Виден был белый флаг королевского ВМФ на корме авианосца, на палубу которого один за другим в сгущающихся сумерках садились самолёты. Внезапно рядом с авианосцем поднялось гигантское белое облако, и в первый момент пассажиры и команда голландского лайнера подумали, что это новый тип дымовой завесы. Но не успела такая мысль появиться, как донеслись звуки двух мощных взрывов. Сквозь туман стали видны летящие обломки дерева, металла. Когда «туман» рассеялся – это были гигантские колонны воды, – стали видны плотные клубы дыма.

Потом сквозь дым стали пробиваться языки пламени. Выступающая палуба авианосца взорвалась. Огромный корабль стал переворачиваться. Вначале медленно, потом быстрее, он стал крениться на левый борт. Люди сползали по палубе и прыгали в воду. И скоро «Керейджес» уже лежал на воде килем кверху.

Всю акваторию на месте катастрофы затянуло толстым слоем нефти. В этом озере отчаянно барахтались люди, стараясь вырваться из нефтяного плена, уйти от ядовитых нефтяных испарений.

Очевидцы катастрофы на борту «Веендамма» горели желанием хоть чем-то помочь, но были обречены на бездействие. Они видели, что те, кто спасся после взрыва и оказались в море, задыхались, ядовитые газы забирали у них силы, они тонули один за одним. «Веендамм» пошёл на помощь. Капитан приказал спущенным лодкам идти как можно быстрее. Поспешили на помощь и эсминцы, скоро добравшиеся до нефтяного пятна. Принял сигнал SOS и британский сухогруз «Коллингуорт», он тоже бросился на помощь. Но к морякам, боровшимся за жизнь в воде, помощь пришла слишком поздно.

Из команды корабля удалось спасти 682 человека, 578 лишились жизни.

Атаку на «Керейджес» произвёл капитан-лейтенант Шухардт, подводная лодка «U-29». Он подошёл к кораблю со стороны солнца. В его закатном свете британцы не заметили едва торчавший над водой перископ. Глубинные бомбы, сброшенные эсминцами после атаки, не принесли успеха. Эсминцы бросали в море все что у них было, и, по-видимому, без всякого плана. Гидролокатор «Asdic», очевидно, работал не слишком точно. Лодка уже давно ушла с того места, где она должна была находиться по показаниям нового аппарата.

«Керейджес» был первым военным кораблём, потопленным с начала конфликта. Авианосец имел водоизмещение 25 000 тонн, на борту он нёс 52 самолёта.

Примерно в это же время германский ВМФ потерял первую лодку.

«U-39» погибла в 150 милях к западу от Гебридских островов, после того как провела неудачную атаку на один из новейших британских авианосцев «Арк Ройал». Эсминцы «Фальконер», «Фоксхаунд» и «Файердрейк» нанесли успешный сосредоточенный удар по предполагаемой позиции подводной лодки. «U-39» окружили и накрыли бомбовым ковром.

В тот же день «Арк Ройал» едва не добился второго успеха. Три самолёта с авианосца заметили подводную лодку, незадолго до этого торпедировавшую британский транспорт, сигналы SOS с которого были приняты. Во время попыток британских лётчиков нанести удар точно по цели произошёл один из самых странных случаев всей этой войны: два из трёх самолётов были сбиты взрывами своих собственных бомб, когда в крутом пике старались точно поразить цель. Третий самолёт доложил, что лодка серьёзно повреждена и, по всей вероятности, уничтожена. Лодка же – это была «U-30» – благополучно вернулась домой, потому что бомбы, применённые британскими лётчиками, оказались слишком слабыми, чтобы разрушить прочный корпус германской лодки. «U-30» потом прошла всю войну и была затоплена собственной командой в бухте Фленсбурга в мае 1945 года.

Большие надежды, которые британцы возлагали на «Asdic», очевидно, полностью не оправдались. Верно то, что корабли, вооружённые этим устройством, были способны обнаруживать наличие подводной лодки, но они не могли дать точный пеленг лодки. Доказательством этому послужила трагедия с авианосцем «Керейджес», эсминцы эскорта которого были, очевидно, сбиты с толку ошибочным пеленгом.

Сам по себе аппарат «Asdic» являлся не чем иным как электрическим эхолотом. Разница состояла в том, что сигнал шёл не направленно вниз, а мог передаваться в любом направлении. На лодках, которые бывали прощупаны этим аппаратом, слышали его сигнал. Удар импульса по лёгкому корпусу – звонкий щелчок – нельзя было перепутать ни с каким другим звуком.

