Это был дождливый вечер четверга. Вся кулинарная богема Нью-Йорка собралась, чтобы отдать дань уважения Рут Рэйчел, редактору журнала «Gourmet»[16]. Блестящий ежемесячник Рэйчел был внезапно закрыт неделей ранее, и более 200 кулинарных шишек города, начиная от писателя Кельвина Триллина и заканчивая изготовителем шоколада Жаком Торресом, завалились на частную вечеринку, чтобы одновременно отпраздновать ее былой успех и оплакать потерю. Мой муж также был приглашен, и я пришла туда вместе с ним.

Как и следовало ожидать, предлагаемые угощения были такими же впечатляющими, как и список гостей. Стол в углу был заставлен искусно подобранными оливками в апельсиновом маринаде, пикантными соевыми бобами и маринованными луком и перцем. Я наблюдала за официантами, курсирующими с подносами, полными огромных наггетсов из хрустящей свиной грудки, украшенных свежими фиговыми полосками, и соленых клецок из листовой капусты с подложкой из сыровяленой ветчины. Некоторые предлагали изысканные жареные рисовые шарики и небольшие кусочки рыбы в ложках «на один укус». Все, что оставалось гостям, – это открывать рот, жевать и глотать.

Забавно, но никто этого не делал. Следуя неофициальному коктейльному этикету, немногие из гостей позволяли попробовать себе больше, чем три-четыре закуски. Господин Торрес грызет миндаль из своего кармана. Триллин пробует рыбу. Госпожа Рэйчел так вообще вроде ничего и не попробовала.

«Еда сегодня отличная, – сказал мне Цезарь с небольшой грустью. – Даром, что в Нью-Йорке люди не едят».

Или едят? Большинство друзей Рэйчел после вечеринки собирались поужинать где-нибудь и потому сдерживали себя. Кто-то собирался пойти в ресторан Цезаря в двух кварталах отсюда. Другие планировали посетить недавно открывшееся заведение в китайском квартале, а остальные просто хотели пойти по ресторанам. Казалось, что гости, будто следуя какому-то секретному кодексу, заранее договорились между собой не портить себе аппетит перед грядущим полноценным ужином, съев пару закусок сейчас.

И вот почему. Я попросила десятки женщин вести дневник своего питания, так что я знаю, что они едят. И это не только суперполезные для здоровья продукты, продающиеся в специализированных магазинах, хотя этого там немало. И это вовсе не только диетические, строго дозированные блюда или свежайшие кусочки карпаччо из желтопузика, хотя и они тоже попадаются в списке.

Как и все остальные жительницы США, они немало едят и нездоровой пищи. Они были замечены в поедании всевозможных сладостей, ирисок и сомнительных хлопьев на завтрак. По большей части складывается впечатление, что они вообще себе ни в чем не отказывают. Женщины едят без перерыва. Постоянные йогурты, много сыра, множество энергетических батончиков и мороженого, много горького шоколада, миндаля, хумуса и капучино.

Есть среди них, конечно, и те, кто помешан на подсчете калорий настолько, что на обед приволакивают с собой консервы с тунцом в собственном соку, годами живут на «некрабовой» диете или вообще заменяют еду протеиновыми коктейлями и пищевыми добавками.

Все дело в том, что у тех, кто следует Манхэттенской диете, работает некоего рода внутренний механизм, часы, поддерживающие равновесие по всем направлениям. Женщины, позволившие себе переесть во время одного из приемов пищи или в течение целого дня, или даже недели, инстинктивно ограничивают себя при следующей трапезе, в течение следующего дня или недели. Они стараются съесть побольше в утренние часы, чтобы дать своему организму время привести себя в порядок. Их внутренний голос побуждает их выбирать овощи вместо хлеба, хорошие жиры вместо плохих и блюда с высоким содержанием клетчатки вместо таковых с низким. Если они себе и позволяют вредные сладости, то лишь в миниатюрных количествах. Каким-то образом им удается ограничиться только одной ириской, а потом не забыть о том, что они ее съели. Горсть конфеток с лакрицей в четыре часа дня означает, что на ужин не будет ничего сладкого.

