– Еще сомы? Еще фруктов?
      – Спасибо, Ратри.
      – А тебе, Тэк?
      – Банан, если можно.
 

***

 
      В тени леса, на вершине высокого холма восседал Брама, как статуя бога на горгулье, и смотрел вниз на Махартху.
      – Они оскверняют Храм.
      – Да, – ответил Ганеша. – Чувства Черного не изменились с годами.
      – С одной стороны это внушает жалость. С другой – пугает. У его армии винтовки и пистолеты.
      – Да. Он очень силен. Давай вернемся в гондолу.
      – Минутку.
      – Я боюсь, Повелитель, не чрезмерно ли они сильны… в этом смысле.
      – На что ты намекаешь?
      – Они не могут переплыть реку. Если они хотят атаковать Лананду, им придется идти по суше.
      – Это верно. Если только у него нет достаточного количества небесных кораблей.
      – А если они хотят атаковать Кейпур, они должны идти еще дальше.
      – Ну, да! А если они хотят атаковать Кильбар, то должны опять же идти еще дальше. Объясни, что ты хочешь сказать.
      – Чем дальше они идут, тем сильнее их логические проблемы, тем уязвимее они становятся для партизанской войны на их пути…
      – Ты, кажется, предполагаешь, что я ничего не делаю, а только беспокою их? Что я позволю им идти и захватывать города один за другим?
      Они окопаются тут, пока не придет подкрепление для удержания того, что они захватили; только тогда они двинутся дальше. Разве что не хватит пищи.
      Если мы подождем…
      – Посмотри вниз!
      – Что там?
      – Они готовятся уходить.
      – Не может быть!
      – Брама, ты забыл, что Ниррити фанатик, сумасшедший. Ему не нужны ни Махартха, ни Лананда, ни Кейпур. Он хочет уничтожить наши Храмы и нас самих. В этих городах его интересуют не тела, а души. Он пройдет по стране, уничтожая каждый символ нашей религии, какой встретит, пока мы не станем с ним драться. Если мы ничего не сделаем, он, скорее всего, пошлет миссионеров.
      – Значит, мы должны что-то сделать!
      – Ослабим его, пока он идет. Когда он ослабеет достаточно – ударим!
      Отдай ему Лананду, и Кейпур тоже, если понадобится. Даже Кильбар и Хамсу.
      Когда он ослабеет, разобьем его. Мы обойдемся и без этих городов. Сколько их мы сами уничтожили? И не вспомнишь!
      – Тридцать шесть, – сказал Брама. – Давай вернемся в Небо, и я обмозгую это дело. Если я последую твоему совету, а он уйдет прежде, чем достаточно ослабнет, мы многое потеряем.
      – Хотел бы поспорить, что не уйдет.
      – Ты не свои кости бросаешь, Ганеша, а мои. Смотри, с ними эти проклятые Ракшасы. Давай-ка уедем побыстрее, пока они нас не засекли.
      – Да. Быстро!
      Они повернули своих слизардов вглубь леса.
 

***

 
      Кришна отложил свирель, когда к нему прибыл посланец.
      – Да? – спросил он.
      – Махартха пала…
      Кришна встал.
      – И Ниррити готовится идти на Лананду.
      – Что делают боги для защиты городов?
      – Ничего. Вообще ничего.
      – Пойдем со мной. Локапаласы собираются совещаться.
      Кришна оставил свирель на столе.
 

