Следующий день удачным быть просто не мог.
      Алик проснулся со страшной головной болью. В комнате было чисто: ни пустых бутылок, ни следов вчерашнего пира. Только стопка вымытой посуды на столе. Он совсем не помнил, как Даша все убирала. Черт! Вот напился!
      Зато разговор с Дашей он помнил до мелочей. И сегодня предстояло продолжение этого разговора. Алик поморщился. Может, как-нибудь можно его избежать?
      Как? Прятаться от Даши? До каких пор? Смешно и глупо.
      А сказать девушке: «Я тебя не люблю» – очень умно!
      Да спьяну же! Она и вчера это поняла, и сегодня поймет. А может, все вообще списать на водку? Рассудок помутился, сам не помнил, что говорил?
      Даша, пожалуй, захочет поверить. И все останется по-старому. Но зачем морочить девчонке голову? Это просто отсрочит объяснение, только и всего.
      Так ничего и не решив, Алик лениво прожевал бутерброд, оделся и отправился в университет объясняться по поводу недельного отсутствия. Еще одно «приятное» дело. И самое обидное – некого винить, во всем виноват сам. Вот самому и придется отдуваться.
      Идея позвонить Татьяне пришла совсем внезапно. Он просто увидел внизу будку с междугородным телефоном. Увидел и усмехнулся: интересно, теперь он вообще не сможет спокойно проходить мимо такого автомата?
      Алик глянул на часы, отсчитал время и машинально отметил, что через пятнадцать минут Татьяна выйдет из дома, чтобы успеть к первому уроку.
      Трубку сняли после второго гудка, и Алик торопливо опустил в автомат «пятнашку».
      – Алло!
      Мужской голос. Что такое? Алик на секунду растерянно застыл с трубкой в руках, но тут же нажал на рычаг.
      Что такое? Ничего. Просто приехал Игорь.
      Отвратительное настроение разом снизилось еще на несколько порядков.
      Ну что ж! В течение двадцати дней он не будет набирать ее номер, чтобы не вызывать никаких неприятностей. Так просила Татьяна.
      Алик в сердцах шарахнул телефонной трубкой о рычаг.
      – Ты чего автомат ломаешь? Хулиган! – Вахтерша в гневе летела к Алику, и он счел благоразумным побыстрее выскочить из общежития.
      Метро, как всегда в часы пик, было переполнено до отказа. Алик едва втиснулся в вагон и в миллионный раз недобрым словом помянул тех, кто догадался построить общежитие на другом от университета конце города.
      Впрочем, сегодня дорога даже показалась короткой. Мысли скакали с одной неприятности на другую.
      Почему он бросил трубку?! Можно же было поговорить с Игорем начистоту, по-мужски.
      Вот уж по-мужски! По телефону-то! А Татьяну зачем так подставлять? Она же просила. Она хочет все рассказать Игорю сама.
      А если она не решится?
      Решится. А если нет, так летом будет время для мужского разговора с Игорем.
      Значит, до лета. Как все просто! Взял и отложил! Может, так и неизбежное объяснение с Дашей отложить? Например, сказать ей, что приревновал вчера к Никите, психанул, что он напросился проводить ее? Или вот еще выход – решил проверить ее чувства, поэтому и ляпнул «не люблю». Даша, конечно, обидится, несколько дней не будет с ним разговаривать, но двумя-тремя визитами с извинениями все благополучно закончится.
      Да что за идиотская манера – вечно искать ходы для отступления!
      Алик не на шутку разозлился на самого себя. Только по пьянке такой решительный, что ли?
      Нет, продолжать врать – значит еще больше запутываться. Он все равно не сможет быть с Дашей прежним. И если она ничего не почувствовала вчера, то это вовсе не значит, что ничего не почувствует завтра.
      Алика раздражало сегодня все: бегущие по эскалатору, толпа у выхода из метро, долгое ожидание у светофора, безликое здание гуманитарных факультетов.
