ГЛАВА XVI

«U-134» – из холодильника в духовку

Командиром подводной лодки «U-134», переведённой из Атлантики в Арктику, был лейтенант Шендлер. У него был боцманом Хофманн, подводник с богатым опытом, прошедший крещение на «U-48». Подводная лодка «U-134» находилась на пути в Киркенес, который должен был стать новой базой для операций лодки.

Над безбрежным полярным горизонтом играло северное сияние, далёкое и отрешённое от происходящего на земле. Люди страдали от жестокого холода и пронизывающей влаги и не могли унять дрожь. Ревматические боли в костях не так давно познали даже самые молодые из них.

На пути в Киркенес вперёдсмотрящие заметили конвой. Он шёл в охранении нескольких кораблей, и в тумане «U-134» двинулась в атаку. Шендлер вначале отправил короткую радиограмму в штаб-квартиру, после чего сразу потопил одно судно. Потом он спустился с мостика в лодку и, к удивлению команды, взял курс, уводивший его в сторону от конвоя. Лицо его приобрело мрачно-пепельный цвет. Он не произносил ни слова.

Тот конвой шёл под германским флагом, и Шендлер заметил это только после того, как фатальная торпеда вышла из торпедного аппарата.

Из Киркенеса «U-134» направилась на своё первое боевое задание в Арктике. Зима 1941-42 годов оказалась самой суровой на протяжении нескольких лет. Отстояв на вахте четыре часа, человек чувствовал, что хорошо сделал свою работу. А может, и ничего не чувствовал, потому что часто спускался в лодку замёрзший, покрытый льдом и похрустывая, и смахивал на рождественского деда.

Заступавшие на вахту увеличивались в ширине вдвое, надевая два комплекта нижнего белья, шерстяной спортивный костюм, форму, капюшон и прочее, но и это не спасало от холода.

Пара минут на мостике – и человек промокал. Скоро борода покрывалась льдом, пальцы немели. Процесс оттаивания занимал полчаса. Помогали электропечки на борту лодки, но они не прогревали лодку. Единственно, как подводники могли поспать, так это натягивая на себя всю сухую одежду. А сверху всё время стояла ночь. Месяцы непрерывной ночи действовали на нервы.

Районом боевых действий «U-134» было Белое море, побережье у Мурманска и остров Медвежий. По какой-то странной причине оказалось, что русские очень любезно зажигали свои маяки. Как только «U-134» прошла один маяк и встретилась с неизвестностью, впереди зажёгся ещё один маяк. Скоро воздух и вода расчистились, и ровное море позволило видеть на большое расстояние. На севере заметили какие-то странные пятна на воде. Танкер утонул? Или даже, может, подводная лодка? Пятна становились всё ближе и ближе, соединяясь друг с другом в большие пятна. Скоро «U-134» шла через них. Это была явно не нефть или масла, не было характерных переливающихся цветов радуги на воде.

Вдруг они увидели, что эти пятна образовывали миниатюрные кристаллы плавающего льда, похожие на пятна пыли поверх остывающей воды. Постепенно кристаллы увеличивались в размерах, скоро они стали видны как маленькие белые пятна. Потом маленькие пятна начали соединяться в группы, вначале размером в блюдце, затем, все разрастаясь в размерах, они ломались, тёрлись друг об друга, склеивались.

Скоро «U-134» превратилась в ледокол; обычная навигация заканчивалась, начинались полярные исследования.

Наконец показалось судно. Боцман Хофманн заметил его невооружённым глазом.

Судно было потоплено, остальная часть похода прошла без приключений. В этих арктических водах было очень редкое судоходство. Всё зависело от везения – подводной лодке надо было оказаться в одной точке с судном…

«U-134» вернулась на базу, там ей было приказано следовать в Ла-Рошель, а по прибытии в Ла-Рошель её направили в Центральную Атлантику, к Мексиканскому заливу.

