Ночью в плацкартном вагоне поезда было душно. Под потолком над проходом тускло светились желтые лампочки. То здесь, то там слышались храп, сопение, кряхтение. Каждые пять минут хлопали двери в тамбур. В мрачном полусвете невозможно было разглядеть лиц передвигавшихся по вагону пассажиров, и от этого становилось еще неуютнее.
      Лежа на верхней боковой полке, Алик старался отрешиться от ночной жизни плацкарта и вслушивался в бешеный стук колес – поезд набирал скорость, иногда делая резкие повороты, на которых захватывало дух. Только это и нравилось Алику в поезде, нравилось с самого детства.
      В детстве он любил просыпаться в поезде ночью и с какой-то щемящей радостью вжиматься в тонкую стенку перегородки, вслушиваясь в лихой ритм колес.
      Сейчас ему это уже не доставляло детского удовольствия, но все равно было приятно. Хотя в данный момент приятнее было бы спать.
      Спать Алик не решался: до его станции оставалось каких-нибудь три часа. Двое суток в поезде заканчивались, он устал и уже ничего не хотел. Черт его дернул сесть в этот плацкарт!
      В последний раз дома он был полтора года назад, на свадьбе Лешки, своего лучшего друга. За это время много воды утекло: Алик окончил университет, поступил в аспирантуру, а у Лешки с Верой родился сын... Алик улыбнулся: Лешка – папаша!
      В конце концов, отдохнуть дома – это здорово. Конечно, лучше было бы прилететь самолетом, но на это, как всегда, не хватило денег. А мама с отцом уже, наверное, ждут дома такси. Они же обязательно поедут встречать сына. Одна Галка – умница, спит и видит десятый сон. Галка, пожалуй, совсем взрослой девицей стала, уже шестнадцать...
      Мысли перескакивали с одного на другое, Алик почувствовал, что начинает засыпать, и сердито встряхнулся – не хватало еще проехать! Лучше бы, конечно, ждать сидя, но слезать вниз не хотелось. На нижней полке слишком разговорчивая бабулька. Разбудишь ее ненароком, так она все оставшиеся три часа болтать будет, а это совсем ни к чему...
      – Молодой человек, через сорок минут ваша станция. Сдавайте белье!
      Черт! Заснул все-таки...
      – Что, Сашенька? Выходишь уже? – Бабулька, конечно, проснулась и внимательно следила, как он собирал постель. – Мамочка-то, поди, встречает? А у папы машина есть?
      Короткими вопросами соседка вызывала Алика на разговор, но он отвечал односложно и уже через несколько минут распрощался. Лучше полчаса постоять в тамбуре, покурить, подумать.
      В тамбуре было холодно. За окном в темноте через равные промежутки мелькали огни, по параллельной автостраде изредка пролетали автомобили с ярким светом фар. Прогромыхал мост над рекой, значит, скоро город. Алик вглядывался в темноту, стараясь различить ночные огни городка. Маленький чемоданчик то и дело уезжал куда-то в сторону, сон окончательно развеялся, ему на смену пришло волнующее чувство ожидания. Вот и заводские трубы, редкие огни, здание вокзала.
      Проводница с грохотом открыла дверь, но железная крышка над ступенями не поддавалась, обледенела за ночь.
      – Я так спрыгну, не открывайте!
      Проводница благодарно улыбнулась, зябко кутаясь в пуховой платок.
      – Счастливого пути! – Алик легко спрыгнул на платформу и снял чемоданчик. – Спасибо, что разбудили!
      – Не за что! Ну, я закрываю, пассажиров вроде нет. Всего хорошего!
      Алик оглядел платформу. Навстречу уже спешили родители.
      – Сыночек! – Мама прижалась к его небритой щеке.
      Нужно было побриться, оброс за двое суток. Ладно, мама простит.
      – Привет, сынок! – Отец обнял и похлопал его по спине. – Мы-то думали, четвертый вагон в начале, стоим, ждем, а там двенадцатый. Проводник говорит: «Четвертый в хвосте». Мы бегом в другой конец. А радио на нашем вокзале, как всегда, молчит.