      Эта высотка не пришлась по сердцу еще при поступлении. Все пять лет он с завистью поглядывал на старые корпуса, где занимались естественники. И сегодняшнее раздражение на светлые и темные провалы окон в неуместной напыщенности нового корпуса было привычным. Алик даже удивился, что за всеми своими проблемами он не забыл разозлиться на здание.
      – Ну, здравствуйте, милый мой! – От разговора с профессором Алик даже не пытался уйти и пошел прямиком на кафедру. – Как понимать ваше отсутствие?
      Глаза Михаила Иосифовича за толстыми стеклами очков были строгими и укоряющими. Но честно говоря, Алик этой строгости нисколько не боялся. В данный момент профессор даже был определенным спасением от надоевших мыслей. Алик улыбнулся и принялся оправдываться:
      – Извините, Михаил Иосифович, так уж получилось... Вовремя никак не мог...
      – Я думаю, ваша диссертация готова, и моя помощь ни к чему, – насмешливо заключил профессор. – Может, назначим защиту на завтра?
      – Стыдно сказать, Михаил Иосифович, но за это время не написал ни строчки...
      Лучше уж признаться честно. Профессор кивнул:
      – Этого и следовало ожидать. Может, вы решили отказаться от аспирантуры?
      – Ну что вы!
      – Или хотите переменить тему? Я, конечно, понимаю, что для защиты диссертации по декабристскому движению сейчас требуется определенная смелость. Сейчас модно во всех бедах обвинять революции... – Алик хотел было перебить, но Михаил Иосифович лишь сердито отмахнулся от его движения. – Ничего не имею против! Всегда было проще защищаться по актуальным темам. Или, может, вы хотите иначе взглянуть на декабристов? С точки зрения Ключевского? «Историческая случайность»? «Умная ненужность»?
      – Михаил Иосифович! – наконец взмолился Алик. – Ну что вы! Я не собираюсь менять ни тему, ни точку зрения!
      Разговор поворачивался в неприятное русло, но профессор помолчал и спросил уже совсем другим тоном, участливым и отечески сердитым:
      – Я так понимаю, медицинского оправдания за пропущенные дни у вас нет?
      Алик опустил глаза и кивнул.
      – Что же случилось? Надеюсь, родители здоровы?
      – Здоровы... Это не из-за родителей...
      – Ну, хотя бы честно. Что же тогда? Не могли расстаться с друзьями?
      – У меня была причина личного характера.
      Профессор усмехнулся:
      – Скажу откровенно, от вас, Александр, такой легкомысленности не ожидал. Вы что же, хотите обременить себя семьей? – Алик не осмелился ответить утвердительно, да Михаил Иосифович, кажется, и не ждал его ответа. – С этим вам придется повременить, если вы всерьез хотите заняться карьерой. Семья и наука несовместимы. По крайней мере на определенном этапе.
      Алик про себя отметил, что это слова старого холостяка, но возражать, конечно, не стал.
      – Ну вот что, дорогой мой! Отдых закончился. Я очень рассчитываю на вашу серьезность – работы еще слишком много. Пойдемте, обсудим наши следующие шаги.
      Алик вздохнул с облегчением – одним объяснением стало меньше. Остался разговор с Дашей. Но об этом после...
      Однако после об объяснении с Дашей поразмышлять не получилось. Он столкнулся с ней сразу, как только вышел из кабинета Михаила Иосифовича. Столкнулся и растерялся.
      – Здравствуй, Алечка! – Даша улыбалась, но глаза были напряженными и встревоженными. – Ты хотел со мной поговорить сегодня...

      – Да... – Алик замялся. – Я хотел... Но... Может быть, не здесь?
      – Я уже освободилась. Поехали к тебе? – Даша говорила отрывисто, по-деловому, внешне совершенно спокойно.
      Алик знал, что с ее стороны не будет никаких истерик, но это деловое спокойствие ему совсем не нравилось.