«Холод – плохая штука, но эта жара – хуже», – написал Хофманн в своём дневнике на странице, закапанной пятнами пота. Лодка в подводном положении ходила туда и обратно вдоль берегов Флориды, жара становилась невыносимой. Пока свежее, холодное сливочное масло доходило из холодильника до стола, оно превращалось в маслянистую кашу. Пытаться размазать его ножом по хлебу было бессмысленным занятием. Все на борту было влажным и липким. Свинина была с запашком, сосиски с запашком, сливочное масло с запашком, питьевая вода – противной. Команда покрылась фурункулами.

Мексиканский залив пустовал. Американцы направляли свои суда вдоль берега, понимая, что лодки будут побаиваться следовать за ними на мелководье, где нельзя погрузиться.

«U-134» заглянула в эстуарий Миссисипи. Ни судна. Ни дымка. Игнорируя обычные судоходные пути, американцы рассчитывали сбить энтузиазм подводников, подорвать их моральный дух. И действительно, эти бесконечные бесплодные поиски оказывали отрицательное влияние на боевой дух команд, которые, казалось, попали в полосу уныния. Сообщение о том, что обнаружено судно, подействовало, как удар электротоком.

Шендлер решил атаковать из подводного положения. Позиция цели была лучше не придумаешь, и занять позицию для выстрела не представлялось проблемой. По внутренней трансляции командир обрисовал обстановку. Сообщение закончилось словами:

– Цель перед нами.

Потом последовали известные рутинные команды.

После того как торпеда вышла из торпедного аппарата, старшина-рулевой нажал на кнопку секундомера, который держал в руке. Все вокруг с напряжённым интересом наблюдали за его второй рукой. Если торпеда была приготовлена как следует и расчёты были произведены правильно, то торпеда поражала цель одновременно с тем, как ноготь его большого пальца попадал на заданную точку. Внезапно командир вскинул руки вверх, и в тот же миг раздался глухой звук взрыва.

Рулевой вздрогнул и с удивлением стал рассматривать секундомер. «Вот, черт, – подумал он, – глазам не верю. Сломался, что ли?»

Что же случилось? Взрыв произошёл на целых пять или шесть секунд раньше положенного. Старик, что ли, чего напутал? И чего он руки так вскинул?

– …! – выругался кто-то. Голос принадлежал командиру. – На, чёрт возьми, сам посмотри! Глазам не верю! Может, у меня с головой не в порядке?

– Да нет, господин командир, все правильно.

После того как торпеда вышла из торпедного аппарата, командир не отходил от перископа, чтобы увидеть происходящее. Но на несколько секунд раньше расчётного времени он увидел вспышку и фонтан воды по ту сторону судна. Когда вода осела, его взору предстала обычная картина: судно разломилось надвое. И пока он ломал голову, почему торпеда взорвалась на несколько секунд раньше и почему взрыв произошёл с той стороны судна, словно торпеда обошла его с другой стороны, он внезапно увидел вдалеке, за тонущим судном, безошибочно узнаваемые очертания боевой рубки подводной лодки.

Другая лодка на несколько секунд обошла «U-134» и буквально вырвала добычу у неё из-под носа. Единственным утешением для команды «U-134» было сознание того, что они были не одиноки в этой части океана.

Прошло несколько дней…

– Дым прямо по курсу! – в возбуждении воскликнул вперёдсмотрящий.

В бинокли разглядели две струйки дыма, может быть даже три. Это вполне мог быть конвой. «U-134» устремилась в атаку.

– Странные эти дымы, – пробурчал Хофманн. – Они не движутся. Будто все стоят на якорях.

– Нет, нет, – возразил командир. – Конвой идёт, очевидно, тем же курсом, что и мы.

Такое объяснение показалось правдоподобным.

Столбы дыма росли гораздо быстрее, чем ожидал Шендлер. Но он не видел ни мачт, ни корпусов над горизонтом.

