— Подожди! - воскликнул Агафон, но было уже поздно. - Кажется, там на ней что-то написано было! Может, в ней действительно было что-нибудь полезное!
      — Вода, например? - осуждающе уставился Иванушка на чародея. - А раньше ты этого не мог сказать?
      — А раньше ты сам не мог посмотреть? - отставил в сторону свою бутылку маг и не менее осуждающе уставился на царевича.
      И поэтому они не увидели, как там, куда Иван только что слил содержимое бутыли, почва сначала зашевелилась, как будто очень большой гриб стал расти очень быстро, а потом взорвалась ошметками дерна и комьями земли, и откуда-то из глубины, как ракета из шахты, вылетело нечто огромное, покрытое клочьями гниющей одежды и разложившейся плоти, с космами, когтями, клыками, горящими желтым пламенем глазами и, издав утробный рык, набросилось на лукоморца.
      Иванушка вскрикнул, извернулся, но громадная зловонная разлагающаяся туша повалила его на траву, накрыла и стала душить и пытаться загрызть одновременно.
      Может, чудовище было не слишком опытным. Может, в его образовании был пробел в том, что касалось народной лукоморской мудрости насчет погони за двумя зайцами.
      Так как если бы оно взялось за что-нибудь одно, наше повествование обрывалось бы еще на этой странице.
      Но оно захотело все и сразу.
      И по этой простой причине у ошеломленного, ошарашенного Агафона нашлось несколько секунд, за которые он успел даже не прийти - заскочить в себя по дороге от ужаса к панике, подхватить свою бутыль, подпрыгнуть и со всего маху огреть ей страшилище по голове, или, по крайней мере, по верхнему полукруглому выступу туловища.
      От удара бутылкой выступ вколотился в плечи и издал смачный звук арбуза, уроненного на мостовую.
      Бутыль разбилась, и жидкость из нее окатила замеревшее в шоке чудище с головы до ног.
      — Вода! - горестно всхлипнул чародей, с отчаянием в увлажнившихся очах глядя на продолговатое зазубренной горлышко, оставшееся в его руке. - Это была вода!..
      Этот урод лишил меня… нас последней воды!!!.. Ненавижу!!!
      И он как молотком долбанул горлышком обмякшее и недвижимое более чудовище еще раз.
      Усилием, утроенным оскорбленными обонянием и осязанием, а также мыслью о том, что теперь чистой еще полминуты назад одежде стирка вряд ли поможет, Иванушка отшвырнул вонючую тушу от себя, а сам откатился в другую сторону.
      Волшебник, все еще сжимая осколок бутыли, подбежал к нему и упал рядом на колени.
      — Ты ранен? Ты цел? Ты жив? - тревожно оглядывал он царевича, не решаясь все же к нему прикоснуться.
      — Бр-р-р-р… - Иванушку передернуло - то ли от воспоминаний, то ли от амбре. Он отвернулся и брезгливо сплюнул. - Кошмар среди бела дня. Это опять твои штучки, Агафон?
      — В смысле? - не понял, но обиделся волшебник.
      — Н-ну… - Ивану не хотелось лишний раз бередить рану приятеля, но пришлось. - Я имею ввиду, может, ты попытался вызвать дождь, или…
      — Нет, - сухо отрезал Агафон.
      — А что это тогда было?
      — Я думал - ты знаешь, - пожал плечами тот и отвернулся, сморщив нос. - Ну и несет от тебя теперь Иван, не сочти за грубость…
      — Что значит - я знаю, - возмутился царевич, зажал пальцами одной руки себе нос и при помощи оставшейся руки попробовал приподняться. - Кто у нас тут какой-никакой, а специалист по волшебным наукам? Если бы я на какой-нибудь картинке своего учебника видел такое страшилище, я бы его никогда не забыл!
      И Агафон и Иван одновременно повернулись, чтобы рассмотреть поверженного монстра поподробнее.
      Но он пропал.
      На его месте лежал маленький худенький седой старичок с длинными волосами и бородой, в белой чистой рубахе без опояски, зеленых штанах и черных поношенных, но начищенных до блеска сапогах.