***

 
      В эту ночь Сэм стоял на самом высоком балконе дворца Ратри. Дождь с ветром бил его, как холодными гвоздями. Железное кольцо на его левой руке горело изумрудным блеском.
      Молния падала, падала, падала и остановилась.
      Он поднял руку, и гром ревел, и ревел, похожий на смертный крик всех драконов, которые жили когда-то, где-то…
      Спустилась ночь, когда огненные элементали встали перед Дворцом Камы.
      Сэм поднял обе руки, и элементали, как один, поднялись в воздух и зависли высоко в ночи.
      Он сделал жест, и они полетели над Кейпуром, с одного конца города до другого. Там они закружились кольцом, затем разделились и стали танцевать в грозе.
      Он опустил руки. Элементали вернулись и снова встали перед ним.
      Он не двигался. Он ждал.
      После ста ударов сердца из ночи пришло и сказало ему:
      – Кто ты, чтобы командовать рабами Ракшасов?
      – Приведи ко мне Тараку, – сказал Сэм.
      – Смертные мне не приказывают!
      – Тогда посмотри на пламя моей истинной сущности, пока я не привязал тебя к металлическому флагштоку на то время, пока он стоит.
      – Связующий! Ты жив?
      – Приведи мне Тараку, – повторил Сэм.
      – Сейчас, Сиддхарта. Твоя воля будет исполнена.
      Сэм хлопнул в ладоши, и элементали взвились к небу, и над Сэмом снова была темная ночь.
 

***

 
      Владыка Адского Колодца принял человеческую форму и вошел в комнату, где в одиночестве сидел Сэм.
      – Последний раз я видел тебя в день Великой Битвы, – сказал Тарака. Потом я слышал, что боги нашли способ обезвредить тебя.
      – Как видишь, они этого не сделали.
      – Как ты пришел снова в мир?
      – Лорд Яма – Красный – вернул меня обратно.
      – Его сила и в самом деле велика!
      – Это достаточно доказано. Как дела у Ракшасов?
      – Хорошо. Мы продолжаем нашу борьбу.
      – Да? Какими методами?
      – Мы помогаем твоему старому союзнику – Черному, Лорду Ниррити в его кампании против богов.
      – Я так и думал. Поэтому я и вызвал тебя.
      – Хочешь поехать с ним?
      – Я обдумал это очень основательно и, несмотря на возражения моих товарищей, очень хочу ехать с ним, но при условии, что он заключит договор с нами. Я хочу, чтобы ты передал ему мое предложение.
      – Какое предложение, Сиддхарта?
      – Что Локапалас – Яма, Кришна, Кубера и я – будем сражаться вместе с ним против богов и приведем с собой всех поддерживающих нас, всю силу и оборудование, если он согласится не воевать с последователями буддизма и индуизма, пока они существуют в мире, с целью обращения их в его веру, и, кроме того, не станет подавлять Акселерационизм, как делали боги. Когда он даст тебе ответ, посмотри на его пламя и скажешь мне, искренне ли он говорил.
      – Ты думаешь, он согласится?
      – Думаю. Он знает, что если боги не будут больше силой насаждать индуизм, как они это делают, Ниррити получит обращенных. Он знает, что я сумел сделать с буддизмом, несмотря на оппозицию богов. Он считает, что его путь единственно правильный и предназначен для выигрыша в соревновании. Я думаю, он согласится на честное соревнование. Передай ему это предложение и принеси ответ. Идет?
      Тарака пошел волнами. Лицо его и левая рука стали дымом.
      – Сэм…
      – Что?
      – Какой путь правильный?
      – Ты спрашиваешь меня? Откуда мне знать?
      – Смертные называют тебя Буддой.
      – Это только потому, что у них недостаток языка и избыток невежественности.
      – Нет. Я смотрю на твое пламя и называю тебя Богом Света. Ты связываешь смертных, как связывал нас. Ты отпускаешь их, как отпускал нас.
      Твоя сила наложила на них веру. Ты тот, кем называл себя.
      – Я лгал. Я сам никогда в это не верил и сейчас не верю. Я мог бы так же легко выбрать другой путь – скажем, религию Ниррити – только распятие мешает. Я мог бы выбрать религию, называемую ислам, только знаю, как она смешивается с индуизмом. Мой выбор был основан на расчете, а не на внушении, и я – никто.
      – Ты – Бог Света.
      – Ладно, иди, передай мое предложение, а о религии поговорим в другой раз.
      – Локапаласы, ты сказал, это Яма, Кришна, Кубера и ты?
      – Да.
      – Значит, Яма действительно жив. Скажи, Сэм, пока я не ушел… ты можешь победить Яму в битве?
      – Не знаю. Но не думаю. И не думаю, что кто-нибудь может.
      – А он может победить тебя?
      – Вероятно, в честном бою. В прошлом, когда мы встречались как враги, мне всякий раз либо везло, либо удавался какой-нибудь трюк. Недавно я фехтовал с ним, и ему нет равных. Он чрезвычайно разносторонен в способах уничтожения.
      – Понятно, – сказал Тарака; его правая рука и половина груди расплылись. – Ну, спокойной ночи тебе, Сиддхарта. Я уношу с собой твое послание.
      – Спасибо, и тебе тоже доброй ночи.
      Тарака весь превратился в дым и вылетел в грозу.
 