Когда же они подошли поближе, Шендлер уяснил неприятную правду. Дымы принадлежали двум энергично дымящим фабричным трубам на одном из островов Антильской группы. Взгляд на карту подсказал бы им это гораздо раньше. Но кому это могло прийти в голову в такую жару!

ГЛАВА XVII

«Лакония»

Примером может служить «U-68».

Вблизи британской военно-морской базы Фритаун[27] с лодки был замечен плывущий мешок. Первым его увидел штурман Гризе. В раздумье Мертен и Гризе разглядывали этого раскачивающегося на волнах молчаливого свидетеля гибели какого-то судна. В мирное время воображение нарисовало бы несколько картин того, как этот мешок попал в воду из трюма судна. А теперь, в военное время, тут нечего было напрягать воображение: этот мешок – с потопленного грузового судна.

– Мешок с мукой, – произнёс Мертен.

Гризе заметил, как глаза командира загорелись, и понял, что у того появилась какая-то светлая идея. Все остальные на мостике не отрывали глаз от своего сектора наблюдения, и мешок с мукой их не трогал.

– Неплохо бы, если с мукой, командир, – сказал Гризе многозначительно и вывел в воздухе рукой очертания батона.

– Ты так думаешь, Гризе? Но если даже это и мука, на что она сейчас похожа, подумай.

– Надо бы посмотреть, командир.

«U-68» развернулась в сторону мешка. Старшина Битовски взялся вытащить мешок из воды с удовольствием, поскольку это занятие нарушало монотонность жизни на лодке. Мешок был гладкий, скользкий, килограммов на девяносто. Хоффманн, кок, умело вскрыл его. Под мешковиной была сероватая кашица из намокшей и липкой муки. Кок копнул ножом поглубже – там была сухая, белоснежная мука. «Сделано в Канаде». Мокрый верхний слой отвалился, как шелуха ореха.

– Хоффманн, проверь и доложи мне, годится она или нет.

Через пять минут в люке появилась сияющая деревенская физиономия кока, обложенная рыжей неопрятной бородой.

– Годится, господин командир. Мука первосортная.

Всего из моря было выловлено пять мешков. Вечером кок колдовал у плиты, и на ужин команда ела оладьи по-берлински.

Ещё два человека очень радовались находке: Грециан, лучший пекарь хлеба, и Гест, мастер по пирожным. Их таланты, скромно скрываемые, обнаружил сам Мертен, у которого среди подводников была слава человека, умеющего использовать все лучшие стороны каждого члена команды и достоинства каждого предмета.

А вот ещё одна история, связанная с Мертеном.

Как-то его кок раскопал ржавую банку с чудесными австралийскими фруктами. Она осталась от того неудачного рандеву со вспомогательным крейсером «Атлантис».

– Жаль, что мы не можем зацепить эти суда, которые топим, чтобы посмотреть, что на них есть, – сказал Хоффманн. – На этих вспомогательных крейсерах сами не знают, в каком богатстве купаются.

Эта как бы между прочим брошенная фраза кока надоумила молодых офицеров сделать командиру кое-какие прозрачные намёки. Вначале Мертен пропускал их мимо ушей, но потом начал прислушиваться.

«U-68» находилась в спокойных водах, вдалеке от сильно охраняемых конвоев «Большого круга». Здесь царил мир, полное, ничем не нарушаемое спокойствие. Самолёт был здесь вещью неведомой. Почти то же самое можно было сказать и о грузовых судах.

Мертен решил, что следующее судно они стукнут так, чтобы оно застопорило ход, но не затонуло, а там дальше будет видно. Как-то ночью увидели за кормой долгожданный пароход. Старшина Буттке, который вёл наблюдение за кормовым сектором, увидел лишь еле различимый силуэт. Мертен стал напряжённо вглядываться в указанное ему направление.

– Та-ак… Уменьшается… Пропал, скотина!.. Нет, слава Богу! Он сейчас идёт курсом, противоположным нашему, в кормовом секторе!

