В первое время, по сравнению с школярами из Хюэ, Кхием и Тхань во французском языке были посредственными учениками, зато в китайском они были несравнимо выше других школьников.
      В те годы Хюэ стремительно менял свой облик. В городе строился большой мост, был пущен первый поезд, ходивший сначала в Дананг, а годом позже - в Донгха. Все больше появлялось французов и вместе с ними - роскоши. Народ находился в крайне бедственном положении, но расходы на содержание пышного императорского двора возрастали с каждым днем. Все явственней обнаруживалась коррупция чиновников, стремившихся не отстать в богатстве от нарождающейся буржуазии. Слово "новый вьетнамец" не родилось, но "нувориш" звучало почетно. К Тханю и Кхиему и многим другим оно не подходило.
      В 1911 году, простившись со школой, Тхань уехал в Сайгон, где открылось профессионально-техническое училище с трехгодичным обучением. Оно готовило рабочих-судостроителей и механиков для завода Башон. В это училище и поступил Тхань. Юноша приехал в Сайгон с мечтой стать рабочим, "управляющим станком". С профессией все было ясно, но как завоевать свободу? Свободу Тхань решил искать за границей.
      В полдень 2 июня 1911 года Тхань пришел на пристань Няронг, когда к ней причалило приплывшее из Турана (ныне Дананг) судно. Это был пароход "Ля Туш Тревиль" морской компании "Пятизвездная". Тхань поднялся на палубу и обратился с просьбой принять его на работу. При виде худощавого юноши капитан усомнился в его способности к тяжелому физическому труду, но вспомнив, что пустует место помощника повара, велел ему явиться на другой день.
      Так Тхань попал на французский пароход, взяв себе новое имя: Ван Ба.
      ...Кухня обслуживала семьсот - восемьсот человек - членов экипажа и пассажиров. Поэтому паренек не имел ни минуты отдыха. То и дело слышалось:
      - Ба, принеси воды!
      - Ба, почисти котлы!
      - Ба, подбрось угля!
      Работа на кухне обычно заканчивалась в девять часов вечера. К этому времени Ба совершенно изматывался. Однако, когда одни укладывались спать, а другие принимались играть в карты, Ба садился за книгу или что-нибудь писал. Он помогал неграмотным товарищам писать письма домой. Был всегда отзывчив и вежлив.
      Однажды Ба чуть не утонул. В открытом море разыгрался шторм. Налетевшая волна подхватила легкое тело мальчика и смыла его с палубы. Он спасся чудом, в последнее мгновение ухватился за канат...
      Среди пассажиров находились два молодых французских солдата, недавно демобилизованных и возвращавшихся домой. Они подружились с Ба.
      - Знаешь, Май, - говорил Ба своему другу-вьетнамцу, - оказывается, среди французов тоже есть очень хорошие люди...
      Когда прибыли в Марсель, всем выдали жалованье. Заработная плата каждого вьетнамского служащего составляла сто - двести франков. Ба, помощник повара, получил только десять франков. Но он и этому был рад. Путешествие дало ему много интересного.
      В Марселе его поразил трамвай. Он впервые увидел эти "подвижные домики". Все привлекало его внимание, все казалось новым и удивительным. Ба часто говорил: "Я это вижу впервые в жизни..."
      После работы он переодевался, шел в кафе на улицу, как он произносил, Каннебьер. Это было первое французское кафе, которое он посетил. Здесь Ба обратил внимание, что французы дома, на родине, ведут себя лучше и вежливее, чем в Индокитае.
      Потом он прибыл в Гавр, где корабль стал на ремонт. Всех перевели на другое судно, которое должно было отправиться в Индокитай. Но Ба не захотел вернуться. Капитан отвел его к себе домой, и с тех пор я не имел о Ба никаких известий...
      Могли ли тогда моряки подумать, что маленький смышленый и трудолюбивый Ба станет с годами главой правительства, основателем независимого государства в Юго-Восточной Азии, его армии, флота, спецслужб. В общем - Хо Ши Мином - "Озером Светлого пера"...