      Приятели переглянулись, чтобы по лицам друг друга увидеть, одно ли и то же они сейчас видят, и снова вперились не верящими сами себе глазами в необъяснимое явление.
      — А это кто? - почему-то шепотом спросил Иван чародея.
      — Оно же? - высказал предположение Агафон. - Притворяется?
      — Давай поближе посмотрим? - предложил царевич. - Может, ему помощь нужна?
      Агафон поглядел на Иванушку как на сумасшедшего и, как любому сумасшедшему, не стал перечить.
      — Давай. Посмотри поближе. Хорошая идея.
      Иван быстро поднялся и поспешил к старику.
      — Дедушка? А, дедушка? Что с вами? Вы кто? Как здесь оказались? Что вы здесь делаете?
      — Ты еще не забудь спросить его, откуда он родом, чем занимается, где жена и есть ли у него кошка, - фыркнул волшебник.
      — Зачем? - озадаченно остановился Иван. - При чем тут кошка?
      — Ты хоть меч наизготовку возьми! - отбросив свои иронические изыски, нервно рявкнул волшебник. - Сейчас как вскочит, как накинется! А у меня второй… то есть, третьей бутылки нет!
      — Какой еще бутылки? - не понял Иван.
      — А той самой! Которой я чудовищу, что на тебя напало, по башке звезданул! Если бы не она - не знаю, что бы тут от тебя осталось! И от меня, самое главное. Я же говорил, что эта бутылка на что-нибудь, да… да… Сгодится.
      Поток словоизлияния Агафона налетел на дамбу озарения и рассыпался в пыль.
      — Сгодится. Послушай, Иван, куда ты выбросил свою бутылку? - кинулся он к царевичу.
      — Ты чего? При чем тут моя бутылка? Какая разница?
      — Большая разница!
      — Да откуда я помню, - отмахнулся от него Иванушка, осторожно склоняясь над стариком и заглядывая ему в лицо.
      Это оказало эффект третьей бутылки - на этот раз с нашатырем.
      Дедок вздрогнул, отшатнулся, не открывая глаз, и простонал:
      — Ф-фу…
      — Большая разница! - с нажимом, как бы впечатывая каждое слово, проговорил чародей и юркнул в кусты.
      — Ах… ох… ох-х-х-х… - слабо заохал старичок и зашевелился.
      — С вами все в порядке, дедушка? - Иванушка, не обращая внимание на производимое его приближением воздействие, обычно ассоциируемое с однополюсными магнитами, все пытался наклониться поближе к старичку.
      Запаниковавшее обоняние того, тем временем, перебудило и все остальные системы его организма, в том числе, отвечающие за задавание вопросов.
      — Чем… так… воняет… Где… я… - и, немного подумав, тут же: - Кто… я…
      — А где чудовище? - задал зачем-то вопрос Иван, абсолютно не надеясь ни на ответ, ни на такую реакцию.
      — ГДЕ???!!!
      Старичка как пружиной подбросило. Глаза его мгновенно вытаращились, волосы взъерошились, борода встопорщилась.
      — Где чудовище???!!
      — Не бойтесь, дедушка, сейчас найдем, - раздался у него из-за спины довольный голос Агафона.
      — Не надо!
      — Да я же сказал, не бойтесь! - покровительственно заверил их волшебник, вылезая из кустов. В руках его поблескивала грязными капельками граненая синяя бутылка.
      — Когда с вами путешествует специалист по волшебным наукам, загадок и опасностей не существует! - самодовольно заявил он, размахивая на ходу посудиной в такт словам.
      — Что это значит?
      — Это значит, что все произошло так, как я предполагал! Содержимое этой бутылки действительно нельзя было пить! Посмотри, что нацарапано на стенке! - и он сунул бутыль Ивану под самый нос.
      — Не вижу так, - чуть не вывихнул он глаза. - Дай в руки посмотреть.
      — Гляди! Тут написано "Вода мертвая"! "Одна и пять литра"!
      — Да? - вежливо удивился Иванушка. - И что?
      — А то, что если побрызгать такой водой на раны умершего человека, то они затянутся! Обрати внимание, царевич - "побрызгать"! Твоя же счастливая звезда висит в зените - ты сел передохнуть там, где, судя по всему, был похоронен какой-то бедолага и не побрызгал - полил его мертвой водой!