      – Ночь, папа. Радио не работает. – Алик улыбался. – Диспетчеры тоже спать хотят. Вам только не спится. Я бы и сам мог добраться.
      – Ну что ты, Алечка! – Мама укоризненно покачала головой. – Что же тебя дома не ждут, что ли?
      – Ждут, мамуля, конечно, ждут. И еды наготовили! Или нет?
      – А как же! Вчера весь вечер с Галкой торт пекли, твой любимый.
      Алик счастливо рассмеялся, укладывая чемоданчик в багажник такси.
      – Ладно хоть Галку в такую рань не подняли.
      – Ее из пушки не разбудишь, – проворчал отец. – Каждое утро в школу поднимаем со скандалом. Засоня!
      – Не ворчи... – Мама села с Аликом на заднее сиденье и не выпускала рукав его куртки, будто боялась, что отпустит, и сын исчезнет. – Галка взрослая совсем...
      – Вся ее взрослость в женихах. – Отец был явно недоволен Галкиным поведением.
      – Уже женихи есть? – удивился Алик.
      – Ну а как без них! Только о женихах и думает, вместо того чтобы школу как следует заканчивать.
      Алик уловил в зеркале добрую улыбку водителя и улыбнулся в ответ: маленькая смешливая Галка никак не вязалась с женихами.
 
      Домой приехали в половине шестого. Алика немножко покачивало от усталости, бессонной ночи и какого-то детского счастья. Это действительно было счастьем: вдыхать запах родного дома, бродить по своей комнате, переставлять знакомые вещи. Там, в Москве, в университете Алику часто казалось, что он совсем отвык от дома. Только на первом курсе Алик приезжал и на зимние каникулы, и на летние. А потом появились друзья, другие интересы, другие поездки. Домой удавалось выбираться только на пару недель в августе, а в прошлом году и в августе не получилось – готовился в аспирантуру.
      Мама хлопотала на кухне, командуя отцом, чтобы тот правильно расставил тарелки, и Алику стало немного жалко родителей: они его так ждали все эти полтора года, а он имел хамство считать, что совсем повзрослел и не нуждается в частых поездках домой. Он, может, и не нуждается, а они?
 
      – Алька! Привет! – Галка повисла на нем, обхватив руками и ногами.
      – Долго спишь, сестренка! – засмеялся он.
      – Разве это долго? Без двадцати восемь! Рань такая! Не повезло мне в этом году – опять первая смена.
      – Может, хоть первая смена тебя немножко дисциплине научит. – Отец завязывал галстук, собираясь на работу.
      – Ты правильно сделал, что сразу после школы удрал в Москву, – заключила Галка. – Я тоже удеру, чтобы не вставать в такую рань.
      – Болтушка! – Мама наливала чай. – Быстро завтракай и беги в школу.
      – У-у! Да вы уже полторта слопали без меня! Алька, ты днем дома?
      – Дома. Отосплюсь маленько.
      – К Лешке не пойдешь?
      – Вечером схожу.
      – Тогда я после школы сразу домой. Поболтаем. Про Москву расскажешь.
      – Марш в школу! Опять опоздаешь!
      – Так каждое утро, – пожаловалась Галка. – Нет бы сказать: спи, доченька, высыпайся.
      – Тебе только дай волю – весь день спать будешь. Ты во сколько вчера домой явилась?
      – Пап! Не заводись! Я уже убегаю.
      За Галкой захлопнулась дверь.
      – Как только пытаешься с ней серьезно поговорить, сразу убегает! – Отец надевал пальто. – Может, ты, Александр, повлияешь?
      – Вряд ли... Ты, пап, уже забыл, как я в школе учился.
      – И то верно. – Отец шутливо вздохнул. – Из тебя воспитатель не выйдет. Ну, пока!
      – До вечера, пап!
      – И мне пора на работу собираться, сынок. – Мама засуетилась. – Не скучай тут без нас.
      Алик кивнул, закрыл за всеми дверь, еще разок прошелся по квартире и плюхнулся на свою кровать, мягкую и такую родную. Сон навалился почти мгновенно, уплывающим сознанием Алик уловил знакомое тиканье стенных часов в гостиной, блаженно улыбнулся, уткнулся в подушку и уснул.

