Мои тюремщики вернулись несколько часов спустя с таким видом, будто после продолжительных споров отыскали приемлемое для всех решение проблемы. Тувун даже посмеивался.
      – О, ты будешь в восторге, Богоборец, – сказал он, и я впервые в жизни понял, что Туманный Призрак всегда завидовал моей репутации. – Ты отправишься в отпуск!
      Висс недовольно взглянула на сына, потом повернулась к великанам.
      – Отнесите пленника в мою алхимическую лабораторию, – приказала она, – и следите, чтобы он не освободился, а то я с вас всю шкуру спущу!
      Великаны с преувеличенной осторожностью понесли меня по извилистым коридорам, а Висс зашагала рядом – Ты поставил нас в затруднительное положение, Крапивник. Мы не можем ни убить тебя, ни держать в плену, ни принять твою клятву…
      Должно быть, Висс заметила вспыхнувшее в моих глазах негодование и потому одарила меня мимолетной улыбкой.
      – Я знаю, что ты всегда держишь слово, и лично я могла бы тебе довериться. Но мои союзники со мной не согласились.
      – Клятва, данная по принуждению, и все такое прочее, – пробурчал По Шианг. – Это просто неблагоразумно – Наше решение не идеально, – продолжала Висс, – но ничего другого нам не остается. Мы бы не стали этого делать, но нам просто необходимо лет на сто вывести тебя из игры.
      Тувун залился безумным смехом.
      – Как тебе понравится стать человеком, а, лорд Демон?
      Эта идея мне совершенно не понравилась, но я все равно не представлял себе, как они могли бы это сделать Конечно, мне можно придать человеческий облик, но ведь от этого я не сделаюсь человеком!
      – Сын мой, насмехаться над поверженным врагом неприлично, даже если он повел себя по-дурацки! – одернула его Висс, тряхнув головой. – Как я уже говорила, я все еще надеюсь, что Крапивник может стать нашим союзником. Когда завершится первый этап завоевания, он будет просто бесценен!
      Теперь мы оказались в комнате со сводчатым потолком и полом, выложенным плиткой. Свет проникал сюда через слуховые окна и ряд отверстий, расположенных под потолком, и потому в комнате было довольно светло, несмотря на толстые каменные стены.
      На полках и стойках выстроились бутылки и реторты. Из разнообразных горшков и котлов исходили любопытные запахи.
      Висс понюхала пар, шедший от большого железного котла: ни дать ни взять – молодая хозяйка, проверяющая, как там себя чувствует суп на плите. По Шианг направился туда, где над синим пламенем горелки Бунзена что-то клокотало в пробирке. Тувун же прислонился к дверному косяку и тихо хихикал себе под нос.
      – Похоже, все готово, – заметила Висс. – Тувун, прекрати ржать, как придурок, и принеси сундук, окованный серебром.
      – Слушаюсь, мэм! – отозвался Тувун. Видимо, вспомнил, что с его матушкой шутки плохи.
      Нет, ну как же я мог забыть, что сила Висс может быть обращена и против меня? Околдовали они меня, что ли? Или опоили? Или, как сказала сама Висс, я и вправду стал жертвой собственных чувств? Я не мог найти ответа и потому чувствовал себя еще более уязвимым.
      Отослав великанов и приказав им охранять лабораторию снаружи, Висс открыла сундук и принялась выставлять его содержимое на свободную полку. При виде этого зрелища мое сердце заколотилось, как у перепуганного кролика.
      Чаши, бутылки, фляги, вазы, кувшины, даже один чайничек – все они были прекрасны, все являлись настоящими произведениями искусства.., и все были сделаны мною. Я помнил их все: вон бутылка Девора, вон чаша, сделанная по заказу Ловкача, а вон той вазе полагалось находиться в Смитсоновском институте в Вашингтоне, федеральный округ Колумбия…
      – Работы Кая Крапивника, – издевательским тоном заметил По Шианг, – известны тем, что приносят своим владельцам удачу и здоровье. Интересно, повлияет ли это на наши планы?
      Висс нежно коснулась изящной вазы из розового стекла. Я полагал, что эта ваза находится в одной частной коллекции во Франции. Впрочем, поразмыслив, я понял, что последним моим сведениям об этой вазе было лет пятьдесят, никак не меньше.
      – Я собирала эту коллекцию около века, Крапивник, – сказала она. – Полагаю, это самое большое собрание твоих работ, не считая, естественно, твоей собственной коллекции.