Хочу вас немного предостеречь. Не заводите разговор о вдумчивости, самоконтроле и дисциплине со специалистами: эпидемиологами, социологами или любыми другими учеными, которые, на ваш взгляд, разбираются в этой проблеме. Если вы это сделаете, то получите набор клише и слухов о том, что едят жители Манхэттена, чтобы оставаться худыми. Они все становятся праведными и говорят, что нет ничего такого особенного в Манхэттене, из-за чего все его жители стройные. Они будут рассказывать вам об огромном выборе еды и обилии разнообразных продуктовых магазинчиков, о том, как большое количество предлагаемой на выбор еды увеличивает процентное соотношение стройных по сравнению с общей массой людей. Как будто бы единственная причина, по которой манхэттенцы худее, чем жители остальных четырех районов Нью-Йорка, – это 322 супермаркета между Баттэри Парк и 155-й улицей.

Второй причиной их хорошей физической формы специалисты назовут их немаленькое состояние. «Среднестатистический житель Манхэттена, – отметят они, поправляя очки, – может позволить заплатить 1 доллар 99 центов за двестиграммовую порцию диетического йогурта и 2 доллара за натуральное яблоко с микроскопическим содержанием углеводов». Как будто я вообще не с ними разговариваю. Хочется спросить: «Вы вообще слушаете меня? я же вам только что все объяснила». Да, на Манхэттене живут люди с достатком. Хорошо, жители соседних, более бедных, округов толще из-за меньшего количества супермаркетов. И, к великому сожалению, им приходится делать покупки в маленьких сетевых магазинах, где вы не найдете свежих листьев салата, цельных зерен или рыбы.

Я часто бываю в соседних районах и могу с уверенностью заявить, что дело там совсем в другом, какой бы легкомысленной эта идея вам ни казалась. Здесь, со всем разнообразием еды и кексами размером с мяч для софтбола, сложно оставаться сдержанным. Так в чем же секрет?

Я опросила более сотни женщин, специалистов, докторов, диетологов, поваров, продавцов продуктовых магазинов, официантов и других людей и пришла к выводу, что в итоге все сводится к двум вещам: самовоспитанию и хитростям. Это очень просто.

Это как-то не вписывается в теорию необдуманного питания профессора Корнелльского университета Брайана Вансинка. Он считает, что люди начинают задумываться, когда дело доходит до уличной еды и магазинов сладостей, благодаря сдерживающим факторам: необходимости преодолеть расстояние, чтобы зайти в магазин, денежному вопросу и другим осложнениям, таким как боязнь опоздать на встречу. Во всем этом есть какой-то смысл, и какую-то роль это точно играет. Но ни одна из опрошенных мной женщин не упомянула ни один из этих факторов. Вместо этого они говорили о том, что стараются не думать о еде, не обращают на нее внимания и просто не замечают мороженое в меню. По их словам, они просто научились быть сдержанными. Как собака Павлова, только наоборот. Постоянно отказываясь от продуктов, от которых, по их мнению, они толстеют, в которых содержится слишком много сахара или жира или неподходящих по каким-либо другим критериям, они смогли изменить свои пищевые предпочтения.

Первой об этом заговорила писатель-романист Лоурен Липтон. Я знакома с Лоурен со времен нашей совместной работы в «The Wall Street Journal»: мы сидели через перегородку друг от друга и обе занимались еженедельным разделом, посвященным образу жизни. Она занималась освещением показного мира моды и шопинга, а я была ее редактором – работа, заключающаяся фактически в увеличении объемов продаж путем поддержки приводимых ею доводов в пользу того, что какой-то новый тренд, на который она обратила внимание, на самом деле является трендом. Вокруг ее рабочего стола всегда вились длинноногие модели с волнистыми волосами, застегивающие молнии на своих доходящих до пояса сапогах, напялившие кашемировые платья или ковыляющие вокруг в своих спальных тапочках.