      — И поэтому…
      Маг нетерпеливо махнул рукой, призывая не перебивать его речь.
      — Мертвая вода в лавках магических припасов продается не бутылками - миллилитрами! Эта старуха Яга была просто богачкой, имея столько мертвой воды!
      Но и она, готов спорить на свой балахон, не собиралась ни на кого ее ВЫЛИВАТЬ!
      Никто и никогда в магическом мире не проводил таких экспериментов, царевич Иван!
      Никто! Ты знаешь, что можно из этого сделать? Не какую-то занюханную курсовую, переписанную из не читаемых никем глупых книг - диплом! Диссертацию! На степень магистра! Не меньше!
      Настала очередь Ивана проявлять нетерпение.
      — Ну, и что с того?
      — Как это что! Меня не выгонят из школы раньше времени, и этот ужасный человек не заберет меня к себе! Что тут непо…
      — Я говорю, что с того, что я вылил на чьи-то останки мертвую воду, ваше будущее магистрство!
      — А-а… Это… По-моему, дальше все и так понятно. Раны и следы разложения на трупе от такого количества мертвой воды не успели затянуться - он просто ожил раньше! Но как зомби. Или вурдалак? Или вампир?.. Кхм… Короче, он двигался, проявлял агрессивность, но был неживой. Но когда я разбил о его голову вторую бутылку, и ее содержимое полностью облило кровожадного монстра, преобразования продолжились! Потому что в бутылке была не менее, а то и более дорогая живая вода, которую в таких количествах на ва… вур… зо… на нежить никто и никогда не выливал! И свершилось чудо - существо превратилось в того, кого сколько-то времени назад убили и закопали здесь! И даже его одежда восстановилась! Это отдельная докторская! Я профессор! Я магистр!.. Я гений магии и волшебства!..
      Старик и царевич с вытаращенными от изумления глазами наблюдали, как во время своей пылкой речи чародей оторвался от земли и стал медленно, но неуклонно подниматься все выше и выше с каждым словом.
      — Агафон? - наконец нерешительно проговорил Иван, справедливо опасаясь, что такими темпами его спутник может скоро превратиться в спутник Земли.
      — Что? - с неохотой прервал он свои мечтания вслух.
      — Ты… хорошо себя чувствуешь? - осторожно задал вопрос лукоморец.
      — Да, а что? - подъем прекратился метрах в четырех от них.
      — Ты… летаешь.
      — Че… ой!..
      Рыхлый муравейник предотвратил встречу изумленного мага с матерью-Землей, и растревоженные красные насекомые искрами брызнули в разные стороны.
      — Ой-ой-ой-ой-ой!!! - продолжил волшебник и, мгновенно вскочив, кинулся бежать прочь, отряхивая с себя рассвирепевших рыжих хозяев лесного домика, вероломно и мгновенно лишенных своего жилья.
      Проводив неотрывным взглядом быстро удаляющегося мага, старичок вымолвил с благоговением:
      — Вот человек - не богат, да славен: тот же боярин! В умной беседе быть - ума прикупить, а в глупой - и свой растерять. Он, верно, самый великий волшебник на всем Белом Свете будет?
      — Он-то? - переспросил Иванушка, честность которого вступила в борьбу с нежеланием говорить не слишком лестные слова о ближнем своем в его, ближнего, отсутствие. - Н-ну… Бывают и лучше… Наверное… А вы кто, дедушка? Как звать вас - величать?
      — Я… Я… Меня звать… Я…
      Растерянность, испуг, ужас, отчаяние по очереди отразились на лице старичка.
      — Я не помню! Вот, не спавши, да горе наспал! Беда приспела - наперед не сказалась!.. - запричитал дедок, хлопая себя руками по бокам.
      При слове "беда" Иванушку слегка передернуло, но старик не обратил на это никакого внимания.
      — Вот, летела муха-горюха - попала к мизгирю в тенета! Сам в свое голове - да не хозяин!..
      Иванушка заслушался старика - склонил голову.
      — А вы, дедушка, случайно не по творческой части будете?
      — Чево баешь? - прервал причитания старик.