      Алик проснулся, когда уже начинало темнеть. Ничего себе поспал! Дома никого не было. Родители еще на работе, а где Галка? На журнальном столике лежала записка: «Алька! Ты дрыхнешь, и я тебя не стала будить. Вечером поболтаем. Чао!»
      Сколько же времени? Ого! Пятнадцать минут шестого.
      Звонок в дверь. Долгий, отрезвляющий. На пороге стоял Лешка.
      – Привет, старик! Ты почему не звонишь? Скрываешься?
      – Сплю. Весь день.
      – Ясно! Просыпайся. Идем к нам!
      От огромного Лешки стало даже немножко тесновато в коридоре. Алик был выше среднего роста, но рядом с таким богатырем казался тщедушным и маленьким.
      – Чего смеешься? Быстренько собирайся. Я жду.
      Лешка неуклюже опустился на стул, который жалобно пискнул под ним.
      – Ты раздевайся, мне еще побриться надо.
      – Бриться? Не выдумывай! У Верки ужин стынет.
      – Нет. Небритый не пойду, неудобно.
      – Черт с тобой! Брейся, но быстро.
      Алик кинулся в ванную, а Лешка продолжал басить:
      – Я после работы домой заглянул, а Верка говорит: «Алик не появлялся». Я уж думал, не приехал или случилось чего, побежал у Галки узнать, а ты, оказывается, дрыхнешь.
      – Как Вера?
      – В порядке. Сына воспитывает. Не высыпается совсем: Вовка орет днем и ночью.
      – На кого похож?
      – На меня! – гордо заявил Лешка.
      – Такой же балбес? – рассмеялся Алик.
      – Алька! Стукну! – Стул под другом обиженно заскрипел. – Между прочим, красивый парень у нас.
      – Весь в тебя!
      – Алька! Только выйди! А если серьезно, глаза мои, а нос Веркин. Ну, сам увидишь.
      – А ты-то чем занимаешься, папаша?
      – Работаю. Инженером. Еле устроился. Сам знаешь: везде сокращения, после института брать не хотят. Зарплата, конечно, маленькая, но сейчас не до выбора. В нашем городишке один комбинат. Устроился – и радуйся, будешь дергаться – другого возьмут, желающих много...
      – А тетя Варя? Работает?
      – Мать на пенсии, болеет часто.
      – Значит, ты – единственный кормилец.
      – Точно. Не знаю только, чем кормить. – Лешка тяжело вздохнул.
      – Ладно, старик, прорвемся. Не унывай! Я готов! Пошли.
      Алик надел белую рубашку и даже завязал галстук.
      – Как я выгляжу?
      – Неотразимый! – засмеялся Лешка. – Гляди, жену у меня не отбей!
      – Постараюсь!
      Лешка легко стукнул друга по затылку и весело улыбнулся.
      Лешка жил совсем недалеко, в частном доме, в старом квартале.
      – Алечка! Как я рада! Мы тебя так ждали! – Тетя Варя суетилась вокруг раздевавшегося гостя.
      – Здравствуй, Алечка! – Вера держала на руках малыша.
      – Видишь, какой у меня сын! – Лешка картинно повел рукой.
      – Мальчики, мальчики! С мороза к ребенку нельзя. Согрейтесь сначала.
      – Ну, на кого похож?
      На кого похож? Да разве этот младенец чем-то отличается от других? Алик всегда считал, что все дети до года абсолютно одинаковы, только тщеславные родители ищут в их лицах свои черты. Но Лешка с Верой ждали его ответа, и Алик заключил:
      – На тетю Варю!
      – Я им каждый день об этом говорю! – Довольная тетя Варя сновала между комнатой и кухней. – Вот Алечка сразу разглядел.
      – Конечно, на тетю Варю, – подтвердил Алик. – Только нос Веркин, а глаза Лешкины.
      Лешка с Верой заулыбались. Ну все, кажется, всем угодил.
      Вера унесла Вовку, а ребята с тетей Варей сели за стол. Алику было тепло и уютно. Этот дом он тоже знал до каждой скрипучей половицы. В школьные годы они с Лешкой частенько отсиживались здесь, сбегая с контрольной по математике. К Алику ходили редко: у него от контрольной не скроешься – Галка в детстве была ужасной ябедой. А здесь – тетя Варя на работе, и дом в полном распоряжении мальчишек.