Оказалось, что мы с Лоурен родственные души. Мы входили в то небольшое число работников журнала, которые понимали разницу между «Gianni Versace» и «Giorgio Armani». Одежду мы могли обсуждать бесконечно. Но до тех пор, пока я не начала работу над этой книгой, я не знала, что Лоурен тоже помешана на своем питании. У нее фигура балерины, длинные руки и ноги, хрупкая комплекция. Я всегда думала, что ей просто повезло с хорошими генами и быстрым обменом веществ. «И это правда», – говорит она. Но и без ее участия здесь не обошлось.

Лоурен начала тренироваться рано, когда ее мама, хиппи 70-х годов в Калифорнии, сказала ей, что если она предпочтет яблоко печенью с шоколадной крошкой, то у нее не будет проблем с прыщами, когда она станет подростком. Она восприняла этот совет очень близко к сердцу и начала учиться не испытывать соблазна к сладкому. Вот уже много лет, как у нее больше не течет слюна при виде вазы с конфетами, пачки картофельных чипсов, батончика Milky Way или сдобной булочки. И эта самотренировка была такой тщательной, такой деликатной, что она даже и не рассматривает отказ от всех этих продуктов как ограничение себя в чем-либо. Она замещает их по-настоящему здоровыми продуктами: фрукты рано утром и овсянка на завтрак; буритто или салат на обед; бобы с цельнозерными макаронами и капустой, приправленной оливковым маслом и чесноком, на ужин.

Как ловко! Как питательно! Как скучно, можете подумать вы. Но тут тоже есть своя хитрость. И в ней как раз и заключается весь секрет, потому что именно благодаря этому женщины, с которыми я говорила, умудряются оставаться в ладах со своей головой. Они регулярно позволяют себе небольшие порции любимых сладостей. В случае с Лоурен это лакричные конфеты, маленькие пакетики которых она хранит у себя на кухне.

Я много слышала о чем-то подобном от других женщин. Они обожают ириски, лакрицу, карамельки, мармеладных мишек – все, что из мармелада, если честно. Я не имею в виду батончики Twix и дорогой горький шоколад, хотя и у них тоже есть свои поклонники. Я говорю о дешевых сладостях! Вернемся к хвастовству по поводу своего питания, о котором шла речь во второй части. Несмотря на то, что все эти конфеты никак не ассоциируются с диетическим питанием, мы говорим о каких-то 100 калориях за раз, а это действительно не так уж и плохо. Это своего рода небольшое подспорье. Это позволяет женщинам оставаться в форме, помогает им следить за своим питанием: они удовлетворяют свою потребность в сладком, при этом оставаясь сдержанными.

Мне кажется, что актриса Кристин Барански умеет взять себя в руки. Я познакомилась с ней несколько лет назад в загородном доме одной моей подруги, Дороти Гамильтон. Мы устроили неспешный обед на пристани, наблюдая за озером Варамуг. Дело было в Коннектикуте. С нами было еще несколько человек, включая Марию Кампбелл, литературного агента, занимающегося защитой авторских прав для «Warner Bros. Pictures». Это был идеальный день. Обед бы легко вписался в стиль 20-х годов, если бы при этом проходил где-нибудь на Лонг-Айленде, а не в северном Коннектикуте. Дороти, как обычно, приготовила для нас впечатляющие своей изысканностью блюда: эффектное гаспаччо с огромным количеством помидоров, перца и чеснока, выращенных своими собственными руками; вкусный до неприличия салат с сардинами и оливками из Ниццы; все это с вкуснейшим свежеиспеченным французским хлебом. Если бы вы сделали несколько фотографий нашего стола, то получились бы прекрасные яркие иллюстрации для брошюры о вкусной и здоровой пище. Кристин действительно ела, а не просто размазывала еду по тарелке. Тем не менее для меня она всегда была частью Манхэттенской диеты, и оказалось, что я так считала не зря.