      Но это произойдет еще более чем через тридцать лет...
      День девятый, 31 декабря 1967 года. Горячее сердце Нгок
      Мне принесли цветы. Алые, белые, голубые. Они стояли в вазе у балкона. Легкий ветерок врывался в комнату, покачивал их роскошные шапки. Я выходил из гостиницы "Тхонтнят", шел по ханойским улицам. Я люблю этот город, город цветов, город блиндажей.
      ...В нескольких километрах от вьетнамской столицы, в тени гигантских деревьев да и нян, среди холмистых гряд, бамбуковых зарослей разбросало свои строения небольшое село. Здесь, на его окраинах, две могилы. Одна под деревом да - деревом долголетия, другая - под деревом нян, что означает "глаз дракона".
      Эти могилы - трагический финал двух жизней: одной, ставшей примером для многих, жизни, отданной народу. И другой - жизни американского летчика, сеявшего смерть на вьетнамской земле. У этих могил от местных жителей я услышал следующую историю.
      - ...Это случилось жарким летним утром 1967 года, - рассказывал мне пожилой крестьянин Кхоай. - Воздушная тревога. Звено американских самолетов "F-105" повисло в небе неподалеку от Ханоя. Один за другим самолеты пикировали на мирное селение, бомбили крестьянские хижины, рисовые поля, дамбы, дороги. Под разрывами содрогалась земля. Раненная, но непокоренная, объятая жадными языками пламени, земля отвечала ударами на удар. Зенитчики и ополченцы из отрядов самообороны не покидали боевых позиций. Вдруг в небе вспыхнул ярко-оранжевый бутон пламени, а мгновение спустя из него вывалился с черным шлейфом дыма американский самолет. Пилот успел катапультироваться.
      Бойцы отряда самообороны, среди которых была 18-летняя Ла Тхи Нгок, "Жемчужинка", как ласково называли ее односельчане, отправились на поиски пилота. Американский летчик приземлился в зарослях кустарника зуой, отстегнул парашют, спешно пытался сжечь карты и другие военные документы. Нгок первой обнаружила врага. "Не дать, ни в коем случае не дать ему сжечь карты. Возможно, на них, как это часто бывает, нанесены объекты последующих бомбардировок", - пронеслась мысль. Вовремя предупредить людей о готовящемся налете - значит спасти десятки, а возможно, сотни жизней.
      - Руки вверх! - решительно скомандовала Нгок. В спину пилота уперлось дуло ее карабина. Но в этот момент девушка увидела, что пламя небольшого костра, разведенного летчиком, пожирало ценнейшие карты с нанесенными объектами бомбардировок. Забыв об опасности, не успев обезоружить врага, девушка бросилась к костру. Неосторожность была роковой. Летчик выхватил револьвер и выпустил в спину Нгок обойму. "Жемчужинки" не стало. Но, умирая, она успела выхватить из огня карту.
      Несколько минут спустя бойцы-ополченцы взяли летчика в плен. Карты он уничтожить не успел. Погибая, Нгок спасла жизнь другим. Девушку похоронили на окраине деревни. Глухо прогремел прощальный залп у свежей могилы девушки-бойца. И теперь почти ежедневно люди приходят сюда, к маленькому холмику Нгок, чтобы заботливо положить букетик алых цветов. И я тоже возложил на холмике Нгок букетик алых цветов, столь же ярких, как сердце Нгок...
      Но есть в этой деревушке близ Ханоя и другая могила.
      Это произошло, кажется, в августе 1967 года. Жаркое солнце обжигало зеленые спины холмов. После налета на Ханой возвращалась на авианосцы седьмого флота четверка американских бомбардировщиков. Они летели высоко в чистом небе, видимо, наслаждаясь безнаказанностью своих пиратских действий. Но неожиданно попали в зону шквального огня вьетнамской противовоздушной обороны. Ракета поразила один самолет. Объятый пламенем, он врезался в землю недалеко от могилы Нгок. Тяжело раненный пилот Джеймс Фостер успел катапультироваться. Приземлившись в районе деревни, он по портативной рации начал передавать позывные американским самолетам с просьбой о помощи. Некоторое время спустя в этот район прилетела новая группа американских самолетов, видимо, получивших ею сигналы. Началась ожесточенная бомбардировка всего этого участка.
