– Я не забыл, что вы мне велели там не появляться. Но сегодня в обед я услышал, что вы заболели, и решил, что лучше мне все-таки сходить в ангар Аппарата и рассказать им об этом. – Я, должно быть, снова отключился. Потому что, когда я снова открыл глаза, он осторожно тряс меня за плечо. – Когда я рассказал Хеллеру, он был ужасно огорчен и просил передать вам, что надеется, что вам скоро полегчает, и велел спросить, не может ли он что-нибудь сделать для вас.
      Повидимому, я снова потерял сознание и очнулся от того, что меня опять трясли за плечо. Водитель начал что-то говорить мне и превратился в турецкую танцовщицу. Она обняла меня за плечи и чуть приподняла.
      – Все это Хеллер прислал вам, – сказала она. – Целый ящик баллончиков и фунтов десять печенья. Возьмитека в рот наконечник этого баллончика для астролетчиков. В нем зеленая шипучка. А теперь сосите. Вот так. Прекрасно.
      Напиток больше всего напоминал вкусом «бузу», которую в Турции приготавливают из перебродившего зерна. Это как раз и доказывало, что женщина реальна и что она и в самом деле турецкая танцовщица. Я очень боялся, что и на этот раз все окажется иллюзией. Видимо, я еще какое-то время пробыл без сознания, потому что мне показалось, что все кругом переменилось. Мой водитель поддерживал меня за плечи и заставлял что-то выпить. Должно быть, он провел здесь час или даже два, потому что солнце уже почти зашло.
      Ну вот, – сказал он, – с одним баллончиком мы уже расправились, – и опустил меня на спину.
      А что случилось с танцовщицей? – шепотом спросил я, с удивлением ощущая, что язык мой уже не такой распухший. – Она что – ушла, когда выяснилось, что мне нечем расплатиться с ней?
      Когда я проснулся, в комнате было совсем темно. В голове моей уже не было такой сумятицы, опухоль языка почти исчезла. И на этот раз водитель приподнял меня.
      – А ну-ка, отведайте печенья, которое прислал вам Хеллер, – сказал он. – У нас там этого печенья сколько угодно. Откусывайте понемножку и хорошенько прожевывайте, да не поперхнитесь крошками.
      Я осторожно проглотил несколько кусочков. Вскоре голова у меня прояснилась окончательно, но теперь вернулась боль в желудке.
      – Я не смогу расплатиться с доктором за лекарства, – честно признался я водителю.
      – С доктором? – удивленно переспросил водитель. – Ааа, вы, наверное, имеете в виду этого доктора-лекаря. Понимаете, мы тут немного подумали, посоветовались и в конце концов пришли к выводу, что целых три дня вы ничего не ели и не пили. А два дня без воды способны свести с ума кого угодно. Да и температура могла из-за этого подняться. Это Хеллер все так объяснил. И он сказал мне, что я должен сделать. Снелц сказал ему, что вы сильно расстроитесь, если он покинет ангар – ну, знаете, из-за секретности миссии и так далее. Поэтому он сам не смог приехать и дал мне точные инструкции относительно того, что нужно здесь сделать. Порывшись в карманах мундира, водитель достал что-то оттуда.
      – Послушайте, он все-таки уплатил мне те две кредитки, которые я на него израсходовал, а помимо этого дал еще двадцать за мои труды и беготню по его поручениям. И вот ваша доля.
      И он помахал пятеркой перед самым моим носом. Я тут же принял решение не убивать сегодня Хеллера. А боль в желудке прошла, можно сказать, бесследно!

ГЛАВА 7

      Двое суток Ботч терпеливо ждал, когда у меня на теле выступят черные пятна, которые потом еще должны и загноиться. Должно быть, он просверлил дырку в двери, через которую мог подглядывать за мной. Поэтому-то сегодня он и вошел ко мне – старый, очень самоуверенный и наглый, как обычно.