      — Больно уж чуднО разговариваете вы. Складно да ладно - как по писанному. У меня книжка такая была - "Пословицы и поговорки лукоморского народа". Как вы писали.
      Может, вы и впрямь писатель какой-нибудь, или поэт, или сказитель…
      — Не знаю, сынок, не знаю… - чуть не плача развел руками старик. - И как звать-величать - не помню!.. Ох, беда, беда! От одной беды избавился - другая в окно лезет!
      Царевич подумал, что заставить старичка не упоминать это злосчастное слово на букву "бэ" можно только одним способом - отвлечь его чем-нибудь.
      — Не расстраивайтесь, дедушка. Я думаю, вы все потом вспомните. Мировая литература знала немало примеров, когда после травмы головы человек терял память, а потом она возвращалась. Давайте, мы ваше имя угадать попробуем. Я вот читал об одном сказителе, например, так его звали Баян.
      — Гармошка такая, что ли? - прозвучало из-за плеча Ивана. Не оборачиваясь, он понял, что вернулся Агафон.
      — Это ты не подумавши молвил, - с улыбкой отозвался старик, и его бледно-голубые глаза ожили на худом морщинистом лице и залучились смехом. - Баян - от старинного лукоморского слова "баять" - говорить, значит. Для волшебника - потеха, а для сказителя - самое подходящее имя. Лебедь - по поднебесью, мотылек - над землей: всякому свой путь. Да только не отзывается мое сердце - не то, значит…
      — Ну, тогда… Порфирий?
      — Никанор?
      — Илья?
      — Семен?
      — Аристарх?
      — Святослав?
      — Захарий?
      — Епи…
      — Стой! - старичок замигал глазами на Агафона. - Как ты последнее сказал?
      — Последнее? - наморщил лоб Агафон. - Не помню… На "З", по-моему, что-то…
      Зоил? Зосима? Зиновий? Зенон?.. А, Зах..
      — Вспомнил! - расцвел старик. - Вспомнил. Меня называли "Дед Зимарь".
      — Зимарь? - озадачено переспросил маг. - Зимарь? Никогда не слышал такого имени.
      Это от слова "зима", что ли?
      — Может, это не имя, а прозвище? - догадался Иван.
      — Может, и прозвище, - задумавшись, согласился дед. - Но лучше уж маленькая сушка, чем дырка от большого бублика. Хоть что-то вспомнили - и то хорошо. А имя… глядишь, и оно придет. Со временем.
      — Будем надеяться… - вздохнул чародей, но тут же весело добавил: - А, кстати, я речку нашел - иди, умойся, царевич лукоморский, а то я рядом с тобой дальше не пойду!
      Умыться - это максимум, на что согласился Иванушка. Стирать одежду в холодной воде и потом ждать, пока она высохнет на бледном октябрьском солнышке, или, тем более, надевать ее сырой, он отказался наотрез. Да его никто об этом и не просил.
      Правда, возникла было идея вернуться в избушку Бабы-Яги, но за отсутствием клубка, который указал бы дорогу обратно, долго она не прожила.
      — Баба-Яга? - нахмурил брови дед Зимарь. - Помнится мне - была такая в этих краях чуть не с незапамятных времен. Не столько злая, сколько вредная. Но народ ее уважал, - поспешно добавил он, быстро оглянувшись по сторонам, как будто опасаясь, не подслушивает ли его эта Яга в ближайших кустах или обернувшись белкой. - Вы от нее идете?
      — От ее избушки, если быть точным, - ответил Иван, с трудом выбирая участок воды, свободный от камышей и приступая к водным процедурам.
      — Саму ее дома не застали, - уточнил Агафон.
      — Вернется - серчать будет, - покачал головой старик. - Еще вдогонку бросится, чего доброго.
      — Вряд ли. Судя по следам, в последний раз она была дома лет пять назад.
      — Пять лет? - схватился за голову дед. - Пять лет?! Так сколько же это я мертвяком недвижимым здесь под листочками-грибочками пролежал-то, а?!..
      — А ты помер - какой год был?
      — Не помню… Ничего про себя больше не помню, сынки… Ни-че-го…
      — Ну, а местный ты или нет, помнишь? Места эти помнишь? - не унимался чародей.