      – Весьма польщен, мэм, – кое-как выдавил я. Висс пропустила мою реплику мимо ушей.
      – Они прекрасны, но при этом они являются еще одним примером твоей глупости. Ты как-то сказал мне, что наполняешь каждую свою работу некой долей собственной ци. Не той ци, которую все мы умеем производить и накапливать, создавая пейзажи и все такое прочее, но твоей личной, неповторимой ци.
      По Шианг принялся переливать содержимое своей пробирки из фляжки в фляжку – возможно, для того, чтобы охладить жидкость, поскольку он то и дело касался этих фляжек тыльной стороной ладони, проверяя, насколько они горячие.
      – Подобное тянется к подобному, – сказал он. – Это известно даже самым неопытным магам. Итак, мы располагаем некоторым количеством твоей личной ци. А когда мы завершим свою работу, твоя ци вытечет из тебя.
      – Вся, кроме того минимума, который необходим для существования в виде человека, – перебила его Висс.
      – И по всем своим свойствам и способностям ты действительно станешь человеком, – закончил По Шианг.
      – И довольно потешным, – добавил Тувун. – Если, конечно, мы не проявим любезность и не предложим тебе самому принять человеческий облик.
      – Если ты этого не сделаешь, Крапивник, – сказала Висс, – мы силой заставим твое тело измениться. У Тувуна есть несколько многообещающих идей по этому поводу.
      – Но зачем делать меня человеком? – не выдержал я.
      – Когда ты исчезнешь, любой, кто захочет разыскать тебя, будет искать демона, а не человека, – пояснил По Шианг. – А поскольку мы уже не будем держать тебя в заключении, нам не придется бояться расследования.
      – И мы, – добавила Висс, – собираемся перенести тебя на Землю, так, чтобы ты не смог ни с кем связаться самостоятельно.
      Тувун расхохотался.
      – Мне тут пришла одна идея!.. Лечебница для душевнобольных будет идеальным вариантом. Ты можешь говорить, что тебе заблагорассудится, – все равно тебя никто не станет слушать!
      Он оживленно потер руки.
      – Ну так как, примешь ты человеческий облик, или мне самому приниматься за дело? Я никак не решу, чем тебя лучше наделить: заячьей губой или косолапостью. А может, и тем и другим?
      Возможно, Тувун просто насмехался надо мной, но я решил не рисковать. Все равно я не сомневался, что Висс и По Шианг способны сотворить задуманное заклинание. Подобное и вправду притягивается к подобному. Именно это было одной из причин, по которым я так замечательно себя чувствовал в своей домашней галерее.
      – Я изменюсь! – прохрипел я.
      – И чтобы никаких фокусов! – предупредила Висс, извлекая из соседнего пространства изящный смертоносный клинок. – Это твой меч духа. Мне очень не хочется пускать его в ход, но в случае чего я это сделаю. Мне хватит мастерства ослабить тебя, не убивая.
      Я кивнул.
      – Никаких фокусов.
      Они не оставили мне ни малейшего шанса. Парализующее заклятие было ослаблено ровно до такой степени, чтобы я смог направить ци и изменить облик. И все это время Висс держала меч у моего горла.
      Как только я принял тот самый человеческий облик, которым пользовался для визитов к Ли Пяо, меня снова парализовали. По Шианг перелил свое варево в шприц и всадил иглу мне в руку. Меня тут же охватили головокружение и тошнота, и я перестал понимать, что происходит вокруг. Я смутно, словно сквозь туман, видел, что делают мои враги, но не понимал смысла их действий. Я чувствовал, что становлюсь все слабее.
      В конце концов я провалился во тьму и обрадовался ей, как избавлению от страданий.

* * *

      Первым, что я ощутил, придя в себя, был больничный запах, резкий и едкий. Потом я понял, что не могу двигаться. Я лежал на спине, и меня опутывали разнообразные ремни. Через некоторое время мне пришло в голову, что стоит, пожалуй, открыть глаза.
      Я обнаружил, что нахожусь в белой квадратной комнатке. Одну из стен украшал безвкусный пейзаж, выполненный в пастельных тонах. Насколько я мог разобрать в своем вынужденно расслабленном состоянии, кровать, на которой я лежал, тоже была совершенно белой. Судя по всему, я был один, но, кроме ремней, меня опутывали еще и тонкие проводники, а они тянулись к какому-то равномерно попискивающему следящему прибору.