      Галлюцинации у меня совершенно прекратились, хотя кошмары по ночам и беспокоили изредка. Правда, все эти дни я по большей части спал. А уж что касается шипучки и печенья, то ел и пил я сколько душе угодно.
      – Честно говоря, я очень рад, что мы наконец сможем закончить работу, – сказал Ботч, кладя на стол огромную стопку бумаг. – Весь отдел работает как проклятый, готовя бумаги, и моральный дух личного состава падает, когда в результате оказывается, что бумаги эти так и остаются незавизированными.
      Чувствовал я себя просто великолепно, поэтому тут же взялся за работу. Всю эту стопку я проштамповал примерно за час.
      – Пока что у вас здесь нет никакой работы, – проговорил Ботч с оттенком враждебности. – Поэтому мне интересно было бы знать, когда вы собираетесь убраться отсюда? – Он, по всей вероятности, заметил, что мысли мои сейчас очень далеко, но со свойственным ему упрямством решил все-таки довести дело до конца. – Ваш водитель отвез Мили пять кредиток, и ваша комната снова в вашем распоряжении.
      Я торопливо пошарил по карманам. Да, действительно, этот (...) водитель отдал пять кредиток не мне, а Мили! Это означало, что мне придется покинуть офис, а значит, мне предстоит показаться на улице, где меня может встретить любой и каждый!
      Радостное настроение мгновенно улетучилось. Призрак Ломбара снова замаячил на моем жизненном горизонте. Мне даже стало казаться, будто он сидит в засаде где-то рядом.
      – В конце концов, здесь вам не квартира! – почти выкрикнул Ботч, становясь все более агрессивным. Он выпалил это с такой яростью, что даже щитки на его очках подскочили.
      Я решил, что мне следует вести себя с ним построже. Мне вдруг стало ясно, что я, по существу, скрывался здесь. Поскольку я никогда не бывал в своем кабинете, то никому и в голову не пришло бы искать меня здесь.
      – Мне предстоит принять решение огромной стратегической важности, – сказал я. – И в конце концов, это же мой кабинет! И я имею полное право посидеть в нем и, хорошенько сосредоточившись, подумать!
      В ответ на эту тираду я услышал какое-то хмыканье, и Ботч скрылся за дверью.
      Ответ на вопрос о, том, почему Ботчу так важно было, чтобы кабинет был свободен, я получил почти мгновенно. Все дело в рабочих, присланных подрядчиком. Они появились почти вслед за ним и стали сновать туда и обратно, бросая в мою сторону косые взгляды и опасаясь, вероятно, что из-за меня им придется потерять часть рабочего дня. Потом они принялись обмеривать туалет и что-то разбирать в нем. Пускай себе возятся. Такая мелочь не в состоянии выгнать меня на яркий солнечный свет.
      Путь отхода, обустройством которого были сейчас заняты рабочие, напомнил мне снова моего дорогого Хитрого Кролика. Я попытался угадать, а как бы он поступил, если бы волею судьбы оказался в подобной ситуации. Сколько-нибудь соответствующего моему положению примера я вспомнить не мог, а раздумья на эту тему неизбежно привели мои мысли к таким неприятным темам, как Хеллер и предстоящая миссия. Главное состояло в том, что я, по существу, ничего не мог предпринять в нынешней ситуации, но это вовсе не означало, что я не должен продумать дальнейшие действия.
      Я очень не люблю, когда ум мой пребывает в праздном состоянии. Хуже всего то, что, если я в этом смысле позволяю себе распуститься, в мысли мои неизменно закрадывается страх. И все-таки жалкие остатки некогда столь прочного убеждения в том, что стоит мне только попасть на Землю, как я сразу же окажусь вне опасности, все время возвращались ко мне.
