– У тебя? Такая вещь?
      – Да. Она будет установлена в маленьком помещении, которое я пристроил к задней части дома. Возможно, я в ту ночь дам обед и позволю всем моим соседям воспользоваться этой вещью.
      – Это поистине поразительно. И ты очень великодушен.
      – И я так думаю.
      – Но… Но запах?
      – Запах из-за ведер, которые я сохраняю до устройства этой вещи.
      – Зачем?
      – Я должен иметь в своей кармической записи, что этой вещью начали пользоваться восемь дней назад, а не несколько лун спустя. Это покажет мое быстрое продвижение в жизни.
      – А! Теперь я вижу мудрость твоих поступков, Вама. Я не хочу стоять на дороге у человека, который ищет себе лучшего. Прости меня, если я создал у тебя такое впечатление.
      – Прощаю.
      – Твои соседи любят тебя, и запах, и все прочее. Когда ты перейдешь в высшее состояние, прошу тебя помнить об этом.
      – Конечно.
      – Такой прогресс, наверное, пойдет быстро.
      – Наверняка.
      – Почтенный Вама, мы будем наслаждаться воздухом со всеми его острыми предзнаменованиями.
      – Это всего лишь второй мой жизненный цикл, дорогой Кабада, но я чувствую, что меня коснулось назначение.
      – И я тоже. Только не забывай благословения Просветленного, которому мой двоюродный кузен Вазу дал убежище в своей пурпурной роще.
      – Как я могу забыть? Махасаматман были богом тоже. Некоторые говорят Вишну.
      – Врут. Он был Буддой.
      – Добавляю тогда и его благословение.
      – Отлично. Прощай, Кабада.
      – Прощай, почтенный.
 

***

 
      Яма и Кали вернулись в Небо. Они спустились в Небесный Город на спине Птицы Гаруды. Они вошли в Город вместе с Вишну и, нигде не останавливаясь, прошли прямо к Павильону Брамы.
      В Саду Радостей они встретили Шиву и Ганешу.
      – Послушайте, Смерть и Разрушение, – сказал Ганеша. – Брама умер, и об этом знаем только мы пятеро.
      – Как могла произойти такая вещь? – спросил Яма.
      – Похоже, его отравили.
      – Вскрытие делали?
      – Нет.
      – Тогда я сделаю.
      – Хорошо. Но есть другое дело, более серьезное.
      – Назови его.
      – Его преемник.
      – Да. Небо не может без Брамы.
      – Точно… Кали, как ты смотришь на то, чтобы стать Брамой, золотым седлом и серебряными шпорами?
      – Не знаю…
      – Тогда подумай, и быстро. Тебя сочли лучшей кандидатурой.
      – А Бог Агни?
      – Он не так высок в списке. И он, похоже, не настолько антиакселерационист, как мадам Кали.
      – Понятно.
      – И мне тоже.
      – Значит, он хороший бог, но не великий?
      – Да. Но кто мог убить Браму?
      – Не имею представления. А ты?
      – Тоже нет.
      – Но ты найдешь его, Лорд Яма?
      – Угу. С моим Аспектом.
      – Может, вы хотите посовещаться вдвоем?
      – Да.
      – Тогда мы пока оставим вас. Через час вместе пообедаем в Павильоне.
      – Да.
      – Да.
      – Пока.
      – Пока.
      – Пока.
 