      – Ты-то как? – Этот вопрос вернул Алика из воспоминаний. – В общаге?
      – В общаге, – кивнул Алик. – Только теперь в аспирантской. Немного почище, а так... Правда, комната отдельная.
      – Уже хорошо. – Тетя Варя принесла старый знакомый самовар с поломанным краником. Краник, конечно, поломали когда-то Алик с Лешкой, и им за это здорово влетело. – Ты, Алечка, умница: в аспирантуру поступил, ученым будешь. Может, в Москве останешься, может, за границу куда поедешь. Жениться не надумал?
      – Нет пока, тетя Варя.
      – Ну, девушка-то есть?
      – Нет. – Алик покраснел.
      Почему ему никогда не хочется говорить о Даше? Симпатичная девчонка, добрая, приятно ей нравиться, и все.
      Лешка заметил его неловкость и поспешил выручить:
      – Это хорошо, что девчонки нет. Как девчонка появляется, так и жениться приходится. А с этим торопиться не стоит.
      – Да, один вот уже поторопился. – Вера улыбалась в дверях.
      – Я не нас имел в виду, – обиделся Лешка. – Я говорил о данном конкретном случае. Человек серьезно занят наукой, хочет сделать карьеру. Пусть делает, жениться всегда успеет. А ты сразу...
      – Ладно-ладно. Принеси-ка чистую пеленку в данном конкретном случае.
      Лешка послушно побежал в другую комнату.
      – Они – молодцы, – шепнула Алику тетя Варя. – Сами с ребенком управляются, не ссорятся, радуюсь я за них.
      – Молодцы, – согласился Алик. – Я им даже завидую.
      – Слушай, Алька! – Лешка светился, словно принес Алику ошеломляющую весть. – Ты как раз вовремя! Послезавтра в школе вечер встречи выпускников. Пойдем?
      – Чего я там забыл? – Алик усмехнулся. – В отличие от тебя мои воспоминания о школе не окрашены в радужные цвета.
      – Да ладно тебе! Ну, поконфликтовал когда-то.
      – Поконфликтовал – мягко сказано. Они мне вообще аттестат давать не хотели.
      – Аттестат тебе не хотела давать только Танечка, – напомнил Лешка.
      Алик передернулся, вспомнив свои отношения с молоденькой математичкой. И откуда она тогда взялась на его голову? Пришла в восьмом классе и взялась за всех, в особенности за Альку. В десятом они расстались во взаимной вражде, если не сказать, в ненависти друг к другу. Резко испортилось настроение, и Алик хмуро посмотрел на Лешку.
      – Брось, Алька! Школа-то тут при чем? Кстати, Танечка там уже, по-моему, не работает.
      – Выжили наконец?
      – Наверное. – Лешка расхохотался. – Убежишь тут, если в каждом классе будет по два таких бандита, как мы с тобой.
      – Не преувеличивай. – Алик улыбнулся. – Бандитом был только я, а ты как раз любил математику, просто со мной за компанию с уроков удирал.
      – Математику – да, но не Танечку. Сам удивляюсь, как после наших прогулов в политех поступил.
      – Ну, ты у нас всегда был голова! А на вечер я все-таки не пойду. Не хочется.
      – Зря! Валентина Васильевна всегда о тебе спрашивает, радуется, что в аспирантуру поступил. Сделал бы ей сюрприз – ты ведь у нее в любимчиках был.
      Алик часто с благодарностью вспоминал классную. Если бы не она, еще неизвестно, когда бы он получил аттестат. Это она, его любимая историчка, уговорила тогда Танечку поставить в аттестате тройки по геометрии и алгебре. Это она всегда считала его способным человеком. Это она всему городу расхваливала своего ученика, когда он поступил на истфак МГУ...
      – Ты у нас теперь победитель, будущее исторической науки, чего тебе школы-то бояться? – Лешка хитро улыбнулся, почувствовав колебания друга.
      – Я не боюсь! – рявкнул Алик. – Просто не хочу.