      Для того чтобы укрепить это ускользающее убеждение, я весьма энергично покончил со всеми формальностями относительно «волшебной почты». Ботч наверняка не станет вносить какието изменения в мои приказы по почте, потому что это могло бы лишить его солидных незаконных доходов, которые он извлекает из пересылки бумаг. И если я все-таки попаду когда-нибудь на Землю, регулярные рейсы курьеров, а следовательно, и своевременное получение достоверной информации мне обеспечены и при этом – никаких жалоб Ботча на то, что углы у бумаг помяты.
      Не зная, чем бы мне еще заняться, я поневоле припомнил свои недавние сны. Мне инстинктивно не хотелось думать на эту тему, и в конце концов я понял, почему мне этого не хочется. Я ведь до сих пор так и не проанализировал свои сновидения! В первую очередь я должен был сейчас решить, были ли эти видения снами или бредовыми галлюцинациями.
      Дело в том, что анализировать сновидения совершенно бессмысленно, если на самом деле имел место не сон, а бред. После некоторых раздумий я решил, что это был все-таки сон, и тогда приступил к детальному психоанализу. В ходе работы я непроизвольно делал пометки на листе бумаги. Такой прием я позаимствовал у одного профессора, специалиста по этнологии примитивных культур. Метод этот сводится к машинальному рисованию на листе лишенных смысла фигур или узоров. Он, правда, не имеет ни малейшего отношения к анализу сновидений.
      Дьявол, естественно, символизировал образ отца. Это совершенно очевидно. Бичи в руках экипажа патрульного корабля олицетворяли фаллические символы. Ага, это уже открывает передо мной некий определенный путь. А факел, который оказался в руках у отцовского символа, должен был означать загнанную в подсознание (...) ревность. Из этого можно смело заключить, следуя законам логики, что у меня было желание вступить в половую связь с матерью и поэтому я ненавидел собственного отца. Логично! Итак, я во всем разобрался. Теперь этот сон уже никогда не станет беспокоить меня. К сожалению, даже несмотря на усердное вычерчивание на листке произвольных фигур, на такой детальный психоанализ у меня ушло совсем немного времени. В лабиринтах психологии я передвигаюсь слишком быстро и слишком уверенно. И ум мой опять переключился на злободневные проблемы.
      И тут совершенно внезапно меня охватило предчувствие надвигающейся страшной беды. Команда патрульного корабля! За последние дни я несколько раз пересек Великую пустыню во всех направлениях и не заметил там никаких следов катастрофы! Отгоняя от себя леденящее чувство ужаса, я стал размышлять, что же могло случиться с командой. Если астролетчики вырвутся на свободу, если кто-нибудь хоть словечком обмолвится представителям Флота о том, что они были похищены, те мучения, которые мне пришлось испытать в офицерском клубе, будут выглядеть милой домашней ссорой.
      Я принялся лихорадочно нажимать на кнопки. В конце концов, клерк, хотя и с очень мрачным выражением лица, принес мне подшивку последних газет, и я принялся быстро просматривать их. Ни малейшего упоминания о потерпевшем крушение патрульном корабле! Так что же, собственно, произошло? Неужто командир 2-го Батальона Смерти, чьи люди были тайно посажены на борт, просто продал корабль вместе с командой кому-то из контрабандистов? Но ведь именно Флот ведет борьбу с контрабандой между планетами. И что будет, если они вдруг захватят свой собственный корабль? Да этого же будет вполне достаточно для начала самой настоящей гражданской войны, а я окажусь в самом центре событий.