***

 
      – Леди!
      – Да?
      – Со сменой тел автоматически происходит развод, если не будет подписано продолжение контракта.
      – Да.
      – Брама должен быть мужчиной.
      – Да.
      – Откажись.
      – Милорд…
      – Ты колеблешься?
      – Это так неожиданно, Яма…
      – Однако, ты задержалась, чтобы обдумать это.
      – Я должна была.
      – Кали, ты причиняешь мне страдания.
      – В мои намерения это не входило.
      – Я требую, чтобы ты отказалась от предложенного.
      – Я – богиня по собственному праву, а не только как твоя жена, Лорд Яма.
      – Что это означает?
      – Что я решаю сама.
      – Если ты примешь, Кали, тогда между нами все кончится.
      – Похоже на то.
      – Что, черт побери, представляет собой акселерационизм? Подумаешь гроза над муравейником! Почему они вдруг так ополчились на него?
      – Видимо, им нужно на что-то ополчиться.
      – Почему выбрали тебя руководить этим?
      – Не знаю.
      – Нет ли у тебя особых причин быть антиакселерационисткой, моя дорогая?
      – Не знаю.
      – Как бог, я еще юн. Но я слышал, что герой ранних дней мира Калкин, с которым ты ездила, и есть тот самый Сэм. Если у тебя были основания ненавидеть своего прежнего Господина, и если Сэм и вправду он, тогда я понимаю, почему они вербуют тебя выступить против дела, которое он начал. Это правда?
      – Возможно.
      – Тогда, если ты любишь меня и ты в самом деле моя жена – пусть выбирают другого Браму.
      – Яма…
      – Они ждут твоего решения через час.
      – Они его получат.
      – Какое оно?
      – Прости меня, Яма…
 