Сообщения командиров подлодок собирали и оценивали, впоследствии это привело к созданию устройства по противодействию аппарату «Asdic», он получил название «Bold».[4]

На первой фазе подводной войны это устройство, однако, ещё не появилось. Это средство противодействия находилось в стадии разработки, как и многие другие средства защиты и нападения, для которых война наступила слишком рано.

Многое написано о подвиге Прина. Однако ни в одном из отчётов не воздавалось должное морякам дизельного отсека. Без них и без их гениальной импровизации, позволившей им исправить неожиданные технические дефекты средствами, которые были найдены на борту, Гюнтер Прин никогда не вошёл бы в Скапа-Флоу[5] и никогда не вернулся бы оттуда.

Вот со слов командира электромеханической боевой части Вессельса рассказ об этом из ряда вон выходящем предприятии, увиденном из дизельного отсека:

В соответствии с приказом, Прин должен был прорваться в Скапа-Флоу, эту святую святых флота метрополии, в ночь с 12 на 13 октября 1939 года. Вечером лодка лежала на грунте недалеко от берега. И в это время механик получил настораживающий доклад от старшины команды дизелистов: смазочное масло двигателя содержит необычно много морской воды.

– Чёрт возьми! – выругался Вессельс и бросился докладывать Прину. Закончил доклад он словами: – Надо отложить наше выступление в Скапа-Флоу, командир. На большой скорости хода, на которую мы рассчитываем, подшипники перестанут смазываться или даже закипит морская вода.

– Я в этом не очень понимаю, Вессельс, но у меня есть смутное чувство, что вы, технари, всегда немного осторожничаете. Потом, когда мы вернёмся в порт, мы залудим эти старые машины. А сейчас, я уверен, они выдержат и дадут, что от них требуется. Они должны выдержать, механик.

– Я не могу ручаться за них, командир. Это очень опасно. Если морская вода превратится в пар, останутся кристаллы солей. И если они попадут внутрь, подшипники моментально разогреются, а если это случится в Скапа-Флоу, то нам будет плохо. Мне лично этого не хотелось бы. Нельзя же полагаться только на удачу и случай.

Невозмутимый Прин, который к себе относился так же требовательно, как к другим, задумчиво склонил голову. Вессельс, конечно, прав. Ну что ж, надо попытаться найти и устранить дефект.

И Вессельс нашёл дефект. В рабочей втулке цилиндра он обнаружил сильную течь. Разборка тяжёлой втулки могла бы занять несколько часов. Вессельс нашёл выход. Это была импровизация, но решение оказалось высшего класса. Под его руководством его люди приступили к работе. Они сварганили нечто похожее на обыкновенный сливной жёлоб, что ставят на домах, и обвели им дефектную втулку. Собранная вода по двум трубам отводилась в трюм грязной воды. Эта находка оказалась столь эффективной, что устройства такого рода вскоре стали делать как стандартное оборудование. Днём, когда был брошен жребий, была пятница, к тому же 13-е число. Бывает же!

После того как стемнело, «U-47» двинулась через восточный пролив в СкапаФлоу. Прин шёл в надводном положении. Он рассчитывал на тёмную ночь с молодой луной, а получил ночь с исключительно ярким северным сиянием.

– Проклятая пятница! – ворчит Прин.

В центральном посту Вессельс спокойно дожидается развития событий. И по всей лодке не слышно ни слова.

Первый тревожный момент: проходящее судно вынуждает «U-47» погрузиться. Через несколько минут шумы винтов встречного судна затихают в Вессельс и Шпар в центральном посту прокладывают курс по карте. Время от времени Шпар сообщает корректировку курса на мостик. Это был первоклассный штурман, добросовестный привыкший думать самостоятельно. Прин полностью полагался на него. В любой момент лодка могла войти в Скапа-Флоу. В любой момент надо было быть готовыми пойти влево, вплотную к островку Лэм-Холм.

Там был один узкий проход, ограниченный несколькими затопленными кораблями, туда и направилась «U-47». Приливным течением грозило снести лодку с курса, и пришлось выжимать из дизелей всё, на что они были способны, чтобы пройти по узкому каналу с незначительным зазором по обоим бортам.

С мостика раздался голос командира:

– Командир сообщает команде: мы вошли!