      – Ну и дурак! С ребятами повидаемся. Влад-то теперь в нашей школе бедным детям физику преподает.
      – Влад?! Физику?! Эта бестолочь?!
      – А чего ты удивляешься? Папаша впихнул его в пединститут на физмат, потом всеми правдами и неправдами до диплома дотянул. Теперь на работу пристроил.
      Отец Влада был большой шишкой в городе, и Алик усмехнулся:
      – И правда! Чему удивляюсь? Странно, что Влад еще не начальник гороно.
      – Погоди, станет. Папаша постарается. Ну, так ты пойдешь?
      – Нет, Лешка, нет, не уговаривай. Неохота душу травить.
      – Ну, как знаешь. А я уже Валентине Васильевне пообещал, что ты будешь...
      – Черт возьми, Лешка! Ты всю жизнь меня подставляешь! Кто тебя за язык тянул?
      – Ну, я же знал, что ты приезжаешь, а тут с ней в городе встретился, – оправдывался Лешка.
      – Вот теперь ври ей что хочешь, – отрезал Алик. – Я на вечер не пойду.

      На вечер Алик все-таки пошел.
      Он молча шагал рядом с болтавшим без умолку Лешкой и сердился не то на себя, не то на друга. Скорее, все же на себя.
      Хватит трусить! В конце концов, пять лет прошло. Ему уже двадцать два, а он, как пятнадцатилетний мальчишка, панически боится приближаться к строгому розовому зданию школы.
      Зачем он пошел?
      Затем, чтобы перебороть себя, избавиться от этого дурацкого комплекса. В самом деле, это даже смешно! Чего ему бояться? Что для него сейчас мнение бывших учителей? Наоборот, Лешка прав: Алик – победитель, он всем им доказал, что не бездарность, не двоечник, не дурак.
      Доказал? А им так необходимы были эти доказательства! Кому все это нужно, кроме самого себя?
      Тем более! Нужно только доказать самому себе!..
      – Алька! Пятый раз тебя спрашиваю: ты при галстуке?
      – А как же!
      – Молодец! – Лешка удовлетворенно кивнул. – Ты должен произвести впечатление солидного ученого мужа из столицы.
      – Заткнись!
      Как ни старался, а сердце все-таки куда-то ухнуло, когда Лешка с нарочитой предупредительностью распахнул перед ним тяжелую школьную дверь.
      – Алька! Данилин! Вот неожиданность! Молодец, что пришел! Как жизнь?
      Шумный и все такой же бестолковый Влад встретился им прямо в вестибюле. Вежливо ответив на все его вопросы, Алик поинтересовался:
      – Говорят, ты здесь физику преподаешь?
      – Преподаю! Вот видишь, сегодня вместо того, чтобы веселиться со всеми, целый вечер буду дежурить со своими оболтусами.
      – Давай-давай! Не скучай! Будь здоров! – Лешка решительно тащил Алика от одноклассника.
      – Вы хоть потом спуститесь поболтать, – попросил вдогонку Влад.
      – Посмотрим! – Лешка тянул Алика к лестнице. – Дежурь!
      – Здравствуйте, молодые люди! – окликнул их кто-то, и Алик вздрогнул. Никому, кроме Танечки, этот голос принадлежать не мог.
      Встретив растерянный взгляд Лешки, Алик понял, что не ошибся, и постарался обернуться как можно спокойнее.
      – Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна! – почти хором произнесли они с Лешкой.
      Танечка ничуть не изменилась, но Алик отметил это не в качестве комплимента, а с какой-то злой досадой.
      – А вы все еще работаете? – брякнул Лешка, и Алик сердито глянул в его сторону.
      – А ты, Алексей, конечно, надеялся, что я уже ушла, – улыбнулась Танечка.
      – Не... Я... Хорошо, что работаете. Все так же математику преподаете?
      Тут уж Алик искренне расхохотался.
      – Нет, переквалифицировалась на русский язык и литературу, – пошутила Танечка.
      Лешка умолк, неловко улыбаясь, и Алику пришлось из вежливости продолжить разговор:
      – Как нынешние ученики?
      – Такие же, как вы. – Танечка вздохнула. – Учишь, учишь, а толку никакого.
