль проделал своим ходом.

— Интересный эксперимент, — заметил он, забираясь на среднюю койку. — Добровольно я бы не вызвался в нем участвовать. Кстати, спасибо за помощь. Я твой должник.

— Запишу на твой счет, — сказал я, с трудом воздержавшись от перечисления случаев, когда Иксиль приходил мне на выручку.

Каликси залечивают свои раны, погружаясь в глубокий сон, похожий на кому. Глаза у Иксиля закрывались, он уже на три четверти ушел в свой транс. Но раз он не отрубился, едва добравшись до койки, значит, сперва напарник хотел мне что-то сказать, а уж никак не вдаваться в обсуждения, кто из нас кому больше должен.

— Думаю, мы с чистой совестью можем вычеркнуть Джонса из нашего списка подозреваемых, — пробормотал Иксиль, его веки окончательно сомкнулись, потом приоткрылись снова, словно раздвижные двери со сломанной автоматикой. — Джордан, сегодня вечером, когда включал резак, я вовсе не был небрежен. Я внимательно осмотрел его два дня назад, когда мы были на Ксатру. Резак испортили уже после этого.

Я потрясение уставился на него, кто-то большой и невидимый взял меня за горло и трепетно придушил. Газовым резаком совершенно невозможно навредить кораблю, любая техника безопасности позволяет пользоваться им на борту. И было совершенно ни к чему выводить его из строя. Если только кто-то действительно очень-очень сильно не хотел, чтобы мы заглянули в грузовой отсек.

Но загвоздка в том, что никто же не знал, что мы задумали вскрыть трюм автогеном. Мы обсуждали это меньше часа назад, в моей каюте, за закрытыми дверями, и, кроме нас с Иксилем, никто при том не присутствовал.

Очевидно, кто-то озаботился нас подслушать.

Я открыл было рот, чтобы спросить напарника, как можно было организовать столь хитроумное прослушивание моей каюты, но передумал. Иксиль дышал глубоко и ровно, глаза его были крепко закрыты. Он донес до меня свое послание и вырубился, и теперь пусть даже все вокруг начнет с грохотом рушиться, он все равно будет пребывать в отключке ровно столько, сколько ему понадобится для полного выздоровления.

И ровно столько же мне придется выкручиваться самому.

Нижнюю койку Иксиль приспособил для Пикса и Пакса — свернул одеяло так, чтобы им было уютно, разложил контейнеры с водой и пищей там, где хорьки легко могли отыскать то и другое. Я пересадил зверьков в их «гнездышко», а потом стянул одеяло с верхней койки, один его край подсунул под постель Иксиля, а другой оставил свисать до самого пола, лишь посередине подоткнув под матрац нижней койки. Убедившись, что теперь хорьки смогут спуститься на пол, если захотят побегать, или Забраться на койку к Иксилю, если соскучатся по нему, я выключил свет и вышел из каюты.

Двери на «Икаре» не запирались. До сих пор меня это не слишком-то беспокоило. Но теперь мой напарник лежал в коматозном состоянии, совершенно беспомощный, а совсем недавно кто-то пытался убить его. Так что самое время было начинать беспокоиться. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что меня никто не видит, я достал универсальную отвертку, вскрыл контрольную панель и вынул микросхему, которая управляла механизмом двери. На обратной стороне платы, между двумя разъемами, уютно примостился крошечный, ничем не примечательный элемент: маленький дисковый таймер. На нем можно было установить, сколько секунд скользящая дверь должна оставаться открытой, прежде чем автоматически встать на место. Воспользовавшись самой маленькой отверточкой из моего набора, я перевел единственную стрелку циферблата на ноль, а затем вернул плату на место.

Чтобы проверить, что у меня получилось, я нажал на кнопку. Дверь скользнула в сторону, приоткрылась сантиметров на десять, не больше, и с грохотом, поскольку буферный механизм просто не успел сработать, закрылась снова. На мгновение мне опять вспомнился тот загадочный металлический лязг, который я уже дважды слышал на борту «Икара». Возможно, громыхала чья-то дверь с испорченным буфером? Но даже с поправкой на расстояние это был явно совсем другой звук.