***

 
      Тарака кружился высоко над миром. Гроза бушевала вокруг него, но он почти не обращал внимания на ее ярость.
      Гремел гром, падал дождь, и Моста Богов не было видно.
      Но Тараке ничто не мешало.
      Ибо он был Тарака Ракша, Властелин Адского Колодца…
      И он был самым могущественным существом в мире после Связующего.
      Теперь Связующий сказал ему, что есть существо еще более великое… И они будут сражаться вместе, как раньше.
      Как вызывающе он держался в своем Красном и в своей Мощи! В тот день.
      Полстолетия назад. У Ведры.
      Уничтожить Яму-Дхарму, победить Смерть, чтобы доказать превосходство Тараки…
      Доказать превосходство Тараки было куда важнее, чем победить богов, которые так или иначе должны когда-то умереть, поскольку они не Ракшасы.
      Следовательно, предложение Связующего к Ниррити – с которым, как сказал Связующий, Черный должен согласиться – нужно передать только грозе, и Тарака посмотрит на ее пламя и узнает, что гроза сказала правду.
      Потому что гроза никогда не лжет… И всегда говорит НЕТ!
 

***

 
      Черный сержант привел его в лагерь.
      Он выглядел роскошно в своих сверкающих доспехах, и он не был взят в плен: он сам подошел к сержанту и заявил, что у него есть сообщение для Ниррити. По этой причине сержант решил не убивать его немедленно. Он отобрал у пришельца оружие и провел его в лагерь – в лес неподалеку от Лананды – оставил его под охраной, а сам пошел доложить вождю.
      Ниррити и Ольвигг сидели в черной палатке. Перед ними была развернута карта Лананды.
      Разрешив привести пленника в палатку, Ниррити оглядел его и отпустил сержанта.
      – Кто ты? – спросил он.
      – Ганеша из Города. Тот самый, что помог тебе в твоей борьбе с Небом.
      Ниррити, по-видимому, задумался.
      – Ну, я помню своего друга прежних дней. Зачем ты пришел ко мне?
      – Потому что для этого настало время. Ты наконец предпринял великий крестовый поход.
      – Да.
      – Я хотел бы частным образом посовещаться с тобой насчет этого.
      – Говори.
      – А как насчет этого парня?
      – Говори при Яне Ольвигге все, что хочешь сказать мне. Говори, что у тебя на уме.
      – Ольвигг?
      – Да.
      – Точно. Я пришел сказать тебе, что Боги Города слабы. Слишком слабы, я думаю, чтобы победить тебя.
      – Я тоже так думаю.
      – Но они не настолько слабы, чтобы не повредить тебе, и крепко, когда выступят. Если они соберут все свои силы в подходящий момент, неизвестно, куда качнутся весы.