Теперь нужно было выбрать достойную цель – и атаковать её! На последнем отрезке пути к известной якорной стоянке британского флота Вессельс под свою ответственность подключил оба дизеля к зарядке аккумуляторных батарей, и теперь дизеля работали и на винты, и на зарядку. Потом батареи понадобятся лодке для работы до полного истощения.

Залив был почти пуст. Лишь несколько танкеров стояли на якоре, и пока что ничего поприличнее не удавалось увидеть. Но вот на дальней дистанции увидели силуэты трёхпалубных кораблей. Это могли быть только линкоры. Ближе к ним находился «Ройал Оук»[6], а за ним – ещё один, это был, без тени сомнения, «Рипалс».[7] Его нос сильно выдавался из-за прикрытия, обеспеченного первым линкором… Залп!

После залпа торпедисты должны были загрузить в торпедные аппараты новые торпеды, чем они сразу же энергично и занялись. Вдруг задняя крышка одного из носовых торпедных аппаратов распахнулась, и вода из торпедного аппарата широкой струёй хлынула в отсек. Матрос Тевес молнией бросился к торпедному аппарату и широкой грудью прижал крышку.

Едва торпедисты успели зарядить торпедные аппараты, как началось приготовление к новой атаке. Нужно было быть постоянно готовыми к срочному погружению, выверке плавучести и дифферентовке.

Следующей целью стал «Ройал Оук». Прин выводил лодку на позицию для стрельбы, Эндрасс приготовился дать залп. И вот снова торпеды вышли с шипением из аппаратов… Новые взрывы, более мощные, чем предыдущие. Воздух наполнился грохотом, скрежетом, звуками раздираемого металла. Огромный линкор буквально разнесло на куски.

«U-47» на максимальном ходу устремилась к выходу. Все свои торпеды она расстреляла. У выхода, где были установлены плавучие боны и где проход был довольно узок, лодке пришлось преодолевать сильное течение. Для обоих дизелей это оказалось настоящим испытанием, но лодка сантиметр за сантиметром пробивалась вперёд.

А за кормой вся бухта Скапа-Флоу проснулась к жизни, словно муравейник, в который ткнули палкой. Забегали огни прожекторов, потом ещё и ещё, они своими светящимися щупальцами стали обыскивать небо и потревоженную бухту. Маленькие патрульные катера, словно шустрые терьеры, стали суетливо носиться по тёмным водам залива.

Но «U-47», по-прежнему оставаясь в надводном положении, уже оказалась в открытом море, и теперь самым главным было, используя всю мощь дизелей, уйти как можно скорее подальше от берегов.

И тут вышла неприятность: Вессельсу доложили, что правый вал теряет обороты. Он бросился в машинный отсек. Сразу же обнаружили и причину: муфта, соединяющая дизель с гребным валом, грозила вот-вот развалиться.

– Господи, вот несчастье!

Вессельс поспешил доложить Прину. Как бы то ни было, а ремонтировать нужно было теми средствами, которые имелись на борту.

Хотя они находились ещё вблизи британских берегов, Прин решил лечь на грунт. Моторы застопорили. Вессельс и два его механика, Штрунк и Ремер, залезли в угол у переборки. И Вессельсу и его механикам предстояло доказать, что человек хозяин, а не раб монстров, порождённых его изобретательностью. Разобрали до винтика опору главной муфты. Обливаясь потом, еле втискиваясь в тесное пространство, выкручивали болты. Потом, конечно, оказалось, что имеющиеся в запасе болты слишком толсты. Ничего не оставалось, как рассверливать отверстия, потом нарезать новую резьбу и с трудом загонять туда болты.

Спустя несколько часов Вессельс, потный и грязный, снова стоял перед Прином.

– Все снова в порядке!

Прин рассмеялся:

– Отлично! Молодцы, механик!

Так завершился этот фантастический подводный подвиг, которому в вахтенном журнале было отведено не более трёх скупых строк.

Но ещё рано было говорить, что лодка избежала опасности. О всплытии на поверхность не могло быть и речи, потому что наверху уже наступил день. Пришлось команде для дыхания использовать свои кислородные запасы.

По времени приближались сумерки, когда Прин, наконец, дал команду к всплытию. Когда он резко поднял крышку люка на мостик, было уже темно. По лодке пробежал приятный свежий ночной воздух. На людей он производил такое же действие, как сухой хворост, подброшенный в затухающий костёр.