Поставив на место верхнюю панель электронного замка, я пошел по коридору к своей каюте. Конечно, фокус с дверью не обезопасит Иксиля на сто процентов. Неразборчивый в средствах злоумышленник, если ему будет очень нужно добраться до моего напарника, мог бы вскрыть механизм замка и переустановить таймер так же легко, как я обнулил его. Если, конечно, он вообще знает про существование крошечного циферблата, что вряд ли. Но ничего лучше я все равно не мог придумать. Во всяком случае, если кто-нибудь попытается проникнуть в каюту моего напарника, я даже из своей» каюты услышу, как громыхнет дверь. Сам Иксиль может выйти из каюты в любую минуту, поскольку изнутри дверь управляется другой микросхемой. Я дошел до своей каюты, задумчиво посмотрел на панель замка, прикидывая, не стоит ли проделать тот же фокус и со своей дверью, потом отказался от этой мысли и вошел внутрь.

Каюта была все такой же маленькой и неказистой, как и раньше, но, прислонившись спиной к двери, я обнаружил, что смотрю на нее другими глазами. Кто-то каким-то образом сумел подслушать наш последний разговор с напарником, и слышал он нас вполне отчетливо, потому что сразу же залез в механическую мастерскую и вывел из строя газовый резак.

Оставалось только понять, как нашему загадочному диверсанту это удалось.

Переборка, отделяющая каюту от коридора, была из сплошного металла в добрых пять сантиметров толщиной. Боковые переборки были еще толще, примерно девять-десять сантиметров. А дальняя стена вообще представляла собой внутренний корпус «Икара», который отделяли от внешнего корпуса сантиметров двадцать, не больше. За внешним корпусом, естественно, начинался глубокий вакуум. Я знал, что существуют способы подслушивания на расстоянии через сплошные металлические стены. Но для этого требуется довольно изощренное оборудование, и даже тогда успех подобного предприятия на борту корабля не гарантирован, поскольку каркасу постоянно передается не только вибрация двигателя, но даже звуки голосов и шагов чуть ли не на всем корабле. Койки слишком простые, мощный передатчик, способный транслировать радиосигнал через такую толщу металла, там не спрячешь. То же самое относилось и к шкафчикам. После того как на мне пытались подбросить «жучок» на Мейме, я регулярно проверял себя и Иксиля на наличие радиосигнала от подобных паразитов, но ни разу ничего не нашел. И наконец, на гладких металлических стенах не было решительно ничего такого, что могло бы замаскировать подслушивающее устройство.

Если не считать…

Кляня себя за глупость последними словами, я достал универсальную отвертку и принялся снимать крышку интеркома. Надо же было быть таким идиотом, чтобы не додуматься раньше, способ-то древний, как мир, во всех книжках описан, от учебников до беллетристики. Пока меня не было, наверное во время нашей остановки в мире Дорчинда, кто-то пробрался сюда и переключил несколько проводков в интеркоме так, чтобы микрофон был включен постоянно, и все сказанное в моей каюте благополучно поступало по крайней мере на еще один интерком. Если знать, как это делается, на подобную операцию хватит каких-нибудь трех минут. Не переставая обзывать себя дураком и чувствовать себя им же, я снял крышку и заглянул внутрь.

Да, это был интерком, тут я не ошибся. Стандартный, простой, как дюзы, интерком. Такой можно за пять ком-марок купить в любой лавке запчастей по всей Спирали.

И никто в нем не копался.

Я добрые три минуты потратил на изучение интеркома, не меньше пяти раз проверил каждый проводок от начала до конца. Ничего. Никаких хитростей, никаких перекинутых проводов, никаких деталей сомнительного назначения или лишних элементов. Из коробки, как и положено, ничего не выходило, кроме низковольтной электропроводки и тонкого коаксиального кабеля. Питание и кабель были пропущены сквозь небольшое отверстие во внутреннем корпусе. В зазоре между корпусами проходило большинство кабелей и трубопроводов корабля, и провода от моего интеркома терялись где-то там.

Я не спеша поставил крышку на место. Теперь уж я не знал, что и думать. Неужели мы зря решили, что нас кто-то подслушивал? Неужели ацетиленовая горелка сломалась сама по себе? Или это все же была диверсия, но никак не связанная с нашим разговором, просто тот, кто не хочет, чтобы другие совали нос в грузовой трюм, испортил резак, так сказать, для профилактики?