      Усилием воли я сумел подавить накатывающую на меня волну ужаса. Психология учит нас справляться с подобными ситуациями. Нужно прежде всего медленно считать про себя. Это всегда прекрасно помогает. Досчитав до двадцати, я почувствовал такой прилив энергии, что бодро вскочил и принялся расхаживать по комнате. Вскоре я натолкнулся на одного из рабочих-строителей, который в своем припорошенном штукатуркой комбинезоне очень походил на командира экипажа из моего сна. Сотрясаемый дрожью, я поспешил усесться за стол, чтобы не привлекать внимания посторонних людей к моему состоянию, а заодно, чтобы, положив руки на стол, скрыть тем самым их дрожь. Мощным усилием воли я заставил себя вернуться к этому сну и заново проанализировать все его детали. Командир экипажа из моего сна сказал: «Сэр, мы не скажем ему абсолютно ничего, пока не получим солидной взятки». Ага! Ключевым тут, несомненно, было слово «взятка». Пойдем дальше. И сам дьявол исчез только после того, как я дал ему фальшивых денег! Значит – взятка и в этом случае. И тогда, крепко сжав зубы, чтобы не дать себе поблажки и не уклониться от более глубокого анализа, я углу бился в себя и постепенно пришел к выводу, что во сне я все время должен был знать нечто такое, чего я не знаю. Так что же это такое все-таки?
      Итак, я смог установить, что все они ждали от меня взятки.
      И снова я начал проворачивать в мозгу все с самого начала. И тут меня как осенило – экипаж патрульного корабля наверняка должен был знать что-то о Хеллере. Вероятность этого отрицать невозможно. Ведь они провели в тесном контакте с ним целых пятнадцать недель!
      Подкупить их?
      Прекрасно, но ведь я даже не знал, действительно ли они доставлены в Замок Мрака.
      А кроме того – у меня не было денег на взятку!
      Я так крепко сжал кулаки, что косточки на суставах побелели. Это тоже был один из наиболее верных способов успокоиться. Нет, я должен хорошенько подумать. Батальон Смерти. Подсознательно я чувствовал, что ответ кроется где-то здесь.
      И тут в моей памяти всплыла одна весьма существенная деталь: ведь во сне я подкупил дьявола именно фальшивыми деньгами. Решение пришло так быстро, и было таким простым, что я даже рассмеялся. Мое подсознание, оказывается, просто было блокировано моим же собственным цензором. В глубинных закоулках мозга, в какихто сокровенных нижних пластах его, полученных нами еще от доисторических рептилий и имеющихся у каждого мыслящего существа, я уже успел прийти к решению этой проблемы! И только извечный страх перед эротическим самоудовлетворением мешал моему подсознанию обратиться к сознанию и признаться в том, что решение найдено. И хотя я попрежнему очень боялся выйти на улицу, мне стало ясно, что оставаться в кабинете, ничего не предпринимая, еще опасней. Я тут же детально разработал методику оправдания своей поездки. Ботчу я скажу, что поехал поохотиться. Поездки на охоту давно уже считаются моей слабостью. Я очень люблю стрелять в мелких певчих птичек. Не говоря уж о том, что охота – прекрасный повод отправиться куда угодно, и при этом никто не способен проследить, где ты в данный момент находишься.
      Я решительно встал, достал из шкафа свое охотничье снаряжение и с весьма независимым видом, держа для всеобщего обозрения ружье, ягдташ и прочее, вышел из кабинета.
      Если кто будет спрашивать меня, скажи, что я для поправки здоровья отправился на охоту, – громко сказал я Ботчу, проходя мимо его конторки.
      Скатертью дорога, – пробормотал старик.
      И меня охватила уверенность в том, что мой отвлекающий маневр сработал.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ГЛАВА 1

      Аэромобиль был вымыт и надраен до блеска – конечно же флотскими моющими и чистящими средствами. На моем водителе была новая форма – он даже выкупался. Да, влияние этого (...) Хеллера можно заметить на каждом шагу. Я ощутил боль в желудке.
      – Очень рад, что вам полегчало, – сказал водитель.
      Я всегда улавливаю, когда надо мной пытаются издеваться.
      – Отдел Провокаций, – холодно бросил я, усаживаясь на свое обычное место.
      Он захлопнул дверь, и мы поднялись в воздух. Вроде бы никого из посторонних поблизости не было. Я прошел отличную школу и обнаруживал такие вещи запросто. Значит, никто не следил за нами. Из этого следовало, что непосредственной угрозы для меня сейчас нет, и я с некоторым облегчением откинулся на спинку сиденья.