      – Я имел это в виду, когда начал борьбу.
      – Лучше, если твоя победа будет стоить менее дорого. Ты знаешь, что я симпатизирую христианам.
      – Что ты хочешь этим сказать?
      – Я провел кое-какую партизанскую войну только для того, чтобы сказать тебе: Лананда твоя. Боги не станут защищать ее. Если ты пойдешь дальше, как сейчас – не закрепляя своих завоеваний – и пойдешь на Кейпур Брама и его не станет защищать. Но когда ты пойдешь на Кильбар, а силы твои истощаться в боях за первые три города и нашими рейдерами по пути тогда Брама ударит полной силой Неба, так что ты можешь пасть, не дойдя до стен Кильбара. Все силы Небесного Города наготове и ждут, когда ты подойдешь к воротам четвертого города по реке.
      – Понятно. Это полезно знать. Значит, они боятся того, что я несу.
      – Конечно. Ты понесешь это до Кильбара?
      – Да. И возьму Кильбар. Я пошлю за своим самым мощным оружием, прежде чем атаковать этот город. Силы, которые я держу в запасе для самого Небесного Города, будут выпущены на моих врагов, когда они явятся защищать обреченный Кильбар.
      – Они тоже принесут мощное оружие.
      – В таком случае, когда мы встретимся, исход, в сущности, не будет зависеть ни от них, ни от меня.
      – Есть способ подтолкнуть весы, Рэнфри.
      – Да? Что ты еще придумал?
      – Многие полубоги недовольны ситуацией в Городе. Они жаждут продолжать кампанию против Акселерационизма и против последователей Татагатхи. Они были разочарованы, что этого не последовало за Кинсетом. И Бог Индра вызван с западного континента, где он ведет войну с ведьмами.
      Индра может оценить чувства полубогов, и его последователи охотно перейдут на другое поле битвы.
      Ганеша поправил свой плащ.
      – Говори дальше, – сказал Ниррити.
      – Когда боги придут в Кильбар, – сказал Ганеша, – может случиться, что они не станут сражаться в защиту его.
      – Понятно. А что ты выиграешь от всего этого, Ганеша?
      – Удовлетворение.
      – И больше ничего?
      – Я хотел бы, чтобы ты запомнил день, в который я нанес тебе визит.
      – Так и будет. Я не забуду, и ты получишь от меня вознаграждение…
      Стража!
      Полотнище палатки откинулось, и в палатку вошел тот, кто привел Ганешу.
      – Проводи этого человека, куда он пожелает, и отпусти невредимым, приказал Ниррити.
      – Ты веришь ему? – спросил Ольвигг, когда Ганеша ушел.
      – Да, – сказал Ниррити, – но придется впоследствии отдать ему его сребреники.
 

