– Знаю. Жалкая кучка хнычущих дур, не нашедших себе места в жизни.

– Неужели тебе никогда не хотелось почувствовать себя свободной?

– Боже упаси! – засмеялась Доминик. – Когда-нибудь ты поймешь, Миранда, что мужчины и женщины не могут быть равны.

– Их права должны быть равны.

– На мой взгляд, вовсе нет. Все эти феминистки просто мутят воду. Представь себе, например, что будет, если твой отец со мной разведется? По идее, я должна получить алименты. Но я их не получу, если эти истеричные фурии настоят на своем.

– Ушам своим не верю! Мама, на дворе 1980 год, а не Средние века!

Доминик ее слова не убедили.

– Мужчины должны обеспечивать женщин, какой бы год ни стоял на дворе. И женщины всегда будут в этом нуждаться.

– Только не я, – прошептала Миранда.

– Умная женщина может всегда позаботиться о себе, удачно подобрав себе партнера.

– Как ты, например? – съязвила Миранда, и глаза Доминик наполнились болью.

– Да, – сказала она с гордостью.

– То-то я вижу, как ты счастлива!

Клер стало не по себе. Ну почему Ранда так жестока с матерью?

– Я слышала, как ты плачешь по ночам, – уже мягче продолжала между тем Миранда. – Я знаю, что тебе нелегко.

Доминик выпрямилась, ее спина как будто окаменела.

– А ты предпочла бы бедствовать и быть готовой на все, лишь бы выжить? – Она поджала губы и решительно повернулась к дочери, позабыв о цветах. – Если не веришь мне, подумай об Элис Моран, ну, помнишь ту женщину, что жила на другой стороне озера?

– Ты ее знала? – спросила пораженная Клер. Она была уверена, что ее родители даже не подозревают о существовании семейства Моран.

– Я о ней наслышана. Ее муж... Я полагаю, они все еще формально женаты, хотя она бросила его и их сына. Ну, словом, Хэмптон до сих пор судится с твоим отцом из-за несчастного случая. А Элис Моран – это просто пример того, как женщина вышла замуж за бедняка и теперь расплачивается за свой выбор.

– В таком случае ты – пример того, как женщина вышла замуж за богатого и теперь расплачивается за свой выбор, – бросила через плечо Миранда, выходя из столовой.

– Не слушай ее, – предупредила среднюю дочку Доминик. – Боюсь, бедная Ранда получит от жизни жестокий урок. А ты продолжай встречаться с Харли Таггертом, если хочешь. Все как-нибудь наладится.

Но ничего не наладилось. Дела шли из рук вон плохо и с каждым днем все хуже. Клер уже не могла припомнить, когда в последний раз встречалась с Харли. Кажется, это было сто лет назад. Зато она несколько раз встречалась с Кейном – вот до чего дошла! Кейн Моран вдруг стал попадаться ей на каждом шагу, и, хотя Клер было неприятно признаваться в этом даже себе самой, ее тянуло к нему. Ну, не то чтобы сильно, совсем чуть-чуть. В нем было все, чего так недоставало Харли: он был беден, дерзок, плевал на все правила и запреты. Он олицетворял собой общественный вызов, а его глаза как будто заглядывали ей прямо в душу, ища подлинную Клер, скрытую за видимой всем оболочкой. Рядом с ним ей становилось не по себе, она нервничала и почему-то постоянно ощущала необходимость оправдываться. Ей даже пару раз пришло в голову, каково бы это было – поцеловаться с ним, но она гнала от себя подобные мысли, вспоминая о Харли. О парне, в которого была влюблена. За которого собиралась замуж.

Клер стиснула зубы, намереваясь раз и навсегда выбросить из головы всяческие бредовые мысли о Кейне Моране. Но у нее ничего не вышло, потому что он был тут как тут.

Клер преодолела последний виток тропинки, и на самой высокой точке каменистого островка перед ней предстал ее мучитель – нахальный мальчишка, поставивший под сомнение все, о чем она в жизни мечтала. Кейн Моран. На нем была пара старых, обрезанных выше колен джинсов и больше ничего. Его волосы еще не просохли после купания. Он лежал, лениво растянувшись на большом валуне.

У Клер перехватило дыхание, в голове даже промелькнула соблазнительная мысль о бегстве, но он уже заметил ее и прищурился так, словно давно поджидал ее тут. Клер хотелось возмутиться и спросить, что он здесь делает. В конце концов, этот остров – собственность ее отца! Но она решила, что не стоит выглядеть мелочной. К тому же он и раньше нарушал границы чужих владений, о чем ей было отлично известно.

