ГЛАВА XVIII

Опыты Хельмута Вальтера

Если вы опустите палец в стакан с концентрированной перекисью водорода (Н2О2), то вначале ничего не почувствуете. Но, вынув палец, вы увидите, что он обожжён и обесцвечен до линии погружения. Потом появится сумасшедшая боль. Одной капли этой перекиси на кусок дерева достаточно, чтобы дерево загорелось, и огонь при этом будет распространяться с большой скоростью. Погасить его можно только водой. Ни песком, ни обычным пенным огнетушителем ничего не добьёшься. Есть лишь несколько веществ – стекло, некоторые сорта резины, воронёная сталь V2 и V4, – которые не служат катализаторами в контакте с перекисью водорода.

Когда Вальтер представлял свои выкладки германскому флоту в 1937 году, он видел два способа применения кислорода, высвобождающегося при разложении, и выделяющейся высокой тепловой энергии пергидроля:

А. Он надеялся увеличить отдачу дизельных двигателей без необходимости использования кислорода воздуха.

Б. Он предвидел ещё большие практические возможности, если бы ему удалось применить сжатые газы, обогащённые кислородом, в качестве движущей силы для турбин.

Редер, однако, был не в состоянии выделить Вальтеру сумму, достаточную для проведения дорогих экспериментов, как бы он сам ни был уверен в том, что идеи Вальтера произведут революцию в подводном плавании. Но исследованиями Вальтера заинтересовались и в авиации в связи с планами создания радиоуправляемого истребителя, и Вальтер получил от влиятельного Геринга солидную сумму.

Работы велись Вальтером некоординированно, и это объяснялось, пожалуй, чертами характера изобретателя.

Этот беспокойный – я бы даже сказал изменчивый – научный гений не успевал запустить один экспериментальный проект, как прибегал в высокие кабинеты с новыми планами. Если бы военно-морской флот сумел дать Вальтеру адекватный штат учёных и техников, блестящие концепции Хельмута Вальтера воплощались бы в жизнь более упорядоченно и принесли бы более быстрые и реальные результаты.

Вальтер располагал небольшой группой сотрудников, она такой оставалась и в 1940 году, несмотря на то, что он сумел доказать, что его идеи, выдвинутые ещё в 1934 году и представленные Деницу в 1937 году, были, наконец, близки к реализации. Несмотря на скудные фонды и неадекватное оборудование, Вальтер сумел через несколько месяцев после начала войны создать первую экспериментальную турбину.

Оборудование было насколько примитивным, настолько и неэкономичным. На нём нельзя было использовать высвобождающийся кислород, потому что не было подвода газойля. Всё, что делало это устройство, – парокислородной смесью приводило в действие турбину.

Аппарат состоял из насоса для концентрированного вещества, трубопровода для пергидроля, катализатора, смешанного с пористой глиной, форсунки подачи парокислородной смеси и турбины.

Работал он довольно просто. Пергидроль подавался насосом из ёмкости и распылялся через мелкие форсунки на катализатор. Начинался процесс разложения. Высвободившаяся при этом вода превращалась под воздействием выделяющегося тепла в пар с температурой 485 градусов по Цельсию. Образовывалась парокислородная смесь, о которой говорилось, и под большим давлением она направлялась в турбину.

Первая экспериментальная модель показала, что аппарат развивает весьма высокую производительность и что с его помощью можно давать большую энергию на ограниченном пространстве. Надежды, взлелеянные на исследовательской стадии, похоже, стали реализовываться.

Экспериментальная подводная лодка «V-80», построенная в 1940 году, с «беспаровой силовой установкой», как Вальтер называл установку без камеры сгорания и дополнительного горючего, была испытана гражданскими инженерами судостроительной верфи «Германия», испытания прошли с успехом.

Лодка достигла подводной скорости в 26 узлов против 9 узлов обычной лодки. В верхах было полно людей, которые не поверили этим результатам, и ещё больше тех, которые рассматривали все эти эксперименты пустой тратой времени, дорогими, бесполезными и опасными.