      Фостер лежал на земле один на один со смертью. Не раз он вот так же бомбил Демократический Вьетнам. Не раз от плоскостей его самолета отваливались смертоносные огненные змеи ракет, обрушивался бомбовый груз. Точно так же, как это происходило сейчас. Летчик всегда видит землю с воздуха. Теперь он следил за самолетами с земли. Раньше разрывы бомб были далеко от него, не угрожали его жизни. Черные клубы дыма, дыбящиеся смерчи взрывов, обломки строений, даже человеческие жизни - для него лишь пораженный объект. Словно на учебном полигоне.
      Сейчас Фостер испытывает на себе удары своей авиации - авиации США. Летчик, сбитый в воздухе, находит конец на земле. Но перед смертью приходит страх. Страх неодолимый. Страх диктует, заставляет Фостера ползти. Минуты, часы... Искать убежища, искать людей, пусть даже тех, кого всего час назад он считал своими врагами. Сейчас он готов молить их о помощи. Жить любой ценой, по только жить!
      Фостер выполз из зоны бомбардировки и в районе деревни сдался в плен. Вьетнамский врач Тху оказал ему медицинскую помощь. Обработал раны, перебинтовал. Но ранение оказалось смертельным. Когда на носилках ополченцы понесли Фостера в деревню, он попросил Тху позвать ему пастора для исповеди. Священника в деревне не оказалось. Исповедь американского умирающего летчика принял вьетнамский врач.
      Как фантастическое видение перед глазами Фостера встал Нью-Йорк, детство, отец, мать... Бывает, что сознание просыпается в людях перед смертью. Умирая, Фостер из последних сил пожал руку вьетнамскому врачу, сказал: "Будь проклята эта война!"
      Пираты над "Туркестаном"
      ...Провинция Куангнинь, район Камфа.
      "2 июня 1967 года. 15 часов 32 минуты. Воздушная тревога. Экипажу укрыться в помещениях. 15 часов 40 минут. Четыре американских сверхзвуковых реактивных самолета с носовых курсов вышли по направлению к судну. Два из них, набрав высоту, прошли высоко над теплоходом. Тем временем два других самолета зашли с острых курсовых углов и пикировали на "Туркестан". С самолета, находившегося справа, сброшена бомба в ста метрах от судна. После этого оба самолета открыли огонь по судну реактивными снарядами, целясь главным образом по средней надстройке".
      Эти строки, оставленные вторым помощником капитана "Туркестана" Н. Мариненко, я читал в вахтенном журнале. Они занесены сюда спустя несколько минут после трагических событий, происшедших 2 июня 1967 года на рейде вьетнамского порта Камфа.
      ...Сейчас глубокая, тропически черная ночь. С притушенными огнями стоял у главного пирса порта советский теплоход "Туркестан". Спал экипаж. Трудный, невероятно трудный был день. День, вырвавший из жизни одного из советских людей. Во время налета был тяжело ранен в своей каюте электромеханик Николай Никитич Рыбачук. Через четыре часа, не приходя в сознание, он скончался.
      Каюта Рыбачука. На морских настенных часах - 3 часа 15 минут. Часы еще не остановились, хотя остановилась жизнь того, кому они принадлежали. Разрывной 20-миллиметровый снаряд, видимо, отрикошетил от металлической обивки иллюминатора, разбил рундук и смертельно ранил моряка. На небольшом диванчике весь изрешеченный осколками черный морской бушлат...
      Я шел по кораблю. Рулевая рубка. Многочисленные пробоины и осколки. Повреждены механизмы. Разбит верхний мостик. Пробоина в борту спасательной шлюпки. В ряде кают разбиты окна и двери, повреждены жилые помещения. Только жилые помещения. Самолеты с опознавательными знаками военно-морских сил США вели прицельный огонь.