***

 
      Локапаласы совещались в комнате Сэма во Дворце Камы в Кейпуре.
      Присутствовали также Тэк и Ратри.
      – Тарака сказал мне, что Ниррити не хочет договариваться с нами, сказал Сэм.
      – Хорошо, – сказал Яма. – Я все-таки опасался, что он согласится.
      – А сегодня утром они напали на Лананду. Тарака уверен, что они возьмут город. Это будет чуть потруднее, чем с Махартхой, но он уверен в их победе. Я тоже.
      – И я.
      – И я.
      – Затем он пойдет сюда, на Кейпур. А потом Кильбар, Хамсу, Гайятри.
      Он знает, что где-то на этом пути боги выступят против него.
      – Наверняка.
      – Так что мы в середине, и перед нами несколько возможностей. С Ниррити мы не можем иметь дела. Как вы думаете, можем мы иметь его с Небом?
      – Нет! – сказал Яме, стукнув кулаком по столу. – На чьей стороне ты, Сэм?
      – На стороне Акселерации. Если бы дело можно было свести к переговорам, а не обязательно к кровопролитию, было бы лучше всего.
      – Я скорее соглашусь иметь дело с Ниррити, чем с Небом!
      – Так давайте проголосуем, как голосовали за установление контакта с Ниррити.
      – И ты потребуешь единогласного решения?
      – Таковы были мои условия при вступлении в Локапалас. Вы просили меня руководить вами, и я требую власти разрубать узы. Позволь мне объяснить мою аргументацию, прежде чем говорить о голосовании.
      – Давай объясняй.
      – Насколько я понимаю, Небо в последние годы заняло более либеральную позицию по отношению к Акселерации. Официально ничего не изменилось, но против Акселерации не делалось ни шагу – предположительно из-за разгрома, который они учинили в Кинсете. Я прав?
      – По существу, да, – сказал Кубера.
      – Они, похоже, решили, что слишком дорого производить подобные действия всякий раз, когда Наука поднимет свою опасную голову. В той битве с ними сражался народ, люди. Против Неба. А люди, в противовес богам, имеют семьи, связи, которые их ослабляют, и к тому же они связаны обязанностью хранить в чистоте кармическую запись, если хотят нового рождения. И все-таки они сражались. Поэтому Небо в последние годы проявляло несколько большую терпимость. Поскольку такая ситуация реально существует, богам нечего терять. В сущности, они могли бы показать свою благосклонность, дать Акселерации благословляющий жест милосердия. Я думаю, они захотят сделать уступку, чтобы Ниррити не…
      – Я хочу видеть, как падет Небо, – сказал Яма.
      – Понятно. И я тоже. Но подумай хорошенько. При том, что ты дал человечеству за последние полстолетия, может ли Небо держать его по-прежнему в кабале? Небо почувствовало это в тот день в Кинсете. Еще одно-два поколения – и их власть над смертными пропадет. В этой битве с Ниррити они очень повредят себе, даже если победят. Дай им еще несколько лет клонящейся к упадку славы. С каждым сезоном они будут становиться все более бессильными. Они достигли своего пика. Теперь они идут под уклон.
      Яма закурил.
      – Ты хочешь, чтобы кто-нибудь убил за тебя Браму? – спросил Сэм.
      Яма молчал, возбужденно затягиваясь. Затем сказал:
      – Может быть. Не знаю. Не хочу думать об этом. Но наверное это все-таки так.
      – Ты хотел бы получить мою гарантию, что Брама умрет?
      – Нет! Если ты попробуешь это сделать, я тебя убью!
      – Ты сам не знаешь, хочешь ли ты видеть Браму живым или мертвым.
      Видимо, твоя любовь и ненависть равны. Ты состарился еще до молодости, Яма, и она была единственным существом, о котором ты когда-нибудь заботился. Я прав?
      – Да.
      – Значит, я не могу отвечать за тебя, за твои личные проблемы, но ты сам должен отделить их от проблемы насущной.
      – Ладно, Сиддхарта. Я голосую за то, чтобы остановить Ниррити здесь, в Кейпуре, если Небо поддержит нас.
      – У кого-нибудь есть возражения?
      Все молчали.
      – Тогда отправимся в Храм и потребуем связи.
      Яма отбросил сигарету.
      – Я не буду говорить с Брамой.
      – Разговор поведу я, – сказал Сэм.
 