Нет. Все эти версии не выдерживали никакой критики. Когда мы потушили огонь, у меня не было времени долго рассматривать наконечник газовой горелки, который едва не снес Иксилю макушку, но и беглого взгляда было вполне достаточно. Резьба на муфте, с помощью которой наконечник крепился к шлангам, была основательно покорежена, наверное, чем-то вроде плоскогубцев, и когда Иксиль включил резак, насадка под давлением газа слетела со своего места со скоростью пули. Диверсант добился своего, но сработано уж больно неуклюже, а главное — явно впопыхах, самым простым и быстрым способом. Такой халтуры трудно ожидать даже от дилетанта, по крайней мере от дилетанта, у которого есть время на то, чтобы организовать диверсию как следует.

Следовательно, наш злоумышленник очень торопился. А из этого, в свою очередь, вытекает, что он кинулся творить черное дело, когда подслушал наш разговор с напарником.

Таким образом, я снова вернулся к тому, с чего начал. Как он нас подслушал?

Я потратил пятнадцать минут на доскональный осмотр скудной мебели. Результат полностью оправдал мои ожидания: круглый ноль. Тогда я растянулся на своей постели, уставился на пружинный матрац койки надо мной и погрузился в размышления.

Стоит исключить все невозможное, говаривал Шерлок Холмс, и то, что останется, пусть даже совершенно невероятное, и будет разгадкой. Не тот афоризм, где я готов подписаться под каждым словом, в основном потому, что в реальной жизни отбросить все заведомо невозможные версии намного труднее, чем в надуманных литературных ситуациях, с которыми имел дело Холмс. Однако в данном конкретном случае перечень возможных вариантов был на удивление коротким. Собственно говоря, сколько я ни ломал голову, я нашел всего одну такую невероятную возможность.

Иксиль упоминал, что он внимательно просмотрел все планы «Икара». Значит, скорее всего, он распечатал себе копии всех этих планов, поэтому я вышел в коридор, разблокировал замок на соседней двери и зашел внутрь. С тех пор как я был здесь в последний раз, в каюте моего напарника ничего не изменилось. Пикс и Пакс забрались на койку Иксиля и обнюхивали его брючный карман, где он обычно держал их любимые лакомства. Я пересадил хорьков обратно на нижнюю койку, чтобы их хозяин не раздавил их ненароком, если вдруг начнет ворочаться во сне, залез к напарнику в карман и выдал каждому зверьку по кусочку угощения. Потом я заглянул в шкафчик Иксиля и обнаружил то, что искал, — распечатки планов, свернутые трубочкой. Я сунул сверток под мышку, восстановил блокировку двери и вернулся в свою каюту.

Сначала я изучил общий план корабля и отметил себе диаметр главной сферы, образующей носовую часть. На схеме значилось, что диаметр равен 41,36 метра. Число меня удивило — обычно габариты кораблей измеряются круглыми цифрами. Но как раз этот параметр недоверия у меня не вызвал. Размеры корабля очень важны, когда речь идет о получении стоянки в порту, и никогда никто не рискнет неверно их указать. Во всяком случае, такая дезинформация может пройти только один раз.

А вот на следующих двух листах было кое-что уже более интересное: планировка средней палубы. Я достал ручку из внутреннего кармана куртки, перевернул первый лист и начал выписывать цифры на обороте.

Конечно, конструкторам корабля пришлось постараться, чтобы вписать в сферу корпуса отдельные отсеки с более или менее прямыми стенами и углами. И все же помещения «Икара» имели весьма странные очертания даже для такой формы корпуса. А произвольно разбросанные кладовки, шкафчики, модули с оборудованием, насосы, воздухоочистительные системы превращали корабль в сущий лабиринт. Но у меня не было настроения отступать перед какими-то цифрами, пусть даже перепутанными, так что я принялся за работу.

И после долгого и упорного труда я выяснил, что цифры сходятся.

Это был вовсе не тот результат, которого я ожидал. Я еще раз перепроверил свои математические выкладки и несколько минут угрюмо разглядывал схемы. Я был так уверен, что мы с Шерлоком наконец-то подобрались к разгадке. Но цифры совпадали с предельной точностью, а цифры не врут. Или все же врут?

На следующем листе оказалась планировка нижней палубы, где я в данный момент сидел и упражнялся в геометрии. Еще несколько минут работы — и я убедился, что и здесь все сходится идеально.