Последняя часть этой критики являлась в некоторой степени оправданной. Очень скоро стало очевидным, что просачивание двуокиси углерода через сальники турбины, технически говоря, было неизбежным. Конструкторы, однако, предусмотрели эту возможность и придумали бронированную, газонепроницаемую переборку.

Тем временем на экспериментальном оборудовании Вальтер создал окончательный вариант, V-300, силовой установки с двумя гребными валами.

– А где, – спросили его в верхах, – вы предполагаете держать пергидроль? Ведь, как вы говорите, его нужно пятнадцать тонн на час работы.

Вальтер был готов ответить на этот вопрос. Достав из кармана карандаш, он на листе бумаги нарисовал круг, а под ним – другой, получилась фигура, похожая на восьмёрку.

– Верхний круг, – пояснил он, – это поперечное сечение обычного прочного корпуса лодки, а нижний круг представляет собой второй прочный корпус, соединённый с верхним.

В нижнем корпусе, пояснил Вальтер, он и предлагает держать пергидроль. Он должен быть достаточно большим, чтобы вмещать достаточное количество пергидроля, которого хватило бы на пять-шесть часов движения на максимальном ходу. Это позволит лодке, у которой будут и дизеля, и электромоторы, быстро подойти к конвою и столь же быстро уйти после атаки.

– А в какого рода ёмкость вы собираетесь поместить эту вашу чёртову штуку? – задали Вальтеру следующий вопрос.

Действительно, обычная топливная систерна тут не подходила. Систерну надо было покрывать изнутри либо стеклом, либо чистым алюминием, либо резиной, либо сталью V2 или V4. Но и это не решало проблем. При огромном расходе пергидроля надо было решить, как замещать эту быструю потерю веса в подводном положении. С обычным топливом всё было проще простого: поскольку топливо легче воды, оно выкачивалось сверху и замещалось в систернах по мере расхода морской водой, поступавшей снизу.

Пергидролю, однако, нельзя было вступать в соприкосновение с морской водой, так как произойдёт смешение и понижение концентрации пергидроля.

Вальтер нашёл гениально простое решение проблемы. Он предложил заливать пергидроль в мешки из милопана – синтетической резины, стойкой к кислотам и не являющейся катализатором для пергидроля. Эти мешки он предложил подвешивать внутри систерны. По мере расхода пергидроля мешки должны сжиматься, а через клапаны в нижней части систерны в неё будет поступать забортная вода, замещая таким образом вес потреблённого пергидроля.

Редер санкционировал строительство четырёх лодок серии XVIIa Вальтера в качестве экспериментальных и учебных. Две лодки должны были построить на верфях «Германия» и две – на вервях «Блом унд Фосс» в Гамбурге.

При новом двигателе пересматривался и существовавший до тех пор принцип подводного плавания, а именно: что лодка в подводном положении идёт медленнее, чем в надводном. Революция наступала бы и в тактике подводной войны. Подводная лодка Вальтера была способна догнать конвой в подводном положении и атаковать его, не будучи обнаруженной эскортом и не встречая препятствий со стороны авиации. Подводная лодка Вальтера XVIIb, боевая, могла идти под водой со скоростью 23 узла – достаточной для того, чтобы в подводном положении уйти из опасной зоны. Чтобы щадить установку Вальтера и использовать её только во время боевой операции, на лодках этого типа наряду с дизелями ставили и электромоторы.

В сентябре 1942 года Редер говорил о подводной лодке Вальтера на встрече с фюрером. Он надеется, сказал Редер, что ничто не мешает тому, чтобы в течение ближайших двух месяцев дать заказ на строительство первых двадцати четырёх боевых лодок серии XVIIb. Он выразил удовлетворение их потенциалом. Если новые лодки окажутся успешными, а он лично в этом убеждён, он сразу сделает заказ на их массовое производство – при условии, что на это будут выделены необходимые средства.

– Подводные лодки играют решающую роль в том, что касается исхода войны, так что необходимые меры должны быть приняты в качестве высоко приоритетных, – заявил Гитлер в поддержку Редера.