      – Да... Поехали...
      Дорога показалась нескончаемой. И нескончаемым было их молчание. Каждый думал о своем, каждый готовился к разговору.
      – Ну? – Даша аккуратно повесила пальто и села напротив Алика.
      – Ты извини... Я вчера наговорил много лишнего.
      Даша кивнула:
      – Ну наконец-то... Хотя бы соизволил извиниться. Что же ты хочешь сказать? Что встретил другую?
      Алик молчал. К такому прямому допросу он не подготовился. Наоборот, он подбирал самые необидные, самые мягкие фразы, готовил долгое вступление. А тут нужно было просто ответить «да», и он не находил в себе сил.
      – Что же ты молчишь?
      Он поднял голову и заметил в ее глазах сочувственную усмешку. В который раз за последние дни он увидел себя со стороны и оценил всю глупость ситуации.
      – Так чем же она лучше меня? – безжалостно поинтересовалась Даша.
      – Не лучше... Ты очень хорошая... Ты встретишь другого, лучше меня, достойнее, – сбивчиво забормотал Алик. – Я люблю ее. Я хочу быть с ней всегда, понимаешь?
      – Понимаю, – вздохнула Даша и встала. – Ну, пока?
      – Даш, ты обиделась на меня? Обиделась, конечно, но я должен был тебе сказать.
      – Да, Алик, спасибо. Ты поступил правильно. Я очень благодарна тебе за это. Я пойду?
      – Нет! – взмолился Алик. – Пожалуйста, не уходи! Ты... Ты меня ненавидишь?
      – С чего ты взял, что я тебя ненавижу? Я тебя понимаю. И знаешь, мне тебя жалко... Ты оказался в дурацкой ситуации, да?
      Алик кивнул.
      – Честно говоря, я не знаю, что мне делать, – признался он. – Ты мне очень близкий человек, очень хороший друг, и я не хочу потерять тебя. Я очень ценю тебя, уважаю, люблю, но... не так, как ее.
      – Я понимаю, не объясняй. Мы, конечно, останемся друзьями.
      – Это правда? – Алик спросил с такой искренней надеждой, так по-детски, что Даша снова присела рядом и провела рукой по его волосам.
      – Какой ты все-таки мальчишка! – улыбнувшись, сказала она.
      – Наверное, – с облегчением согласился Алик. – Тем более что не ты одна так считаешь.
      Алик сказал это и испуганно замолчал: кажется, новая глупость. Но Даша сделала вид, что не слышала его последних слов.
      – Она тебя намного старше, – уверенно сказала она.
      – На девять лет, – послушно уточнил Алик.
      – На свадьбу-то пригласишь? А впрочем, можешь не приглашать, все равно не приду.
      Алик снова не знал, что нужно говорить дальше.
      – До свадьбы еще дожить надо. – Это единственное, что пришло на ум в тот момент.
      – Доживешь, – засмеялась Даша. – Не сомневайся!
      – Я в том смысле... – Алик опять безнадежно запутался. – Наверное, свадьба еще не скоро...
      – Почему? Она замужем?
      – Да.
      Даша горячими ладонями подняла его голову.
      – Алька, миленький! Ты уж на меня не обижайся, но... Ты уверен, что у тебя это серьезно?
      – Уверен, Даш. Иначе я не стал бы говорить тебе о ней.
      – А с ее стороны это тоже серьезно?
      – Не знаю. – Алик говорил откровенно и чувствовал, что возвращается легкость. – Мне бы очень хотелось верить.
      Зачем он говорит ей все это? Может, это неправильно? Он ни с кем не откровенничал о Татьяне. Почему же выбрал для этого Дашу?
      – Извини, Алька, но не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за тебя. У нее есть дети?
      – Да. Дочь. Двенадцать лет.
      Даша молчала, но Алик знал, что она хотела сказать: «Милый мой! На что же ты надеешься?»