      - Это и не вызывает сомнений, - как бы подтверждая мои мысли, сказал капитан "Туркестана" В. В. Соколов. - Самолеты стреляли исключительно по жилым помещениям. Налет ни в коей мере нельзя считать случайным. Судно стояло под советским флагом на якоре на рейде порта Камфа. Рядом не было никаких других кораблей. Погода - хорошая, видимость на морской глаз десятимильная.
      - Наш теплоход, - продолжал капитан, - пришел в порт Камфа с мирными целями: для погрузки хонгайского угля и доставки его в Японию. Иначе говоря, для оказания помощи Демократической Республике Вьетнам в осуществлении торгово-экономических связей этой страны.
      В 1967 году теплоход "Туркестан" три раза заходил в порты Вьетнама. 2 июня был его очередной заход...
      - Этот день, - продолжал капитан, - никогда не забудет экипаж судна. Мы лишились верного друга - Николая Рыбачука. Шесть других моряков ранены. Тяжело ранен в живот моторист Иван Земцов. Совсем недавно он пришел к нам на судно...
      Земцов был доставлен в ханойскую больницу. Хирургическая операция, проведенная вьетнамскими врачами, спасла ему жизнь.
      - Мы были свидетелями обстрела теплохода "Туркестан", - говорил мне директор порта Камфа Ле Ван. - Этот провокационный акт военщины США направлен против Советского Союза, оказывающего помощь нашей стране. От имени рабочих порта Камфа, шахтеров Хонгая, от имени всех жителей Вьетнама мы благодарим советских моряков за их героический труд. Мы будем помнить о Николае Рыбачуке...
      5 июня моряки теплохода провели траурный митинг, почтили память Рыбачука. Судно с приспущенным флагом покидало порт Камфа, отправлялось в порт приписки - Владивосток. Все консульские формальности произвел третий секретарь посольства СССР, дипломат, разведчик Георгий Пещериков. По дороге в Ханой его машину "накрыл" ракетный удар. Георгий чудом остался жив. Храни нас Россия и Бог...
      Несколько месяцев спустя советский теплоход "Туркестан" вновь пришел к берегам Демократической Республики Вьетнам, а уже в 70-х годах океанские просторы бороздил другой наш теплоход - "Николай Рыбачук".
      Записи из дневника. Морские ворота
      Если, обозначая по суше северные и южные точки Вьетнама, обычно говорят: Каобанг и Камау, то при определении морского побережья республики упоминают другие названия: Монгкай и Хатиен. Между этими населенными пунктами на расстоянии более 3260 километров простираются берега Вьетнама. Они подарили стране сотни живописных бухт, укрытых скалами от океанских ветров. К ним устремляются тысячи рек, в устьях которых выросли удобные порты, оснащенные современными причалами, складами, верфями.
      Хайфон и Камфа, Дананг и Камрань, Нячанг и порты города Хошимин в разные исторические периоды играли различную роль в жизни вьетнамской нации. Но, конечно, наибольший вклад в дело победы национально-освободительного движения во Вьетнаме внес Хайфон - крупнейший северовьетнамский порт, главные морские ворота республики. Отсюда в мае 1955 года уходили последние части французского экспедиционного корпуса. И отсюда в первые свои рейсы вышли теплоходы и корабли молодого вьетнамского флота. Здесь в 1964-м начиналась боевая слава вьетнамского военного флота.
      Невероятно сложные задачи выполнял порт в военные годы. В опасные рейсы выходили корабли военно-морского и торгового флота Демократического Вьетнама. Они защищали побережье, снабжали самые отдаленные уголки страны товарами первой необходимости, боеприпасами, медикаментами.
      В ханойском квартале Кимма, на территории постоянной выставки, открытой в честь 30-летия со дня образования ДРВ, был установлен на постаменте хайфонский торпедный катер. Он участвовал в отражении пиратских рейдов кораблей 7-го флота агрессоров, был одним из участников Тонкинского инцидента. Вместе со всем народом, защищавшим страну, моряки военного и торгового флота выдержали свыше 800 боев с авиацией противника, сбили 118 самолетов различных типов. (Всего над Хайфоном сбито более 370 американских самолетов.) Более тысячи мин, установленных агрессорами во время блокады северовьетнамского побережья, было обезврежено вьетнамскими моряками, открывавшими вновь океанские дороги к Хайфону и другим портам страны. И когда весной 1975 года завершилась освободительная операция "Хо Ши Мин", моряки дошли до островов Спратли в Южно-Китайском море, водрузили на них победные флаги Вьетнама.