– Надо же, кто к нам пожаловал! Никак сама Принцесса!

Кейн приподнялся, опираясь на локоть, солнечные блики играли на его гладкой загорелой коже, янтарные глаза медленно скользили по ней.

Клер невольно выпрямилась.

– Сколько раз тебе говорить: я не принцесса.

– Ах да, верно. – Кейн плавным кошачьим движением поднялся на ноги.

– Что ты здесь делаешь?

– Обдумываю свое житье, – ответил он серьезно, но тут же улыбнулся одним уголком рта. И Клер рассердилась на себя за то, что находит эту кривоватую усмешку чересчур привлекательной.

– Неужели? – усомнилась она, прячась от солнца в тени единственного росшего тут кедрового деревца.

Ей вдруг пришло в голову, что Кейн всякий раз появляется на ее пути, потому что хочет выведать, как продвигаются дела с последним иском, выдвинутым его отцом против семьи Холланд.

– По правде говоря, я тут размышлял, не нуждается ли во мне Дядя Сэм.

– Ты собрался в армию? – Эта мысль ужаснула Клер, хотя она сама не понимала – почему. Ей даже стало холодно, и она бессознательно обхватила себя за плечи, но вдруг заметила, что он не сводит с нее глаз, и еще больше смутилась. – Хочешь завербоваться?

Кейн пожал плечами:

– А почему бы и нет? Войны вроде не предвидится, все тихо.

– Если выберут Рейгана, все может измениться.

– Да что ты понимаешь в политике?! – засмеялся Кейн.

– Не так уж много, но...

Кейн Моран всегда жил на другом берегу озера – сколько она себя помнила. И хотя они были почти незнакомы, Клер почему-то считала его постоянной принадлежностью маленького городка Чинук, откуда люди все время уезжали. Некоторые кончали школу и поступали в колледж или находили работу на стороне, другие обзаводились семьями и искали мест побогаче. Но по какой-то странной причине, о которой ей самой не хотелось задумываться, Клер считала – нет, даже надеялась, – что Кейн всегда будет рядом. Его постоянное присутствие тревожило и раздражало ее, но в то же время давало ощущение стабильности.

– Но почему в армию?

– Разве не понятно? – Его улыбка исчезла также внезапно, как и появилась. – Чтобы выбраться отсюда. Я получу возможность увидеть мир, заработать деньги на колледж и прочее, и прочее. Всю эту чушь мне выложили на призывном пункте.

– А как же твой отец? – спросила Клер, не подумав.

– Он справится, – усмехнулся Кейн, но между бровей залегли две глубокие морщины, и он отвернулся. – Он всегда справляется. – Кейн поддал ногой камешек, и тот покатился с холма, пока не шлепнулся в воду. – А где же твой герой-любовник?

– Что?

– Таггерт, – пояснил он.

Краска горячей волной разлилась по щекам Клер.

– Не знаю. Наверное, на работе.

– Ну, если ты называешь это работой... – Кейн покачал головой и невесело рассмеялся. – На лесопилке у Таггертов все работают без дураков, надрываются, жилы тянут. А Харли и Уэстон, сыночки и наследнички, уже имеют собственные кабинеты с застекленными дверями, и на дверях сусальным золотом выведены их имена. Уэстон указывает пятидесятилетнему бригадиру, как валить лес и грузить бревна, а Харли... – Он потер кулаком подбородок и покачал головой. – Что именно он делает для своей фирмы?

– Не знаю, – призналась Клер.

– Держу пари, если ты спросишь об этом у Харли, окажется, что он и сам не знает.

– Мы не говорим о его работе.

– Нет? – переспросил Кейн, подняв одну бровь. Внезапно он в мгновение ока пересек разделявшее их, залитое солнцем пространство и остановился нос к носу с ней в тени невысокого кедра. Его лицо было так близко, что Клер уловила слабый аромат мятного крема для бритья, смешанный с запахом дыма. Она не могла отвести глаз от его напряженного лица и даже заметила капельки воды, стекающие с волос ему на шею. Ей вдруг стало трудно дышать.

– Так о чем же вы говорите – ты и Принц Харли?

– Тебя это совершенно не касается. Харли...

