И что еще я вспомнила из предпоездочных разговоров, так это то, что "ждать нас никто не будет". Каждое утро начиналось с нервотрепки, потому что надо было выехать пораньше. Вопрос, кому это надо, так и остался без ответа. Зато потом тащились, как стадо старых больных черепах. Первой ехала Галя на складном велосипеде практически без багажа. Безусловно, она старалась изо всех сил, но продвигались мы ужасающе медленно. Общеизвестно, что если идти со скоростью раза в два меньше привычной, то устанешь просто ужасно. То же самое касается и езды на велосипеде. Так что под вечер мы с Сережей просто валились с ног. Зато однажды Димка запсиховал, а такое с ним, как выяснилось, случалось достаточно часто, и понесся вперед, как угорелый. Как он объяснял потом остальным, у него якобы вырубилась холостая передача. Может быть, может быть. Как бы то ни было, увидев такое, мы с Сережей переглянулись и тоже решили размяться на скорости, "повиснув на хвосте" у Димыча. Спустя часок боевой запал у самого крутого из туристов закончился, и он остановился. Где-то через полчаса подтянулся разозленный Игорь, а вскоре догнали остальных и Володя с Галей. При этом Володя, который при желании легко обошел бы в скорости каждого из нас, просто не хотел бросать Галю одну.
      В общем, после этого путешествия мы с Сережей решили, что, может быть, мы и "чайники", но лучше мы будем набираться опыта самостоятельно, чем в компании таких вот "бывалых", у которых как раз-то чайника даже и нет.
      Что мы, собственно, и решили проделать после длительного перерыва.
      Сначала Санька вырос настолько большой, что возить его на велосипеде стало достаточно сложно. А потом, когда у него уже появился свой велосипед, у меня три года не было отпуска...
      Березки все чаще сменялись стройными соснами, и вот уже вскоре показался знакомый поворот. Наша любимая стоянка, которую так и не нашли "бывалые" туристы, встретила нас как всегда приветливо. Даже занудный дождик прекратился. За эти годы она стала еще прекрасней. Куда-то пропала, очевидно, пошла на топливо для многочисленных пикников, старая засохшая береза. Исчезла слегка заболоченная старица, и прямо под обрывом стремительно несла свои воды река. Только по-прежнему задумчиво шумели седые сосны да суетились вездесущие птички.
      Через какой-то часок была установлена палатка, и мы уже неторопливо попивали чай у костерка, предварительно прикончив кастрюлю макарон с тушенкой. К этому времени небо слегка прояснилось, и над широкой поймой вовсю бушевал красочный закат. Что ж, можно считать, что первый день похода прошел неплохо. Даже затеплилась надежда, что погода может улучшиться всерьез и надолго.
      ?????
      ... с Пространством что-то было не в порядке, оно искажалось в конвульсиях, угрожая существованию его хрупкой структуры. Он постепенно, отвлекаясь от созерцаемых картин, начал вспоминать о том, что он, живущий во времени, тем не менее неразрывно связан с Пространством. В маленькой точечке которого находилась его физическая сущность. Оказывается, вспоминал он понемногу, его разбросанное во времени сознание очень сильно зависит от состояния и функционирования физической сущности. Она хрупка и легко уязвима. Любое, даже не очень сильное изменение характеристик той точки пространства, в которой он находился, было для него опасным или даже смертельным. Резкое повышение или понижение температуры, увеличение радиационного фона, сильное электромагнитное излучение могли его уничтожить. Но самым частым, самым реальным и опасным было простое механическое воздействие. Предметы, упавшие на него вод действием гравитации планеты или по другим каким-то причинам, могли серьезно повредить его структуру.
      Он свернул свое сознание и локализовал его в физической оболочке. Оказывается, так и есть. Организмы местной растительной формы жизни, которые в среднем достигали его собственных физических размеров, в большом количестве попадали вокруг места его локализации. Некоторые из них серьезно зацепили его оболочку. Катаклизм уже завершился за то время, пока он локализовывал сознание, собирал его по всему прошлому и будущему.