***

 
      Яма уехал из Сада Радостей до обеда. Хотя это выглядело опасным нарушением этикета, все знали, что Яма – самый дисциплинированный из богов, и поняли этот факт и его причины. Так что он оставил Сад Радостей и поехал к месту, где Небо кончалось.
      Он пробыл этот день и последующую ночь на Брошенном Мире, и его никто не тревожил никакими призывами. Он провел какое-то время в каждой из пяти комнат Павильона Тишины. О чем он думал – его дело, и мы тоже не будем касаться этого. Утром он вернулся в Небесный Город и узнал о смерти Шивы.
      Трезубец Шивы прожег еще одну дыру в куполе, но его голова была раздроблена, как было установлено, тупым предметом.
      Яма пошел к своему другу Кубере.
      – Ганеша, Вишну и новый Брама уже предложили Агни занять место Разрушителя, – сказал Кубера. – Я думаю, он согласится.
      – Это великолепно для Агни, – сказал Яма. – Кто убил Бога?
      – Я много думал об этом, – сказал Кубера, – и считаю, что в случае с Брамой это был кто-то достаточно близкий, чтобы Брама принял от него отравленное питье, а в случае с Шивой – кто-то, хорошо знающий, как захватить его врасплох. Кроме одного свидетеля, никто не знает.
      – Одно и то же лицо?
      – Я бы поставил на это.
      – Может, это часть заговора Акселерационистов?
      – Трудно поверить. Те, кто симпатизирует Акселерационизму, не имеют настоящем организации. Акселерационизм слишком недавно на Небе, чтобы считать его чем-то стоящим. Интриги, возможно. Похоже, что делала это личность сама по себе, независимо от сторонников.
      – Какие причины?
      – Вендетта. Или какое-нибудь младшее божество желало стать старшим.
      Почему вообще кто-то кого-то убивает?
      – Ты не думал о ком-нибудь в частности?
      – Главнейшая проблема, Яма – устранить подозрения, а не искать их.
      Расследование передадут в твои руки?
      – Не уверен, но думаю, что да. Но я найду того, кто это сделал, и убью его.
      – Почему?
      – Мне нужно что-то сделать, кого-то…
      – Убить?
      – Да.
      – Мне жаль, мой друг.
      – Мне тоже. Тем не менее, это моя привилегия и мое намерение.
      – Я бы хотел, чтобы ты вообще не говорил со мной насчет этого дела.
      Оно явно конфиденциальное.
      – Я никому не скажу, если ты не скажешь.
      – Уверяю тебя, что не скажу.
      – И знай, что я займусь кармическим слежением, психозондированием.
      – Я упоминал об этом и Шиве говорил. Пусть будет так.
      – До свидания, мой друг.
      – До свидания.
      Яма ушел из Павильона Локапалас. Через некоторое время туда вошла богиня Ратри.
      – Приветствую тебя, Кубера.
      – Приветствую, Ратри.
      – Почему ты сидишь один?
      – Потому что нет никого, кто разделил бы мое одиночество. А почему ты пришла одна?
      – Потому что некому пойти со мной.
      – Ты хочешь совета или разговора?
      – Того и другого.
      – Садись.
      – Спасибо. Я боюсь, Кубера.
      – Голодна?
      – Нет.
      – Возьми плод и чашу сомы.
      – Хорошо.
      – Чего же ты боишься, и как я могу помочь тебе?
      – Я видела, что Лорд Яма вышел отсюда…
      – Да.
      – Взглянув в его лицо, я увидела, что он – Бог Смерти, и что есть сила, которой должны бояться даже боги…
      – Яма силен, и он мой друг. Смерть могущественна, и она никому не друг. Но они оба существуют вместе, и это удивительно. Агни тоже силен, и он Огонь. Он мой друг. Кришна может быть сильным, если пожелает. Но он никогда не желает этого. Он изнашивает тела с фантастической скоростью. Он пьет сому и занимается музыкой и женщинами. Он ненавидит прошлое и будущее. Он мой друг. И, наконец, в Локапаласе я, и я не силен. Тело, которое я ношу, почему-то быстро жиреет. И я для моих трех друзей скорее отец, нежели брат. Через них я ценю музыку, любовь и огонь, потому что все это – жизнь, и я люблю своих друзей как людей или как богов. Но другой Яма пугает меня тоже, Ратри. Потому что, когда он принимает свой Аспект, он вакуум, который вгоняет в страх беднягу-толстяка. Тогда он никому не друг.
      Так что не стесняйся того, что боишься моего друга. Ты знаешь, что когда бог встревожен, его Аспект бросается поддержать его, о богиня Ночи, как даже сейчас в этой беседке становится темнее, хотя день далеко не кончен.
      Ты проходила мимо встревоженного Ямы.
      – Он вернулся так неожиданно.
      – Да.
      – Могу я спросить, почему?
      – Боюсь, что это дело конфиденциальное.
      – Оно касается Брамы?
      – Почему ты так думаешь?
      – Я уверена, что Брама умер. Я боюсь, что Яму призвали сюда, чтобы он нашел убийцу. Я боюсь, что он найдет меня, хотя бы я призвала на Небо всю столетнюю ночь. Он найдет меня, и я не смогу встать лицом к вакууму.
      – Что ты знаешь насчет предполагаемого убийства?
      – Я уверена, что последняя видела Браму живым, или первая видела его мертвым – в зависимости от того, что означали его судороги.
      – Каковы были обстоятельства?
      – Я пришла в его Павильон вчера рано утром, чтобы просить его сменить гнев на милость и позволить Парвати вернуться. Мне сказали, что он в Саду Радостей, и я пошла туда…
      – Кто сказал?
      – Одна из его женщин. Я не знаю ее имени.
      – Ладно, давай дальше. Что произошло затем?
      – Я нашла его у подножия голубой статуи. Он весь дергался. И дыхания не было. Затем он перестал дергаться и затих. Сердце его не билось, пульса не было. Я снова призвала часть ночи, чтобы она укрыла меня, и ушла из Сада.
      – Почему ты не позвала на помощь? Может быть, было еще не поздно.
      – Потому что я хотела его смерти. Я ненавидела его за то, что он сделал с Сэмом, за то, что он выгнал Парвати и Варуну, за то, что он сделал с архивариусом Тэком, за…
      – Хватит. Это затянется на весь день. Ты прямиком ушла из Сада, или сначала вернулась в Павильон?
      – Я прошла мимо Павильона и увидела ту девушку. Я сделала себя видимой и сказала ей, что не нашла Браму и вернусь позднее… Но ведь он умер, не так ли? Что я теперь буду делать?
      – Возьми еще плод и еще сомы.
      – И Яма придет за мной?
      – Конечно. Он придет за каждым, кто был замечен поблизости от того места. Это был, без сомнения, быстродействующий яд, и ты пришла как раз перед моментом смерти. Так что Яма, естественно, придет к тебе и сделает тебе психозондирование, как и всем другим. Выяснится, что ты не убивала.
      Так что я советую тебе просто ждать, пока тебя возьмут под стражу. И никому больше не говори об этой истории.
      – А что мне сказать Яме?
      – Если он доберется до тебя раньше, чем я его увижу, скажи ему все, включая и разговор со мной. Это потому, что я предположительно ничего не знаю о случившемся. Смерть одного из Тримурти всегда хранится в тайне как можно дольше, даже ценою жизней.
      – Но Боги Кармы прочтут это в твоей памяти, когда ты встанешь перед судом для обновления.
      – Лишь бы они не прочитали это в твоей памяти сегодня. О смерти Брамы будут знать очень немногие. Поскольку Яма, вероятно, будет проводить официальное расследование и он сам – конструктор психозонда, я не думаю, что в работу с машинами будет втянут кто-то посторонний. Но мне нужно обсудить этот факт с Ямой, или намекнуть ему – немедленно.
      – Пока ты не ушел…
      – Да?
      – Ты сказал, что лишь немногие могут знать об этом, даже если придется пожертвовать жизнями… Не означает ли это, что я…
      – Нет. Ты будешь жить, потому что я стану защищать тебя.
      – Зачем это тебе?
      – Ты – мой друг.
 