Мертен поощрительно похлопал Буттке по плечу, а механику сказал, чтобы дали полный ход. Через десять минут силуэт стал ясно различим. После этого всё пошло, как на демонстрационных занятиях по тактике.

Торпеда попала в судно, но не в жизненно важную точку, как это описывал Мертен. Но на борту судна оказались, видно, крепкие ребята. Они не делали никакой попытки покинуть судно. А зачем, собственно? Судно оставалось на плаву, а пошлёт ли подводная лодка ещё одну торпеду после первого «неудачного» выстрела, это надо было ещё посмотреть.

– Ну что ж, надо подстегнуть их немного, – сказал Мертен.

Над мостиком судна просвистела пулемётная очередь с подводной лодки, и тогда команда забегала. Спущенные шлюпки направились к подводной лодке.

– Капитан Хо, – представился высокий худощавый человек в ближайшей к подводной лодке шлюпке. Человек, сидевший на банке рядом с ним, был механиком судна.

На вопрос Мертена капитан дал короткий ответ:

– Груз общего характера.

Такой груз мог включать в себя что угодно – пуговицы, бритвенные лезвия, зажигалки, булавки, подтяжки… Мертен поначалу хотел рассердиться, но сдержался, подумав, что на месте британского капитана ответил бы точно так же.

Тем временем многие из команды судна стали залезать обратно на его борт. Было похоже, что присутствие германской подводной лодки их не беспокоило. Тогда с подводной лодки обстреляли судно из зенитки.

Команда поняла наконец, что немцы не шутят, и снова стала покидать судно, на сей раз попроворнее, чем прежде. Их шлюпки быстро исчезли во тьме, и только шум уключин нарушал тишину ночи. Время от времени к этому добавлялись громкие ругательства.

Мертен решил послать на борт судна «призовую команду». Он очень хотел выяснить, нет ли чего угрожающего за фразой капитана о характере груза. Когда он предложил добровольцам отправиться на судно, то откликнулась вся команда, и ему не просто было произвести отбор. Наконец отобранная группа из лучших моряков погрузилась в непереворачивающуюся и нетонущую лодку (по крайней мере, так характеризовали её изготовители). Лодка отошла от борта и тут же, не пройдя и трёх метров, перевернулась на волне.

Мертен обругал конструкторов и изготовителей этой лодчонки, обругал её неуклюжую команду и прежде всего себя. Купание в приятной воде не расстроило моряков. Но Мертен думал об акулах и ответственности, которую он брал на себя за эту авантюру.

Он вздрогнул при мысли о том, какую выволочку устроит ему Дениц, если он потеряет хотя бы человека из-за пустяка.

Но всё благополучно забрались на борт подводной лодки.

По выражению лица командира было видно, что он не собирается повторять эксперимент.

– Ну и что теперь? Как мы можем добраться до груза, не высаживаясь на судно? У кого-нибудь есть мысли по этому поводу?

Окружающие угрюмо посматривали на командира. Его шутливое предложение не до всех дошло.

– Нет мыслей? Тогда слушайте. И ты, механик, тоже со своим инженерным мышлением. Мне внезапно пришло в голову, что если мы снесём люки трюмов из нашего двадцатимиллиметрового, а потом потопим судно, кое-какой груз всплывёт на поверхность – при условии, что эта посудина будет тонуть на ровном киле.

– Верно, командир! – воскликнул механик.

Так и сделали. Очередь трассирующих снарядов ушла в ночь. Куски дерева и клочья брезента взлетели в воздух. Чеки, удерживавшие, люки, вылетели из своих гнёзд.

Два трюма были открыты. На том месте, где был серый брезент, защищавший груз от дождя и морской воды, зияла чёрная дыра.

Аккуратно пустили торпеду – так, чтобы судно тонуло на ровном киле. Оно стало погружаться с лёгким дифферентом на корму и вскоре исчезло под водой. Потом это шеститысячное судно стало выплёвывать на поверхность ящики, один за одним, огромные. Люди смотрели на них с любопытством.