      Нет, я еще не исчерпал свои резервы. Благодаря счастливому стечению обстоятельств несколько месяцев назад мне удалось стать свидетелем крупной ссоры между высокопоставленными чиновниками Аппарата. Такие случаи представляются нечасто, потому что, хотя высокие чины грубы и вульгарны, скандалы между ними заминаются с поразительной последовательностью и тщательностью.
      Дело происходило в одном из полузаброшенных отелей в загород ной местности. Отель этот давно пришел в упадок. Его окружали многие акры запущенных кустарников и поваленных деревьев. При мне был надежный и компактный фотографический аппарат, из тех, что носят обычно за отворотом мундира. В тот день я был в паршивом настроении из-за задержки очередного производства в новый чин и слонялся вокруг отеля в надежде найти тут материал для шантажа, что в дальнейшем помогло бы моей карьере.
      И тут мое бдительное око заметило какую-то темную фигуру, которая незаметно юркнула с крыльца в заросли. И началось мое везение! На скрытой в кустах садовой скамейке дожидалась кого-то женщина. Темная фигура тут же скользнула ей за спину. Сначала я ничего не понимал. Но из последующего обмена репликами – а разговор велся на повышенных тонах, хотя слов нельзя было расслышать из-за шума, доносившегося из отеля, – мне стало ясно, что женщина поджидает здесь какое-то важное лицо, которым отнюдь не является эта загадочная темная фигура. Более того, женщина пригрозила, что пожалуется на наглеца. Повидимому, это здорово его перепугало, а может быть, все объяснялось тем, что он был мертвецки пьян. И он принялся насиловать ее. Из-за ближайшего куста я успел сделать несколько снимков. А потом он, можете себе представить, вытащил нож и перерезал ей горло, чтобы заставить ее замолчать навечно. Мне удалось сделать несколько снимков и этой сцены. В тот вечер мне повезло, и я сумел сделать еще несколько столь же ценных снимков. Короче говоря, потом, в фотолаборатории, мне пришлось проявлять целую катушку. Камера была предусмотри тельно заряжена высокочувствительной пленкой, и снимки полу чилисьпросто отличными.
      Конечно, мне предстояло еще здорово поработать, чтобы идентифицировать личности тех, кто принимал участие в этой пирушке. Снимки высшего эшелона руководства Аппарата выдаются из их личных дел не так-то легко, но, затратив много времени и терпения, я сумел узнать имена всех, кто был изображен на моих фотографиях.
      И каково же было мое удивление, когда выяснилось, что женщина, зарезанная на садовой скамейке, оказалась любовницей командира Батальона Смерти! А мужчина, насильник и убийца, – не кем иным, как начальником Отдела Провокаций!
      В первую же очередь я постарался твердо установить, не подстроил ли все это сам командир Батальона Смерти, чтобы просто избавиться от надоевшей ему женщины. Выяснилось, что и он сам пытался тайно провести собственное расследование. Информация об этом случае так никогда и не попала на страницы печати – в Аппарате такие скандалы не оставляют без внимания. Однако он на этот раз отважился даже на то, чтобы обратиться за помощью к «синебутылочникам» – внутренней полиции – и потребовал у них, чтобы ему официально представили список всех выявленных убийц, совершающих преступления на сексуальной почве.
      В результате в один прекрасный день я заехал в офис Отдела Провокаций. Его возглавлял некий Рейза Торр. Еще на планете Флистен «синие бутылки» задерживали его по подозрению в изнасиловании с последующим убийством, но каждый раз вынуждены были закрывать дела, поскольку не могли собрать необходимых доказательств. В конце концов он был завербован Аппаратом и сумел дослужиться до должности начальника Отдела Провокаций. Уловив момент когда мы остались с ним наедине, я показал ему копии отпечатков с негативов – у меня в потайном хранилище их уже собралась целая коллекция.