Да будет всем известно, что Кристин была вполне стройной – 60 килограмм при росте 175 см – всю свою жизнь. За исключением небольшого периода, когда она набрала восемь килограммов за несколько первых месяцев в колледже, по ее словам, у не никогда не было значительных колебаний в весе. Она всегда была худенькой.

Но все могло бы быть совершенно по-другому. В Буффало, где она выросла, Кристин была вскормлена с любовью к домашней польской кухне: мамиными сосисками, пирогами и домашними булочками. Но для девочки, мечтающей о карьере актрисы, о полноте не могло быть и речи, так что ей пришлось отставить чревоугодие в сторону. Она никогда не была фанатом готовки, как и любителем хорошо покушать, однако ей нравится готовить томатный суп-пюре и тыквенный хлеб для друзей, проводить дни напролет со своей дочерью на кухне, организуя праздничный стол к Рождеству. Обычно, как утверждает Кристин, она ест два раза в день, немного перекусывая вместо полноценного обеда. На завтрак протеиновый коктейль с черникой, миндальное молоко с протеиновым порошком на соевой основе. Иногда, когда она работает над очередным спектаклем, она вообще забывает поесть. «Я сдержанный человек», – говорит о себе пятидесятивосьмилетняя актриса.

Например, недавно, возвращаясь после концерта из Карнеги-Холл, она заглянула в «Petrossian», русский ресторан, славящийся своей черной икрой, и заказала тарелку борща, немного копченой семги и бокал вина. «Я ем скорее как француженка, – говорит она. – Если я позволю себе съесть лишнего или так получится, что зачащу с походами в ресторан, то в течение следующей недели буду себя сильно ограничивать».

Мы с Кристин обмениваемся различными историями, связанными с едой, пока делаем покупки в «Via Quadronno», магазинчике в Верхнем Ист-Сайде, торгующем итальянским кофе и сэндвичами. «Via Quadronno» – одно из тех мест в отдаленно тирольском[19] стиле, где в просторном зале вам подают вполне достойное капучино. Зайдите туда в любое время, и вы увидите светских дам, сидящих в глубине зала на мягких диванах за чашечкой эспрессо, которые даже не притронулись к своему салату. В своем свитере и обычных черных брюках Кристин здесь отлично вписывается, точно так же, как она это делает в сериале «Правильная жена», в котором играет властного адвоката, командующего целым офисом девиц в облегающих платьях и парней в дорогих костюмах. Кристина на самом деле полагает, что единственной причиной, по которой ее карьера оказалась такой продолжительной, является то, что одежда по-прежнему на ней хорошо сидит.

Идеальной закуской Кристин для позднего вечера является миска гранолы[20] с молоком. Когда она ужинает в ресторане со своим мужем, то заказывает поджаренную семгу со шпинатом и рисом. В «Swifty’s», светском местечке, это будет печень теленка. На торжественном приеме в «Del Posto», итальянском ресторане, недавно заработавшем четыре звезды в одном из обозревателей, она заказала маленькую тарелку тыквенных равиоли и зеленый салат. «Этого вполне достаточно», – заявляет она.

Итак, самодисциплина и хитрости. Вот и весь инь-ян. Но есть и своя обратная сторона. Кристин рассказала мне, что некоторые ее подруги перестали чувствовать вкус сахара после того, как отказались от него на некоторое время, и она знает по себе, каково это. Согласно теории изменения привычек, требуется 28 дней на изменение привычного поведения. Если у вас получится в течение 28 дней обойтись без взбитых сливок, то следующие 28 дней без них дадутся вам еще легче. И так далее. Конечно, если бы все было настолько просто, то не было бы никакой нужды в диетах и книгах о здоровом питании. Это противоречит человеческой природе – не есть что-то, что тебе нравится.