– А как мы будем затаскивать такие здоровые ящики, они с дом величиной, на нашу маленькую лодку? – сказал кто-то.

– Очень просто! Полцарства за старый шкерт! – объявил механик. – Делаем так: притопляем нос, заводим на него ящик, потом нос продуваем. Получится лучше всякого крана.

– Хорошо! Действуй.

Через полчаса один из больших ящиков покоился на палубе лодки, выходя обеими сторонами на полметра дальше бортом лодки. Волнение в публике возрастало. Каждый хотел приложить руку к вскрытию ящика. За дело взялись дизелисты и мотористы, привыкшие иметь дело с техникой и тонкой работой. Они аккуратно начали извлекать клещами гвоздь за гвоздём, потом в ход пошли топорики.

Лодку охватило предрождественское возбуждение. Мертен чувствовал себя на коне оттого, что предвкушал, как доставит команде маленькие радости. А может, и немаленькие.

Честь открыть крышку и представить публике спрятанные сокровища выпала механику. Все вытянули шеи и напряглись. Сокровища были пока ещё сокрыты от посторонних взоров промасленной бумагой.

– Знакомый запах, – произнёс один из старшин.

Короче говоря, в ящике лежало восемьсот прорезиненных плащей. И ничего, что можно было бы подарить дома матери или девушке или поставить на стол. Этими вещами могли пользоваться только моряки и только в плохую погоду.

Следующий ящик был чуть поменьше. Содержание – зюйдвестки. Следующий – побольше. Снова плащи.

Мертен сдался. Народ сник – от разочарования, а не от пустой работы. Только некоторое время спустя люди увидели весёлую сторону дела.

В этот вечер на маленьком деревянном прямоугольнике, который служил столом в офицерской кают-компании, на месте, которое обычно занимал командир, появилась визитная карточка, на которой красивым почерком было выведено:

«Карл Фридрих Мертен, собиратель плащей и зюйдвесток»

– Завтра мы должны увидеть судно, хотя бы в качестве подарка ко дню рождения Аугуста Мауса, – сказал Мертен как-то ночью на мостике, прежде чем крикнуть «внизу у трапа!» и исчезнуть в люке, чтобы поспать немного на своей жёсткой койке.

– Будет, командир. Можете спорить на последнюю рубашку, – откликнулся Маус, его старпом.

Это произошло до полуночи. Пройдя с короткой проверкой по лодке, Мертен упал в одежде на койку и тут же заснул. Он рассчитывал поспать несколько часов. Но не успел он заснуть, как в его каютку вошёл старпом и доложил:

– Господин командир, разрешите доложить: судно, которое вы заказывали, ожидает вас!

«Если у него такие шутки…» – подумал Мертен в полусне.

– Судно прямо по курсу, командир!

– Да-а? Может, ты мне доложишь, что британцы уже в панике успели сбежать с него? Ладно, спасибо. Спокойной ночи – и давай катись отсюда к чертям.

Но на Мауса это не подействовало. Он довольно грубо растормошил командира и нетерпеливым голосом произнёс:

– Я не шучу, командир. Это действительно судно, шесть тысяч.

Мертен сразу проснулся, мотнул головой, стряхивая сон, и, уже совсем проснувшийся, нырнул в круглый переборочный люк между вторым и третьим отсеками и стремительно поднялся на мостик. Под сияющим диском восходящего солнца он увидел судно, не менее 5 000 тонн, и довольно близко.

Заметили они лодку? Но думать было некогда.

– Срочное погружение!

Лодка погрузилась на перископную глубину. Дифферентовка была ужасной. Это было на совести механика, и сейчас тут уже ничего не поделаешь.

– Не могу держать лодку на перископной глубине, командир, – предупредил механик.

Но времени не оставалось ни на что. Не теряя времени на расчёты, Мертен ухватился за последний шанс и решил стрелять на глазок.