– Да плевать я хотел на Харли! – Его дыхание теплым ветерком обдало ее лицо. – Но ты... – Кейн поднял руку и накрутил на свой мозолистый палец прядь ее волос. – По какой-то дурацкой причине, сам не знаю почему, но мне не все равно, что будет с тобой. Должно быть, это мне в наказание за грехи.

Клер нервно облизнула губы, и Кейн поймал взглядом это движение. Чертыхнувшись себе под нос, словно освобождаясь от чар, сковавших их обоих, он выпустил ее локон, отвернулся и быстро зашагал прочь. Напряженные мышцы заиграли под гладкой кожей у него на спине.

– Кейн!..

О господи, ну зачем она его окликнула?! Их ничто не связывало, и все же было в нем что-то, находившее отклик в каком-то самом потаенном уголке ее души.

Кейн обернулся через плечо, и на лице его отразилось такое смятение, что у Клер сжалось сердце. Куда-то исчез нахальный мальчишка, готовый помериться силами со всем миром. Перед ней стоял взрослый человек, полный горечи, сознающий свое бессилие.

– Оставь, Клер, – сказал он, потом подошел к краю утеса, взмахнул руками и нырнул в спокойную воду озера с двадцатифутовой высоты.

Это был красивый и чистый прыжок. Заслоняясь рукой от солнца, Клер проследила, как он вынырнул и ровными, уверенными взмахами поплыл к берегу, где стояла его убогая хижина.

Харли бросил взгляд на часы и забарабанил пальцами по столу у себя в кабинете. Он ненавидел эту комнату. Расположенный в одноэтажном здании через дорогу от лесопилки, забитый дешевой конторской мебелью кабинетик был мал и тесен. Эту конуру ему навязал отец.

Харли ослабил узел галстука. Пот каплями стекал у него по груди и по спине, хотя врезанный в подоконник кондиционер работал на полную мощность, кряхтя и выплевывая в тесное пространство струйки охлажденного воздуха.

Черт возьми, он сам прекрасно понимал, что ему здесь не место. Он же не слепой! Он отлично видел, как рабочие в касках бросают косые взгляды, случайно сталкиваясь с ним в пересменок или в обеденный перерыв. Они начинали усердно жевать плиточный табак, пытаясь скрыть улыбки, но Харли ясно различал насмешку в их глазах. Они без всяких слов и объяснений понимали, что он не создан быть их начальником.

Однажды, когда Харли шел после работы к машине, он застукал Джека Сонгберда, одного из местных рабочих, когда тот пытался вскрыть карманным ножом замок автомата с содовой, установленного позади одного из сушильных сараев. Харли встретился глазами с Джеком, нахмурился, но не решился поднимать шум и отвернулся в тот самый миг, когда замок поддался.

Автомат был сломан, выручка (что-то порядка двадцати долларов мелочью) перекочевала в карман Джека, и с тех самых пор всякий раз, как Харли приходилось сталкиваться с Джеком, он видел в темных глазах индейца издевку и презрение. Надо было уволить краснокожего ублюдка прямо тогда же, застав на месте преступления! Но он растерялся, и теперь присутствие Джека вечно кололо ему глаза, напоминая о собственной слабости. Как же он будет командовать рабочими, если любой из них может двумя пальцами переломить ему позвоночник?

Нет, он не создан для этой работы!

Харли еще сильнее дернул узел галстука и бросил на стол папку с делом «Пиломатериалы Беста». Этот самый Джерри Бест, владелец пяти терминалов, разбросанных вокруг Портленда, решил вдруг изъять свой заказ из фирмы «Таггерт Индастриз». Бест был их клиентом в течение многих лет, но по какой-то непонятной причине вознамерился отныне вести дела с кем-то другим. Не исключено, что с Датчем Холландом. Сукин сын, наверное, перебил их цену, хотя владел всего лишь жалкой пилорамой неподалеку от бухты Коуз. Вот подонок!

Теперь Харли предстояло уговорить Джерри Беста не расставаться с «Таггерт Индастриз» – своим старым, надежным, проверенным годами партнером. Ну и работенка! Он взялся за телефон, после долгих колебаний набрал номер и ощутил огромное облегчение, когда секретарша сообщила ему, что мистер Бест не вернется на работу до понедельника. Положив трубку на место, Харли заметил, что на ней остались следы от его потных пальцев.