Однако прошло много месяцев, прежде чем прояснилась ситуация. Тем временем Редер ушёл в отставку и командующим флотом стал Дениц. Строительство первых четырёх экспериментальных лодок было замедлено в пользу новых проектов…

Ничего не было сделано, пока на рейх не начали сыпаться беды, но тогда было уже слишком поздно. В качестве альтернативы лодкам Вальтера рассматривалось строительство электрических лодок. «Восьмёрка Вальтера» дала толчок новой идее. Вместо пергидроля было предложено нижнюю часть восьмёрки заполнять большими электрическими аккумуляторами, которые дали бы лодкам серий XXI и XIII подводную скорость в 19 узлов.

ГЛАВА XIX

Ещё один «Paukenschlag» – под Кейптауном

Был август.

Эммерманн сидел за завтраком, весёлый и довольный, когда получил телеграмму: «Немедленно явиться в штаб-квартиру подводного флота».

Эммерманн только вчера женился, и вот после первой брачной ночи он вынужден был оставить молодую жену и поспешить в штаб-квартиру. Старший офицер штаба вручил ему запечатанный конверт.

– Прочитайте, пожалуйста. Это ваше боевое задание. Если есть вопросы, немедленно дайте мне знать.

– И ради этого вы вызвали меня их отпуска?

– Знаете, это бывает иногда, Эммерманн.

– Да я только позавчера женился.

– О, мы этого не знали.

Эммерманн вскрыл конверт с равнодушием, потому что знал, что все эти боевые задания были похожи одно на другое.

– «Вам предстоит пройти Бискайский залив через сектор… Последующие приказания получите от штаб-квартиры подводного флота». Похоже, это что-то особенное.

– Да, старина. Выпейте чашечку чая и подождите немного. Вы будете удивлены.

Целью был Кейптаун. Эммерманн и три другие подводные лодки должны были совершить набег на этот порт. Другими командирами, входившими в группу, оказались Мертен, Витте и Поске.

– Избегать контактов с противником до самого прибытия в район.

«Время ноль» – начало атак – предполагалось установить позже и сообщить по связи. Уже были отданы распоряжения о пополнении запасов в море. Оценочная продолжительность операции была определена в двадцать недель.

С короткими интервалами подводные лодки вышли в море. Никто ничего не знал о местоположении других. До прибытия на позицию каждый командир должен был действовать самостоятельно. В его задачу, в частности, входило добраться до Южной Африки незамеченным. Дни и недели проходили в монотонном ритме.

На подводной лодке Эммерманна единственное оживление вызвало появление близ лодки гигантской черепахи. В этот момент лодка находилась к северу от Азорских островов, где подводники нередко натыкались на этих странных обитателей моря. Поймать их без специальной сети было нелёгким делом. Но ещё труднее было застрелить черепаху, так как пули отскакивали от её бронированного панциря.

Но они таки поймали её, и кок приготовил из неё суп, который был бы встречен аплодисментами в самой Калькутте, в отеле «Грейт Истерн» на улице Чоуринги.

Им попалось несколько пароходов, но каждый раз подводники уходили от встречи.

В конце пятой недели Эммерманн оказался к югу от острова Святой Елены. Подводный танкер, «дойная корова», уже ждал его. Всё прошло блестяще. Эммерманн принял топливо и продукты.

Пришла радиограмма: «Временная дата начала операции – 9 октября, новолуние».

Несколько позже к северо-западу от их цели Эммерманн встретил Мертена, попил с ним кофе. День выдался прекрасный. Море блестело, как шёлковое, на шёлк было похоже и глубокое голубое небо. Подводники ходили друг к другу в гости. Половина команды Мертена была приглашена на лодку Эммерманна, полкоманды Эммерманна сами отправились на лодку Мертена. Коки соревновались, кто что испечёт.

Хотя Мертен был старшим из двух, гостем был он. Они вместе сидели на мостике и обсуждали, как лучше обнаружить судоходные линии противника.