      Я решил вести себя тихо, пока у меня не прояснится в голове. Если я сейчас переполошу местный персонал – а я явно находился в психушке, как мне и пообещал Тувун, – сюда непременно кто-нибудь придет. И несомненно накачает меня наркотиками, чтобы заставить снова уснуть.
      Нечто подобное случилось с одним парнем в романе, который мне как-то довелось прочитать. Враги засунули его в частную лечебницу и велели тамошнему персоналу держать его в одурманенном состоянии. Но оказалось, что тот тип обладал сверхчеловеческой силой и способностью ее восстанавливать и потому вырвался на волю. А мне теперь до него далеко…
      Почувствовав себя немного лучше, я попытался поднять свое тело в воздух. Безуспешно. Затем я последовательно попробовал пустить в ход заклинания огня, бури, превращения в камень и простейшей смены облика. Результат остался прежним. Под конец я, тихо поскуливая, попытался порвать ремни. И снова никакого результата. Если, конечно, не считать того, что мои труды каким-то образом привлекли внимание медиков. Несмотря на все мои протесты, мне снова сделали укол, и я уснул.
      Я пребывал в заключении примерно с неделю, если не больше. Мне было позволено передвигаться в пределах комнаты, но и только. Здешний персонал называл меня Харви. Мельком заглянув в свою медицинскую карточку, я узнал, что якобы полностью меня зовут Харви Вонг. К счастью, через некоторое время мне хотя бы удалось убедить их звать меня просто Харв, а то мне все казалось, что обращаются к кому-то другому.
      Отчаяние сделалось моим постоянным спутником. Я пытался представить, что сейчас происходит в Конг Ши Дже. Почему Висс приняла сторону богов? Чего она надеется этим добиться? Доступа в Изначальное измерение? И чем она должна за это заплатить?
      Иногда отчаяние ненадолго отпускало меня, сменяясь ненавистью. Но легче от этого не становилось. Я привык в подобных случаях поступать, как мне заблагорассудится. А испытывать подобный гнев, пребывая в тюрьме человеческого тела, отягченной к тому же ремнями и наркотиками, – нет, это было еще хуже отчаяния.
      И в тот день, когда мне в окно постучался какой-то старик, я понял, что нахожусь на грани безумия.
      За окном вечерело. Даже если бы окно не было таким манящим, но совершенно бесперспективным путем к бегству, я все равно избегал бы его, поскольку все, что в него было видно с моего двенадцатого этажа, – это большая асфальтированная автостоянка.
      Я расхаживал мимо окна взад-вперед, не глядя в его сторону. Сперва я даже не обратил внимание на постукивание, приняв его за стук дождевых капель. И лишь когда это постукивание приобрело осмысленный ритм – «стрижем-бреем!» – я поднял глаза.
      За окном парил худощавый старик. Матовое стекло искажало его черты, но я видел, что старик радостно улыбается. Сперва я признал белозубую улыбку. Потом развевающуюся бороду, кустистые брови… Ли Пяо!
      Я вылупился на него, разинув рот. Меня немного удивляло – с чего вдруг мое безумие приняло именно такую форму?
      – Привет, Ли Пяо! – окликнул я.
      Ли Пяо прижал палец к губам. Я послушно умолк, а старик снова принялся барабанить по окну. На этот раз я понял, что он изучает стекло. Я слегка заволновался и посмотрел на часы. До следующего обхода оставалось по крайней мере двадцать минут – а может, и тридцать, если я не стану напоминать персоналу о своем существовании.
      Я все еще был убежден, что схожу с ума, но это безумие было самым занимательным событием за все то время, что я провел в этой лечебнице. Благодаря своим ежедневным походам в душ я знал, что большинство пациентов целыми днями стоят у окна и смотрят наружу. Точно так же поступил теперь и я – скорее из обычного любопытства, чем из осознанного стремления заслонить окно, чтобы от двери не было видно, что происходит за стеклом.
      Теперь в руках у Ли Пяо появилось нечто красное и светящееся. Должно быть, небольшая паяльная лампа. Она оказалась неимоверно горячей – настолько горячей, что прорезала стекло вместе со впаянной в него сеткой. Сигнализации тут не было – какая сигнализация на двенадцатом этаже? Ли Пяо вырезал фрагмент стекла и, просунув руку сквозь решетку, выдавил этот кусок.
      – Сколько осталось до обхода? – сразу же спросил он. Я снова взглянул на часы.