      — Не знаю… То кажется, что знакомые места… А то - что в первый раз вижу…
      Если б заметку какую - горку приметную, или плес, или поле - а то лес кругом, и лес…
      Старик расстроено замолчал.
      Подул легкий ветерок - и зашуршали, заходили камыши, как будто большая рыбина приплыла и стала тереться о стебли.
      — Ну, ладно, - отбросив подальше пучок сухой травы, которой он чистил свой кафтан, кивнул Иванушка. - Нам дальше пора. Сейчас Агафон наш клубок путеводный запустит, а мы его попросим, чтобы он его попридержал - и пойдем за ним. Агафон, ты клубок-то взял, не оставил там?
      — Взял, взял.
      — Маленькое, кругленькое, а за хвост не поднимешь, - вдруг хитро улыбнулся старичок.
      — Что? - не понял Агафон.
      — Это ты должен сказать, что. Это же загадка такая, - засмеялся Зимарь.
      — Загадка? Ну, тоже мне - загадка, - снисходительно усмехнулся маг. - Это репка.
      — А почему это ее за хвост не поднимешь? - не понял Иван. - Очень даже поднимешь.
      — Ну… Тогда - мышь.
      — А почему круглая?
      — Крупы объелась!
      — А с хвостом как быть?
      — А поди-ка, подними-ка ее за хвост!
      — А что?
      — Убежит!
      — А если дохлая? И, к тому же, она же у тебя крупы объелась! Как же она убежит!
      — Ну, Иван, какой ты нудный! Если тебе мои отгадки не нравятся, свои предлагай! - надулся волшебник.
      — Я думаю… - Иванушка почесал за ухом. - Это мяч.
      — Почему мяч?
      — Потому что круглый.
      — А где же ты видал у мяча хвост? - с видом экзаменатора, изобличающего на экзамене школяра со шпаргалкой, подпер бока руками волшебник.
      — Нет хвоста. Поэтому и не поднимешь, - пожал с победоносным видом плечами царевич. - Игра ума! Правильно, дедушка?
      Зимарь снова заливисто захохотал, так, что даже обиженный Агафон бросил дуться и заулыбался.
      — А положи-ка, что ты в руках держишь, Афонюшка, на землю.
      Чародей послушался.
      — А теперь возьми за кончик нитки и подними.
      Он наклонился, хотел схватиться за конец нитки, но тут же разогнулся и захохотал:
      — А, и верно ведь! Я же отгадку в руках все это время держал! Ну, и хитер ты, дед Зимарь, ну и хитер!
      — Это не я хитер, а наш народ, - развел руками тот. - Он много загадок придумал - а нам теперь развлечение.
      — А ну-ка, загадай-ка еще загадку какую-нибудь! - попросил разохотившийся Агафон.
      — А, может, мы сначала клубок запустим? - намекнул ему Иван.
      — А, клубок…
      Как будто легкое облачко набежало на солнышко.
      — Клубок… Да, конечно, запустим. Проще простого.
      — И прикажи ему, чтобы помедленнее катился - с нами пожилой человек, - напомнил ему царевич.
      — Сам знаю, - покривился маг, отошел от клубка на пару шагов и сделал несколько плавных округлых пассов похолодевшими вдруг руками.
      Сначала ничего не произошло, и Агафон хотел было уже обрадоваться, как внезапно из клубка высунулись восемь гибких розовых ножек с крошечными копытцами, и он без предупреждения резво кинулся в речку.
      — Эй, эй!!! Стой!!! Ты куда!!! - чародей снова взмахнул руками, пытаясь остановить своевольный моток ниток, но было поздно. Он скрылся под водой и вопреки всем законам физики больше на поверхности не показывался. - Кабуча…
      На волшебника было жалко смотреть.
      Если бы на месте того был кто-нибудь другой, то Иванушка всенепременнейше накричал бы на него, набросился бы с кулаками… Ну, или сказал бы что-нибудь колкое. Если бы придумал.
      Но это был Агафон.
      — Ты… не расстраивайся… - сделал шаг к нему царевич и взял за руку. - Ну, подумаешь… клубок… Мы что-нибудь другое… изобретем… чтобы не заблудиться здесь… И к Серафиме… вовремя… успеем… Наверное.