Он снова взглянул на часы, вытирая вспотевшие ладони о брюки, и решил, что с него хватит. Уэстон почему-то мог появляться на работе в любое время и исчезать когда вздумается, а старик все это принимал как должное. С ним же все было иначе. В отличие от старшего брата он никогда не показывал блестящих результатов – будь то в школе, на футбольном поле или на работе. Поэтому от него требовалось прилежание. Он должен был стараться проводить больше времени на работе, целовать всех в задницу.

К черту все! Сегодня вечером у него назначено свидание с Клер, и ему плевать, что думает по этому поводу его отец.

Харли вскочил на ноги и уже успел подойти к двери, когда в интеркоме раздался голос секретарши отца:

– Мистер Таггерт?

– Да.

– Вам звонят по второй линии.

У Харли все заледенело внутри. А вдруг это Джерри Бест? Что он может сказать такому человеку, как Джерри? Как спасти заказ? Он не умеет торговаться и никогда не научится.

– Это мисс Форсайт, – добавила секретарша.

Харли захотелось забиться в угол и умереть. Это еще хуже, чем притворяться, что ему небезразличны цены на пиломатериалы. Почему Кендалл так упорно его преследует? Неужели она не понимает, что все кончено?

– Привет, – выдавил он из себя, схватив трубку.

– О, Харли, я так рада, что успела тебя застать!

Он ясно представил себе ее лицо: невинные голубые глаза, румяные щечки, надутые губки.

– В чем дело?

Ему совершенно не хотелось знать, в чем там дело. Он начал рассеянно выковыривать кусочек грязи, забившийся под ноготь.

– Дело в том, что... Ну, в общем, мне надо тебя видеть.

– Кендалл, не начинай. Я тебе уже сказал...

– Это важно, Харли. Иначе я не стала бы звонить тебе на работу.

О черт, неужели она беременна?! У Харли подкосились ноги, он привалился к столу, чтобы не упасть.

– Что случилось?

– Я не хочу обсуждать это по телефону. Приезжай сегодня вечером в наш пляжный домик.

– Я не могу. Пауза.

– Ну, пожалуйста!

– У меня другие планы. Ее голос начал срываться:

– Харли, послушай, это вопрос жизни и смерти! – Ну так и есть. Ребенок. Она беременна и постарается сделать все, чтобы заставить его жениться. – Давай встретимся в восемь.

– Я не могу.

– А куда ты денешься! У тебя нет выбора! – крикнула она, задыхаясь, и бросила трубку.

На секунду Харли показалось, что он сейчас потеряет сознание, перед глазами все поплыло. Но постепенно ему удалось взять себя в руки. Кендалл права: надо с ней встретиться.

Дрожащими пальцами пригладив волосы, Харли вышел из кабинета и на ходу помахал женщине из машбюро, считавшейся его секретаршей. Линда, раздобревшая сорокалетняя блондинка, была в общем-то довольно милой, но до того деловитой, что рядом с ней он чувствовал себя полным идиотом, и ее улыбка часто была предназначена не ему, а его ошибкам. «Хватит ныть, Таггерт, – сказал он себе. – Ты здесь хозяин».

Его мягкие мокасины итальянской кожи захрустели по гравию раскаленной от солнца автомобильной стоянки. Вокруг не осталось ни единого дерева, все было давно распилено на брусья толщиной два на четыре дюйма. От всепоглощающей вони сгоревшей солярки, к которой примешивался запах свежих опилок, Харли замутило. Как же он все это ненавидел!

Как и Датч Холланд, его отец был президентом корпорации со множеством подразделений. Эта лесопилка являлась всего лишь одной из многочисленных мелких компаний под крышей холдинга «Таггерт Индастриз». Поэтому Харли казалось вдвойне обидным торчать на лесопилке, когда можно было управлять отелем или рестораном на курорте. Но Нил почему-то решил, что во время летних каникул он должен работать именно здесь.

– Тебе это пойдет на пользу, – заметил он. – Потрешься среди людей, составляющих хребет компании. А на следующий год можешь поработать на курорте в Сисайде. «Пустые слова», – подумал Харли, нацепляя на нос солнцезащитные очки. Как раз в эту минуту красный «Порш» Уэстона с ревом вкатил на стоянку. На пассажирском сиденье блестящей спортивной машины сидела Кристи Сонгберд, младшая сестра Джека. Ее пальцы выбивали ритм «Голодного сердца» Брюса Спрингстина, рвущегося из динамиков, черные волосы отливали синевой в ярких лучах солнца. Она не обратила на Харли никакого внимания, зато сам Уэстон, как только его увидел, пулей выскочил из машины и бросился к нему, стиснув кулаки.