      – Пятнадцать минут. Или десять. Или двадцать пять.
      – Ну что ж, мы можем успеть, если вы мне поможете, – сказал Ли Пяо. – Берите лампу и вырезайте такую дыру, чтобы вы могли в нее пролезть. А решетку можно будет отпереть отсюда – здесь подумали о пожарной безопасности.
      Я послушно взял лампу и принялся резать окно, припоминая, как пользовался подобными инструментами при работе со стеклом. Звяканье металла сообщило мне, что Ли Пяо трудится над замком решетки.
      Теперь, когда часть стекла была удалена, я увидел, что Ли Пяо не висит на веревке и не стоит на лестнице, как я сперва предполагал. Внезапно до моего затуманенного рассудка дошло: он попросту летает!
      Первой моей реакцией, как ни странно, оказалась зависть. Но я ее подавил. Ли Пяо был мокрым, как мышь. Несмотря на хорошо подогнанную водонепроницаемую одежду, старого китайца била дрожь. А руки у него тряслись настолько сильно, что Ли Пяо никак не мог справиться со ржавым замком.
      – Как вы меня нашли?
      – Потом расскажу, – пообещал Ли Пяо. – Можете вы выбраться сквозь это отверстие? Я кивнул.
      – Думаю, да.
      Я передал лампу Ли Пяо и уже начал было взбираться на подоконник, но тут мне вспомнилась одна неприятная подробность. Я же не могу летать – сейчас не могу! А падать с двенадцатого этажа высоковато, пожалуй.
      – А как я спущусь? – поинтересовался я. Ли Пяо сунул лампу куда-то в складки одежды вместе с отмычкой, которой он открывал замок решетки.
      – Я вас отнесу, – сказал он. – Боюсь, лететь с двойной ношей я не смогу, но надеюсь, что смогу контролировать спуск.
      Чего я за собой никогда не замечал, так это недостатка храбрости. Хотя победой над Чахолдруданом я во многом был обязан чистейшему везению, я не боялся сражений. Точно так же я никогда не боялся встать лицом к лицу со своими врагами. Но теперь, когда оказалось, что мне придется доверить свою жизнь, сколь бы жалкой она ни стала, трясущимся от изнеможения рукам слабого старика, я дрогнул.
      Ли Пяо распахнул объятия.
      – Скорее! Если нас кто-нибудь заметит, то, возможно, нам не удастся скрыться после приземления. А во второй раз ваши враги могут оказаться не столь милосердны.
      Я уселся на подоконник, свесив ноги во влажную заоконную тьму. Я оцарапал левую руку, и теперь она кровоточила. Ли Пяо прижался к стене, чтобы дотянуться до меня, и подхватил меня под мышки.
      – Ну что, поехали, – пробормотал он. Я услышал, как Ли Пяо оттолкнулся от стены, а потом мы начали падать.
      Мне потребовалось все мое самолюбие, чтобы не завопить от ужаса, но тем не менее я даже не пикнул, чем горжусь и поныне. Сперва земля стремительно ринулась нам навстречу, а потом я почувствовал, что наш спуск замедлился. По ощущениям это напоминало не парашют, раскрывшийся над головой, а скорее подхватившую нас снизу подушку из горячего воздуха. В результате мы грохнулись о землю весьма чувствительно, но не настолько, чтобы разбиться насмерть.
      Ли Пяо издал пронзительный звук – нечто среднее между криком боли и смехом, и указал на небольшой автофургончик.
      – Там нас ждет моя внучка.
      Потом он шагнул в сторону фургона – и рухнул.
      – Ох! Нога!
      Я попытался поднять старика и обнаружил, что даже теперь, сильно ослабев, его я могу нести без особых усилий. Боковая дверь фургончика была открыта. Едва нырнув со своей ношей внутрь, я услышал, как заработал мотор. Ли Пяо жестом велел усадить его на переднее сиденье. Я пристегнул старика, а фургон тем временем задним ходом выезжал со стоянки. Изящная рука сунула одно полотенце мне, а второе – Ли Пяо.
      – Вытрись, дедушка. А вы забирайтесь назад и спрячьтесь получше.
      Голос был женский, юный и очень решительный. Я не стал спорить – совет был вполне дельный.
      Несколько миль, если верить моим ощущениям, мы ехали по грунтовой дороге. За это время я устроил себе укрытие среди тюков, занимавших заднюю часть фургона. Я как раз занимался тем, что прилаживал сверху аккуратно свернутое полотенце, когда фургон затормозил и остановился.