      На лице мага было написано, что лучше бы уж Иванушка накричал бы на него и набросился с кулаками.
      — А куда вы идете - путь держите, молодые люди, - впервые поинтересовался старик.
      — В царство Костей, - с надеждой вскинул на него глаза Иван - уж не вспомнит ли дед еще что-нибудь полезное?
      — Никогда про такое не слыхал, - с сожалением пожал плечами тот. - Не могу помочь, извините меня, старого…
      — Я могу, - раздался хрипловатый голос у них за спиной из реки.
      Все трое развернулись, как по команде и, по крайней мере, двое из них ожидали, что придется тут же бежать.
      Но такого не ожидал никто из них - на это Иванушка готов был поспорить даже на единственное одеяло.
      Раздвигая камыши, то ли всплыла, то ли проявилась из состояния мимикрии… женщина. Похожая на тех, которые пираты вырезали на носах своих кораблей, чтобы напугать противников. И это им удавалось.
      Но, нет - это было не все. Или не совсем. Или не только.
      Пока Иван определялся с наречиями, женщина продолжала появляться, или проявляться, и теперь на всеобщее обозрение показалась ее широкая, похожая на утиную, горизонтальная спина, так же, как у птицы, покрытая жесткими серыми перьями.
      Все трое временно лишились дара речи.
      — Ну, чего смотрите, - не слишком любезно задало вопрос и вызывающе сложило руки на груди явление. - Женщину не видели? Или утку?
      — В-видели, - нервно кивнул Агафон.
      — И женщину видели, и утку, - подтвердил Иван.
      — А вот такое чудо чудное, диво дивное - в первый раз видим, сколько живем, - развел руками дед Зимарь.
      — И слышим, - уточнил маг.
      — И читаем, - невпопад завершил царевич и смутился.
      Дивовище вздохнуло.
      — Это правда… Мало нас осталось. А ведь мы - существа древние, творения первых детей первых богов Белого Света.
      — Как это?
      — Очень простая и печальная история, - поджала губы уткоженщина. - Когда первые - старшие древние боги были заняты, создавая Белый Свет, и оставить своих деток им было не с кем, они, чтобы те не плакали, а хоть чем-то потешились, давали им корзину с игрушками. А в той корзине лежали еще не разбросанные по Белому Свету люди, рыбы, насекомые, животные… Но малышня разыгралась, и чтоб было забавнее, стала разбирали игрушки на части и собирать совсем по-другому. Голову от одного, туловище от другого, ноги - от третьего… Конечно, потом, когда старшие боги обнаружили это - перед самым разбрасыванием своих творений, по всемирному закону подлости, они чадушек своих нашлепали и поставили в угол на двести лет, наспех исправили, что попалось на глаза, а что нет - то так и полетело в мир… Вы, наверное, слыхали про кентавров, русалок, сфинксов, утконосов… А Узамбарские боги - так они вообще все из нашего брата да сестры. Местные люди так впечатлились, увидев их…
      Дивовище вздохнуло, высморкалось и продолжило свое повествование.
      — Но мало того, что мы появились на свет такими… непохожими на других… Как будто в издевку, хотя на самом деле они пытались загладить вину своих детишек, старшие боги наделили нас почти бесконечным веком. И вот теперь мы живем, пока не придет нам конец, И ВСЕ ЭТО ТАК УЖАСНО ОДНООБРАЗНО И СКУЧНО!!!
      Люди переглянулись, и уткоженщина, перехватив их взгляды, продолжила:
      — Вы хотите попасти в царство Костей, я подслушала. Я не знаю, где это и что это, и знать не хочу, но там, вверх по течению, на том берегу есть деревня. Там вы могли бы все повыспросить. Я могу отвезти вас на своей спине. Но не думайте, что мне это приятно. Я не лошадь. Поэтому я за это потребую с вас плату.
      — Сколько?
      — Что?
      — Зачем?
      — Старик должен всю дорогу загадывать мне загадки.
      — Но зачем?..