      Сейчас ему предстояло самое сложное. Приходилось вступать в непосредственный контакт с пространством, подпитывать себя его энергией для того, чтобы исправить повреждения, нанесенные его структуре. Это было очень сложно. Потому, что он практически ничего не помнил о себе самом. Кто он, зачем он, как устроен. Нужно было напрягать сознание, покоившееся дотоле в бесконечном созерцании, нужно было искать долгую дорогу к самому себе...
      5. Один из законов Мерфи гласит: если неприятность может произойти, то она произойдет обязательно.
      Естественно, ночью пошел дождь. И не лишь бы какой, а совершенно мокрый. Крупной шрапнелью дождевые капли стучали по брезенту палатки. Надо сказать, что одно из моих глубочайших жизненных убеждений состоит в том, что хорошему сну, как и хорошему аппетиту, ничто не в силах помешать. Так что сон был крепкий и здоровый под аккомпанемент ливня, но пробуждение было не из приятных. Все-таки сказывался почтенный возраст нашей палатки. Кое-где по углам она подтекла, и спальники, равно как и сменная одежда, слегка подмокли.
      Вообще-то наша палатка - явление несколько уникальное. Чумовая прямо, по выражению одной из моих подруг. Не в том смысле, что крутая - дальше некуда, а в том, что ее форма напоминает чум. Ее основание - правильный шестиугольник, а полотнище состоит из шести огромных клиньев, по сшитым краям которых вставляются металлические прутья-ребра. Каждое из них состоит из трех звеньев, которые скрепляются между собой с помощью коленей как удочка. Верхние концы ребер вставляются в специальный зажим, который нужно натянуть вниз, провернуть и защелкнуть, тогда ребра изгибаются, как прутья зонтика.
      В итоге получается домик, похожий на индейскую избушку "фигвам", как говорил Шарик из Простоквашино. Или на чум. Вроде бы маленький снаружи, но очень просторный и удобный внутри. Вообще говоря, наша палатка практически всегда великолепно справлялась с различными атмосферными явлениями, включая и ливни, и сильные ветры. Пусть хоть ураган разыграется, у нее такая конструкция, что стоит себе и лишь слегка покачивается. Все дело в том, что мы, посмотрев на яркие краски вечерней зари, решили, что дождя не будет и не обкопали ее по периметру. За что и поплатились.
      Мужики выволакивали подмокшие спальники и одежду для просушки, а я решила быстренько приготовить завтрак. Хворост еще оставался с вечера.
      Ха, смело сказано, "быстренько приготовить завтрак!"
      Весь хворост, оставшийся от ужина, благополучно намок, и розжигу поддавался с большим трудом. Где-то полчаса мне пришлось только стоять на четвереньках, задрав кверху задницу, и изображать собой кузнечные мехи, раздувая еле тлеющий огонек. Но это было еще далеко не все. Сырые сучья практически не горели, а только обугливались, не давая никакого тепла бедной кастрюльке с водой, которая битый час стояла над костром, но закипать так и не собиралась.
      Уже благополучно высохла палатка, спальники и одежонка, а "быстрый" завтрак так и оставался в перспективе. Хоть плачь! Неожиданно выход из кризиса придумал Санька:
      - Слушай, Ежик, пока эти дровишки горят, давай сверху другие посушим!
      Идея показалась заманчивой, и мы навалили на тлеющие уголья целую кучу промокших поленьев. Дым поднялся такой, что, похоже, вымерли все комары до самого Молодечно.
      А через некоторое время подсохшие поленья сами занялись веселым и жарким огоньком, и, спустя какой-то час-другой, наша кастрюлька весела забулькала варевом. Поленья дали такой потрясающий эффект, что не успели мы покончить с макаронами, как уже закипел кофе.
      Я чувствовала себя кругом виноватой. Надо же, одиннадцать часов, а мы до сих пор с места не сдвинулись!