      – Я ее люблю! – словно защищаясь, произнес он.
      – Я вижу. И искренне желаю тебе счастья. Скажи, ты говорил с ней о женитьбе?
      – Да. Она ответила так же, как и ты: не всякая женщина бросит семью из-за другого. Даже из-за меня.
      – Наверное, ты в самом деле жутко в нее влюблен, если после таких слов не теряешь надежды.
      – Она выйдет за меня замуж, – твердо сказал Алик. – Я увезу ее сюда. Подальше от мужа, чтобы она не чувствовала себя во всем виноватой.
      – Это решать ей.
      – Это решать мне. Я все равно добьюсь своего. Я пообещал приехать летом и все решить. Я увезу ее. Я не могу без нее, понимаешь? – Алик снова запоздало спохватился: – Наверное, мне не нужно было говорить все это тебе... Но... Мне очень нужна твоя поддержка.
      – Ты соображаешь, что ты говоришь? – улыбнулась Даша. – У кого ты просишь поддержки? Да я вообще могла бы закатить тебе такую сцену!
      – Я знал, что не закатишь, – улыбнулся в ответ Алик. – Я знал, что ты меня поймешь.
      – И поэтому обнаглел окончательно? Может быть, ты еще попросишь меня уговорить ее выйти за тебя замуж? Между прочим, как ее все-таки зовут?
      – Татьяна.
      – Ты хотя бы догадался позвонить ей, что доехал нормально?
      – Догадался.
      Алик почти не врал. Утренний звонок наверняка застал Татьяну дома. И она, конечно, поняла, кто звонил.
      – Она... очень красивая?
      – Ты красивее, – честно ответил Алик. – Правда! Она очень симпатичная, но дело не в этом. Я не могу объяснить... Дашка, зачем? Тебе же больно все это слушать!
      – А как ты думаешь? – Даша усмехнулась, и Алик тихо ответил:
      – Думаю, что очень больно...
      – Ну, хватит о твоей Татьяне. Рассказывай, что у тебя с диссертацией. От Михаила Иосифовича сильно влетело?..
      Алик был очень благодарен Даше. Очень. Другая повела бы себя на ее месте как угодно, но все равно не так. Могла бы устроить скандал, возненавидеть, преследовать, плакать. И неизвестно, как бы он отреагировал в этих случаях. И как бы все это осложнило и его, и ее жизнь. Даша все-таки отличная девчонка. Может быть, даже самая лучшая.
      После ее ухода Алик очень долго размышлял об этом.
      Жизнь снова приобретала краски. Вот тебе и неудачный день! Все сложилось как нельзя лучше: и разговор с Михаилом Иосифовичем, и объяснение с Дашей.
      Для полного счастья оставалось только услышать Татьяну. Но это было невозможно. Не только сегодня, а еще девятнадцать дней. Господи! Как долго!
      Ну ничего! Девятнадцать дней – не вечность.
      Что ни делается – все к лучшему. На эти девятнадцать дней можно целиком уйти в работу. Время идет, а диссертация не двигается с места. Как сегодня сказал Михаил Иосифович? «Не ожидал от вас такой легкомысленности»?
      Он сам не ожидал от себя такой легкомысленности. Кто бы месяц назад сказал ему такое! Он, Алик Данилин, способен вот так, очертя голову, бросив все на свете, влюбиться? Это с его-то прагматизмом и трезвостью? А теперь прагматизм, трезвость, сосредоточенность летели к черту, и, самое смешное, он бы не хотел, чтобы все вернулось на свои места.

      – Ну, Танька, ты даешь! – Зоя не скрывала своего изумления. – Это могло произойти с кем угодно, но не с тобой!
      Татьяна объявила о своем бурном романе и теперь молчала, ожидая советов, а не этих удивленных возгласов. Но Зою, похоже, так впечатлила ее история, что советов пока не было. Она только чуть покачивала головой в клубах дыма и нервно стряхивала пепел в первое попавшееся блюдце.