Всё это было не так просто, как могло показаться, потому что недавно германский вспомогательный крейсер, который ходил под флагом торгового флота, поставил мины под Кейптауном и у мыса Агулхас. Где точно поставлены эти мины, где те каналы, которые проделали в них южноафриканцы – подводники не знали.

Корабли разошлись. Эммерманн был полон решимости пробиться в порт столицы. Он провёл краткий военный совет с командой и прямо рассказал о стоящей перед лодкой задачей. Нельзя сказать, чтобы он обрадовал кого-либо. Можно принимать меры предосторожности против атак с воздуха, против глубинных бомб, против почти всего другого, но не против мин.

Ночь 6 октября выдалась тёмной. Двигаясь с северо-востока и доверившись удаче, Эммерманн взял курс на Кейптаун. При высоком приливе он пошёл над минным полем. При этом он оставил в лодке несколько человек, чьё присутствие там было жизненно важным для корабля, а остальным приказал подняться на верхнюю палубу в спасательных жилетах.

Эммерманну важно было узнать, какие входы и выходы проделали британцы в немецком минном поле и, во-вторых, где они разместили своё.

Через несколько часов они увидели первые проблески огней на берегу, а скоро уже могли различить и тёмный силуэт Столовой горы за городом. Кейптаун был залит светом, как в мирное время. Эммерманн углубился в акваторию рейда, вначале в надводном положении, затем в подводном, чтобы избежать обнаружения со стороны множества грузовых судов, стоявших на его пути.

– Снять спасательные жилеты!

Эммерманн дал всем взглянуть в перископ на Кейптаун, на порт, который, наряду с Рио и Сиднеем, считается красивейшим в мире.

За германскими минными полями южноафриканцы чувствовали себя в полной безопасности. Не видно было никаких признаков того, что они опасаются вторжения германских подводных лодок. Их эксперты считали, что невозможно, чтобы подводные лодки могли действовать в столь отдалённых водах южного полушария.

Эммерманн залёг на грунт. Глубина в этом месте составляла 75 метров. Мощная зыбь «ревущих сороковых» широт, которая доходила до самого порта, чувствовалась и на этой солидной глубине. Лодка беспокойно ёрзала, её то и дело приподнимало, потом жёстко опускало на скальный грунт, так что она скрипела и стонала. Во второй половине дня Эммерманн подвсплыл на перископную глубину. Все утро над головой стоял интенсивный шум винтов, и сердце у Эммерманна колотилось сильнее обычного, когда он приближался к поверхности. Он боялся, что в любой момент может столкнуться со снующими по бухте буксирами или каким-нибудь пароходом, входящим или выходящим из бухты.

Первый взгляд в перископ успокоил его: никаких судов в непосредственной близости не было. Но море было таким гладким, что он не поднимал перископ более чем на несколько сантиметров над водой из-за большого риска оказаться обнаруженным. Кейптаун купался в ярких лучах солнца. Эммерманн хорошо различал в перископ дома, отели, портовые сооружения. Перископной фотокамерой Эммерманн сделал пару снимков города и порта.

– А то потом никто не поверит, – сказал он. Снимки станут конкретным доказательством факта посещения бухты.

Эммерманн чувствовал себя нищим без гроша в кармане, который разглядывает витрины магазинов, полных удивительных сокровищ. Он стал мечтать прогуляться по Кейптауну, посидеть на террасе одного из знаменитых на весь мир отелей, выпить чашку кофе или бокал прекрасного тёмно-синего кейптаунского вина.

Метрах в двухстах Эммерманн увидел маленький сторожевик, охраняющий, очевидно, фарватер. Постоянно входили в порт и выходили из него разные суда, многие двухтрубные, а одно – трёхтрубное.

Ночью над небом Кейптауна бегали прожектора. Над городом летали самолёты, а прожектора старались поймать их.

В течение следующего дня Эммерманн продолжал свои наблюдения, и довольно скоро определил курс, которым суда выходят из порта. Чтобы твёрдо убедиться в этом, он за несколько часов до «времени ноль» с полмили прошёл за грузовым судном, вышедшим из порта.