      - Да не расстраивайся, Ежик, зато все у нас высохло, - в один голос утешали меня сразу подобревшие после завтрака мужики.
      Ну, по принципу "лучше поздно, чем никогда", мы отправились дальше.
      В хорошем настроении и с избытком сил после полноценного отдыха мы достаточно быстро проскочили Вилейку и повернули направо, практически на восток.
      И какая нелегкая нас потянула проехаться вдоль Вилейского водохранилища, ума не приложу! Потому что ожидаемых редкостных красот природы мы не обнаружили, зато неудобств была целая куча. Начиная с того, что производился ремонт дороги, и кругом бегали рабочие в неизменных оранжевых жилетках, воняло свежим асфальтом и стояли тучи дыма и какой-то гари. Самым забавным было то, что практически в самом озере лежал кверху железными колесами асфальтоукладочный каток. По-видимому, свалился прямо с дамбы. И при этом суетящимся рабочим не было до него абсолютно никакого дела. Интересно, а как они собираются его оттуда вытаскивать?
      - Когда мы в электричке ехали, так я неплохой анекдот прочитал, вспомнил Санька. - Сталкивается шестисотый "Мерседес" с асфальтоукладочным катком. Авария, ГАИ, все такое. Новый русский, тот, который из "Мерседеса", тихонько сует гаишнику в карман сотку баксов: "Понял?" "Понял!" - отвечает тот, подходит к водителю катка и спрашивает: "Ну, рассказывай, как обгонял, как подрезал!"
      - Да, похоже, что здесь что-то именно такое и произошло, - ответил Сережа, задумчиво разглядывая брюшко поверженного катка.
      Мы не могли упустить такую возможность и вдоволь насмотрелись ни нижнюю часть этого монстра, не рискуя при этом быть раскатанными в блин, как произошло бы, вздумай мы проделать это в обычных условиях. "Тетя Маша, на Вашего Вову трехколесный велосипедик наехал, тот, что дороги укатывает, так мы его, Вовочку, Вам под дверь подсунули!"
      По счастью, ремонт дороги и вся вызванная им грязь были ограничены парой-тройкой километров, и дальше тянулась нормальная дорога вдоль дамбы водохранилища. С одной стороны сменяли друг друга стройные сосняки и березовые рощицы, перемежаясь лугами и пашнями, а с другой простиралась озерная гладь, царство водоплавающих пернатых. Утки, чайки. Даже видели поганку с выводком птенцов с красными хохолками, которые боязливо прятались в камыши от агрессивных чаек.
      А между тем погода снова стала портиться. Откуда-то наплывала огромная иссиня-черная туча, и последние солнечные лучи, искоса подсвечивающие под нее, создавали поистине феерическое зрелище. Это был невероятный контраст: черно-фиолетовое мрачное небо и ярко сверкающие под солнцем ослепительно-белые лодки на теплом желтеньком песке! Ни дуновения. Растения и деревья расслабленно ловили последние лучики, не подозревая о надвигающейся грозе.
      Все, как в жизни, нашей обыденной жизни. Казалось бы, столько признаков предвещают наступление неприятностей, но с легкомыслием человек отмахивается от них, старается не замечать, а потом заявляет, что беда обрушилась на него, словно гром с ясного неба!
      - Гроза идет, что делать будем? - огласила я повестку дня семейного собрания во время очередной остановки на водопой.
      - Можно, конечно, расставить палатку и в ней переждать, - без особого энтузиазма предложил Сережа.
      - Ага, прямо здесь, на заболоченном берегу, где нет даже топлива. А еще потом неизвестно сколько ждать, когда дождь закончится и палатка высохнет, - продолжила я его мысль.
      - Ну, так что тогда говорить! Поехали вперед. В конце концов, гроза и стороной может пройти, - подвел итог глава семейства.
      Естественно, стороной она не прошла.
      Но мы заблаговременно упаковались в дождевики и продолжали крутить педали.