      – Что же это за юный экземпляр?
      – Ты его не знаешь.
      – Нет, подруга, так не пойдет! Выкладывай все до конца. Кто он?
      – Мой бывший ученик.
      – Еще лучше! – охнула Зоя. – Ты что, совсем с ума сошла?
      Татьяна вздохнула:
      – Наверное.
      – Не наверное, а точно! Сколько ему лет? Шестнадцать? Семнадцать?
      – Ты что?! – возмутилась Татьяна. – Я же сказала, на девять лет меня младше.
      – Значит, двадцать три... – Зоя немножко подумала. – Ну, тогда ничего!
      Татьяна улыбнулась: от Зойки она другого и не ожидала.
      – Ты хотя бы приведи его ко мне, познакомь.
      – Отобьешь?
      – У подруги? Бог с тобой! У меня этого добра и без твоего юноши хватает. Как его зовут?
      – Александр Данилин.
      – Кто?! – Зойка даже подскочила от неожиданности.
      – Неужели вспомнила? – удивилась Татьяна.
      – Как не помнить? Ты сколько раз рыдала: кто из вас дольше выдержит – ты или Данилин? Так это он и есть? Твой двоечник?
      – Между прочим, он вовсе не двоечник. – Татьяна даже обиделась за Алика. – Он теперь аспирант МГУ, историк.
      – Где же ты его нашла?
      – Приезжал домой на каникулы. Случайно встретились. Помирились. Пару раз проводил.
      – И ты растаяла, – насмешливо закончила Зойка.
      – Нет, – вздохнула Татьяна. – Посопротивлялась.
      – Из приличия?
      – Почти. Ну, чего ты на меня так смотришь? Ты бы сама в него влюбилась!
      – Ты меня сюда не приплетай. Я – это я. Я могу влюбляться.
      – Здрасьте! А я, выходит, не могу!
      – Конечно, ты не можешь. Ты же у нас верная жена, отличная мать, строгий педагог...
      – Ой, Зойка! Только без нотаций! Я не знаю, что мне делать!
      – Веди сюда. Разберемся.
      – Не могу! Он уехал.
      – Уже бросил? – ахнула Зойка.
      – Да не бросил! – поморщилась Татьяна. – Учиться уехал.
      – Ну и слава Богу! Тогда какие проблемы?
      – Зоя! Да ты что? Ничего не поняла? – с отчаянием воскликнула Татьяна.
      – А что я могу понять? – огрызнулась Зойка. – Ты же ничего толком не говоришь! Каждое слово из тебя клещами вытягиваю!
      – Он предложил мне выйти за него замуж! Он приедет летом! За мной! Что мне делать?
      – Честно?
      – Конечно, честно. – Татьяна с надеждой посмотрела на подругу.
      – Тогда вот что. Ты, конечно, прости, но я мужиков получше тебя знаю. Они обещают и предлагают многое, но это совсем не означает, что все всерьез. Неужели ты веришь, что летом он приедет?
      – Верю, Зоя. Ты же его не знаешь...
      – А ты хорошо знаешь? – ехидно поинтересовалась Зоя. – Сколько лет вашему роману? Сколько месяцев? Или всего пару дней? Господи, Танька, какая ты доверчивая! Когда он уехал?
      – Три недели назад.
      – Он тебе хоть раз позвонил?
      – Да, конечно. Сначала звонил каждый день.
      – А потом?
      – А потом приехал Игорь.
      – И что? Ты что, дура, ему все рассказала?
      – Нет. Ничего я не рассказывала.
      – Сам догадался?
      – Да не перебивай ты! Ни о чем он не знает, ни о чем не догадался. Просто мы с Аликом договорились, что он не будет звонить те двадцать дней, когда Игорь дома.
      – Полная конспирация? И он ее ни разу не нарушил?
      – Конечно, нет. Он же обещал.