      – Не преувеличивайте. – Алик улыбнулся, с легкостью ощущая, что детский страх перед Танечкой прошел. Разговаривали они на равных, да и былая вражда, похоже, уже не стояла между ними. Конечно, чего им теперь делить!
      – Я не преувеличиваю. Больше чем уверена, что ты ничего не помнишь из алгебры.
      – Это вы зря! – обрадовался Алик. – Я, например, до сих пор помню, что такое тангенс. Тангенс – это косинус, деленный на синус.
      – Наоборот, – рассмеялась Танечка. – Это синус, деленный на косинус.
      – Ну вот! – ничуть не смутился Алик. – Опять перепутал!
      – Не перепутал, Алик, а никогда не знал.
      Танечка вдруг взяла его под руку и сказала:
      – Пойдемте в зал, там, наверное, уже торжественное собрание идет...
      – Ты же говорил, что она уже не работает, – сердито шепнул другу Алик, когда они пробрались в последний ряд актового зала.
      – Я не знал... – буркнул Лешка.
      – Опять врешь?
      – Честное слово! Я точно от кого-то слышал, что она уходила из школы. Может, опять вернулась?
      Алик фыркнул от смеха, вспомнив глупейшие Лешкины вопросы в разговоре с Танечкой.
      – Что ты ей болтал? Ты хоть думай!
      – Я же не ожидал, что она тут, – оправдывался Лешка.
      – Тихо, ребята! Мешаете! – К ним обернулся старик географ, строго взглянул из-под очков и, похоже, не узнал.
      – Пойдем отсюда, – решил Алик. – Погуляем по коридору, пока собрание кончится.
      Ребята потихоньку выскользнули из зала.
      – Черт знает что! – поморщился Лешка. – Вечер встречи – и такая скука. Если так будет до конца, то и не найдем никого из своих.
      – После собрания обещают танцы, – успокоил его Алик. – Пойдем покурим.
      Ребята свернули за угол и обалдели: навстречу им по широкому школьному коридору снова шла Танечка.
      – Куда ты меня привел?! – застонал Алик. – Она просто преследует нас.
      – Давай сбежим, – предложил Лешка.
      – Прямо сейчас?
      – Ну да! До лестницы несколько шагов, а там – бегом вниз.
      – Не смеши! Нам же не десять лет.
      – Тогда давай вернемся в зал.
      – Она нас уже заметила, улыбается. Пошли.
      Алик развеселился. Он чувствовал, что нисколько не боится Танечки, и Лешкины замешательство и растерянность смешили его. Представить только, если бы сейчас они, два здоровенных парня, кубарем скатились по лестнице, убегая от математички.
      – Не захотели слушать директора? – поинтересовалась Танечка.
      – Вы тоже не на собрании... – не очень вежливо буркнул Лешка.
      Танечка обезоруживающе улыбнулась. Алик ответил ей веселой улыбкой, Лешка хмурился, уставившись в пол.
      – Скучно?
      Алик кивнул:
      – Решили прогуляться.
      – Я тоже не пошла: каждый год одно и то же, надоедает. Ладно, мальчики, в коридоре болтаться не очень удобно, пошли в мой класс. Посидим, поговорим, о себе расскажете.
      Алик готов был согласиться, но Лешка его опередил:
      – Мы лучше покурим... На улице.
      – Ну, как хотите. Собрание закончится примерно через полчасика. Возвращайтесь, будет повеселей.
      – Вернемся обязательно! – пообещал Алик.
      Лешка уже ждал его на лестнице.
      – Разворковалась, разулыбалась... – Лешка скривился. – Просто лучший друг.
      – Тормози! – засмеялся Алик. – По-моему, ты на нее больше меня злишься.
      – Честно говоря, я ее боюсь. Не прошло со школьных лет.
      – Забудь. Ну, не сошлись когда-то характерами. Ты же сам меня уговаривал. Столько лет прошло. Мы с тобой взрослые люди. Ты к тому же отец семейства. Скоро Вовку в школу отправлять, а ты математичку боишься.
      – Вовке, слава Богу, еще семь лет гулять можно. – Лешка заулыбался. – А ты, я гляжу, с ней ничего, болтаешь.