***

 
      Яма управлял машиной, зондирующей мозг. Он проверил тридцать семь субъектов, имевших доступ к Браме в его Саду в течение всего дня до богоубийства. Одиннадцать из них были богами и богинями, включая Ратри, Сарасвати, Вайю, Мару, Лакшми, Муругана, Агни и Кришну.
      Из этих тридцати семи богов и людей никто не был признан виновным.
      Кубера-искусник стоял рядом с Ямой и просматривал психоленты.
      – Что же теперь, Яма?
      – Не знаю.
      – Может убийца был невидим?
      – Может быть.
      – Но ты этого не думаешь?
      – Нет, не думаю.
      – А если каждого в городе заставить пройти через зонд?
      – Много народу приезжает и уезжает каждый день через множество входов и выходов.
      – А ты не думал о возможности, что это был кто-то из Ракшасов? Они снова распространились по земле, как ты знаешь, и они ненавидят нас.
      – Ракшасы не отравляют своих жертв. К тому же, я не думаю, чтобы Ракша мог войти в Сад из-за отпугивающих демонов курений.
      – Так что же теперь?
      – Вернусь в свою лабораторию и подумаю.
      – Не могу ли я сопровождать тебя в Большой Зал Смерти?
      – Пожалуйста, если желаешь.
      Кубера пошел с Ямой. Пока Яма размышлял, Кубера внимательно рассматривал каталог лент, который Яма вел, когда экспериментировал с первыми зондирующими машинами. Конечно, ленты были бракованные, неполные; одни только Боги Кармы хранили ленты жизнеописания каждого в Небесном Городе. И Кубера это, конечно, знал.
 

***

 
      В месте, называемом Кинсет, у реки Ведры, был заново открыт печатный пресс. Эксперименты со сложным водопроводом тоже шли в этом месте. На сцене появились также два очень искусных храмовых художника, а старый стекольщик сделал пару бифокальных очков и начал вытачивать еще. Итак, были указания, что один из городов-государств подвергся возрождению.
      Брама решил, что пора выступить против Акселерационизма.
      В Небе создался военный отряд, храмы в городах, близких к Кинсету, призывали верующих готовиться к священной войне.
      Шива-Разрушитель носил только символ трезубца, потому что его настоящая сила была в огненном жезле, который он носил на боку.
      Брама золотого седла и серебряных шпор носил меч, колесо и лук. Новый Рудра носил лук и колчан старого. Бог Мара носил сверкающий плащ, все время меняющий цвет, и никто не мог сказать, какого рода его оружие и на какой колеснице он ехал, поскольку пристальный взгляд на него вызывал головокружение, а все вокруг него меняло формы, кроме его лошадей, из чьих ртов все время капала кровь и дымилась там, где падала.
      Из полубогов было набрано пятьдесят, все еще старающихся дисциплинировать блуждающие Атрибуты, мечтающих усилить Аспект и отличиться в бою.
      Кришна воевать отказался и ушел в Канибурху играть на свирели.
 