      А гроза на открытом пространстве - это совсем не то, что где-нибудь в городе. И даже в лесу. Над озером линия горизонта отодвинута на много километров, и видимость поэтому просто прекрасная. Особенно, когда сверкает молния, изломанной синусоидой перечеркнув все небо. Какие исполинские силы резвятся там, вверху! На это зрелище можно любоваться без помех, поскольку на дороге совершенно никого не было. Очевидно, такие ненормальные здесь водятся в весьма ограниченном количестве.
      Как хочется есть! Завтрак уже давным-давно переварен и превращен в энергию работающих мышц, и организм явно просит подпитки.
      В чем преимущество грозы, так это в ее малой продолжительности. Только что грохотал гром, бешеный ветер трепал космы берез и заставлял стонать сосны и ели. А спустя полчасика тучи уже умчались, чтобы резвиться дальше в каком-то другом месте, и прямо перед нами раскинулась яркая радуга, словно приглашая въехать под ее сказочный мост.
      А кушать хочется просто ужасно, аж в животе урчит!
      Пользуясь тем, что дорога абсолютно пуста, Сережа нарушил порядок нашего передвижения и поравнялся со мной, пристроившись слева, с внутренней стороны дороги.
      - Слушай, Алена, а не пообедать ли нам? - спросил он на ходу.
      - Да я давно уже об этом подумываю, да ни одного колодца за последние полчаса не видела.
      - Так вон там, впереди слева, как раз деревушка видна. А вон и колодец, - обрадованно сообщил он, продолжая ехать слева от меня.
      Мы проехали еще немного вперед, и я тоже увидела острую крышу колодца.
      - Отлично, поехали прямо туда! - провозгласила я, уверенно поворачивая влево.
      Я затормозила. Причем не велосипедом, а исключительно мозгами. Потому, что такая езда - хочу вправо, хочу влево - не соответствовала никаким правилам дорожного движения. Которых неукоснительно придерживался Сережа, продолжая ехать прямо и рассчитывая остановиться напротив колодца и пешком сбегать за водой.
      В общем, следующие секунд тридцать все вокруг меня кружилось, скрежетало и лязгало. Я пришла в себя и обнаружила, что валяюсь в кювете, в кустах чертополоха. Наши велосипеды представляли собой нечто металлическое, слившееся намертво, словно в любовных объятиях. Вся дорога в радиусе метров пяти была усыпана ровным слоем тюков, пакетов и кулечков разного размера, разлетевшихся от столкновения. Санька врезался в нас сзади, перелетел через руль и сейчас сидел посреди шоссе, обалдело оглядываясь по сторонам, а его велосипед присоединился, причем достаточно плотно, к компании наших. И, как назло, как раз в этот момент подъехало несколько автомобилей, водители которых терпеливо ждали, когда же эти идиоты-велосипедисты уберутся со своим барахлом с шоссе, и, разумеется, вволю потешались. Только я подумала, куда же подевался Сережа, как заколыхались кусты на противоположной стороне дороги, и появилась его исцарапанная физиономия. Выражение которой не внушало никаких радужных надежд.
      Оставив разборки на потом, мы предпочли побыстрее убраться с проезжей части. И только миновав уже знакомые мне заросли чертополоха вместе со всем нашим снаряжением, мы принялись зализывать раны, заклеивать их пластырем и подсчитывать убытки.
      - Ты что, с ума сошла? - накинулся на меня Сережа.
      - Так ты же сам сказал, что колодец слева, вот я и повернула прямо к нему. Я же думала, что и ты тоже повернешь!
      - Интересно, а через кювет ты тоже собиралась на велосипеде переезжать?
      - Я как-то не подумала.., - лепетала я в свое оправдание.
      - Да уж, что верно, то верно! - подвел он итог и принялся за искалеченные велосипеды, бормоча что-то себе под нос. Впрочем, догадаться, что он бубнил и в чей адрес, было совершенно нетрудно.
      После санитарной обработки мы более всего напоминали конверты, оклеенные марками со всех сторон. Причем такие, которые подобрали, скорее всего, на помойке, потому что после дождя и кусты, и дорога представляли собой одну сплошную мокрую грязь.