Без десяти полночь. Через десять минут наступит 9 октября.

Внезапно впереди замаячило судно. Ничего не подозревая, оно шло прямо на линию выстрела подводной лодки Эммерманна. И какое судно!

За десять минут до «времени ноль» первая торпеда вышла из торпедного аппарата. Она поразило это крупное судно под полубак. Судно перевернулось и ушло под воду.

– Ещё одно! – крикнул вперёдсмотрящий, не успело ещё первое судно уйти под воду.

Это судно оказалось ещё больше, оно шло при всех огнях, и, судя по всему, там не заметили, что судно, шедшее впереди, исчезло.

– Пли!

Через некоторое время он произнёс:

– Пара штук на завтрак – это неплохо.

Навигационные огни дали ему всю необходимую информацию, и он производил атаки, похожие друг на друга, как копии. Позже ночью он записал на свой счёт ещё одно судно.

Другие лодки также добились успехов. За первые две ночи на дно было пущено на дно 200000 тонн. Это был действительно «Paukenschlag» – «удар в литавры».

Но этот фейерверк не мог продолжаться вечно. Южноафриканцы зашевелились. Их реакция была быстрой, продуманной и, что и говорить, весьма неприятной для подводников. Уже на следующий день поисковая группа обнаружила Эммерманна в его «лежбище», и в течение двадцати восьми часов его жизнь висела на волоске под градом глубинных бомб. Но на другой день к нему пришла достойная компенсация за муки. 25-тысячный лайнер «Оркадес», повидимому не предупреждённый об опасности, сам попал к нему в объятья и был поражён двумя торпедами.

Эммерманн видел, как спускались шлюпки, как в них высаживались войска. Очевидно, это был военный транспорт. Больше Эммерманн стрелять не мог, ему пришлось погрузиться на 35 метров и перезарядить торпедные аппараты. С глубины на лодке слышали шум винтов: транспорт обрёл способность хода.

После перезарядки торпедных аппаратов Эммерманн мог снова всплыть. Два часа он на максимальном ходу гнался за гигантским транспортом. И наконец догнал и выпустил по нему три торпеды. Через три минуты судно перевернулось.

Ещё три недели крейсировал Эммерманн у города своей мечты, но больше ничего не добился.

В пятницу 13 ноября Мертен добился своего самого большого успеха. За сутки, с полуночи до полуночи, он атаковал шесть судов и все шесть потопил. Среди них оказались сухогруз водоизмещением 19500 тонн и вооружённый пассажирский лайнер «Сити ов Каиро». Его маскировка и установленные на полубаке и корме пушки выдавали в нём военный транспорт.

Вскоре после заката вперёдсмотрящий заметил любопытное облачко. Море было гладким, как сельский пруд, а небо голубым, как дельфтский фарфор. Маленькое облачко походило на верх гриба, основание которого находилось за горизонтом. Мертен взял курс на облачко. Стемнело. Появился силуэт – судно без огней, шедшее прямо на подводную лодку.

Мертен несколько раз заходил в атаку. Наконец он выстрелил и попал. Сложная техника торпедной стрельбы стала практически его второй натурой. Он одновременно считал, оценивал и стрелял.

После того как столб воды осел, Мертен увидел в мигающих огнях судна, что с него спустили две шлюпки.

– Противник пользуется радиостанцией! – доложил радист.

Мертен выпустил по судну ещё одну торпеду. Она разломила судно надвое в районе между мачтой и кормой.

– Противник прекратил давать сигналы, – сообщил радист.

Мертен всплыл.

В ноябре 1942 года 160 подводных лодок действовали в Атлантике, 26 – в Арктике, 19 – в Средиземном море и первые две специальные лодки[30] появились в Чёрном море.

Только подводными лодками во всех районах было потоплено 117 судов Союзников, их водоизмещение составило 1062000 тонн. Эти успехи были куплены дорой ценой – ценой потери 18 подводных лодок.

Германские потери в 1942 году оказались тяжёлыми, особенно в отдельные месяцы. Но достигнутые успехи компенсировали и оправдывали эти потери.