Дальше они быстро достигли границ германских минных полей, которые вроде натянутого шпагата ограждали берега в районе базы. Перед ними оставалась одна, но важная проблема – найти извилистый канал через поля. Каково их местоположение? Какой взять курс?

Вессельса, направлявшегося в центральный пост, вдруг остановило какое-то шестое чувство. Ему послышался непонятный звук.

Густав Бем, один из его машинистов, ничего не слышал, и старый лис Гусс, придирчивый до мелочей, с верным глазом и хорошим слухом, тоже ничего не слышал. На недоуменный жест Вессельса Бем отрицательно покачал головой. Но Вессельса это не удовлетворило. Он схватил в руки детектор шумов и стал методично обслушивать им центральный пост. И вот что-то близ главного гирокомпаса насторожило его внимание. Внезапно он выпрямился.

– Механика на мостик! Стоп машины!

С гирокомпасом было что-то не в порядке.

И снова «U-47» легла на грунт, на сей раз вблизи германских берегов и, если они не ошибались, на границе одного из собственных минных полей. Компас фальшивил и давал повод для серьёзных сомнений относительно того, где они находятся: то ли у входа в канал, то ли внутри этих минных полей!

С помощью других мастеров Вессельс разобрал гирокомпас. Он выяснил, что отклонение от истинного направления в его показаниях составляет 15 градусов. Если бы они продолжали идти по показаниям такого гирокомпаса, то «U-47» оказалась бы в своём собственном минном поле.

На широких просторах Атлантики зарождалась первая фаза сражений с конвоями. Исключая учебные лодки и лодки малых типов, бои велись силами двадцати больших лодок, из которых треть находилась на пути к своим позициям, треть – на пути домой или в доках для постановки оборудования или вооружений или на капремонте и, следовательно, только треть участвовала в любой момент времени в боях. К концу года только по одной или по две лодки участвовало в боях на каждом участке подводного фронта.

Но если верить коммюнике, которые выпускало германское верховное командование, то германский народ мог бы подумать, что лодки в Атлантике ходят косяками и являются хозяевами положения.

Примерно в это время британский премьер-министр выступал в палате общин. Он описывал битву в Атлантике как изнурительную войну на ощупь, войну хитрости и стратегии, науки и военно-морского искусства.

Примерно в это же время германские подводные лодки начало ощущать на себе эффективность авиаразведки противника, которая в основном была сосредоточена вокруг британских берегов, хотя в действительности она пребывала пока в зачаточном состоянии.

В сентябре 97 процентов всех атак подводные лодки производили с надводного положения. К ноябрю только половина судов была потоплена с надводного положения. К тому времени подводные лодки стали вынуждены надводные атаки производить только в тёмное время суток, чтобы не быть обнаруженными все возраставшим количеством самолётов разведки и эсминцев.

Ночь пока ещё обеспечивала защиту.

Радиолокационных станций ещё не было – пока.

С каждым днём война на море становилась все упорней.

Безжалостность тотальной войны начала бросать свою тень и на битву в Атлантике.

Британия потребовала, чтобы вооружённые торговые суда признавались мирными, когда направлялись в нейтральные порты и когда находились в нейтральных территориальных водах.

2 октября Германия дала свой ответ:

Районы непосредственно у берегов стали первоочередным объектом внимания патрульных кораблей, минных заградителей и тральщиков, которые ходили без огней. Но поскольку вражеские торговые суда применяли те же приёмы маскировки, то различать их было невозможно. В течение долгого времени подводным лодкам возбранялось атаковать торговые суда без предупреждения. В результате из-за ошибок в идентификации цели многие возможности были упущены.

– С оперативной точки зрения такое положение вещей нетерпимо! – бушевал Дениц.

Редер отдавал приказы в соответствии с тем, как того требовала конкретная ситуация.

Незадолго до того британское адмиралтейство дало инструкции своим торговым судам таранить германские подводные лодки. И это, конечно, снимало все вопросы международно-правового плана к последнему германскому приказу.

4 октября был объявлен новый приказ, учитывавший всякого рода средства, которыми, несомненно, будут вооружены торговые суда. К нему были добавлены следующие указания:

17 октября на все лодки ушла радиограмма, гласившая:

Потом пал ещё один барьер. 17 октября подводные лодки получили разрешение атаковать все пассажирские суда, включая идущие в одиночестве. Следовал длинный список названий судов.

Прошёл ещё примерно год, прежде чем под давлением все возраставшей жестокости, ярости и упорства с обеих сторон были сметены последние ограничительные барьеры.