***

 
      Или, пятая нота арфы, зазвенела в Саду Пурпурного Лотоса.
      Когда Брама включил экран в своем Павильоне, он увидел мужчину в сине-зеленом тюрбане Уратхи.
      – Где жрец? – спросил Брама.
      – Лежит в стороне, связанный. Я могу его притащить, если ты желаешь услышать одну-две молитвы…
      – Кто ты такой, что носишь тюрбан Первого и входишь в Храм с оружием?
      – У меня странное ощущение, что все это однажды происходило со мной, ответил человек.
      – Отвечай на мои вопросы!
      – Хочешь ли ты, Леди, чтобы Ниррити остановили? Или отдашь ему все города по реке?
      – Ты испытываешь терпение Неба, смертный. Ты не выйдешь из Храма живым.
      – Твои угрозы смерти ничего не значат для главы Локапаласов, Кали.
      – Локапаласа больше нет, и у них не было главы.
      – Ты смотришь на него, Дурга.
      – Яма? Это ты?
      – Нет, но он здесь, со мной, а также Кришна и Кубера.
      – Агни умер. Каждый новый Агни умирал после…
      – Кинсета. Я знаю, Канди. Я не был членом первоначальной группы. Рилд не убил меня. Призрачная кошка, оставшаяся безымянной, хорошо поработала, но все-таки не достаточно хорошо. А теперь я вернулся обратно по Мосту Богов. Локапалас выбрал меня своим лидером. Мы будем защищать Кейпур и бить Ниррити, если Небо поможет нам.
      – Сэм! Не может быть, чтобы это был ты!
      – Тогда называй меня Калкиным или Сиддхартой, Связующим, Буддой, Майтрейей, но все это – Сэм. Я пришел поклониться Трем и заключить сделку.
      – Назови ее.
      – Люди могут ужиться с Небом, но Ниррити – дело другое. Яма и Кубера доставили в город оружие. Мы можем укрепить город и создать хорошую защиту. Если Небо добавит свою мощь, Ниррити встретит в Кейпуре свое падение. Мы это сделаем, если Небо санкционирует Акселерацию, религиозную свободу и конец правления Богов Кармы.
      – Не много ли, Сэм…
      – Первые два условия требуют согласие на то, чтобы кое-что существовало и имело право на развитие; третье же произойдет независимо от того, нравится это тебе или нет, так что я даю тебе возможность проявить милосердие.
      – Мне надо подумать…
      – Даю тебе минуту. Я подожду. Если ты скажешь – нет, мы удаляемся и позволяем Рэнфри взять город и разорить этот Храм. После того, как он возьмет еще несколько городов, мы встретимся с ним. Здесь нас, конечно не будет. Мы подождем, пока все кончится. Если ты к тому времени все еще будешь при исполнении обязанностей, у тебя уже не будет никакой возможности решать насчет условий, которые я только что тебе поставил.
      Если тебя не будет, мы, я думаю, сумеем взяться за Черного, помириться с ним и с теми, что останется от его зомби. В любом случае мы получаем, что хотим. Последний способ для тебя даже легче.
      – Ладно, договорились! Я немедленно соберу армию. Мы поедем вместе в эту последнюю битву, Калкин. Ниррити умрет в Кейпуре! Оставь кого-нибудь в помещении коммуникатора, чтобы мы могли быть в контакте.
      – Я сделаю эту комнату своей штаб-квартирой.
      – Теперь развяжи жреца и давай его сюда. Он получит несколько божественных приказов, а вскоре и божественное посещение.
      – Хорошо, Брама.
      – Сэм, подожди! После сражения, если мы останемся живы, я хотел бы поговорить с тобой… насчет общего культа.
      – Ты хочешь стать буддистом?
      – Нет, снова женщиной…
      – Для всего есть место и время; для этого сейчас нет ни того, ни другого.
      – Когда настанет время, я буду здесь.
      – Я сейчас дам тебе твоего жреца. Не выключай коммуникатор.
 

***

 
      После падения Лананды Ниррити служил молебен в развалинах этого города, моля о победе над другими городами. Его темные сержанты медленно ударили в барабаны, и зомби упали на колени. Ниррити молился до тех пор, пока пот не покрыл его лицо как бы блестящей стеклянной маской и не проник внутрь его протезной брони, которая умножала его силу. Только тогда он поднял лицо к небесам, посмотрел на Мост Богов и сказал:
      – Аминь!
 

***

 
      Когда Ниррити шел к Кейпуру, боги ждали.
      Войска из Кильбара ждали, как и войска Кейпура.
      Ждали полубоги, герои и благородные.
      Ждали брамины высокого разряда, ждали многочисленные приверженцы Махасаматмана. Эти последние носили название Божественной Эстетики.
      Ниррити посмотрел на заминированное поле, ведущее к городским стенам, и увидел у ворот четырех конных всадников – Локапаласов; рядом с ними полоскалось на ветру знамя Неба.
      Он опустил подзорную трубу и повернулся к Ольвиггу.
      – Ты был прав. Интересно, Ганеша там, внутри?
      – Скоро узнаем.
      Ниррити продолжал движение вперед.
 