***

 
      Кубера нашел его далеко за городом; он лежал на поросшем травой склоне холма и смотрел в звездное небо.
      – Добрый вечер.
      Он повернул голову и кивнул.
      – Как поживаешь, дорогой Кубера?
      – Довольно хорошо, Лорд Калкин. А ты?
      – Вполне хорошо. Нет ли у тебя сигаретки?
      – Никогда не бываю вдалеке от них.
      – Спасибо.
      – Огонька?
      – Да.
      – Что это была за джек-птица, которая кружила над Буддой, прежде чем мадам Кали выпустила из него кишки?
      – Давай поговорим о более приятных вещах.
      – Ты убил слабого Браму, и его заменило могучее существо.
      – Да?
      – Ты убил сильного Шиву, но его заменила равная сила.
      – Жизнь полна перемен.
      – Чего ты добивался? Мести?
      – Месть – это часть личной иллюзии. Может ли человек убить то, что не жило и не умирало по-настоящему, а существует лишь в отражении Абсолюта?
      – Ты проделал чертовски хорошую работу, даже если это всего лишь переустройство.
      – Спасибо.
      – Но зачем ты это сделал? И я предпочел бы пространный ответ.
      – Я намеревался смахнуть всю иерархию Неба. Но похоже, что это должно идти по пути всех добрых намерений.
      – Расскажи, зачем ты это сделал.
      – Если ты расскажешь, как ты меня обнаружил…
      – Вполне честно. Так говори, зачем?
      – Я решил, что человечество лучше будет жить без богов. Если бы я ликвидировал их всех, люди могли бы снова придумать консервные ножи и открывать банки, не боясь гнева Неба. Мы уже достаточно попирали ногами этих бедняг. Я хочу дать им шанс к освобождению, чтобы они создавали то, что хотят.
      – Только для своей жизни, своей жизни.
      – Иногда, да. А иной раз и нет. Как и боги.
      – Ты, вероятно, последний Акселерационист в мире, Сэм. Но никто бы не подумал, что ты также и самый беспощадный.
      – Как ты нашел меня?
      – Мне пришло в голову, что в числе подозреваемых должен бы находиться Сэм, если бы не тот факт, что он умер.
      – А я предполагал, что это достаточно надежная защита от обнаружения.
      – Вот я и спросил себя, нет ли какого-нибудь средства, с помощью которого Сэм мог бы избежать смерти. Я ничего не мог придумать, кроме обмена телами. Тогда я спросил себя, кто брал себе новое тело в день смерти Сэма? Только Лорд Муруган. Правда, получалось не совсем логично, поскольку он сделал это после смерти Сэма, а не до нее. Я как-то упустил это. Ты – Муруган – был среди тридцати семи подозреваемых, прошел психозонд и был признан Лордом Ямой невиновным. Казалось, что я действительно шел по ложному следу… пока не подумал об очень простой вещи – проверить запись. Сам Яма мог бы сбить психозонд, так почему бы не сделать этого кому-то другому? Я вспомнил, что Атрибут Калкина включал в себя контроль над молниями и электромагнитным феноменом. Он мог попортить машину своим мозгом таким образом, что она не заметила ущерба. Значит, надо было учитывать не то, что читала машина, а как она это читала. Как нет двух одинаковых отпечатков ладони или пальцев, так нет и мозговых записей одного и того же рисунка. Но при переходе из одного тела в другое сохраняется та же самая мыслематрица, хотя она и включается в другой мозг.
      Каковы бы ни были мысли, проходящие через мозг, запись самих мысленных рисунков всегда уникальна. Я сравнил твою запись и запись Муругана, которую нашел в лаборатории Ямы. Они не были подобны. Я не знаю, как ты выполнил обмен телами, но я узнал тебя.
      – Очень мудро, Кубера. Кто еще знаком с этими удивительными рассуждениями?
      – Пока никто. Боюсь, что Яма скоро дознается. Он всегда решает проблемы.
      – Почему ты поставил под угрозу свою жизнь, отыскивая меня?
      – Человек, достигший нашего, моего возраста, обычно становится рассудительным. Я знал, что ты, по крайней мере, выслушаешь меня, прежде чем ударить. И знаю также, что, поскольку я хочу сказать хорошее, мне вреда не будет.
      – Что ты предлагаешь?
      – Я достаточно симпатизирую тому, что ты сделал, чтобы помочь тебе бежать с Неба.
      – Спасибо, но не надо.
      – Ты хочешь выиграть в этом состязании, или нет?
      – Хочу, но я сделаю это своими методами.
      – Как?
      – Я вернусь в город и уничтожу столько богов, сколько удастся, пока меня не остановят. Если падет достаточное количество крупных, то мелкие не сумеют удержать Небо.
      – А если погибнешь ты? Что будет с миром и с делом, которое ты затеял? Сможешь ли ты восстать снова, чтобы защитить их?
      – Не знаю.
      – Как ты ухитрился устроить возвращение?
      – Одно время я был одержим демоном. Он, пожалуй, любил меня и сказал мне однажды, когда мы были в опасности, что он «укрепил мое пламя», так что я мог бы существовать вне своего тела. Я забыл об этом и вспомнил лишь тогда, когда увидел свое искромсанное тело, лежавшее подо мной на улице Неба. Я знал, что есть только одно место, где я могу добыть себе новое тело – Павильон Богов Кармы. Там Муруган требовал обслуживания. Как ты сам только что сказал, моя сила – управление электричеством. Я научился делать это, не задевая мозга. Ток на мгновение прервался, я вошел в новое тело Муругана, а Муруган отправился в ад.
      – Тот факт, что ты рассказал мне все это, указывает, кажется, на то, что ты намерен отправить и меня вслед за Муруганом.
      – Мне очень жаль, Кубера, потому что я люблю тебя. Если ты дашь мне слово, что забудешь все то, что узнал, и будешь ждать, пока это дело обнаружит кто-то другой, тогда я позволю тебе уйти живым.
      – Рискованно.
      – Я знаю, что ты никогда не нарушал данного тобою слова, хотя ты так же стар, как холмы Неба.
      – Кого первого ты хочешь убить?
      – Конечно, Лорда Яму, потому что он ближе всех за мной по пятам.
      – Тогда тебе придется убить меня, Сэм, потому что он брат Локопала и мой друг.
      – Уверяю тебя, мы оба пожалеем, если я вынужден буду убить тебя.
      – Не получил ли ты от знакомства с Ракшей его пристрастия к пари?
      – Какого рода пари?
      – Твоя победа – я дам тебе слово молчать; моя – ты полетишь со мной на спине Гаруды.
      – И в чем состязание?
      – Ирландский отбой.
      – С тобой, жирный Кубера? Мне, в моем прекрасном новом теле?
      – Да.
      – Тогда бей первым.
 