      А велосипеды сцепились, казалось, навеки. И только после получаса неимоверных усилий нам, наконец, удалось их разъединить. При этом держатели зеркал изогнулись самым причудливым образом, а "восьмерку" на Санькином велосипеде удалось исправить лишь к окончанию обеда.
      6. Инструкция по розжигу костров.
      Надо сказать, наученные горьким утренним опытом, мы приступили к приготовлению обеда, руководствуясь совершенно иными принципами, чем утром.
      Во-первых, мы даже и не думали рассчитывать на хворост, совершенно мокрый после недавней грозы. Это было бы напрасной тратой сил и времени. Хотя общеизвестно, что даже в самый сильный дождь в сосновом лесу нижние отмершие веточки остаются сухими, это нас не спасало. Поскольку их жара ни за что не хватит для того, чтобы поджечь более толстые, а, следовательно, более мокрые сучья, а тем более поленья.
      Поэтому мы нашли небольшую свалившуюся березку, порубили ее на поленья вдвоем с Санькой, пока папа возился с великами, а с поленьев сняли мокрую кору. Старательный Санька натесал топором сухой щепы, и мы сложили костер не милым моему сердцу "колодцем", даже не "шалашиком", а по принципу сибирских охотников, у которых он называется "нодья". В нашем исполнении это выглядело так: два толстых полена кладутся вниз, между ними насыпаются наструганные щепочки, которые и поджигаются, а сверху кладется еще одно полено. Легкий ветерок быстро раздул хорошее пламя, и спустя минут двадцать суп-концентрат из "Галины Бланки", приправленный лучком и макаронами, уже приятно щекотал ноздри своим запахом.
      Березовые поленья имеют в качестве топлива один недостаток. Их довольно сложно поджечь, но если они уже разгорятся, то жар дают больше, чем какая-нибудь другая древесина. Так что для самого лучшего костра следует сначала запастись сосновыми дровами, которые содержат смолу, и поэтому разжигаются довольно просто и быстро. А потом подкладывать березку. Елку использовать не рекомендуется, поскольку она хоть и загорается, как бумага (правда, только в сухую погоду), но и так же быстро и с таким же толком сгорает.
      Когда с обедом было покончено, мы отправились дальше, надеясь до вечера достичь северо-восточной части озера для того, чтобы на следующий день повернуть на северо-запад, к озеру Нарочь.
      В общем, доехали. Почти без приключений, если не считать попавшегося нам по дороге горохового поля, где мы с Санькой немного побезобразничали, набрав полную Санькину куртку свежих стручков. Правильный Сережа слегка повозмущался для начала, а потом снова погрузился в свои раздумья, словно и не замечая нашего браконьерства.
      Мы проехали за сегодняшний день довольно большой участок дороги, да еще и с непривычки. Так что с велосипедов сошли с большим трудом. Ладно еще, когда ставили палатку или возились где-то рядом с биваком, а если приходилось отойти куда-то за дровишками, то походка больше всего напоминала движения Терминатора после взрыва бензовоза. Только что сервомеханизмы не скрипели. Ладно, завтра будет проще, с такой мыслью я и заснула.
      7. Хочешь жить - умей вертеться.
      Утро следующего дня было совершенно непривычным. Первым зашевелился Сережа. Ворочался, ворочался, а потом, наконец, и вовсе выбрался из палатки. И тут я обнаружила, что совершенно не хочу спать. Тем более, что в палатке стоял просто неумолчный концерт комаров, откуда-то взявшихся, несмотря на тщательно закрытый вход. На фоне тонко поющего хора нет-нет, да и прорезался голосок отдельного солиста, который подлетал прямо к уху. И это после того, как мы предварительно тщательно набрызгали всю палатку специальным средством!
      Ладно, делать нечего, и я тоже выбралась из палатки.
      Какое замечательное утро! По озеру плывут клочья тумана, солнышко освещает верхушки деревьев, а по небу лениво ползут облачка, похожие на комья сахарной ваты!