      Через ткань до меня донесся приглушенный голос внучки Ли Пяо:
      – Да, все в порядке, спасибо. Видимо, она ответила на чей-то вопрос. Боковая дверь фургона скользнула в сторону, и по салону зашарил луч фонарика. Я затаил дыхание. Достаточно ли хорошо я спрятался? Ожидание казалось бесконечным, но в конце концов дверь захлопнулась. Девушка что-то сказала – я не разобрал ее слов за стуком собственного сердца, – и машина стремительно сорвалась с места. Но все-таки я предпочел подождать, пока Ли Пяо не позволит мне вылезти.
      – Мы сейчас едем в гостиницу, – объяснил старик. – А завтра отправимся обратно в Сан-Франциско.
      – Кстати, а где мы находимся сейчас? – спросил я.
      – Неподалеку от Нэшвилла, штат Теннесси. Одним словом, в глухой дыре. А я собираюсь спрятать вас посреди большого города.
      – Как вы меня нашли?
      В голосе Ли Пяо смешалось удивление и в то же время некоторое самодовольство.
      – Мне рассказал об этом дракон. Я не смог ни связаться с вами, ни войти в вашу бутылку, и потому решил погадать. Это немного походило на подслушивание, но я очень беспокоился…
      – Спасибо вам огромное, – сказал я. – Отныне я – ваш вечный должник. И этой леди тоже.
      – Это моя внучка, Ли Вишень, или попросту Вишенка, – с нескрываемой гордостью сказал Ли Пяо. – Она – единственный член нашего семейства, не считающий, что я впал в старческий маразм.
      – Рада с вами познакомиться, лорд Демон, – сказала Вишенка. Она на миг обернулась, и я увидел изящный профиль. – Дедушка много рассказывал о вас.
      – А о вас он почти не рассказывал, – слегка обиженно заметил я. – Вы живете где-то далеко?
      – Да нет, недалеко, когда я в Штатах, – отозвалась девушка. – Но мне приходится много путешествовать. Вот сейчас я только что вернулась из длительной поездки в Гонконг и Новую Зеландию.
      – Моя внучка – эксперт по фэн шуй, – заметил Ли Пяо. – Она очень известный специалист.
      Это произвело на меня немалое впечатление. Искусство фэн шуй по сути своей подобно тому искусству, которым пользовались демоны, чтобы доставить ци в Конг Ши Дже. Интересно, а может, Вишенка еще и чародейка?
      Примерно через час мы добрались до мотеля. Вишенка остановила машину перед дверью домика с номером 1-1 – потенциально этот номер можно было считать благоприятным предзнаменованием.
      – Лорд Демон, – сказала Вишенка, – сейчас я проверю, все ли в порядке, и если да, то подам знак. И я хочу, чтобы после этого вы как можно быстрее оказались внутри домика. Ваш наряд не годится для общественных мест, и мы не знаем, когда вас могут начать искать. Так что лучше всего вообще никому на глаза не попадаться.
      – Да, мэм, – отозвался я. Она была права. Моя изорванная больничная пижама явно способна была возбудить нездоровое любопытство.
      – Дедушка, не тревожь ногу! Я сейчас тебе помогу.
      – Хорошо, Вишень.
      Интересно, это мне показалось, или Ли Пяо и вправду вздохнул?
      В домик мы перебрались без затруднений. И там я наконец-то получил возможность рассмотреть мою спасительницу. Вишень оказалась весьма хорошенькой девушкой, чистокровной китаянкой, но, похоже, она не слишком строго придерживалась традиций. Во всяком случае, стрижка у нее выглядела довольно необычно: спереди – косая челка, а сзади черные волосы цвета воронова крыла были подстрижены в виде ласточкиного хвоста. Видимо, эта прическа была модной, поскольку наряжена Вишенка была соответственно: в черную футболку, обшитую кружевом, джинсы с круглыми дырками на бедрах и жакет, густо обшитый бахромой. Украшения тоже были выдержаны в весьма модернистском стиле.
      Интересно, что о ней думают ее клиенты? Кто их знает… Наверно, даже гордятся таким современно выглядящим консультантом.
      – Мы с дедушкой решили, что у вас скорее всего никаких вещей с собой нет, – сказала Вишенка, неодобрительно осмотрев мой наряд. – Мы купили вам кое-какую одежду. Надеюсь, она подойдет.