Он был зол как черт, у него даже губы побелели, и Харли сразу напрягся, готовясь к очередным неприятностям. – Где отец? – потребовал Уэстон.

– Здесь его нет.

– Точно знаешь? – подозрительно переспросил Уэстон и вдруг, не сдержавшись, забормотал: – Сукин сын! Я звонил в контору в Портленде и... черт побери, они сказали, что он здесь!

– Да что на тебя нашло?

Уэстон провел обеими руками по волосам и покосился через плечо на Кристи, но она была занята собой: разглядывала свое отражение в зеркале заднего вида и невозмутимо проводила помадой по губам.

– То же, что и всегда! – Уэстон вытер пот со лба тыльной стороной ладони. – Но на сей раз, кажется, слухи подтверждаются.

– Какие... Ах да, ты все о том же, – наконец догадался Харли. – Наш папа и его внебрачные детки?

Самое смешное, что как раз в эту минуту Брюс Спрингстин выводил:

У тебя жена и дети в Балтиморе, Джек!

– Меня интересует только один из этих «деток». Сын.

– С каких пор ты стал верить слухам? – Харли был совершенно равнодушен к сплетням об амурных похождениях Нила Таггерта. – Я, во всяком случае, не собираюсь из-за этого терять сон.

– Неужели до тебя не доходит, что, если это правда, если этот ублюдок, наш сводный брат, когда-нибудь заявит о себе, он может потребовать свою долю всего имущества «Таггерт Индастриз»?

– Ну и что?

– Черт подери, Харли, ты и впрямь такой кретин или ловко притворяешься?

Харли вспыхнул:

– Я просто не желаю даром тратить время на то, чему все равно не могу помешать. Где ты на этот раз подхватил столь ценную информацию? В баре «Западный ветер»? Или в «Камне Иллахи»? Датч Холланд всегда готов выложить очередную гадость об отце. А может, от одного из бездельников, слоняющихся вокруг кофейни?

– Нет. – Уэстон с презрением взглянул на младшего брата. – На этот раз я услышал новость от мамы.

Харли засмеялся.

– Что ж, замечательно! А ты забыл, как ловко она умеет тебя доставать? Не знаю, что там вы с ней не поделили, но мама обожает тебя злить и посылать в погоню за призраками.

– Нет, Харли, ты безнадежен! – Уэстон зажмурился и покачал головой, словно не понимая, что между ними может быть общего.

– А ты гоняешься за тенью. Интересно, что бы ты сделал, если бы папа был здесь? Обвинил бы его в том, что у него где-то есть вторая семья?

– Я просто потребовал бы от него правды.

– Чтобы тебя тут же вычеркнули из завещания? Ерунда, Уэст. Ты только хорохоришься. На самом деле мы оба знаем, что ты ничего не сделаешь, чтобы подставить под удар свой кусок пирога. Ты не станешь рисковать.

– По крайней мере, я не отсиживаю себе зад, ожидая, что этот кусок сам свалится мне в руки! Ладно, поговорили – забыли. Я позже разыщу отца.

– Когда найдешь его, не забудь передать от меня привет нашему сводному братцу.

– Иди ты к черту, Харли.

Уэстон вернулся к своей спортивной машине, где его по-прежнему ждала Кристи, и Харли засмеялся ему вслед. Не часто ему удавалось одержать верх в словесной пикировке с Уэстоном, и сейчас бессильная досада старшего брата согрела самые темные уголки его сердца.

Как раз в ту минуту, когда Уэстон выкатывал свой блестящий «Порш» со стоянки, раздался пронзительный свисток, возвещавший конец смены и начало новой. Харли поспешил к своей машине: ему не хотелось общаться с рабочими. «Нет, дело тут вовсе не в снобизме, – сказал он сам себе. – Просто у меня нет с ними ничего общего».

Отперев дверцу изумрудного «Ягуара» последней модели – предмета своего обожания и гордости, – Харли сел за руль и включил двигатель. Его мощный автомобиль рвался вперед, как горячий конь. Вот сейчас он вырулит со стоянки и помчится по шоссе под пение шин, чувствуя себя хозяином своей судьбы.

А потом, черт побери, ему придется встретиться с Кендалл.