      - Ты уже проснулась? - удивленно приветствовал меня Сережа.
      - Ну да, а который час? - спросила я, сладко потягиваясь.
      - Начало седьмого, - ответил Сережа, единственный обладатель часов в нашей семье.
      - Мама дорогая! - изумилась я не меньше него. Где же такое записать, чтобы я, известная соня, вдруг сама по себе, без каких-либо форсмажорных обстоятельств, подскочила в такую рань! - А тебе самому-то в честь чего не спится?
      - Да, понимаешь ли, сон такой приснился, что после него, как ни крутился, так и не заснул, вот и встал.
      - То, что ты крутился, я заметила. А что за сон?
      - Не поверишь. Будто бы какой-то то ли из наших, то ли из российских футбольных клубов пригласил к себе Марадону в качестве игрока. Сделали шикарную рекламу, в прессе раззвонили. И вот уже должен состояться матч с участием Марадоны, а тот в самый последний момент отказался от контракта. Ну, руководство клуба и решило, что в этой ситуации и болельщики, и спонсоры съедят их с потрохами. И, чтобы избежать беды, подобрало какого-то игрока, более-менее подходящего по комплекции, ему сделали пластическую операцию "под Марадону" и выпустили на поле.
      - И чем же матч закончился?
      - А вот и не знаю. Там выбежали какие-то две собачки, отобрали мячик у игроков, и я проснулся, так и не досмотрев.
      - Не удивительно, что потом заснуть не смог!
      А тут произошло новое чудо. Не успела я вволю наудивляться, как из палатки появился Санька, который в своей способности поспать даже превосходил меня!
      Наверное, действительно сказывается целебная сила свежего воздуха.
      Не торопясь, но довольно быстро мы позавтракали. Попивая утренний кофеек и раскуривая первую сигарету, я даже подумала, что наш отпуск, похоже, идет не так уж плохо. С приключениями, конечно. Но ведь без них неинтересно!
      - Ежик, ну опять ты куришь, сколько можно! - в очередной раз стал воспитывать меня ребенок. - Это же вредно!
      Вообще-то мои мужчины никогда не одобряли курение. Терпели, мирились кое-как. Сережа только молча кряхтел при этом, демонстративно открывая дома форточки и окна, а Саня не упускал случая прочитать нотацию. Как и в этот раз. Не все же ему слушать мои нравоучения, право слово!
      - А ты никогда не задумывался, что вообще жить - вредно, потому что от этого в конце концов умирают? - оправдывалась я. - А что касается курения, то, как говорил Бартон, "копченое мясо дольше не портится".
      - А кто такой этот твой Бартон?
      - О, это была совершенно уникальная личность! Неужели я тебе о нем не рассказывала?
      - Нет, - покачал головой ребенок.
      - Даже странно. Ну, слушай тогда. Во-первых, он был разведчиком. Сразу же после гражданской войны - резидентом в Турции, потом в Иране, в Афганистане. Во время войны командовал диверсионной группой, был полковником Красной армии. Во-вторых, знал совершенно немерянное количество иностранных языков. Да, совсем забыла. Он ведь ко всему прочему был по происхождению дворянин. Так что английский там, французский, другие европейские - это как положено в любой приличной дворянской семье. Ну, а кроме того, арабский, турецкий и еще кучу азиатских.
      - Ага, помню, как мы с тобой, Алена, однажды встретили Бартона прямо на улице, и уж не помню, в честь чего, но он прямо по памяти стал читать Коран по-арабски, - вспомнил Сережа. - То-то я удивился!
      - Еще бы! Ну, а в-третьих, - продолжала я, - он был выдающимся спортсменом, Заслуженным тренером Союза и к тому же судьей Всесоюзной категории. Естественно, по стрельбе, поэтому я его и знала. Он почти все время сборы организовывал, соревнования проводил. И все время рассказывал всякие разные истории. А курил, правда, как паровоз. И даже голос у него еще был такой прокуренный, с хрипотцой. Как у актера Ливанова, который исполняет роль Шерлока Холмса. Замечательный был человек!