      Сколько советских людей постоянно находилось в Хайфоне в первые годы войны? Временно до сотни. Постоянно только представители Морфлота СССР и, в частности, Николай Иванович Ковалев, капитан третьего ранга Георгий Попов и некоторые другие. Им было не до бомбоубежищ. Они работали на причалах порта и о риске не думали.
      * * *
      "В каждом человеке есть своя жемчужина. Каждый город - хранитель неисчислимых богатств. Найди их, и даже самое бедное селение расцветет для тебя", - так говорят люди на архипелаге Драконьего жемчуга, расположенном в глубине Тонкинского залива и относящемся к Большому Хайфону{3}. Отважные мореходы на парусных и моторных лодках добираются с архипелага до главных океанских ворот Вьетнама, привозят сюда рыбу, знаменитый креветочный соус том-ма, снасти, лечебные травы - все, что добывают и производят их кооперативы. И так было в военные годы, когда приходилось преодолевать 25-30 километров водного пути среди минных полей.
      С одним из жителей архипелага Драконьего жемчуга я познакомился неподалеку от Хайфонского порта. Он выкатил из сампана (плоскодонная лодка под парусом) велосипед, затем достал несколько тяжелых корзин, укрытых широкими банановыми листьями, бережно укрепил на багажнике. Деловито набил табаком водяную бамбуковую трубку - кальян. Я чиркнул спичкой, дал ему прикурить. Он глубоко затянулся, выпустил клубы дыма и протянул мне кальян. У рыбаков, как и у других жителей вьетнамской земли, кальян - это своеобразная "трубка дружбы", взаимной симпатии.
      Мы договорились с рыбаком встретиться вечером здесь же, у порта, после рабочего дня. Мой новый знакомый Лыонг оказался не только рыбаком, но и добытчиком лечебных морских трав. Ему предстояло в тот день побывать у хайфонских фармацевтов, получить у них заказы для своего кооператива.
      Лыонг "оседлал" старенький велосипед, и через несколько секунд его сгорбленная спина смешалась с потоком велосипедистов, уносившим его по бульвару Чан Хынг Дао{4}.
      Я вышел на тенистую аллею у центрального городского театра, что неподалеку от порта. В декабре 1972 года здесь, в самом центре Хайфона, упала 250-килограммовая бомба. Сейчас воронка уже давно засыпана и на этом месте разбит сквер. К небу тянулись алые, фиолетовые цветы. Ватага большеглазых мальчишек в бело-голубых полосатых рубашках стремглав пронеслась в сторону небольшого отводного канала. Они перепрыгнули через борт джонки, быстро поставили парус.
      Я шагал по восстанавливавшимся кварталам Хайфона. Не забуду этот город, одетый в суровую фронтовую форму. Война обрушилась на Хайфон в августе 1964 года со стороны Тонкинского залива. В три этапа агрессоры бомбили морскую цитадель Вьетнама. Сначала налеты на город были закодированы под названием "Гром", затем - "Огненное море" и, наконец, "ковровые" бомбардировки стратегической авиации в декабре 1972 года... Теперь это история.
      В тяжелые годы дети из СССР слали в Хайфон свои подарки сверстникам из Вьетнама. Их привозил известный общественный деятель Григорий Локшин и писатель Тэд Гладков. Я встречал их на причале порта.