      – Помяни мое слово, Тань, но он тебе больше не позвонит.
      – Это еще почему?
      – Да потому! Никогда не поверю, что влюбленный молодой парень может не звонить двадцать дней только потому, что так пообещал! Никогда не поверю! За эти двадцать дней он уже благополучно нашел новую девчонку. И правильно сделал. Кому мы с тобой, Танька, еще нужны? Не расстраивайся. Забыл – и черт с ним! Меньше проблем! У тебя есть Игорь, есть Женька. Хорошо, что Игорь ничего не понял. Да даже если бы и понял, он у тебя классный мужик, ему все можно объяснить... А этот твой Алик... Просто приключение, случайный роман. Не превращай все это в трагедию. Ну чего ты молчишь? Плачешь, что ли?
      – Чего плакать-то?
      – Вот и я говорю – нечего. Поверь мне, таких мальчиков у тебя может быть сколько захочешь. Только к этому нужно относиться легче, без лишних размышлений об обязательствах, новых замужествах и прочей чепухе. Ясно?
      – Конечно, ясно. Ну ладно, Зойка, мне пора.
      – Что так скоро? Обиделась?
      – Да нет. Все в порядке. Просто Женька дома одна.
      – А Игорь где?
      – Уехал сегодня утром.
      – И твой Данилин сегодня не звонил?
      – Нет. Хватит о нем.
      – Вот это правильно. Хватит о нем. Давай-ка просто попьем чайку.
      – Нет, Зоя, в другой раз. Я правда тороплюсь.
      Татьяна была разочарована. Она шла домой и думала о недавнем разговоре. Да, она ожидала совсем другого. И уж никак не думала о неверности Алика.
      Не хотелось думать об этом и сейчас. Но помимо ее желания, мысли снова и снова возвращались к Зойкиным словам: «За эти двадцать дней он уже благополучно нашел новую девчонку». И щемило сердце. Умом она понимала, что Зойка скорее всего права. Ведь именно этого Татьяна боялась со дня его отъезда.
      Она изо всех сил старалась успокоиться, уговорить себя, что ничего не случилось. И случиться не может. Даже если Шурка не позвонит. Все равно ничего не случилось.
      Но неужели не позвонит? Неужели двадцати дней достаточно, чтобы все забыть?
      О Боже! Но ее-то как угораздило вот так влюбиться? Зачем все это? Зачем?
      Женька бегала во дворе с девчонками, и Татьяна не стала тащить ее домой. Ей хотелось еще немного побыть одной.
      Она даже не включила свет. Просто села в кресло напротив молчащего телефона и заплакала. От жалости к себе.
      Ну чем, чем она заслужила, что ее вот так легко можно было бросить?
      Конечно, все это с самого начала было настоящей авантюрой. И воспринимать все с самого начала нужно было как авантюру.
      Когда, ну когда она стала относиться к этому серьезно? В какой момент это произошло?
      Она сердито вытерла слезы.
      Ладно, Бог с ним! В конце концов, она и не собиралась выходить за него замуж! Этого еще не хватало! Просто обидно быть брошенной. Обидно и все.
      Телефонный звонок протяжным взрывом врезался в ее сознание.
      – Алло!
      – Танюшка! Любимая! Я правильно досчитал до двадцати?
      – Правильно, Шурка, правильно!
      – Где ты была? Я трезвоню весь вечер.
      – Прости, Шурка! Меня не было дома.
      – Ты что, забыла, что я буду сегодня звонить?
      – Я ждала утром. А к вечеру начала бояться.
      – Чего бояться?
      – Что ты больше не позвонишь...
      – Танька! Я сейчас повешу трубку! Ты мне не веришь?
      – Верю, Шурка, теперь верю. Я так по тебе соскучилась!
      – Я теперь буду звонить каждый день. Только не исчезай никуда. Я тебя люблю, я не оставлю тебя. Никогда. Слышишь, никогда, Танька!