      — СКУЧНО, - снова сделав большие глаза прогундосила уткоженщина, и Иванушка подумал, что, наверное, ее человеческой половине сейчас холодно, в отличии от птичьей, и насморк скоро перейдет в синусоиду. Или ринусит? Или в синусо…идит?.. …идет?…едит?.. Как это называл их придворный знахарь, когда давно, в детстве, по заданию матушки пугал их с братьями, заставляя зимой всегда ходить в шапках? А интересно, к зиме она на юг улетает, или тут плавает в какой-нибудь проруби? И питается лисами, начитавшимися сказок про Серую Шейку? -…Но если я хоть одну отгадаю - я сразу же нырну, - капризно-злорадное окончание коммерческого предложения дивовища вернул уплывшего невзначай в воспоминания и размышления царевича в здесь и сейчас.
      — Но зачем?! - воскликнул Агафон.
      — Я же сказала - СКУЧНО, - скроило физиономию явление. - Вы выбирайте. Дальше по этому берегу - непроходимые дебри. Через реку вам самим не переправиться - течение на середине сильное. Условие мое знаете. Ну, что?
      — Но вы…
      — Но мы…
      — Согласны, - хитро прищурился дед Зимарь. - Когда отплытие, пава величава?
      Извини, не знаем, как звать тебя - величать, по имени называть.
      — Плывем сейчас, - ткнула себе за человеческую на утиную спину уткоженщина. - А зовите меня просто Матрена. Мне сегодня это имя нравится.
      — Так у тебя что ж - каждый день новое имя? - удивился чародей.
      Матрена с отвращением поглядела на него и, преувеличенно жестикулируя, как желают это при разговоре с глухими или тупыми, повторила:
      — СКУЧНО. Повеселюсь сегодня. Ваши загадки - раз плюнуть. Я живу долго, все видела, все знаю. Про клубок могли не догадаться только такие дурачки, вроде вас, людей. Когда отгадка сама в голову просится. Ну, что, не испугались?
      — Вперед! - вызывающе выпятив подбородок, Иван сделал первый шаг на посадку.
      За ним последовали и его спутники - дед Зимарь, лукаво усмехающийся в бороду, и специалист по волшебным наукам Агафон со своим неразлучным мешком, все еще красный, вспотевший и злой от принародного позорища с треклятым клубком, и дернула его нелегкая у Бабы-Яги в избушке его с чердака спустить.
      Оттолкнувшись где-то под водой от дна утиными лапами, явление развернулось и поплыло от берега.
      — Ну, начинайте, - прогнусавило оно, и Зимарь начал.
      — В лес идет - домой глядит. Из лесу идет - в лес глядит. Отгани-ка нашу загадочку, пава.
      — Хм… - потерла подбородок кулаком Матрена. - В лес идет… Домой… Из лесу…
      Опять же в лес… Хм… Ну, так это я знаю. Это мужик. В лес идет грибы собирать - и оглядывается. Ну, что, угадала?
      — А еще-ка подумай, красавица, - усмехнулся старичок.
      — Чего? Неправильно, что ли? - обиделось дивовище.
      — Нет, родимая, неправильно.
      — Эт почему? По-моему, угадала. Мужик. Идет в лес - смотрит назад. Из лесу - смотрит в лес.
      — Так ить упадет он, ежели назад смотреть будет, а не под ноги, - засмеялся дедок.
      — Хм… И верно… почесала в свалявшейся копне неопределенного цвета волос Матрена. - Назад идет… В лес смотрит… А, поняла! Это рак! Он задом ходит наперед, а смотрит-то назад!
      — Ай, опять не угадала, пава!
      — Это почему еще?
      — Раки задом наперед не ходят, дорогая-золотая ты наша. И зачем раку из леса да в лес ходить?
      — А-а… Чтоб тебя…- плюнула уткоженщина в досаде. - Ну, хорошо. Сдаюсь. Кто это?
      — Топор у мужика за поясом.
      Даже по спине ее было видно, как она нахмурилась и шевелит губами, совмещая загадку с отгадкой.
      — Ну, так не честно, - наконец повернулась она к пассажирам. - Вы полегче чего задавайте. А то - нырну.
      — Ну, полегче, так полегче, - без споров сдался Зимарь, и выдал на-гора:
      — В лесу выросло, из лесу вынесли, на руках плачет, а по полу скачут.