      Но в памяти, наверное, никогда не сотрутся чудовищные последствия налетов. Ударам с воздуха здесь подвергалось буквально все - жилые кварталы, дороги, подходящие к городу, мосты, причалы порта. Минирован был узкий фарватер реки Кам, связывающей порт с Тонкинским заливом. В центре Хайфона от моста Нгудо городской почты, от Музея революции до бульвара Дьенбьенфу - на территорию, примерно равную квадратному километру, - были сброшены десятки контейнеров с шариковыми бомбами... В порту был поврежден советский теплоход "Переяславль-Залесский", в июле 1968-го был объят пламенем "Александр Грин". И только мужество советских моряков и вьетнамских докеров позволило спасти порт и город. И если бы произошел взрыв, то последствия были бы чудовищными. Разрушения были бы равны по силе двум бомбам, сброшенным США на Хиросиму в августе 1945 года. Из журналистов на борту "Грина" находился корреспондент АПН Борис Шумеев.
      В первые послевоенные годы административный и партийный комитеты Хайфона направляли основные усилия на восстановление дорог, промышленного потенциала и жилищного фонда города. Одним из первых восстановленных объектов в черте Хайфона был мост через отводной канал реки Кам, у самого въезда в город. Отсутствие моста крайне тормозило вывоз товаров из порта. Затем стали вырастать новые металлические конструкции, поднялись заводские трубы на территории Хайфонского цементного завода. А ведь более 300 налетов выдержал ХЦЗ во время войны! В квартале Мелинь, на улице Каудат восстановлены все здания, открылись новые магазины. По молодым аллеям несутся потоки велосипедистов. С раннего утра многолюдно на городских рынках Шат и Анзыонг. Трудно представить, что здесь были лишь одни руины. Я был свидетелем в феврале 1967 года, как разбили американцы квартал Мелинь.
      ...Вечерело. Я вновь вернулся на бульвар Чан Хынг Дао, где договорился о встрече с Лыонгом. Он не закончил еще всех своих дел. Мы зашли в небольшой книжный магазин, где Лыонг подобрал новенькие учебники для сына: скоро начнется новый учебный год. И его паренек вместе с 300-тысячной детворой Большого Хайфона переступит порог школы.
      Мы простились с Лыонгом у причала. Он погрузил свой велосипед в сампан и дружески помахал рукой на прощание.
      Среди скал Каобанга
      Из Хонгая - Камфа я ехал по железной дороге в Каобанг. Через несколько дней дорогу разбомбили. В апреле 1967 года американцы разбили дорогу Ханой - Лангшон. Путь к Китаю по железной дороге был перерезан. Последним по этой дороге проехал посол Монголии и военный атташе МНР в ДРВ.
      На самом севере Вьетнама, в горных районах, на территории почти в 14 тысяч квадратных километров во Вьетбаке{5} раскинулись земли провинции Каоланг, созданной от слияния двух провинций - Каобанг и Лангшон. Там живут люди шести национальностей. Они населяют Северо-Восточный Вьетнам уже многие столетия. Когда-то вели кочевой образ жизни, затем оседали, строили на берегах рек, в долинах и высоко в горах свои селения. Среди апельсиновых садов поднимались их просторные дома, установленные на высоких деревянных сваях. Остроконечные красные черепичные крыши и причудливые бамбуковые водопроводы - типичные для селений нунгов, таи и зао.
      Многообразны обычаи этого края. До сих пор жених, например, делая предложение невесте, должен прийти с лучшим певцом деревни. А невеста обязана надеть яркую юбку, к которой пристегиваются многочисленные веревочки. Они символизируют те препятствия, которые предстоит преодолеть жениху. Обычаи эти не менялись и в военное время.
      Нунги - около 350 тысяч человек - самая многочисленная народность Каобанга. Они издавна живут по соседству с таи, и их семейные нити тесно переплетаются. На нунгов и таи наибольшее влияние оказывает культура жителей низинных районов - вьетов, или киней, составляющих примерно 87 процентов всего населения Вьетнама. Язык и письменность киней - вьетов стали главными в стране и широко используются всеми народностями Вьетнама. Но у таи, нунгов и мео существует своя письменность, созданная в 50-х годах в результате длительных изысканий вьетнамских ученых, использовавших опыт народов Советского Союза. На четырех национальных языках ведут вещание местные радиостанции. На национальных языках народностей Северного Вьетнама создают свои произведения известный поэт Бай Тан Доан, драматург Лыонг Вьет Куанг. Работы композитора До Мига из народности таи, национальный фольклор зао, мелодии нунгов под названием "сли", танец "сиен танг" популярны во всем Вьетнаме.