***

 
      На темном холме в дальней стороне Неба Сэм и Кубера стояли лицом к лицу.
      Кубера отвел назад правый кулак и выбросил его в челюсть Сэма.
      Сэм упал, полежал секунду и медленно поднялся на ноги.
      Потирая челюсть, он встал на прежнее место.
      – Ты сильнее, чем кажешься, Кубера, – сказал он и нанес удар.
      Кубера лежал на земле, со свистом втягивая воздух.
      Он изо всех сил пытался встать, застонал, но все-таки поднялся.
      – Я не думал, что ты встанешь, – сказал Сэм.
      Кубера повернулся к нему. Темная влажная полоса спускалась по его подбородку. Когда он встал твердо, Сэм вздрогнул.
      Беги под серой стеной ночи. Спасайся! Под скалу. Прячься! Ярость обратит твои кишки в воду. Решетки трут твой позвоночник…
      – Бей! – сказал Сэм.
      Кубера улыбнулся и ударил.
      Сэм лежал, дрожа, и голос ночи, смешанный со звуками насекомых, ветром и вздохами травы, доносился до него.
      Трепещи, как последний упавший лист. В твоей груди глыба льда. В твоем мозгу нет слов, а только цвета паники…
      Сэм потряс головой и встал на колени.
      Упади снова, свернись в клубок и рыдай. Ибо каково у человека начало, таков и его конец. Мир – это черный катящийся шар. Он давит все, чего коснется. Он катится на тебя. Беги! Ты выиграешь минуту, может быть, час, прежде чем он навалится на тебя…
      Он поднял руки к лицу, опустил их, взглянул на Куберу и встал.
      – Ты построил в Павильоне Тишины комнату, называемую страхом. Теперь я вспомнил твою силу, старый бог. Но ее недостаточно.
      Невидимая лошадь бежит по пастбищам твоего мозга. Ты узнаешь ее по отпечаткам копыт, каждый из которых – рана…
      Сэм встал в позицию, сжал кулак.
      Небо трещит над тобой. Земля может разверзнуться под твоими ногами. А что за высокая, похожая на тень, фигура, что хочет встать за твоей спиной?
      Кулак Сэма вздрогнул, но он выбросил его вперед.
      Кубера покачнулся, голова его дернулась в сторону, но он устоял на ногах.
      Сэм стоял, трепеща, когда Кубера занес руку назад для последнего удара.
      – Старый бог, ты плутуешь, – сказал Сэм.
      Кубера улыбнулся кровоточащим ртом, и его кулак вылетел вперед, как черный шар.
 