Но я стараюсь смотреть на это со следующей точки зрения: мне уже за 50. 10 дней не сделают меня намного старше. Если до 11-го дня я смогу продержаться без какого-то определенного продукта, значит, я смогу преодолеть психологическую зависимость. Я рассуждаю: «А что, если мне нельзя будет больше есть изюм в шоколаде?», и если у меня получается прожить 10 дней без изюма в шоколаде, то я считаю, что прошла тест. Это как когда ты воздерживаешься от алкоголя в течение 10 дней приема антибиотиков. Ты не пьешь, в этом нет ничего страшного, а по прошествии 10 дней тебе уже и не так сильно хочется бокала вина во время ужина.

Когда я рассуждаю о самодисциплине, мне все время вспоминаются наши ужины с Рут, Шэри и Данной, которые мы устраиваем три или четыре раза в год. Это мои очень хорошие подруги, и мы собираемся вместе, как только у нас появляется такая возможность, для небольших женских посиделок. Наш ужин мог бы стать неплохой сценой для одного из «женских» фильмов с Кэтрин Кинер и Фрэнсис МакДорманд. Когда мы собираемся вместе, то не обсуждаем проблемы питания. Хотя это все равно бы напоминало какой-нибудь «женский» фильм. Вместо этого мы огибаем эту тему, говоря о чем угодно другом.

Помните хвастовство про свое питание? Так вот, когда мы собираемся вчетвером, то это начинается по полной. Последний раз это произошло, когда мы собрались в шумном бистро в Верхнем Ист-Сайде под названием «Five Napkin Burger». Меню состоит из самых популярных блюд последних 30 лет. Здесь и крем-суп из артишоков и шпината из 70-х, куриные крылышки из 80-х и суши из 90-х. Остальные блюда варьируются от луковых колец до бургеров, от нежной куриной грудки до футовых хот-догов из говядины.

Организация нашего совместного вечера всегда превращается в бесконечный обмен SMS-сообщениями, в основном из-за Рут и Данны, исполнительных директоров и больших шишек со своими собственными секретарями. Их всегда сложно поймать на месте.

Мы приходим по одной, приветствуем друг друга бесконечными поцелуями, рассказами и сплетнями. Стандартные темы уже обмусолены: семья, работа, актуальные мероприятия, фильмы и книги. Но не питание. Мое помешанное на питании «я» ведет свои наблюдения. Я внимательно изучаю все, что мы заказываем, что мы не заказываем и что мы на самом деле едим – что в нашем случае три совершенно разные вещи. Мы начинаем с бутылки вина. Хорошо, это была моя идея. Потом одна из нас – не будем называть имен – просит официанта принести луковых колец. Вполне классический прием, по-моему. Заказ луковых колец как бы сигнализирует, что тут собрались не какие-нибудь там девочки-припевочки, что мы пришли сюда вдоволь покушать. А когда принесли блюдо, то каждая взяла по одному колечку и стала его грызть. Остальные луковые кольца так и оставались лежать в тарелке нетронутые.

Помимо этого, мы заказали крем-суп из артишоков и шпината, на который тоже особо никто не налегал. Корзина с хлебом осталась нетронутой.

Рут, Шэри и Данна заказали по бургеру с желтым тунцом, их принесли на подложке из листьев салата. Казалось, что его специально поместили в меню для таких женщин, как мы. Я же остановилась на суши. На десерт мы разделили один чизкейк размером с подстаканник для пива – каждой по маленькому кусочку.

По дороге домой я думала о том, что именно так и едят на Манхэттене. Это бы не было полноценным ужином без доброй бутылки вина, что на четверых получается почти 200 грамм на каждую. По одному луковому колечку и совсем немного шпинатового супа. Это нормально. К хлебу никто не притронулся. Получается, что все, что мы съели, – это фактически рыбу и салат, ну и ложечку десерта. Ха! То, насколько мы дисциплинированны, просто пугает.

Конечно, то, как я ем в ресторане с друзьями, не означает, что одна я ем точно так же, особенно если я у себя дома, в командировке или нахожусь по дороге на работу. Просто к моменту нашего ужина во мне было уже много сладкого.