      – Ну, молчать-то невежливо. Тем более что она сама объявила перемирие. Ее никто не заставлял к нам подходить. Она на меня зла не держит, почему я должен ей хамить? В конце концов, мы с тобой были не подарочек. Только вспомни, какие штуки ей устраивали!
      Алик, а за ним и Лешка расхохотались, наперебой вспоминая свои выходки, порчу дневников и журналов, взрывы, поджоги и хулиганство...
      – Странно, что она с нами вообще разговаривает, – сделал вывод Лешка. – Я бы таких ученичков десятой дорогой обходил!
      – Смелая дама наша Танечка, как оказалось! Кстати, я раньше не замечал, что она так часто улыбается.
      – Не замечал, потому что с нами ей было не до улыбок.
      – Наверное.
      Курить на улицу друзья не пошли, так и проболтав все полчаса на лестничной площадке между этажами, рискуя снова оказаться в обществе Танечки.

      – Алешенька, ты просто умница! – Валентина Васильевна сияла как начищенный пятак. – И сам пришел, и Данилина наконец-то приволок, думаю, силой.
      – Почти! – согласился Алик. – Правда вас, Валентина Васильевна, я всегда рад видеть.
      – Поэтому пять лет не появлялся, – добавила классная.
      – Не потому. По другим причинам.
      – Другие причины давно остались в прошлом, Алечка. Разве нет? Татьяна Евгеньевна вовсе не держит на тебя зла.
      – Это мы уже выяснили, – согласился с ней Алик. – Но сюда я сегодня пришел только из-за вас.
      Он говорил чистую правду, и Валентина Васильевна, хотя и не очень поверила, была польщена.
      – Что нового в науке, коллега?
      – В истории? – засмеялся Алик. – Вы же сами нас учили: история – самая консервативная из наук. Сталинский бум отгремел, все упорядочилось, и больших новостей пока нет. Тем более что я занимаюсь девятнадцатым веком, декабристами.
      – Декабристами? Алик, милый, это же так интересно!
      – Напротив, многие считают, что как раз это теперь неинтересно. Движению дают негативную оценку. Мне это не нравится, хочу вернуть общество к истинному восприятию декабризма.
      – Я, конечно, согласна с тобой, Алик, но надеюсь, что ты твердо стоишь на демократической позиции. – Валентина Васильевна строго посмотрела на Алика.
      Алик улыбнулся: лет пять – семь назад историчка с такой же строгостью во взгляде поинтересовалась бы твердостью его коммунистической позиции. Это не было двуличием и лицемерием. Валентина Васильевна была из тех доверчивых людей, которые, убедившись в правильности какого-нибудь нового постулата, тут же встают на его защиту и не сомневаются до появления следующего.
      Лешка откровенно скучал и переминался с ноги на ногу.
      – Ой, ребята! – спохватилась Валентина Васильевна. – Давайте лучше так: сейчас вы идите, веселитесь, встречайтесь, а послезавтра... Да! Послезавтра в моем девятом «Б» классный час. Я вас жду.
      – Зачем? – удивились друзья.
      – Сами понимаете, девятый класс – ребятам пора определяться с профессией. Будет просто прекрасно, если вы, мои бывшие ученики, расскажете им о своих профессиях, о своей учебе.
      Алик растерянно смотрел на Лешку.
      – Ну, Алику есть о чем рассказать: Москва, университет, аспирантура, девятнадцатый век. – Лешка улыбнулся. – А я-то при чем? Разве они не знают о местном политехе?
      – Алеша! Не преуменьшай! Инженер – прекрасная профессия. – Валентина Васильевна втолковывала все это Лешке, как первокласснику, и он послушно кивал.
      – Вообще-то мы этого не планировали, – попробовал выкрутиться Алик. – Может, в другой раз?
      – Никаких разговоров! – категорически заявила классная. – Послезавтра, вторая смена, пятый урок. Быть обязательно!
      – Я на работе... – несмело вставил Лешка.
      – Я же говорю: вторая смена, пятый урок. То есть в шесть десять. Успеешь.
      – Хорошо, – согласился Лешка.
      – А теперь идите и отдыхайте!