***

 
      В этот день поле удерживал Бог Света. Клевреты Ниррити так и не вошли в Кейпур. Ганеша пал от меча Ольвигга, когда пытался нанести удар в спину Браме, дравшемуся с Ниррити на холме. Затем Ольвигг упал, зажав живот, и пополз к скале.
      Брама и Черный переглянулись, когда голова Ганеши покатилась вниз.
      – Это он говорил мне о Кильбаре, – сказал Ниррити.
      – Ему нужен был Кильбар, – сказал Брама, – и он хотел приобрести Кильбар. Теперь я знаю, почему.
      Они бросились друг на друга, и броня Ниррити сражалась за него с силой многих.
      Яма пришпорил коня на подъеме и неожиданно был засыпан песком и пылью. Он поднес к глазам край плаща и услышал над собой смех.
      – Где теперь твой смертельный взгляд, Яма-Дхарма?
      – Ракша! – зарычал Яма.
      – Да. Это я, Тарака.
      И Яма внезапно был окачен галлонами воды; лошадь его встала на дыбы и опрокинулась на спину.
      Яма стоял на ногах с мечом в руке, когда крутящееся пламя приняло человеческую форму.
      – Я смыл с тебя этот проклятый репеллент, бог смерти. Теперь я уничтожу тебя своими руками!
      Яма сделал выпад. Он разрубил своего серого противника от плеча до бедра, но на Тараке не оказалось ни крови, ни следа удара.
      – Меня не убьешь, как убил бы человека, о Смерть! Но гляди, что я сделаю с тобой!
      Тарака прыгнул на Яму, прижал его руки к бокам и швырнул его на землю. Поднялся фонтан искр.
      Брама наступил коленом на спину Ниррити и оттянул его голову назад, от энергии черной брони. Как раз в это время Бог Индра спрыгнул со своего слизарда и занес свой меч Громовую Стрелу над Брамой. Он услышал, как хрустнула шея Ниррити.
      – Тебя защищает твой плащ! – закричал Тарака, борясь с Ямой на земле, и взглянул в глаза Смерти…
      Яма сбросил с себя обессиленного Тараку, отшвырнул его прочь и бросился к Браме, даже не подобрав свой меч. Когда он поднялся на холм, Брама парировал удары Громовой Стрелы; кровь струилась из обрубка его левой руки и из ран на голове и груди. Ниррити стальным захватом сжимал его лодыжку.
      Яма закричал и выхватил кинжал. Индра отступил, чтобы его не достал меч Брамы, и повернулся к Яме.
      – Кинжал против Громовой Стрелы, Красный? – спросил он.
      – Ага, – сказал Яма и взмахнул правой рукой, перекинув кинжал в левую руку для истинного удара.
      Острие вошло в предплечье Индры. Индра выронил Громовую Стрелу и ударил Яму в челюсть. Яма упал, но при падении подсек ноги Индры и увлек его за собой.
      Теперь Аспект Ямы полностью владел им, и под его взглядом Индра стал как бы засыхать. Как раз в момент смерти Индры Тарака прыгнул на спину Яме. Яма пытался освободиться, но на его плечи словно навалилась гора.
      Брама, лежавший рядом с Ниррити, сорвал с себя броню, смоченную демонским репеллентом, и швырнул ее через разделявшее их пространство; броня упала рядом с Ямой.
      Тарака отскочил. Яма повернулся и взглянул на него. Тогда Громовая Стрела прыгнула с того места, где упала, и полетела в грудь Ямы.
      Яма схватил обеими руками лезвие, когда острие было в нескольких дюймах от его тела. Оно продвигалось вперед, и кровь из ладоней Ямы капала на землю.
      Брама обратил смертельный взгляд на Властелина Адского Колодца, и этот взгляд вытягивал из Тараки саму силу жизни.
      Острие коснулось груди Ямы. Яма рванулся в сторону, и лезвие прошло от грудной кости к плечу.
      Глаза Ямы стали как два копья. Ракша потерял свою человеческую форму и обратился в дым. Голова Брамы упала на грудь.
      Тарака завизжал, когда Сиддхарта подскакал к нему на белой лошади, а в воздухе слышался треск и запах озона.
      – Нет, Связующий! Удержи свою силу! Моя смерть принадлежит Яме…
      – О, глупый демон! – сказал Сэм. – Не надо было…
      Но Тарака больше не существовал.
      Яма упал на колени рядом с Брамой и стал затягивать жгут на остатке левой руки Брамы.