Лодка слегка вздрогнула. Мертен решил поднять перископ и одновременно приказал увеличить скорость, чтобы с помощью горизонтальных рулей побыстрее выйти на перископную глубину.

Внезапно лодку встряхнуло, словно взрывом, она задрала нос и изогнулась, будто напоролась на полном ходу на скалу, и замерла. Старшина центрального поста из электромеханической боевой части ударился головой о железо и потерял сознание.

Скала? Какие скалы посреди Атлантики? А может, подводная лодка?

Мягко зажужжал подъёмный механизм перископа, и Мертен сразу прильнул к окуляру. Вот перископ прорезал поверхность. Боже, что такое?! Перед ним была чёрная стена в пятнах ржавчины и сурика. Явно борт судна, что же ещё?

Всё это было так близко, что Мертену казалось, будто он может достать рукой. Но как эта штука очутилась здесь? Возможно, судно в последний момент изменило курс, подумал Мертен, а потом, поражённое торпедой, бросилось в сторону подводной лодки.

– Полный назад! – скомандовал Мертен.

Приказ был отдан спокойным тоном, и команда вздохнула с облегчением. Кто-то задумчиво почесал голову.

Тем временем перед взором Мертена проходили фантастические картины. Над головой лодки спускались шлюпки, в них прыгали охваченные паникой люди. Один, казалось, совсем сошёл с ума. Другой зачем-то размахивал волосатой рукой, то и дело появляясь в перископе. Человек дрожал, как желе.

Мостик судна был охвачен огнём и плотным столбом чёрного дыма. На корме Мертен отчётливо различил два тяжёлых орудия. Но людей возле них не было, они убежали. Мертен не мог понять причин всей этой паники. Если судно так здорово вооружено, то обычно команда не покидает его вот так, как эта, а остаётся на судне – по крайней мере столько, сколько оно держится на воде.

И тут он вспомнил про судно с динамитом в Карибском море…

«U-68» погружалась с такой скоростью, с какой могла. Пройдя с четверть мили, Мертен снова осторожно поднял перископ. Кто их знает, вдруг они пришли в себя, вернулись на судно и встали у орудий?

Лодка ещё не дошла до перископной глубины, как раздался сильнейший взрыв.

– Господи, пронесло! – воскликнул Мертен. – По местам стоять к всплытию!

Мертен бросился на мостик. Большой гриб чёрного дыма висел над местом, где до этого находилось судно. Сила взрыва была, должно быть, ужасной, потому что вода взметнулась чуть ли не на километр вверх. Судно, по-видимому, лопнуло как мыльный пузырь.

Только позже на «U-68» узнали, что судно под названием «Брэдфорд-Сити» перевозило авиационный бензин. Вот откуда было это паническое бегство.

Подводные лодки становились жертвами не только авиационных и глубинных бомб. Иногда причиной оказывались технические ошибки, которые показались бы тривиальными обывателю, но имели жизненно важное значение для подводников.

Вот пример.

В обязанности технического персонала входит время от времени замерять плотность воды. На «U-128» эта обязанность возлагалась на курсанта Осадника. «U-128» являлась одной из новых больших лодок серии IXc. В марте 1942 года она вышла в свой первый боевой поход и вернулась с трепещущими вымпелами на мачте. Потом она прошла испытания на предмет использования в качестве лодки ПВО. В сентябре она снова вышла в море – с заданием направиться к берегам Африки и атаковать крейсер, действующий, по данным военно-морской разведки, в районе Фритауна. Но лодке не удалось выйти на крейсер. Для лейтенанта Хайзе это был мучительный поход. Ему запретили атаковать какие бы то ни было прочие суда, и он упустил массу замечательных возможностей. После долгих и бесплодных поисков Хайзе отозвали оттуда и приказали идти к берегам Южной Америки. Через двенадцать часов после получения этого приказа крейсер обнаружила итальянская подводная лодка под командованием Росси и потопила его.