      – Вечер сюрпризов! – вздохнул Лешка, когда они расстались с Валентиной Васильевной. – Слушай, Алька, честное слово, я не знал, что все так получится! Знал бы, и тебя бы не повел, и сам бы не пошел!
      – Да ладно тебе! – Алик беспечно махнул рукой. У него было хорошее настроение, которое не могла сбить Валентина Васильевна с ее классным часом. – Придем, не развалимся! Чудак! Ей же приятно, мы же ее ученики, похвастается перед своим девятым «Б».
      Лешка удрученно кивнул.
      В зале уже вовсю шло веселье. Веселились в основном прошлогодние выпускники, их было много. Алик с Лешкой так никого из одноклассников и не выискали. Кроме них и несчастного Влада, дежурившего внизу, не было знакомых даже из параллельных классов. Лешка со скучающим видом оглядывал зал и каждые пять минут порывался уйти. Алик удерживал его, но уже и сам начал подумывать об уходе.
      – Молодые люди, вальс! – Старичок географ стоял перед ними и хитро улыбался. Поняв, что молодые люди не отреагировали должным образом на его намек, он разъяснил: – Пригласите учителей. Им будет очень приятно.
      Лешка попробовал отвернуться, но Алик ткнул его в бок и прошептал:
      – Давай!
      – Я не собираюсь весь вечер развлекать учителей, – прошипел в ответ Лешка.
      Старичок географ нахмурился и отошел.
      – Зачем же весь вечер? Давай пригласим, потанцуем и уйдем. И красиво, и людям приятно.
      – Джентльмен выискался!
      – Ну, Валентину-то пригласи!
      Лешка вздохнул и направился к классной. Валентина Васильевна с радостью согласилась, и Лешка повел ее к танцующим, а Алик быстро соображал, кого пригласить. Из учителей в зале были только химичка, Танечка и какая-то незнакомая. Незнакомую приглашать неинтересно, Танечку – глупо, оставалась химичка. Алик подошел, вежливо поклонился, но химичка весело возвестила:
      – Я не танцую. Пригласите-ка Татьяну Евгеньевну.
      Танечка слышала ее слова, и Алик не мог сделать вид, что не понял химичку. Он кивнул Танечке:
      – Татьяна Евгеньевна! Разрешите вас пригласить.
      Сказано это было, пожалуй, слишком натянуто, напряженно, без тени улыбки и без особой охоты, но Танечка только насмешливо улыбнулась и подала руку. Он осторожно обнял ее за талию, и на мгновение ее пышные волосы коснулись его лица, обдав сладковатым запахом роз. Он отстранился и подумал: сколько ей лет? Тридцать? Тридцать пять? Странно, раньше она казалась ему гораздо старше.
      – Говорят, ты делаешь успехи, Алик? – Она смотрела на него снизу вверх и казалась совсем маленькой. Он тупо молчал, пропустив ее вопрос. – Ты поступил в аспирантуру?
      – Ага... – спохватился он. – Занимаюсь историей девятнадцатого века.
      Ее вежливый вопрос и свой вежливый ответ вызвали раздраженное озлобление. Зачем она спрашивает, делает вид, что ее это интересует? Лучше танцевать молча. Но тут же сам задал следующий вопрос:
      – А вы?.. В первую смену работаете?
      – Нет. В основном во вторую. В первую у меня только несколько часов.
      – Тяжело, наверное, во вторую?
      – Привыкла. Года три назад нас все успокаивали: будет новая пристройка, вторую смену отменим.
      – И что?
      – Ничего, – рассмеялась Танечка. – Пристройка есть, а как работали в две смены, так и работаем.
      – Почему?
      – Соседнюю школу разгрузили, часть классов в нашу перевели. Учеников больше стало...
      Танечка то и дело поднимала к нему лицо, Алик чувствовал ее слегка насмешливый взгляд, но старался не смотреть ей в глаза. Он напряженно ждал, когда закончится танец. Музыка стихла, и она сняла руки с его плеч.
      – Ну, мы пойдем, – глуповато улыбнулся Алик. – Домой пора.
      Ни к селу ни к городу!
      – Всего хорошего, Алик!
      Заладила – Алик, Алик! Детский сад какой-то!