***

 
      Яма разговаривал с Ратри, когда тишину ночи нарушил крик проснувшейся Гаруды.
      – Такого еще не бывало, – сказал он.
      Небеса медленно стали раскрываться.
      – Может, Лорд Вишну собирается выехать…
      – Он никогда не ездит ночью. Я совсем недавно говорил с ним, и он ничего не сказал насчет этого.
      – Значит, какой-то другой бог рискнул сесть на нее.
      – Нет! К загону, Леди! Быстро! Мне может понадобиться твоя сила.
      Он потянул ее за собой к воздушному стойлу Птицы.
 

***

 
      Гаруда была разбужена и отвязана, но колпак еще оставался на ее глазах.
      Кубера принес потерявшего сознание Сэма в загон и привязал к сидению седла. Затем он спустился и повернул последнюю рукоятку. Верх клетки откатился. Кубера взял длинный металлический крюк и пошел обратно к веревочной лестнице. От Птицы невыносимо воняло. Гаруда беспрерывно двигалась и топорщила перья длиной в два человеческих роста.
      Кубера медленно взобрался на нее.
      Как раз когда он привязывался к сидению, к клетке подошли Яма и Ратри.
      – Кубера! Что за безумие? – закричал Яма. – Ты же никогда не любил высоты!
      – Важное дело, Яма, – ответил Кубера, – а ехать в громовой колеснице – тратишь целый день.
      – Какое дело? И почему бы не взять гондолу?
      – На Гаруде быстрее. Я расскажу тебе, когда вернусь.
      – Может, я могу помочь тебе?
      – Нет. Спасибо.
      – А Лорд Муруган может?
      – В этом случае, да.
      – Вы никогда не были в хороших отношениях.
      – Мы и сейчас не в хороших. Но мне нужны его услуги.
      – Эй, Муруган! Ты почему молчишь?
      – Он спит, Яма.
      – Но у тебя лицо в крови, брат.
      – Со мной произошел небольшой несчастный случай.
      – И Муруган тоже плохо выглядит…
      – От того же несчастного случая.
      – Что-то тут неладно, Кубера. Подожди, я войду в клетку.
      – Отойди, Яма!
      – Локапаласы не приказывают друг другу. Мы равны.
      – Отойди, Яма! Я снимаю колпак Гаруды!
      – Не делай этого!
      Кубера внезапно наклонился с крюком и снял колпак с высокой головы Птицы. Гаруда закинула голову и снова крикнула.
      – Ратри! – сказал Яма, – наложи тьму на глаза Гаруды, чтобы она не смогла видеть.
      Яма двинулся к входу в клетку. Тьма, как грозовая туча, окутала голову Птицы.
      – Ратри! – сказал Кубера. – Сними этот мрак и наложи его на Яму, или все пропало.
      Ратри поколебалась секунду, но послушалась.
      – Иди быстрее ко мне! – крикнул Кубера. – Поднимайся на Гаруду и поедешь с нами! Ты нам чертовски нужна!
      Ратри вошла в клетку и пропала из виду, потому что тьма распространялась, как чернильная лужа, и Яма ощупью искал дорогу.
      Веревочная лестница была сброшена, и Ратри поднялась на Гаруду.
      Гаруда завизжала и подскочила в воздух, потому что Яма двигался вперед с кинжалом в руке и резанул первое, что попало ему под руку.
      Ночь окутала их, и Небо осталось далеко внизу.
      Когда они набрали высоту, начал приближаться купол. Гаруда спешила к воротам, не переставая визжать.
      Они прошли через ворота, и Кубера поторопил Птицу.
      – Куда мы едем? – спросила Ратри.
      – В Кинсет, на реке Ведра, – ответил он. – А это Сэм. Он жив.
      – Что случилось?
      – Он тот, кого ищет Яма.
      – Он найдет его в Кинсете?
      – Без сомнения, Леди. Без сомнения. Но прежде, чем он найдет его, мы, возможно, подготовимся получше.
 