      Каобанг считают одним из живописнейших районов республики. Зимой в горах температура опускается ниже нулевой отметки, что не случается ни в одном другом уголке страны. Например, зимой 1946 года по соседству с Каобангом в районе самой высокой вершины Вьетнама - горы Фунсипан (3142 м) - выпал снег. Белый 10-сантиметровый покров лег и в районе горы Шапа - в зоне одного из крупнейших курортов Вьетнама. Но прошло всего лишь несколько недель, и склоны горы Шапа уже были залиты бурным цветением весны. Розово-красными лентами опоясали Шапа персиковые и мандариновые сады. Под тростниковыми мостами, подвешенными над глубокими ущельями, переливаясь в солнечных лучах, несут свои бурные воды горные ручьи и реки.
      Каждому вьетнамцу Каобанг известен как горный край, где низвергается один из крупнейших в стране водопадов - Банзыок, где нежится среди отрогов скал величественное озеро Тхангхем. У прозрачных вод, разбивающихся сотнями брызг на камнях, ощущаешь терпкий запах тропического леса. Здесь воздух чист, словно горный хрусталь. И кажется, что при дуновении ветра он звенит и переливается, подобно хрусталю. История этого горного края тесно связана с героической летописью борьбы вьетнамского народа за свободу и независимость. В лесах, носящих имя легендарного героя Чан Хынг Дао, был создан Пропагандистский (Агитационный) отряд - первенец Вьетнамской Народной армии. В Донгкхе развертывалась победоносная битва молодых вьетнамских вооруженных сил с частями экспедиционного корпуса французских колонизаторов...
      * * *
      "Поутру я ухожу к ручью, вечером возвращаюсь в пещеру. Пищей мне служит кукурузная бамбука. За шатким камнем читаю и перевожу..."
      Эти строки принадлежат Хо Ши Мину. Он написал их в горнам районе на северо-востоке Каобанга, в пещере Пакбо. На языке нунгов Пакбо означает "Источник воды". Отсюда берет начало одна из крупнейших рек горных районов Северного Вьетнама - Бангзианг. Именно здесь Хо Ши Мин скрывался от охранки.
      ...Ранним утром, когда туман еще ласково укутывал вершины гор, я добрался до небольшой живописной долины, лежащей среди обрывистых скал. Здесь в Каобанге, в 1941 году находился Хо Ши Мин, известный тогда под именем Нгуен Ай Куок, или Нгуен-Патриот.
      Поднимающееся солнце словно растопило туманную дымку, открывая перед взором горные кручи, зеленые террасы рисовых полей, приютившиеся у подножия скал бамбуковые дома на сваях. Утверждают, что именно так же выглядел район Пакбо почти 60 лет назад, когда пришел сюда Хо Ши Мин. Прозрачный стремительный горный ручей, то низвергаясь водопадами, то пенясь у острых серых камней, то вольно разливаясь по долине, словно наполнил жизнью этот уголок Каобанга.
      По скользким камням нелегко перейти ручей. На его берегу из нескольких глыб сооружено подобие письменного стола и скамейки. Здесь работал Хо Ши Мин. От ручья тропа, проложенная несколько десятилетий назад, круто поднималась вверх. Колючки на деревьях грозили оставить глубокие раны, шаткие камни то и дело выскальзывали из-под ног, с шумом падали вниз.
      Сколько раз когда-то преодолевал этот подъем Хо Ши Мин...
      Восхождение продолжалось около четверти часа. Наконец открылся узкий лаз. Над головой застыли покрытые мхом сталагмиты. Внутри пещеры полумрак. Лишь длинный луч света, подобно природному фонарю, освещал дно грота. Здесь жил и работал Нгуен-Патриот. До сих пор в находящемся поблизости музее Пакбо хранятся личные вещи Хо Ши Мина - деревянный чемодан, с которым Нгуен-Патриот пришел в Пакбо, кастрюля, в которой варил он рис...