      — Кто скачет? - уточнила Матрена перед тем, как задуматься.
      — Все, - просто объяснил Зимарь. - Кто слышит, как плачет - те и скачут.
      Матрена подумала, и пришла к выводу:
      — Так это лешаченок, поди. В лесу вырос, из лесу его забрали, ему у людей плохо, вот он и плачет.
      — А скачет кто?
      — Н-ну… Люди скачут?
      — Зачем?
      — Может, у них от его плача голова болит, - с сомнением предположила Матрена и выжидательно оглянулась.
      — Ох, не угадала, сердешная, - хлопнул себя по коленкам Зимарь. - Ох, опять не угадала. Ну, что? Али сдаешься, али как?
      — Как - не угадала? - сердито поджала губы уткоженщина. - Что значит - "не угадала"? А что это, по-твоему?
      — А балалайка, милая, балалайка. Из дерева лесного деланная, играешь в нее - будто плачет, а народ пляшет.
      — А-а… Хм. И верно. Балалайка. Подходит. Кхм. Ну, ладно. Дальше давай, дед. Да только полегче, полегче выбирай! А то ить нырну часом.
      — Да ведь как скажешь, пава-величава, - поклонился дед и продолжил: - Синенька, маленька, по городу скачет, всех людей красит.
      Лицо у Матрены вытянулось.
      — Маленькая девочка-хулиганка сама упала в краску и теперь всех тоже пачкает?
      — А нет, пава. Не угадала, - заухмылялся дед. - Это иголка стальная, всех одевает-украшает.
      — Хм. А ну, еще загадай!
      — Висит груша, нельзя скушать.
      — Тетя Груша повесилась?
      — Светильник под потолком!
      — Ах, чтоб тебя!.. А ну, еще!
      — Ладно. Вот такую теперь загадку, красавица, отгани. Пришли воры, хозяев украли, а дом в окошки ушел. Ты это сама, поди, бессчетное множество раз видала, сразу скажешь, легкая загадка.
      — Да? - возмущенно изумилась Матрена. - Да врешь ты все, старик! Да рази ж такое возможно, чтобы воры хозяев крали! Ну, а дом - что я, думаешь, дома не видела?
      Как дом может уйти в окошки? Что ты несешь такое? Так и скажи, что быть такого не могет!
      — А вот и могет! А вот и могет! - Зимарь только что не хихикал. - Сдаешься, али как?
      — Сдаюсь, - многозначительно прищурилось дивовище. - Нут-ка, говори свою отгадку, ежели такая есть.
      — Да как ей не быть, пава, - взмахнул руками старичок. - Это же пришли рыбаки, рыбу из сетей вытащили, а вода в ячейки вытекла.
      — Как, и все?!.. - неизвестно, что у уткоженщины открылось шире - рот или глаза.
      — И верно ведь… Ай, да старик! Ай, да затейник! А ну, еще загадай!
      — Да легко! - Зимарь вошел в азарт. - Четыре четырки, две растопырки, третий - вертун.
      — С… сдаюсь!
      — Корова!
      — А еще! - тут не на шутку разохотилась и Матрена.
      — Стоит копна посреди двора, спереди вилы, сзади метла!
      — Сдаюсь!
      — Корова!
      — Еще!
      — Стоит сноха, ноги развела, всех кормит, сама не ест.
      — Корова?
      — Соха!
      — Еще!
      — Скоро ест, мелко жует, сама не глотает, и другим не дает!
      — Соха?
      — Пила! Шла свинья сквозь быка по железному следку, хвост смолевой!
      — Н-не знаю!
      — Иголкой сапоги тачают!
      — Еще!
      — На ямке, ямке, сто ямок с приямком!
      — Еще!
      — Наперсток! А нут-ко, эту загадку отгани! Пошел я по тух-тухту, взял с собой тав-тавту, нашел на храп-тахту; кабы да не тав-тавта, съела б меня храп-тахта!
      — Ну, ты даешь, старик! Это даже не выговорить!
      — Пошел я по лошадь, взял с собой собаку, нашел на медведицу, пава!..
      — А ну, еще давай!