      – Вам совершенно нечего опасаться, – заявил я. – В порядке выполнения своего служебного долга я убил человека, который сделал все эти снимки, и оригиналы их находятся у меня. Они не попали в банк общих данных. Деньги мне не нужны, – поспешил я заверить его, так как отлично знал, что он по уши в долгах и, будучи прижатым к стене, пойдет на убийство, – но я просто хочу иметь в лице вас надежного друга на будущее. Для начала же в качестве гарантии нашей прочной дружбы я хотел бы, чтобы вы знали о том, что я спас вашу репутацию.
      Он тут же порвал, фотографии, хотя и понимал, что это ровным счетом ничего ему не даст. В результате Отдел Провокаций оказался по существу у меня в кармане. Правда, ни эти, ни иные фотографии, сделанные мной в тот вечер, ничем не могли помочь моему продвижению по службе. Вот мне и приходилось довольствоваться тем, что есть, стараясь извлечь из этого максимум пользы.
      Отдел этот занимался в основном фабрикацией ложных обвинений. Если правительство приходило к убеждению, что на кого-то нужно оказать давление или же попросту устранить кого-то, дело передавалось в Отдел Провокаций. Люди его проникали в состав действующих банд и подстрекали их на совершение поразительно глупых преступлений, на которых бандиты должны были обязательно погореть. У них были возможности подослать работающих на них проституток, чтобы скомпрометировать какого-нибудь типа, который представлял для правительственных кругов определенную угрозу, а потом передать скандальные материалы прессе и этим раз и навсегда погубить его дальнейшую карьеру. Короче говоря, они занимались самой обыденной полицейской работой. «Синие бутылки» тоже занимаются сходными делами, однако, им никогда не подняться до масштабов Аппарата, который к тому же преимущественно занят политическими делами.
      Ниже по течению реки Уайл, примерно там, где она петляет между низкими болотистыми берегами, сохранилась целая группа крайне запущенных и заброшенных теперь складских помещений. Ходили упорные слухи, что здесь были рыбные склады в то далекое время, когда в реке еще водилась рыба. Некоторые из них приспособлены крупными фирмами для своих нужд. При этом широкой публике не известно, что прямо в центре развалин расположилась тщательно замаскированная штабквартира Отдела Провокаций.
      Мой аэромобиль летел вдоль бурного и мутного речного потока, а потом нырнул в узкий проход между мрачными зданиями, направляясь к домам, где размещался отдел. Выйдя, я поднялся по ветхим ступенькам к кабинету начальника отдела.
      Когда он увидел, кто к нему вошел, на лице его тут же появилось затравленное выражение. Я уже разок-другой пользовался его услугами. Ему не следовало бы думать, будто что-то ему угрожает.
      – О, я вижу, вас повысили, – сказал Рейза Торр с довольно кислым выражением лица. Он был весьма скользким типом. Разговаривая с кем-то, он имел пренеприятную привычку держать руку в приоткрытом ящике письменного стола.
      А я и в самом деле навесил на себя цепь, которая свидетельствовала о моем новом более высоком чине. Водитель мой советовал мне либо вообще продать эту цепь, либо продать по крайней мере камни из нее, предварительно заменив их фальшивыми, но Ломбар, который имел привычку хватать всех за отвороты мундира и рывком подтягивать к самому носу, наверняка заметил бы подмену в один из таких моментов. Лучше уж голодать, чем невзначай привлечь к себе внимание Ломбара Хисста. Голод не так мучителен!
      Я изобразил на лице радость встречи.
      – Ну как, удалось повстречаться еще с какиминибудь красотками за последнее время? – спросил я игриво. Мне нужно было подружески поговорить с ним, чтобы у него развеялась в конце концов эта вечная напряженность.
      Да только зря я старался – он вообще ужасно некомпанейский парень. Рука его еще глубже погрузилась в ящик стола.