      - А почему "был"? - спросил сын.
      - А потому, что умер он три года назад.
      - Ага, умер! А как там было насчет копченого мяса, а?
      - Так ведь умер-то он в возрасте 84 лет! Дай Бог мне дожить до такого возраста!
      - И все-таки, Ежик, ты бы курил хотя бы поменьше, а?
      - Так я же и так курю только на привалах, - оправдывалась я, затаптывая "бычок".
      - Не хватало еще только крутить педали с сигаретой в зубах, пробурчал Сережа, оседлывая велосипед.
      Дорога то петляла через лес, то выносила нас на открытые просторы полей, где можно было любоваться удивительными облаками, похожими на полупрозрачные морские раковины, заброшенные каким-то чудом на небо. Но, чем дальше к северо-западу мы отъезжали, тем больше встречалось деревьев, вывернутых недавним ураганом. Стихия никого не разделяла: сломанные березы лежали вперемешку с вывернутыми соснами. Но, как и следовало ожидать, дороги были уже полностью расчищены. Около таких крупных магистралей, как та, что связывает Минск с общебелорусскими курортами возле Нарочи, даже больших завалов не было, почти все убрали.
      Выехав на эту самую дорогу, мы решили пообедать. Выбрали симпатичную полянку на холмике и принялись разводить костер.
      Естественно, первым заметил необычное явление Саня.
      - Мама, посмотри, что это там такое происходит! - позвал он меня.
      Если уж не Ежиком назвал, а как положено, мамой, то происходило действительно нечто из ряда вон выходящее.
      И точно. Впереди, метрах в пятидесяти от нас, почти на пересечении трассы с небольшой сельской дорогой, стоял "Запорожец", закрытый со стороны главного шоссе небольшими кустиками. А по трассе несся на огромной скорости шикарный "Мерседес". Как только "Мерс" подъехал к этому перекрестку, желтенькая ушастая пародия на автомобиль вдруг начала двигаться прямо ему наперерез. Ничто не могло предотвратить столкновения, поскольку водитель "Мерса" просто не мог видеть "Запорожца"! В последний момент он все-таки успел нажать на тормоз, но, тем не менее, довольно ощутимо стукнул малыша. Оттуда тут же выскочил дедуля, нисколько не пострадавший в результате аварии. Подробностей разговора и отдельных реплик мы не слышали из-за расстояния, но то, как дедуля рвал на себе волосы и заламывал руки по поводу лишения единственного транспортного средства, было видно хорошо. Водитель "Мерса" задумчиво поскреб в затылке и полез в карман за бумажником. Через пару минут они благополучно распрощались, "Мерседес" понесся в сторону Нарочи, а дедуля на своей побитой "иномарке" порулил к ближайшей деревушке.
      Мы не спеша пообедали и уже упаковывали свои миски-кастрюльки, когда знакомый нам "Запорожец" появился вновь и занял свое место. Его было просто не узнать! Вмятины как не бывало!
      Это уже становилось интересно.
      Не прошло и десяти минут, как на трассе снова показалась роскошная машина, на этот раз "БМВ". И ситуация повторилась снова! Только сейчас водитель был не один, его сопровождала красотка с ногами, растущими от коренных зубов, и возвышающаяся над ним на добрых полголовы. Тот, даже встав на свой кошелек, вряд ли сравнялся бы с ней. Так вот, эта самая красотка периодически хваталась за свою неплохой формы и объема левую грудь, изображая сердечный приступ, и вопила так, что слышно было, наверное, даже в Мяделе. А рядом плакался и причитал дед. Бедный водила, похоже, так ошалел от этой какофонии, что, не раздумывая, выложил старику целую горсть "зелеными", затолкал в машину свою визжащую подружку и был таков.
      А мы тем временем как раз поравнялись со злополучным перекрестком. Любопытство так и распирало меня.
      - Добрый день Вам! - поприветствовала я старика.