Но это была только теоретическая часть работы. Настало время перейти к практике.

Самым подходящим инструментом была бы лазерная рулетка, но после того, что случилось с Иксилем, у меня не было никакого желания пользоваться инструментами из механической мастерской «Икара». К счастью, можно было обойтись и без рулетки. Я видел принтер в рабочей каморке Теры и знал, какой размер бумаги используется в этой модели. Разложив планы на полу, я принялся измерять свою каюту при помощи листов распечатки. Когда с каютой было покончено, я взял пару листов, вышел с ними в коридор и проделал то же самое там.

И когда я закончил измерения, цифры уже перестали сходиться.

Каждая из пластин внутреннего корпуса была площадью примерно в квадратный метр и крепилась на шестнадцати винтах. В обычных универсальных отвертках нет насадки, которая подходила бы для этих винтов, но у меня была улучшенная модель с расширенным набором. К тому времени, когда мне осталось вывернуть четыре последних болта по углам пластины, я уже стал специалистом в этой области. Перед тем как приступить к последнему этапу работ, я достал из кармана куртки фонарь и положил его на палубу, чтобы был под рукой. Потом, немного подумав, я вынул из кобуры плазменник и положил его рядом с фонарем. Покончив с этими приготовлениями, я отвинтил последние четыре болта и снял пластину.

И в тусклых отблесках верхнего освещения каюты я увидел серый металл внешнего корпуса. Но не на расстоянии двадцати сантиметров от переборки, как это было указано на плане. Между внутренним и внешним корпусом было добрых полтора метра.

Держа в одной руке оружие, а в другой фонарь, я осторожно заглянул внутрь и осмотрелся. Трубы, кабели и разъемы, как и полагается, были проложены по внутреннему корпусу. Больше в межкорпусном пространстве ничего не было, если не считать балок-распорок, которые, на мой взгляд, могли служить хоть и неудобными, но вполне подходящими поручнями и опорами. Если, конечно, кому-то вздумается поупражняться в акробатике, пробираясь никем не замеченным по кораблю в зазоре между внешним и внутренним корпусом.

И еще на этих балках мог бы с комфортом устроиться тот, кто, скажем, захочет подключить «жучок» к проводам внутренней связи. Например, к коаксиальному кабелю моего интеркома. Я посветил фонариком влево, туда, где, по идее, шел провод, но ничего толком разглядеть не смог — слишком далеко, да и точка зрения у меня была не слишком удобная, сколько шею ни тяни.

До ближайшей крепежной балки с левой стороны было примерно полметра. Положив оружие и фонарь на палубу рядом с собой, я присел, прикинул расстояние и прыгнул на балку.

Перед глазами вдруг все поплыло, желудок попытался вывернуться наизнанку, и я неуклюже приземлился на внешний корпус, крепко приложившись о него плечом и многострадальной правой ногой.

Первое, что с перепуга пришло мне в голову, — что гравитационный генератор «Икара» снова дал сбой, причем как раз в тот момент, когда мне вздумалось попрыгать. Сказать, что эта мысль потрясла меня до потери пульса, — значит ничего не сказать. Но по прошествии нескольких тошнотворных секунд до меня все же дошло, что я хоть и без особого комфорта, но лежу, а термин «лежать» автоматически подразумевает присутствие гравитационного поля.

Вот только вектор силы притяжения, которая в данный момент обеспечивала мне возможность валяться на внешнем корпусе, был почти перпендикулярен гравитации, которая имела место быть в моей каюте. Единственной гравитации, которую мог создавать генератор «Икара». Да, собственно, другого притяжения на корабле и не требовалось.

Медленно, осторожно я повернул голову и посмотрел туда, где теперь для меня был «верх». Там, в метре у меня над головой, была моя каюта, мой плазменник и фонарь преспокойно висели, прилипнув к тому, что с моей нынешней точки зрения было стеной. Еще более осторожно я решился привстать на плитах внешнего корпуса. Я был почти уверен: волшебное притяжение тут же исчезнет и я соскользну под брюхо «Икара».

Но я зря беспокоился. Если не считать совершенно невозможного направления, это гравитационное поле ничем не отличалось от того, которое создавал нормальный гравигенератор корабля.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29