      - В этой пещере, - вспоминал мой друг генерал-полковник Тю Ван Тан, я провел вместе с президентом несколько месяцев. По вечерам мы часто собирались в Пакбо. Хо Ши Мин нам рассказывал о своих поездках в Советский Союз, как он не успел в тысяча девятьсот двадцать четвертом году встретиться с В.И. Лениным, о том, какой была тогда Москва. Он умел гак говорить, что перед глазами отчетливо вставали пейзажи России, грандиозные стройки. Многие из нас никогда не видели снега, но каждый отчетливо представлял ледяные арктические дали. От Хо Ши Мина мы узнали о мужестве советских людей - покорителей Севера, о подвиге советских летчиков совершивших первый перелет через Северный полюс в Америку.
      * * *
      Хо Ши Мин впервые приехал в Советский Союз в середине 1923 года, работал в Иркутске. Но был и такой приезд... Корабль бросил якорь в порту Ленинграда. Вместе с двумя матросами Хо Ши Мин добрался до Невского проспекта.
      - Сообщите, пожалуйста, вашу фамилию, - спросил его один из чекистов.
      - Нгуен, - последовал ответ.
      - Какова цель вашего визита?
      - Встретиться с товарищем Лениным.
      Так под именем Нгуена приехал в Советский Союз Хо Ши Мин. Многие годы он провел вдали от родных берегов.
      В 20-е годы Хо Ши Мин участвовал в революционной борьбе рабочего класса Франции, встал на позиции III Интернационала. На съезде французских социалистов в Туре он голосовал за создание Французской коммунистической партии и присоединение ее к III Интернационалу. Спустя девять лет колониальные власти Франции заочно вынесли ему смертный приговор.
      В Гонконге его арестовали английские колониальные власти. Два года находился он в гоминьдановской тюрьме в Китае. В середине 20-х годов Хо Ши Мин участвовал в работе многих международных совещаний, в том числе V Конгресса Коминтерна, был постоянным членом Восточного бюро Коминтерна.
      Небольшая тайна. Был ли Хо Ши Мин влюблен? Да, был. В русскую. В Веру Яковлевну Васильеву, сотрудницу Коминтерна. Детей у них не было. Встречался ли со Сталиным? Да. Сталин оставил даже автограф на обложке журнала "Огонек", но журнал у Хо таинственно пропал.
      Кого из иностранцев-нелегалов считал своим другом? Рихарда Зорге, с которым жил в соседнем гостиничном номере в Москве, в "Астории".
      Тем временем на Индокитайском полуострове ширились массовые выступления рабочего класса и крестьянства, происходил процесс становления классового самосознания вьетнамского пролетариата. В этих условиях под руководством Хо Ши Мина была созвана конференция коммунистических групп Вьетнама, объединившая разрозненные марксистские организации в единую партию. Так 3 февраля 1930 года родилась Коммунистическая партия Вьетнама, переименованная затем в Коммунистическую партию Индокитая (КПИК).
      ... 1943 - 1944 годы. Советский народ громил на всех фронтах гитлеровских фашистов. Во Вьетнаме ширилась борьба против японских милитаристов и французских колонизаторов. Из Каобанга Хо Ши Мин отдал распоряжение о формировании вооруженного Агитационного отряда освобождения Вьетнама. Этот отряд был создан здесь, в Каобанге, 22 декабря 1944 года.
      Глава IV.
      Шаги по 17-й параллели
      А земля-то ничья?
      Над головой кудрявые облака. Внизу - спокойные зеленоватые воды реки Бенхай. Почти полвека назад эта река называлась так же, как и мост, Хиенлыонг, что означает "Добрая, ласковая". В 1954 году, когда Женевскими соглашениями была установлена временная демаркационная линия между Севером и Югом Вьетнама по 17-й параллели, никто не мог вспомнить названия небольшой 70-километровой реки, находившейся именно в этом районе. Тогда и предложили дать реке название "Бенхай" - "Текущая в сторону моря". Теперь она всемирно известна.