***

 
      В дни, предшествующие Великой Битве, в Кинсет пришли защитники.
      Кубера, Сэм и Ратри дали предупреждение. Кинсет уже знал, что его соседи поднимаются, но не знал о небесных мстителях, готовых прийти.
      Сэм обучал войска, которые должны были сражаться с богами, а Кубера тех, кто будет сражаться с людьми.
      Для богини Ночи были выкованы черные доспехи, на которых было написано: «Охраняй нас от волка и волчицы и от ночного вора».
      А на третий день перед палаткой Сэма на равнине за городом поднялась огненная башня.
      – Владыка Адского Колодца пришел сдержать свое обещание, о Сиддхарта, – сказал голос в его голове.
      – Тарака! Как ты нашем меня… и как узнал меня?
      – Я смотрю на пламя, что является истинной твоей сущностью, а не на плоть, скрывающую его. Ты же знаешь.
      – Я думал, что тебя нет в живых.
      – Почти так и было. Эти двое действительно пьют жизнь глазами! Даже жизнь такого существа, как я.
      – Я же тебе говорил. Ты привел с собой свои легионы?
      – Да. Привел.
      – Это хорошо. Боги скоро будут здесь.
      – Я знаю. Я много раз бывал в Небе на ледяных шапках его гор, а мои шпионы и сейчас там. Поэтому я знаю, что они готовы идти сюда. Они также приглашают людей принять участие в сражении. Хотя они и не считают, что им нужна людская помощь, но думают, что люди пригодятся для разгрома Кинсета.
      – Да, это понятно, – заметил Сэм, созерцая громадный вихрь желтого пламени. – Еще что нового?
      – Идет Красный.
      – Я его ждал.
      – Идет к своей смерти. Я должен победить его!
      – У него будет с собой репеллент.
      – Тогда я найду способ убрать репеллент или убить Красного на расстоянии. Он будет здесь с наступлением ночи.
      – Как он идет?
      – На летающей машине – не такой большой, как громовая колесница, которую мы пытались украсть – но очень скоростной. Я не мог напасть на нее в полете.
      – Он один?
      – Да, если не считать того, кто при машинах.
      – Какие машины?
      – Много машин. Его летающая машина битком набита странным оборудованием.
      – Плохое предзнаменование.
      Башня полыхнула оранжевым.
      – Но едут также и другие.
      – Ты только что сказал, что он один.
      – Правильно.
      – Тогда поясни мне истинный смысл твоих слов.
      – Другие не с Неба.
      – Откуда же?
      – С тех пор, как ты уехал с Неба, я много путешествовал по миру и искал связи с теми, кто тоже ненавидит Богов. Кстати, в твоем прошлом воплощении я пытался спасти тебя от кошек Канибурхи.
      – Я знаю.
      – Боги сильны. Сильнее, чем были раньше.
      – Теперь скажи, кто идет помогать нам.
      – Бог Ниррити Черный, который ненавидит все, но больше всего – Богов Неба. Так что он посылает тысячу неживых сражаться на равнине возле Ведры.