      Чего вам? – коротко бросил он.
      Да я так просто, думаю, дай зайду, может, им прислали чего новенького.
      Все с тем же кислым выражением он нажал кнопку вызова дежурного.
      – Выдай ему все, что он попросит, – приказал он вошедшему клерку.
      Я вышел из кабинета вслед за клерком и услышал, как за моей спиной с треском захлопнулся ящик. Одновременно с этим голос Рейзы Торра произнес: «(...)!» Должно быть, он прищемил ящиком палец.
      Я точно знал, что мне здесь понадобится. Один из наиболее излюбленных методов Отдела Провокаций – всучить кому-то фальшивые деньги. Подделки эти обычно бывают выполнены великолепно. Но опытный кассир крупного магазина или банковский чиновник, имеющий в распоряжении специальное устройство для обнаружения подделок, запросто определял фальшивые деньги. В таких случаях он обычно говорил посетителю, чтобы тот подождал немножко, называя любой предлог, а сам ногой нажимал кнопку, которая передавала сигнал тревоги финансовой полиции. Не проходило и нескольких минут, как сбытчик оказывался задержанным, доставленным в финансовую полицию, где его пытали на допросе, передавали в суд и тут же приговаривали к смертной казни. Обычно такие операции проходили быстро, гладко и без особого шума, а государство освобождалось от бунтаря, критика или просто соперника. Да, в этих фальшивых банкнотах крылась огромная сила! Мы шли вдоль бесконечного ряда полок с потребительскими товарами. Здесь были и костюмы всех фасонов, расцветок и покроев, и обувь, и прочие, собранные здесь за долгие годы вещи. Все это богатство попадало сюда из моргов, с меставарий и полей боя. Вещи эти только в исключительных случаях попадали в химчистку, и вонь от них стояла такая, что могла заставить содрогнуться даже аппаратчика.
      Наконец мы добрались до ящиков с предметами личного обихода. Тысячи квадратных ярдов были уставлены, ящиками, в которых хранились самые разнообразные предметы, поступившие сюда из самых невероятных мест. Большинство этих вещей и вещиц было найдено на трупах, и все они были необходимы Отделу Провокаций, позволяя его агентам выглядеть вполне естественно, когда те выдавали себя за уроженцев других мест. Я заглянул в пару ящиков, в которых лежали кошельки и бумажники, поскольку в них иногда оставались самые настоящие деньги, но, наверное, какой-то клерк уже побывал здесь до меня.
      Ярдов двести мы прошли вдоль полок с оружием, где были выставлены самые невообразимые орудия преступления. Отдел использовал их для вооружения отрядов «революционных сил», которых провоцировали на самые безнадежные выступления. Большинство этих орудий убийства просто взрывались в руках у тех, кто пытался ими воспользоваться, и, таким образом, не приходилось тратить силы и средства на поимку и казнь государственных преступников. Тоже неплохо придумано. Некоторое доверие вызывали здесь ножи, да и с теми нужно было обращаться крайне осмотрительно, предварительно хорошенько проверив их рукоятки и убедившись, что на них не заложен заряд, который взрывается при соприкосновении с человеческим телом.
      Наконец мы добрались до отдела «приманок». Он по большей части состоял из сейфов, наполненных всяческими подделками – фальшивые драгоценные камни, с помощью которых можно привести за решетку нужного человека, поддельное золото, поддельные удостоверения личности, которые при использовании легко наводят полицию на след их владельца, даже дипломы, которые иногда выдаются студентам, заподозренным в том, что они склонны к участию в общественных беспорядках или их организации. Короче говоря, здесь был собран материал, свидетельствовавший о высоком интеллектуальном уровне наших кадров. А главное – здесь были деньги! Я остановился перед огромным сейфом и жестом приказал клерку отдела открыть его.
      – Дай ему все, что он потребует, – сказал мой сопровождающий.