      – Кали! – говорил он. – Не умирай! Поговори со мной, Кали!
      Брама задыхался. Глаза его открылись, но тут же закрылись снова.
      – Слишком поздно, – пробормотал Ниррити, повернул голову и взглянул на Яму. – Или, вернее сказать, как раз вовремя. Ведь ты Азраил? Ангел Смерти?
      Яма хлестнул его, и кровь на его руке размазалась по лицу Ниррити.
      – «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное, – сказал Ниррити. – Блаженны плачущие, ибо они утешатся. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю…»
      Яма снова хлестнул его.
      – «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо и они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят…»
      – «И блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими», сказал Яма. – Входишь ты в этот кадр, Черный? Чей ты сын по той работе, что ты сделал?
      Ниррити улыбнулся.
      – «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное».
      – Ты сумасшедший, – сказал Яма, – и только поэтому я не возьму твою жизнь. Отдай ее сам, когда будешь готов, а это произойдет скоро.
      Он поднял Браму на руки и пошел обратно к городу.
      – «Блаженны вы, когда будут поносить вас и всячески не праведно злословить за Меня…»
      – Воды? – спросил Сэм, откупоривая фляжку и поднимая голову Ниррити.
      Ниррити взглянул на него, облизнул губы и слегка кивнул. Тонкая струйка воды медленно полилась ему в рот.
      – Кто ты? – спросил Ниррити.
      – Сэм.
      – Ты? Ты снова возродился?
      – Это не в счет, – сказал Сэм. – Мне это не составило труда.
      Слезы брызнули из глаз Черного.
      – Однако это означает, что ты победил. – Он задохнулся. – Я не понимаю, почему Он допустил это…
      – Это только один мир, Рэнфри. Кто знает, что делается на других? И я желал выиграть, в сущности, не сражение. Ты это знаешь. Мне жаль тебя и жаль все. Я согласен со всем, что ты говорил Яме, и с этим так же согласны последователи того, кого они называли Буддой. Я уж не помню теперь, я ли был Буддой, или им был другой. Но теперь я отошел от этого. Я снова буду человеком и позволю людям хранить того Будду, который живет в их сердцах.
      Каков бы ни был источник, послание было чистым, поверь мне. Только по этой причине оно пустило корни и стало расти.
      Рэнфри проглотил еще немного воды.
      – «Всякое дерево доброе приносит и плоды добрые», – сказал он. – Воля более сильная, чем моя, определила мне умереть на руках Будды, избравшего этот Путь для этого мира… Дай мне свое благословение, о Гаутама. Я умираю…
      Сэм наклонил голову.
      – «Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя. Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после…»
      Затем Сэм накрыл Черного его белым плащом, потому что Ниррити умер.
 

***

 
      Ян Ольвигг был принесен на носилках в город. Сэм послал за Куберой и Нарадой, чтобы они встретили его в Зале Кармы, потому что Ольвигг явно не мог остаться живым в его теперешнем теле.
      Когда они вошли в Зал, Кубера споткнулся о мертвое тело человека, лежавшее в проходе.
      – Кто это? – спросил он.
      – Мастер.
      Еще трое носителей желтого колеса лежали в коридоре, ведущем в их передаточные комнаты. Все трое были вооружены.
      Возле аппаратуры они нашли еще одного. Удар меча поразил его точно в центр желтого круга, и человек казался хорошо использованной мишенью. Рот его был открыт для крика, который он так и не издал.
      – Не могли ли это сделать горожане? – спросил Нарада. – В последние годы Мастера Кармы стали очень непопулярны.
      – Нет, – сказал Кубера, когда приподнял запятнанную простыню, покрывавшую тело на операционном столе, заглянул под нее и снова опустил.
      – Нет, не горожане.
      – А кто же?
      Кубера бросил взгляд на стол.
      – Там Брама, – сказал он.
      – Ох!
      – Видимо, кто-то сказал Яме, что он не может пользоваться оборудованием, чтобы делать пересадку.