      - И Вам тоже, - ответил он, довольно улыбаясь.
      - Мы ту интересную картину наблюдали. Может быть, поясните, что все это значит?
      - А что тут пояснять? Пенсия у меня маленькая, как могу, так и зарабатываю себе на жизнь. Из этих, - кивнул он в сторону трассы, - ни один меньше "сотки" не дает, а на станции техобслуживания у меня зять работает, так он мне за "тридцатник" все выправляет.
      - И сколько же "аварий" за день у Вас получается?
      - Как когда. Когда дело к выходным идет, то и пять, и шесть бывает. А по будним дням все больше "жигуленки" да "москвичи" ездят, а с ними каши не сваришь.
      - Так Вы же так свою машину совсем загубите!
      - Милая девушка! Она и так у меня уже лет пять, как загублена. Своим ходом только от станции техобслуживания досюда может доехать. У меня для других целей "шестерка" есть, теперь вот сыну надо на машину заработать.
      Распрощавшись с нами, дедуля двинулся потихоньку в сторону зятевой СТО, поднимая тучу пыли на сельской дороге. Разбитая колымага действительно с большим трудом преодолевала колдобины проселка. Да уж, голь на выдумки хитра!
      8. За удовольствия надо платить.
      Мы продолжали потихоньку продвигаться к Нарочи. Вечерело. До Мяделя уже оставалось километров десять, не больше, когда дорогу нам пересекло стадо коров.
      - Молочка хочется! - заныла я, глядя на буренок, раскачивающих огромными выменами. Или вымями? Холера его знает, как это слово будет во множественном числе! - Сереж, давай молочка купим!
      - Ага, только молочка нам и не хватало для полного счастья! скептически отозвался муж.
      - Ну почему?
      - Я понимаю, туалетной бумаги мы захватили с собой предостаточно, но ты что, хочешь весь отпуск провести, сидя за кустом на корточках и развивая просранственное мышление?
      - Ну что ты такое говоришь! Ничего мне не будет!
      - Смотри сама. Только я твое молоко пить не собираюсь, да и Саньке не советую. Да и, интересно знать, как ты собираешься его покупать? Попросишь тебе прямо здесь надоить, что ли?
      - Ну, во-первых, не мое молоко, а коровье. А во-вторых, вон деревня виднеется. Подъедем и попросим продать.
      Когда мы въехали в деревню, Сережка уже перестал ворчать, но его брови по-прежнему были сдвинуты на переносице, выражая все его неодобрение по поводу очередной авантюры жены. Проезжая по аккуратной асфальтированной главной улице, я, чтобы не ломиться во все дома подряд, спросила проходящую мимо женщину:
      - Не подскажете, где тут можно молочка купить?
      - А у вас есть, куда налить?
      - А как же! - ответила я, продемонстрировав полуторалитровую пластиковую бутылку от лимонада.
      - Тогда поезжайте прямо, до пятого дома. Сразу увидите такие беленькие окошки. Там моя дочка должна быть, так ей скажите, что я велела из погреба молока достать, после утренней дойки еще осталось.
      Мы поблагодарили и поехали. Вся деревушка производила более чем приятное впечатление. Аккуратненькие шалеванные домики, покрашенные преимущественно в желтый и голубой цвета, тонули в зарослях флоксов и оранжевых лилий, которые мы в детстве называли "пачконосами". В садах зрели яблоки и неумолчно стрекотали кузнечики. Наконец мы добрались до того самого пятого дома. Сережа и Саня остались у калитки с велосипедами, а я зашла во двор, постучала в дверь. Никакой реакции. Я уже успела во всех подробностях рассмотреть огромного зеленого кузнечика, который сидел на самой верхушке малинового куста и, мелко дребезжа своими свернутыми крылышками, издавал этот пронзительный стрекот, когда появилась юная хозяйка. Не прошло и получаса, как я втолковала ей, что же мне все-таки нужно, дословно передав мамины инструкции. Девочка ушла в погреб.