      И сейф был открыт. Признаюсь честно, содержимое его просто ласкало взор. «Туалетная бумага» – так на жаргоне аппаратчиков назывался этот товар. При взгляде на штабеля сложенных пачка к пачке золотистых бумажек человека охватывала какая-то эйфория, даже если он прекрасно знал, что они фальшивые.
      Честно говоря, я настолько намучился без денег, что даже в известной степени допустил перебор. Сначала я взял несколько пачек разменных мелких купюр, но потом отбросил их, как слишком мелкие. Потом я взял несколько пачек купюр достоинством в одну кредитку. Это показалось мне довольно безопасным, потому что кому придет в голову присматриваться особенно тщательно к такой мелкой купюре. Их я взял не так уж много, в карманах оставалось еще достаточно места. Поразмыслив, я прихватил еще несколько пачек пятерок, потом десяток, потом двадцаток, полусотенных и сотенных бумажек. В конце концов я забил банкнотами все карманы и большесовать было некуда.
      – Эдак вы, наверное, собираетесь подвести под расстрел целую роту, – сказал мой провожатый.
      Я подумал, что он не так уж и ошибается. Поскольку карманы уже не застегивались, я решил все-таки оставить почти все пачки с банкнотами в одну кредитку. Клерк из секции «приманок» подсунул мне ведомость, чтобы я приложил к ней свое удостоверение.
      Слишком секретная для этого операция, – сказал я и жестом отстранил ведомость.
      В таком случае может начаться расследование,– произнес клерк из секции «приманок».
      Начальник велел выдать ему все, что он потребует. Он, должно быть, действует под чужой фамилией. Так ведь? – Сопровождающий явно прикрывал Рейзу Торра. Сообразительный парень. Я не мог удержаться от искушения произвести на них впечатление.
      По личному указанию, – прошептал я, многозначительно давая понять, что действую по личному приказу императора.
      Ну что ж, у него достаточно противников, – сказал клерк из секции «приманок».– Я слышал, будто принц Мортайя широко разворачивается там, на Калабаре. Неужто собираетесь подсунуть им это, чтобы навести на них?
      Я строго нахмурился. В данном случае это была наилучшая тактика. Он теперь будет воображать, что высказал слишком смелую догадку. В ответ он только многозначительно кивнул с понимающим видом. И все-таки не смог удержаться от дружеского напутствия.
      Только когда будете внедрять фальшивки, будьте поосторожней с сотнями. Они сработаны настолько грубо, что даже «синие бутылки» могут распознать их. А если их разглядят агенты Мортайя, вас прикончат не моргнув глазом.
      Я постараюсь соблюдать осторожность, – заверил я его. – Только никому ни слова об этом деле. И чтоб в документах не было никаких следов.
      Будьте уверены! Нам давно следовало бы избавиться от такой гниды, как этот Мортайя. Вы слышали? Он обещал вообще запретить Аппарат.
      Вот несчастный. А как он собирается править без Аппарата? – не выдержал мой сопровождающий.
      Боюсь, что в своих догадках ты зашел слишком далеко, – сказал я.
      Это сразу же поставило его на место. Но теперь ему захотелось задобрить меня.
      – Ваш мундир выглядит уж слишком потрепанным, – сказал он. – Тут у нас как раз отравились газом несколько офицеров общевойсковой службы. Они исследовали утечку из газопровода на прошлой неделе. Мундиры, таким образом, остались целехонькими. Может быть, у нас найдется ваш размер.
      Мундир пришелся мне впору. Правда, от него несло, как из газовой камеры, но это ерунда. Я тут же переоделся. Переодеваясь, я разглядел на полке еще одну вещицу. Будучи отлично подготовленным, я сразу же понял, что это такое. Штука эта называется у нас «волшебное дно» и представляет собой ящик, внутренние стенки которого устроены с помощью зеркал таким образом, что когда ящик открывают, непосвященный ни за что не поймет, что видит только малую часть его нутра.